Федеральное агентство по образованию

Государственное образовательное учреждения  высшего профессионального образования

Всероссийский заочный финансово-экономический институт

Контрольная работа

по дисциплине: «Концепции современного естествознания»

на тему: «Историческое развитие науки, её особенности. Что такое научная революция?»

Выполнила студентка I курса факультета «Финансы и кредит» Туймазинского представительства Уфимского филиала ВЗФЭИ

____________________________

Проверил ___________________

Туймазы 2008 г.

 

 

 

 

СОДЕРЖАНИЕ

Введение................................................................................................... 3

1. Общие модели развития науки .......................................................... 4

2. Научные революции ........................................................................... 9

3. Дифференциация и интеграция научного знания............................. 16

Заключение ............................................................................................ 19

Список использованной литературы.................................................... 20

Введение

Нет сомнений в том, что наука развивается, т.е. необратимо качественно меняется со временем. Она постоянно наращивает свой объем, непрерывно разветвляется, усложняется и т. п. Как уже отмечалось, развитие это оказывается неравномерным: с "рваным" ритмом, причудливым переплетением медленного кропотливого накопления новых знаний с "обвальным" эффектом внедрения в тело науки сумасшедших идей", перечеркивающих за непостижимо короткое время складывающиеся веками картины мира. Фактическая история науки внешне выглядит достаточно дробно и хаотично. Но наука изменила бы самой себе, если бы в этом "броуновском движении" гипотез, открытий, теорий не попыталась бы отыскать некую упорядоченность, закономерный ход становления и смены идей и концепций. Выявление логики развития науки означает уяснение закономерностей научного прогресса, его движущих сил, причин и исторической обусловленности. Современное видение этой проблемы существенно отличается от того, которое господствовало, пожалуй, до середины нашего столетия. Прежде полагали, что в науке идет непрерывное приращение научного знания, постоянное накопление новых научных открытий и все более точных теорий, создающее в итоге кумулятивный эффект на разных направлениях познания природы. Ныне логика развития науки представляется иной: она развивается не только путем непрерывного накопления новых фактов и идей-шаг за шагом, но и через фундаментальные теоретические сдвиги. В один прекрасный момент они заставляют ученых перекраивать привычную общую картину мира и перестраивать свою деятельность на базе принципиально иных мировоззренческих установок. Логику неспешной эволюции науки (шаг за шагом) сменила логика научных революций и катастроф. Ввиду Новизны и сложности проблемы в методологии науки еще не сложилось общепризнанного подхода или модели логики развития научного знания. Таких моделей множество. Но некоторые все же приобрели приоритет.

1. Общие модели развития науки

 

Пожалуй, наибольшее число сторонников, начиная с 60-х гг. нынешнего века, собрала концепция развития науки, предложенная американским историком и философом Т. Куном. Отправным пунктом размышлений Т. Куна над проблемами эволюции научного знания стал отмеченный им любопытный факт: ученые-обществоведы славятся своими разногласиями по фундаментальным вопросам, исходным основаниям социальных теорий; представители же естествознания по такого рода проблемам дискутируют редко, большей частью в периоды так называемых кризисов в их науках. В обычное же время они относительно спокойно работают и как бы молчаливо поддерживают неписаное соглашение: пока храм науки не шатается, качество его фундамента не обсуждается. Способность исследователей длительное время работать в неких предзаданных рамках, очерчиваемых фундаментальными научными открытиями, стала важным элементом логики развития науки в концепции Т. Куна. Он ввел в методологию принципиально новое понятие — "парадигма". Буквальный смысл этого слова — образец. В нем фиксируется существование особого способа организации знания, подразумевающего определенный набор предписаний, задающих характер видения мира, а значит, влияющих на выбор направлений исследования. В парадигме содержатся также и общепринятые образцы решения конкретных проблем. Парадигмальное знание не является "собственно "чистой" теорией (хотя его ядром и служит, как правило, та или иная фундаментальная теория), поскольку не выполняет непосредственно объяснительной функции. Оно дает некую систему отсчета, т.е. является предварительным условием и предпосылкой построения и обоснования различных теорий. Являясь по сути метатеоретическим образованием, парадигма определяет дух и стиль научных исследований. По словам Т.Куна, парадигму составляют "... признанные всеми научные достижения, которые в течение определенного времени дают модель постановки проблем и их решений научному сообществу" 

Ее содержание отражено в учебниках, в фундаментальных трудах крупнейших ученых, а основные идеи проникают и в массовое сознание. Признанная научным сообществом, парадигма на долгие годы определяет круг проблем, привлекающих внимание ученых, является как бы официальным подтверждением подлинной "научности" их занятий. К парадигмам в истории науки Т. Кун причислял, например, аристотелевскую динамику, птолемеевскую астрономию, ньютоновскую механику и т. д. Развитие, приращение научного знания внутри, в рамках такой парадигмы, получило название "нормальной науки".

Смена же парадигмы есть не что иное как научная революция. Наглядный пример — смена классической физики (ньютоновской) на релятивистскую (эйнштейновскую). Решающая новизна концепции Т. Куна заключалась в мысли о том, что смена парадигм в развитии науки не является детерминированной однозначно, или, как сейчас выражаются, — не носит линейного характера. Развитие науки, рост научного знания нельзя, допустим, представить в виде тянущегося строго вверх, к солнцу дерева (познания добра и зла). Оно похоже, скорее, на развитие кактуса, прирост которого может начаться с любой точки его поверхности и продолжаться в любую сторону. И где, с какой стороны нашего научного "кактуса" возникнет вдруг "точка роста" новой парадигмы — непредсказуемо принципиально! Причем не потому, что процесс этот произволен или случаен, а потому, что в каждый критический момент перехода от одного состояния к другому имеется несколько возможных продолжений. Какая именно точка из многих возможных "пойдет в рост" — зависит от стечения обстоятельств. Таким образом, логика развития науки содержит в себе закономерность, но закономерность эта "выбрана" случаем из целого ряда других, не менее закономерных возможностей. Из этого следует, что привычная нам ныне квантово-релятивистская картина мира могла бы быть и другой, но, наверное, не менее логичной и последовательной. Переходы от одной научной парадигмы к другой Т. Кун сравнивал с обращением людей в новую религиозную веру: мир привычных объектов предстает в совершенно ином свете благодаря решительному пересмотру исходных объяснительных принципов. Аналогия с новообращением понадобилась Т. Куну главным образом для того, чтобы подчеркнуть, что исторически весьма быстрая смена парадигм не может быть истолкована строго рационально. Утверждение новой парадигмы осуществляется в условиях мощного противодействия сторонников прежней. Причем новаторских подходов может оказаться несколько. Поэтому выбор принципов, которые составят будущую успешную парадигму, осуществляется учеными не столько на основании логики или под давлением эмпирических фактов, сколько в результате внезапного озарения, просветления, иррационального акта веры в то, что мир устроен именно так, а не иначе.

Однако далеко не все исследователи методологии научного познания согласились с этим выводом. Альтернативную модель развития науки, также ставшую весьма популярной, предложил И. Лакатос. Его концепция, названная методологией научно-исследовательских программ, по своим общим контурам довольно близка к куновской, однако расходится с ней в принципиальнейшем пункте. Лакатос считает, что выбор научным сообществом одной из многих конкурирующих исследовательских программ может и должен осуществляться рационально, т.е. на основе четких, рациональных критериев. В общем виде его модель развития науки может быть описана так. Исторически непрерывное развитие науки представляет собой конкуренцию научно-исследовательских программ, которые имеют следующую структуру.

• Жесткое ядро", включающее неопровержимые для сторонников программы исходные положения.

• Негативная эвристика" ~ своеобразный "защитный пояс" ядра программы, состоящий из вспомогательных гипотез и допущений, снимающих противоречия с аномальными фактами. (Если, допустим, небесная механика рассчитала траектории движения планет, а данные наблюдения свидетельствуют об отклонении реальных орбит от расчетных. В этом случае законы механики подвергаются сомнению в самую последнюю очередь. Вначале в ход идут гипотезы и допущения "защитного пояса": можно предположить, что неточны измерения, ошибочны расчеты или присутствуют некие возмущающие факторы, например, неоткрытые планеты и т. д. Известно, к примеру, что И. Ньютон, испытывавший трудности с объяснением стабильности Солнечной системы, был вынужден допустить, что Бог исправляет отклонения в движении планет).

• Позитивная эвристика" — "...это правила, указывающие, какие пути надо избирать и как по ним идти ¹.

 Иными словами, это ряд доводов, предположений, направленных на то, чтобы изменять и развивать "опровержимые варианты" исследовательской программы. В результате последняя предстает не как изолированная теория, а как целая серия модифицирующихся теорий, в основе которых лежат единые исходные принципы. Так, все тот же И.Ньютон вначале разработал свою программу для планетарной системы, состоящей всего из двух элементов: точечного центра (Солнца) и единственной точечной планеты (Земли). Но данная модель противоречила третьему закону механики и потому была заменена Ньютоном на модель, в которой и Солнце, и планеты вращались вокруг общего центра притяжения. Затем были последовательно разработаны модели, в которых учитывалось большее число планет, но игнорировались межпланетные силы притяжения; Солнце и планеты предстали уже не точечными массами, а массивными сферами. И наконец, была начата работа над моделью, учитывающей межпланетные силы и возмущения орбит. Важно отметить, что последовательная смена моделей мотивировалась не аномальными наблюдаемыми фактами, а теоретическими и математическими затруднениями программы. Именно их разрешение и составляет суть "позитивной эвристики" Лакатоса. Благодаря ей ученые, работающие внутри какой-либо исследовательской программы, могут долгое время игнорировать критику и противоречащие факты. Они вправе ожидать, что решение конструктивных задач, определяемых "позитивной эвристикой", приведет в конечном счете к объяснению непонятных или "непокорных" фактов. Это придает устойчивость развитию науки. Однако рано или поздно позитивная эвристическая сила той или иной исследовательской программы исчерпывает себя. Встает вопрос о смене программы. Вытеснение одной программы другой представляет собой научную революцию. Причем эвристическая сила конкурирующих исследовательских программ оценивается учеными вполне рационально: "..Программа считается прогрессирующей тогда, когда ее теоретический рост предвосхищает ее эмпирический рост, т.е. когда она с некоторым успехом может предсказывать новые факты... программа регрессирует, если ее теоретический рост отстает от ее эмпирического роста, т.е. когда она дает только запоздалые объяснения либо случайных открытий, либо фактов, предвосхищаемых и открываемых конкурирующей программой..."

В результате получается, что главным источником развития науки выступает конкуренция исследовательских программ, каждая из которых тоже имеет внутреннюю стратегию развития (позитивную эвристику). Этот "двойной счет" развития науки и обусловливает картину непрерывного роста научного знания. Среди множества концепций концепции Г. Куна и И. Лакатоса считаются самыми влиятельными реконструкциями логики развития науки во второй половине XX в. Но как бы ни отличались концепции друг от друга, все они так или иначе вынуждены опираться на некие узловые, этапные моменты истории науки, которые принято называть научными революциями.

 2. Научные революции

 

Сегодня вряд ли кто возьмется оспаривать тезис о наличии в истории науки революций. Однако - термин "научная революция" при этом может иметь разное содержание. Самая радикальная его интерпретация заключается в признании одной-единственной революции, которая состоит в победе над невежеством, суевериями и предрассудками, в результате чего и рождается, собственно, наука. Другое понимание научной революции сводит ее к ускоренной эволюции. При этом любая научная теория может быть лишь модифицирована, но не опровергнута. Самая экстравагантная точка зрения на природу и характер научных революций разработана К.Поппером. Ее называют концепцией перманентной революции. Как мы помним, в соответствии с попперовским принципом фальсификации только та теория может считаться научной, которая опровержима. При этом опровержимость "потенциальная" рано или поздно превращается в актуальную, т.е. теория терпит неудачу. Это и есть, по К. Попперу, самое интересное в науке — ведь в результате крушения теории возникают новые проблемы. А движение от одних проблем к другим и составляет, по сути, прогресс науки. Не вступая в дискуссии с вышеприведенными позициями, попробуем определить общезначимый смысл понятия "научная революция". Слово "революция" означает, как известно, переворот. В применении к науке, следовательно, — радикальное изменение всех ее элементов: фактов, закономерностей, теорий, методов, научной картины мира. Но что значит изменить факты? Твердо установленные факты, конечно, изменить нельзя. Однако в науке имеют значение не сами факты, а их интерпретация (объяснение). Факт, не включенный в ту или иную объяснительную схему, науке безразличен. Только вместе с той или иной интерпретацией он получает смысл, становится "хлебом науки". А вот интерпретации, или объяснения фактов, подвержены порой самым радикальным изменениям. Наблюдаемый факт движения Солнца по небосводу поддается нескольким интерпретациям, в том числе и гелиоцентрической. В данном случае переход от одного способа объяснения к другому и есть научная революция. Объяснительные схемы для фактов поставляют теории. Множество теорий, в совокупности описывающих известный человеку природный мир, синтезируются в единую научную картину мира. Это целостная система представлений об общих принципах и законах устройства мироздания. Таким образом, о радикальном перевороте (революции) в области науки можно говорить лишь в том случае, когда налицо изменение не только отдельных принципов, методов или теорий, но непременно всей научной картины мира, в которой все базовые элементы научного знания представлены в обобщенном виде. Поскольку научная картина мира представляет собой обобщенное, системное образование, ее радикальное изменение нельзя свести к отдельному, пусть даже крупнейшему научному открытию. Последнее, однако, может породить некую цепную реакцию, способную дать целую серию научных открытий, которые и приведут в конечном счете к смене научной картины мира. В этом процессе наиболее важны открытия в фундаментальных науках, в частности в физике и космологии. Кроме того, помня о том, что наука — это прежде всего метод, нетрудно предположить следующее — смена научной картины мира должна означать и радикальную перестройку методов получения нового знания, включая изменения в самих нормах и идеалах научности. Четко и однозначно фиксируемых радикальных смен научных картин мира, или научных революций, в истории развития науки вообще и естествознания в частности можно выделить три. Если их персонифицировать по именам ученых, сыгравших в этих событиях наиболее заметную роль, то три глобальные научные революции должны именоваться: аристотелевской, ньютоновской и эйнштейновской. Опишем вкратце суть изменений, заслуживших право именоваться научными революциями. В VI—IV вв. до н.э. произошла первая революция в познании мира, в результате которой и появилась на свет наука. Исторический смысл этой революции заключается в том, что науку стали отличать от других форм познания и освоения мира, а также в создании определенных норм и образцов построения научного знания. Наиболее ясно наука была осознана в трудах великого древнегреческого философа Аристотеля. Он создал формальную логику, т.е. фактически учение о доказательстве — главном инструменте выведения и систематизации знания; разработал категориально-понятийный аппарат; утвердил своеобразный канон организации научного исследования (история вопроса, постановка проблемы, аргументы "за" и "против", обоснование решения); предметно дифференцировал само научное знание, отделив науки о природе от метафизики (философии), математики и т. д. Заданные Аристотелем нормы научности знания, образцы объяснения, описания и обоснования в науке пользовались непререкаемым авторитетом более 1000 лет, а многое (законы формальной логики, например) действенно и поныне. Важнейшим фрагментом античной научной картины мира стало последовательное геоцентрическое учение о мировых сферах. Геоцентризм той эпохи не был "естественным" описанием непосредственно наблюдаемых фактов. Это был трудный и смелый шаг в неизвестность: ведь для единства и непротиворечивости устройства космоса пришлось дополнить видимую небесную полусферу аналогичной невидимой, допустить возможность существования антиподов, т.е. обитателей противоположной стороны земного шара и т. д. Да и сама идея шарообразности Земли была далеко не очевидной. Получившаяся в итоге геоцентрическая система идеальных, равномерно вращающихся небесных сфер с принципиально различной физикой земных и небесных тел была существенной составной частью первой научной революции. (Конечно, сейчас мы знаем, что она была неверна. Но неверна — не значит ненаучна!)

Вторая глобальная научная революция пришлась на XVI— XVIII вв. Ее исходным пунктом считается переход от геоцентрической модели мира к гелиоцентрической. Это, безусловно, самый заметный признак смены научной картины мира, но он мало отражает суть происшедших в эту эпоху перемен в науке. Их общий смысл обычно определяется формулой: становление классического естествознания. А классиками-первопроходцами признаны: Н. Коперник, Г. Галилей, И. Кеплер, Р. Декарт, И. Ньютон. В чем же заключаются принципиальные отличия созданной ими науки от античной? Их немало.

• Классическое естествознание заговорило языком математики. Античная наука тоже ценила математику, однако ограничивала область ее применения "идеальными" небесными сферами, полагая, что описание земных явлений возможно только качественное, т.е. нематематическое. Новое естествознание сумело выделить строго объективные количественные характеристики земных тел (форма, величина, масса, движение) и выразить их в строгих математических закономерностях.

• Новоевропейская наука нашла мощную опору в методах экспериментального исследования явлений со строго контролируемыми условиями. Это подразумевало активное, наступательное отношение к изучаемой природе, а не просто ее созерцание и умозрительное воспроизведение.

• Классическое естествознание безжалостно разрушило античные представления о космосе, как вполне завершенном и гармоничном мире, который обладает совершенством, целесообразностью и пр. На смену им пришла скучная концепция бесконечной, без цели и смысла существующей Вселенной, объединяемой лишь идентичностью законов.

• Доминантой классического естествознания, да и всей науки Нового времени, стала механика. Возникла мощная тенденция сведения (редукции) всех знаний о природе к фундаментальным принципам и представлениям механики. При этом соображения, основанные на понятиях "ценности", "совершенства", "целеполагания", были грубо изгнаны из царства научной мысли. Утвердилась чисто механическая картина природы.

• Сформировался четкий идеал научного знания: раз и навсегда установленная абсолютно истинная картина природы, которую можно подправлять в деталях, но радикально переделывать уже нельзя. При этом в познавательной деятельности подразумевалась жесткая оппозиция субъекта и объекта познания, их строгая разделенность. Объект познания существует сам по себе, а субъект (тот, кто познает) — как бы со стороны наблюдает и исследует внешнюю по отношению к нему вещь (объект), будучи при этом ничем не связанным и не обусловленным в своих выводах, которые в идеале воспроизводят характеристики объекта так, как есть "на самом деле".

Таковы особенности второй глобальной научной революции, условно названной ньютоновской. Ее итог: механистическая научная картина мира на базе экспериментально-математического естествознания. В общем русле этой революции наука развивалась практически до конца XIX в. За это время было сделано много выдающихся открытий, но они лишь дополняли и усложняли сложившуюся общую картину мира. "Потрясение основ" — третья научная революция — произошло на рубеже XIX-XX вв. В это время последовала целая серия блестящих открытий в физике (сложной структуры атома, явления радиоактивности, дискретного характера электромагнитного излучения и т. д.). Их общим мировоззренческим итогом явился сокрушительный удар по базовой предпосылке механистической картины мира — убежденности в том, что с помощью простых сил, действующих между неизменными объектами, можно описать все явления природы, а универсальный ключ к пониманию происходящего дает механика И. Ньютона. Наиболее значимыми теориями, составившими основу но-, вой парадигмы научного знания, стали теория относительности (специальная и общая) и квантовая механика. Первую можно квалифицировать как новую общую теорию пространства, времени и тяготения. Вторая обнаружила вероятностный характер законов микромира, а также неустранимый корпускулярно-волновой дуализм в фундаменте материи. Подробнее суть этих открытий будет рассмотрена в следующих главах. Здесь же сформулируем те принципиальные изменения, которые претерпела общая, естественно-научная картина мира и сам способ ее построения в связи с появлением этих теорий.

• Ньютоновская естественно-научная революция изначально была связана с переходом от геоцентризма к гелиоцентризму. Эйнштейновский переворот означал принципиальный отказ от всякого центризма вообще. "Привилегированных", выделенных систем отсчета в мире нет, все они равноправны. Причем любое утверждение имеет смысл только будучи "привязанным", соотнесенным с какой-либо конкретной системой отсчета. А это означает, что любое наше представление, в том числе и вся научная картина мира, в целом релятивны, т.е. относительны.

• Классическое естествознание опиралось и на другие исходные идеализации, интуитивно очевидные и прекрасно согласующиеся со здравым смыслом. Речь идет о понятиях траектории частиц, одновременности событий, абсолютного характера пространства и времени, всеобщности причинных связей и т.д. Все они оказались неадекватными при описании микро- и мегамиров и потому были видоизменены. Поэтому можно сказать, что новая картина мира переосмыслила исходные понятия пространства, времени, причинности, непрерывности и в значительной мере "развела" их со здравым смыслом и интуитивными ожиданиями.

• Неклассическая естественно-научная картина мира отвергла классическое жесткое противопоставление субъекта и объекта познания. Объект познания перестал восприниматься как существующий "сам по себе". Его научное описание оказалось зависимым от определенных условий познания. (Учет состояния движения систем отсчета при признании постоянства скорости света; учет способа наблюдения, в том числе класса приборов, при определении импульса или координат микрочастицы и пр.).

• Изменилось и "представление" о естественно-научной картине мира: стало ясно, что "единственно верную", абсолютно точную картину не удастся нарисовать никогда. Любая из них может обладать лишь относительной истинностью. И это верно не только для ее деталей, но и для всей конструкции в целом.

Итак, третья глобальная революция в естествознании началась с появления принципиально новых (по сравнению с уже известными) фундаментальных теорий — теории относительности и квантовой механики. Их утверждение привело к смене теоретико-методологических установок во всем естествознании. Позднее, уже в рамках новорожденной неклассической картины мира, произошли мини-революции в космологии (концепции нестационарной Вселенной), биологии (становление генетики) и др. В результате облик нынешнего естествознания весьма существенно видоизменился по сравнению с началом века. Однако исходный посыл, импульс его развития остался прежним — эйнштейновским (релятивистским). Таким образом, три глобальные научные революции предопределили три длительных стадии развития науки, каждой из которых соответствует своя общенаучная картина мира. Это, конечно, не означает, что в истории науки важны одни лишь революции. На эволюционном этапе также делаются научные открытия, создаются новые теории и методы. Однако бесспорно, что именно революционные сдвиги, затрагивающие основы фундаментальных наук, определяют общие контуры научной картины мира. на длительный период. Понять роль и значение научных революций важно еще и потому, что развитие науки имеет однозначную тенденцию к ускорению. Между аристотелевской и ньютоновской революциями лежит исторический период почти в 2000 лет; Эйнштейна от Ньютона отделяют чуть более 200. Но не прошло и 100 лет со времени формирования нынешней научной парадигмы, как у многих ученых возникло ощущение близости новой глобальной научной революции. А некоторые даже утверждают, что она уже в разгаре. Конечно, это вопрос спорный. Но экстраполируя тенденцию ускорения развития науки на ближайшее будущее, можно ожидать некоторого учащения в ней революционных событий. Однако научные революции (в отличие от социально-политических) ученый мир не пугают. В нем утвердилась вера в то, что они, во-первых, необходимый момент "смены курса", а во-вторых, не только не исключают, но, напротив, предполагают преемственность в развитии научного знания. Сформулированный И. Бором принцип соответствия гласит: всякая новая научная теория не отвергает начисто предшествующую, а включает ее в себя на правах частного случая, т.е. устанавливает для прежней теории ограниченную область применимости. И при этом обе теории (старая и новая) могут мирно сосуществовать. Приведем конкретный пример. Земля, как известно, имеет форму шара. Но ее можно считать плоской, в частности, При переходе через улицу! В этих пределах данное утверждение будет "соответствовать действительности". А вот выход за эти пределы — в космическое, допустим, пространство — потребует радикально изменить наши представления и создать новую теорию, в которой найдется место и для старой, но лишь на правах частного случая. Та же картина наблюдается и в случае классической и релятивистской физики, евклидовой и неевклидовой геометрий и т. д. Таким образом, диалектическое единство прерывности и непрерывности, революционности и стабильности можно считать одной из закономерностей развития науки.

 

3. Дифференциация и интеграция научного знания

 

Другой важной закономерностью развития науки принято считать единство процессов дифференциации и интеграции научного знания. Современную науку недаром называют "большой наукой". Ее системная сложность и разветвленность поражают — ныне насчитывается около 15 тыс. различных научных дисциплин. В прошлом, однако, картина была существенно иной. Во времена Аристотеля перечень наук едва достигал двух десятков (философия, геометрия, астрономия, география, медицина и пр.). Делавшее свои первые шаги научное знание было поневоле синкретичным, или неразделенным. Рождение в XVII в. классического естествознания знаменовало собой новую стадию изучения природы — аналитическую. Стремление свести всю сложность единого, целостного мира природы к нескольким "простым элементам" настроило исследователей на подробнейшую детализацию изучаемой реальности. Изобретение таких приборов, как телескоп и микроскоп, гигантски расширило познавательные возможности человека и количество доступных изучению объектов природы. Поэтому рост научного знания сопровождался непрерывной дифференциацией, т.е. дроблением на все более мелкие разделы и подразделы. В физике образовалось целое семейство наук: механика, оптика, электродинамика, статистическая механика, термодинамика, гидродинамика и пр. Интенсивно делилась и химия: сначала на органическую и неорганическую, затем — на физическую и аналитическую, а потом возникла химия углеводородов и т. д. Необходимость и преимущества такой объектной специализации очевидны. Процесс этот продолжается и по сей день, правда, идет не такими стремительными темпами, как в XIX в. Только недавно оформившаяся в качестве самостоятельной науки, сегодня генетика предстает уже в разных видах: эволюционная, молекулярная, популяционная и т. д. В химии появились такие направления, как квантовая химия, радиационная, плазмохимия, химия высоких энергий и пр. И число самостоятельных научных дисциплин непрерывно растет. Вместе с тем, уже в рамках классического естествознания, стала постепенно утверждаться идея принципиального единства всех явлений природы, а следовательно, и отображающих их научных дисциплин. Оказалось, что объяснение химических явлений невозможно без привлечения физики, а объекты геологии требуют как физических, так и химических средств анализа. Та же ситуация складывается и при объяснении жизнедеятельности живых организмов, ведь даже простейший из них представляет собой одновременно и термодинамическую систему, и химическую машину. Именно поэтому начали возникать "смежные”" естественнонаучные дисциплины — физическая химия, химическая физика, биохимия, биогеохимия, химическая термодинамика и т. д. Границы, проведенные оформившимися разделами и подразделами естествознания, стали прозрачными и условными. К настоящему времени основные фундаментальные науки настолько сильно диффундировали (проникли) друг в друга, что пришла пора задуматься о единой науке о природе. И ныне интегративные процессы в естествознании, кажется, "пересиливают" процессы дифференциации (дробления). Интеграция естественно-научного знания стала, по-видимому, ведущей закономерностью его развития. Она может проявляться во многих формах:

• в организации исследований на стыке смежных научных дисциплин, где, как говорится, и скрываются самые интересные и многообещающие научные проблемы;

• разработке научных методов, имеющих значение для многих наук (спектральный анализ, хроматография, компьютерный эксперимент);

• в поиске "объединительных" теорий и принципов, к которым можно было бы свести бесконечное разнообразие явлений природы (гипотеза "Великого объединения" всех типов фундаментальных взаимодействий в физике, глобальный эволюционный синтез в биологии, физике, химии и т. д.);

• в разработке теорий, выполняющих общеметодологические функции в естествознании (общая теория систем, кибернетика, синергетика);

• в изменении характера решаемых современной наукой проблем — они все больше становятся комплексными, требующими участия сразу нескольких дисциплин (экологические проблемы, проблема возникновения жизни и пр.).

Конечно, можно согласиться с тем, что интегративные процессы в естествознании стали ведущими в его развитии. Но это не значит, что процессы дифференциации научного знания сошли на нет. Они продолжаются. Дифференциация и интеграция в развитии естествознания — не взаимоисключающие, а взаимодополняющие тенденции.

Заключение

Научная революция – это специфическое явление, возникающее только в определенные периоды развития науки как средство разрешения ее внутренних противоречий, изменение ее содержания.

Можно привести пример двум глобальным революциям: революцию ХVI-XII и научную революцию ХХ века. Научная революция ХVI-XII веков представляет собой скачек в науках, изучающих механическую форму движения материи. Она ознаменовала становление классического естествознания.

В середине ХIХ века произошло несколько комплексных научных революций одновременно. Среди них особое значение имели революции связанные с открытием органической клетки, закона сохранения и превращения энергии, эволюционного учения Ч.Дарвина, периодической системы химических элементов.

Сущность этих революций заключалась в рассмотрении предметов и явлений в процессе развития и во взаимосвязи.

Сегодня можно говорить об очереди глобальной революции, в ходе которой рождается новая постенекласическая наука. Научные знания включаются практически во все сферы социальной жизни. Сама научная деятельность тесно связана с революцией в средствах массовой информации. Вместе с включением научных революций в конечный вариант исторической реконструкции приобретающей значение теории прошлого не как некоторые ошибки, зигзаги в сторону от генеральной линии развития науки, а как обладающей своей непреходящей значимостью особенностью. Рассматривая возникновение нового знания, но без разрушения старого. Прошлое не утрачивает своего своеобразия и не поглощается настоящим.

Список использованной литературы

1.                Кун Т. Структура научных революций / Пер с англ. С. 11. М.: Прогресс, 1979

2.                Лакатос И. История науки и ее рациональные реконструкции // Структура и развитие науки. — М.: Прогресс, 1978.

3.                Лакатос И. Методология научных исследовательских программ.// Вопр. философии. 1995. № 4. С. 135.

4.                Соколов А. Н., Солонин Ю. Н. Предмет философии и обоснование науки. СПб, Наука, 1993.

5.                Структура и развитие науки. М.: Прогресс, 1978.

6.                Философия и методология науки / Научн. ред. В. И. Купцов. Ч. 1. М.: SvR-Аргус,1994.