До сих пор не рассмотрены обстоятельства ут­верждения Советской власти в большинстве воло­стных и ряде уездных центров Западной Сибири. Не раскрыта история формирования и боевой дея­тельности многих партизанских отрядов, отдель­ных крупных соединений, фронтов и повстанче­ских районов. Не получили должного освещения следующие вопросы; развертывание сельских яче­ек и территориальных организаций большевиков; большевизация Советов крестьянских депутатов в 1918 г.; роль городских комитетов РКП (б) к их посланцев в политическом воспитании и орга­низации крестьянских масс во время подготовки и ведения партизанской войны;  партийное  руководство партизанским движением и советским строи­тельством   в районах   массовых крестьянских вос­станий; привлечение тружеников деревни к укреп­лению  политической  системы диктатуры пролета­риата в период освобождения края от колчаковцев и интервентов; роль Сиббюро   ЦК РКП (б)   и ар­мейских   политотделов   в   партийном   и. советском строительстве и политическом воспитании бывших партизан.   В связи с этим, до сих пор в историче­ской   литературе   высказываются  противоречивые суждения о результатах размежевания крестьянст­ва по классовому   принципу  и степени   организо­ванности бедноты в 1918 — первой половине 1920 г.; делаются необоснованные выводы об общекрестьянском   характере   партизанского движения,   пов­станческих органов власти и, более того, сельских ревкомов,    созданных   после   освобождения   края войсками Красной Армии.

1. Начало революции 1917г. в Сибири

1.1. Сибирь накануне революции

В 1917 г. в Сибири проживало 9 млн. человек, из них три четверти — в западных губерниях. 90 процентов си­биряков занималось сельским хозяйством. Однако земля принадлежала казне и царю, интересы которого представлял Кабинет. Частью земли владели казаки, церковь, предприниматели и помещики, хотя численность последних была незначительной. Лишь 30 процен­тов сельскохозяйственных угодий края находилось в распоряжении крестьянских общин. В отличие от Евро­пейской России, в Сибири сельские общества землю по­лучали лишь в пользование. Феодальные формы земле­владения являлись существенным фактором в опреде­лении экономического положения сельского населения. Крестьяне платили подушную подать, содержали духо­венство, чиновничий аппарат. По утверждению крупного-знатока дореволюционной Сибири М. Н. Ядринцева, сословные повинности поглощали до одной третьей части доходов бедноты, около пятнадцатой части доходов се­редняков и тридцать четвертую часть доходов зажиточ­ных семей.

При оценке политических настроений сельского насе­ления следует иметь в виду, что в предреволюционные годы нажим царской администрации на сибиряков за­метно усилился. Положением 1896 г. предусматривалось отмежевание общинных земель от казны  и  Кабинета.

При этом устанавливалось, что выдел крестьянским об­ществам должен производиться из расчета 15 десятин на мужскую душу. Однако при осуществлении размеже­вания допускались занижение душевных наделов и дру­гие ущемления интересов земледельцев. В результате у крестьян было изъято 21,3 млн. десятин леса и лучших сельскохозяйственных угодий. Утвердившиеся порядки способствовали распространению аренды. По подсчетам Л. М. Горюшкина, накануне мировой войны Кабинет, казна и казаки под арендные участки (оброчные ста­тьи) отводили 4,4 млн. десятин. Из них около половины принадлежало казне и около четверти — Кабинету. К аренде обращалась половина всего сельского населения края. Наряду с этим увеличивался объем сословных по­винностей. Так, в 1910 г. царское правительство с одоб­рения Государственной думы значительно повысило размеры подушной подати, взимаемой с сибиряков.

Политические настроения сельского населения опре­делялись не только пережитками феодализма, но и от­ношениями, характерными для капиталистического об­щества. В достаточно заселенных и развитых районах Западной Сибири, расположенных южнее Тобольска, Омска и Томска, условия для развития капитализма в сельском хозяйстве были значительно благоприятнее, чем в центральных районах страны. При анализе мест­ных особенностей В. И. Ленин указывал на отсутствие помещиков, относительное многоземелье сельских об­ществ, наличие неиспользуемых угодий во владениях Кабинета и казны, что обеспечивало сравнительно «сы­тое» существование крестьянских масс.

В Сибири развитию капитализма в сельском хозяй­стве способствовали важные особенности общинного зем­лепользования. Здесь пашни не делились. Каждый па­хал и сеял на отведенных сельской общине угодьях, где хотел и сколько мог. При кажущемся равенстве, хозяй­ства находились в различных условиях. Для раскорчев­ки и освоения вековой целины требовалось несколько пар рабочих лошадей, совершенные орудия труда. Все это имелось у кулаков и отсутствовало у бедноты. Стро­го по душам делились заливные луга, остальные покосы распределялись «с торга». Чаще других применялся ме­тод «развода по урочищам». Сенокосные угодья разби­вались на крупные участки — урочища, каждый хозяин мог получить в любом из них выдел в соответствии с количеством мужских душ в семье. Чем больше хозяйств претендовало на урочище, тем меньше становились от­водимые на нем душевые наделы. И наоборот, на урочи­щах, где желающих косить оказывалось немного, душе­вые наделы были большими. Маломощные хозяйства нуждались в небольшом количестве сена, и обычно они теснились на ближайших участках. Кулаков расстоя­ние не смущало. Существующий порядок позволял за­житочному населению захватывать огромные массивы общинных земель.

Слабое развитие транспортных средств и челябин­ский тарифный перелом па железной дороге длительное время препятствовали проникновению сибирского хлеба на европейский рынок. В связи с этим, традиционной сферой приложения кулацких капиталов являлось жи­вотноводство. Кулацкие хозяйства велись с большим размахом. Многие из них не уступали помещичьим. За­падная Сибирь значительно опережала все другие райо­ны страны по развитию молочного животноводства. По переписи 1917 г., здесь на 100 жителей имелось 40,9 ко­ровы, в то время как в Европейской России — лишь 17,5. Широкой известностью на мировом рынке пользовалось сибирское масло. Его экспорт за границу в 1917 г. со­ставлял 3.521 тысячу пудов.

Рост городского населения и отмена челябинского железнодорожного тарифа способствовали развитию то­варного производства зерновых культур. В Западной Сибири резко возрастали размеры пашни и улучшалось техническое оснащение кулацких хозяйств. В 1917 г. здесь на 100 жителей приходилось по 96 десятин посе­вов, в то время как в Центральной России в чернозем­ной зоне имелось по 65, а в нечерноземной — по 34 деся­тины. Накануне революции за Урал ежегодно вывози­лось до 80 млн. пудов зерна[1].

С XX века началось широкое проникновение кулац­ких капиталов в промышленность, занятую переработкой сельскохозяйственного сырья, и торговлю. Для обеспече­ния успеха в конкурентной борьбе с крупными предприя­тиями мелкая буржуазия объединялась в кооперативы. В 1917 г. в Союз сибирских маслоделов входило 1470 артелей, а его торговый оборот достигал 35 млн. рублей.

В 1916 г. в Новониколаевске было основано Товарище­ство сибирских кооперативов по закупке и сбыту. Через год его членами являлось 9 168 потребительских об­ществ, в которых состояло 2 млн. пайщиков. За два года торговый оборот «Закупсбыта» увеличился с 3,4 до 40 млн. рублей. Объединение имело собственные мельницы, маслодельные, лесопильные, кожевенные заводы, пароходы и зарубежные агентства.

Как и везде при капитализме, в сибирской деревне на одном полюсе общества сосредоточивалось богатство, а на другом — нужда. Большую группу сельской бедноты составляли переселенцы, об их положении можно судить по материалам официальных обследований. В этом от­ношении весьма интересен «Сборник статистических сведений об экономическом положении переселенцев в Томской губернии». Накануне войны подворная пере­пись в губернии охватила 291 село, около 18,5 тысячи се­мей с населением 115,5 тысячи человек. Чиновниками переселенческого управления было зарегистрировано 10 276 батраков из 8515 семей, свыше 21 тысячи вре­менно или постоянно работающих по найму в строитель­стве, на кустарных и лесных промыслах, маслодельных и мукомольных предприятиях и 841 человек на желез­ной дороге. Наличие 32 тысяч годовых и сроковых ра­ботников на 115,5 тысячи населения — яркое свидетель­ство глубокой классовой дифференциации сельского на­селения. До 30 процентов переселенческих дворов тяг­ловой силы не имели и самостоятельного хозяйства не вели. Свыше 34 процентов дворов владели всего одной лошадью. Такие семьи в условиях Сибири влачили жал­кое существование. Поднять" целину, вывезти лес и дро­ва из далекого бора  своими силами они не могли[2].

Как видим, около двух третей переселенческих дво­ров накануне мировой войны относились к числу окон­чательно разорившихся.

В еще более трудных условиях находились непри­писные крестьяне. Таких в Сибири в 1917 г. насчиты­валось до 400 тысяч человек. Из них около 130 тысяч проживало в Томской губернии. Прав на общинную землю они не имели. Большинство работало на кула­ков.

Классовое расслоение сельского населения значительно возросло в годы первой мировой войны. В За­падную   Сибирь  устремился   поток   беженцев   из   прифронтовой полосы. За три года только через Челя­бинск и Екатеринбург проследовал  170 481 человек. Большинство беженцев не имело средств существова­ния, жило подаяниями и случайными заработками. Кро­ме того, r I914—1917 гг. в Сибирь прибыло 371690 крестьян-переселенцев. Таким образом, накануне рево­люции бедняцко-батрацкое население края увеличилось более чем на полмиллиона человек.

Империалистическая война ускорила разорение се­редняков, ухудшила положение бедноты и нанесла ко­лоссальный ущерб экономике страны. Из сибирских губерний в армию было призвано около 900 тысяч кре­стьян. Хозяйства лишились лучших работников. Про­изводственный инвентарь не получал необходимого ремонта и пришел в расстройство. Процветала спеку­ляция. Цены на обувь, мануфактуру и галантерейные изделия поднялись в два-шесть, а на наиболее ходо­вые — в восемь раз.

Вместе с тем, война обогащала кулаков и крупных предпринимателей.   В   стране   резко   возросла   потреб­ность в товарном продовольствии и фураже. Дополни­тельный спрос предъявляли армия, беженцы и разоря­ющиеся  семьи  фронтовиков.   Кулаки  беспрепятственно распоряжались  общинными  землями,   арендными  уча­стками, имели достаточное количество лошадей и сель­скохозяйственных машин. Безвыходное положение при­нуждало к тяжелому труду женщин,  стариков и под­ростков. Солдатки, беженцы и новоселы нанимались к предпринимателям  за  хлеб  и  одежду.  Жестокая  экс­плуатация бедноты позволила зажиточному населению увеличить производство зерна и продуктов животновод­ства. За счет кулацких и более крупных хозяйств по­севные площади Сибири увеличились с 1913 по 1917 г. с 7,5 млн. до  8,7 млн. десятин,  поголовье лошадей — в 1,3 раза, овец — в 1,8, свиней — в три раза. Наличие су­щественных запасов продовольствия в зажиточных хо­зяйствах Западной Сибири в обстановке усиливающего­ся голода чрезвычайно повышало стратегическое значе­ние края.

Итоги классового расслоения крестьянства Сибири подведены в трудах многих исследователей. Л. М. Го­рюшкин пришел к выводу о том, что в 1917 г. бедняцкие хозяйства составляли здесь 49,6 процента, серед­няцкие - 32, кулацкие - 18,4 процента. Положение 70 процентов середняцких дворов постоянно ухудшалось, их владельцы разорялись и переходили в категорию бедноты. К близким по содержанию выводам при­шли В. Г. Ткжавкин, М. М. Шорникоо и другие специа­листы. Следует считать доказанным, что в силу эконо­мических причин не менее 60 процентов сельского на­селения края было заинтересовано не только в ликви­дации феодальных пережитков, но и капиталистических форм эксплуатации[3].

Политическое сознание и организованность в борь­бе за свои классовые интересы у этой части сельского населения формировались под влиянием пролетариата и его партии. Накануне революции на промышленных предприятиях Западной Сибири было занято 163 ты­сячи рабочих. Крупнейшим пролетарским центром был Омск. В городе трудилось 2000 металлистов, 4000 же­лезнодорожников, 2000 речников, 600 ткачей, 1100 груз­чиков. До 10 тысяч рабочих добывало уголь на шахтах Кузбасса.

Относительно крупными городами являлись Томск, Новониколаевск, Барнаул и Тюмень, на промышленных предприятиях которых работало по нескольку тысяч человек. Остальные города напоминали крупные села. Их население занималось сельским хозяйством, кустар­ными промыслами, торговлей, извозом, служило в го­сударственных, частных и кооперативных учреждениях.

Рабочий класс находился в стадии формирования. Его квалифицированное ядро составляли преимущест­венно выходцы с Урала и из промышленного центра страны. До половины рабочих на стройках, предприя­тиях перерабатывающей, горной и некоторых других отраслей промышленности составляли сезонники из де­ревенской бедноты. По подсчетам Д. М. Зольникова, в 1916 г. на 64 угледобывающих предприятиях Томского горного округа численность шахтеров снижалась ле­том до 2889 и поднималась зимой до 5851. Сезонные рабочие способствовали распространению в крестьян­ских массах идей, утвердившихся в пролетарской среде.

На местное население огромное влияние оказывали политические ссыльные. Однако в обжитых районах За­падной Сибири их численность была невелика. За уча­стие в революционных событиях 1905—1907 гг. из Ени­сейской губернии и Прибайкалья в развитые сельско­хозяйственные районы края была выслана значитель­ная группа рабочих железнодорожников, среди кото­рых преобладали большевистские настроения. Так, в сопроводительных бумагах будущего организатора Со­ветской власти в Каинском уезде значилось: «Мещанин г. Винница Подольской губернии. Технический агент ст. Зима Моисей Станиславович Здвинский, 38 лет... Оратор, выступавший в собраниях Зиминского револю­ционного комитета, поставившего своей целью ниспро­вержение существующего политического строя посред­ством восстания. Соучастие в разоружении ротмистра... Время ареста 10 января 1906 г. Направлен в Александ­ровскую каторжную тюрьму»[4]. М. С. Здвинский, Н. Ф. Торзик, Иван и Андрей Синицкие с семьями бы­ли определены на жительство в Нижний Каргат (Здвинск). Среди населения рабочие пользовались боль­шим авторитетом. На ссуду, полученную от общества, они построили паровую мельницу, помогли крестьянам организовать маслоартель и открыть кооперативную лавку. Ссыльные вели политическую агитацию, в с. Чауз создали нелегальную библиотеку. За пропаган­ду против империалистической войны большевик М. С. Здвинский был возвращен в Александровский централ. В результате деятельности ссыльных в волости была подготовлена значительная группа активных бор­дов за Советскую власть.

Революционной пропагандой в с. Спасском (Венгерово) Усть-Тартасской волости Каннского уезда занима­лись сосланные сюда участники первой революции В. Орлов, Ф. А. Плотников и А. С. Плотников. Под их влиянием находились М. Т. Венгеров, А. И. Гаврилов, М, Г. Братышкин и многие другие будущие герои граж­данской войны. В д. Типской, а затем в с. Иланском Каннского уезда агитационную работу вел член РСДРП с 1907 г. и Петербургского комитета большевиков Г. А. Усиевич, переведенный сюда с Востока на посе­ление по состоянию здоровья. В с. Шипицино того же 'езда проживала семья рабочих Кепп, высланная за революционную деятельность из Таллина. В с. Волчан­ка Каменского уезда работал участник первой русской революции в Самарской губернии В. П. Мирошник. Из доноса старосты с. Никольского Каннского уезда вид­но, что ссыльный поселенец Лисицин вел агитацию про­тив существующего строя и распространял воззвания к населению с призывом объединиться для совместной борьбы за освобождение. В рапорте исправника сооб­щалось, что ссыльный поселенец Мороз в Тарском уез­де проводил тайные сходы, на которых агитировал кре­стьян не платить податей и не давать сыновей в солда­ты.

В с. Коркинском Туринского уезда возник Кресть­янский социалистический союз. Его члены содержали типографию и выпускали журналы «Наши бездельни­ки», «К единению», «Призыв». До ареста подпольщиков по округе разошлось по 8—10 номеров каждого издания.

Влияние пролетариата и его партии на крестьянст­во Западной Сибири значительно усилилось в годы пер­вой мировой войны. Тяготы военного времени обострили классовые противоречия и содействовали возникно­вению обстановки, при которой «верхи не могли, а ни­зы не хотели жить по-старому». По подсчетам В.М. Самосудова, протест населения Западной Сибири против призыва осенью 1914 г. в 170 случаях принял характер открытых бунтов. Серьезные столкновения новобранцев с полицией и войсками имели место на призывных пунктах и во время следования их эшелонов в Омске, Ишиме, Новониколаевске, Барнауле и Кузнецке. При­зывники громили винные лавки, избивали городовых и царских чиновников. В Барнауле в таких волнениях участвовало до 20 тысяч человек. В городе были раз­громлены воинское присутствие и многие конторы тор­говых фирм, в ночь на 24 июля 1914 г. предпринима­лась вооруженная попытка захватить тюрьму. Местные социал-демократы выпустили листовку, обращенную к призывникам[5].

Суровой школой политического воспитания кресть­янских масс являлась армия. Из Сибири на фронт были направлены 22 дивизии. Потери убитыми на фронте нередко восполнялись рабочими Петрограда, Москвы, Риги и других промышленных центров. В окопах рас­пространялись большевистские настроения. Со второй половины 1916 г. нарастают волнения солдат. В них участвовали сибиряки.

Влияние большевиков распространялось в казармах тыловых гарнизонов. Призывники из западносибирских губерний перед отправкой на фронт военную подго­товку проходили преимущественно в Омске, Томске и Новониколаевске. В 1916 г. царское правительство при­звало в армию политических ссыльных. Среди солдат оказались видные деятели РСДРП (б).

Глубокий след в политическом воспитании оставили ссыльные из  Нарыма. Здесь накануне призыва 20 ре­волюционеров   создали   военно-социалистический  союз «Война — войне», выработали программу деятельности, избрали   руководящую   пятерку.   Оказавшись   в   казар­мах   Томского   гарнизона,    члены    Союза    установили связь с местными  большевиками  И.  Л.  Нахаиовичем, А. И. Беленцом, А. Ф. Ивановым, В. М. Клиповым. С их помощью была  создана типография  и  организован выпуск листовок. Члены Союза разъясняли солдатам и посещавшим   их   родственникам   преступный   характер войны,  разоблачали ее вдохновителей  и  пособников — оборонцев. Они доказывали, что только революция пре­доставит крестьянам мир, землю и гражданские права. В  полках и  маршевых ротах действовали  подполь­ные революционные ячейки. Через большевика А. Ф. Клеп­пера   Союз   установил    связь   с   гарнизоном   Новони-колаевска, через В. М. Клипова —с гарнизонами Ачин­ска, Красноярска и Иркутска. Листовки из Томска раз­возились в солдатских эшелонах по всей Западной Си­бири. Доходили они и до фронта.  Накануне Февраль­ской революции в Союзе состояло 200 человек. Активно действовал   Новониколаевский  филиал  Томского  Воен­но-социалистического  союза.  Он вел  агитацию в   17-м, 21-м,  22-м,  23-м  запасных  полках  и   707-й  ополченческой   дружине.   Призванные   в   армию   из   Нарымской ссылки А. Ф. Клеппер, Озолин, Попов, а также привле­ченные   ими   унтер-офицер   Д.   Котельников,   солдаты С. И. Исаков и Л. Звершинский разъясняли солдатам необходимость повернуть оружие против своих угнета­телей.

Несмотря на небольшую численность большевиков, их влияние на беднейшее население края было значи­тельным. К участию в революционных событиях были подготовлены рабочие и солдаты. Проявляло недоволь­ство крестьянство. Накануне революции солдаты сибир­ских гарнизонов отказывались стрелять в голодающее население, участвующее в разгроме продовольственных магазинов и лавок спекулянтов. Дезертирство из маршевых рот приняло массовый характер.

Трудовое крестьянство фактически прекратило вы­платы податей, укрывало тысячи дезертиров, участво­вало в самовольных порубках леса. Широко распрост­ранились отказы сельских обществ признать предъяв­ляемые им акты о размежевании земель, по которым крестьянство лишалось многих угодий традиционного пользования. Тяготы войны, большевистская пропаганда на фронте, в запасных полках, в городах и селах края подготовили сибиряков к активному участию в собы­тиях Февральской революции.

1.2. Известие о революции и реакция населения Сибири

В Сибири представители крупной буржуазии во главе с кадета­ми, при активном участии меньшевиков и эсеров сфор­мировали в Омске Коалиционный комитет, в Томске, Барнауле, Новониколаевске, Кузнецке и других горо­дах— комитеты общественного порядка и безопасности, которые объявили себя властью на местах. В их веде­ние перешло государственное имущество. Им подчинял­ся унаследованный от старого режима чиновничий ап­парат.

Одновременно с буржуазными комитетами форми­ровались революционные органы власти — Со­веты рабочих и солдатских депутатов. Во главе совет­ского строительства шли рабочие. Основной массой избирателей в крупных гарнизонных центрах Западной Сибири являлись солдаты. Так, в выборах Омского Со­вета рабочих и Омского Совета военных депутатов, ко­торые состоялись после грандиозной демонстрации 3 марта 1917 г., участвовало 20 тысяч рабочих и 56 ты­сяч солдат. Здесь особым доверием пользовались соци­ал-демократы-интернационалисты. Их лидер К. А. По­пов был избран председателем городского исполнитель­ного комитета. Вскоре Советы рабочих и солдатских депутатов объединились. Городской Совет помог мно­готысячному гарнизону создать во всех подразделени­ях солдатские комитеты. Военный отдел горсовета, который возглавлял большевик М. Л. Зиссерман, организовал инструктирование их представителей. На кон­ференции делегатов полков, ополченческих дружин и отдельных частей был одобрен приказ № 1 Петроград­ского Совета о демократизации армии, избран гарни­зонный комитет.

Революционными преобразованиями в Томске руко­водил Военно-социалистический союз. Он 3 марта орга­низовал многолюдную демонстрацию. Однако на улицу вышли не только солдаты и рабочие, но и офицеры, юн­кера, чиновники, реакционнонастроенные обыватели и учащаяся молодежь. Лозунги Союза «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», «Долой войну!» многими были встречены враждебно. Демонстранты разгромили жан­дармское управление и покончили с властью губерна­тора. В тот же день начались выборы Томского Совета солдатских депутатов. Они проходили значительно ор­ганизованнее, чем в других городах Западной Сибири. Большинство членов Военно-социалистического союза было избрано в полковые, батальонный и ротные ко­митеты.

Солдаты требовали немедленного созыва Учредительного собрания, ут­верждения демократической республики, свободы сою­зов, слова, печати, собраний, совести и неприкосновен­ности личности, безвозмездной конфискации и передачи крестьянам кабинетских, удельных, монастырских и других крупных земельных владений, введения выбор­ного начала командного состава армии и чиновников государственного аппарата. Со средины марта гарни­зонный комитет приступил к изданию газеты «Известия Совета солдатских депутатов».

3 марта состоялись выборы в Новониколаевский го­родской Совет рабочих депутатов. В него вошли боль­шевики В. Р. Романов, С. И. Канатчиков, Ф. П. Сереб­ренников, Г. Е. Дронин, С. А. Шварц, С. Я. Якушев, И. Дьяков, М. Каширцев. Однако большинство депута­тов поддерживало эсеров и меньшевиков. Меньшевик крайне    правых   убеждений   В.   И.   Герман-Каменский был избран председателем горисполкома. В военном городке на основе приказа № 1 возник гарнизонный ко­митет. Его членами стали большевики Л. Ф. Клеппер и А. Ф. Андриевский. Однако призванная в армию дере­венская молодежь в абсолютном большинстве симпати­зировала эсерам. События в Омске, Томске и Новониколаевске, где размещались значительные массы рабо­чих и многотысячные солдатские гарнизоны, имели ре­шающее значение для всей Сибири.

В Барнауле деятельность большевиков в советском строительстве возглавляли член партии с 1904 г. воспи­танник ленинской партийной школы в Лонжюмо (Фран­ция) И. В. Присягин- и М. К- Цаплин. Здесь, как и в других относительно небольших гарнизонах, солдатские массы шли за эсерами.

В большинстве уездных и волостных центров, селах и деревнях Западной Сибири крестьянство с избрани­ем Советов не спешило. Это отставание в революцион­ной организации масс (не только от европейского цент­ра, но и от соседней Енисейской губернии) не было случайным. Его определяли слабое представительство промышленного пролетариата среди местного населе­ния, а главное — острый недостаток кадров подлинных революционеров, способных преодолеть иллюзии трудо­вого крестьянства относительно Временного правитель­ства. Однако и здесь революционный процесс охватил широкие массы трудящихся. В селах развертывалась борьба за ликвидацию пережитков феодализма. Унич­тожались символы царской власти. Изгонялись кресть­янские начальники. Разоружались и отстранялись от исполнения обязанностей, урядники, стражники каби­нетских владений и отдельные чиновники-монархисты, Крестьяне отказывались от уплаты сословных плате­жей и аренды за землю. Происходили самовольные порубки леса, принадлежащего царю и казне.

Во главе развивающегося революционного процесса шел пролетариат. На многих предприятиях явочным путем были введены восьмичасовой рабочий день и коллективные договоры с хозяевами. Политическая активность рабочих воодушевляла солдат. Они поднима­лись на борьбу за ликвидацию порядков в армии, введенных еще в царское время.

Цель работы рассмотреть исторические процессы революции 1917г. в Сибири.

Задачи:

1. ..

2…

3…

В работе использованы следующие научные методы исследования:

Исторический материализм, представляющему собой распространение диалектического материализма на исследование явле­ний общественной жизни. Согласно требованиям метода матери­алистической диалектики, все государственно-правовые явле­ния рассматриваются во взаимной связи между собой и общест­венной жизнью, в их обусловленности. Они находятся не в стати­ке, а в динамике, развитии на основе действия законов перехода от постепенных количественных изменений к коренным качест­венным преобразованиям, борьбы противоречий между старым и новым, между отживающим и нарождающимся, отрицания отри­цания в общественной жизни, с которыми связаны возникнове­ние, развитие и функционирование государства и права.

Исторический и логический методы. Совпадая по конечной цели исследования, исторический и логический методы различаются между собой исходными мате­риалами, а также непосредственными задачами исследования. Первый метод характеризуется конкретно-историческими, историко-эмпирическими формами изложения материала, второй — абстрактно-теоретическими формами.

Сравнительный метод  предполагает сопоставление различных правовых понятий, явлений и процессов и выяснение между ними сходства и различий. 

В основу работы положены результаты исследований, про­водившихся российскими учеными-историками по общим во­просам истории России, СССР и Сибири.

[1] Горушким Л.М. Сибирское крестьянство на рубеже веков. Новосибирск, «Наука» 1967, с. 138

[2] Шуклецов В.Т. Сибиряки в борьбе за власть советов Новосибирск 1981.- с. 14

[3] Шуклецов В.Т. Сибиряки в борьбе за власть советов Новосибирск 1981.- с. 15

[4] Шуклецов В.Т. Сибиряки в борьбе за власть советов Новосибирск 1981.- с. 16

[5] Самосудов В.М. Революционное движение в Западной Сибири (1907 – 1917г.г.) Омск 1970г. с. 156