2) развитие аэрокосмической и атомной промышленности, со­хранивших потенциал мировой конкурентоспособности в сфере высоких технологий;

3) развитие информатики и телекоммуникации как локомоти­вов формирования в России информационного общества;

4) подъем науки и образования как отраслей генерирования и распространения знаний, создания потенциала инновационной экономики и экспорта научных и образовательных услуг.

Государственная структурная политика предполагает опреде­ление количественных соотношений между следующими показа­телями:

• размерами снижения налогов и государственных расходов с целью высвобождения больших ресурсов для экономики и част­ных инвестиций;

• текущими непроцентными расходами, включая расходы на оборону, безопасность, государственное управление и социаль­ные программы;

• расходами на развитие.

В число последних целесообразно включать: прямые государ­ственные инвестиции, расходы на осуществление реформ, социальные инвестиции, расходы на на­уку и образование.

Если брать федеральный бюджет как основной инструмент государственной структурной политики, то на все непроцент­ные расходы остается в ближайшие годы примерно 11-12% ВВП. При этом подавляющая масса текущих расходов носит ха­рактер несокращаемого минимума, будь то затраты на денеж­ное довольствие в армии или оплата топлива и энергии в бюд­жетной сфере. Напротив, их приходится повышать. Не случайно государственные инвестиции непрерывно сокращаются, и особых резервов их увеличения не предвидится. Понятно, что в таких условиях государство не может проводить целенаправлен­ную структурную политику, способную вывести страну в раз­ряд развитых стран XXI в. Но это должно являться одной из главных задач в долгосрочной стратегии, и решение ее должно быть найдено.

Во-первых, необходимо изыскать в бюджете возможности увеличения расходов на науку и образование. Сделанного и пла­нируемого в этом направлении недостаточно.

Во-вторых, добиться реструктуризации внешнего долга, кото­рая позволила бы сократить процентные платежи в течение бли­жайших 4-5 лет (по состоянию на 01.07.09 задолженность составляет 475,6 млрд. долл). [16]

В-третьих, искать возможности сотрудничества с частным ка­питалом в решении задач развития. Попытки соинвестирования важных проектов проваливаются, как правило, потому, что госу­дарство не выполняет свои обязательства.

В-четвертых, для целей развития необходимо прибегать к средне- и долгосрочным заимствованиям на внутреннем и внеш­нем рынках. Укрепление доверия, формирование благоприятного инвестиционного климата позволят увеличить объемы привле­каемых средств, обеспечивая в то же время эффективное управ­ление ими.

I.2 Моделирование механизмов управления инновационно-технологической модернизацией экономики России

Формирование и развитие технологической оснащенности экономики России требуют определенных инвестиционных вло­жений, которые могут быть профинансированы как из собствен­ных, так и из заемных средств. Поэтому как на уровне государст­ва, проводящего целенаправленную структурную политику, так и на отдельном предприятии, осуществляющем модернизацию сво­его производства, приходится решать задачу о пропорции средств, направляемых на различные цели. Ее решение вряд ли может быть осуществлено с помощью реального производствен­ного эксперимента. При нахождении таких пропорций сущест­венную помощь могут оказать предварительные эксперимен­тальные расчеты на моделях, отражающих зависимость между уровнем инвестирования различных технологических проектов и выпуском продукции, что, в конечном счете, скажется на соци­ально-экономическом положении как отдельного предприятия, так и страны в целом.

Исследование свойств и возможностей механизма управления модернизацией инновационно-технологической оснащенности экономики целе­сообразно проводить при помощи комплекса экономико-матема­тических моделей, в состав которого входят:

1) динамическая многоотраслевая модель воспроизводства;

2)   модели формирования и распределения доходов и банков­ских кредитов, полученных отраслями, по основным направлени­ям их использования;

3)   группа моделей формирования спроса населения и государ­ственного заказа на конечную продукцию отраслей;

4) группа моделей, представляющих механизм рыночного вза­имодействия отраслей и предприятий;

5)   модель альтернатора, предназначенная для описания пове­дения инвесторов в рыночном секторе и влияния рыночных сил на развитие НТП;

6)    группа моделей формирования объемов инвестиций по главным направлениям научно-технологического развития;

7)    модели, отражающие влияние научно-технического про­гресса (НТП) на объемы выпуска продукции по отраслям через изменение параметров производственных функций;

8)    группа моделей научно-промышленного взаимодействия, включающая оптимизационные модели ресурсосбережения и стохастические модели;

9)    модель механизма взаимодействия научно-технологическо­го и банковского секторов;

10)         модели жизненных циклов товаров на рынках и др.

Центральным в таком комплексе является блок моделей, опре­деляющий инвестиционную политику. Формирование объемов этих инвестиций может происходить по нескольким направлениям.

Государство, осуществляя структурную политику, а также частные инвесторы могут распределять свои доходы на воспол­нение производственных фондов, а также направлять определен­ные инвестиции на технологическое развитие и охрану окружа­ющей среды. Понятно, что пропорции такого распределения до­ходов влияют на размеры инвестиций, направляемых на различ­ные цели. Предположим, что государство распределяет свои ин­вестиции фиксированными долями. В этом случае, оно, меняя соотношение этих долей, может играть регулирующую роль в сфере структурной политики технологической оснащенности

экономики.

Выбор предпочтений инвестиционной политики частными производителями определялся согласно известной теории эконо­мического развития Й. Шумпетера  [2]. В рамках этой теории все производители делятся на две группы: сторонников расширения существующего производства в зависимости от цены на выпуска­емую  продукцию  (инвесторы-экспансионисты)  и  сторонников внедрения новшеств, даже с риском для себя (инвесторы-рациона­лизаторы). Формальное описание такого поведения инвесторов было предложено В.Б. Зангом [3]. В качестве характеристики пред­почтений деятельности инвестора в этом случае может служить отношение разности между объемами инвестиций этих групп к их сумме. При формировании размеров инвестиций, направляемых частными производителями на различные цели, в том числе и на модернизацию инновационно-технологической оснащенности экономики, был применен именно этот принцип.

Важное обстоятельство связано с тем, что выполнение круп­ных инвестиционных проектов требует значительных средств, как правило, существенно превышающих свободные средства предприятий. Для стабилизации работы механизма управления модернизацией инновационно-технологической оснащенности экономики в этом случае необходимо использовать кредиты коммерческих банков, совокупность которых выступает как резервная систе­ма экономики в целом и различных отраслей и предприятий в частности. [ 8]

Для исследования различных вопросов, возникающих в связи с включением банковской системы в число объектов, взаимодей­ствующих с механизмом управления модернизацией технологиче­ской оснащенности экономики, была разработана специальная модель. Проведенные расчеты показали, что такие банковские заимствования помогают сгладить колебания частных инвести­ций и обеспечить динамическую стабильность производства. Но очень крупные заимствования приводят к большому долгу, вы­плата которого может на определенном этапе снизить положи­тельные тенденции или даже привести к худшему результату по сравнению с вариантом, когда заимствования вообще не произво­дились. [6]

Влияние структурной политики государства и инвестиций ча­стных производителей на развитие производства на первом этапе исследования моделировалось при помощи производственных функций через коэффициенты фондоотдачи. [4]

Более детальное изучение взаимодействия производства с на­учно-исследовательским сектором (НИС) проводилось с помо­щью оптимизационной модели, в которой выпуск продукции зависит от интенсивности использования имеющихся технологий в производственном процессе и ограничений по ресурсам. В по­строенной модели НИС были применены алгоритмы, позволяю­щие улучшить затратные характеристики используемого техно­логического процесса или заменить его на новую технологию за определенную плату. Ее источником выступают инвестиции, вы­деляемые на научно-технологическое развитие.

В экспериментальных расчетах были рассмотрены вариан­ты, которые позволяли делать заказ на разработку новой техно­логии НИС страны или приобретать передовую технологию за рубежом. Из сравнения этих вариантов видно, что в обоих случа­ях темп роста производства составил примерно одну и ту же ве­личину, но в первом варианте этот показатель был достигнут при меньших стабилизационных заимствованиях в коммерческих банках. [5]

Используемый метод имитационного моделирования позво­лил представить динамический процесс развития производства с учетом внедрения новых технологий и модернизации при различ­ных стратегиях и целях, как государства, так и частного произво­дителя.

Основным субъектом реализации информационно-технологичесакой  модернизации должен быть особый социальный слой, назовем его условно «Поколение М».[18]

Переподготовка, переквали­фикация, переобучение и перевоспитание людей, входящих в этот модернизационный слой, усвоение нового образа мышления, соответствующего требованиям времени. Осо­бенно это относится к работникам управленческого аппарата -  менеджерам. Можно уверенно предположить, что повышенный спрос на квалифицированный труд менеджеров, особенно в условиях, когда предоставлена боль­шая свобода хозяйствования, сохранится на долгие годы.

Овладение навыками управления в реальной хозяйственной практике может привести к трудно поправимым, а порой неис­правимым ситуациям. Чрезвычайно полезным в этом случае ока­зывается опыт овладения искусством управления, полученный на модельных тренажерах в режиме машинного эксперимента с имитационными моделями экономических систем. [9]

Использование тренажеров в учебном процессе подготовки управленческих кадров предполагает не только разработку имитационных компьютерных моделей, отображающих экономиче­ские объекты с управленческих позиций, но и создание формаль­ного аппарата для объективной оценки результатов обучения. Если от обучающихся требовать определенного качества резуль­татов, объявляя им критерии, по которым они должны действо­вать, то оценка их достижений не вызывает особых трудностей. При такой работе у обучающегося подавляется развитие навыков в постановке собственных целей при управлении экономическим объектом.

Представляется, что этот недостаток в обучении может быть устранен, если в игровом сеансе на модельном тренажере поста­раться выявить цели обучающихся (у каждого индивидуально) и на основе этой информации построить функции полезности для каждого из них. [10] Изменение значений этих функций в динамике игры покажет сдвиги в качестве состояния объекта управления с точки зрения обучающегося. Последующая оценка траектории изменения выявленной индивидуальной функции полезности даст каждому обучающемуся оценку его учебной игры в целом. [11]. Отметим, что таким образом оценивается искусство достижения выявленной индивидуальной цели в управлении экономическим объектом, которое базируется на знании, опыте, интуиции и, на­конец, просто таланте обучающегося человека.

При разработке целенаправленной политики модернизации технологической оснащенности руководитель каждого конкрет­ного предприятия (корпорации) должен понимать, что главным фактором успеха являются люди, в производительности труда ко­торых существенную роль играет уровень развития корпоратив­ной культуры. [7].

I.3 Формирование инновационной инфраструктуры модернизационных преобразований и предотвращение конфликта интересов как фактора замедления модернизации

В современном мире интеграционные процессы зашли так да­леко, а рынки капитала настолько подвижны, что экономика лю­бой страны уже не может рассматриваться изолированно - она слишком зависима от внешних факторов.

Для инновационной деятельности и, следовательно, для инно­вационной инфраструктуры это особенно характерно. Здесь эф­фекты глобализации сказываются особенно сильно, что обуслов­лено причинами фундаментального характера. Во-первых, инно­вации обычно основаны на новом знании, а знание по самой сво­ей природе лишено свойства редкости, оно легко преодолевает территориальные границы, не изнашивается и не исчерпывается. Во-вторых, в инновационной деятельности существенную роль играет интеллектуальная собственность, а законодательство об интеллектуальной собственности космополитично по самой при­роде. Наконец, в-третьих, инновации привязаны к рынку капита­ла, а этот рынок уже стал глобальным. В силу всего перечислен­ного выше инновационную инфраструктуру любой страны, в том числе России, имеет смысл рассматривать как часть глобальной. Нет смысла рассуждать о том, с какой страны надо брать пример при построении инновационной инфраструктуры в целом, надо вписы­ваться в те условия и правила, которые уже сложились или еще складываются в мире.

Оценивая возможности привлечения внебюджетных средств для финансирования инновационных проектов, а также схем вен­чурного финансирования, хорошо зарекомендовавших себя в США, следует учитывать один существенный факт - стоимость американской компании всегда выше, чем стоимость российской с теми же техническими и технологическими характеристиками. Например, если американская компания приобретает россий­скую, производящую программный продукт для российских неф­тяных компаний, то стоимость бывшей российской компании воз­растает примерно в 3 раза. Аналогичный эффект (возможно с другим коэффициентом) наблюдается не только в российской экономике, но и различных отраслях и разных странах. Поэтому отдача на капитал при вложении средств в будущую амери­канскую компанию может быть в несколько раз выше, чем от­дача при вложении их в российскую компанию с теми же стар­товыми данными, и существенно выше, чем при вложении в ев­ропейскую компанию. Отсюда следует, что привлечение част­ных средств в инновационную деятельность имеет существенно более высокие шансы на успех, если сразу будет обозначена перспектива создания американской компании. Помимо вполне обоснованного ожидания более быстрого увеличения стоимо­сти компании и заведомо меньших инвестиционных рисков оп­ределенную роль играет наличие в США развитой инфраструк­туры, позволяющей аккумулировать деньги частных лиц. Такой инфраструктуры нет в России, и ее заведомо не будет в ближайшие годы, хотя попытки создать нечто подобное пред­принимаются. Следует также отметить, что за последние годы сделано очень много по созданию инновационной инфраструк­туры обеспечивающей продвижение научной разработки от за­конченного результата фундаментальных исследований до соз­дания малой научно-технической фирмы. Однако здесь речь идет об отсутствии инфраструктуры для следующей стадии, предшествующей первичному предложению акций вновь созданной фирмы к публичному размещению, а также о воз­можности успешного размещения акций через биржу типа NASDAQ. Как показывает американский опыт, на стадии, непо­средственно предшествующей публичному размещению акций, обычно требуются инвестиции порядка 10-15 млн долл. По объему это соответствует российским мегапроектам, но осуществляется на деньги частных инвесторов и называется не­сколько скромнее. В результате первичного размещения акций должны быть привлечены средства на порядок больше, т.е. примерно 100 млн долл. В ином случае предшествующие част­ные инвестиции себя не оправдывают.

Есть проблема и с публичным размещением акций. На роль российского NASDAQ сейчас претендует структура, создавае­мая Правительством Москвы при участии РАН. Однако фирм, готовых к предложению своих акций на такой площадке, в Рос­сии мало, если они вообще есть. Существующим фирмам надо как-то пройти путь от выхода из инкубатора до состояния, ко­гда можно говорить о публичном размещении акций, но для этого отсутствуют хоть какие-либо благоприятные возмож­ности. Более того, в России действует негативный отбор, т.е. ус­пешные фирмы подвергаются всяческому давлению со стороны криминального и чиновничьего рэкета, что практически не на­блюдается в США. По этой причине, а точнее, по совокупности причин получила распространение практика создания фирм, у которых непосредственные разработчики продукции находятся в России, а менеджмент - в США или в другой стране, где нет подобного давления, но есть менеджеры, деятельность которых отвечает адекватным задачам, стоящим перед инновационным бизнесом.

Из сказанного выше следует неутешительный, но вполне оче­видный вывод. Привлечение денег физических лиц в России для финансирования инноваций, в том числе через продажу акций и облигаций, на данный момент не представляется реальным. Как уже отмечалось, ожидаемая отдача на вложенные средства суще­ственно меньше, а риск существенно выше, чем при аналогичных вложениях в США. Именно этими обстоятельствами объясняется тот факт, что в России трудно (почти невозможно) «довести идею до ума», т.е. пройти стадию, когда инвесторами движет заинтере­сованность в получении через несколько лет очень высокой при­были. Этим же объясняется «бегство технологий» из России. И «бегут» они в основном в США, где существует самая развитая инфраструктура венчурного финансирования и аккумулирования средств частных лиц.

Отсюда можно сделать вывод, что в обозримом будущем соответствующую стадию развития инновационные фирмы должны проходить не в России, а в США. Какие при этом воз­никают издержки и ограничения - отдельный вопрос. Важно понимать, что возможности привлечения каких-либо значи­тельных средств частных лиц возникает именно в этом и толь­ко в этом случае. Строго говоря, это очень неприятный вывод. Он означает, что «бегство российских технологий за океан», о котором в последнее время много пишут как об опасном для России и поэтому нетерпимом явлении [15], всего лишь естествен­ное явление.

Привлечение к финансированию инновационных фирм круп­ного российского капитала представляется вполне реальным при двух вариантах: 1) если будет найдена подходящая форма сотруд­ничества между наукой, государством и бизнесом в России, причем государство пойдет очень далеко навстречу бизнесу;

2) если первичное размещение акций инновационных фирм будет осуществляться в США. Первый вариант выглядит, разумеется, симпатичнее, но на данный момент отсутствуют даже малейшие признаки превращения его в реальность. Второй вариант кажет­ся менее приемлемым, так как легко провоцирует обвинение в продаже «наших лучших разработок» американцам. Однако мас­штабы потерь в случае попытки реализации утопических идей могут быть слишком велики.

Яркий пример использования особенностей зарубежного за­конодательства - создание в США некоммерческой организации, нацеленной на продвижение российских инноваций на американ­ский рынок, и привлечение в нее части средств, которые россий­ские сырьевые компании или их «дочки» выплачивают в США в виде налогов.[Идея принадлежит Э. Годику] Например, «Лукойл» имеет бензоколонки в США и платит налоги от продажи бензина. Часть этих денег вполне могла бы пойти в специально созданную некоммерческую орга­низацию. Налоговое законодательство США фактически прирав­нивает перечисление средств в организации указанного типа к уп­лате налогов, поэтому очень легко сделать схему выгодной для российских компаний, тем более для тех, которые продвигают свои разработки на американский рынок. Разумеется, можно ис­кать аналогичные возможности и в других странах, но самым пер­ пер­спективным в этом отношении государством, безусловно, явля­ются США.

В качестве дополнительного источника средств, направлен­ных не только на инновации, но и на развитие фундаментальной науки можно рассматривать экономию, получаемую в резуль­тате оптимизации налогообложения. Речь не идет о «серых» схемах, а только о правильном выстраивании отношений. На­пример, Институт ядерной физики СО РАН производит и реа­лизует уникальные приборы на десятки миллионов долларов США. Получаемая прибыль направляется на финансирование фундаментальных исследований, а уплачиваемые при этом на­логи превышают бюджетное финансирование института. Если бы институт изначально получил не выручку от реализованной продукции, а заказ на те самые фундаментальные исследова­ния, которые он финансирует из прибыли, то не пришлось бы платить налог на прибыль и налог на добавленную стоимость. К тому же доля НИР в бюджете института оказалась бы суще­ственно выше.

Еще более впечатляющий результат получается в том случае, если заказ на проведение НИР замещает не выручку от продажи продукции, а лицензионные платежи, плату за уступку исклю­чительных прав или прав на патентование результатов. Дело в том, что соответствующие денежные поступления рассматри­ваются  как внереализационные доходы. Они облагаются нало­гом на добавленную стоимость и налогом на прибыль целиком без каких-либо вычетов или зачетов. Оплата в виде заказа на НИР освобождает от того и другого. Наконец, в виде потока заказов на НИР можно получать отчисления за участие в сов­местном предприятии. Такая форма оплаты может оказаться выгоднее, чем получение дивидендов. К тому же она позволяет обойти ограничение на участие институтов в создании новых юридических лиц.

Конфликт интересов - наличие у физического или юридиче­ского лица наряду с основной обязанностью или интересом вто­ричных интересов - существенный тормоз развития экономики. Они искажают поведение экономических агентов, а неумение вы­ходить из таких конфликтов цивилизованным образом порожда­ет коррупцию. Особенно болезненно конфликты интересов про­являются в инновационной сфере, поскольку именно здесь стали стал­киваются две разные культуры поведения, одна из которых орга­нична для науки, другая - для бизнеса. В развитых странах, осо­бенно в США, культура преодоления конфликтов интересов очень развита, но даже там она не решает всех проблем. В совре­менной России эта культура только начинает развиваться. Вместе с тем, действия исполнительной и законодательной власти иногда сами порождают конфликты интересов и создают экономические тупики, из которых призывают выбраться.

Эффективно контролировать отсутствие или наличие кон­фликтов интересов можно будет в том случае, если из бюро­кратических процедур будут исключены элементы, объектив­но порождающие данные конфликты, а из нормативных правовых документов будут удалены соответствующие де­фектные нормы. В настоящее время дефектных процедур и норм очень много, что легко можно показать на примерах различного уровня.

Конфликты интересов при распределении и использовании бюджетных средств на проведение НИР возникают практически по всей цепочке движения денег от федерального бюджета к не­посредственным исполнителям работ, в том числе - на уровне ка­значейства и федеральных агентств, на уровне институтов и даже лабораторий. Это свидетельствует о недостаточном внимании к этим вопросам, а возможно, и о сознательном создании таких си­туаций с целью обогащения, например, при раздаче государствен­ных заказов «карманным» фирмам.

Если речь идет об использовании бюджетных средств на поддержку инновационной деятельности, то контроль эффек­тивности использования - обязанность контролирующих орга­нов, в том числе Счетной палаты. При этом прямой контроль эффективности крайне затруднителен. Во-первых, большинст­во НИР не приводят к получению результатов, пригодных для коммерциализации, причем по вполне объективным причинам. Например, в принципе не пригодны для коммерциализации результаты исследований в области математики, астрономии, филологии, этнографии, истории и т.п. Во-вторых, даже в тех областях, где коммерциализация результатов логична и ожида­ема, вероятность неудачи слишком велика. Следовательно, аудиторы Счетной палаты должны проверять, прежде всего, наличие конфликтов интересов, причем не только у тех, кто «осваивает» бюджетные средства, но и у тех, кто осуществляет финансирование НИР и искусственно создает трудности для эффективного использования бюджетных средств и получае­мых результатов.

На уровне федеральных агентств (раньше на уровне мини­стерств) конфликт интересов возникает при проведении конкур­сов на право заключение государственного контракта. Теорети­чески конкурс должен пресекать вторичные интересы чиновни­ков, заключающих контракты на выполнение НИР от имени го­сударства, в том числе «распиливание» бюджетных денег и рас­пределение их по «карманным» фирмам. Фактически конкурс эту функцию не выполняет, так как темы исследовательских работ формулируют предполагаемые победители конкурса, а определя­ют победителя чиновники из агентства. В результате конкурс превращается в ширму, позволяющую прикрыть «распиливание» бюджетных денег. Решение конкурсной комиссии позволяет оправдать заключение контракта с малоизвестной «карманной» фирмой при наличии в стране специализированных институтов и специалистов мирового класса. Без решения «конкурсной комис­сии» на такой шаг решиться гораздо труднее. Чтобы превратить конкурс в эффективное средство пресечения вторичных интере­сов, нужно либо реально разграничить функции по формулиро­ванию задачи, выбору победителя и выполнению работ, либо предоставить каждому потенциальному исполнителю работ по государственному заказу возможность участвовать в конкурсе со своей формулировкой задачи. В этом нет ничего принципиально нового. Именно так проходят конкурсы инициативных проектов, в том числе в РФФИ. Необходимо обеспечить отсутствие связей между членами конкурсных комиссий и победителями конкурса, происхождение формулировок тем и т.д. Однако более радикаль­ное решение состоит в изменении правил формирования конкурс­ной комиссии.

Наиболее очевидный конфликт интересов, порождаемый нормативным правовым документом, заключается в сочетании контролирующих и хозяйственных функций у одного субъекта Такое сочетание несовместимых функций свойственно, напри­мер, Федеральному агентству по правовой защите результатов интеллектуальной деятельности военного, специального и двойного назначения (ФАПРИД) при Министерстве юстиции России. В результате ФАПРИД активно занимается поиском денег «для пополнения бюджета» и обеспечения собственного существования в ущерб контрольным функциям и эффективно­му использованию результатов интеллектуальной деятельно­сти (РИД) в наукоемком секторе экономике, ориентированном на экспорт.

На уровне предприятий и организаций конфликты интересов возникают по многим причинам, в том числе в результате неаде­кватных действий проверяющих организаций и собственных ру­ководителей. Кроме того, источником конфликтов интересов объективно является сочетание в рамках одной организации пуб­личных и коммерческих функций. Не всегда это принимает столь патологические формы, как в случае ФАПРИД, но объективно такая опасность существует, поэтому нужны меры по ее нейтра­лизации.

Ряд конфликтов возникает по недоразумению. Наиболее рас­пространенный в последние годы вариант появления конфликта интересов по недоразумению связан с идеей инвентаризации и по­становки на баланс РИД, полученных при бюджет­ном финансировании. Сама постановка вопроса провоцирует со­крытие результатов, так как наличие бюджетного финансирова­ния может стать основанием для отчуждения у разработчика прав на полученные результаты. С одной стороны, он обязан сооб­щать о полученных им РИД. С другой стороны, у него появляет­ся вторичный интерес, подталкивающий к их сокрытию. Налицо конфликт интересов, причем он может возникать как на уровне института, так и на уровне конкретного исполнителя - научного сотрудника. Чтобы конфликт интересов не возникал, необходимо собирать сведения о полученных результатах исключительно в целях определения эффективности использования бюджетных средств и определять объем дальнейшего финансирования в пря мой зависимости от результата. Разумеется, это - идеал. В реаль­ности приходится искать компромиссные варианты.

Целый блок дополнительных возможностей открывается благодаря применению игровых схем и конструкций, разрабо­танных в рамках математической теории игр и смежных научных дисциплин. В основном они полезны тем, что позволяют пра­вильно сбалансировать интересы участников и тем самым умень­шить издержки, не связанные непосредственно с выполнением исследовательских или проектных работ, и прежде всего, из­держки, связанные с конфликтами интересов и оппортунистиче­ским поведением участников. Издержки, связанные с коррупци­ей при распределении бюджетных средств, составляют лишь не­большую часть издержек этого типа. Конфликты интересов воз­никают по всей цепочке движения средств от федерального бюд­жета до конкретного исполнителя НИР и по всей цепочке движе­ния информации о полученных результатах от непосредственно­го исполнителя до высших государственных чиновников или до потенциального потребителя результатов НИР. При этом из­держки, порождаемые во второй цепочке, едва ли не больше, чем порождаемые в первой. Сюда следует отнести и передачу за рубеж наиболее ценных разработок по нелегальным и полулегальным каналам, и пресловутую невостребованность отечест­венных разработок отечественной же промышленностью. Этим же, а отнюдь не отсутствием денежных средств в стране, во мно­гом объясняется «утечка мозгов» из России. В последние годы деньги в России есть, их скорее избыток, чем недостаток, а «утечка мозгов» продолжается.

Игровые конструкции, обеспечивающие оптимальный конт­роль исполнения, встречаются в самых различных сферах жизни. Вполне современная конструкция - инженер, стоящий под сконструирован­ным и построенным им мостом при прохождении первого соста­ва. Примеров таких конструкций - множество, но все они рабо­тают в относительно простых ситуациях, понятных даже на бы­товом уровне. Их достоинства и возможные издержки слишком очевидны. В инновационной деятельности (или при коммерциа­лизации научных разработок иным способом) мотивы поведения участников и отношения между ними намного сложнее. Поэтому построение конструкций с встроенными игровыми регуляторами требует не только интеллектуальных усилий, но и специальных знаний.

В качестве примера можно привести систему выплаты возна­граждения при продаже лицензий на использование изобретений, запатентованных федеральными лабораториями США. В первую очередь вознаграждение выплачивается авторам изобретения, причем запрещено расходование денежных средств какие-либо иные цели, пока не произведен расчет с авторами. Авторы полу­чают первые 2000 долл. от поступлений за каждый год и не менее 15% от оставшейся суммы. После выплаты вознаграждения авто­рам оставшиеся средства расходуются на нужды лаборатории. И только в случаях, когда лицензионные платежи превышают 5% от бюджета агентства, которому подчиняется лаборатория, оста­ток средств направляется в бюджет. В результате у лиц, распре­деляющих средства, полученные в виде лицензионных платежей, возникает заинтересованность в скорейшем и полном расчете с авторами. А у авторов появляется объективная заинтересован­ность в том, чтобы их изобретения патентовались работодателем (федеральной лабораторией). Таким образом, разрешается значительная часть конфликтов интересов по всей цепочке от авторов до руководителей агентства.

Пример с противоположным результатом, т.е. искусственное создание множества ситуаций конфликта интересов - предложе­ние «провести по единой методологии инвентаризацию интеллек­туальных активов, созданных за последние двадцать лет и принад­лежащих государству».[Стратегия Российской Федерации в области развития науки и инновацион­ной деятельности на период до 2010 г. (проект Министерства образования и науки РФ).] Предположим, что такая инвентаризация действительно будет осуществлена. Единая методика может быть разработана только централизованно и затем спущена сверху в научные организации. Информация о результатах интеллекту­альной деятельности, наоборот, может поступать только снизу, т.е. от авторов результатов к руководству организаций и далее. Но сама постановка вопроса, когда заранее утверждается, что права на полученные результаты принадлежат государству, явля­ется очень спорной и провоцирует конфликты интересов. И авто­ры разработок, и руководство научных организаций при такой постановке вопроса заинтересованы в сокрытии наиболее цен­ных результатов, хотя обязаны о них сообщать. Чтобы избежать конфликтов интересов, следует перенести акцент с вопроса о том, кому принадлежат права на результаты, на вопрос о том, как их эффективно использовать. Именно такую политику проводят в последние годы европейские страны. То же следует сделать и России. Следует также отказаться от термина «инвентаризация»,так как он предполагает отношение к массиву ранее полученных результатов как к складу предметов, каждый из которых имеет или должен иметь свой инвентарный номер. В действительности этот массив скорее напоминает нечто живое, например, лесные угодья или водоем, где обитают живые существа. Их не следует тревожить без особой на то необходимости.

Издержки, порождаемые конфликтами интересов, относятся к числу так называемых трансакционных издержек. Сюда же от­носятся издержки, связанные с патентованием разработок и за­щитой исключительных прав в случае их нарушения. Издержки патентования (особенно за рубежом) достаточно велики для науч­ных институтов, не говоря уже о научных сотрудниках. Но они со­ставляют лишь незначительную часть всех трансакционных из­держек, связанных с инновационной деятельностью. Поэтому возможность радикально сократить трансакционные издержки, если она существует, должна рассматриваться как необходимое и едва ли не основное условие успеха. Игровые схемы позволяют хотя бы частично снять остроту этой проблемы. Еще один инст­румент для сокращения трансакционных издержек - выявление и использование встроенных реальных опционов. [14]

Глава II

Механизмы разрешения проблем, возникающих в ходе  проведения инновационно-технологической модернизации

II.1 Анализ проблем управления модернизацией основе информационных технологий

Макроэкономический анализ показывает, что во многих разви­тых странах информационные и телекоммуникационные техноло­гии реально становятся важным фактором экономического роста. Например, значительный и стабильный рост производительности труда во многих отраслях американской экономики во второй по­ловине 1990-х гг. прошлого века был вызван именно крупными ин­вестициями в информационные и коммуникационные технологии. Кроме США, во второй половине 1990-х гг., во многом благодаря ИКТ, существенно модернизировали свою экономику и в результа­те добились высоких темпов роста валового внутреннего продукта и производительности труда такие страны, как Финляндия, Ирлан­дия, Швеция, Канада, Сингапур, Австралия и др. примерно в два раза, достигая в некоторых странах двух процентных пунктов. И такая тенденция характерна для все более и более широкого круга стран.

Что касается России, то, по нашим оценкам, она занимает од­но из последних мест по величине вклада ИКТ в экономический рост - на уровне 0,1%.[ 12]

Чтобы понять, в какой степени ИКТ могут содействовать мо­дернизации национальной экономики, проанализируем их влия­ние на прирост производительности труда в разрезе отдельных отраслей. Рассмотрим их применительно к двум периодам 1990-1995 гг. и 1996—2000 гг. Такая периодизация необходима, чтобы уловить эффект усиления влияния ИКТ на процессы мо­дернизации, наблюдавшийся в США и, в некоторой степени, в Ев­ропе. Мы хотим выяснить, в какой мере отдельные отрасли рос­сийской экономики оказались способными использовать этот ре­сурс экономического роста. Для такого анализа разделим все от­расли экономики на три сектора:

• производящие товары и услуги, связанные с информацион­ными и компьютерными технологиями;

интенсивно использующие товары и услуги, связанные с ИКТ;

недостаточно использующие товары и услуги, связанные с ИКТ.

Такой отраслевой разрез национальной экономики позволяет проанализировать структурные сдвиги, обусловленные внедрени­ем ИКТ, обнаружить узкие места и выработать рекомендации по изменению экономической политики. В каждом секторе выделя­ется производство товаров и услуг, а в последнем секторе также и прочие отрасли. Критерием отнесения отрасли к сектору, ин­тенсивно использующему ИКТ, служит доля инвестиций в ИКТ в общих инвестициях отрасли (обычно не менее 8-10%).

Если рассматривать российскую экономику в разрезе выде­ленных секторов, то отчетливо видно, что складывающиеся в них тренды роста производительности принципиально различны и в некоторых случаях весьма неблагоприятны, что требует серьез­ного внимания.

Отрасли, производящие ИКТ. Прежде всего заметим, что удельный вес отраслей, производящих ИКТ (приборостроение, связь, производство «интеллектуальной продукции» и т.п.), в Рос­сии невелик, а именно, не превышает 2% (против 6-7% в США и Европе).

Весьма благоприятный факт заключается в том, что в России во второй половине 90-х годов произошел коренной перелом - вместо падения производительности труда наметился рост. Хотя он происходит медленнее, чем в США, данный поворот тенден­ции свидетельствует о том, что российская экономика начинает успешно осваивать производство товаров и услуг, связанных с ИКТ.

Это имеет, в свою очередь, важные последствия не только для развития «новой экономики» как таковой, но и для всей нацио­нальной экономики, так как повышается «качество экономиче­ского роста», а главное - создается собственная инфраструктура для модернизации других отраслей. Вспомним, что модернизация советской экономики в 30-е гг. прошлого века в значительной ме­ре основывалась на импорте устаревших технологий или, по крайней мере, находящихся на «излете» (например, первые авто­мобильные заводы). По этой причине сейчас принципиально важ­но создавать собственный потенциал модернизации экономики.

Самым узким местом в развитии отраслей, производящих ИКТ, является нехватка инвестиций и трудности внедрения инно­ваций. Причем это происходит при некотором снижении уровня занятости в данных отраслях, что говорит о продолжающейся мо­дернизации и реструктуризации производства внутри данного сектора. Заметим, что численность работников увеличивается в ос­новном в сфере услуг, а не производства.

Отрасли, интенсивно использующие ИКТ. В данных отраслях наблюдается перелом неблагоприятной тенденции падения про­изводительности труда. Здесь среднегодовое падение на 5% сме­нилось ростом на 6%. Это говорит о том, что ИКТ действительно становится в России важным фактором роста производительно­сти труда на основе модернизации производственных процессов, ключевой составной частью которых являются информационные и коммуникационные технологии.

Главные причины такого ускорения — невысокая капитало­емкость, а также довольно низкий начальный уровень использо­вания и относительная простота освоения массовых ИКТ в снаб­жении, торговле, банковской сфере и т.п. Можно назвать это «поверхностной модернизацией», возможности которой весьма ограничены. Заметим, что дальнейшее внедрение простейших ИКТ в торговле, снабжении, да и в управлении производством себя уже исчерпало. Подчеркнем, что сами эти простейшие ИКТ в этих отраслях приводили больше к сокращению, чем к созданию новых рабочих мест на основе внедрения новых про­дуктов и услуг.

Отрасли, недостаточно использующие ИКТ. В этой группе отраслей в 1996-2000 годах как в США и Европе, рост производи­тельности труда не превышал 1% при общей доле в ВВП на уров­не 65%. Положительным фактом для России явилось прекраще­ние падения производительности труда, которое имело место в первой половине 90-х годов (на 7-8% в год). Это говорит о том, что и в этих отраслях идет процесс создания условий для модерни­зации и последующего экономического роста.

Во многих отраслях российской экономики пока не удается сочетать рост производительности труда и увеличение занятости, как это происходило в США в конце 90-х годов в основном за счет продуктовых инноваций и создания новых производств и целых отраслей. В этом смысле, проводимая модернизация в лучшем случае высвобождает трудовые ресурсы, но очень ред­ко создает новые рабочие места. Сама дилемма «производительность труда или занятость» более характерна для стагнирующей экономики. Специфика информационных и ком­пьютерных технологий заключается в той, что они могут обеспе­чить не только и не столько трудосбережение. Есть еще основа­ния полагать, что в постиндустриальной экономике, особенно в долгосрочном аспекте, может происходить одновременный рост как производительности труда, так и занятости за счет создания новых рабочих мест на основе продуктовых и технологических инноваций. В самом деле, многих продуктов и услуг, связанных с Интернетом, просто не существовало десять лет назад.

Было установлено, что дилемма «рост производительности труда или рост занятости» более характерна для отраслей обраба­тывающей промышленности, чем для сферы услуг, где за счет, в первую очередь, продуктовых инноваций удается на основе ИКТ успешно создавать новые рабочие места. В то же время для рос­сийских отраслей, производящих ИКТ, это совершенно не харак­терно. В России происходит уменьшение численности занятых, отчасти по причине отсутствия продуктовых инноваций. То же самое наблюдается не только в России. Например, в Европе в конце 90-х годов прошлого века наблюдался существенно более умеренный, чем в США, рост производительности труда (лишь около 1,4% против 2,5% в США). Главными причинами такого от­ставания явились не только менее значительные инвестиции в ИКТ, но и некоторое ускорение роста уровня занятости в Европе, что шло в ущерб росту производительности труда. Это явилось результатом более жесткой и последовательной политики Евро­пейского Союза по снижению безработицы и обеспечению соци­альных гарантий.

В России же причины совсем другие. Дело, конечно, не в со­циальных гарантиях, а в отсутствии эффективного экономиче­ского механизма. В США удалось сформировать принципиально новый экономический механизм опережающего развития сферы наукоемких (точнее, knowledge-intensive) производств, которые взаимодействуют с базовыми отраслями экономики на основе аутсорсинга. Они не только содействуют модернизации базовых отраслей, но и сами по себе составляют все более значительную и быстрорастущую часть экономики, которая к тому же активно совершенствуется в техническом отношении и обеспечивает бы­стрый рост экономики в целом. Парадокс заключается в том, что медленный рост производительности труда традиционно считает­ся «ахилессовой пятой» экономики, в которой преобладает сфера услуг. В «новой экономике» XXI в. это уже не так.

Для российской же экономики, по нашему мнению, разреше­ние вышеупомянутой дилеммы приобретает в текущем десяти­летии особую важность. Уменьшение численности трудоспособ­ного населения России заставляет искать новые источники рос­та. Возможности же создания новых рабочих мест в материаль­ном производстве весьма ограничены. Как уже было отмечено выше, развитие сферы услуг на основе ИКТ может внести за­метный вклад в экономический рост, а для этого в России име­ется исключительно благоприятная почва (высокий образова­тельный уровень, значительный неудовлетворенный спрос на такого рода услуги со стороны российских предприятий и насе­ления и проч.).

Эта задача предполагает ускоренное наращивание «интелле­ктуального потенциала модернизации». Дело в том, что следуя традиционному пути модернизации, России очень трудно конку­рировать в производстве многих (даже наукоемких) видов продук­ции со странами Юго-Восточной Азии, где дешевле рабочая сила и другие факторы производства. Благоприятным для России об­стоятельством является то, что в отличие от производства това­ров, сфера услуг, в частности, интеллектуальных, имеет сущест­венно меньшую мобильность. Рост сферы услуг, связанных с ИКТ, в России еще весьма далек отточки насыщения. Первые шаги в этом направлении происходят в сфере услуг, интенсивно исполь­зующих ИКТ: финансы, торговля, страхование и т.п. Но в данном случае идет распространение вширь, поскольку по количеству банков, страховых компаний и магазинов Россия существенно от­стает, поэтому и удается сочетать рост производительности с уве­личением занятости в этих отраслях. Однако надо иметь в виду, что через несколько лет прирост занятости и в этих отраслях ста­нет возможным только на качественно новой основе. Важная проблема России состоит в том, что ей пока не удается направить образовательный, культурный и, наконец, интеллектуальный по­тенциал страны на нужды модернизации экономики.[13]

II.2 Анализ эффективности реализации модернизационных процессов

Анализ показывает, что такой механизм как «реальный опцион» является наиболее эффективным в части реализации модернизационных процессов., т.к. позволяет стабилизировать процесс производства. Поэтому далее будет рассмотрен именно механизм «реальный опцион».

«Реальный опцион» - широкое понятие, обозначающее раз­личного рода благоприятные возможности, не связанные жестко с обязанностями по их использованию. Иначе говоря, реальный опцион - это возможность или право, но не обязанность совер­шить сделку или что-то подобное. При этом на реальных опцио­нах не написано, что они - опционы. Реальные опционы могут лишь отдаленно напоминать обычные финансовые опционы на покупку (опционы «колл») или продажу (опционы «пут») финан­совых активов. Общей чертой реальных и финансовых опционов является лишь то, что соответствующую возможность можно ис­пользовать, а можно не использовать. Тем не менее, наличие это­го сходства позволяет распространить на реальные опционы сис­тему понятий, разработанных изначально для работы с финансо­выми опционами, а также использовать соответствующий мате­матический аппарат и юридическую технику. Все это вместе от­крывает совершенно иные возможности в конструировании ин­новационных схем, включая новые финансовые и правовые кон­струкции.

До последнего времени в инновационной деятельности широ­ко использовались в основном два вида опционов: 1) варранты на покупку акций инновационных предприятий, предоставляемые менеджерам этих предприятий при найме; 2) опционы на приоб­ретение патентных лицензий, т.е. договоры, в которых оговари­вается право на приобретение (по заранее оговоренной цене) ли­цензии на использование изобретения в случае, если на него будет выдан патент, а интерес к нему у потенциального покупателя не исчезнет. Оба эти типа опционов относятся к опционам «колл», т.е. к опционам на покупку, а не на продажу некоторого актива. Основное различие между ними заключается в том, что варрант, долгосрочный опцион на покупку акций, - обычный финансовый опцион, а опцион на приобретение патентной лицензии - «реаль­ный» опцион в том смысле, что приобретаемый при его исполне­нии актив (лицензия) не является финансовым.

Но опцион на покупку лицензии - лишь один из реальных оп­ционов, естественно возникающих в инновационном процессе. В последнее время подход на основе опционов все чаще использу­ется при анализе инвестиционных проектов и при разработке по­литики патентования результатов. В том числе как опцион могут рассматриваться патентная заявка и сам патент. Однако и это лишь небольшая часть сферы применения реальных опционов.

Замечательное свойство опционов - возможность отложить (до выяснения каких-либо критически важных обстоятельств) принятие решения по вопросу, связанному с существенными за­тратами. При этом не размывается четкость договоренностей, а все обязательства легко формализуются с помощью хорошо раз­работанной юридической техники. Иначе говоря, возможность отложить принятие окончательного решения не конфликтует с известным принципом «договариваться на берегу» о всех деталях отношений и условиях сделки. Для инновационной деятельности с присущими ей неожиданными поворотами событий данное обсто­ятельство является чрезвычайно важным. Для академических ин­ститутов и всей системы РАН оно особенно существенно, так они имеют статус государственных учреждений и потому лишены свойственной коммерческим организациям гибкости в финансо­вых вопросах. Широкое использование договоров со встроенны­ми реальными опционами позволяет во многом компенсировать дефект.

Если рассматривать весь путь от получения результатов фун­даментальных исследований (в том числе их побочных результа­тов) до их использования в промышленности, то можно указать несколько ситуаций, помимо трех обозначенных выше, где опци­оны возникают естественным образом. Особенно хорошо этот инструмент может работать при обмене одних имущественных прав на другие без перевода их в денежную форму и, соответственно, без риска возникновения налоговых обязательств или не­ликвидных активов. Приведем несколько примеров.

Первый - реальный опцион, встроенный в схему финансиро­вания НИР.

Получение заказов на проведение НИР с хорошим финансо­вым обеспечением и свободой в расходах - одна из самых удоб­ных форм получения денежных средств институтами РАН. Кро­ме того, получение выгодного заказа на НИР может рассматри­ваться как оплата передаваемых исключительных прав на ре­зультаты ранее выполненных НИР, прав на патентование резуль­татов или иных имущественных прав. Достоинства этой формы оплаты на данный момент оценены не в полной мере во многом благодаря инерционности мышления и обычному лицемерию. Выгодные заказы на НИР начиная с 1992 г. часть получают не институты РАН, а относительно небольшие и порой недостаточ­но опытные организации, но с условием «отката», т.е. фактиче­ски за наличные деньги. Между тем получение такого заказа име­ет реальную ценность, которую при желании можно выразить в денежных средствах, причем отнюдь не обязательно в виде «отка­та». Однако переводить эту ценность в деньги, как правило, не следует. Гораздо естественнее выглядит получение выгодного за­каза на НИР в обмен на какие-то имущественные права, также изначально не имеющие денежной оценки. Как уже говорилось выше, это могут быть исключительные права на результаты ра­нее выполненных НИР или даже всего лишь право на патентова­ние таких результатов. Основное достоинство этой конструкции состоит в том, что один специфический актив обменивается на другой специфический актив непосредственно (без перевода в де­нежную форму), что особенно важно, когда ценность данного ак­тива, приобретаемого каждой из сторон, наиболее высока имен­но для этой стороны.

С этим же обстоятельством, а также с низкой ликвидностью обмениваемых активов связан и основной дефект данной конст­рукции. Если заказ на НИР предлагается немедленно, может ока­заться, что для его выполнения не хватает сотрудников, оборудо­вания или чего-то еще, что со временем может появиться. Вклю­чение в рассматриваемую конструкцию опциона пут устраняет этот дефект. В самом деле, пусть в обмен на исключительные права институт получает не контракт на НИР, а право на заклю­чение такого контракта или отказ от него, скажем, через год или в течение года от даты возникновения такого права. В первом случае можно говорить о европейском опционе пут, во втором об американском опционе пут на продажу работы (НИР). В том и другом случае опцион предоставляет институту возможность ма­невра. В случае американского опциона она больше, но данный опцион менее удобен для другой стороны.

Следующий пример - конструкция с несколькими встроенны­ми опционами. Она может применяться в том случае, когда ре­зультат НИР получен, но для выяснения его коммерческих пер­спектив нужно провести дополнительные исследования. После проведения таких исследований коммерческие перспективы ис­ходного результата станут более понятны и, следовательно, будет проще принимать решение. Однако это понимание вполне может обернуться против той стороны, которая будет финансировать дополнительное исследование. Действительно, если исследование финансирует предполагаемый покупатель исключительных прав на ранее полученный результат, причем выясняется высокая ком­мерческая привлекательность результата, то цена прав на этот результат немедленно будет повышена. Получается, что финан­сируя дополнительное исследование, потенциальный покупатель ухудшил свое положение. Аналогичным образом может ухуд­шить свое положение обладатель прав на ранее полученный ре­зультат, если проведет это исследование за свой счет, а результат окажется отрицательным. Ситуация меняется в лучшую сторону, если затраты на проведение дополнительного исследования рас­сматриваются как приобретение благоприятной возможности (опциона), т.е. права без обязанности. Например, потенциальный покупатель прав на ранее полученный результат соглашается фи­нансировать дополнительное исследование, а в обмен получает право выбирать после его завершения между приобретением ис­ключительных прав по заранее фиксированной цене и отказом от такой сделки. Здесь важно, что цена возможной сделки фиксиру­ется заранее. При этом цена может трактоваться широко, т.е. со­всем не обязательно понимать ее как фиксированную денежную сумму. Например, это может быть опцион на проведение НИР из первого примера. Главное, что условия четко определены.

Целый набор реальных опционов появляется в связи с исполь­зованием уже полученных результатов. Патенты и патентные за­явки, рассматриваемые как опционы колл, составляют очевид­ную, но лишь небольшую часть из них. Интересный вид реальных опционов пут возникает в связи с предложением услуг по коммер­циализации ранее полученных и, возможно, запатентованных результатов НИР. Роль продаваемого актива в данном случае играет хорошо оплачиваемая услуга по продвижению результата. Но ценность такой услуги, как и ценность продвигаемого резуль­тата, изначально не очевидна. Существует очень большая неоп­ределенность относительно перспективы успеха всего дела, при­чем свою лепту вносит и сам результат, и услуга по его продвижению. То и другое может быть причиной как неудачи, так и успе­ха. При этом вероятность неудачи на порядок выше, чем вероят­ность удачи. Отсюда возникают сложности в расчетах между об­ладателем прав на продвигаемый результат и лицом, предлагаю­щим услуги по его продвижению. Одна из сторон может оказать­ся в очень невыгодном положении, причем не по своей вине. А именно, при оплате по конечному эффекту в невыгодном поло­жении оказывается продвигающая сторона. Если продвигаемый результат не имеет перспективы, то любые усилия этой стороны не приведут к успеху. И наоборот, при оплате по затратам време­ни и усилий в невыгодном положении оказывается обладатель прав на результат, если последний имеет коммерческие перспек­тивы, а причина всей неудачи в неудачно выбранном партнере для продвижения этого результата или в качестве услуг. Разумеется, существуют более сложные системы расчетов, позволяющие рас­пределить риск достаточно равномерно и более точно связать вознаграждение с реальными вкладами сторон в успех или неус­пех. Как правило, эти схемы связаны со встроенными опционами. Встроенный в систему отношений между сторонами сделку опци­он пут на предоставление платной услуги по продвижению ре­зультата может хотя бы частично снять остроту ситуации для ли­ца, предлагающего свои услуги по продвижению. В обмен обла­датель прав на результат или на его патентование должен полу­чить что-то сопоставимое по ценности и адекватным образом свя­занное с успехом или неуспехом всего дела, а также с условиями исполнения опциона. Например, это может быть раскрытие ли­цом, предлагающим услугу, знания того, кем и как именно может использоваться данный результат, причем исполнение опциона должно быть обусловлено достоверностью этого «знания» (пока в кавычках). Можно построить несколько конкретных схем, в ос­нове которых лежит обмен такого рода «знания» на возможность заработать, если предполагаемое использование реально будет иметь место.

Благодаря применению опционов можно решить проблему разрыва во времени между моментом, когда человек передает та­кого рода знание, и моментом, когда это знание окажется полез­ным или, наоборот, выяснится его бесполезность. Разумеется, не­медленная оплата передачи «знания» ставит в невыгодное поло­жение сторону, которая получает информацию. Откладывание всякой оплаты до времени использования заведомо не устроит противоположную сторону. Опцион пут на продажу работы по сопровождению проекта в принципе решает проблему разрыва во времени. А когда есть готовая правовая конструкция, состав­ление соответствующего договора между сторонами превращает­ся в чисто техническую задачу. Применяя теорию реальных опци­онов и владея соответствующей техникой, можно решить многие проблемы инновационной деятельности, связанные с разрывами во времени и неопределенностью.

В системе РАН это должно дать больший эффект, чем в лю­бой другой области, поскольку сотрудники институтов РАН в ос­новной массе способны воспринимать сложные конструкции, а преодоление изначальной негибкости системы отношений здесь особенно актуально.

II.3 Совершенствование механизмов управления инновационно-технологической модернизации

Рассмотрев проблематику формирования предпосылок, наиболее оптимальных структур и моделей механизмов инновационно-технологической модернизации и обозначив круг наиболее актуальных проблем управления процессом модернизации, целесообразно сформулировать ряд принципов, для разработки непосредственных механизмов управления данным процессом.

На сегодняшний день разработка более совершенных механизмов проведения инновационно-технологической модернизации осуществляется спонтанно, без какой-либо серьезной научной разработки. Основная проблема данной причины, как указано выше, заключается в том, что процесс модернизации носит чрезвычайно многоаспектный характер.

Как было показано выше процесс модернизационных преобразований сгенерирован под воздействием не только экономических, но и под воздействием в первую очередь социальных, политических, правовых, технических, этических и эстетических факторов. Такая многофакторность причин возникновения данного процесса имманентно обуславливает многосоставную природу данного процесса. В силу этого можно констатировать, что полноценное изучение процесса модернизационных преобразований в рамках одной только лишь науки, или даже группы наук не представляется возможным. К примеру, рассматривая процесс модернизации, используя методологию экономических наук можно выявить экономические детерминанты, факторы экономического генезиса и причинно-следственную связь между ними, однако факторы политические, правовые, социальные и др. останутся за рамками такого исследования. Констатировав выше, что процесс инновационно-технологической модернизации есть процесс общественный, социальный нельзя  абстрагироваться от широкого спектра факторов, обуславливающих жизнедеятельность общества во всем его многообразии.

Важно понимать, что двигателями любого социального процесса являются люди, движимые разнообразными интересами, и вынужденные сочетать эти интересы, вовлекаясь в процесс расширенного общественного воспроизводства. При этом поведение каждого человека регулируется не только интересами, но и всем широчайшим спектром норм, образующих систему социального регулирования: нормами права, нормами морали, политическими, экономическими, техническими нормами, корпоративными, психологическими и другими нормами.

Поэтому было бы ошибочным полагать, что полноценная реализация инновационно-технологической модернизации осуществиться лишь в рамках экономических институтов, либо будет осуществляться исключительно экономическими механизмами. Поэтому, представляется целесообразным вести речь о формировании единого, комплексного механизма управления процессом инновационно-технологической модернизации. Такой механизм должен обладать новыми, качественно отличными свойствами от механизмов сугубо экономических, политических и правовых. По сути своей, этот механизм должен представлять собой качественно новый уровень обобщений о процессах жизнедеятельности современного информационно-глобализирующегося общества.

По сути своей речь идет о новой системе оценок жизнедеятельности как общества в целом, так и отдельных людей и их объединений (юридических лиц, холдингов, концернов, транснациональных корпораций). Создать данный механизм возможно посредством обобщения наиболее фундаментальных закономерностей развития социума, отражающих  фундаментальные, наиболее универсальные свойства живой и неживой материи.

Представляется, что только посредством такого сверхстратегического, универсального механизма оценок человеческой жизнедеятельности возможно устранить конфликт  и взаимоисключающее воздействие многих факторов на любые асоциальные процессы, включая процесс инновационно-технологической модернизации.

Даже самый беглый анализ социальных процессов показывает, что любому явлению (социальному, правовому, экономическому и т.д.) присущи качества развития. Иными словами процесс перманентного, непрекращающего развития – фундаментальный закон жизнедеятельности. Первично возникнув любое явление начинает эволюционно усложнятся, что сопровождается накоплением информации, последовательно сменяющими друг друга процессами дифференциации и интеграции, закономерным следствием этого является усложнение структуры объекта. Т.е., другими словами развитие есть процесс усложнения объекта или явления. Этот процесс на глобальном уровне  носит необратимый характер, однако на локальном уровне возможны дегенерационные процессы, сопровождаемые    прекращением функционирования этого объекта или частичным или полным отмирание явления. Проецируя полученные выводы на процесс инновационно-технологической модернизации необходимо констатировать, что данный процесс касается не только материальной инфраструктуры, но также интеллектуальной и духовной жизни общества. Грубо говоря между всеми тремя вышеуказанными сферами жизни общества (материальной, интеллектуальной, духовной) должен быть определенный уровень соответствия. К примеру, история знаем массу примеров, когда материальное и интеллектуальное развитие социума, не будучи уравновешенной духовным развитием, приводит к катастрофическим последствиям. Взято хотя бы первую и вторую мировые войны. То же самое и процесс инновационно-технологической модернизации: в условия нездорового духовного климата никакие даже самые гениальные интеллектуальные разработки не смогут быть реализованы на практике и тем самым трансформироваться в материальную базу жизни общества.

Полноценная модернизация будет возможна только в том случае, если большинство граждан будут проявлять постоянное внимание к ситуации в экономике на предмет того, какой вид деятельности в нынешних условиях является для него наиболее приемлемым как источник дохода и какие способности для этого надо развивать; какие меры нужно принимать к повышению собственное квалификации; к развитию предпринимательских способностей; к повышению маркетинговой  культуры, осуществление творческих поисков новых способов повышения доходности. Развиваясь, люди развивают общество, в том числе и его экономику. Поэтому важнейшим принципом оценки любых социальных процессов должен быть принцип эволюционного развития, т.е. оценка любого явления на предмет его усложнения с позиций эволюционной оправданности, разумного соотношения с другими социальными явлениями и процессами.

Отсутствие развития, равно как и неоправданное развитие, всевозможные дисбалансы в развитии связанных между собой процессов следует рассматривать как деградацию.

К примеру, о какой инновационно-технологической модернизации можно говорить если современные реалии таковы, что осуществление даже самых примитивных хозяйственных операций, например купля продажа товаров и выплата заработной платы, должна обеспечиваться документооборотом, при котором исключается сама возможность творческого развития бизнеса., пресекается творческий характер мышление предпринимателя. Не секрет, что если деятельность какого-либо хозяйствующего субъекта привести в полное соответствие с требованиями законодательства, то хозяйственная деятельность предприятия полностью остановится, с другой стороны, излишняя демократизации контрольно-правовых процедур деятельности хозяйствующих субъектов приводит к тому, то субъекты экономической деятельности начинают «оптимизировать» свою деятельности в ущерб третьим лицам.

В силу этого использование только одного критерия развития ничего не дает. Он должен быть дополнен  другим критерием оценки в рамках единого механизма управления инновационно-технологической модернизацией. Принципом оптимального соотношения интересов всех участников процесса общественного производства. Неотъемлемым элементом современной экономики является конкуренция, однако конкуренция не может быть эффективной если она не уравновешивается гуманизмов и сотрудничеством на основе минимально необходимого учета чужого интереса. Поэтому, вторым важнейшим сущностным элементов единого механизма инновационно-технологической модернизации должен быть принцип доброжелательности субъектов общественных отношений друг к другу. В практическом плане это означает что все юридическое регулирование всех социальных процессов не должно создавать препон на пути к развитию людей в материальной¸ интеллектуальной и духовной сферах бытия.

В духовной сфере между людьми должно господствовать доброжелательное отношение, когда каждый субъект максимально реализуя собственный интерес минимальным образом обеспечивает чужой интерес. Естественно, что большинство современных людей, воспитанные в духе прагматизма не видят в таком поведении достаточно значимой пользы. Однако очевидно, что дефицит доброжелательности снижает меру единения в обществе, которая является неотъемлемой стороной жизни общества. Общеизвестно, что по мере развития общества качество единения неуклонно растет. Если в первобытном общества нравственным считалось убивать и съедать соплеменника, то в современном обществе как вызов воспринимается даже словесное оскорбление или, к примеру, оскорбительные жесты. Если в начале 90-х годов ХХ века нормальной формой бизнеса считалось крышевание, то в современных обстоятельствах как явная аномалия воспринимается частые проверки бизнеса со стороны правоохранительных  структур. Чем выше степень соорганизованности хозяйствующих субъектов, их взаимововлеченность в процесс производства материальных благ, тем больше предпосылок и возможностей для  материального и интеллектуального развития хозяйствующих субъектов, поэтому большинство форм монополизма по сути своей являются деградационными. Зримым подтверждением этого факта является деятельность фондовых бирж, на которых ежедневно происходит смена собственников акций крупнейших акционерных обществ.

Поэтому одним из важнейших элементом механизма управления инновационно-технологической модернизацией является принцип единения.

Продолжая анализ процессов инновационно-технологической модернизации, важно понимать, что данные принципы, лежащие в основе новой универсальной системы оценок, должны быть дополнены принципом свободы. Во все времена категория свободы была абстрактным понятием, в котором в зависимости от политических конъюнктур каждый видел свое, при этом никем не оспаривается тот факт, что свободы представляет собой необходимое условие полноценной жизнедеятельности  и полноценного развития хозяйствующих субъектов. В тоже время очевидно, что свободы субъектов должны быть уравновешены, т.е. любой человек должен быть свободен в той мере, в какой его свобода не оборачивается ущемлением чужой свободы. Понятно, что уравновешенность свобод зависит от степени совершенства системы общественно-экономических отношений. Поскольку современные отношения во всем мире крайне несовершенны, уравновешенности свобод хозяйствующих субъектов нет нигде. В результате одним субъектом хозяйственной деятельности дозволено безнаказанно совершать крупные преступлении и ограничивать свободу других субъектов. К примеру, некоторым монополиям. Другим же хозяйствующим субъектом и предпринимателям затруднительно реализовать даже крохотную часть своего созидательного инновационно-технологического потенциала.

Причина такого положения вещей видится в том, что современные идеологи и философы рассматривают свободы целостно, не разделяя две ее сущностных противоположности: свободы добра и свободы зла. Абстрактно умозрительно говоря о некой «идеальной» свободе,  в результате чего общественным сознанием владеют иллюзии и мифы, не позволяющие выработать правильного представления об общественном порядке и свободе личности. К примеру в России, укрепление правопорядка одни видят лишь исключетльное наступление на свободу, другие же, наоборот, видят в плюрализме – неизбежном спутнике свободы -  угрозу общественной безопасности. Я считаю, что своим подлинным содержанием категория «свободы» может быть наполнена лишь в контексте вышеуказанных принципов единого оценочного механизма: принцип эволюционного развития; принцип доброжелательности субъектов общественных отношений друг к другу; принцип единения.

Так, свобода добра есть свобода созидательной самореализации человека. Обеспечивающая его гармоничную вовлеченность в процесс общественного производства, сопряженное с учетом минимума интереса контрагентов. Быть свободным – это значит гармонично развивать свое дело, обеспечивая тем самым развитие макроэкономики в целом.

Очевидно, что несвобода познания, творчества и созидания неизбежно влечет упадок во всем. Низкий уровень жизни и серость можно наблюдать везде, где подавляется свобода самореализации личности. Пример России вполне показателен. В объяснении катастрофического отставания Росси от стран Запада обычно приводят объективные причины (большая часть которых описана выше). Однако, фундаментальной причиной, на мой взгляд, является тотальное нарушение свободы. Советские руководители бесцеремонно и жестоко распоряжались чужими свободами, ограничивая их, в основном, совершенно неразумными запретами. Везде, где правили коммунисты,  уровень производства оказывался ниже чем в странах с более либеральной системой. В конечном итоге все социалистические государства показали свою нежизнеспособность и исчезли с карты мира, либо были вынуждены трансформироваться, сочетая с марксистской идеологией принципы свободы личности.

Таким образом, я предлагаю в качестве фундамента инновационно-технологической модернизации создать универсально-базовую систему оценок, состоящую из сочетания четырех принципов: принципа эволюционного развития; принципа доброжелательности субъектов общественных отношений друг к другу; принципа единения, принципа свободы.

Кому-то может показаться, что такая система носит чрезвычайно общий характер. Я же убеждена в обратном: процесс эволюции в долгосрочной перспективе никогда не идет в спять, усложнение социально-экономической структуры общества, накопление в обществе критического объема информации рано или поздно выводят его на новую ступень развития, т.е. совершается эволюционный скачок. Любой эволюционный скачет происходит комплексно. К примеру скачок в материальной сфере невозможен без продвижения в сфере интеллектуальных достижений; достижения в интеллектуальной сфере рано или поздно выведут общество на новый уровень духовности, при этом эволюционные процессы идут во всем сферах жизнедеятельности.

Процесс инновационно-технологической модернизации можно и нужно рассматривать как процесс в первую очередь информационный, поскольку любое новое технической решение; опытный образец или технология представляют собой ничто иное как качественно новый уровень обработанной информации. Предлагаемые четыре фундаментальных принципа, являющиеся по сути своей универсальными эволюционными законами, призваны служить ясно видимыми ориентирами в модернизационной деятельности хозяйствующих субъектов и отдельных индивидов, без которых невозможно осмысленное участие в данном процессе. Деятельность всех субъектом модернизации должна осуществляться через призму данных принципов. Естественно, проецирование данных принципов на конкретику и специфику отдельных экономических институтов может быть затруднено, однако, такое проецирование требует значительных интеллектуальных и духовных усилий, что само по себе будет означать эволюцию субъектов инновационно-технологической модернизации, поскольку они будут действовать в соответствии с извечными эволюционными законами. Ни одна научная отраслевая разработка не может быть реализована без фундаментальной философской базы, поэтому создание такой философской базы есть задача ближайшего будущего. Только на ее основе, на ее прочном фундамента, возможно будет реализовать  новые экономические, юридические, социальные и культурные институты, служащие инструментами инновационно-технологической модернизации.

Заключение

На основании выбранного пути модернизации, который был описан выше, была сформулировнаий структурная политика проведенная инновационно-технологической модернизации, смоделированы механизмы управления модернизацией. Были  обозначены  решения конфликта интересов экономических субъектов, была сформирована инновационная инфраструктура модернизации.

В результате проведения анализа эффективность реализации модернизационных процессов было показано, что наиболее подходящим механизмов реализации модернизации является механизм реального опциона, являющийся гарантом стабильности производственного процесса.

Были выявлены основные проблемы управления модернизации на основе информационных технологий.

Выработанная единая система оценок как инструмент совершенствования механизмов управления инновационно-технологической модернизации позволяет заявить, что попытки осуществить инновационно-технологическую модернизацию без какой-либо новой философской базы представляют собой «переливание из пустого в порожнее».

В процессе написания работы я не нашли ни одного нового экономического (юридического, социального, культурного) института, реализация которого не была бы предпринята на практике за последние 20 лет.

Поэтому нет никаких оснований рассчитывать,  что данные институты будут как-то эффективно работать в дальнейшем, мне кажется верной мысль о том, что осуществление любых масштабных изменений в обществе начинается с начала на уровне ментально-духовном, посредством создания новой, единой универсальной системы оценок любого процесса или явления, по отношению к которой все остальные юридические (экономические, социальные и др.)  институты носят второстепенный прикладной характер.

Подобно тому, как прикладные компьютерные программы пишутся под определенную операционную систему, и не смогут работать в среде другой операционной системы,  так и экономические институты не смогут изменить свое качество в условиях  сложившегося мировоззрения современного общества, которое, на мой взгляд, нужно менять.

Инновационно-технологическая модернизация, учитывающая все вышеизложенное, имеет все основания быть краткосрочной и эффективной.

Список литературы

1. Модернизация российской экономики. Т. 1. М.: ГУ ВШЭ, 2002. С. 14

2.Шумпетер Й. Теория экономического развития. М: Прогресс, 1982

3. Занг В.Б. Синергетическая экономика. М.: Мир. 1999

4. Багриновский К.А., Исаева М.К. Базовая модель механизма управления тех­нологическим развитием // Экономическая наука современной России. 2002.№3. С. 31-39

5. Багриновский К.А., Исаева М.К. Новые направления в исследовании механиз­ма управления технологическим развитием // Экономическая наука современ­ной России. 2004. № 1. С. 33-46

6. Багриновский К.А., Исаева М.К. Система моделей исследования механизма технологического развития. М.: ЦЭМИ РАН, 2004

7. Багриновский К.А., Бендиков М.А., Исаева М.К., Хрусталев Е.Ю. Роль кор­поративной культуры в повышении производительности труда /В кн. «Россия в глобализирующемся мире. Политико-экономические очерки». М.: Наука, 2004. С. 641-656

8. К.А. Багриновский, М.К. Исаева, Е.Ю. Хрусталев,  И.В. Горошко, М.А. Бендиков, Н.Н. Тренев, Н.А. Соколов, А.А. Никонова. Управление модернизацией экономики России, с.260-264 /В монограф. «Россия в глобализирующемся мире: модернизация российской экономики»-М.: Наука, 2007.

9. Житков В.А., Исаева М.К., Корнейчук А.А. Модельные тренажеры для ме­неджерской подготовки экономистов // ЭММ. 1998. Т. 34. № 4

Статистические методы анализа экспертных оценок. М: Наука, 1977

10. Житков В.Л., Исаева М.К., Царфин Л.В. Формализованный метод оценки менеджерского искусства // ЭММ, 2004. Т. 40. № 2. С. 88-98

11. Перминов СБ., Егорова Е.Н., Пятковский М. Влияние современных информа­ционных технологий на экономический рост в России и странах Восточной Ев­ропы в 1990-2001 г / Препринт № # WP/2004/164.-М.: ЦЭМИ РАН, 2004

12. Перминов С. Б.. Проблемы управления процессом модернизации экономики на основе информационных технологий. С. 383-386/ В монограф. Россия в глобализирующемся мире: модернизация российской экономики»-М.: Наука, 2007.

13. А.Н. Козырев, О.И. Верховская, И.В. Петренко, П.О. Астахова. Инновационные технологии модернизации экономики, с. 355-357./ В монограф. Россия в глобализирующемся мире: модернизация российской экономики» - М.: Наука, 2007.

14. Дмитриев В. Выйти в мир, не пойдя по миру, статья с сайта

http://www.innovbusiness.ru/content/document_r_147C39B1-1031-4C65-993D-083A76175E22.html

15.Данные по размеру внешнего долга http://www.cbr.ru/statistics/credit_statistics/print.asp?file=schedule_debt.htm

16. Данные по объему экспорта http://www.ng.ru/economics/2008-05-12/6_export.html

17. Статья Михаила Ходорковского Модернизация: Поколение М

 http://www.vedomosti.ru/newspaper/article/2009/10/21/216863