ВСЕРОССИЙСКИЙ ЗАОЧНЫЙ ФИНАНСОВО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ

ИНСТИТУТ

 

ДОКЛАД

по дисциплине «Геополитика»

тема: «США и Западная Европа. Трансатлантическая геополитика»

Преподаватель:  Останина Ольга Александровна

Работа выполнена: Галочкина Светлана Сергеевна

3-й курс

специальность                  ГиМУ

группа                                периферия

№ зачетной книжки           06 МГБ 02165

Киров – 2008

США и Западная Европа. Трансатлантическая геополитика.

Масштабы геополитических изменений, произошедших в мире на протяжении ХХ века, не имеют аналогов в истории. Действительно, еще в начале столетия Соединенные Штаты были для европейских стран не более чем «мировой периферией», но менее чем через двадцать лет в Европе появились американские войска; по окончании Первой мировой войны президент Вильсон, несмотря на экономическую мощь США, все еще оставался младшим партнером европейских политиков, но после Второй мировой войны президент Трумэн был признан несомненным лидером западного мира. Однако имелось и другое направление мощных геополитических сдвигов: в начале 50-х годов европейские государства явно зависели от Соединенных Штатов в экономическом и политическом отношении, но всего лишь полвека спустя европейские политики без тени колебания заявляют, что хотя «история ХХ столетия и обусловила американское присутствие в Европе,.. это не дает США прав члена Европейского Союза».

Первые столкновения интересов США и европейских стран относятся к концу XIX века, когда Соединенные Штаты вступили в открытое противостояние с Испанией за контроль над Филиппинами и рядом карибских территорий. Из последовавшей серии конфликтов США вышли первоклассной военной державой, увеличив численность своей армии более чем в 2,5 раза по сравнению с 1874 г. и оккупировав Филиппины, Гавайи, Пуэрто-Рико, Кубу, Гаити, Панаму, Гондурас, Никарагуа, Доминиканскую Республику и ряд менее значительных территорий в Тихом океане и Карибском бассейне. В ходе Первой мировой войны США поддержали страны Антанты и после победы над Германией выступили за создание Лиги Наций – первой международной организации, призванной объединить страны Запада. Эта попытка, как известно, оказалась неудачной: Конгресс не ратифицировал договор о вступлении Соединенных Штатов в Лигу, однако последовавшие события и ход Второй мировой войны не могли не сблизить судьбы США и демократических стран Старого Света.

Именно 1950-е годы и стали периодом, к которому можно отнести возникновение как таковой проблемы отношений Европы и Соединенных Штатов. Прежде США ориентировались в своей политике на отдельные европейские государства, что обусловливалось всей многовековой историей континента, насыщенной фактически беспрерывной междоусобной борьбой европейских стран или их союзов. Осмысление причин и итогов Второй мировой войны выдвинуло перед американскими политиками задачу построения новой европейской конфигурации, способной в первую очередь сдерживать германскую агрессивность силами самих европейцев. Именно поэтому еще в 1949 г. госсекретарь Д.Ачесон поддержал французские претензии на лидерство во франко-германском союзе, видя в таком лидерстве залог умиротворения Германии, американские политики форсировали создание НАТО, а содействие США европейским интеграционным процессам вполне позволяло Г.Киссинджеру твердо заявлять впоследствии, что «ни один из элементов послевоенной американской политики не был более неизменным, чем наша поддержка европейского единства». Однако дальше такой поддержки, сколь бы она ни была последовательной, Соединенные Штаты не пошли, и, например, предложения У.Черчилля об образовании единой англо-американской федерации в 1946 г. остались без ответа.

Изучение политических событий истекшего пятидесятилетия оставляет твердое впечатление, что на его протяжении США, как правило, серьезно недооценивали влияние и роль Европы в международных делах. Многие видные идеологи американской внешней политики неоднократно говорили (как, например, Дж.Бейкер) и до сих пор говорят (как Зб. Бжезинский) не о европейско-американских (Euro-American), а о европейско-атлантических (Euro-Atlantic) отношениях, подчеркивая тем самым, что Соединенные Штаты рассматривают себя как атлантическую державу, присутствие которой в Европе, в отличие от европейского присутствия в Америке, не подвергается сомнению. Понятно, что эта ситуация могла бы измениться в двух случаях: либо при очевидных успехах европейцев в их интеграционном проекте, когда появились бы политики, способные «говорить от имени Европы»; либо при возникновении у американцев значительных внешнеполитических проблем и потребности в союзниках. В начале 1960-х годов «сработали» оба этих фактора. Страны, входившие в Европейское экономическое сообщество, добились невиданных ранее в Европе темпов экономического роста и стали наиболее привлекательным в мире центром притяжения иностранных инвестиций. В то же время неудачная агрессия США против Кубы, резкое нарастание напряженности в отношениях с СССР и определенная изолированность Великобритании, главного американского союзника, от континентальных европейских стран подталкивали политическую элиту Нового Света к развитию диалога с заокеанскими коллегами и построению основ для качественно новых отношений.

Выступая в 1961 г. от имени Европейского сообщества, один из его главных идеологов, Ж.Моннэ прямо и недвусмысленно высказался в пользу тесного союза между объединенной Европой и Соединенными Штатами. «Несомненно, – говорил он, – что нам вскоре придется сделать новый шаг по пути к Атлантическому сообществу. С формированием объединенной Европы такая перспектива становится более близкой, ибо Америка и Европа могут отныне действовать как равные партнеры. И я убежден, что в конечном счете США также делегируют свой суверенитет, в том числе и в политической сфере, единым институтам. Как сами Соединенные Штаты в свое время сочли необходимым объединиться, как объединяется сегодня и Европа, так и весь Запад должен идти в направлении союза того или иного типа». Казалось, что движение к этой цели обозначилось началом переговоров о вступлении Великобритании в ЕЭС, и американцы выразили готовность к установлению более тесных отношений с объединяющейся Европой. В весьма символический день, 4 июля 1962 г., и в не менее символическом месте – в Филадельфии, в зале, где была провозглашена Декларация независимости, – президент Дж. Кеннеди выступил с так называемой «Декларацией взаимозависимости», в которой определенно поддержал идею трансатлантического альянса. «Мы видим в мощной и единой Европе не противника, но партнера», – заявил президент, подчеркнув, что американцы готовы «обсуждать с объединенной Европой пути и методы создания прочного атлантического партнерства, партнерства, одинаково выгодного как новому союзу, только еще возникающему в Европе, так и американскому Союзу, провозглашенному в этом зале 175 лет назад». Незадолго до этого Дж. Кеннеди направил в Конгресс предложения о создании зоны свободной торговли между ЕЭС и США, первым шагом на пути к которой могло бы стать двукратное снижение пошлин на трансатлантическую торговлю на протяжении ближайших пяти лет, к середине 1967 г.

Однако оптимальный момент для переговоров с Европой был упущен. В Европейском экономическом сообществе крепло чувство единого целого, сплотившегося вокруг франко-германского союза. Еще в {19}50-е годы Франция ощутила, что «Европа может быть современной, оставаясь при этом Европой, что европейские ценности могут не только выстоять, но и победить в конкурентной борьбе с американскими ценностями и американской практикой». В подобной ситуации следовало ожидать, что, пусть хотя бы на время, идея Европы, обращенной к Атлантическому океану, какой она была со времен окончания Второй мировой войны, должна была замениться идеей континентальной Европы, а Соединенные Штаты, да и Британия, оказывались опасными противниками усиления французского влияния. Не забывая, что несколькими годами ранее США и Великобритания отказались от французского предложения создать триумвират по координации политики стран НАТО, президент Ш. де Голль 14 января 1963 г. наложил вето на английскую заявку о вступлении в ЕЭС, а 22 января подписал широкий договор о дружбе и сотрудничестве с Германией. По сути дела, эти события ознаменовали конец «романтического периода» отношений между США и Европой. Европа впервые отказалась последовать настоятельным американским рекомендациям (в частности, о принятии Великобритании в ЕЭС); Соединенные Штаты впервые столкнулись с тем, что им приходится строить отношения уже не с отдельными европейскими странами, а с новой межгосударственной структурой. Все это было столь ново и необычно для обеих сторон, что на смену периоду послевоенного сближения пришел период взаимного охлаждения. И именно на этом этапе Соединенные Штаты фактически потеряли значительную часть своего влияния на европейские страны.

Если следовать периодизации развития послевоенных отношений между США и Европой, принятой в западной историографии, можно без большого преувеличения утверждать, что на протяжении второго из традиционно выделяемых периодов – с середины 1960-х годов и почти до конца 1980-х – в США практически не замечали происходивших в Европе процессов. Однако эти годы вместили в себя три последовательных расширения ЕЭС – в 1973, 1981 и 1985 гг., создание основных общеевропейских институтов, проведение первых прямых выборов в Европейский парламент и, что самое знаменательное, фактическое достижение объединенной Европой экономического паритета с Соединенными Штатами. Экономика стран Европы с невиданным динамизмом развивалась на протяжении сорока послевоенных лет

С начала 1960-х годов европейские страны практически не участвовали в крупномасштабных международных конфликтах. Хозяйство европейских стран в целом оставалось более эффективным в области использования сырьевых ресурсов, чем американская экономика, что дало им возможность более уверенно противостоять энергетическим кризисам. И становилось все более очевидным, что по мере движения Европы от одного успеха к другому уменьшалось влияние Соединенных Штатов на определение приоритетов европейской политики.

Однако ни экономические успехи Европы, ни проблемы США не могли радикально изменить мировой баланс сил, пока продолжалось противостояние западного и восточного блоков. Именно расширение реальных возможностей объединения Европы и утрата необходимости в американском военном присутствии после распада советского блока в 1989 г. и устранения соответствующей угрозы стало стремительно превращать Европейский Союз в глобальную геополитическую реальность.

Новая ситуация ярко высветила различия в подходах к международной политике, существовавшие между США и Западной Европой на протяжении всех послевоенных десятилетий. Европейцы исходили из того, что «центральным элементом концепции Европы после 1945 г. стал и до сих пор остается отказ от принципа уравновешивающих сил и от гегемонистских амбиций отдельных государств» (Й.Фишер), что «мы, европейцы, не являемся ни господами, ни подчиненными; мы не унижены, но и не завоеватели» (Р.Проди). США, напротив, видели свою роль в том, чтобы оставаться глобальной сверхдержавой, полагая, что «Соединенные Штаты являются единственным государством, способным вершить справедливость на мировой арене, выступая не от лица своих национальных интересов, но во имя всеобщего права»^. Эта формула как нельзя лучше объясняет ориентированность американской политики на обеспечение интересов прежде всего, если не единственно, самих Соединенных Штатов, ее эгоистичность (unilateralism) или, как еще более определенно выражаются публицисты, исключительность (firstism)^. В новых условиях такая позиция уже не могла находить понимания даже у ближайших союзников США.

Таким образом, к началу 1990-х годов в евро-американских отношениях сложилась качественно новая ситуация. Экономический паритет с США обеспечил Европе возможность на равных разговаривать с Америкой при решении хозяйственных вопросов. Распад восточного блока сделал военное соперничество с СССР ненужным, что резко снизило значение американского присутствия в Европе. И, что наиболее существенно, ЕС стал центром притяжения для своих освободившихся от советского доминирования соседей, для которых роль и значение далеких от них Соединенных Штатов объективно оставались гораздо менее значимыми, чем роль и значение процветающих западноевропейских стран. В этих условиях Европа обречена была больше переносить акценты на решение собственных проблем, чем на поддержание прежних форм атлантического партнерства.

Диссонанс между амбициями и реальными возможностями Соединенных Штатов все больше сказывается на политике ЕС в отношении США. Позиции Европы выглядят более перспективными и в контексте начавшегося перехода ключевых ролей в международной политике от сверхдержав к межгосударственным союзам.

В результате Европейский Союз последовательно формирует независимую линию в сфере и политики, и экономики.

Сколько бы ни превозносили европейские политики американскую военную мощь, ЕС является одним из наиболее серьезных военно-политических блоков в современном мире. Одновременно Европейский Союз вполне самостоятелен как мировая хозяйственная сверхдержава, в то время как США оказываются все более зависимыми от экономических мер ЕС.

Изменение курса европейской политики отмечается экспертами по обе стороны Атлантики, причем европейцы считают этот процесс вполне естественным и доказывающим правильность избранного курса, а американцы усматривают в нем опасную тенденцию, выступающую «в качестве средства создания противовеса Соединенным Штатам», что может положить конец той роли, которую США играли в мире на протяжении последнего полувека.

На первый взгляд может показаться, что столь серьезным образом несовпадающие внешнеполитические ориентиры и разительно отличающиеся друг от друга методы действия на международной арене могут спровоцировать более или менее явный конфликт между Европейским Союзом и Соединенными Штатами. Однако это крайне поверхностный взгляд и крайне маловероятный сценарий. С одной стороны, ЕС и США имеют общие исторические корни и разделяют большинство либеральных ценностей, пусть даже по-разному видя перспективы их распространения в современном мире. С другой стороны, два этих суперрегиона обеспечивают более половины общемирового валового продукта и мировых торговых оборотов, причем большая часть международных торговых и инвестиционных потоков приходится на трансатлантические взаимодействия. Эти обстоятельства, несомненно, обусловливают взаимозависимость народов Европейского Союза и Соединенных Штатов, и было бы недопустимым преувеличением полагать, что степень этой взаимной зависимости снижается.

Но позиционирование Европейского Союза в качестве новой мировой сверхдержавы способно, конечно, порождать элементы его противостояния Соединенным Штатам. Как отмечают   многие   эксперты,   формирование   общеевропейской   идентичности   не   может   не предполагать противопоставления объединенной Европы некоей иной общности, и США являются идеальной кандидатурой на подобную роль. Поэтому в нынешних условиях союз между ЕС и США, основанный на некритическом восприятии европейцами американских ценностей и слепом следовании в фарватере американской политики, вполне вероятный еще в 60-е годы, представляется практически нереальным. Нарастание культурных различий и различий в социальном устройстве европейских стран и Америки представляет собой уже оформившуюся, на наш взгляд, тенденцию, лишь укрепляющуюся на фоне растущей в мировом масштабе оппозиции американской политике.

Таким образом, современные европейско-американские отношения переживают период неопределенности, что обусловлено в первую очередь различием в позициях сторон относительно принципов мироустройства в XXI веке и отсутствием четких представлений о том, как эти различия могут быть позитивным образом использованы.

Более того, существенно различающиеся подходы Европейского Союза и Соединенных Штатов к странам периферии способны сделать эти два центра западного мира своеобразными «центрами притяжения», вокруг которых сконцентрируются государства, обладающие меньшими экономическим и политическим весом и амбициями. Формирующаяся единая Европа, как относительно новый игрок на мировой политической арене, неизбежно окажется желанным партнером для создания союзов и альянсов. Позитивная роль Европейского Союза вполне могла бы состоять в относительной консолидации умеренно антиамериканских сил на мировой арене под своим патронажем и умелом дирижировании их действиями, которые, с одной стороны, умеряли бы империалистические амбиции самих США, но, с другой стороны, не перерастали бы в протесты против всего комплекса западных ценностей как таковых. Сумев реализовать такую модель мироустройства, Запад, на наш взгляд, смог бы добиться того, что режимы, оппозиционные любой (и американской, и европейской) форме западной цивилизации, действительно оказались бы незначительным меньшинством, оправдывающим репутацию стран-изгоев, которые вряд ли смогут надеяться на международную поддержку.

Только в таком мировом порядке Европа и Америка смогли бы ощутить взаимную потребность, делающую излишними попытки навязать друг другу свое видение мира. И именно на такой основе мог бы существовать реальный атлантический союз, гарантирующий процветание западной цивилизации.

В докладе использованы материалы статьи «Геополитическая тектоника современной Атлантики. Европейско-американские отношения в новом столетии».    Автор:  В.Л.Иноземцев