В 60-е гг. XX в. в американском обществоведении происходил процесс детерминирования «качества жизни» как социальной категории, что привело к пониманию данного термина как нормативного эталона благосостояния, включающего не только материальные, но и социальные, экологические, демографические, политические, нравственные и другие условия жизни, не охватываемые уровнем жизни[1]. Далее в начале 70-х гг. XX в. на первый план выдвигаются исследования качества жизни в направлении «глобального моделирования», тесно связанные с деятельностью Римского клуба[2]. В пределах поставленных проблем – на основе представлений о состоянии мира и его наиболее существенных ресурсах, выявления возможных альтернатив человечества и выработки программ действий с учетом глобальных целей развития – практически во всех исследовательских проектах Римского клуба детально или косвенно затрагивался вопрос качества жизни. Акцент стал перемещаться на исследование более обширного круга аспектов глобальных проблем и качества жизни, что было связано с постановкой вопроса о целях экономического роста[3].

Существенный вклад в становление концепции «ощущаемого качества жизни» внесли американские социологи и экономисты А. Кэмпбелл, Ф. Конверс, С. Уитни, Ф. Роджерс. Они подчеркнули необходимость понимания того, как определяются и оцениваются людьми создаваемые обществом условия жизни. «Качество жизни» начинает связываться с воспринимаемым или осознаваемым индивидуальным благополучием, отражённым в оценках людьми своего удовлетворения или неудовлетворения жизнью, счастья или несчастья в жизни. Необходимость применения данного подхода к изучению качества жизни отмечали многие западные исследователи того времени. Так Л. Леви, Л. Андерсон подчеркивали, что, несмотря на то, что качество жизни вне сомнения сильно зависит во многих аспектах от объективных ситуационных характеристик, составленных на базе понятия «уровень жизни», здесь всё же не существует соотношения один к одному. В действительности, высокому уровню или даже постоянному росту экономических возможностей, жилищной обеспеченности или свободного времени может соответствовать (но необязательно) высокий уровень, или повышение удовлетворённости человека ростом благосостояния, или качества жизни[4].

Н.В. Жукова отмечает, что в этот период активно разрабатываются международные и национальные системы социальных индикаторов, которые должны были «обеспечивать интегрированный подход к слежению за широким кругом социальных явлений…, указывать на окончательные влияния на население сложных взаимодействий правительственной политики и изменяющегося социального окружения». В этом контексте к системам социальных индикаторов предъявлялись следующие требования[5].

1. Оптимальные по размерам системы должны покрывать все основные социально значимые сферы, связанные с качеством жизни людей. Общими элементами для большинства принятых на международном уровне систем являются: здоровье, развитие индивида посредством обучения, занятость и качество «рабочей» жизни, пользование товарами и услугами, распределение времени и досуга, физическая окружающая среда, индивидуальная безопасность и правосудие, социальные возможности и неравенство.
2. Необходимо, чтобы набор социальных индикаторов соответствовал целям и задачам социальной политики, т.е. описывал те основные социальные условия, на которые она может положительно повлиять.
3. Используемые показатели должны быть ориентированы, главным образом, на социально-экономические результаты, которые получит население.
4. Объективные характеристики качества жизни следует обязательно дополнять субъективными.
5. Кроме измерителей типа среднего, необходимо использовать различные характеристики распределений.
6. Чтобы обеспечивать слежение за изменениями в социальной сфере, социальные индикаторы должны наблюдаться во времени.
7. Большинство обобщающих социальных индикаторов должны допускать дезагрегацию в разрезе различных социально-экономических групп населения; среди основных дезагрегатов, которые предлагаются для национальных систем социальных индикаторов, простые группировки по следующим признакам: полу и (или) возрасту, социальному статусу (особенно семейному положению), социальной роли (особенно профессии), доходу (индивидуальному или семьи), образованию (особенно годам полного обучения), этнической принадлежности, «текущим помехам» (физические недостатки), месту жительства, административному району, гражданскому статусу (особенно — гражданству); временные серии; сложные группировки: когорты (пол и возраст плюс временные серии), социо-экономический статус (т.е. социальная роль плюс доход и образование) и т.д.
8. Необходимо, чтобы социальные индикаторы были приемлемы для международных сравнений.

[1] Каракотова А.О. Социально-философский анализ качества жизни: Автореф. дис. … канд. филос. наук. — Ставрополь, 2002. С. 14.

[2] Пределы роста/Д.Л. Медоуз и др.- М., 1991.

[3] Булгаков С.Н. Два града: исследование о природе общественных идеалов / Изд. подготовил В.В. Сапов. — СПб: изд-во Русского христианского гуманитарного ин-та, 1997. С. 84.

[4] Леви Л., Андерсон Л. Народонаселение, окружающая среда и качество жизни. — М.: Экономика, 1979. С. 28.

[5] Жукова Н.В. Индикаторы социального развития как инструмент социального программирования: зарубежный опыт // Социология: методология, методы, математические модели. — 1994. — № 3 – 4.