Оглавление

Введение…………………………………………………………………….3

1. Мотив двойничества в сборнике «Тихие песни»……………………...6

2. Значение творчества Иннокентия Анненского………………………10

Заключение………………………………………………………………..13

Список литературы……………………………………………………….15

Введение

Иннокентий Федорович Анненский родился 20 августа 1855 года в Омске, где в это время отец его, Федор Николаевич, занимал должность советника и начальника отделения Главного управления Западной Сибири. С 1860 года семья живет в Петербурге, отец получает должность чиновника особых поручений в Министерстве внутренних дел. Но в 1874 году его разбивает паралич, и материальное положение семьи становится очень трудным.

Анненский рос ребенком слабым и уединенным. В возрасте пяти лет он перенес тяжелую болезнь, которая отзывалась на его здоровье в течение всей жизни. Это отобщало его от сверстников.

В 1875 году Анненский поступает в Петербургский университет на историко-филологический факультет. Тут сразу определился на всю жизнь круг его интересов, - он специализируется в области классической философии. Багаж его филологических познаний был, по-видимому, очень велик. Его сын и первый биограф, В. Кривич, писал, что он помнит цифру 14, - когда говорилось о количестве языков, которыми владел отец.

Значительную роль в формировании Анненского как личности сыграл его старший брат, в семье которого он жил одно время и с которым всю жизнь поддерживал самые дружеские отношения. В своей позднейшей «автобиографии» Анненский пишет: «Мой брат Н.Ф. Анненский и его жена А.Н. Анненская, которым я всецело обязан моим «интеллигентным» бытием, принадлежали к поколению 60-х годов».

В год окончания университета Анненский женится на Н.В. Хмара-Борщевской – вдове с двумя сыновьями-подростками. Через год у них родится сын Валентин (в будущем – поэт, писавший под псевдонимом «В. Кривич», биограф и издатель посмертных сборников стихов И. Анненского).

Тогда же начинается многолетняя педагогическая деятельность И. Анненского. Он преподает греческий и латинский языки в гимназии; работать он вынужден очень много, чтобы содержать семью. Впоследствии его коллега по царскосельской гимназии А.А. Мухин писал: «Нужно еще удивляться, откуда он брал время и силы для литературной работы; имея, при слабом с самого детства здоровье, до пятидесяти шести уроков в неделю; он только чудом уцелел к двенадцатому году службы, когда его назначили директором Коллегии Павла Галагана в Киеве».

Потом, после конфликта с попечительницей Коллегии, которую не устраивали педагогические принципы Анненского, он переводится снова в Петербург, где становится директором 8-й гимназии.

С 1896 года Анненский – директор Николаевской мужской гимназии в Царском селе. После революционных событий 1905 года свободомыслящий и гуманный директор, убежденный в благородстве всех учеников гимназии, независимо от их убеждений и «даже проступков», очевидно, не мог более соответствовать этой должности, и его переводят на должность инспектора петербургского учебного округа – должность, сопряженную с многочисленными поездками по северо-западным губерниям и писанием отчетов.

Стоит отметить, что при всех снимаемых Анненским квартирах непременно был сад, на который он обращал внимание и заботу; мемуаристы упоминают о любви Анненского к цветам, без которых немыслимы ни его поэзия, ни его быт.

Одновременно с преподавательской работой, с разъездами по северо-западным городам и писанием многочисленных служебных отчетов Анненский отдается творческой работе: переводит (и публикует) трагедии Еврипида, пишет стихи о русской литературе, в том числе о современной, пишет стихи, переводы и поэтические трагедии.

В 1906 году выходит в свет первое собрание его статей «Книга отражений», а в 1908-м – «Вторая книга отражений».

Иннокентий Анненский – человек необычной поэтической судьбы. Первый и единственный прижизненный сборник своих стихотворений – «Тихие песни» - он публикует под псевдонимом – Ник. Т-о, который Александр Блок в своей сдержанной рецензии на сборник назвал «сомнительным», «наивным».

К моменту выхода сборника – 1904 год – Анненский был уже не просто немолодым человеком с устоявшимся миросозерцанием, - к этому времени он достиг вершины, апогея своей служебной и научной деятельности.

Творчество И. Анненского достаточно хорошо изучено, имеется довольно много публикаций. Можно отметить следующих авторов: Вл. Цыбин, М.В. Тростников, Е.П.Беренштейн, Д.С. Лихачев, С. Бавин, И. Семибратова и др.

В работе предполагается рассмотреть мотив двойничества в сборнике «Тихие песни», а также проанализировать значение творчества И. Анненского.

1. Мотив двойничества в сборнике «Тихие песни»

«Тихие песни» славы автору не принесли. В них угадывалась истинная и глубокая скорбь, которая, однако, отливалась в манерную изысканность декадентских переживаний.

Главное – увидена душа, насильственно втиснутая порой в чуждые ей формы чувствования, и все же современникам автор «Тихих песен» казался человеком, далеким от литературы, а сама книга – ярким метеоритом, осветившим сумрак русского декаданса.

Но прошло уже почти сто лет с того времени, и человечество читает эту удивительную книгу. Первый удар «сердцебиения» книги – стихотворение «Поэзия»:

Над высью пламенной Синая

Любить туман Ее лучей,

Молиться Ей, Ее не зная,

Тем безнадежно горячей…

И человек сразу приобщается к необыкновенному видению мира – сквозь «туман лучей». Этот свет имеет контуры, имеет тень – он живой, даже «телесный», несмотря на свою безвещественность. Нет, это не светотень. Это контурный свет, достигший стихов поэта из запредельности другой галактики. Это структура мышления человека уже нашей, космической эпохи. Поэт вроде бы уловил «монады» того времени, которое придет за нами, людьми конца ХХ века…

Здесь поражает именно качество самого мышления – уплотненного, где-то на гранях, на окраинах усвоенных, обжитых явлений. Все это было для многих людей того времени далеким, чужим [3].

Как же в этом мире иных свойств, иных измерений чувствует себя личность человеческая, то самое «я», над созданием которого трудилась и праприрода, и история, и сама личная судьба? Оно состоит из света и его тени, из слиянности человека и его двойника. Кто из них есть зеркальное отражение бытия. Где тень? Где свет? Кто кого отражает?

И в мутном кружении годин

Все чаще вопрос меня мучит:

Когда наконец нас разлучат,

Каким же я буду один?

(«Двойник»)

Здесь не просто два взаимных отражения, две половинки единого, здесь одновременность тютчевского «двойного бытия» или даже жизнь лучевой энергии Чижевского. Как бы там ни было, «двойник» И. Анненского не мрачит его, как блоковский, не тяготит гранями иного познания, как тютчевский, - «он и не я, и не он, и не ты, и то же, что я, и не то же».

Пародирование «Я» осуществляется у Анненского в развитии мотива двойничества. Образы двойника возникают у Анненского неоднократно – в стихотворениях «Двойник», «Который», «Тоска миража» и др.

В стихотворении «Который» представлен момент, когда человек узнает о существовании в нем разных «Я». В человеке, откинувшем «докучную маску», как откровение обнаруживается иное существо – «свободное Я!», - с дерзким смехом, горячими чувствами.

Но начало стихотворения задает ему иронический тон:

Когда на бессонное ложе

Рассыплются бреда цветы,

Какая отвага, о боже,

Какие победы мечты!..

Прорыв человека к самому себе, к свободному Я – всего лишь отвага бреда, победа мечты.

И вот финал стихотворения:

О царь недоступного света,

Отец моего бытия,

Открой же хоть сердцу поэта,

Которое создал ты Я?

Какой из этих ликов настоящий – смелый человек, явившийся в ночном бреду, или приросшая к лицу маска, - неизвестно. Концовка мрачная, в ней, кажется, нет и отзвука смеха. Но в общем контексте стихотворения финал не отделим от начала, несет в себе отсвет его иронической насмешки.

Мотив второго лица, маски, двойника коренится в глубинных проблемах творчества Анненского – в проблемах подлинности и неподлинности человеческого существования, его смысла и бессмыслицы, реальности и призрачности [5].

С такой программой реализации своего неделимого «я» предстал перед своей эпохой сорокалетний поэт в зените своего лирического возраста, с самыми «сущностными» вопросами жизни. Он не рвался в космическое зазвездье, космос он открыл в безднах себя самого, в космосе истории человеческого бытия.

Таким образом, космическое оказывается глубоко личным, теплокровным и внятным в суженной, уплотненной до размеров лирического «я» вселенной. Все детали придвинуты друг к другу, все мысли сведены уже не к образам, а символам; думы как замыслы даны в основных, решающих элементах. На таком, страшно узком пространстве острей всего, осязаемей встают вопросы жизни и смерти.

Иль над обманом бытия

Творца веленье не звучало,

И нет конца и нет начала

Тебе, тоскующее «я»?

(«Листы»)

Взаимоотношения человека с миром, считает Анненский, различны. Либо это бесцельное, механическое сосуществование человека и вещей действительности, «подневольность» человека внешним, враждебным ему силам, либо – свободное слияние с миром, ощущение и осознание полноты жизни, гармонии бытия, свободы, когда,

Откинув докучную маску,

Не чувствуя уз бытия,

В какую волшебную сказку

Вольется свободное я!

(«Который»)

Мировоззрение И. Анненского во многом определяется временем, в которое создавались наиболее известные его стихотворения – 1910-е гг. Сам поэт называл себя «бледным сыном больного поколения», и эти слова характеризуют не только музу поэта, но и эпоху, ее породившую [4].

2. Значение творчества Иннокентия Анненского

Что нового привнес в русскую поэзию Иннокентий Анненский? Ведь та гармоничная чувственность пушкинской поэзии, под чарами которой жила и развивалась великая русская лирика, в Анненском либо вовсе не проявлялась, либо проявлялась глухо и смутно.

Ее целиком поглотила поэзия космоса, воплощенного в духовном «я». И это выражение себя и своей боли было качественно новым в русской лирике. Совесть и красота были соединены, вернее, воссоединены, как в мире идей Достоевского:

Из разбитого фиала

Всюду в мире разлита

Или мука идеала,

Или муки красота.

(«Сон и нет»)

Красота не может быть замкнутой, если она в сосуде – она живет в чужих, произвольных формах. Для того, чтобы осуществиться, она должна свободно разлиться, включиться в круговорот идей жизни, то есть не только быть в нас, но и стать «нами» [6].

Поэтический путь Иннокентия Анненского – необычайный, не зря он является «тайным» учителем и Ахматовой, и Пастернака, неотвратимый отпечаток «личности» его стиха лежит на современной поэзии…

Одна из больших заслуг его лирики в том, что он смело и гордо отказался от так называемого поэтического «гамлетизма», который так чужд всеобщности, монизму русской истории и русского характера.

Во многих стихах Иннокентия Анненского живут и страдают обиженные маленькие вещи – часы, кукла, шарманка, одуванчик; неодушевленные городские вещи страстно желают жить, и поэт жалеет их за «небытие». Такое ощущение, что это останки некогда живших неких великанов:

По бумаге синей

Разметались ветки,

Слезы были едки,

Бедная тростинка,

И чего хлопочет,

Все уверить хочет,

Что она живая.

(«Неживая»)

Стиль его стихов определяется пульсацией самой мысли – множество недомолвок, паузы, стих вроде бы задыхается от непомерности, от несоответствия – слова стремятся стать знаками, приобрести какое-то новое значение, всему поэт стремится дать новые имена… И самая неотвратимая мука – жажда жизни: «И во всем безнадежность желанья: «Только жить, дольше жить, вечно жить». Так понимал свое право на жизнь один из умнейших и тончайших русских лириков [1].

Можно сказать, что, несмотря на все богатство лирических «миров» больших поэтов, каждый из них приходит с какой-то главной темой; он исчерпывает ее так глубоко и всесторонне, что потом можно сказать: «тютчевская» тема, или «звучит по-некрасовски». Главная тема поэзии Анненского – страдания обыденного существования; кажется, нет какого-либо аспекта этой многостранной темы, которого не коснулась бы поэзия Анненского: одиночество человека, замкнутость его внутри своего «я» и вся гамма чувств, сопутствующих этой теме: страх, тоска, отчаяние.

Близость к демократическим заветам русской литературы XIX века, влияние брата-народника, соединяясь с психологической утонченностью, создает характерное для Анненского переплетение демократизма и эстетизма. Отсюда и особое, ему свойственное чувство, чувство виновности, как бы чувство стыда за эстетизм страданий, за саму обостренность немотивированных переживаний страха и тоски [7].

Прошли годы – Иннокентий Анненский прошел самое ужасное испытание – испытание «забвением», его не просто забыли, его не «помнили». Однако почти в каждом крупном русском поэте ХХ века жил и влиял на качество жизни и мысли его стих, тишайший, глубинный мир Иннокентия Анненского, знак его стиха оставлен и на поэзии Ахматовой и Пастернака. Он сумел утвердить свой стих в будущем, предугадал формы лирического бытия – и по влиянию на весь путь русской поэзии, создание лирического характера народа его можно поставить только с одним из его современником – Александром Блоком [2].

Заключение

Личность Иннокентия Анненского осталась во многом загадкой для современников.

Об этом говорили многие: и его сын, Валентин Кривич («для меня лично в отце всегда соединялось несколько совершенно разных людей»); и Максимилиан Волошин, отметивший с удивлением после знакомства с поэтом в 1909 году: «в моем сознании соединилось много «Анненских», которых я не соединял в одном лице»; и критик А. Гизетти, который, откликаясь статьей на смерть Анненского, подчеркнул сосуществование в нем «множества ликов-личин, резко противоречащих друг другу».

В целом поэтический мир Анненского, конечно же, трагичен. Но не только (и не столько) тем, что в нем часты мотивы и образы смерти, отчаяния, тоски (лишь в названиях стихотворений это слово использовано пятнадцать раз, а текстах нередко пишется с прописной буквы – Тоска), а тем, что личность трагично воспринимает собственное существование в окружающем мире, страстно желая слиянья с ним и раз за разом ощущая лишь мучительную и безнадежную связь, механистическое сцепленье (концептуально противоположные Анненским термины).

Преодолевая «мучительные антракты жизни» (слова Волошина), человеку в поэзии Анненского дано, стремясь к гармонии с миром, понимать невозможность ее достижения, - как невозможность слияния «я» и «не-я» (философских понятий, имеющих особое значение в эстетике Анненского). Это понимание порождает трагическую иронию, окрашивающую все творчество Анненского, стремившегося «слить» «творящий дух и жизни случай».

Анненского можно считать основоположником ассоциативной линии русской поэзии ХХ века. Но абсурдно провозглашать «сложность» и «ассоциативность» какими-то специальными, заранее заданными принципами поэзии. Немыслимо для Анненского высокомерие гениальничающего дилетанта с его «я так вижу» или – чем особенно грешит нынешняя поэзия – логика ремесленника, приспосабливающегося к запросам якобы усложнившегося массового потребителя поэзии (космический век, компьтерная эра и пр.)

Лирика Анненского являет собой образец истинной поэтической сложенности. Она рождается только из подлинного жизненного страдания, а не из парадоксов резвого интеллекта или капризного воображения. Словом – поэзия Анненского – серьезная и необходимая школа для читателей и для поэтов сегодняшнего дня.

Список литературы

1. Анненский И. Книги отражений. – М.: Наука, 1979. – 680 с.

2. Анненский И.Ф. Стихотворения и переводы. – М.: Современник, 1981. – 239 с.

3. Анненский И.Ф. Стихотворения. – М.: Сов. Россия, 1987. 272 с.

4. Бавин С., Семибратова И. Судьбы поэтов серебряного века. – М.: Кн. палата, 1993. – 480 с.

5. Беренштейн Е.П. Просветленная страданьем красота. Серия литературы и языка. – Том 50. - №4. – 1991. – С. 14-21.

6. Тростников М.В. Сквозные мотивы лирики И. Анненского. Серия литературы и языка. – Том 50. - №4. – 1991. – С. 328-337.

7. Цыбин Вл. Жизнь и поэзия Иннокентия Анненского // Литературная учеба, №6. – С. 204-210.