Реакция в стране на эти оскорбительные для Советского Союза действия китайских властей в стране была разной. Так, министр иностранных дел Уханьского Национального правительства Чэнь Южэнь (Евгений Чэнь) выразил соболезнование советскому правительству по поводу действий "международного бандита Чжан Цзолиня" [115]. Зато правая часть белой эмиграции выражала бурный восторг по поводу действий маршала. В шанхайской газете "Россия" было помещено даже благодарственное письмо по этому поводу.

Руководители многих эмигрантских организаций считали, что сейчас - самое время для русских эмигрантов активно участвовать в "борьбе с совросскими чиновниками", в "новом движении, хотя бы и с иностранцами" [116] - так, в частности, писал руководитель Казачьего союза в Шанхае одному из руководителей казачьей эмиграции в Париж - И.К. Окуличу.

Осенью 1927 г. напряженность в советско-китайских отношениях достигла критического уровня. В день десятилетия Октябрьской революции почти все советские консульства в Китае подверглись нападению, прежде всего, со стороны российских эмигрантов. Так, правление Казачьего союза в Шанхае еще 1 ноября 1927 г. обсуждало программу действий "в день десятилетия порабощения великого Российского государства пресловутой Советской властью". Были назначены представители и ораторы от различных эмигрантских организаций на "митинг в день национального траура", собраны деньги [117]. Вечером 7 ноября у советского консульства в Шанхае была организована демонстрация, численностью 200-300 человек. Демонстранты не только несли монархические флаги, пели царский гимн, но и бросали камни и били стекла в здании. Несколько человек ворвались в консульство, но были встречены выстрелами. В результате один нападающий был убит, трое - ранены [118]. В Даляне секретарь советского консульства Черкасов получил серьезные ножевые ранения от руки сына местного настоятеля православной церкви [119]. 

Но самые трагические события произошли в декабре 1927 г. в Кантоне (Гуанчжоу). 13 декабря было разгромлено советское консульство, сотрудники арестованы. 14 декабря пятеро советских дипломатов (вице-консул А.И. Хассис, П.П. Макаров, В.А. Уколов, К.С. Иванов и Ф.И. Попов) после жестоких издевательств и унижений были расстреляны. В другом городе - Шанхае с 15 по 18 декабря были закрыты все советские учреждения, в том числе и представительство КВЖД. 14-16 декабря нанкинское правительство вручило генконсулам СССР в Шанхае и Ханькоу ноты о разрыве дипломатических отношений. 17 декабря генконсульство в Шанхае передало ответную ноту правительства СССР. Защиту интересов советских граждан в Китае взяла на себя Германия [120]. В полном объеме советско-китайские дипломатические отношения были восстановлены только в 1932 г.

Основные конфликты в советско-китайских отношениях в 1927 г. развивались вне пределов Маньчжурии. Более того, НКИД отмечал, что "положение в Маньчжурии показало, что мукденские власти не шли на полный разрыв с советским правительством" [121]. На этот короткий срок - всего один, 1927 год, - советской стороне удалось достичь относительного равновесия во взаимоотношениях между СССР и Мукденом. 20 июня 1927 г. было даже подписано соглашение о постройке телеграфных линий на дальнее расстояние между Харбином и Владивостоком, Хабаровском и Читой за счет прибылей КВЖД. Также были урегулированы спорные вопросы о школах и хранении наличности КВЖД [122].

Очередное обострение международных отношений на Дальнем Востоке и, в частности, в Маньчжурии, было вызвано активизацией японской политики в Китае. 3 мая 1928 г. в провинции Шаньдун произошли события, известные как цзинаньский инцидент. Нанкинское правительство еще 10 апреля под лозунгом объединения Китая начало военные действия против блока северных милитаристов, связанных с Японией - Чжан Цзолиня, Чжан Цзунчана и Сунь Чуаньфана. Последняя, воспользовавшись удобным случаем, организовала интервенцию в Шаньдун. 18 мая 1928 г. Токио обратился к пекинскому и нанкинскому правительствам с меморандумом, в котором заявил о своих особых правах в Северо-Восточном Китае: "Японское правительство придает исключительное значение сохранению мира и порядка в Маньчжурии. Оно готово сделать все, что в его силах, чтобы предупредить возникновение какого-либо положения вещей, которое могло бы нарушить этот мир и порядок или послужить возможной причиной для подобных беспорядков" [123]. Одновременно с этим из Порт-Артура в Мукден был переведен штаб Квантунской армии, из Японии в Маньчжурию перебрасывались новые войска. Через японского посланника в Пекине Чжан Цзолинь получил указания также сконцентрировать свои войска в Маньчжурии. Но Чжан Цзолинь, возглавлявший тогда пекинское правительство, которое признавалось Западом в качестве центрального правительства Китая, не хотел больше быть провинциальным сатрапом для японских покровителей и отказался выводить войска из Пекина и Северного Китая. Как раз в это время враждебность между Нанкином и Пекином достигла кульминационной точки. Над армией Чжан Цзолиня нависла угроза разгрома. Маршал выступил с заявлением о том, что Нанкин и Пекин должны объединенными усилиями противостоять внешнему врагу. Таким путем он пытался достигнуть соглашения с гоминьдановским правительством и сохранить за собой политическую власть, чтобы не превратиться полностью в японскую марионетку в условиях подъема антияпонского народного движения. Поэтому японские военные круги (как это позже выяснилось на Токийском процессе в 1946 г.) организовали убийство маршала. 4 июня в 5.30 утра специальный поезд, в котором ехал Чжан Цзолинь из Пекина, был взорван в одном километре от Мукдена [124]. А 8 июня 1928 г. войска гоминьдановского правительства заняли Пекин. События в Китае привлекали пристальное внимание ведущих стран мира. Советское правительство сразу же после ввода японских войск в Шаньдун выступило с решительным осуждением агрессии Японии в Китае. В интервью Чичерина советской печати от 21 мая 1928 г. отношение к японскому меморандуму с обоснованием "особых прав" Японии в Маньчжурии характеризуется как безусловно отрицательное [125]. Западные державы с заявлениями по поводу событий в Китае выступили много позже. Только 31 июля Чемберлен в палате общин заявил о непризнании английским правительством особых прав Японии в Маньчжурии. С аналогичным заявлением выступило и американское правительство [126].

В Китае развернулось мощное антияпонское движение. Чжан Сюэлян, сын Чжан Цзолиня, после убийства отца стал считать японцев своими врагами и проводил политику сближения с Гоминьданом. Он расторг соглашение с Японией на строительство железных и шоссейных дорог, поднял на 3% пошлины на товары, вывозимые японскими компаниями из Маньчжурии. Все это заставило Японию, еще не готовую к большой войне, отступить. В марте 1929 г. было подписано японско-китайское соглашение об урегулировании цзинаньского инцидента. Китай обязывался защищать жизнь и имущество японских граждан в Китае в соответствии с международным правом, а Япония - через 2 месяца после подписания соглашения - вывести свои войска из провинции Шаньдун.

Все события 1927-1928 гг. (разрыв советско-китайских отношений, японская агрессия в Шаньдуне, военные действия в Китае) создавали сложный фон для осуществления совместного управления КВЖД. После вынужденного отзыва своего представительства из Пекина Советский Союз имел в 1928 г. лишь несколько консульств в северной и северо-восточной частях Китая (в Пекине, Харбине, Мукдене). Китайское посольство (во главе с поверенным в делах) и китайские консульства в СССР продолжали осуществлять свою деятельность без каких-либо ограничений со стороны советских властей. Москва воздерживалась от каких бы то ни было ответных репрессивных мер, сколько бы последние ни были оправданы сложившейся обстановкой. К сожалению, такая позиция Советского Союза рассматривалась правительством Чан Кайши как признак слабости. Все это время советские дипломаты активно вели переговоры с китайскими представителями о нормализации межгосударственных отношений. Н.К. Кузнецов, генконсул СССР в Мукдене, сначала вел переговоры с китайским консулом в Никольск-Уссурийском Хань Шуцзэном, а затем (с мая 1928 г.) - с начальником центрального дипломатического управления ТВП Гао Цинхэ. Советские предложения по общему урегулированию отношений с Китаем были изложены в письме Карахана и.о. консула СССР в Пекине И.И. Спильванеку от 20 апреля 1928 г. Они сводились к взаимному обмену письмами о невмешательстве во внутренние дела, освобождению 15 арестованных сотрудников полпредства в Пекине и т.п. Одним из обязательных условий советская сторона выдвигала обязательство пекинского правительства "о роспуске и изгнании из Маньчжурии русских вооруженных белогвардейских отрядов" [127]. Гао Цинхэ был в принципе согласен с этими требованиями СССР и собирался содействовать переговорам в Пекине. Но в связи с поражением армии Чжан Цзолиня и занятием Пекина гоминьдановскими войсками переговоры были прерваны. Все же добиться освобждения арестованных совграждан удалось. 8 сентября они были выпущены из тюрьмы, а 13 сентября прокурор официально освободил 15 сотрудников советского полпредства [128].

После непродолжительного затишья в 1928 г. вновь возникли проблемы в связи с деятельностью советских специалистов на КВЖД. На сей раз довольно грубую попытку вмешаться в дела дороги предприняло французское правительство. 10 февраля 1928 г. французский посол Эрбетт посетил Г.В. Чичерина по поводу отказа Правления КВЖД от договора с Международным обществом спальных вагонов. Советские члены Правления считали этот контракт невыгодным по экономическим соображениям, поскольку стремились к полной самостоятельности дороги и не хотели попадать в зависимость от международной организации по вопросам ремонта и обновления подвижного состава. Однако это вполне логичное стремление было воспринято французским правительством весьма болезненно. Посол заявил наркому иностранных дел, что "разрыв существовавшей связи с международным обществом спальных вагонов будет большим минусом и поведет к опасности для КВЖД". Поскольку советское правительство никак не реагировало на эти резкие заявления, Эрбетт через месяц высказался еще определеннее: французское правительство "этим вопросом сильно заинтересовано и этот акт (разрыв договора с Международным обществом спальных вагонов. - Н.А.) будет понят как направленный против Франции" [129]. Таким образом, несмотря на пятый год совместного советско-китайского управления КВЖД Париж не оставлял надежды оказывать влияние на эксплуатацию дороги и пытался вмешиваться в управление ею.

Несмотря на неудачу 1928 г., японское правительство продолжало сохранять претензии на "особые права" в Маньчжурии. Провокационной политикой Японии были вызваны события на КВЖД летом 1928 г., связанные с восстанием монголов-бургутов, живших на территории Барги. Руководители монгольских националистов в Барге (Мерсэ, Фуминтай и др.) после убийства Чжан Цзолиня сочли общую обстановку в Маньчжурии благоприятной для антикитайского выступления, и в середине августа 1928 г. подняли восстание. Небольшие повстанческие отряды бургутов стали нападать на отдельные пункты дороги на участке Хайлар - ст. Маньчжурия с целью захвата Хайлара. Только к концу сентября китайские власти смогли подавить восстание. Этими событиями воспользовались японское и британское агенства новостей, обвинив СССР в организации восстания. Заодно Советский Союз обвинялся в убийстве Чжан Цзолиня, мукденских взрывах, коммунистических заговорах, подготовке захвата КВЖД  [130]. Советская сторона начала ответную кампанию в советской прессе в Харбине. Н.К. Кузнецову было поручено обратить "внимание китайских властей на возмутительную постановку охраны и позорное поведение последней во время налета, повлекшие за собой человеческие жертвы, огромные убытки и подрыв доверия иностранных фирм и пассажиров КВЖД". Поскольку в налетах бургутов активное участие принимали российские эмигранты, Кузнецов должен был потребовать от Мукдена "немедленной ликвидации деятельности белобандитов" [131]. Однако власти ТВП не только не вняли требованиям советской стороны, но своими действиями довели ситуацию в ОРВП до вооруженного советско-китайского конфликта. Итак, итоги совместного управления КВЖД за период 1924-1928 гг. оказались не очень утешительными, поскольку сразу же началась жесткая борьба советской части правления и китайских властей за реальную власть над дорогой. При этом китайская администрация в большей степени дезорганизовывала нормальную работу дороги, принося своими действиями значительные материальные убытки. Постоянные нарушения статей соглашений 1924 г., произвол властей ТВП и китайских членов администрации КВЖД в отношении советских граждан, многочисленные антисоветские акции наносили ущерб авторитету дороги. На КВЖД образовалось три соперничающих (из них два прямо враждебных) лагеря: советский, китайский и белоэмигрантский. Китайские власти активно привлекали для организации антисоветских акций российских эмигрантов из числа наиболее непримиримых. Поэтому большой проблемой в советско-китайских отношениях становится существование в Китае многотысячной колонии белой эмиграции. В силу указанных причин Соглашение 1924 г. о совместном управлении КВЖД так и не заработало в полную силу. В эти годы отчетливо заметен повышенный интерес Японии к Маньчжурии, активизация ее деятельности в железнодорожном строительстве. США, Англия, Франция, болезненно переживая потерю влияния, даже достаточно формального в годы МЖК, не оставляют попыток вмешательства в дела дороги. В этот период КВЖД - постоянный источник конфликтов разной степени в советско-китайских отношениях и напряженности в международных отношениях на Дальнем Востоке в целом.