Содержание
Часть
1. Диалог Платона «Гиппий больший». 3
Почему "прекрасное" - это не отдельные
вещи, не живые существа и не формы жизни?. 3
Почему "прекрасное" - это не
"подходящее", не "пригодное", не "полезное" и не
"приятное благодаря зрению и слуху"?. 4
Что такое "прекрасное" согласно
Платону?. 5
Часть
2. Диалог Платона «Федр». 11
Каким образом "идея" выступает как
порождающая модель вещей?. 11
Что такое "любовь" с точки зрения
Платона?. 12
Какова структура души?. 13
Что такое "закон Адрастеи". Как
соотносятся необходимость и случайность в философии Платона. 13
Список
литературы.. 15
Часть 1. Диалог Платона «Гиппий больший»
Почему "прекрасное" - это не отдельные вещи, не живые
существа и не формы жизни?
Прекрасное не есть ни прекрасная
девушка, ни прекрасная кобылица, ни прекрасная лира, ни прекрасный горшок,
потому что каждое такое определение исключало бы возможность быть прекрасными
для всех предметов, кроме одного, фигурирующего в определении (287-288 с.).
Кроме того, подобного рода частичное определение прекрасного через какой-нибудь
прекрасный предмет исключало бы фактически имеющуюся в жизни разную степень
прекрасного, поскольку прекрасная девушка прекраснее горшка, прекрасная же
богиня еще более прекрасна, чем девушка (288-289 с).
Само прекрасное, которое,
присоединяясь к любому предмету или живому существу, делает его прекрасным,
есть, следовательно, не какой-нибудь отдельный предмет, но особого рода общая
идея (eidos): приобщившись к ней, все становится прекрасным (289 с.).
Эту идею, однако, нельзя понимать
физически (к чему склонен Гипппй), потому что если она есть золото, то как
объяснить, что в известной Фидиевой статуе Афины глаза, руки, ноги и прочее
сделаны не из золота, но из слоновой кости (289-290 с.)? И нельзя понимать эту
идею как нечто физически «подходящее» к другому, потому что, например, для
варки каши гораздо больше подходит половник из смоковницы, чем половник из
золота (290-291 с.).
Гиппий пытается установить, какова
идея прекрасного, исходя из того, что, с его точки зрения, в подлинном смысле
всегда и везде прекрасно и к чему он относит здоровье, богатство, почет,
роскошные похороны и т.д. Сократу ничего не стоит опровергнуть также и
подобного рода определение прекрасного, потому что боги и произошедшие от них
герои не хоронят своих предков и сами не нуждаются в роскошных похоронах
(291-293 с.). Далее собеседники переходят в поисках определения прекрасного уже
на другие позиции, прибегая теперь не к повседневному житейскому опыту, а к
отвлеченным категориям.
Почему "прекрасное" - это не "подходящее",
не "пригодное", не "полезное" и не "приятное благодаря
зрению и слуху"?
Прекрасное - это не подходящее,
или приличное (prepon), даже если понимать его не физически, а категориально.
Ведь приличное только заставляет предметы казаться прекрасными, но совершенно
не обеспечивает того, чтобы эти предметы и на самом деле, т. е. объективно, были
прекрасными. Таким образом, субъективно понимаемое соответствие одного другому
еще не обеспечивает красоты этих предметов (293-295 с).
Прекрасное не есть полезное, или
пригодное (chr?simon), т. е. оно не есть и объективное соответствие одного
другому. Ведь все пригодное пригодно не для всего, а для чего-нибудь, в то
время как прекрасное - безотносительно (295-296 с.). Кроме того, пригодное
может быть пригодным и для дурного, а это тоже совсем не прекрасно (296 с.).
Однако полезное и для благих целей (ophelimon) тоже не может считаться
обязательно прекрасным, поскольку прекрасное в этом случае было бы причиной
благого, а причина предмета еще не есть сам предмет: отец еще не есть сын
(296-297 с.).
Прекрасное
- это не зрительное или слуховое удовольствие. Ведь прекрасными могут быть
законы и занятия, которые несводимы к зрению и слуху, а также разного рода
физические ощущения, как бы люди их ни скрывали (297-299 с.). Но даже если
согласиться, что прекрасное действительно сводится к зрительным и слуховым удовольствиям,
то и в этом случае необходимо сказать, что зрение доставляет удовольствие вовсе
не потому, что оно зрение (ибо иначе не могло бы возникнуть слуховое
удовольствие), и слух не потому доставляет удовольствие, что он слух (ибо иначе
не могло бы возникнуть зрительное удовольствие). Следовательно, причина
удовольствия в обоих случаях - это не зрение и не слух, а нечто третье, что
находится вне их, но в то же время каким-то образом их определяет (299-300 с.).
Это определение приятного зрения и приятного слуха через находящееся вне того и
другого прекрасное нельзя понимать механически. Такое понимание будет
отрицанием того «бытия» [сущности], которое и есть это нечто третье, и не
поможет раскрыть телесные сущности (s?mata t?s oysias, 301 с.), которые нужно иметь
в виду, рассматривая соотношение зрения и слуха. Примечательно, что эти слова
приписаны Платоном не Сократу, но Гиппию; однако и Сократ в согласии с Гиппием
говорит о необходимости соблюдения основания бытия (logos t?s oysias, 301 с.):
что представляют собою то и другое вместе, то есть и каждое из них; а что есть
каждое, то и оба вместе. При этом, однако, если не рассуждать поверхностно, то
полученное нами общее третье - это не просто сумма двух слагаемых, ибо иначе
двойка, которая является суммой двух единиц, была бы присуща каждой отдельной
единице, т.е. каждая из этих двух единиц тоже была бы двойкой (300-302 с.).
Следовательно, в отношении зрительных и слуховых ощущений тоже необходимо
утверждать, что прекрасны они не благодаря зрению, слуху или их механической
сумме, но в силу того «бытия» (этот термин еще раз употребляется в 302с),
которое и отлично от них, и определяет их не в смысле безраздельного тождества,
но в смысле все нового и нового специфического своего преломления (302-303 с.).
Это бытие нельзя называть просто полезным, просто благим и просто приятным, оно
- выше этого (303-304 с.).
Что такое "прекрасное" согласно Платону?
Гиппий.
Прекрасен и горшок, если он хорошо сработан, но в целом все это недостойно
считаться прекрасным по сравнению с кобылицей, девицей и со всем остальным
прекрасным.
Прекрасное - категория эстетики, в
которой находят отражение и оценку явления действительности и произведения
искусства, доставляющие человеку чувство эстетического наслаждения, воплощающие
в предметно-чувственной форме свободу и полноту созидательных и познавательных
сил и способностей человека во всех областях общественной жизни: трудовой,
социально-политической, духовной.
В
кругах основанной в 1907 году организации Deutscher Werkbund, было сформулировано
понятие gute Form. Хорошая, удачная форма объявлялась мерилом всякого
человеческого творчества. Не функция, не материал, не техника, а именно форма.
Форма стала неотъемлемой частью художественной культуры. Именно в это время
эстетика машины начинает вытеснять обязательную в Европе еще со времен
ренессанса классическую концепцию прекрасного.
Но что говорить о форме, если мы
почитаем красивыми и черные волосы, и золотые, и карие глаза, и синие, и
курносый носик, и прямой? Зачем нужны длинная шея и ровные зубы? Что ими,
проволоку грызть?.. Если красота - это совершенство, то почему заурядная лань
красивее самого совершенного крокодила? Или суть в том, что живем мы в эпоху
постмодернизма, основная черта которого - отсутствие единой концепции
прекрасного.
АЕ. Пусть
будет так. И отвечать тут следует так: Из обезьян прекраснейшая безобразна,
если сравнить ее с человеческим родом. И прекраснейший горшок безобразен, если
сравнить его с девичьим родом. Не так ли, Гиппий?
Гиппий. Конечно,
Александр, ты правильно ответил.
Сущность
прекрасного заключается в симметрии, мере, гармонии частей, в определенных
количественных соотношениях. Подлинно прекрасное существует не в чувственном
мире, а в мире идей. В реальной действительности, доступной чувственному
восприятию, царит многообразие, здесь все изменяется и движется, нет ничего
прочного и истинного. Лишь возвысившийся до созерцания мира идей в состоянии
созерцать действительно прекрасное.
Поскольку
прекрасное носит сверхчувственный характер, то оно постигается не чувствами, а
разумом. Способом постижения прекрасного является не художественное творчество
и не восприятие художественных созданий, а отвлеченное умозрение, некое
состояние интеллектуального экстаза.
Прекрасное, будь то животное или
любая вещь, должно не только иметь части свои в порядке, но и обладать не какою
попало величиной: прекрасное заключается в величине и порядке, вследствие чего
ни чрезмерно малое существо не могло бы стать прекрасным, так как обозрение
его, сделанное в почти незаметное время, измельчается в мгновение, ни чрезмерно
большое, так как обозрение его совершается слишком длительно, но единство и
целостность его теряются для обозревающих, например, как если бы животное имело
десять километров длины. Человеческая
красота - понятие еще более субъективное. Один при взгляде на девушку застынет
как пред мадонной рафаэлевой, другой же лишь пробурчит: «Кто тебя с огорода-то
отпустил? Без тебя ведь там грачи все склюют!». Но бывают и случаи, когда
множество людей в один голос говорят о красоте человека. Понятно, что здесь мы
имеем дело со стереотипом красоты. Горбатый, колченогий, с длинными ушами или
короткими ногами - это некрасиво. А 90-60-90, голубые глаза, тонкие пальцы,
стройная осанка - это красиво. Такие шаблоны не статичны. Сравните, к примеру,
"моду" на рубенсовскую комплекцию эпохи Возрождения и стремление
советских женщин 50-х годов походить на Л.Гурченко с талией в 46 см в
"Карнавальной ночи".
И
все же в подлинной красоте есть какая-то общая и вечная тайна. Это относится не
только к человеку, а и к животным, и к природе. Почему нам всем снежный барс
нравится больше, чем гиена? Почему всем приятнее смотреть на закат над рекой,
чем на каменистую пустыню, хотя и то и другое для природы естественно.
АЕ. Слушай
дальше. После этого, я хорошо знаю, тот человек скажет: Как же так, Александр?
Если станут сравнивать девичий род с родом богов, не случится ли с первым того
же, что случилось с горшками, когда их стали сравнивать с девицами? Не
покажется ли прекраснейшая из девиц безобразной? Не получится ли здесь того же
самого, как тогда, когда ты говорил: Из людей мудрейший по сравнению с богом
покажется обезьяной, и по мудрости, и по красоте, и по всему остальному? Ведь
мы должны признать, Гиппий, что самая прекрасная девица безобразна по сравнению
с родом богов.
Гиппий. Кто
стал бы этому противоречить, Александр!
Прекрасное - категория эстетики,
характеризующая явления, обладающие высшей эстетической ценностью. Kак
эстетическая ценность, прекрасное отличается от нравственных и теоретических
ценностей (добра, истины) тем, что оно связано с определенной чувственной
формой и обращается к созерцанию или воображению; в отличие от
утилитарно-полезного, восприятие прекрасного носит бескорыстный характер. К примеру: Аполлон Егорович Кузякин родился в 1970
году в селении Верхние Чушки. Мальчик с раннего детства чувствовал свое особое
предназначение. Мама Аполлона хотела, чтобы ее сын стал актером, она была
убеждена, что во всем мире не найти человека прекрасней ее единственного сына.
Однако, красота - понятие относительное. Если бы большинство людей были в
основных чертах схожи с Аполлоном Кузякиным, то его внешность можно было бы
взять за эталон, а внешность остальных людей рассматривать как ту или иную
степень приближения к эталону. Если у Аполлона Кузякина длина носа, умноженная
на длину ушей, деленная на ширину рта плюс высота лба, деленная на массу тела,
равны 2.72, то именно эту величину мы вместе с мамой Кузякина должны были бы
принять за эталон красоты и назвать 1 аполлон [1Ап].
Однако, если красота относительна,
и понятие о ней чисто субьективно, то почему вся рижская средняя школа номер 33
знала, кто такая Таня Н. из нашего класса? Глаз не оторвать было от ее лица. Ее
невозможно было испортить ни замотаной косынкой, ни ватником. Предположим, что
дело здесь в форме. По классификации, которая соотносится с геометрическими
формами, есть лица овальные, круглые, квадратные, прямоугольные, ромбовидные,
треугольные конусом вверх и конусом вниз. Идеальным и самым красивым считается
овальное лицо, близкое к форме яйца. Идеальному лицу подойдет любая гладкая или
пышная прическа. Круглое и квадратное лицо (шар, квадрат) нуждаются в
коррективах. Чтобы приблизиться к идеальному, нужно сузить лицо с боков
стрижкой "каре" или распущенными волосами, они прикроют щеки и углы
нижней части лица. Открытое лицо с гладко зачесанными волосами будет казаться
еще больше, шире, объемнее. А если черты лица оставляют желать лучшего, то
такому лицу, как говорят французы, "нужна листва". Ведь голый ствол
не так красив, как обрамленный кроной.
АЕ. А тот
человек засмеется и скажет: Ты помнишь, Александр, о чем я тебя спрашивал?
Помню, - отвечу я, - о том, что такое прекрасное само по себе. Но ты, - скажет
он, - на вопрос о прекрасном приводишь в ответ нечто такое, что, как ты сам
говоришь, прекрасно ничуть не больше, чем безобразно. Похоже на то, - скажу я.
Что же еще посоветуешь ты мне отвечать, друг мой?
Гиппий. Именно
это. Ведь он справедливо скажет, что по сравнению с богами род людской не
прекрасен.
Что такое прекрасное? Очень
красивое. Прекрасное должно быть величаво. Прекрасное всегда прекрасно. Это
более совершенные комбинации чего-то, может быть каких-то особых условий нашей
жизни, а главное - это вехи, которые поведут нас дальше. Поэтому будем
стремиться во всём следовать этим прекрасным вехам, и я уверен, что многие из
нас обретут то счастье, которое идёт по следам этих вех.
В русском языке, как, впрочем, и в
самих вещах, существует различие между “красивым” и “прекрасным”. Суть различия
тут в этой самой приставке “пре”, указывающей на превосходство. Прекрасное -
это больше чем просто красивое. Как это возможно? Ведь красота - это
совершенство, взаимосообразное единство частей, идеально соответствующих друг
другу. Больше чем совершенство - такого не бывает! И это верно - на сто
процентов. Но то, что называют прекрасным, может быть и чем-то большим, чем эти
самые сто процентов. Красота совершенна, прекрасное избыточно. Оно ослепляет,
заполняет собой всё, заставляет видеть себя даже там, где его нет.
Прекрасное
не просто прекрасно. Оно ещё и отвлекает внимание от уродливого и безобразного.
Как от окружающего, так и от того, что содержится в нем самом. Поэтому
прекрасное - не обязательно совершенное, в нём может быть множество дефектов;
они просто не видны, они меркнут и тушуются в его сиянии.
Красота любит, чтобы видели ее, а
прекрасное не любит, чтобы на него указывали пальцем. Красота открывает нам
что-то важное простыми средствами. Смотрите, как легко зажечь свечу, и как
трудно понять, что такое огонь. В этом одно из свойств красоты: таинственная
глубина простого и очевидного. Всё красивое лаконично и ёмко, естественно и
оригинально. Лаконичное легко запомнить, емкое много дает, естественное
поучительно, оригинальное побуждает к творчеству. Как легко звучат пушкинские
стихи, как легко танцует балерина, как легко играет великий пианист - легко,
как птица в небе, как рыба в воде. Все совершенное обладает видимой простотой и
легкостью. Красота имеет отношение к совершенству. Стремление к совершенству, к
красоте и гармонии есть стремление к божественному, к тому первоначалу мира,
через которое создано всё: и гармония космоса, и совершенство микромира, и
красота храмов, и гениальная простота заповедей и аксиом. Когда человеческая
душа видит прекрасное, она представляет себе рай, восхищается, стремится к
Богу. Если душа онемела, человек стал невосприимчивым к прекрасному - это
признак духовного кризиса. Мы заняты, мы думаем не о прекрасном, а о том, что
наши дела плохи, жена дура, дети идиоты, и в какой ужасной стране мы живём.
В созерцании прекрасного, если оно
действительно чисто, не существует никаких эгоистических мотивов, и человек
полностью освобождается от "я". Когда вы ищете совершенствования, вы
забываете себя во имя творимого вами, вы отрешаетесь от эгоизма, и в этом
самоотречении заключается один из видов прекрасного. В музеях вы видите много
анонимных произведений искусства. Имя, как лист отсохший, унесено вихрями
времени. Но живет прекрасное, оно лишь умножается временем. Имя может пережить
художника на несколько веков, но творение может жить тысячелетия. Истинно,
самоотречение является одной из форм прекрасного.
Часть 2. Диалог Платона «Федр»
Каким образом "идея" выступает как
порождающая модель вещей?
Идея вполне трансцендентна, если
ее брать в абстрактном виде, но ведь даже если и всякую вещь брать в отрыве от
прочих вещей (этот стол или этот стул), то и всякая вещь окажется
трансцендентной.
Возьмем платоновскую идею в ее
чистейшем идеальном виде. Она окажется не чем иным, как порождающей моделью той
или другой вещи, той или иной области бытия. Уже это одно вносит в платоновскую
идею нечто вещественное, или телесное. При самой большой напряженности
идеализма мы могли бы в платоновских идеях находить не больше, как только
закономерности вещественного бытия. Вот тут-то и оказывается, что Платон есть
именно античный, а не средневековый и не новоевропейский философ; тут-то и
окажется, что при всем своем идеализме он прикован к телесной вещественной
действительности. Слог состоит из отдельных звуков, но он не есть простая и
механическая сумма этих звуков, а некоторого рода новое качество, в свете
которого мы и понимаем отдельные звуки слога. Тут нет никакого выхождения за
пределы телесности, а имеется только фиксация тех общих моделей, которые
оформляют собою дискретные и взаимноизолированные моменты этой телесной
действительности. Ничего сверхчувственного я не нахожу и в тех местах, где
фигурирует не слог, а челнок, в том же порождающе-модельном смысле слова, или
скамья, или красивое тело, или единый эйдос внешности земли при разнообразии и
пестроте ее отдельных элементов, или вещь вообще.
Нисколько не меняется дело и в
таких текстах, где имеется в виду не просто чувственное тело, но какие-нибудь
явления моральной, общественной или политической жизни. Нет никакого учения о
трансцендентности идей ни в определении эйдоса царя при помощи более частных
моментов или в идее государственного устройства, или эйдоса войны, ни в
определении таких понятий, как благочестие, красота, добродетель, знание,
полезное, справедливость, одно и многое (X 596 a), большее и меньшее, безумие,
целое и части в более общем смысле слова, стремление ко всему эйдосу, ни в
рассматривании всего под двумя эйдосами. Когда одна из ветвей логического ряда
закрепляется эйдосом, тут тоже нет ничего трансцендентного, равно как и в словах
о том, что "в идее какого-нибудь отца" еще не содержатся указания на
сына, или в идее обязанности, хотя обязанность есть вид добра, еще нет указания
на само добро. Известное количество текстов подчеркивает в идее ее
определенность, оформленность и четкость структуры, когда она является как бы
печатью для чего-нибудь или когда нельзя выходить за ее пределы, или когда ею
охватывается известное множество, или когда из многих ощущений получается одна
идея, или когда к одной и той же идее относятся память, ощущение, знание и пр.,
или когда во всем угадывается одна идея, или когда добро схватывается в одной
идее, или когда ум и удовольствие отступают перед новой идеей, или когда в
результате правильного деления можно попасть на одну идею, или когда знание конструирует
из многого одну идею, или когда вообще говорится об одной идее из многого.
Что такое "любовь" с точки зрения Платона?
Термин "любовь" у
Платона звучит гораздо более глубоко, гораздо более выразительно и насыщенно,
хотя сам по себе он недостаточно разработан у него с точки зрения
научно-эстетического анализа. Во всяком случае, воспринимающий красоту и
созерцающий искусство, несомненно, находится в каких-то особенно интимных
отношениях к тому, что он воспринимает и созерцает. И термин "любовь"
является здесь совсем не таким уж плохим. Платон тут прямо говорит о рождении,
об эротическом томлении, о браке субъекта с объектом и о порождении нового
объекта.
Какова структура души?
Теория познания Платона
базируется на противоречии человеческой души с мировыми идеями. По Платону
структура души выражается в следующем, существует высшая часть души, которая
характеризуется постоянным стремлением к связи с идеями добра, истины и
красоты. Низшая часть души связана с материальным миром, данная часть души не перспективна,
поэтому со смертью человека низшая часть души пропадает бесследно, растворяется
в материальном мире, не умирает только высшая часть. Та часть души, которая в
человеке преобладает выражает его сущность т.е. один человек стремится к
бессмертию, другой отказывается от этого.
Социальное учение Платона
(вытекает из его теории души) выделяет: мудрость, храбрость, умеренность и
справедливость.
Данная структура души определяет
социальную структуру общества.
Что такое "закон Адрастеи". Как соотносятся
необходимость и случайность в философии Платона
Адрастея, (неизбежная, неотвратимая), в греческой мифологии
божество фригийского происхождения, отождествлявшеяся сначала с Кибелой или
нимфой Идой, воспитавшей Зевса, впоследствии, особенно у орфиков, Платона и
поздних эпиков, с Немезидой. Орфическая традиция видит в Адрастее воплощение
" законов Зевса, Кроноса, божественных, надкосмических и
внутрикосмических", указывая на связь Адрастеи с платоновским законом о
судьбе душ. Платон признает "установление" или "закон "
Адрастеи ", понимая ее как эпитет Немезиды и уподобляя ее Дике. Адрастея
устанавливает круговорот душ и таким образом смыкается у Платона не только с
Немезидой, но и с Ананке и Дике. Закон же Адрастеи таков: душа, ставшая спутницей
бога и увидевшая хоть частицу истины, будет благополучна вплоть до следующего
кругооборота, и, если она в состоянии совершать это всегда, она всегда будет
невредимой. Когда же она не будет в силах сопутствовать и видеть, но,
постигнутая какой-нибудь случайностью, исполнится забвения и зла и отяжелеет, а
отяжелев, утратит крылья и падет на землю, тогда есть закон, чтобы при первом
рождении не вселялась она ни в какое животное. Душа, видевшая больше всего,
попадает в плод будущего поклонника мудрости и красоты... Но туда, откуда
пришла, никакая душа не возвращается в продолжении десяти тысяч лет – ведь она
не окрылится раньше этого срока, за исключением души человека, искренне
возлюбившего мудрость или сочетавшего любовь к ней с влюбленностью в юношей:
эти души окрыляются за три тысячелетних круговорота, если три раза подряд
изберут для себя такой образ жизни, и на трехтысячный год отходят. Остальные же
по окончании своей первой жизни подвергаются суду, а после приговора суда одни
отбывают наказание, сошедши в подземные темницы, другие же... ведут жизнь
соответственно той, какую они прожили в человеческом образе. На тысячный год и
те и другие являются, чтобы получить себе новый удел и выбрать себе вторую
жизнь — кто какую захочет. Тут человеческая душа может получить и жизнь
животного, а из того животного, что было когда-то человеком, душа может снова
вселиться в человека; но душа, никогда не видавшая истины, не примет такого
образа, ведь человек должен постигать в соответствии с идеей, исходящей от
многих чувственных восприятий, но сводимой рассудком воедино. А это есть
припоминание того, что некогда видела наша душа, когда она сопутствовала богу,
свысока глядела на то, что мы теперь называем бытием и поднималась до
подлинного бытия. Поэтому по справедливости окрыляется разум только философа: у
него всегда по мере его сил память обращена на то, чем божественен бог.
Список литературы
1.
Богачков Е.В. Дуальное расщепление творческого акта в
эстетике Платона (на основе диалогов «Ион» и «Гиппий») // «Академия
Тринитаризма», М., 2003
2.
Гиппий Большой //Платон. Соч. в 3-х т., Т.1, М., 1972.
3.
Гиппий Большой //Платон. Соч. в 4-х т., Т.1, М., 1990.
4.
Платон. Собрание сочинений в 4 т.: Т.1, М.: Мысль,
1990.
5.
Комментарии А.Ф. Лосева, «Платон. Собрание сочинений в
4 т.: Т.1, М.: Мысль, 1990».