Социальная работа с семьей является важнейшим условием благоприятного развития общества. Социальная работа – это специфический вид профессиональной деятельности, оказание государственного и негосударственного содействия человеку с целью обеспечения культурного, социального и материального уровня его жизни, предоставление индивидуальной помощи человеку, семье или группе лиц. В данном контексте семья рассматривается как социальный институт, устойчивая форма взаимоотношений между людьми, в рамках которого осуществляется основная часть повседневной жизни людей.

В данном исследовании основное внимание будет уделено методике работы английских специалистов с семьями, входящими в «группу риска», потому что, во-первых, работа с такими семьями является наиболее сложной и проблематичной, а во-вторых, значимость такой работы особенно велика, потому как от ее эффективности зависит дальнейшее развитие и благополучие общества.

Надо заметить, что любому социальному работнику важно применять в своей работе не только отечественный, но и зарубежный опыт, поэтому рассматриваемая социальная работа с семьями в Англии может быть применима и для других стран, конечно, с учетом их специфических особенностей.

Объект исследования – социальная работа с семьей.

Предмет исследования – особенности социальной работы с семьями в Англии.

Цель исследования – изучить особенности социальной работы с семьями в Англии.

Задачи исследования:

- изучить особенности работы с семьями, входящими в группу риска;

- рассмотреть нарушение баланса сил и прав в семье;

- проанализировать понятия «насилие и материнская забота в семье, как две противоположности»;

- изучить особенности потребностей и прав детей в семье;

- рассмотреть закономерности поддержки семьи со стороны широкого сообщества.

Глава 1 Работа с семьями, входящими в группу риска

Х Х

В этой главе предполагается проанализировать, до какой степени осознается нарушение баланса сил между семьями и государством, а также в пределах самих семей, и как оно преодолевается в практике социальной работы. Сосредоточившись на положении дел в Великобритании, рассмотрим то, как со временем изменились взгляды на причинение вреда детям и жестокое обращение с ними, а также ситуации, в которых вмешательство государства в семейную жизнь наиболее желательно, и наконец формы его вмешательства, используемые в настоящее время. Затем обсудим общую схему политики и практики, стремящихся опираться на возможности детей и их семьи, и сознающих трудности и недостатки, которые могут выпасть на их долю. Используя эту схему, рассмотрим, как социальные работники и лица, определяющие социальную политику, смогли бы выработать подход к практике, которая в равной степени была бы и безопасной для детей, и активизирующей их и их родителей.

1.1. Понятие риска для детей: сущность и динамика

изменения взглядов на него

Социальная работа с детьми и семьями не беспристрастна. В какой-то момент практика защиты детей столкнется с конкурирующими ценностями: с одной стороны, ответственности государства за защиту детей, и независимости семьи — с другой. Это нигде так не очевидно, как при работе с семьями, в которых дети находятся под угрозой жестокого обращения или безнадзорности. Силами социальных работников и политиков не только определяются случаи, когда социальные службы несут ответственность за детей, находящихся в трудной ситуации, и детей «группы риска», но также формируются нормативные представления, помогающие нам понять, что означает жестокое обращение с детьми.

История Великобритании показывает, как со временем менялось представление о понятии риска для детей. До 1870-х годов вмешательство правительства с целью защиты детей было рудиментарным и осуществлялось только в отношении сирот и бездомных, а также малолетних правонарушителей. Оно руководствовалось заботой о защите общества от детей. С точки зрения Дж. Бэлмера, «охранять промышленность от малолетних было святым долгом Англии. Охранять от них дом — наисвятейшим» [8, 14].

Тем не менее, поддерживаемое пылкими проповедями христиан о спасении детей, правительство приняло в 1889 г. Акт о предупреждении жестокого обращения с детьми, обозначивший поворотный момент в решении этой проблемы. Благодаря Акту суды впервые получили возможность отбирать детей у родителей, жестоко обращавшихся с ними. В центре внимания тогда находилось физическое причинение вреда и в гораздо меньшей степени обращалось внимание на сексуальные злоупотребления.

После первой мировой войны вопрос о жестоком обращении с детьми почти исчез с повестки дня. Имели место неоднократные заявления, что физическая жестокость более не является такой проблемой, какой она была прежде. Когда же случаи детской безнадзорности попадали в поле зрения, они приписывались материнской недобросовестности. К 60-м годам вопрос о защите детей, вызывавший наибольшее беспокойство, был связан с проблемой правонарушений несовершеннолетних. И опять эту проблему связали с детской безнадзорностью как следствием недобросовестного материнства.

В Великобритании надо было дождаться смерти семилетнего ребенка, чтобы «переоткрыть» проблему жестокого обращения с детьми, в частности причинения им физического вреда. Мария Колуэлл умерла в 1973 г. на руках своего отчима. Ее смерть привлекла особо пристальное внимание средств массовой информации, а социальных работников, вернувшихся в ее дом по просьбе семьи, обвинили в неумении защитить девочку. Это вновь появившееся в поле зрения официальное признание факта физического причинения вреда (ранее называвшегося жестокостью) последовало за работой Г.Кемпа и его коллег из Соединенных Штатов Америки. Г.Кемп опубликовал тогда получившую значительный резонанс статью о «систематических побоях маленьких детей родителями», используя данные новой радиологической техники, облегчающей обнаружение полученных детьми телесных повреждений.

Он и его коллеги приписали эти повреждения преднамеренному дурному обращению с детьми их родителей [2, 8, 17].

Внимание общественности к проблеме вновь всколыхнулось в Великобритании в конце 80-х годов. Оно было инициировано профинансированным правительством публичным расследованием, названным Кливлендским расследованием. Изучалась ситуация в одном районе Великобритании, Кливленде, где у беспрецедентного числа детей при обследовании были обнаружены свидетельства сексуальных злоупотреблений над ними (опять-таки с помощью новой диагностической техники), в результате чего дети были лишены родительской опеки (1988). Сексуальное насилие над детьми, совершаемое часто кем-нибудь из членов семьи, почти через столетие вновь стало главной причиной беспокойства.

Все возраставшее осознание сексуального насилия сопровождалось возобновившимися нападками средств массовой информации на социальных работников. Прежде их критиковали за то, что они делали слишком мало и слишком поздно. Теперь же они навлекли на себя критику за то, что делали слишком много и слишком быстро, т.е. за то, что слишком многих детей отбирали у родителей при явном недостатке доказательств. Шумиха вокруг Кливлендского расследования, тем не менее, еще раз драматически обнажила давнюю дилемму в защите детей. Как наилучшим образом справиться с конфликтом между действиями по защите детей, которые могут находиться под угрозой, уважая при этом права и детей, и их родителей?

Как мы видели, на протяжении разных периодов истории Великобритании в центре внимания и беспокойства общественности оказывались разные виды причинения вреда детям. Но в течение всего этого времени существовала некоторая незыблемость относительно понимания того, какие меры должны быть предприняты, чтобы добиться внимания к данной проблеме. В частности, значительные усилия предпринимались для того, чтобы защитить детей от членов семьи, а также защитить общество от детской преступности. Гораздо меньше усилий затрачивалось на попытки улучшить условия жизни, оказывающие наиболее глубокое влияние на развитие детей, такие, как нищета, несносные жилищные условия и плохое воспитание, хотя «детская нищета беспрерывно возрастала в Великобритании, начиная с 1979 г., и к 1991 г. достигла приблизительно одного ребенка из каждых трех». Это наводит на мысль о предпочтении такой модели государственного вмешательства в защиту детей, согласно которой внимание направлено на оказание помощи конкретным детям, а не на структуру отношений в обществе, когда некоторые дети постоянно ставятся в невыгодное положение правительственной политикой, уверяющей, что финансовая поддержка, образование и здравоохранение неравно распределены среди всего населения [19].

Какие дети «группы риска» получают большую помощь со стороны социальных служб?

В настоящее время в Великобритании детям, находящимся под угрозой безнадзорности, физического или сексуального насилия со стороны членов семьи, отдается основное предпочтение службами социальной работы. Несколько меньше ресурсов выделяется на оказание помощи подросткам, которые могут находиться под угрозой в результате своего собственного поведения, как, например, тем, кто нюхает клей, принимает наркотики или нарушает закон [3, 8, 19].

Фактически последние законодательные изменения привели к сокращению финансовой поддержки, ограничению возможности выбора образования и жилья, доступных выпускникам школ, что, в свою очередь, привело к резкому росту бездомности среди этой возрастной группы и сопровождающей ее наркотической и алкогольной зависимости, проституции и мелких преступлений. Молодые люди в значительной мере находятся под угрозой, но большинство из них не получают государственного социального обслуживания из-за своего возраста. Вызывает беспокойство тот факт, что значительная часть этих молодых людей прежде была известна службам социальной работы по той причине, что после распада семьи или установления факта насилия над ребенком они жили отдельно от своих семей в социальных учреждениях по месту жительства или воспитывались в приемных семьях.

Принимая во внимание тот факт, что детям, находящимся под угрозой насилия или безнадзорности в своих собственных семьях, уделяется внимание в первую очередь, какого рода услуги получают они? В Великобритании работа с такими детьми развивалась в особом направлении. Пораженное смертью Марии Колуэлл, правительство установило ряд процедур по выявлению детей, находящихся под угрозой безнадзорности или насилия в своей семье, и координации качественной профессиональной помощи в определении масштабов угрозы и защиты детей. Строгое соблюдение процедур направлено на защиту уязвимых детей, но и социальные работники полагаются на него, надеясь разделить ответственность за принимаемые решения среди всей группы профессионалов и тем самым защитить себя от общественного осуждения на тот случай, если какой-нибудь ребенок все-таки подвергнется жестокому обращению. Поток общественных расследований причин смерти других детей свидетельствовал о том, что насилие над детьми все еще остается серьезнейшей общественной проблемой. Случаи профессиональной небрежности часто предавались огласке, мероприятия по защите детей подвергались пересмотру.

В Великобритании названные процедуры включают три главных элемента, направленных на улучшение взаимодействия различных агентств в осуществлении защиты детей от насилия. С 1974 г. от местных властей, прибегающих к услугам социальных работников для защиты детей, ожидали, во-первых, создания территориальных комитетов (в настоящее время — Территориальные комитеты по защите детей) с целью осуществления надзора за местной политикой и проведением воспитательных мероприятий; во-вторых, гарантий, что разборы случаев с участием представителей различных профессий будут проводиться по каждому подозреваемому эпизоду насилия над ребенком или случаю его беспризорности; и, в-третьих, организации централизованного учета соответствующей информации, составления списка всех детей, которые считаются находящимися под угрозой (сейчас это называется регистрацией детей, нуждающихся в защите). В функционировании системы защиты детей главное— достоверно выявить детей, находящихся под угрозой насилия, и оперативно принять меры по их защите. Одной из мер защиты может быть внесение имен детей в регистрационную карту с тем, чтобы социальные работники и другие специалисты могли осуществлять надзор за этими детьми на дому, а также следить за тем, чтобы родители выполняли свои родительские обязанности в соответствии с существующими нормами. В качестве альтернативы возможно разлучение детей с родителями либо с их согласия, либо в судебном порядке [1, 2, 10].

Хотя система, направленная на контроль и регламентирование родительских обязанностей существовала с 70-х годов, в настоящее время она действует в Англии и Уэльсе в рамках нового законодательства, в частности Закона о детстве (Children Act; 1989). Этот закон требует от профессионалов работать совместно с родителями в поисках способа помочь им в выполнении воспитательной функции. Он также требует, чтобы учитывалось желание детей и чтобы разлучение их с родителями по решению суда применялось только как крайняя мера. Главный принцип, лежащий в основе Закона о детстве, — это принцип совместной работы с родителями [7]. Тем не менее, пока еще не совсем ясно, как настоящий закон повлияет на практику социальной работы с детьми, находящимися под угрозой жестокого обращения. Однако новое законодательство отвергает более враждебно настроенную по отношению к родителям систему защиты детей, когда родители попадают под подозрение, нередко обвиняются в жестоком обращении со своими детьми и всегда имеется возможность завести уголовное дело против родителей.

1.2. Ограничения действующих в Англии подходов

к детям «группы риска»

До недавнего времени информация о том, как работает британская система защиты детей, была малодоступной. Несмотря на это, в настоящее время завершен ряд научных исследований, профинансированных правительством. Полученные в ходе исследований данные свидетельствуют о том, что эта система имеет как сильные, так и слабые стороны. Положительным в ней является то, что информация, поступающая из разных источников, распространяется среди всех, решения тщательно взвешиваются, и значительная часть детей получает защиту от дальнейшего насилия. Об этом говорит уже сам факт привлечения разных агентств (учреждений) к контролируемой и упорядоченной системе обмена информацией и совещаний (главным образом работников полиции, здравоохранения и образования, а также социальных работников). Рядом последних исследований установлено, что приблизительно 70% детей, зарегистрированных в картотеке, не подвергались в дальнейшем серьезному насилию, были избавлены от безнадзорности после вмешательства системы защиты детей. Это дает основания думать о значительных успехах в деле защиты детей и поддержания их безопасности в тех случаях, когда удавалось установить, что прежде члены семьи плохо обращались с ними [11, 20].

Что касается отрицательной стороны системы защиты детей, то исследования выявили следующее: проведение расследований, когда полицейские и социальные работники опрашивали детей и их родителей, а еще более последующие разборы случаев с преобладанием профессионалов опасны серьезными стрессами для родителей, испытывающих стыд и позор, чувствующих, как их родительские навыки стремительно обесцениваются. Это может вести к отказу от предложений помощи со стороны профессионалов. Действительно, в некоторых случаях родители, пытаясь справиться со своими детьми собственными усилиями, испытывают даже еще большие трудности в результате включения их в систему защиты детей. Это особенно касается таких ситуаций, когда социально уязвимые матери пытаются справиться с капризными малышами или трудными подростками, живя в нищенских условиях. Исследования наводят на мысль, что такие родители должны были бы получать — при вмешательстве службы детского попечительства — соответствующие обстоятельствам услуги, направленные на оказание им помощи в преодолении их трудностей и совершенствовании их родительских навыков, а не на контроль и уж тем более не на то, что их будут клеймить позором за плохое воспитание, — а именно с этим нередко ассоциируется у них работа по защите детей.

Кроме того, исследование показало, что современная практика сосредоточивается скорее на немедленном осуществлении защиты, чем на достижении долговременного благополучия ребенка. Известно, что даже те дети, которых изымали из родительского дома вследствие жестокого обращения с ними, как только лишаются государственного попечительства, так снова возвращаются в свои семьи. Но в подобных случаях почти не принимается во внимание необходимость оказания кратковременной или долговременной помощи родителям, от которых зависят эти дети. Например, такие проблемы, как неотложная необходимость улучшения жилищных условий или неудовлетворительное состояние психического здоровья родителей, как правило, остаются вне поля зрения социальных работников, за исключением тех случаев, когда эти проблемы оцениваются как непосредственно связанные с безопасностью ребенка. Аналогичным образом упор на защиту ребенка может означать, что слишком мало внимания уделяется потребностям ребенка в образовании и здоровье или его потребности в профессиональной помощи при реабилитации после жестокого с ним обращения.

Из 44 детей, зарегистрированных службой защиты детей и обследованных Э.Фармер и М.Оуэн, во всех случаях дети подвергались сексуальному насилию со стороны лиц мужского пола. Физическое же насилие совершалось в равной степени и мужчинами, и женщинами. Несмотря на это, основное внимание при вмешательстве в дело службы защиты направлялось главным образом на женщин. Даже в случаях физического насилия, совершенного мужчинами, внимание специалистов быстро переключалось с мужчин на матерей, которые казались более сговорчивыми и доступными для вмешательства специалистов. Предпринимались попытки побудить женщин контролировать действия их партнеров. Все эти факты крайне тревожны, так как большинство детских смертей в Великобритании произошло по вине мужчин. Переориентация внимания с мужчин на женщин упускает из виду мужское насилие. Мужчины, жестоко обращавшиеся со своими детьми, часто были жестоки и со своими женами, однако случаям семейных раздоров редко придавалось большое значение при разборе соответствующих случаев. В исследовании, проведенном Э. Фармер и М. Оуэн, большинство детей с тяжелыми последствиями жестокого обращения жили в семьях, где мужчина постоянно избивал женщину. Такого рода жестокость иногда скрывалась от властей, а иногда рассматривалась профессионалами как второстепенная проблема [4, 13, 18].

В итоге, система защиты детей в Великобритании уделяет гораздо больше внимания контролю за семьями и выявлению детей «группы риска», чем вмешательству с целью оказания помощи детям и их семьям, в частности такой, как услуги по перестройке взаимоотношений, совершенствованию родительских навыков и помощи в реабилитации детей, подвергшихся жестокому обращению. Кроме того, угроза со стороны злоупотребляющих жестоким обращением мужчин порой игнорируется, а в результате не получает достаточно внимания и вопрос о том, каким образом осуществить вмешательство для того, чтобы усилить поддержку подвергшемуся жестокому обращению ребенку благодаря поддержке другого, не совершающего насилия родителя. Но, кроме того, система защиты детей и навязчива, и требует слишком больших затрат. Она отвлекает ресурсы от других служб детского попечительства, включая и ту, которая связана с повседневной работой по оказанию поддержки и помощи нуждающимся семьям, что помогает избежать и предотвратить угрозу детям.

Зададимся вопросом: возможна ли практика большей активизации детей «группы риска»?

В практике социальной работы, направленной на активизацию, четко осознается нарушение баланса сил и прав и в семьях, и в обществе. Признается, что члены семьи в своей жизни очень часто могут столкнуться с неблагоприятными обстоятельствами и дискриминацией и что эти обстоятельства, как правило, отражаются на здоровье и безопасности детей. Цель практики активизации заключается в том, чтобы уменьшить или нейтрализовать действие этих неблагоприятных обстоятельств. Этой цели можно достичь, если, работая со взрослыми и с детьми, стараться помочь им убедиться в том, что их запросы будут удовлетворены, а их права, чувства и взгляды будут соответствующим образом учитываться и профессионалами, и всеми другими людьми, с которыми им придется иметь дело [12].

Часто думают, что концепция активизации противоречит необходимости защищать детей от «опасных» родителей. Ясно, что некоторые родители действительно наносят серьезный вред или увечья своим детям, и общество ответственно за обеспечение безопасности этим детям. Необходимо принять во внимание и тот факт, что все маленькие дети физически и эмоционально уязвимы и в своем выживании и развитии зависят от взрослых. Однако мы настаиваем, что зависимость детей и тот факт, что действия некоторых родителей действительно нуждаются в контроле, не исключают возможности работы с родителями и детьми «группы риска» по принципу активизации. Такая практика может осуществляться благодаря внимательной оценке того, какой конкретно член или члены семьи представляют угрозу для ребенка, а также благодаря рассмотрению способов увеличения или уменьшения этой угрозы другими обстоятельствами в жизни ребенка, и наконец, благодаря профессиональному вмешательству, учитывающему все указанные факторы. Другими словами, оценка степени угрозы, как и вмешательство социального работника, вместо сосредоточения усилий на конкретных деталях случая жестокого обращения требуют учета более широкой «защитной среды» ребенка. Ее можно определить как «ряд структурных, культурных, личностных и межличностных факторов, взаимосвязанных таким образом, чтобы сделать мир ребенка менее опасной и удовлетворительной средой».

Предпринятый недавно анализ межнациональных проблем, в котором давалась оценка защитной среды ребенка и оказания поддержки путем реализации принципа активизации, выявил необходимость учитывать следующие четыре элемента [6, 15]: 1) нарушение баланса сил и прав в семье; 2) потребности и права детей; 3) поддержка со стороны более широкого сообщества; 4) доступность сетей поддержки. Вместе они образуют структуру реализации принципа активизации в ситуациях, когда дети находятся под угрозой. Далее рассмотрим каждый элемент в отдельности.

Глава 2 Нарушение баланса сил и прав в семье

2.1. Насилие и материнская забота в семье,

как две противоположности

Полученные Э.Фармер и М.Оуэн данные относительно пола совершающих насилие подтверждаются многими другими британскими и международными исследованиями. Во всех странах, где они проводились, было установлено, что совершавшими сексуальное насилие оказывались мужчины. Типично, что эти мужчины в течение длительного времени подрывали взаимоотношения матери и ребенка и лишали ребенка возможности просить мать о помощи, поэтому дети часто скрывали факт насилия, а если и рассказывали о нем, то им не верили. Принимая во внимание количество времени, проводимого мужчинами и женщинами с детьми, согласно британским исследованиям, наиболее правомерно признать, что физическое насилие над детьми совершают мужчины, тогда как женщины, скорее, пренебрегают ими. Когда данные этого исследования связали с данными исследования о масштабах насилия над женщинами, совершаемого их мужьями или партнерами, то стало ясно, что во многих семьях с жестоким обращением мужчины могут доминировать над своими партнершами и детьми, только угрожая насилием либо подрывая родительский авторитет и умения женщины в глазах ее ребенка. До самого последнего времени существовало реальное профессиональное пренебрежение к выяснению подоплеки этого нарушения соотношения сил и прав.

В европейских странах, как и во многих других, работа/по уходу за детьми и их воспитанию осуществляется главным образом женщинами. Наряду с другими аспектами «женского труда» как в семье, так и вне семьи, этот труд ценится невысоко ни в социальном отношении, ни в материальном [5, 8 19].

Динамика сил и прав в семье может служить отражением этого неравенства. На женщинах может лежать большая часть ответственности по уходу за детьми и другими членами семьи, но они располагают весьма небольшими ресурсами, необходимыми для наилучшего выполнения этих обязанностей. Например, взрослый с более высоким доходом потенциально обладает большим контролем за материальными ресурсами семьи и большей властью в решении того, каким образом они должны использоваться. В большинстве стран таким человеком, как правило, оказывается мужчина.

В странах, где женщины несут главную ответственность за заботу о детях, они также являются, по-видимому, главным объектом государственного вмешательства. Сосредоточивая внимание исключительно на женщинах, независимо от того, те ли они взрослые, которые жестоко обращаются с детьми, а также возлагая на них главную ответственность за защиту детей, социальные работники закрепляют существующий структурный дисбаланс сил и прав в семье.

Подход, принимающий во внимание неблагоприятные структурные условия, облегчает понимание практических и эмоциональных трудностей, с которыми могут столкнуться женщины, желающие защитить своих детей от жестокого обращения с ними в семье. Если перевести это в практику активизации, то социальным работникам необходимо убедить женщин, что они предоставляют им безопасную возможность рассказать о семейных отношениях и о том, как распределяются ответственность за заботу о детях и семейные финансы, а также обсудить любой профессиональный вопрос об угрозе ребенку. Не менее важно и то, чтобы социальные работники обсуждали все эти проблемы непосредственно с мужчиной-родителем или с отчимом и стремились вовлечь его в любой план защиты ребенка. Это будет означать, что на женщину не возлагается никакой ответственности за проявление профессионального интереса к ее партнеру и стремление заручиться его поддержкой [9].

Разрабатывая дальше определенные приемы и методы, которые социальные работники уже используют для защиты детей, они не исключают возможности совместной работы с матерью или не злоупотребляющим жестоким обращением опекуном с тем, чтобы помочь закрепить и поддержать эти методы и приемы. Например, в качестве кратковременной меры мать может попытаться убедить детей уйти из дома, скажем, навестить родственника в то время, когда их отец вероятнее всего будет пьяным и драчливым. Социальные работники в состоянии поддержать такие методы, помогая с транспортными расходами, обеспечивая продовольствием или организуя запасной вариант помощи, когда родственники недосягаемы. Кроме того, женщине, которая помышляет о бегстве вместе, с детьми от ненадежного и даже опасного для семьи мужчины с тенденцией к насилию или сексуальным злоупотреблениям, необходима и какая-то альтернатива в виде безопасного и подходящего места. Оценивая варианты защитных мероприятий для таких родителей, важно установить степень возможного для них доступа к поддерживающим материальным, правовым и другим ресурсам, предоставляемым государством, их ближайшим окружением или их семьями.

2.2. Потребности и права детей в семье

Для того чтобы способствовать активизации ключевых членов семьи, в которой дети находятся под угрозой, социальным работникам необходимо узнать у детей и других членов семьи, кто заботится о каждом ребенке и кто и почему представляет для них угрозу. Однако во многих социальных службах склонны недооценивать некоторые категории детей, делая их тем самым потенциально уязвимыми. К таким категориям относятся дети с ограниченными возможностями, дети из групп этнических меньшинств, нездоровые или нежеланные дети, а также дети, рожденные при трудных или позорных обстоятельствах.

Давая оценку положения детей, необходимо принять во внимание несколько вопросов. Дети могут по-разному оцениваться обоими родителями, а для некоторых приемных родителей гораздо труднее дать оценку неродным детям. Другие взрослые, занимающие определенное место в жизни ребенка, могут либо преувеличить степень угрозы, либо помочь ему дома компенсировать его проблемы. Например, дедушки, бабушки или другие родственники ребенка могут быть неисчерпаемым источником любви, привязанности и защиты детям, а могут способствовать их трудностям. Возможна и угроза сексуального или физического насилия со стороны старших братьев или сестер, живущих в семье.

Необходимо также помнить, что даже если дети оцениваются в семье высоко, они могут быть частью культурной или другой субгруппы, не одобряемой обществом, в котором они живут. Это может служить поводом для нравоучений, угроз и даже физических нападений на детей вне дома. Ложащееся на родителей дополнительное бремя ответственности может, в свою очередь, усилить их негативное отношение к ребенку [4, 16, 19].

Взгляды детей на все эти проблемы могут совершенно отличаться от взглядов их родителей. Они могут и по-другому смотреть на проблему, и видеть иные варианты своей защиты. Например, исследование показало, что обычно детям бывает очень трудно рассказать кому-нибудь, что над ними было совершено сексуальное насилие. В результате тот из родителей, который не допускает жестокого обращения с детьми, может не отдавать себе отчета в степени или характере угрозы. Дети, которые все-таки рассказывают о фактах сексуального насилия, имеют разные представления о том, хотят ли они, чтобы насильник был наказан, каким образом они хотели бы достичь собственной безопасности, не разрывая отношений с другими членами семьи. Когда дети находятся под угрозой вне дома, родители часто не знают, что происходит или насколько серьезна угроза, что является ее причиной — запугивание, злоупотребление алкоголем или наркотиками или что-то другое [19].

Конвенция ООН по правам ребенка требует учитывать мнения детей «во всех случаях воздействия» на них (ст. 12). Дети старшего возраста могут иметь особый взгляд на свои права и обязанности, не разделяемый их родителями. Вмешательство профессионалов, учитывающих взгляды и представления детей, не только активизирует их, но и гарантирует им, что разрабатываемые планы их защиты имеют больший шанс на успех, если будут опираться на силы и крепкие связи в семье и вне семьи, которые определяют сами дети.

2.3. Поддержка семьи со стороны широкого сообщества

«Нужны усилия всей деревни, чтобы вырастить одного ребенка», - гласит африканская поговорка.

Характерной чертой семьи, в которой дети подвергаются насилию, является, как правило, ее социальная изоляция, потому что если семья служит звеном в сильной социальной сети поддержки, то угроза детям будет ограничена. Эти социальные сети действуют в «пространстве» между семьей и государством. Они могут дать возможность родителям разделить с другими обязанности, связанные с воспитанием детей, предложить помощь, когда в ней. есть нужда, дать совет и подать пример хорошего родительского воспитания. Собственные социальные связи детей могут помочь им обзавестись друзьями, которым они стали бы доверять во всем; они обеспечивают им ролевые модели поведения, позволяют им почувствовать свою значимость, а также предоставляют модели, обучающие их умению справляться с неподобающим поведением взрослых. И наконец, социальные сети поддержки подпитывают дух большего согласия и осуществляют более пристальный контроль за допустимыми методами воспитания ребенка.

В некоторых случаях социальная изоляция конкретной семьи является результатом психического заболевания кого-либо из ее членов или одним из способов, которым насильник пытается убедить, что он (или она) может подавлять членов семьи. Однако в других случаях причины социальной изоляции могут быть иными, такими, как недостаток времени или ресурсов, миграция семьи или социальные пертурбации, культурные установки, потворствующие замкнутости семьи, дискриминация некоторых семей или групп со стороны местной общины. Точно так же и в семье какие-то члены семьи могут быть более изолированными, чем другие. Социальный работник должен изучать социальные сети поддержки разных членов семьи так, чтобы их проблемы признавались открыто. Это может помочь им обдумать, каким наиболее приемлемым и реалистичным образом усилить их социальную поддержку. Возможно, что социальные работники могут подтолкнуть к новым инициативам в практике работы по месту жительства, в результате которых взрослые или дети, чья социальная изоляция является фактором риска, имели бы возможности для встреч с другими людьми.

Четвертый элемент, подлежащий учету в развивающейся практике активизации, — это наличие адекватной поддержки детям, подвергающимся в семье непосредственной угрозе и ее доступность для них. Социальным работникам необходимо принять во внимание, какие формальные и неформальные «сети безопасности» существуют для конкретного ребенка и каким образом их можно усилить. С самого начала, попав в ситуацию непосредственной угрозы, люди часто обращаются за помощью к своим неформальным сетям поддержки, куда входят друзья, соседи или собственные семьи. Социальные работники могут помочь детям и их попечителям точно определить, к кому они могут обратиться и при каких обстоятельствах, если им нужна будет помощь. Например, испытывая стресс, дети могут чувствовать, что способны поговорить с учительницей, которой доверяют, или с бабушкой. Можно также побудить общину найти способ выявить и позаботиться о своих наиболее уязвимых членах [8, 14].

Однако возможны и такие ситуации, в которых требуется защита со стороны государства. В увлекательной работе по изучению описаний случаев с детьми и семьями, хранящихся в одном из агентств по охране детей в Бостоне (США) и охватывающих 100-летний период, Л.Гордон обнаружила, что женщины — матери, бабушки и соседки— часто активно стремятся получить государственную поддержку для расследования и коррекции фактов ущемления прав в семье. К этому виду помощи прибегали тогда, когда другие способы не приносили успеха. Л.Гордон в своем исследовании подчеркнула важность серьезного отношения к подобного рода просьбам о помощи, а также применения таких методов оказания помощи, которые уже были опробованы родителями и другими людьми.

При обсуждении вопроса о том, стоит ли обращаться за помощью в службу социальной работы, чтобы защитить ребенка, находящегося под угрозой, важными факторами для большинства родителей и детей будут качество, доступность и приемлемость имеющихся в распоряжении служб «сетей безопасности». Люди с большей неохотой будут прибегать к помощи государственных или профессиональных агентств, если у них возникнет подозрение, что реакция этих агентств будет ущемлять их права и полномочия, и может принести больше вреда, чем пользы. Например, в Великобритании многие государственные агентства имеют плохую репутацию по причине дискриминации ими чернокожих людей, а как показало исследование, это означает, что чернокожие женщины неохотно прибегают к государственной помощи для защиты себя от жестокости со стороны мужчин, ибо считают, что доступные ресурсы не только не удовлетворят их нужды, но и не окажут на их партнера никакого воздействия. Практическая деятельность социальных работников, опирающихся на принцип активизации, включает их способность оценивать качество имеющихся в их распоряжении профессиональных защитных ресурсов и умение поделиться своими знаниями с членами семьи для того, чтобы они нашли в себе мужество сделать осознанный выбор наилучшего способа защиты ребенка [10, 17].

Рассмотрение этих четырех элементов показывает, что для формирования реалистичного взгляда семей на их собственные силы и возможности, социальным работникам необходимо знание не только тех факторов, которые вероятнее всего послужат уменьшению угрозы, но в равной степени и тех, которые могут увеличить ее. Им также необходимо знать об альтернативах и ограничениях, с которыми сталкиваются родители, пытаясь защитить своих детей. Такое понимание поможет социальным работникам выбрать то конкретное поле, где они могли бы активизировать детей и тех, кто ими занимается. Исследование, проведенное в Великобритании, выявило, что некоторые социальные работники в большей степени, чем другие, оказались способными добиться этого, несмотря на общие ограничения, при которых им приходится работать, и что родители больше ценят тех работников, которые умеют найти к ним дружеский, уважительный и честный подход и стараются как можно полнее и активнее привлекать их к выработке решений относительно их детей. Эти работники были более способны опираться на внутренние силы семьи и работать вместе с членами семьи, а не в конфликте с ними.

Заключение

Анализ современных исследований и современной практики социальной работы в Великобритании позволил наметить ряд тем, которые могут помочь заложить основу для практики активизации в тех случаях, когда дети находятся под угрозой. К их числу относится прежде всего необходимость учета целостного контекста, на фоне которого может обеспечиваться общая защита, а не фокусирование внимания и сил на конкретных случаях жестокого обращения. Профессиональная цель должна состоять в том, чтобы раскрыть и опереться на силы самих детей, их семей и сообщества, но социальные работники должны также ясно понимать, какие члены семьи представляют угрозу для ребенка.

Важно иметь в виду благополучие детей в длительной перспективе, а не только в ситуации жестокого обращения и единовременного вмешательства социальных служб. Это требует быть особо внимательными как к потребностям детей, так и к оказанию помощи родителям в надзоре и присмотре за детьми — либо через организацию доступа к таким услугам, как дневной стационар, либо через конкретные формы помощи и поддержки. Оказание помощи детям в развитии у них способности самозащиты важно для их ближайшей и будущей безопасности.

К работе с детьми «группы риска» необходимо подходить двояко: фокусируясь и на ребенке, и на родителях. Практика, следующая только по одному из путей, не в состоянии обратиться к реалиям жизни детей и потенциально опасна. Профессионалам необходимо знать о мнениях и представлениях детей и их родителей о том, что вредно или опасно для конкретного ребенка, с которым они работают. Важно разрабатывать такие планы, при реализации которых они пытались бы найти общую почву для совместной работы профессионалов, детей и главных членов семьи ради достижения общей цели.

Мы не можем избежать трудностей, встречающихся в нашей профессиональной работе по исследованию конкретных случаев жестокого обращения с детьми и по их защите. Но практика активизации может успешно развиваться при наличии уважительного отношения к взглядам, мнениям и представлениям всех участников, при четком знании ими тех альтернатив и ограничений, с которыми они могут столкнутся, и, наконец, при условии, что вмешательство будет осуществляться в духе партнерства между профессиональными социальными работниками и членами семьи.

Список литературы

1. Алешина Ю.Е. Индивидуальное и семейное психологическое консультирование.-М., 1994.-С.123-167.

2. Алешина Ю.Э. Цикл развития семьи: исследование и проблемы // Вестник Московского университета. Сер.14.-1987.-№2.-С.60-72.

3. Андерсен К. Социальная психиатрия – новый взгляд на социальную работу // Российский журнал социальной работы.-1995.-№1.-С.11-17.

4. Бернлер Г., Юнссон Л. Теория социально-психологической работы.-М., 1992.-С.23-88.

5. Бодалев А.А. Восприятие и понимание человека человеком.-М., 1990.-С.12-34.

6. Взаимосвязь социальной работы и социальной политики / Под ред. Ш.Рамон.-М., 1997.-С.176-214.

7. Возрастно-психологическое консультирование / Под ред. Г.В.Бурмянской.-М., 1994.-С.17-35.

8. Доуэл М., Шадлоу С. Практика социальной работы.-М., 1995.-С.342-377.

9. Основы социальной работы: Учебник / Под ред. П.Д.Повленок.-М., 1997.-С.178-191.

10. Принцип активизации в социальной работе / Под ред. Ф.Парслоу.-М.: Аспект Пресс, 1997.-223с.

11. Словарь-справочник по социальной работе / Под ред. Е.И.Холостовой.-М.: Юристъ, 1997.-С.57.

12. Социальная адаптация в современных условиях // СОЦИС.-1994.-№8-9.

13. Социальная работа: вопросы и ответы.-М., 1997.-С.35.

14. Социальная работа / Под ред. Ф.И.Курбатова.-Р-н/Дону, 1999.-576с.

15. Социальная работа: Российский Энциклопедический словарь.-Т.1.-М., 1997.-С.87.

16. Теория и методика социальной работы.-Вып. 2.-М., 1995.-С.14.

17. Теория и методология социальной работы / Под ред. С.И.Григорьева.-М., 1994.-С.90-145.

18. Теория социальной работы / Под ред. Е.И.Холостовой.-М.: Юристъ, 1999.-334с.

19. Технология социальной работы / Под ред. И.Г.Зайнышева.-М.: ВЛАДОС, 2000.-236с.

20. Энциклопедия социальной работы.-Барнаул, 1993.-С.156.