Печатается по изданию: Иваницкий А.М., Стрелец В.Б., Корсаков И.А. Информационные процессы мозга и психическая деятельность. М.: Наука, 1984. С. 13-39

ГЛАВА ПЕРВАЯ. ПРОБЛЕМА "МОЗГ И ПСИХИКА" В ИСТОРИЧЕСКОМ АСПЕКТЕ. КОНЦЕПТУАЛЬНАЯ СВЯЗЬ МЕЖДУ ФИЗИОЛОГИЕЙ И ПСИХОЛОГИЕЙ

Природа психики давно привлекает внимание человека. Вопрос этот выходит за рамки науки о мозге, он тесно связан с присущим человеку стремлением познать самого себя и проникнуть в смысл жизни. Философы, естествоиспытатели, литераторы отдали дань этой проблеме. Писать об истории представлений о сущности психики значило бы поэтому излагать историю человеческой культуры, что далеко вышло бы за рамки данной монографии. Вместе с тем при рассмотрении вопроса о физиологических механизмах психических актов имеет, очевидно, смысл остановиться на некоторых основных идеях о природе психического.           Можно отметить, что в решении этой проблемы, начиная с ранних этапов, наметились два подхода - материалистический и идеалистический. Согласно первому психика является продуктом движения высокоорганизованной материи, согласно второму она имеет нематериальное, божественное происхождение. Оба подхода получили отражение в грудах философов и деятелей культуры задолго до возникновения науки о мозге. При этом идеалистические представления о природе психики, поддерживаемые авторитетом церкви, в раннем периоде развития человеческой культуры доминировали; в дальнейшем с развитием естественных наук и познанием объективных законов природы учение о связи психики с деятельностью мозга получало все большее распространение, хотя интенсивные научные дискуссии по данной проблеме продолжаются и до наших дней.           В развитии представлений о природе психики можно отметить три основных периода, соответствующих трем эпохам человеческой истории: античный, средневековый и новый, с выделением в последнем периода современности. Для античного периода характерно стремление к постижению природы психического через общефилософские раздумья, часто сочетавшиеся с поисками художественных образов, иногда мифологического содержания. В средние века взгляды на психику были подчинены религиозно-мистическим воззрениям и рассуждения о ее природе носили зачастую схоластический характер. В новое время преобладающее значение получили поиски материальных основ психики, конкретные исследования ее мозговых механизмов.           В античном времени представления о душе наиболее полное развитие получили в работах Платона и Аристотеля. Платон (V-IV вв. до н.э.) придерживался идеалистических взглядов. Идеи, по Платону, первичны, изначальны, действительность вторична, эфемерна. Разум не рождает идеи, а стремится их постигать, подражать им. Чувственное восприятие и логическое мышление в соответствии со взглядами Платона относятся к несопоставимым мирам. Платон принимал учение пифагорейцев о трех частях души: разумной, мужественной и страстной. При этом первая часть носит рациональный характер, а вторая и третья- иррациональный характер. Соотношения между частями души Платон выразил в виде мифологического образа возницы (разумная душа), который управляет колесницей с двумя конями- некрасивым, выходящим из повиновения (душа страстей) и благородным, (душа мужественности). Цель известна лишь разумной, рациональной душе, она с трудом управляет иррациональной душой, состоящей из двух частей: высшей и низшей.           Аристотель (IV в. до н.э.) рассматривал душу как нечто неотделимое от живой материи и считал ее выражением целостной функции живого, принципом его организации. Поясняя свою мысль, он говорил, что если бы глаз был живым существом, его душой было бы зрение. Важным вкладом в представления об организации психических функций следует считать взгляды Аристотеля о "центральном чувствилище". Он говорил о том, что отдельные чувства не могут различить, что сладкое есть нечто отдельное от белого, но и то и другое должно быть ясным единому центру. Благодаря центру познаются и такие качества, которые косвенно воспринимаются при каждом ощущении: движение, покой, фигура, величина и т. л. Общее чувствилище, по Аристотелю, наиболее тесно связано с тактильным чувством, с осязанием. Взгляды Аристотеля в целом не имели последовательно материалистического характера и приближались к дуализму.           Аристотель вслед за рядам других ученых помещал душу в сердце ("сердцецентрическая" гипотеза), а мозг рассматривал как орган охлаждения крови. В то же время еще до Аристотеля Алкмеон из Кретоны (VI в. до н. э.) высказал мысль о том, что органом души является мозг. Он исходил из наблюдений о двух "дорожках", которые идут от мозга к глазным яблокам. Ощущения, по Алкмеону, возникают в результате работы связанных с мозгом органов чувств, они являются исходным пунктом для познавательной работы мозга, на их основе возникают представления и память.           Представления о душе как об идеальной и бессмертной субстанции получили законченное развитие в трудах известного богослова раннего средневековая бл. Августина (IV-V вв. н.э.). Согласно Августину, бог создал мир и душу. Душа может познать мир путем измерения и наблюдения, т.е. через опыт, включая и познание человеческого тела. Но душу познать таким способом нельзя, она образ, подобие бога. Душа сверхъестественна, сверхчувственна и постигаема только через веру. Образы, которые хранит душа, такие, например, как память о событиях, абстрактных понятиях добра и зла, бестелесны. В согласии со своим учением Августин выделял два вида познания истины: scientia - познание через точный опыт и измерение и sapientia- умозрительное постижение вечно божественного, познание духовных ценностей. Учение Августина обладало внутренней стройностью и законченностью, что и позволило ему, очевидно, занять столь большое место в церковных догматах.           В известной степени развитием этого учения явились взгляды другого средневекового философа, Фомы Аквинского (XIII в.), получившие название "томизма". Его учение было канонизировано церквью как единственно верное. Суть учения Фомы Аквинского как бы сводилась к разделу сфер влияния между наукой и церквью, между научным знанием и постижением через веру. С одной стороны, Фома Аквинский определил ряд категорий, недоступных и неподвластных богу и относящихся к сфере науки. Так, бог не может нарушать основные законы природы, например, сделать сумму углов треугольника меньше двух прямых. В то же время Фома Аквинский выделял области, недоступные научному познанию. При этом психическая сфера оказалась полностью в области умозрительного знания.           Этот краткий обзор античных и средневековых представлений о природе психики показывает, на фоне каких представлений начинало развиваться научное познание законов работы мозга, а затем и мозговых механизмов психики. Важнейшей вехой на этом пути явились труды выдающегося мыслителя XVII в. Р. Декарта, который описал основной принцип работы мозга - принцип рефлекса, или отраженного действия. Р. Декарт считал, что внешнее раздражение высвобождает в нервах так называемые "животные духи", которые передвигаются к мозгу, затем к мышцам, вызывая их сокращение. Эти "животные духи", по Декарту, имеют материальную природу. Крупнейшим вкладом Декарта было то, что он распространил принцип детерминизма на изучение мозговых функций. Правда, Декарт считал, что понятие рефлекса может быть применено лишь для объяснения относительно простых реакций. В отличие от этого более сложные реакции, включая произвольные движения, следует, по мнению Декарта, связывать с вмешательством нематериальной души, которая познается только рефлексией, самопознанием. Душа, по Декарту, упорядочивает движение животных духов, обеспечивая целесообразное поведение.           Таким образом, казалось бы, основные идеи предшественников Р. Декарта - философов и богословов - остались неизменными, психика вновь исключалась из области точно научного знания. Однако это было не совсем так. Принцип рефлекса, причинной связи между раздражителем и реакцией, введенный Декартом в физиологию, дал сильнейший толчок к изучению мозговых функций методами естественных наук. Одно открытие следовало за другим. Была установлена строгая зависимость между рефлекторным движением и определенным сегментом спинного мозга, описана роль задних корешков в проведении чувствительных, передних корешков - двигательных возбуждений, открыт дыхательный центр, показана роль мозжечка в координации сложных двигательных актов. Принцип рефлекса был использован для диагностики параличей и нарушений чувствительности.           Загадка психики, однако, оставалась неразрешенной, хотя и продолжала как бы интриговать, притягивать внимание ученых. А. Галлер различает понятия раздражимости (ir-ribilitas) и чувствительности (sensibilitas), подразумевая под последним раздражение, вызывающее ощущение. Проходят научные дискуссии на тему о том, могут ли непроизвольные реакции сопровождаться психическим компонентом, или же это удел только произвольных волевых актов.           Несмотря на большие успехи в изучении мозга, до XIX в., однако, наука не могла подойти к объяснению наиболее сложных проявлений мозговой деятельности с позиций детерминизма. Она оставалась в рамках тонкого анализа более элементарных реакций, находясь при этом зачастую на позициях механицизма, или же переходила к дуализму при объяснении законов и природы интегративных актов.           Решающий шаг в преодолении этого противоречия был сделан И.М. Сеченовым в 1862 г. Он первым перешел рубеж, который разделял до той поры, казалось бы, совершенно различные сферы. Основной тезис И.М. Сеченова состоял в том, что все акты сознательной и бессознательной жизни суть рефлексы. Понимая всю сложность поставленной задачи, И.М.Сеченов использовал стройную и последовательную систему доказательств правильности своей главной идеи. Основные аргументы И.М. Сеченова следующие. Все проявления душевной жизни связаны непосредственно или в опосредованной форме с внешними воздействиями и в конечном итоге реализуются через движения, что роднит их с рефлексами. Сложные и неоднозначные временные и силовые отношения между внешним стимулом и движением могут быть объяснены экспериментально доказанным наличием рефлексов с усиленным и задержанным концом. Основной довод своих противников, состоящий в том, что объяснение психической жизни с точки зрения идеи рефлекса является упрощением, И.М. Сеченов опровергает идеей развития психики как в процессе филогенеза, так и онтогенеза. И.М. Сеченов показал, что, наблюдая за развитием ребенка, можно проследить, как недифференцированные реакции превращаются в упорядоченные и высокоспециализированные, в том числе речевые, а непосредственный ответ сменяется отставленным во времени, или же ребенок научается его подавлять. Таким образом, считал И.М. Сеченов, можно каждую последующую фазу вывести из предыдущей, что и дает ключ к пониманию природы психики. На основании системы доказательств И.М. Сеченов приходит к основному выводу, что психические процессы развертываются во времени и пространстве, что их объединяет с физиологическими явлениями глубокое родство по происхождению, т.е. по внутренним механизмам.           Важные теоретические положения содержала и работа И.М. Сеченова "Впечатления и действительность", уже упомянутая во введении. В ней рассматривается вопрос о мозговых механизмах построения субъективного образа. И.М. Сеченов вводит понятие "среднего члена" в причинном ряду между стимулом и ощущением. Этим средним членом является физиологический процесс, который, с одной стороны, запускается внешним стимулом и несет в себе его отпечаток, а с другой - лежит в основе ощущения. Так, например, изображение на сетчатке глаза, непосредственно связанное с внешним стимулом, дает начало физиологическим процессам, лежащим в основе психического зрительного образа. Главный вывод работы - соответствие психического отражения реальной действительности, что и дает человеку возможность целенаправленной деятельности, позволяет ему все больше покорять "своей власти силы природы". И.М. Сеченов делает принципиально важное заключение о том, что между законами представляемого и действительного существует строгое соответствие.           Теоретические идеи И.М. Сеченова, указавшего путь к решению проблемы мозговых механизмов психики с последовательно материалистических позиций, получили развитие в трудах И.П. Павлова, создавшего метод объективного экспериментального исследования сложнейших проявлений мозговой деятельности. Второй, не менее важной заслугой И.П. Павлова было то, что он показал, чем рефлексы, осуществляемые при участии высших нервных центров, отличаются от хорошо известных до него спинномозговых рефлексов. В физиологию было введено понятие условного рефлекса, который не предопределен врожденной структурой нервных связей, а приобретается в течение жизни при сочетании во времени ранее индифферентного (условного) стимула с раздражителем, связанным с определенной деятельностью организма (безусловным раздражителем). Выработка условного рефлекса представляет собой перестройку отношений между нервными центрами, благодаря которой эти отношения начинают отражать реальное взаимодействие между факторами внешней среды, что создает возможность адаптации организма к этой среде.           Исследования И.П. Павлова в области высшей нервной деятельности, продолжавшиеся в течение 35 лет, внесли огромный вклад в мировую науку. Было создано стройное учение о функциях коры головного мозга, описаны основные закономерности ее работы. И.П. Павлов сделал попытку объяснения патогенеза нервных и психических заболеваний с позиций учения об условных рефлексах. Дальнейшим развитием его взглядов были представления о второй сигнальной системе. Вторая сигнальная система создает возможность; абстракции и составляет основу общения между людьми.           И.П. Павлов считал своей задачей строго объективное исследование работы мозга. В его лабораториях было даже введено ограничение на применение психологических терминов с тем, чтобы физиологическое мышление и терминология в применении к сложным проявлениям мозговой деятельности вошли плоть и кровь коллектива его сотрудников. Однако конечной целью своего учения И.П. Павлов считал познание физиологических механизмов психики. Он не отрицал своеобразия психической сферы с ее "глубочайшими стремлениями человеческого духа".           "Слитие психического с физиологическим, субъективного объективным" может быть осуществлено, по И.П. Павлову на основе тождества физиологического понятия условного рефлекса и психологического феномена ассоциации, т.е. на уровне сходства или даже идентичности некоторых теоретических понятий этих двух наук. Этот путь, как будет далее доказано, и в настоящее время является одним из наиболее перспективных в установлении связи между физиологией и психологией. Та же мысль звучит и в другом замечательном высказывании И.П. Павлова, в котором он пророчески говорит о том, что "полученные объективные данные, руководствуясь подобием или тождеством внешних проявлений, наука перенесет рано или поздно и на наш субъективный мир и тем самым сразу и ярко осветит нашу столь таинственную природу, уяснит механизм и жизненный смысл того, что занимает человека все более, - его сознание, муки его сознания".           В этих словах звучит затаенная мечта о том времени, когда естествоиспытатель, продвинувшись далеко вперед в понимании объективных законов работы мозга, сможет приступить к познанию природы психики. Можно с удовлетворением сказать, что своими трудами И.П. Павлов в огромной степени способствовал тому, что проблема изучения мозговых механизмов психики поставлена в повестку дня современной науки о мозге.           Создание И.П. Павловым метода объективного исследования работы мозга явилось в известной мере ответом на переживаемый в эту эпоху психологией кризис. Этот кризис возник в основном в результате развития новых областей психологии: психофизики и экспериментальной психологии. Вставшие в связи с этим перед психологией трудности были обозначены как проблема психофизического параллелизма.           Для анализа сущности этого кризиса необходимо вернуться на несколько десятилетий назад, к началу использования точных измерений в психологических исследованиях, к зарождению психофизики, связанному с именами Э. Вебера и Г. Фехнера. Исследованиями Э. Вебера по определению порогов проприоцептивной чувствительности было показано, что каждый последующий вес, чтобы быть замеченным, должен получить приращение не менее определенной части от предыдущего (это минимально необходимое приращение веса составило 1/40 часть от предыдущего веса). В "Элементах психофизики" Г. Фехнера на основании этих и других измерений был сформулирован общий закон, согласно которому интенсивность ощущений пропорциональна логарифму от интенсивности раздражения. Г. Фехнеру принадлежит определение психофизики как науки о "количественных соотношениях между душой и телом". Он выделял внешнюю психофизику, изучающую зависимость между физическим и психическим (стимулом и ощущением), и внутреннюю психофизику, изучающую соотношения физиологического и психического. Г. Фехнер исходил в своих теоретических построениях из идеалистических воззрений. Он считал, что во всем (от планет до молекул) есть светлая (духовная) и теневая (материальная) стороны и что задача науки заключается в том, чтобы найти математические соотношения между ними.           Во второй половине XIX в. вышли в свет два значительных труда выдающегося немецкого ученого Г. Гельмгольца "Учение о слуховых ощущениях как основа теории музыки" и "Физиологическая оптика", заложившие основы современных представлений о деятельности этих двух важнейших органов чувств. Работы Г. Гельмгольца содержали также ряд важных общих положений о принципах построения субъективных образов. Так, исследования с использованием призм показали, что чувственное восприятие подчинено не непосредственному сенсорному эффекту, возникающему по закону оптики, а реальному стимулу. Было показано, что в восприятии важную роль играет деятельность субъекта (например, его мышц).           Г. Гельмгольц сформулировал представление о роли в восприятии "бессознательных умозаключений", основанных на прошлом опыте субъекта. Это учение Г. Гельмгольца преодолевало разрыв между сенсорными и интеллектуальными компонентами познавательных процессов. В то же время Г. Гельмгольц придерживался теории стимулов, или иероглифов, согласно которой ощущения представляют лишь условный знак внешнего стимула. Эти взгляды Г. Гельмгольца были подвергнуты критике в работе В. И. Ленина "Материализм и эмпириокритицизм", так как они в конечном итоге вели к физиологическому идеализму, отрыву психического отражения от действительности. В уже упоминавшейся работе И.М. Сеченова "Впечатления и действительность этот подход был преодолен введением "среднего члена", который связывает стимул и ощущение единой причинной последовательностью.           В 1873-1874 гг. был опубликован капитальный труд В. Вундта "Основания физиологической психологии" (русский перевод в 1880 г.). В. Вундт явился также основателем лаборатории, а затем и института экспериментальной психологии. Задачей этой науки он считал сопоставление психической сферы с результатами физиологического исследования. При этом единственным способом изучения психики признавалась интроспекция, или самонаблюдение. В качестве примера наблюдений В. Вундта, основанных на интроспекции, можно привести его опыты с метрономом. Испытуемому давалась инструкция сосредоточивать внимание на каждом втором ударе метронома, который в этих условиях казался более сильным. Из этого делался вывод, что сознание ритмично. В. Вундт развил также представление об апперцепции (сам этот термин был введен Г. Лейбницем), или предуготованности сознания.           Физиологические исследования, по В. Вундту, не могут проникнуть в тайну психики, так как психические процессы развиваются параллельно телесным и не определяются ими. В. Вундт, таким образом, исходил из дуалистических концепций. По выражению В. Джемса, его система напоминала червя: если его рассечь, то половины продолжают двигаться. В системе Вундта, говорил В. Джемс, нет жизненного центра, уколом в который с ней можно было бы покончить [цит. по Ярошевскому]. В конце жизни В. Вундт оставил экспериментальную психологию и стал профессором философии, читая курс идеалистической философии.           Дуалистический подход, отрицавший связь между физиологическими явлениями и психикой, невозможность в связи с этим осмыслить и привести в стройную систему богатый экспериментальный материал имели своим результатом разрыв между двумя основными направлениями научных исследований мозговой деятельности - физиологическим и психологическим, что привело, как уже говорилось, к кризису в психологии.           Проблема психофизического параллелизма, или идея о независимом, параллельном протекании физиологических и психических процессов как бы делала бессмысленным дальнейшее накопление фактов в попытке понять сущность и происхождение психики, механизмов поведения. В самом деле, с одной стороны, представления о мозге, как о весьма совершенном органе, который на основании анализа внешних сигналов и накопленного в памяти опыта вырабатывает целесообразное поведение, делало психику как бы ненужной, превращало ее в эпифеномен. С другой стороны, идея о психике как некой нематериальной субстанции, не зависящей от мозга, делала бесполезным изучение объективных законов мозговой деятельности, так как наиболее совершенные детерминанты поведения при этом все равно ускользали бы от научного анализа.           Следует отметить, что данная проблема еще не потеряла своего значения, так как сходные с вышеприведенными взгляды до настоящего времени в различных вариантах еще приходится встречать и в физиологической, и в психологической литературе. В психологической литературе это все та же идея об исключительности психики, о ее "несводимости" к мозговым механизмам, о том, что психические процессы не имеют тесной связи с мозгом. Про эти работы можно сказать, что читать писания блаженного Августина интереснее, чем такие статьи. В физиологических публикациях наблюдается иногда иная тенденция: "не замечать психики". Иногда в защиту таких построений привлекается авторитет И.П. Павлова, который якобы отрицал психику. Как мы уже показывали, это совершенно неверно. Попытки сохранить временные ограничения И.П. Павлова на использование психологических терминов в физиологических исследованиях вряд ли убедительны и серьезны.           Другое дело, что, используя психологическую терминологию при изучении мозговых основ психики, не нужно устраивать мешанину из физиологических и психологических терминов. Каждое понятие должно строго соответствовать тому, что принято в данной отрасли науки. Желательно поэтому, чтобы психологические термины использовались при описании и интерпретации данных, полученных психологическими методами, а физиологические - методами физиологии. Однако разделение и противопоставление - разные вещи. Физиология и психология должны сотрудничать в решении сложнейших задач познания природы и происхождения психики.           Путь к решению психофизической проблемы указывает последовательное применение принципов материалистической диалектики к исследованию соотношения психики и мозга. Это положение о зависимости ощущения, мысли и сознания от мозга, о психике как продукте высокоорганизованной материи. Суть вопроса заключается в том, что следует не противопоставлять мозговые и психические явления, а искать связь между ними. Выход из проблемы психофизического параллелизма лежит в последовательном изучении физиологических механизмов, лежащих в основе психических феноменов.           Познание механизмов психики - это изучение того, как на основе усложнения мозговых механизмов, их интеграции возникает новое качество в виде психики. При такой постановке задачи физиологические исследования приобретают высокую цель и логическое обоснование. С другой стороны, представление о качественном своеобразии психических феноменов снимает с повестки дня вопрос о психике как эпифеномене.           Конечно, на пути изучения природы и механизмов психики исследователя ждут, как уже говорилось, большие трудности, так как он имеет дело с наиболее сложным и совершенным объектом природы, венцом ее творения - человеческим мозгом. Однако поступательный ход развития науки о мозге, начиная с работ И.М. Сеченова и И.П. Павлова, успехи в изучении физиологических основ психики, связанные с трудами П. К. Анохина, М. Н. Ливанова, В. С. Русинова, Н. П. Бехтеревой, ряда выдающихся зарубежных исследователей, указывают на то, что раскрытие механизмов психики непосредственно поставлено в повестку дня современной науки.           Одно из главных препятствий, которое встает перед исследователем в этой области знания, состоит в том, что методологические трудности, возникающие при сопоставлении качественно различных феноменов, трансформируются на естественно-научном уровне в специфическую сложность обоснования того, что наблюдаемые в эксперименте физиологические и психологические проявления не просто протекают одновременно и обнаруживают ту или иную корреляцию, но связаны функционально.           В то же время изучение именно таких связей, при которых можно утверждать, что данные психические явления действительно обеспечиваются определенным физиологическим механизмом, может способствовать решению проблемы "мозг и психика". Это существенно не только для познания мозговых механизмов психики, но и для философского аспекта проблемы, так как только отмеченные связи могут непосредственно указывать на первичность мозговых процессов и вторичность психического" отражения ("ощущение зависит от мозга"). В отличие от этого корреляции между физиологическими и психологическими феноменами говорят лишь о взаимной зависимости между наблюдаемыми явлениями, причем остается неясным, какой из двух связанных феноменов является детерминирующим фактором.           Каким образом, однако, может быть осуществлен переход корреляции к установлению детерминирующей роли одних процессов по отношению к другим? Очевидно, на основе понимания смысла данной корреляции, понимания цепи тех событий, которые связывают одно явление с другим. Так, например, мы можем утверждать, что опускание гири в часах приводит к движению стрелок, потому что мы понимаем весь внутренний механизм этого движения. В этом примере, однако, установление зависимости не представляет труда из-за ее простоты. В большинстве случаев связи между явлениями значительно сложнее и; установление строгой зависимости между ними требует большого числа экспериментов и строгих логических доказательств.           Тем большую трудность представляет выявление связи в тех случаях, когда исследователь имеет дело с различными формами движения материи. В то же время анализ именно таких связей представляет наибольший интерес для науки. Как уже говорилось, так было, например, при анализе физического механизма химических реакций, который был понят на основе изучения взаимодействий между внешними электронами вступающих в реакцию атомов. Подобная ситуация наблюдалась и при раскрытии типа генетического кода. Установление связи между различными формами движения материи позволяет перекинуть мост между двумя научными дисциплинами и тем самым способствовать созданию одной, неделимой картины мироздания, в которой более сложное явление может быть объяснено за счет более элементарного (но не сведено к нему).           Анализ связи между физиологическим и психическим феноменами может быть поставлен в один ряд именно с такими революционными прорывами в развитии научного знания с той оговоркой, что в данном случае задача исследователя еще более сложна, так как речь идет не об установлении связи между разными формами движения материи, но связи между наиболее совершенным и сложным по организации субстратом - человеческим мозгом - и интегративным результатом его работы в виде психической деятельности. Общий принцип установления зависимости здесь, как и во всех других случаях, один: понимание внутреннего смысла изучаемого явления, раскрытие информационного содержания мозговых процессов, обеспечивающих психическую функцию. Для того чтобы установить, какие именно процессы играют при этом решающую роль, необходимо выявить область, где физиологические и психологические феномены имеют одинаковую организацию, что, как уже говорилось, и является определяющим признаком функциональной связи между явлениями различных уровней интеграции.           Таким образом, феномены двух наук должны быть предварительно поняты внутри одного класса явлений. Ключ к установлению связи между физиологическими и психологическими феноменами лежит, таким образом, в сопоставлении теоретических концепций физиологии и психологии. Некоторое время тому назад нами было выдвинуто положение о том, что концепции физиологии и психологии, описывающие на двух уровнях процессы, тесно связанные между собой, должны характеризоваться изоморфизмом, обладать определенными чертами сходства, содержать общие теоретические положения. Такое сходство возникает вследствие того, что физиологические и психологические процессы имеют одну основу - деятельность мозга. Данное положение в значительной мере восходит к идеям И.М. Сеченова и И.П. Павлова, о которых говорилось выше. Интересны также соображения Л.А. Орбели по этому вопросу. Он писал: "Если субъективное явление есть проявление определенного физиологического процесса, подчиняющегося определенным закономерностям, то эти закономерности должны наблюдаться как в ряде объективно наблюдаемых явлений, так и в ряде соответствующих им субъективных проявлений". Говоря о сходстве двух теорий, необходимо подчеркнуть, что речь в данном случае идет о теориях, которые касаются действительно сопоставимых явлений. При этом психологическая теория должна описывать структуру сравнительно элементарного психического акта, а физиологическая теория - достаточно сложные физиологические процессы, действительно играющие ключевую роль в обеспечении этого психического акта. Сходны, таким образом, не сами физиологические и психологические проявления (наоборот, они качественно различны) - аналогичны их общая структура, внутренние соотношения, закономерности протекания.           Как показывает история науки, такое сходство между теоретическими концепциями двух наук действительно может иметь место для явлений хотя и относящихся к разным уровням интеграции, но тесно связанных между собой. В качестве наиболее яркого примера можно привести соответствие между общей структурой периодической системы элементов Менделеева и теорией строения атомов Бора. Как известно, при этом номер вертикального столбца таблицы Менделеева совпал с количеством электронов на внешней орбите атома, а номер горизонтального ряда - с числом энергетических уровней электронов. Соответствие двух теорий позволило объяснить механизм химических реакций взаимодействием внешних электронов, что соединило две фундаментальные естественные науки единой непротиворечивой системой взглядов.           Сходный путь может оказаться перспективным и для "наведения мостов" между физиологией и психологией.           В ходе параллельного эксперимента, включающего использование методов двух наук, определяются два ряда явлений, которые изменяются параллельно, обнаруживают тесную корреляцию между собой. Далее необходимо установить, идет ли речь о явлениях сопоставимых, т.е. тех, которые занимают в теоретических построениях обеих наук сходное положение, выполняют в закономерностях протекания физиологических и психологических процессов аналогичную роль. Если это действительно так, то полученная корреляция становится в значительной мере понятной, объяснимой. Это обстоятельство позволяет перейти от корреляции к пониманию внутреннего смысла изучаемых процессов и к констатации того, что изучаемый физиологический механизм действительно играет важную роль в обеспечении данного психического акта. Приведенный ход рассуждений и лег в основу проведенных нами исследований по изучению физиологических механизмов восприятия. Исходным пунктом этих исследований явился тот факт, что разрабатываемая нами в течение многих лет концепция информационного синтеза физических и биологических свойств стимула в коре мозга нашла свое соответствие в одной из ведущих психологических концепций восприятия - теории обнаружения сигнала.