Государственные структуры, на которые возложены обязанности по охране прав, обучению и воспитанию не достигших совершеннолетия лиц, с запозданием реагируют на потребности детей, оставшихся без попечения родителей, не принимают прогрессивных мер по устройству детей и подростков, в силу негативных причин и обстоятельств лишившихся семьи, ушедших от отрицательно характеризующихся родителей[1].

Сегодняшние подростки в условиях провозглашения ранее осуждавшихся частнособственнических норм поведения, существования взаимоисключающих ценностных ориентиров, культурного вакуума приняли смягчение моральных и правовых норм за полное их отсутствие. Трансформация социального строя, принятие ценностей обеспеченного образа жизни вызвали небывалый рост личностных притязаний и усиление ориентации на красивую жизнь. В силу своего маргинального положения подростки не могут знать социально одобряемых способов реализации своих скороспелых потребностей. Родительский авторитет, ранее дававший позитивные ориентиры и предотвращавший негативное поведение, зачастую оказывается бессильным[2].

Значительно пошатнулся и прежний уровень влияния общественных институтов. Государство и общество с начала 90-х годов уделяли все меньше внимания проблемам несовершеннолетних и молодежи. Так, был упразднен Госкомитет по делам молодежи, создававшийся для разработки и координации реализации молодежной политики в стране (восстановлен указом Президента РФ лишь в сентябре 2007 г.); сократилось финансирование молодежных программ. Например, в бюджете на 2010 г. на нужды образования выделено всего 1893,9 млрд. руб. или 4% от ВВП[3], в то время как в советское время стабильно выделялось 7%, что соответствовало доле, направляемой на это промышленно развитыми странами. Впервые со времен гражданской войны в России появились сотни тысяч беспризорных детей, зачастую не умеющих ни читать, ни писать. По разным оценкам их насчитывается до 2,5 миллионов[4]. Резко возросла подростковая преступность.

Специалисты установили, что отмеченную специфику тинэйджеров определяет своеобразный механизм социализации подростка. Несовершеннолетние ограничены в своей активности и самостоятельности при взаимодействии со средой: они не выбирают себе родителей и воспитателей, подавляющее большинство не имеет собственных средств к существованию. При возникновении конфликтов, связанных, в одном случае, с нахождением в семье, которая не хочет, не может или не умеет их воспитывать, в другом случае — с неудачами в учебном заведении (в том числе напряженность в отношениях с коллективом или педагогами) и протестом, определяемым попыткой сохранения уважения к себе, средством снятия напряжения зачастую выступают девиантные досуговые связи и сближение с лицами криминального поведения.

Мотивы роста проявляются в самой противоречивой форме: подросток доказывает своему окружению, что он — личность, подчеркивая в то же время, что он как все. Мотивы поступков часто определяются детским анархизмом: хочу иметь все и сразу (угоны транспорта — от хочу покататься на машине, кражи — от хочу сладкого); или вытекают из зависимости от взрослых и неумения находить законные способы обеспечения своих потребностей и интересов (побеги из дома, расправы над родителями или лицами, их заменяющими)[5].

Неправильное воспитание в семье, имеющее своим следствием формирование отрицательных свойств личности, может быть обусловлено комплексом объективных и субъективных обстоятельств. Первая группа относится к демографическим показателям семьи (количество детей, состав, материальное и бытовое положение), связанным с условиями семейного воспитания. По статистическим сведениям 2010 г., 58,3% женщин имеют только одного ребенка, что ведет к изменению возрастной структуры населения, а следовательно, возникновению и упрочению внешней контрастности, взаимной нетерпимости поколений.

При отсутствии легитимных способов достижения успеха, материального благополучия, социального статуса, многие молодые люди начинают испытывать напряжение и беспокойство по поводу возможной неудачи в своей способности соответствовать тем требованиям, которые предъявляются к успешным людям. Вследствие постоянно растущих и плохо определенных требований, формируется самооценочная тревожность.

Джозеф Вольпе описывая страх или тревожность, испытываемые человеком в определенных ситуациях, указывает на две причины возникновения невротического страха и соответственно два его вида: классически обусловленный страх и страх когнитивного происхождения[6].

Классически обусловленный страх возникает при совпадении во времени источников врожденных страхов (боли, неожиданных громких звуков и т.д.) с некоторым условным стимулом. Особенностью такого рода страхов служит то, что иногда они возникают в результате, того или иного события. Например, человек может начать бояться стоматологов после неожиданно возникшей резкой боль во время лечения.

Но чаще невротический, страх, появляется как. результат ряда повторяющихся событий

[1] Беженцев А.А. Социальная природа и основные причины безнадзорности и правонарушений лиц, не достигших совершеннолетия // Социальное и пенсионное право. 2011. N 1.

[2] Антонов А.И., Лебедь О.Л. Несовершеннолетние преступники: кто они? // Социол. исслед. 2003. N 4.

[3] Россия в цифрах. 2011: Крат.стат.сб./Росстат- M., 2011. С. 427.

[4] Дети улицы. Образование и социальная адаптация беспризорных детей: Доклад. М.; СПб.: Интеллект-Центр, 2001. с. 11 – 13.

[5] Долгова А.И. Криминология: Краткий учебный курс. М., 2001. с. 245.

[6] Вольпе, Д. На пути к созданию научной психотерапии / Эволюция психотерапии. — М.: Независимая фирма «Класс», 1998. Т.2. С.255-272.

У разных людей—разная степень самосознания (да и у одного и того же человека — в разное время и в разных ситуациях): от самого общего, мимолетного контроля над потоком мысли, обращенной к внешним объектам, до углубленных размышлений над самим собой, когда Я оказывается основным объектом сознания, когда упор делается на свою внутреннюю духовную жизнь.

Трудность определения сознания заключается в том, что человек не в состоянии охватить весь состав мыслительной деятельности. Так, субъект не воспринимает непосредственно физиологические элементы сознания и у него создается впечатление, будто он имеет дело с процессом абсолютно свободным от какой-либо материальной основы.

Самооценка формируется на основании гармонического объединения уровня достижений в разных видах деятельности и адекватного восприятия оценок окружающих. Самооценка взаимосвязана также с психологическими механизмами защиты, являясь в случаях адекватной защиты компенсацией внутренней неудовлетворенности собой и обеспечивая самоутверждение и социально-психологическую адаптацию субъекта к неблагоприятным условиям. В случаях патологической защиты стремление к сохранению самооценки и резистентность к позитивному опыту приводят к паранойяльному поведению, невротическому развитию личности и психастении. Самооценка, таким образом, обеспечивает самоприятие индивида, которое, как показали специальные исследования, позитивно связывается с принятием других. В зависимости от того, направлена ли деятельность на сохранение или повышение самооценки, мотивация к осуществлению деятельности может усиливаться или, наоборот, подавляться[1].

Самооценка является динамическим образованием: она существенно изменяется в онтогенезе, при изменении жизненных условий, а также при патологии психической деятельности. Поэтому самооценка является показателем зрелости, а в патопсихологии — сохранности личности. С.Л. Рубинштейн писал, что если изменяется объективное внешнее взаимоотношение человека с окружающими его людьми, то оно, отражаясь в его сознании, изменяет и внутреннее, психическое его сознание, его отношение к себе и к окружающим людям[2]. Закономерно предположить, что нарушения общей и вербальной коммуникации подростка, изменяющие всю систему его связей с миром, должны существенно повлиять на представления его о своей личности, эмоциональное отношение к себе и к окружающим, что находит свое отражение в изменении самооценки, в частности таких ее параметров, как устойчивость и адекватность. В таком случае расширение коммуникативных возможностей подростка должно, как нам представляется, воздействовать на возникшие изменения самооценки. При этом можно думать, что степень изменения самооценки может быть неодинаковой для различных качеств личности. Это последнее предположение исходит из того, что самооценка имеет сложную структуру, включающую представления испытуемого о своей социальной роли, физическом состоянии и здоровье, об отношениях с окружающими, о своих целях, желаниях, планах на будущее и др.

Исходя из предположения, что тревожность является защитной функцией организма, позволяющей человеку антиципировать возможные затруднения в удовлетворении потребностей, следует, что одной из самых тревогогенных областей жизни в старшем подростковом и раннем юношеском возрасте является область социальной адаптации- или, иначе, социализации.

A.M. Прихожан предполагает, что в основе тревожности, как устойчивого образования или свойства личности, лежит неудовлетворение ведущих социогенных потребностей. Кроме социогенных потребностей в качестве условия возникновения тревожности, как устойчивого личностного образования, указывается потребность в привычном, устойчивом и вместе с тем удовлетворяющем отношении к себе, привычной самооценке. По мнению Ю. А. Зайцева, в основе общей или личностной тревожности лежит высокий уровень эмоционального напряжения (нейротизм но Айзенку), который является генетически обусловленным, то есть врожденным[3]. Возможность неудовлетворения социогенных потребностей, затруднения в социальной адаптации или нарушения самооценки являются основными факторами активации состояния тревоги, присущего данному человеку. При этом стоит заметить, что фактор социальной адаптации, безусловно, является одним из ведущих в процессе формирования тревожности как устойчивого личностного образования[4].

Поскольку устремленность в будущее является основной направленностью личности в юношеском возрасте, процесс самоопределения предполагает выбор тех или иных ценностей, того или иного направления развития, становление образа будущего Я.

Следует подчеркнуть, что социальная адаптация современных подростков и юношей проходит не только в условиях экономического кризиса (что само по себе является достаточным условием для возникновения состояния тревоги), но еще и в условиях отсутствия социально-культурных нормативов поведения.

Модернизация общественного устройства в нашей стране привнесла и негативные последствия для отдельных категорий населения; в частности, были разрушены основы прежней системы воспитания и образования молодого поколения, ухудшилось положение детей и существенно снизились возможности семьи, государства по их качественному жизнеобеспечению и развитию. Это привело, в том числе, к отторжению детей из неблагополучных семей, резкому увеличению количества подростков, лишенных возможности получить необходимое материальное содержание, воспитание и образование. Результатом этого стали безнадзорность и девиантное поведение несовершеннолетних.

[1] Глозман Ж. М. Общение и здоровье личности: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. — М.: Издательский центр «Академия», 2002. С. 32.

[2] Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. Человек и мир. — СПб.: Питеру 2003. с. 134.

[3] Зайцев Ю.А. Диагностика и коррекция подростково-юношеской тревожности относительно будущего, — Новокузнецк, 2005. С. 89.

[4] Прихожан А. М. Тревожность у детей и подростков: психологическая природа и возрастная динамика. — М.: Московский психолого-социальный институт; Воронеж: Издательство НПО «МОДЭК», 2000.

Рост уровня тревожности от 12 к 16 годам во многом связан с ведущей деятельностью в этом возрасте — интимно-личностным общением. По наблюдениям. Д.В. Ярцева у современных подростков прослеживается ряд особенностей в. общении со сверстниками. Они предпочитают легкие чему не обязывающие контакты близким доверительным отношениям. Однако потребность в глубоком, интимно-личностном общении сохраняется, не находя своего удовлетворения[1].

Пик тревожности во всех сферах общения приходится-на 10-й класс (15 лет). В.Р. Кисловская отмечает, что вообще подростки более тревожны в отношениях с одноклассниками и родителями, и менее тревожны с посторонними взрослыми и учителями[2].

И. В. Дубровина напротив, считает, что в раннем юношеском возрасте значение общения со сверстниками снижается, а особенно значимыми становятся представления о себе. В результате наблюдается рост самооценочной тревожности, которая рассматривается в виде восприятия человеком относительно нейтральных ситуаций как содержащих угрозу самооценке и переживания вследствие этого сильного волнения, тревоги; страха[3].

В старшем подростковом — раннем юношеском возрасте, по мнению A.M. Прихожан, переживания становятся все более разлитыми, смутными; двойственными, неопределенными, то есть приобретают черты тревоги в ее классическом описании, иррациональность которой в основном отчетливо осознается. В этом возрасте происходит смена ведущей деятельности подростков с интимно — личностного общения на учебно-профессиональную, характерную для старших, школьников[4].

Данные исследования И.Ю. Гараньковой позволяют утверждать наличие максимального пикообразного увеличения четырех видов тревожности в 9-м классе: тревожности за будущее, само оценочной тревожности, тревожности в общении и тревожности относительно противоположного пола[5].

Таким образом, приведенные выше данные позволяют предположить, что в период школьного обучения у подростков преобладает социально обусловленная тревожность. В старшем подростковом возрасте социальная тревожность становится доминирующей.

1.1        Исследование проблемы развития самооценки в психологической науке

Самооценка — обобщенный результат познания себя и эмоционального отношения к себе, аффективная часть образа Я, которая, как известно, тесно связана с проблемой самосознания, с представлением о своем социально-коммуникативном ранге в коммуникативном процессе.

. Осознание человеком себя в качестве деятельной личности и составляет основное содержание самосознания. Проблема сознания, включая в себя представление о его составе, тесно связана с вопросом о самосознании. Можно столкнуться с позицией, согласно которой существует сознание, а за его рамками — самосознание. Между тем, многие философы считают очевидным факт существования самосознания в пределах самого же сознания. Только что приведенная модель сознания тоже принимает этот факт. Такова же, в целом, и русская философская традиция. Тому подтверждение — четкое разграничение сознания С. Л. Франком на предметное сознание, сознание как переживание и самосознание[6].

В своем развитии самосознание проходит несколько этапов:

• 1) самочувствие – элементарное осознание человеком своей вписанности в мир вещей и в мир людей (пространственно-временные характеристики). Личность живет, находится в сложной совокупности пространственно-временных структур, взаимодействующими друг с другом. В каждую эпоху вырабатывается вектор, определяющий свое время – пространство (метрическое, биологическое, социальное, историческое и др.);
• 2) осознание своей принадлежности к той или иной культуре и социальной общности (коллектив, нация, религия, гражданство и т.д.);
• 3) высшей ступенью самосознания является возникновение сознания собственного я, т.е. чувства свободы, ответственности и контроля за собственными действиями, а также способность их оценки. Этот этап включает в себя признание “Я” других людей, похожих на мое “Я”, но тем не менее осознание своего “Я” как уникального и неповторимого. Осознание этой уникальности позволяет личности совершать абсолютно свободные (т.е. не зависящие от другого) поступки и нести за них ответственность. Чем ответственнее человек, тем более свободными являются его действия. Свобода выбора – необходимое условие нравственного поступка, который невозможен без самооценки, осознания “Я”.

Считается, что если предметное сознание ориентировано на осмысление окружающего человека мира, то при самосознании субъект делает объектом самого себя. Объектом анализа при этом становятся собственные представления, мысли, чувства, переживания, волевые импульсы, интересы, цели, поведение, действия, положение в коллективе, семье, обществе и т. п.

Без самооценки трудно или даже невозможно самоопределиться в жизни. Верная самооценка предполагает критическое отношение к себе, постоянное примеривание своих возможностей к предъявляемым жизнью требованиям, умение самостоятельно ставить перед собой осуществимые цели, строго оценивать течение своей мысли и ее результаты, подвергать тщательной проверке выдвигаемые догадки, вдумчиво взвешивать все доводы за и против, отказываться от неоправдавшихся гипотез и версий… Верная самооценка поддерживает достоинство человека и дает ему нравственное удовлетворение. Адекватное или неадекватное отношение к себе ведет либо к гармоничности духа, обеспечивающей разумную уверенность в себе, либо к постоянному конфликту, порой доводящему человека до невротического состояния. Максимально адекватное отношение к себе — высший уровень самооценки[7].

[1] Ярцев, Д.В. Особенности социализации современного подростка // Вопросы психологии, №6, 1999

[2] Кисловская, В.Р. Зависимость между социометрическим статусом и симптомом тревожности, ожиданий з социальном общении (в возрастном плане). — М., 1972.

[3] Дубровина, И.В. Школьная психологическая служба: Учебное пособие для средних педагогических учебных заведений / И.В.Дубровина, А. Д. Андреева, Е.Е.Данилова, Т.В.Вохмянина / под ред. И.В.Дубровиной, -М.: Академия, 1999.

[4] Прихожан A.M. Как преодолеть неуверенность в себе// Самопонимание, самовоспитание, самопомощь, самообладание, самореализация подростка. Н. Новгород, 1995.

[5] Гаранькова, И.Ю. Тревожность школьников в условиях социально-экономического кризиса: от подросткового к юношескому возрасту, Дисс… канд. псих, наук/ И.Ю. Гаранькова, — Пермь, 2000.

[6] Франк С. Л. Душа человека [Электронный ресурс] — Режим доступа: http://www.psylib.ukrweb.net/books/frans01/index.htm, свободный. — (Дата обращения — 06.04.2012)

[7] Спиркин А Г. Сознание и самосознание. М.: «Политиздат», 1972. С. 149-150

Сложные межличностные отношения подростков самым замысловатым образом переплетаются с собственными страхами и переживаниями. Ведущими страхами в подростковом возрасте являются страхи смерти родителей практически у всех мальчиков (к 15-летнему возрасту и всех девочек к 12-му году жизни) и страх войны. Оба страха тесно связаны между собой, поскольку война, несет в себе реальную: угрозу смерти родителей. Другая группа выраженных и опять же взаимосвязанных страхов — это страхи собственной смерти, нападения. Образ смерти в подростковом сознании выглядит достаточно неопределенно, поэтому возникает ложное представление о смерти как о чем-то магическом, возможно, временном и необязательно непоправимом[1].

Возможно, именно поэтому в подростковом возрасте появляется первый пик суицидальной активности, возникает риск негативных зависимостей, связанных с осознанием и переживанием психологического кризиса. Разнообразные и не всегда иррациональные страхи способны подавлять радость жизни.

Россия занимает третье место в мире по числу самоубийств среди подростков, а средний показатель среди населения подросткового возраста более чем в три раза превышает средний показатель в мире, — отмечается в докладе ЮНИСЕФ[2].

Авторы доклада отмечают, что данная статистика не учитывает случаев попыток самоубийства, а также тех случаев, когда самоубийство было квалифицировано как несчастный случай.

По уровню самоубийств среди подростков Россия находится на одном из первых мест в мире – средний показатель самоубийств среди населения подросткового возраста более чем в 3 раза превышает средний показатель в мире.

С начала 1990-х годов коэффициент самоубийств среди подростков почти удвоился, достигнув самого высокого показателя в 2004 году- 20,4 на 100 тысяч человек. Юноши гораздо чаще совершают самоубийства, чем девушки (32,8 на 100 тысяч человек против 7,6 – в 2004 году). Самоубийства среди подростков составляли: 19,8 случаев на 100 тысяч человек в 2005 году, 19,3 случая – в 2006-м, 20,1 – в 2007-м, 19,4 – в 2008-м, 19,8 – в 2009 году[3].

По мнению профессора, руководителя отдела экологических и социальных проблем психического здоровья Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии имени В.П. Сербского Бориса Положего, изучение проблемы суицида среди молодежи показывает, что для молодых людей характерны депрессии, высокий уровень тревоги и агрессии[4]. Во многом уровень таких депрессий связан с индустриализацией в наиболее развитых странах мира. Люди живут в неестественной урбанистической среде, их жизнь отравлена постоянным стрессом, связанным с перманентным потоком негативной информации, карьерными требованиями планктонно-офисного общества, совершенно новым укладом бытия, в котором жизнь человека все меньше зависит от его действий[5]. Если в развитых западных странах уровень депрессии подростков не превышает 5%, то в России — около 20%. Мысль о самоубийстве появляется в голове 45% российских девушек и 28% юношей, — отмечается в докладе ЮНИСЕФ[6].

Тревожность, как и социальные страхи, достигает своего максимума: у мальчиковой девочек в 15 лет, т. е. к концу подросткового возраста, причем. у девочек тревожность, достоверно выше, чем у мальчиков. Нарастание социальных страхов равно как и тревожности, является одним из критериев формирования самосознания личности у подростков, повышающейся чувствительности в сфере межличностных отношений. Статистически выявлено, что в 90 % случаев суицидальное поведение в виде угроз, высказываний, намерений — это крик о помощи, адресованный, прежде всего, близким людям. Это подразумевает наличие высочайшего дискомфорта, причины которого толком непонятны и в форме, доступной родителям, высказаны быть не могут, что является, как полагает О. И. Шмырева, признаком педагогической запущенности подростков и низкой состоятельности родителей именно как родителей, не умеющих усилить, воспитать инстинкт самосохранения своих детей[7].

Подростковый возраст характеризуется тем, что у ребенка появляется оппозиционное поведение по отношению ко взрослым. Подростки стараются доказать свою самостоятельность, независимость.

Подростковый возраст — ответственный период в становлении мировоззрения, системы отношений, интересов, увлечений и социальной направленности. Существенное развитие претерпевает самооценка, которая неразрывно связана с чувством самоуважения, уверенностью в себе в контексте реальных межличностных отношений. Подросток, с одной стороны, стремится сохранить свою индивидуальность, быть собой, а с другой — быть вместе со всеми, принадлежать — группе, соответствовать ее ценностям и нормам[8].

Страх, быть не собой — это одновременно и страх быть другим — обезличенным, лишенным самосознания, индивидуальности и самобытности. Подобный страх патологической трансформации Я всегда сопряжен со страхом потери человеческого облика, поскольку это означает быть посмешищем в глазах окружающих, вести себя нелепо, не так, как нужно, как следовало бы. Следствием этого будет страх отсутствия признания, групповой поддержки, как и страх быть изгоем и отвергнутым.

По данным A.M. Прихожан для младшего подросткового возраста характерными являются страхи, фиксирующиеся на взаимоотношениях со сверстниками (боязнь отвержения, насмешек), переживания за здоровье близких и боязнь, физического насилия. К юношескому возрасту появляется страх личной несостоятельности, будущего, боязнь непонимания со стороны взрослых.

[1] Дольто, Ф. На стороне подростка; Пер. с фр. А. К. Борисовой. — Екатеринбург: У-Фактория, 2006.

[2] Социально-психологические причины самоубийств детей и подростков [Электронный ресурс] — Режим доступа: http://geum.ru/doc/work/166376/index.php, свободный. — (Дата обращения — 06.04.2012)

[3] Российский статистический ежегодник. 2011: Стат.сб./Росстат. -М., 2011. С. 276.

[4] Депрессия и сон… [Электронный ресурс] — Режим доступа: http://troeshnik.ru/free/index-9115.php, свободный. — (Дата обращения — 06.04.2012)

[5] Социально-психологические причины самоубийств детей и подростков [Электронный ресурс] — Режим доступа: Социально-психологические причины самоубийств детей и подростков , свободный. — (Дата обращения — 06.04.2012)

[6] ЮНИСЕФ: Россия занимает третье место по числу подростков-самоубийц [Электронный ресурс] — Режим доступа: http://www.vz.ru/news/2011/11/30/542818.html, свободный. — (Дата обращения — 06.04.2012)

[7] Шмырева О. И. Отношение к смерти как следствие эмоционального кризиса в подростковом возрасте // Мир психологии, 2008, №4.

[8] Захаров А. И. Дневные и ночные страхи у детей. — СПб.: Издательство «Союз», 2004.

Подростковый период очень важен в развитии Я-концепции ребенка, в формировании у него самооценки как основного регулятора поведения и деятельности, оказывающей непосредственное влияние на процесс дальнейшего самопознания, самовоспитания и в целом развития личности. В самооценке подростка происходят следующие преобразования:

1. Начиная с младшего подросткового возраста к старшему содержательный аспект самооценки подростков углубляется и переориентируется с учебной деятельности на взаимоотношения с товарищами и на свои физические качества.
2. В связи с увеличением критичности подростка к себе его самооценка становится более адекватной: подросток способен констатировать как свои положительные, так и отрицательные качества.
3. В самооценке становятся более выражены моральные качества, способности и воля.
4. Происходит дальнейшая эмансипация самооценки от внешних оценок, но оценка значимых других оказывает огромное влияние на характер самооценки подростка.
5. Влияние родителей на самооценку снижается и повышается влияние сверстников как референтной группы.
6. Самооценка оказывает влияние на успешность деятельности и социально-психологический статус подростка в коллективе, регулирует процесс общения.
7. Неадекватная самооценка детерминирует делинквентное поведение подростка.
8. Личностная самооценка подростка значимо коррелирует с его самооценкой невротического состояния[1].

Таким образом, в подростковом возрасте у молодых людей активно формируется самосознание, вырабатывается собственная независимая система эталонов самооценивания и самоотношения, все более развиваются способности проникновения в свой внутренний мир.

В этом возрасте подросток начинает осознавать свою особенность и неповторимость, в его сознании происходит постепенная переориентация с внешних оценок (преимущественно родительских) на внутренние. Таким образом, постепенно у подростка формируется своя Я-концепция, которая способствует дальнейшему, осознанному или неосознанному, построению поведения молодого человека.

Биологический и социальный факторы развития человека, переплетаясь друг с другом, приобретают в подростковом и юношеском возрасте специфические формы, оказывающие огромное влияние на судьбу личности.

К биологическому фактору относится так называемый пубертат, или пубертатный период (от латинского pubertas — возмужалость, половая зрелость) с сопутствующими ему гормональными перестройками, сопровождающимися существенными телесными изменениями. К социальному — специфическое положение подростка в социуме, та самая маргиналъностъ, которая многократно описана в научной и художественной литературе и на которую обратил особое внимание К. Левин, определив ее важным фактором, обусловливающим внутреннюю драму личности в этом возрасте[2].

Пубертатный период (от лат. pubertas — возмужалость, половая зрелость) — период полового созревания.

Маргиналъностъ — пребывание подростка на границе между двумя социальными мирами — миром детей и миром взрослых. При этом ни одним из этих миров подростки не принимаются как полноправные участники: они уже слишком большие, чтобы быть детьми, но еще слишком малы, чтобы быть взрослыми. Противоречивость предъявляемых к ним требований и ожиданий приводит к возникновению конфликтных по своему социальному содержанию форм поведения.

Следовательно, формирование свойств личности, обеспечивающих нормативное поведение, тесно связано со статусом личности в системе межличностных отношений в учебной группе. При этом особое внимание исследователей направлено изучение процессов дезадаптации подростка в группе, так как он связан с нарушением процесса социализации подростка, что ведет не только к дефектам развития личности, но и нарушениям межличностного взаимодействия в учебной группе. Средовая дезадаптация по мнению Р.А. Туревской выражается в социальной отгороженности и отвержении ребенка. Крайние статусные позиции сопряжены с различием в психосоциальной идентичности по сравнению с общегрупповым профилем[3]. Базовые параметры психосоциальной идентичности индивида являются тесно связанными с характером распределения статусно-ролевых отношений в группе[4].

Исследования И.Е. Григорович, М.Н. Расходчиковой показывают неоднозначность позиции среднестатусных членов группы: они могут характеризоваться достигнутой позитивной идентичностью, удовлетворенностью своим статусно-ролевым положением, либо диффузной идентичностью. Среднестатусных членов описывают как ориентированных на видение себя адаптирующимися, либо интегрированными членами группы.

Особенностью подростков является влияние развития на самосознание и межличностные отношения, когда в результате развития групповых отношений происходит изменение норм поведения, ценностей членов группы, меняется их социально – психологический статус и структура коммуникации. Анализ исследований взаимоотношений в учебных группах (Г.М. Андреева, А.И. Донцов и др.) позволяет сделать вывод, что их можно разделить на конструктивные и деструктивные. Деструктивные взаимоотношения характеризуются несоответствием моральным принципам общества и доминированием некоторых высокостатусных членов группы, проявляющихся в психологическом и физическом насилии[5]. Социально – психологический статус как фактор признания со стороны сверстников влияет на структуру коммуникаций и нормы взаимоотношений между членами группы, а также на адаптированность к социальным условиям жизни, не обязательно взаимосвязан с социально-коммуникативной компетентностью[6].

[1] Психология человека от рождения до смерти / Под общей редакцией А. А. Реана — СПб.: Прайм-Еврознак, 2002. С. 393-394.

[2] Левин К. Теория пола в социальных науках. СПб., 2000. С. 51.

[3] Туревская Р.А, Эмоциональное развитие подростков с явлениями школьной дезадаптации: /Автореф. дис… канд. психол. наук. М., 1991. С. 14.

[4] Сипягин, Д. В. Возможности использования категории психосоциальной идентичности для анализа статусно-ролевых отношений в студенческой группе // Психология обучения: N 1. 2007.

[5] Андреева Г. М. Психология социального познания. М., 1997. С. 115.

[6] Григорович И.Е. Социально-психологические характеристики современной студенческой группы и особенности формирования профессиональной идентичности // Вестник МГОУ. Серия «Психологические науки». № 3. 2008.

Таким, образом, согласно мнению А.М. Прихожан, позитивное, влияние тревожности на деятельность и развитие личности ограничено — ее выраженной приспособительной, адаптивной природой.

1.1        Возрастные особенности тревожности на подростковом этапе психического развития

Содержанию страхов и тревог у детей разного возраста посвящено большое количество исследований. Большинство исследователей сходятся в том, что страхи у детей, имеющих национальные, культурные и другие различия, во многом совпадают. Это дает возможность говорить о нормативности детских страхов и тревог[1]. Кроме того, было обнаружено большое совпадение страхов у детей в двух исследованиях, проведенных с разницей в полвека[2].

Одна из первых классификаций нормативных страхов была описана А. Фрейд в работе Норма и патология детского развития: Есть страхи .. источники которых находятся во внешнем мире. Их временная стадийная последовательность приблизительно следующая: страх гибели при утрате материнской заботы (страх разлучения, страх утраты объекта во время биологического единства матери и ребенка); страх утраты любви (после установления постоянного любовного отношения к объекту); страх перед критикой и наказанием (во время анально-садистической фазы, на которой ребенок проецирует свою собственную агрессию на родителей, что увеличивает страх перед ними); страх кастрации (на фаллическо-эдипальной фазе)[3].

Исследователями выделяются нормативные страхи и тревоги каждом возрастном периоде. Рассмотрим содержание страхов и тревог в старшем подростковом возрасте.

Подростковый возраст в силу специфической эмоциональной сензитивности относится к стадиям онтогенеза, опасным для дезинтеграции психоэмоционального состояния личности. Являясь зеркалом общества, подросток мгновенно отражает происходящие в нем тенденции, воспроизводя, в ряде случаев с помощью механизма идентификации, эмоциональное состояние значимых для него взрослых людей. Эмоциональное состояние в подростковом периоде характеризуется нормативным кризисным характером переживаний, накаляемых общей стрессогенностью жизнедеятельности социума. К факторам негативной социальной динамики В. В. Абраменкова относит трансформацию естественных институтов социализации — семьи и детского сообщества, смену коллективистской модели на индивидуалистскую в

общей ориентации образования, ослабление игровых интерактивных форм совместной деятельности ребенка и взрослого, исчезновение просоциальных детских организаций и сообществ, влияние агрессивной информационной среды. Кроме того, отмечает В. В. Абраменкова, произошел сдвиг возрастных границ кризисов детства, появились новообразования типа подросткового пофигизма и юношеского социального инфантилизма и неизвестных истории культуры механизмов социализации[4].

Многие исследователи (А.Г. Асмолов, С.А. Беличева, А.А. Бодалев, Л.И. Божович, Л.С. Выготский, Н.И. Гуткина, И.В. Дубровина, И.С. Кон, A.M. Прихожан, Л.Б. Шнейдер, Д.Б. Эльконин, Э. Эриксон, Д.И. Фельдштейн) подчеркивают сложность и неоднозначность подросткового периода развития для личности. Особенностями подросткового периода является критичность его протекания, ориентация на групповое взаимодействие, становление чувства взрослости и формирующееся самосознание. Ядерным компонентом самосознания является отношение подростка к себе и изменение взаимоотношений с другими.

Если сформированная личность взрослого человека обладает устойчивыми характеристиками индивидуального стиля, то черты еще незрелой личности подростка больше проявляются как свойства темперамента, на базе которого еще предстоит сформироваться личности в процессе социализации. Личность не является застывшей окаменелостью: это — динамичная система, открытая внешним воздействиям, реагирующая на изменения среды в пределах индивидуально очерченного диапазона изменчивости, что делает структуру личности адаптивной и выносливой к стрессу[5].

Однако именно устойчивые свойства личности не позволяют социуму целиком поглотить индивидуальность, а ситуативные факторы не приводят к непрерывным изменениям. У подростка влияние социума в качестве морального цензора в основном вызывает противодействие в силу непосредственного побуждения к свободе и независимости, а ситуативные аспекты в виде соблазна реализовать свои желания и потребности подталкивают их к импульсивным поступкам. При отсутствии развитого внутреннего самоконтроля у детей в большей степени, чем у взрослых проявляется тот тип переживания и поведения, который определяется ведущей индивидуально-личностной тенденцией[6].

[1] Захаров А. И. Дневные и ночные страхи у детей. — СПб.: Издательство «Союз», 2004.

[2] Крэйг Г. Психология развития— СПб. : Питер Ком. 2000. С. 411.

[3] Фрейд, А, Детская сексуальность и психоанализ детских неврозов / А. Фрейд, Фрейд З. — СПб.: Институт Психоанализа, 1997. С. 298.

[4] Абраменкова В.В. Подростковая субкультура как пространство самореализации // Мир психологии. 2008. №1. C. 175

[5] Собчик Л.Н. Диагностика индивидуально-типологических свойств и межличностных отношений. С.-Пб. Речь, 2002. С. 87.

[6] Личко А.Е. Психопатии и акцентуации характера у подростков. М.: Медицина, 1983. С. 245.

Рассматривая причины неадекватной тревожности, A.M. Прихожан отмечает, что она порождается конфликтным строением самооценки, а также внутренним конфликтом ребенка, сходным с тем, что лежит в основе всего комплекса переживаний, обозначаемых как аффект неадекватности, но при особой силе и неосознанности обеих сторон конфликта. Именно сила и неузнаваемость ведут к неустойчивой самооценке, наличию постоянных колебаний между высоким уровнем притязаний и низкой самооценкой. Эти колебания вызывают двойственность в оценке ситуации и составляют суть переживания неадекватной тревожности[1].

A.M. Прихожан считает тревожность устойчивым свойством личности, которое имеет собственную побудительную силу и оказывает заметное влияние на развитие других личностных образований. Как всякое сложное психологическое образование, тревожность, с точки зрения А.М. Прихожан, имеет когнитивный, эмоциональный и операциональный аспекты, В отличие от представлении о наследуемости тревожности как свойства личности, A.M. Прихожан считает, что тревожность имеет преимущественно социальную природу: при изучении возрастных и половых характеристик таких лабильных, подверженных внешним влияниям образований, как тревожность, необходимо учитывать, что эти характеристики могут претерпевать существенные изменения под влиянием не только событий личной жизни человека и его ближайшего окружения, но и макросоциальных явлений[2].

Анализируя вопрос об общей и частной видах тревожности (или о тревожности как свойстве личности и тревожности как отдельной черты), А.М. Прихожан приходит к выводу, что тревожность, диагностируемая и по симптоматическому и по ситуационному показателю, является формой выражения общей тревожности. Частная же тревожность, встречавшаяся всего в 20% случаев, является результатом отчетливого осознания опасности и практически полностью исчезает при обучении испытуемых средствам овладения определенными типами ситуаций. Отсюда следует вывод: в значительной части случаев частная тревожность является лишь специфической формой выражения, привязывания к определенным объектам общей тревожности[3].

Интересны выделенные A.M. Прихожан формы и маски тревожности- Под формой тревожности понимается: особое сочетание хаушегера переживания, осознания, вербального и невербального выражения в характеристиках поведения, общения, деятельности[4]. A.M. Прихожан описывает две основные категории тревожности:

1. открытая -сознательно переживаемая и проявляемая в поведении и деятельности в виде состояния тревоги;
2. скрытая — в разной степени неосознаваемая, проявляющаяся либо чрезмерным спокойствием, нечувствительностью к реальному неблагополучию и даже отрицанием его, либо косвенным путем. через специфические способы поведения,

В свою очередь, открытая тревожность подразделяется на:

1. острую, нерегулируемую тревожность,
2. регулируемую и компенсируемую тревожность,
3. культивируемую тревожность (тревожность осознается и переживается как ценное для личности качество, позволяющее добиваться желаемого).

Формами скрытой тревожности являются:

• неадекватное спокойствие — сильные способы защиты препятствуют осознанию угроз в окружающем мире и собственных переживаний;
• уход от ситуации — индивид активно избегает ситуаций, могущих вызвать состояние тревоги.

Отмечая влияние тревожности на другие черты личности, A.M. Прихожан указывает на наличие так называемых масок, которые, имея вид ярко выраженных проявлений личностных особенностей, порождаемых тревожностью, позволяют человеку вместе с тем переживать ее в смягченном виде и не проявлять вовне[5]. Наиболее часто встречаемыми оказались агрессивно-тревожный и тревожно-зависимый типы. Спецификой агрессивно-тревожного типа является ярко выраженное чувство опасности,. своеобразная смесь агрессии’ и тревоги:, совершая агрессивный-поступок, индивид одновременно как бы извиняется, сам боится- своей, смелости., Тревожно-зависимый тип характеризуется как позитивными* так и> негативными формами зависимости, повышенной чувствительностью к эмоциональному самочувствию другого человека, причем, нередко выделяется какая-либо одна значимая фигура,

В отличие от В.М. Астапова, который связывает появление надситуативной активности с тревогой, А.М. Прихожан настаивает на защитно-адаптивной функции тревоги. Показателен в этом отношении пример, когда тревожных детей оценивали воспитатели детских садов и учителя школ. В хорошо структурированных и предсказуемых школьных условиях тревожные дети оцениваются учителями как ответственные и успешные учащиеся. В условиях детского сада воспитатели, наблюдая поведение, детей в значительном количестве неструктурированных и мало структурированных ситуаций, описывают тревожных детей — как слишком неуверенных зажатых, стеклянных. Там же А.М. Прихожан отмечает, что школьная успешность часто достигается нерациональными, не соответствующими возможностям школьников, методами, за счет неоправданно высоких трудовых и временных затрат.

[1] Прихожан А. М. Тревожность у детей и подростков: психологическая природа и возрастная динамика. — М.: Московский психолого-социальный институт; Воронеж: Издательство НПО «МОДЭК», 2000. С. 213.

[2] Там же. С. 135.

[3] Прихожан А. М. Тревожность у детей и подростков: психологическая природа и возрастная динамика. — М.: Московский психолого-социальный институт; Воронеж: Издательство НПО «МОДЭК», 2000. С. 153.

[4] Там же. С. 153

[5] Прихожан А. М. Тревожность у детей и подростков: психологическая природа и возрастная динамика. — М.: Московский психолого-социальный институт; Воронеж: Издательство НПО «МОДЭК», 2000. С. 156.

Легко заметить, что практически все исследователи, занимающиеся проблемой тревожности, основную роль в возникновении и закреплении состояния тревоги отводят межличностному общению.

Проблема тревоги предполагает еще один аспект исследования — установление различия между нормальной (адекватной) тревогой и патологической, невротической тревогой.

Интересным представляется мнение Ф. Перлза на природу невротической тревоги. Ф. Перлз считает, что тревога возникает вследствие подавления естественной реакции организма на эмоцию страха — учащается дыхание[1]. В современном обществе не примято демонстрировать эмоцию страха и поэтому человек, считающий себя сильным подавляет естественные реакции возбуждения, тем самым, провоцируя появление тревожности. На возбуждение здоровый организм реагирует … учащением и увеличением амплитуды дыхания,., невротик же обязательно пытается контролировать возбуждение .. вместо спонтанного углубления дыхания … он сжимает грудную клетку … Само английское слово anxiety (беспокойство, тревога) происходит от латинского angusto — узость, сужение .. в неврозе тревожность возникает как чрезвычайное состояние, вызываемое конфликтом между сильным возбуждением и болезненным самоконтролем[2], Из концепции Перлза следует, что избавиться от невротической тревожности можно, осознав возбуждения, лежащие в ее основе, и удовлетворив потребности, вследствие угрозы которым возникло возбуждение.

Блокирование сознания, которое происходит при невротической тревоге, делает индивида более уязвимым по отношению к угрозе и, таким образом, усиливает невротическую тревогу. Об этом же говорит и Р. Мэй. До того как Мэй в 1950 году опубликовал Значение тревоги, большинство теорий придерживались точки зрения, согласно которой высокие уровни тревожности указывают на наличие невроза или другой формы психопатологии. Непосредственно в ходе написания книги Мэй лично испытывал постоянную тревогу по поводу своей дальнейшей судьбы. Будучи не уверен в своем выздоровлении, он к тому же постоянно тяготился своей нетрудоспособностью, а также сознанием того, что его жена и маленький сын остались без средств к существованию. В книге Значение тревоги Мэй утверждал, что движущей силой поведения человека во многих случаях является чувство страха или тревоги, которое появляется у него всякий раз при возрастании чувства неопределенности, неуверенности, зыбкости своего бытия. Неспособность признать смерть помогает временно избавиться от тревоги или страха небытия. Но это избавление не может быть постоянным. Смерть — это безусловная составляющая нашей жизни, и, рано или поздно, каждому придется встретиться с ней[3].

Р. Мэй отмечает, что разграничить нормальную и невротическую тревожность на практике очень сложно, т.к. у большинства людей присутствуют элементы обоих видов. Определить невротическую тревожность можно лишь в том случае, если она возникает не в связи с невозможностью справиться с угрозой, а в связи с тем, что человек не использует свои возможности для борьбы. Нормальную тревожность Р. Мэй определяет как:

• адекватную реальной угрозе;
• не включает подавление или другие механизмы разрешения внутреннего психического конфликта, а в результате этого — и внешнего;
• не требует невротических защитных механизмов для управления собою, но может быть изменена конструктивно на уровне произвольного сознания или ослаблена при объективном изменении ситуации[4].

Нормальная тревога есть реакция на угрозу ценностям индивида, которые он считает важными для его существования — как личности. Как и любая рациональная тревога, она может быть использована конструктивно.

Е. Гольдман в статье Век тревоги отмечает, что бегство от тревоги всегда оборачивается бегством от мира. Бегство от мира — бегством от самого себя и поэтому ростом тревоги. Там же Е. Гольцман приводит изречение выдающегося немецкого психиатра Виктора Эмиля фон Гебзателя: Несомненно, стоит стремиться к жизни без страха, но вовсе не очевидно, что стоит стремиться к такой жизни, из которой была бы изгнана тревога… возбуждение тревоги и связанное с этим развитие способности к сочувствию и взаимопониманию может стать жизненной задачей для человека…[5].

С.А. Озерова выделяет два направления, по которым тревожность осуществляет свое воздействие на человека[6]:

• участие в формировании личностных образований;
• регуляция поведения.

На существование адекватной и неадекватной тревожности указывает и A.M. Прихожан (2000). Опираясь на теоретические положении Л.И. Божович о тревожности, как переживании неудовлетворенных ведущих потребностей личности[7], A.M. Прихожан описывает адекватную (отражающую объективное отсутствие условий удовлетворения той или иной потребности) и неадекватную (при наличии таких условий) тревожность. Только в последнем случае можно говорить о тревожности как устойчивой функциональной структуре эмоциональной сферы.

[1] Фредерик Саломон Перлз. Практика гештальтерапии / Перевод М.П. Папуша М.: Институт Общегуманитарных Исследований, 2001. С. 78.

[2] Перлз Ф. С. Внутри и вне помойного ведра: Пер. с англ. Фредерик С. Перлз, Пауль Гудмен, Ральф Хефферлин. Практикум по гештальттерапии: пер. с англ. СПб., Петербург-XXI век, 1995. С. 346.

[3] Фрейджер Р., Фэйдимен Д. Теории личности и личностный рост [Электронный ресурс] — Режим доступа: http://geum.ru/aref/1559-1-ref.php, свободный. — (Дата обращения — 06.04.2012)

[4] Мэй Р. Краткое изложение и синтез теорий тревожности / Тревога и тревожность /Хрестоматия; сост. Астапов В.М. СПб.: Питер, 2001. С. 229.

[5] Проявление эмоциональных состояний в виде тревожности и страха у младших школьников [Электронный ресурс] — Режим доступа: http://troeshnik.ru/refbest/refbest-1913197.php, свободный. — (Дата обращения — 06.04.2012)

[6] Дашкевич О.В., Озерова С.А Учитель и тревожный подросток. М.: МПУ им. В.И. Ленина, 1998. с. 326-334.

[7] Божович Л.И. Избранные психологические труды. Психология формирования личности / Л.И. Божович / под ред. Д. И. Фельдштейна; вступ, статья Д.И. Фельдштейна. — М.: Международная педагогическая академия, 1995.

Известный психиатр К. Ясперс обращает внимание на смысл и значения страха: Остановимся на значении страха. В наше время людей как бы охватывает неведомый ранее страх. Он многозначен и неоднороден. Это не только поверхностный и быстро стирающийся в памяти страх и не только страх глубокий и гложущий скрытый или явный, — он находится на витальном или экзистенциальном уровне и как будто заключает в себе всевозможные виды страха… Пока есть страх у человека, есть шанс выстоять, и реальность этого шанса зависит от того, как человек преодолевает свой страх. Там, где человек в условиях постоянного изменения условий и ситуаций обладает инициативой; он может преодолеть страх лишь в трансцендентно об основан ном самосознании свободы. Там, где он вынужден повиноваться и в слепом повиновении обретает свои относительно гарантированные функции, страх может уменьшиться, только превратиться в постоянно действующий двигатель вынужденного повиновения… Страх следует принять. Он — основа надежды[1].

Таким образом, в отличие от психоанализа и теории научения, в экзистенциальной философии и психологии подчеркивается положительный аспект переживания страха. Страх необходим человеку, если человек хочет быть именно человеком – Не избегающим жизни, осознающим и творящим себя самого: Страх необходим для того, чтобы припугнуть человека в размеренности его повседневного, бездушного проживания. Он обладает могучей, в своем роде даже единственной будоражащей силой. Лишь в страхе человек вырывается из отданности миру и лишь тем самым освобождается для подлинных экзистенциальных задач[2].

Тревожность как межличностный феномен рассматривалась многими исследователями Дж. Боулби, основоположник Теории привязанностей, его последователь Эйнсворт и другие доказали важность привязанностей и интерперсональных отношений между ребенком и родителями (лицами, их заменяющими). По мнению Д. Боулби базу для развития чувства безопасности и доверия к жизни создают отношения любви и заботы со стороны родителей в раннем детстве. При внимательном отношении родителей или других ухаживающих за ребенком людей, у него формируется прочная привязанность к ним. Это чувство доверия, возникшее в младенчестве, сохраняется на всю жизнь. У детей и подростков, склонных к страхам, по-видимому, нет доверия к объекту привязанности, который в критические периоды был либо недоступен, либо невнимателен к нуждам ребенка[3]. Подобным же образом возникновение тревожности и недоверия описывает Э. Эриксон.

Возникновение тревоги в межличностных отношениях подчеркивается и в работах К. Хорни. К. Хорни устанавливает связь между базисной тревогой и базисной враждебностью, возникающими в отношениях, ребенка с. родителями. Среди внутренних факторов, воспринимаемых как угроза, основным является чувство враждебности по отношению к близким. Но враждебность вызывает тревогу не сама по себе, а из-за возможных ответных реакций окружающих: Базисная тревога, согласно К. Хорни формируется в результате нарушения взаимодействия ребенка и родителей. Ребенок нуждается в любви, заботе, поддержке со стороны родителей. Тревога возникает вследствие возникновения враждебных импульсов по отношению к людям, от которых ребенок зависит. Враждебность у ребенка возникает по разным причинам. Главным злом неизменно является отсутствие подлинной теплоты и привязанности[4]. Кроме того; Хорни указывает на непоследовательность в предъявляемых требованиях, предпочтение других детей, невыполнение обещаний.

Представления В.Л. Астапова о возникновении тревоги базируются-на работах З. Фрейда и его основных положениях. Согласно B.Л. Астапову, ситуации реальной опасности, существующие в пренатальный и затем родовой период, создают потенциал тревоги. В младенческий период внешние и внутренние факторы угрозы способствуют усилению предрасположенности к тревоге. Поскольку ребенок не осознает источника угрозы, то и реагирует скорее организмически, а не психологически. Позднее состояние тревоги — это страх, но не перед настоящей угрозой, а перед хранящейся в памяти ситуацией реальной опасности, имевшей место в детстве… Когда мы считаем, что вытесняем тревогу, на самом деле мы вытесняем представление об угрозе, то есть о том, что угрожает. Представление о матери как об источнике опасности — вот что не допускается в сознание[5]. В. М. Астапов отмечает, что тревожность возникает вследствие угрозы не только физической целостности субъекта, но таких психологических факторов, как стремление к свободе, к самореализации.

С. А. Озерова считает тревожность целостной характеристикой личности, объединяющей совокупность психодинамических свойств эмоционально-волевой и коммуникативной природы. Нравственная и интеллектуальная сферы личности, по ее мнению, существенно влияют на тревожность. В свою очередь, их развитие осуществляется под ее влиянием. Развитые нравственные качества и умственные способности ослабляют неблагоприятные проявления неадекватной тревожности, последняя же затрудняет развитие нравственной сферы личности[6].

Интеграция свойств личности в тревожный тип личности происходит под влиянием ряда интегрирующих факторов:

• выраженного рассогласования психодинамических мотивационных тенденций избегания неудач и достижения успеха (усиления первой и ослабления последней);
• неадекватно заниженной самооценки и самоотношения;
• ряда психогенетических предпосылок типа повышенной чувствительности, акцентуированной выраженности эмоций отрицательной модальности (страх, гнев) и пониженной представленности эмоций положительной модальности (радость, теплота).

[1] Ясперс, К. Смысл и назначение истории / К. Ясперс. — М. : Изд-во политической литературы, 1991. С. 163-164.

[2] Больнов, О.Ф, Философия экзистенциализма. — СПб.: Изд-во «Лань», 1999. С. 93

[3] Боулби, Д. Создание и разрушение эмоциональных связей / Пер. с англ. В,В. Старовойтова — 2-е изд. — М.: Академический Проект, 2006. С. 14.

[4] Хорни К. Невротическая личность нашего времени: Самоанализ / Общ; ред. K. B. Бурменской. — М, : Издательская группа Прогресс-Универс, 1993. С. 64.

[5] Астапов В.М. Тревожность у детей. — М. : ПЕР СЭ, 2001. С. 44-45.

[6] Озерова С.А. Психологические особенности структуры личности тревожного подростка: Дис. … канд. психол. наук: — М., 1999.

З. Фрейд указывает, что для каждого возрастного этапа существуют характерные условия возникновения страха. Так, раннему детству соответствует опасность психической беспомощности; первым годам жизни — боязнь потери объекта любви; так называемой фаллической фазе — опасность кастрации и латентному периоду — страх перед супер-Эго. Если на каком-либо этапе ребенку не удается найти адекватные способы удовлетворения своих потребностей, то происходит фиксация — человек как бы застревает на определенной стадии: Многие люди не могут преодолеть страха перед потерей любви, они никогда не становятся независимыми от любви других, продолжая в этом отношении свое инфантильное поведение[1].

Идеи З. Фрейда послужили основой для многих более поздних исследований тревожности. Ч. Спилбергер, давая процессуальное определение страха, отмечает, что страх есть процесс, включающий эмоциональную реакцию, связанную с антиципацией определенного ущерба вследствие реальной объективной опасности, присутствующей во внешнем окружении[2].

В более поздних работах исследователи также относят страх к одной из фундаментальных эмоций. Так К. Изард определяет страх как наиболее опасную из всех эмоций. Интенсивный страх приводит даже к смерти: животные, и человек могут быть испуганы буквально до смерти. Но при этом страх играет и позитивную роль: он может служить предупреждающим сигналом и изменять направление мысли и поведение. Далее автор указывает на тот факт, что с эволюционно — биологической точки зрения страх может усиливать социальные связи, включая бегство за помощью и коллективную защиту[3].

Большое количество работ, посвященных тревожности, было выполнено представителями социальной школы научения. Основная идея социальной теории научения заключается в том, что исходно нейтральные стимулы могут через подкрепление и научение становиться эмоциогенными и вызывать тревогу[4].

Дж. Доллард считал, что причиной тревожности является блокировка потребностей, связанная с избыточной социализацией. Социальные требования идут, как правило, вразрез с естественными реакциями ребенка. Они непонятны ему и приводят к сильным эмоциональным конфликтам. Если требования родителей отличаются к тому же противоречивостью и непоследовательностью, это приводит к чрезмерному усилению у ребенка инстинктивных влечений, ассоциированию многих ситуаций с тревогой. Впоследствии тревога генерализируется и перерастает в черту личности[5].

Одним из самых известных достижений социальной теории научения является созданная Дж. Тейлор шкала тревожности (Manifest Anxiety Scale (MAS)), которая очень широко используется в практической психологии. Шкала Дж. Тейлор была создана путем отбора 50 пунктов MMPI, которые, по оценкам клинических психологов, наиболее соответствовали клиническому определению хронической тревожности: диффузное и хроническое состояние соматического напряжения, беспокойства, рассеянность, повышенная утомляемость, легкость возникновения и переживания тревоги даже при незначительной угрозе[6]. Факторный анализ шкалы выявил пять составляющих ее факторов, которые в совокупности и характеризуют устойчивую тревожность:

• хроническая тревожность или мучение;
• возрастание психического и /или соматического напряжения;
• нарушения сна, связанные с внутренним напряжением;
• чувство личной неадекватности;
• моторная скованность, неловкость.

А. Кастанеда с соавторами опубликовали ее детский вариант — Children Manifest Anxiety Scale (CMAS). До настоящего времени эти шкалы считаются одними из наиболее надежных, принятых во всем мире инструментов для измерения тревожности как устойчивого свойства[7].

Тревожность получила определение и в экзистенциальной психологии. В основе экзистенциализма лежит представление о первичности экзистенции (существования) по отношению к эссенции (бытию). Предметы, вещи конечны и определены, они имеют свое бытие. Человек же существует, он ответственен за свои решения, поскольку обладает внутренней свободой и способностью выбора среди множества возможностей самореализации. Экзистенциальный подход акцентирует базисный конфликт как конфликт, обусловленный — конфронтацией индивида с данностями существования. Эти данности существования — смерть, свобода, экзистенциальная изоляция и бессмысленность. Человек, по представлениям теоретиков экзистенциализма, брошен в жестокий и бессмысленный мир[8].

Для того чтобы выжить и остаться человеком ему необходимо обрести смысл. В экзистенциализме, так же как и в психоанализе, представления о тревоге связаны с пониманием тревоги как движущей силы развития психопатологии. Взаимодействие индивида с тревогой порождает психическую активность, как сознательную, так и бессознательную. Эта активность (защитные механизмы) и составляет психопатологию, т.к. обеспечивая безопасность, ограничивают рост и возможности опыта. Коренное отличие в понимании психодинамики заключается в том, с чего начинается тревога: Динамический, экзистенциальный подход сохраняет описанную Фрейдом базисную динамическую структуру но радикально меняет содержание. Прежняя формула: влечение — тревога — защитный механизм заменена следующей: осознавание конечной данности — тревога — защитный механизм[9].

[1] Фрейд, А. Психология «Я» и защитные механизмы. -М. : Педагогика, 1993. С. 354

[2] Спилбергер Ч.Д. Концептуальные и методологические проблемы исследования тревоги /сост. Ю.Л. Ханин— М. : «Физкультура и спорт», 1983. С.12-24.

[3] Изард К. Психология эмоций / К, Изард / перев. с англ. — СПб.: Издательство «Питер», 1999.

[4] Марцинковская Т.Д. История психологии / Теории социального научения [Электронный ресурс] — Режим доступа: http://biblo-ok.ru/guman-ok/09-515.php, свободный. — (Дата обращения — 06.04.2012)

[5] Доллард, Д., Психотерапии. В рамках теории научения / Д. Доллард, К. Миллер // Техники консультирования и психотерапии. Тексты / под ред. УС, Сахакиана,-М.: ТЦ Сфера, 2000. С. 52.

[6] Хекхаузен X. Мотивация и деятельность: учебное пособие для вузов; пер. с англ. Т. Гудкова и др. — Тт.1.2. — М. : Педагогика, 1986. С. 141.

[7] Прихожан А. М. Тревожность у детей и подростков: психологическая природа и возрастная динамика. — М.: Московский психолого-социальный институт; Воронеж: Издательство НПО «МОДЭК», 2000.

[8] Ялом, И, Экзистенциальная психотерапия / И. Ялом; пер. с англ. Т.С. Драбкиной. — М. : Независимая фирма «Класс», 1999. С. 12.

[9] Ялом, И, Экзистенциальная психотерапия / И. Ялом; пер, с англ. Т.С. Драбкиной. — М. : Независимая фирма «Класс», 1999. С. 14.