Глобализация глазами арабо-мусульманского мира.

Можно ли признать ценности и характеристики классической арабо-мусульманской культуры релевантными тем требованиям, которые предъявляют современные глобализационные изменения? Ответ, как ни странно, кажется вполне обоснованным: особенности классической арабо-мусульманской культуры не противоречат требованиям глобализации. Хотя в исламе был введен запрет на вино и азартные игры, в мусульманской этике отвергался аскетизм, а брак входил в религиозную обязанность. Такая же «заземленность» проявляется и в отношении к труду и богатству v в нем усматривалось знамение небесной благосклонности. Ислам (суннизм) не предусматривал такого института, как церковь, то есть иерархически и территориально структурированного духовенства, аккумулирующего в себе мистическое присутствие Бога в мире и выступающего в качестве непременного посредствующего звена между Богом и человеком. Отсутствие церкви в исламе породило другую особенность мусульманской духовной жизни: в ней не утвердилось единой, общезначимой и институционализированной ортодоксии. Идеологическое многообразие арабо-мусульманского общества подкреплялось еще и тем, что наряду с исламом богооткровенными религиями были признаны так же христианство, иудаизм и зароастризм. Такое сосуществование множества вероисповедных групп, с одной стороны, служило фактором воспитания духа веротерпимости и универсализма, а с другой, определяло характер культуры классического ислама как не только многонациональной, но и поликонфессиональной. Классическую арабо-мусульманскую культуру можно определить и как религиозно-светскую. Отличительной чертой арабо-мусульманской культуры классического Средневековья являлся ее городской характер. По проценту жителей городов с населением свыше 100 тысяч человек Ирак и Египет в VIII-X в.в. превосходили наиболее урбанизированные западноевропейские страны XIX века. В арабо-мусульманской культуре особое значение приобрел культ знания. Коран объявляет человека наместником Божьим на земле, а потому признанным не только изучить мир, но и преобразовать его. Считалось, что знание и образование дает человеку право на власть. Образование было широко доступным, поэтому перед каждым честолюбивым юношей открывалась реальная перспектива повышения личного социального статуса. Особую ценность представляли собой книги, поэтому появилось огромное количество разнообразных библиотек, в том числе и публичных. Огромную роль играло и «переводческое движение», начавшееся в VIII веке, причем наибольший интерес арабы проявляли к греко-эллинистической научно-философской литературе. Еще одной особенностью ислама являлось то, что он не стремился к рационализации и концептуализации догматики, поэтому мусульманская цивилизация институционализировала и канонизировала право v фикх, но не теологию. Веротерпимость, многонациональность, поликонфессиональность, отказ от аскетизма, необходимость труда, поощрение богатства, отсутствие «церкви», как посредника между Богом и человеком (прежде всего, для суннизма), городской характер и культ знания v вот некоторые важнейшие черты классической арабо-мусульманской культуры, большинство которых сохранилось и по сей день. Глобализация, даже в своем крайнем прозападном варианте, требует веротерпимости и признания многообразия культур, поощряет накопление богатства и труд (достаточно вспомнить «Протестантскую этику»), которые в дальнейшем порождают возможность потребления глобализованных товаров и услуг. Она затрагивает, прежде всего, население современных мегаполисов. Глобализационные изменения происходят в век информационных технологий, когда знание и информированность приобретают наибольшее значение. Таким образом, необходимо отказаться от стереотипного представления об арабо-мусульманской культуре, как полностью неадекватной изменениям в современном мире. Другой вопрос, на который пока сложно дать ответ, заключается в том, случайно ли такое совпадение характеристик классической арабо-мусульманской культуры и современных глобализационных изменений, или же такие культурные особенности лежат в основе любого процесса глобализации, когда бы и где бы он ни происходил? Несмотря на то, что некоторые исследователи полагают, что глобализацией практически не затронут весь Ближний Восток (за исключением Израиля), проблема глобализации оказывается весьма актуальной для жителей большинства арабских стран. Если говорить о глобализационных изменениях в экономике арабо-мусульманского мира, то по свидетельству саудовского экономиста Г. Аззама, шесть арабских стран (Египет, Марокко, Иордания, Тунис, Ливан и Алжир) взяли на себя обязательство проводить экономические реформы в соответствие с рекомендациями МВФ и ВБ. Официально зарегистрированные рынки капиталов (фондовые биржи) имеют восемь стран арабского региона: Саудовская Аравия, Бахрейн, Египет, Иордания, Кувейт, Ливан, Марокко и Тунис. Об интересе к глобализационным изменениям в арабо-мусульманском мире свидетельствует, например, симпозиум «Глобализация и арабы», проходивший в Бейруте (Ливан) с 18 по 20 декабря 1997 г. Один из его участников, известный египетский банкир и экономист Хазем аль-Беблауи сообщил о трех возможных сценариях отношения арабских стран к глобализации. «Первый сценарий v неприятие, полный отказ от глобализации. Наиболее вероятный результат v маргинализация, оттеснение на обочину мирового развития. Второй v безусловное неконтролируемое принятия «новых правил игры». Это может привести к финансовому кризису. Третий сценарий v путь компромисса, отборочное, селективное принятие новых тенденций с введением достаточно жесткого контроля над происходящими процессами, с созданием контролирующих институтов, действующих от лица государства и гражданского общества» [1]. Эти сценарии в целом описывают возможные направления восприятия глобализации в арабском мире. «Глобализация» в арабском языке. Арабо-мусульманский мир не пошел по пути простого заимствования терминологии, предложенной западными учеными. В соответствии с грамматикой арабского языка были созданы собственные термины. Аналогом термина «глобализация» в арабском языке является термин «ауляма», образованный от слова «алям» v «мир», по формуле, имеющей значение «обновление» или «добавление». Впервые термин «ауляма» был использован известным арабским ученым Самиром Амином. Раньше применялись другие термины v «каукаба» или «каукабийя», которые переводятся скорее как «космополитизм». Так же существовали такие термины, как «шаумаля» (от корня «шамаля» v «быть универсальным», «охватывать») и «каунийя», переводимый чаще как «глобальная», «вселенская». По мнению арабского ученого Мазахима Аляви аш-Шагири (директор Центра исследований Мосула), термины «каунийя» и «шаумаля» являются относительно нейтральными и в меньшей степени отражают суть глобализации, чем термин «ауляма», который в последнее время получил наибольшее распространение. Интересную точку зрения относительно понятия «глобализация» в арабском языке высказывает египетский писатель, член Академии арабского языка в Каире Абдуссабур Шагин в статье «Глобализм- преступление против самобытности»[2]. В арабском языке термин «ауляма» очень часто употребляется в неверном смысле. Этим словом обозначают не «глобализацию», а «глобализм». Хотя для слова «глобализм» существует арабский аналог «аулямийа», где суффиксу «изм» (в значении: главенствующая на данный момент теория или идеология) соответствует арабское буквосочетание «ийа». Тот факт, что в арабском языке появилось множество терминов, обозначающих процесс глобализации, уже сам по себе говорит о растущем интересе арабо-мусульманского мира к данному явлению современности. Следует подчеркнуть нежелание представителей арабо-мусульманского мира заимствовать иностранные слова, а так же попытку глубокой рефлексии над данными понятиями, что свидетельствует об особом отношении к влиянию западной культуры, о желании сохранить культурное своеобразие. Формирование собственных понятий, выбор своей терминологии, несомненно, влияют на процесс восприятия, поскольку в основе нашего представления о мире лежит язык. В последнее время в арабских странах стала популярна концепция «арабизации» иностранной терминологии, а так же всего процесса обучения. Эпоха колониализма сформировала особое отношение к иностранному языку. Чтобы попасть в элиту общества, необходимо было знать иностранный язык. Образованные арабы считали, что умение говорить на иностранном языке является показателем «высокой культуры», поэтому предпочитали родному языку иностранный язык. В настоящее время во многих арабских странах проводятся реформы по возвращению «к корням», прежде всего, на уровне языка. Популярность такого подхода отражает взгляд представителей арабо-мусульманского мира на глобализационные изменения. Отношение к глобализации в арабо-мусульманском мире, прежде всего, строится на желании сохранить собственную культуру. Поэтому глобализация на современном этапе обычно воспринимается, как попытка «захвата культуры», навязывания западных ценностей, «вестернизации» или «американизации». Эти представления о глобализации роднит и то, что глобализация видится как процесс, движение в определенном направлении. Несмотря на некоторые общие черты восприятия глобализации, в арабо-мусульманском мире существуют различные точки зрения на данный процесс. Согласно анализу литературы, мы можем выделить четыре основных подхода к глобализации в арабо-мусульманском мире. Первый подход строится на страхе глобализационных изменений, нежелании пустить в свой мир невидимого врага, способного незаметно уничтожить культуру, общество, лишить национального суверенитета и т.д. Глобализация опасна во всех своих проявлениях, поскольку даже экономические реформы и научные достижения несут в себе разрушительный вирус, пусть и под благим предлогом развития и прогресса. Представители такого подхода призывают к почти полной изоляции, замкнутости, уединению или, наоборот, к борьбе с западным влиянием. В отличие от такой крайней версии отношения к глобализации, вторая точка зрения рассматривает глобализацию как многомерный процесс. У него есть свои недостатки v Запад, и прежде всего США, пытается навязать свои ценности, уничтожить чужую, чуждую ему культуру. Однако если отбросить прозападную идеологию, и постараться использовать лишь достижения новейшей технологии, можно достичь больших успехов в развитии собственного общества даже в эпоху глобализации. Третий подход, почти полной поддержки глобализации, популярен лишь в некоторых странах арабо-мусульманского мира, прошедших особый путь исторического развития (например, Египет, Иордания). Согласно четвертой точке зрения, глобализация воспринимается в исторической перспективе. Глобализация v это не изобретение современности. Данный процесс наблюдался и раньше. Характерным примером глобализации является Арабский халифат. Современный этап глобализации строится по иным правилам, в его основе лежат иные ценности, однако, вполне возможно, что в скором времени процесс глобализации вновь возглавит арабо-мусульманский мир. Арабский вариант глобализации. Главный редактор сборника «Мы и глобализация: кто на кого влияет?» [3] Зийад Бен Абдулла ад-Дарис полагает, что арабам необходимо перестать бояться глобализации, а подойти к ней подготовленными, разработав собственные проекты, способные оказать влияние на данный процесс. Арабо-мусульманский мир когда-то успешно возглавлял глобализационные изменения. Это время прошло, теперь глобализация ассоциируется с американизацией и вестернизацией. Однако не стоит слепо прислушиваться к призывам тех, кто предлагает обязательно «сесть на поезд глобализации». Прежде, чем решиться на данный поступок нужно продумать ответы на множество вопросов, например: «хватит ли мест новым пассажирам в этом поезде, и поедет ли он в том направлении, в котором они захотят?» По мнению З. ад-Дариса необходимо глубокое изучение проблемы глобализации, чтобы впоследствии арабо-мусульманский мир сам смог диктовать условия происходящих в мире изменений. Сможет ли арабо-мусульманский мир реально диктовать такие условия? Рассмотрим имеющиеся у него для этого предпосылки. Если следовать теории С. Хантингтона, «исламский вызов выражается во всеобъемлющем культурном, социальном и политическом Исламском возрождении в мусульманском мире и сопровождающем этот процесс отвержении западных ценностей и институтов»[4]. Исламское возрождение проявляется в более частом обращении к религиозному языку и символике, экспансии религиозного образования, более строгом соблюдении исламских норм социального поведения, росте числа участников религиозных церемоний, преобладании оппозиции исламских групп светским властям в мусульманских странах и т.д. Исламисты являются порождением и участниками процесса модернизации. По мнению С. Хантингтона, «это мобильные и современно ориентированные молодые люди, большей частью выходцы из трех групп»[5]. К первой группе относятся студенты и интеллигенция, составляющие ядро исламистского движения. Вторую группу составляют сельские жители из среднего класса. Третьим важным источником рядов исламистов являются недавно переехавшие в города люди, которым ислам способен предложить «достойную идентичность» (Э. Геллнер). Важнейшим фактором Исламского возрождения можно назвать рост мусульманского населения. Если в 1980 г. мусульмане составляли около 18% населения мира, то по прогнозам к 2025-му г. эта доля увеличится до 30%. В Западной Европе на нынешний момент живут 13 млн. мусульман, причем 2/3 эмигрантов, направляющихся сюда, исходят из арабского мира. Рост арабского населения в Европе может со временем полностью изменить лицо региона. Ожидается, что среди мусульманского населения будет непропорционально большая доля молодежи, а молодежь, как известно, является олицетворением протеста, нестабильности, реформ и революции. Нет ничего удивительного в том, что на фоне Исламского возрождения, может обостриться конфликт между Западом и миром Ислама, желающем отомстить за триста лет постоянного западного давления. К этому выводу приходит С. Хантингтон. Тем не менее, арабо-мусульманский мир способен стать реальной силой и, следовательно, проводником новой версии глобализации, только при условии внутренней интеграции. Для этого у него есть определенные основания. Арабский мир един территориально, 90% жителей арабских стран составляют арабы и только 10% v представители других национальных и этнических групп. Арабские народы объединены общностью языка (арабского) и исторической судьбы, поскольку население нынешних арабских стран входило в Средние века в состав Арабского халифата, а в период новой истории арабские территории, кроме Марокко, являлись частью Османской империи. В эпоху колониализма эти территории стали объектом европейской экспансии и испытывали на себе различные формы английского, французского, испанского и итальянского влияния. Столкновение арабо-мусульманского мира с Западом во второй половине XIX в. привел к формированию арабской интеллигенции, ставшей родоначальницей осознания арабами своей самобытности, их отличия от турок. Они видели эту самобытность, прежде всего, в арабской литературе, арабском языке, общеарабской истории и проявляли повышенный интерес к прошлому и настоящему арабских стран. Так зарождалась идея арабского единства, ставшего в конце первой половины ХХ в. одной из основ арабского национализма. В годы Первой мировой войны выдвигались идеи создания арабского халифата, однако, эти попытки не увенчались успехом. После окончания Первой мировой войны в арабском мире ускорились темпы трансформации под воздействием интернационализации производства и потребления, затрагивающего политическую и культурную сферы жизни арабов. Выдвигались новые общие задачи: освобождение от иностранного политического господства и модернизация экономики и социально-политической жизни, v действовавшие как центростремительные силы в арабском обществе. В то же время усиливались и центробежные тенденции, связанные с появлением группы «самостоятельных» арабских стран, с развитием их государственности. На данном историческом этапе особо проявлялось своеобразие каждой страны в политическом, экономическом и культурном планах. «В этом противоречивом сочетании центростремительных и центробежных тенденций, продолжающих действовать и сегодня, находили свое проявление особенности арабского мира как некоего целостного образования с множеством общих проблем, к которым в период между двумя мировыми войнами и добавилась еще одна v палестинская. Но одновременно арабские страны характеризовались существенным разрывом в уровне экономического и социального развития, в традициях политической организации общества, в характере и направленности национального движения»[6]. В 20-30-е г.г. ХХ в. концепция арабского единства получала все большее распространение. Стремление арабов к объединению усилий во имя общих интересов под эгидой одного из арабских суверенов составляло суть данной концепции. На роль лидера этого политического союза претендовали разные государства: Саудовская Аравия, Ирак, Трансиордания и др. Однако данные проекты не получали всеобщее одобрение в арабском мире. Более успешной оказалась инициатива Египта. 22 марта 1944 г. на конференции в Каире было провозглашено образование Лиги арабских государств, принят ее основной документ v Устав, подписанный делегатами арабских государств: Египта, Ирака, Сирии, Ливана. Трансиордании, Саудовской Аравии и Йемена. Согласно Уставу ЛАГ основными целями данной организации являются: координация действий арабских стран в политической, экономической, социальной, культурной и внешнеполитической сферах в направлении тесного сотрудничества между ними, сохранения их независимости и суверенитета. На сегодня ЛАГ v старейшая региональная организация освободившихся стран Азии и Африки, ставшая важным элементом международных отношений в арабском мире и Ближнем Востоке в целом. Все арабские государства являются ее членами. Тем не менее, Лиге арабских государств не удалось превратить арабский мир в прочную интегрированную систему. Причина, конечно, не в ЛАГ, а в самом арабском мире, в наличии в нем глубоких противоречий, которые проявляются, например, в отношении к Ираку в период войны в этом регионе. Причем раскол идет не только по линии границ арабских стран, но и внутри обществ, где элита, в основном, старается придерживаться нейтралитета, а значительные массы населения организуют антивоенные демонстрации. Объединительные процессы в арабском обществе не достигли той степени зрелости, при которой они могут служить задачам синтезирования арабов в единый конгломерат в социально-экономическом и общественно-политическом плане. В 50-70 г.г. ХХ в. в арабском мире вновь усилились центростремительные тенденции, которые нашли свое выражение в появлении различных, иногда очень парадоксальных, альянсах. Например, произошло объединение Египта и Сирии в 1958 г. в унитарное государство Объединенную Арабскую Республику, просуществовавшую до сентября 1961 г. Вслед за созданием ОАР в феврале 1958 г. по инициативе Англии и США была создана Арабская Федерация, объединившая Ирак и Иорданию, которая закончила свое существование в июле того же года. В апреле 1963 г. была принята Хартия Федерации арабских республик в составе Египта, Сирии и Ирака. Однако внутренние разногласия привели к тому, что в июле того же года соглашение о создании Федерации было аннулировано. В 70-80 г.г. ХХ в. в арабском мире превалировала центробежная тенденция. Этот же период отмечен и резким всплеском исламизма. Заключение Египтом мирного договора с Израилем привело к исключению Египта из ЛАГ и фактическому расколу Лиги. На обострение межарабских отношений в это время повлияли и внутриливанский конфликт, и проблема Западной Сахары, и Ирано-Иракская война. Война в Заливе привела к расширению масштабов вмешательства в дела региона внешних сил, возросло американское присутствие на Ближнем Востоке, усилилось давление Израиля. В 70-е г.г. ХХ века тенденции к интеграции получили развитие в зоне Персидского залива, где на месте Британских протекторатов появились независимые государства v монархии Бахрейн, Катар, ОАЭ, Оман. Эти тенденции нашли свое отражение в создании в 1981 г. специального Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ). Решение было принято главами Саудовской Аравии, Кувейта, ОАЭ, Омана, Бахрейна и Катара. Основа объединения 6 аравийских монархий составляют общность исторического прошлого, языка, культуры, религии, сходства общественно-политических структур. ССАГПЗ осуществляет тесное сотрудничество с ЛАГ. Углубление интеграционных процессов в рамках ССАГПЗ находит свое отражение в таких сферах его деятельности, как образование, здравоохранение, информация и коммуникация, охрана окружающей среды, борьба с организованной преступностью и наркотиками. Объединительные движения в Персидском заливе оказали позитивное влияние на североафриканский регион, в котором в предшествующие десятилетия превалирующей была идея создания Великого Арабского Магриба. Страны Магриба занимают обширный регион на севере и северо-западе Африки. Эти страны за исключением Ливии являются бывшими французскими владениями, что определяет их зависимость от прежней метрополии и привязанность к Европе. В 1989 г. на основании данных интеграционных тенденций был создан Союз арабского Магриба, в который вошли 5 стран Северной Африки: Марокко, Алжир, Тунис, Ливия и Мавритания. Несмотря на внутренние разногласия и несхожесть этих стран, САМ был провозглашен. Помимо сотрудничества с арабскими странами Союз арабского Магриба развивает связи с ЕС. Однако в настоящее время можно говорить о низкой эффективности САМ. Процесс глобализации дал в конце 90-х г.г. новый импульс интеграционным тенденциям в арабском мире. Доминирование здесь промышленно-развитых стран вызывает озабоченность у арабов, которые воспринимают проявления глобализма как процветание экономических гигантов, превращающих развивающиеся страны в объект экономической оккупации. «Противостоять столь незавидной исторической перспективе, считают арабы, можно лишь укреплением региональной экономической интеграции, которая должна способствовать включению арабских стран в процесс глобализации и одновременно быть средством обеспечения выживаемости арабского единства. Наибольшую активность в развитии процесса экономической интеграции арабских стран проявляют сегодня Сирия и Египет. К этому их во многом подтолкнула политика ЕС и США, направленная на объединение Средиземноморья, а так же действия США по созданию Нового Ближнего Востока в составе Турции, Израиля с подключением к ним арабских стран после окончательного урегулирования арабо-израильского конфликта, что в Сирии оценивается как попытки внешних сил расколоть арабский мир, поставить его в еще большую экономическую и финансовую зависимость от Запада»[7]. Сирийское руководство считает, что экономическая интеграция в арабском мире является прогрессивным средством отстаивания арабских интересов, способствующим развитию арабского мира и призванным помочь им успешнее адаптироваться к вызовам глобализации. «Экономический блок арабских стран, полагают сирийцы, должен быть одним из крупнейших в мире, ибо для этого существуют все необходимые предпосылки: территориальные (10% земли на двух континентах), демографические, природные ресурсы (здесь сосредоточено 64% мировых запасов нефти и 22% природного газа), финансовые (на Западе размещено, по экспертным оценкам, свыше 700 млрд. ам. долл.). К тому же Ближний Восток является стратегически важным в природно-географическом и военно-политическом отношении»[8]. Экономическое сближение арабских стран на уровне создания Арабского общего рынка представляется арабам средством защиты от негативных последствий глобализации. «В ХХI в. арабский мир вступил с весьма непростым багажом. Действие объективных закономерностей поступательного развития, глобализация мировых процессов подталкивают арабские страны к объединению, порождают интеграционные тенденции. В настоящее время они получили свое воплощение в созданных региональных и субрегиональных организациях v Лиги арабских государств, Совете сотрудничества арабских государств Персидского залива, Союзе арабского Магриба, Совете арабского сотрудничества, охватывающих подавляющую часть населения арабских государств. Однако интеграция не пустила глубоких корней и продолжает действовать скорее как тенденция. Многочисленные планы, программы, соглашения сохраняют декларативный характер, медленно воплощаясь в конкретные дела. Происходит это потому, что центростремительные силы здесь уравновешиваются центробежными. Арабский мир по-прежнему отягощен грузом не получивших разрешения проблем, сохраняется резкий разрыв в уровне экономического развития, его разделяют политические противоречия, борьба за лидерство, амбициозные притязания политических руководителей. Все это мешает развитию интеграционных процессов-»[9] Интеграция на основе арабского единства пока не добилась реальных успехов. Можно ли найти другое основание для объединения стран арабо-мусульманского мира? Таким важным объединяющим фактором является ислам: 90% населения арабских стран исповедуют данную религию. Идеи братства единоверцев поддерживались политической практикой во время арабских завоеваний и распространения ислама на неарабские народы. Правители выдвигали на первый план принцип общности людей на основании религии, чтобы сохранить единство этнически и культурно-разнородного Халифата. Все мусульмане составляли, таким образом, религиозную общину v умму. Исламское братство не признает государственных границ и национальной принадлежности. Этот принцип лежит в основе теорий панисламизма и неопанисламизма. И в настоящее время границы арабских государств, ставшие результатом деспотических действий европейского империализма, имеют меньшее значение в арабо-мусульманском мире, чем объединяющий фактор ислама. Национальность не имеет значения и для джихада (очень часто понимаемого неверно), который мусульмане, прежде всего, рассматривают как обязательство служения Богу мирным путем, как «джихад сердца, языка и души», и связывают с духовным очищением, а уж потом со священной войной за веру («джихадом меча»). В Коране предписывается: «Сражайтесь во имя Аллаха с теми, кто сражается с вами, но не совершайте агрессию, v поистине Аллах не любит агрессоров».[10] Поэтому террористические акты 11 сентября не могут быть оправданы с точки зрения «истинного ислама». Правда, концепция джихада менялась со временем. В эпоху колониализма эта концепция приобрела новый смысл, борьбы в защиту родины и религии против колониалистов. Эта борьба стала важным интеграционным элементом в арабо-мусульманском мире. В настоящее время лозунги джихада используются в противостоянии западной массовой культуре, западного образа жизни. Как пишет С. Хантингтон «христианские, православные, буддистские и индуистские правительства не имеют межгосударственных организаций, основанных на религии, а у мусульманских правительств такой орган есть»[11]. Этим органом является ОИК (Организация исламской конференции). В 1969 г. состоялся первый арабский саммит в Рабате, организованный лидерами Саудовской Аравии, Пакистана, Марокко, Ирана, Туниса и Турции. Там родилась ОИК, которая потом была формально учреждена в 1972 г. Теперь в ОИК входят практически все страны со значительным мусульманским населением. «Главной целью ОИК, согласно ее Уставу, объявляется поощрение и укрепление мусульманской солидарности и сотрудничества между государствами-участниками в экономической, культурной, научной и других сферах на основе принципа полного равенства ее членов, невмешательства во внутренние дела, уважения прав на самоопределение, суверенитета, независимости, целостности территории, а также неприменения силы и урегулирования конфликтов мирными средствами».[12] Организация уделяет особое внимание ближневосточному конфликту, стремится исправить негативные представления об исламе и укрепить исламские экономические традиции (например, созданием Исламского банка развития, который соблюдает запрет на ростовщичество). В рамках ОИК создан Международный исламский суд справедливости, призванный урегулировать разногласия между государствами-членами ОИК. Под эгидой организации действует Центр статистических и социальных исследований по проблемам рабочей силы и профессионального обучения в странах традиционного распространения ислама. По инициативе ОИК основана Исламская финансовая компания. ОИК обладает определенным весом на международной арене, однако, этот высокий потенциал резко снижается по причине крайне неоднородных социально-политических структур и идейных ориентацией правящих в арабо-мусульманском мире режимов (например, их различают подходы к отношениям со странами Запада и в особенности США). Таким образом, «в мусульманском мире наблюдается противоборство двух основных тенденций v с одной стороны, тенденция консолидации мусульманских государств и их обособления в мировой политике и экономике, с другой v внутренняя дифференциация исламского региона на идейной, политической, экономической и социальной основе»[13]. Ислам объединяет государства арабо-мусульманского мира, но иногда он может стать фактором разобщенности, достаточно вспомнить о проблеме шиитов и суннитов. Нет единства и между мусульманскими диаспорами внутри западных обществ, с одной стороны, и арабо-мусульманским миром, с другой. Прибывая на Запад из различных стран арабо-мусульманского мира, иммигранты находятся под влиянием культурной и социальной среды, в которой они жили ранее. Из этого культурного разнообразия формируется особая культура диаспоры. Члены диаспор стараются подчеркнуть свою отличительность от нового социального и культурного окружения. И если женщины в арабо-мусульманском мире будут выступать за свою независимость, за отмену ограничений в одежде, в доступе к образованию и т.п., то жительницы мусульманской диаспоры предпочтут обращение к традициям. Примером тому может служить желание мусульманок, в особенности, живущих вне арабо-мусульманского мира, носить традиционную одежду и «чадру» («хиджаб»). «Хиджаб» имеет долгую, в том числе и до-исламскую историю и множество вариаций у различных мусульманских народов. В исламе «хиджаб» связан с «религиозной скромностью», а на Западе он стал символом угнетения мусульманских женщин. Однако среди мусульманок, согласно проведенному Х. Ватсон[14] исследованию, «хиджаб» воспринимается скорее, как средство защиты от опасностей окружающей действительности. Например, женщины-мусульманки, Надия и Марьям, живущие, соответственно, в Великобритании и Франции, сознательно решили носить «хиджаб». По их мнению, он, с одной стороны, защищает от излишнего внимания мужчин, с другой стороны, подчеркивает, что они обладают особенной религиозной (мусульманской) идентичностью. Следовательно, мы пока не можем говорить о реальной глубокой интеграции арабо-мусульманского мира, как на уровне арабской культуры, так и на уровне ислама, хотя намечаются определенные тенденции интеграционного процесса. На данный момент арабо-мусульманский мир не в состоянии стать в авангарде глобализации. Запад и, особенно, США v сейчас неоспоримые лидеры в области экономики, военной мощи и культуры. США обладают особым влиянием в сфере СМИ. Американские специалисты указывают: если бы арабы владели каналом CNN в начале 90-х г.г., события вокруг Ирака и Кувейта получили бы иной мировой резонанс. Западные СМИ создают искаженный образ араба-мусульманина, как правило, изображая его в виде террориста, представляющего опасность для всего человечества. А такие арабские слова, как «джихад» и «шахид», все чаще используемые и на Западе, получают очень одномерную интерпретацию. Например, ливанский философ Рыдван ас-Сайид так высказывается относительно книги Б. Барбера «Джихад против Мак-мира»: Б. Барбер применяет понятие «джихад» не в исламском смысле слова, а для обозначения ответной реакции стран «третьего мира» на процесс глобализации. На английском языке говорят 310 млн. человек. Для сравнения, по-арабски v 200 млн. человек. Но, именно, на английском языке выходит львиная доля книг, газет и журналов. Более 80% материалов в Интернете созданы на английском. Голливуд и «Макдональдс» остаются привлекательными символами западной массовой культуры. (Например, в Египте 100% наиболее посещаемых фильмов v американские). Конечно, глобализация v не однонаправленное явление. Некоторые элементы арабо-мусульманской культуры включаются в глобальную мировую систему. Например, У. Бек вспоминает о популярности во Франции песни «Айша» иммигранта из Алжира Халеда. В Интернете создаются сайты, посвященные традиционной арабской культуре. Однако такой процесс культурной глобализации идет по уже сложившимся правилам, которые арабо-мусульманский мир не в состоянии изменить.