Содержание

Введение_______________________________________________________ 3

Краткая биография_____________________________________________ 4

«Исповедь»_____________________________________________________ 5

Отношение Августина Аврелия к своим трудам____________________ 10

Заключение____________________________________________________ 12

Список литературы____________________________________________ 13

Введение

АВГУСТИН Аврелий (354–430) – епископ Гиппонский (в Сев. Африке), крупнейший древнехристианский богослов и философ-мистик, ярый враг материализма. Философское учение Августина близко к неоплатонизму. Фанатический проповедник нетерпимости к еретикам и иноверцам, ненавистник прогрессивных традиций античной философии. В сочинении «О граде божьем» развил христианскую концепцию всемирной истории, понимаемой фаталистически, как результат божественного предопределения. «Земному граду», «греховному» светскому государству, воплощением которого для Августина был языческий Рим эпохи упадка, он противопоставляет «град божий», всемирное господство церкви. Влияние Августина на последующее развитие христианской теологии огромно. До настоящего времени взгляды Августина используются церковниками и идеалистическими мракобесами как духовное оружие реакции и обскурантизма.

Крупнейшим христианским мыслителем периода патристики и наиболее выдающимся из «отцов церкви» был Аврелий Августин. «Ты нас создал для себя, и наше сердце будет неспокойным, пока не упокоится в тебе»". Этим предложением начинаются «Исповеди» («Confessiones»), в тридцати книгах которых он в форме молитвы рассказывает о своей жизни, отличавшейся беспокойством, постоянным поиском и многими ошибками,. до тех пор пока не обрел внутренний покой – покой души – в христианстве.

Краткая биография

Родился он в г. Тагасте в Нумидии (Северная Африка), был сыном отца-язычника и матери-христианки. В Карфагене, Риме и Милане он изучал риторику. Чтение трактатов Цицерона пробудило в нем интерес к философии, он захотел найти истину. Сначала он верил, что найдет ее у манихейцев, в их учении о дуализме добра и зла. Позже в его мыслях появляется академический скептицизм, от которого он освобождается, изучая неоплатоников, в частности Плотина. Платоническая философия ближе всего подходит к религиозной вере.

В конце концов истину Августин находит в христианстве, к которому он переходит в 387 г. прежде всего под влиянием христианского проповедника, миланского епископа Амвросия. Позже он был назначен пресвитером и возведен в сан епископа североафриканского города Гиппо. Здесь в 430 г. он и умер.

В своих произведениях он подверг страстному осуждению ошибочные учения, которым сам длительное время следовал. В трактате, направленном против академиков, он осуждает скептицизм, выступает против манихейства и других еретических учений. Помимо «Исповеди» к его главным трактатам относятся: «О троице» («De trinitate», 400-410), где систематизированы теологические воззрения, и «О граде божьем» («De civitate Dei», 412-426). Последний трактат считается главным произведением Августина, ибо содержит его историко-философские взгляды. В первых пяти книгах этого объемистого труда Августин указывает на то, что Рим пал по вине собственного эгоизма и безнравственности, но не по вине христианства, как об этом говорят. В последующих пяти книгах говорится о презренном язычестве и заблуждениях прежней философии. В остальных двадцати книгах пишет о противоположности между светской (дьявольской) державой и царством божьим, воплощением которого является церковь; борьба между ними представлена как борьба добра и зла.

«Исповедь»

Так как главное условие взаимного союза во всяком государстве состоит в повиновении царям и вообще высшей власти, то во сколько более должны мы повиноваться во всем богу, царю небесному, господствующему над всею Вселенною и правящему ею как делом рук своих, служа ему с благоговением и все повеления его исполняя беспрекословно? И как между властями и начальства ми в обществах человеческих низшие повинуются высшим и высшие предпочитаются низшим, так и бог превыше всех и все должны покоряться ему.

Я мысленно обратил взор свой и на другие предметы, которые ниже тебя, и увидел, что о них нельзя сказать ни того, что они существуют, ни того, что они не существуют: существуют потому, что получили свое бытие от тебя; не существуют потому, что они не то, что ты. Ибо то только действительно существует, что пребывает неизменно.

Вначале сотвори бог небо и землю. Как же ты сотворил их? И какие средства, какие приготовления, какой механизм употребил ты для этого громадного дела? Конечно, ты действовал не как человек-художник, который образует какую-нибудь вещь из вещи же (тело из тела) по своему разумению, имея возможность дать ей такую форму, какую указывают ему соображения его ума. Откуда же душа этого художника могла получить такую способность, как не от тебя, сотворившего ее? Притом он дает форму материи уже существующей, чтобы произвесть из ней другую вещь по своему усмотрению; для сего он употребляет то землю, то камень, то дерево, то золото и другие тому подобные предметы. Откуда же и эти предметы получили бы свое бытие, если бы ты не сотворил их? Этот художник-человек всем обязан тебе: ты устроил его тело так, что оно посредством разных членов совершает разные действия, а чтобы эти члены были способны к деятельности, ты вдунул в телесный состав его душу живую, которая движет и управляет ими; ты доставил ему и материал для художественных работ; ты даровал ему и способность ума, чтобы постигать тайны искусства и наперед обнимать мыслию то, что предполагает он произвесть; ты же наделил его и телесными чувствами, которые служат ему проводником между телесною и духовною его природою, так что мир телесный и мир духовный находятся у него при посредстве этих чувств в общении... Но как ты творишь все это? Как сотворил ты, всемогущий боже, небо и землю? Конечно, не на небе и не на земле творил ты небо и землю; ни в воздушных странах, ни во глубинах морских, по' тому что и воздух, и вода принадлежат к небу и земле; не могло это совершиться нигде и в целом мире, чтобы мир творился в мире, потому что мира не было до сотворения его, и он никак не мог быть поприщем своего творения (quia non crat ubi fleret antequani fieret). He было ли у тебя под руками какой-нибудь материи, из которой мог ты сотворить небо и землю? Но откуда взялась бы эта материя, не созданная тобою, а между тем послужившая материалом для твоего творчества? Допущением такой материи неизбежно ограничивалось бы твое всемогущество... До творения твоего ничего не было, кроме тебя, и... все существующее зависит от твоего бытия.

Итак, не слишком ли уже заняты древностью своего происхождения те, которые говорят нам: Что же делал бог до сотворения им неба и земли? Если он оставался в праздности и совершенном покое, то почему не остался в таком же состоянии и навсегда? Если же в боге произошло новое какое-либо движение и новое произволение создать то, чего прежде не творил, то как согласить с непреложною его вечностью появление этой воли, которой до того времени в нем не было? Воля божия присуща богу и предваряет всякое творение; никакого творения не могло бы быть, если бы не предшествовала воля творца. Воля божия принадлежит к самой сущности (substantia) божественной.

И кто может поставить себя хотя на минуту в такое состояние, чтобы проникнуться всеобъемлющею светлостью этой неизменяющейся вечности (semper stands aeternitatis) и сравнить ее с временами, не имеющими никакого постоянства (cum temporibus nunquam stantibus), коих отблеск есть не что иное, как перемежающееся и непрестанно изменяющееся мерцание, а затем видеть, какое бесконечное различие между временем и вечностью? Продолжительность времени не иначе составляется, как из преемственной последовательности различных мгновений, которые не могут проходить совместно; в вечности же, напротив, нет подобного прохождения, а все сосредоточивается в настоящем как бы налицо, тогда как никакое время в целом его составе нельзя назвать настоящим. Все прошедшее наше слагается из будущего, и все будущее наше зависит от прошедшего; все же прошедшее и все будущее творится из настоящего, всегда сущего, для которого нет ни прошедшего, ни будущего, что мы называем вечностью. И кто в состоянии уразуметь и истолковать как вечность (aeternitas), неизменно пребывающая в настоящем (stans), для которой нет ни будущего, ни прошедшего (nес futura, nес praeterita), творит между тем времена и будущие, и прошедшие? Неужели мое перо или мой язык в силах слабым словом разрешить эту задачу?

Что обыкновенное бывает у нас предметом разговора, как не время? И мы, конечно, понимаем, когда говорим о нем или слышим от других. Что же такое, еще раз повторяю, что такое время? Пока никто меня о том не спрашивает, я понимаю, нисколько не затрудняясь; но, как скоро хочу дать ответ об этом, я становлюсь совершенно в тупик. Между тем вполне сознаю, что если бы ничего не приходило, то не было бы прошедшего, и если бы ничего не проходило, то не было бы будущего, и если бы ничего не было действительно существующего, то не было бы и настоящего времени. Но в чем состоит сущность первых двух времен, т. е. прошедшего и будущего, когда и прошедшего уже нет, и будущего еще нет? Что же касается до настоящего, то, если бы оно всегда оставалось настоящим и никогда не переходило из будущего в прошедшее, тогда оно не было бы временем, а вечностью. А если настоящее остается действительным временем при том только условии, что через него переходит будущее в прошедшее, то как мы можем приписать ему действительную сущность, основывая ее на том, чего нет? Разве в том только отношении, что оно постоянно стремится к небытию, каждое мгновение переставая существовать.

Можно измерять время только текущее (cum praeterit), а прошедшее, равно как и будущее, которых нет в действительности, не могут подлежать нашему наблюдению и измерению.

Говоря все это о времени, я ничего не утверждаю, а только доискиваюсь истины и пытаюсь узнать ее. Руководи же мною, отец мой, господи мой и боже мой, и будь путеводною звездою рабу твоему... Не скажут ли мне, что и эти времена, прошедшее и будущее, так же существуют; только одно из них (будущее),-переходя в настоящее, приходит непостижимо для нас откуда-то (ex aliquo procedit occulto), а другое (прошедшее), переходя из настоящего в свое прошедшее, отходит непостижимо для нас куда-то (in aliquid recedit occultum), подобно морским приливам и отливам? И в самом деле, как могли, например, пророки, которые предсказывали будущее, видеть это будущее, если бы оно не существовало? Ибо того, что не существует, и видеть нельзя... Итак, надобно полагать, что и прошедшее, и будущее время также существуют, хотя непостижимым для нас образом.

Теперь ясно становится для меня, что ни будущего, ни прошедшего не существует и что неточно выражаются о трех временах, когда говорят: прошедшее, настоящее и будущее; а было бы точнее, кажется, выражаться так: настоящее прошедшего, настоящее будущего. Только в душе нашей есть соответствующие тому три формы восприятия, а не где-нибудь инде (т. с. не в предметной действительности). Так, для настоящего прошедших предметов сеть у нас память или воспоминание (memoria); для настоящего настоящих предметов есть у нас взгляд, воззрение, созерцание (intuitus), а для настоящего будущих предметов есть у нас чаяние, упование, надежда (exspectatio). Говоря таким образом, я не затрудняюсь в понимании тройственности времени, оно становится тогда для меня ясным, и я признаю его тройственность.

Пусть не говорят мне, что время есть не что иное, как движение тел небесных. Ибо когда и Иисус Навин остановил солнце при помощи божисй, чтобы довершить победу над врагами, то солнце прекратило свое движение; время же не прекращало своего течения, потому что эта брань была довершена именно в продолжение того времени, которого недоставало в этот день, но которое необходимо было для окончания битвы. Теперь я вижу, что время есть действительно какое-то протяжение.

Отношение Августина Аврелия к своим трудам

Ему принадлежит ряд сочинений, в числе которых «О порядке», «О свободной воле», «Исповедь», «О блаженной жизни». Его творчество выросло из античного наследия. Он воспринял идею Платона о боге-творце, демиурге и идею Аристотеля о первоначале всех начал. Это, по его мнению, вполне примиряет античную философию, несмотря на ее политеизм, с идеологией монотеизма. Нужно лишь продолжить этот путь и обосновать веру как высший путь познания, ее примат над платоновскими идеями и аристотелевской логикой.

Веру Августин трактует широко; это не только вера в Бога, это и доверие, уверенность, достоверность или «идейная убежденность». Все эти понятия вместе, взятые на вооружение философом-христианином, показывают торжество веры над мнением философов-язычников. В критике их Августин высмеивает архаические верования, первобытные ритуалы, безнравственность и аморализм личной и общественной жизни. «Что это за боги,— пишет он,— которые наслаждаются возлиянием крови на алтарях, которые, согласно языческим мифам, прелюбодействуют друг с другом и с людьми, занимаются кровосмешением, затевают интриги, мстят, злобствуют. Все это несовместимо с представлением о божественной благости, мудрости и чистоте.»

Августин противопоставляет веру-доверие не мышлению вообще, а постигающему мышлению, т, е. пониманию. Вера, с его точки зрения, есть мышление особого рода, мышление с согласием, одобрением, принятием. «Верящее» мышление более адекватно своему объекту, оно не противопоставлено ему, растворяется в нем. В соответствии с этим, вера выше разума, ближе к истине. И это потому, что доверие является начальным условием всякого познания.

Таким образом, феномен веры у Августина выходит за пределы обычной религиозной веры и .становится элементом познавательной деятельности. Но в этом чувствуется еще привязанность Августина к религиозным канонам. Он говорит, что чем выше авторитет, тем выше доверие, тем основательнее вера. А высшим авторитетом остается текст Священного Писания.

Если богослов Тертуллиан говорил: «Верую, ибо абсурдно», что означало, что верить нужно в то, что невозможно объяснить разумом, то Августин провозгласил другой принцип: «ВЕРЮ, ЧТОБЫ ПОНИМАТЬ». Эта знаменитая формула стала основным мотивом всего философского творчества Августина. Если до Августина разум принижали в угоду слепой вере, то он пытается совместить веру и разум, отдавая первой все-таки приоритет. Сделать подобный вывод — было решением революционным. Можно сказать, что он склоняется к гармонии веры и разума, которую потом в развитом виде представит другой философ — Фома Аквинский.

Своим творчеством Августин заложил основы схоластики, апологетики, патристики, догматики. Его вклад в философию настолько велик, что квалифицировать его только как религиозного философа просто невозможно.

Заключение

Крупнейшим христианским мыслителем периода патристики и наиболее выдающимся из «отцов церкви» был Аврелий Августин (354-430).

В творчестве Августина много противоречий и натяжек. Так, с одной стороны, он полагал, что истина доступна лишь индивидам, а с другой – считал ее привилегией церкви. С одной стороны, истина имеет непосредственный характер, а с другой – она сверхъестественный дар. Безразлично Августин отнесся и к рационализму, но тем не менее конечная цель, устремленность понимались им как связанное с разумом божественное созерцание. Он утверждал, что тело не является злом, ибо происходит от бога, но в телесных желаниях видел источник зла. Августин отверг манихейский дуализм добра и зла, и именно дуализм был последним словом его историософии. Различные стремления иерархического христианства, библейские и церковные мысли, религиозный и церковный дух, рационализм и мистицизм, верность порядку и любви – все переплеталось в его творчестве. Августин имел много последователей.

Рим уже в IV столетии перестал быть центром, в V столетии он подвергался постоянным опустошительным набегам вандалов. В этих условиях развитие было невозможным, в лучшем случае можно было говорить о сохранении традиций. Только спустя несколько столетий схоластики начали развивать новые основы христианской философии, исходя при этом из учения Августина. Августин принадлежит к мыслителям, которые имели большое влияние на духовную жизнь средневековья. Он был гораздо более известен как философ, чем как «отец церкви». Его творчество было посредующим звеном между философией Платона и мыслителями средневековья. Августиновская традиция долго считалась единственным типом ортодоксальной философии. Только в XIII столетии Фома Аквинский создает новую модель ортодоксии, однако влияние Августина продолжалось и дальше.

Список литературы

История философии в кратком изложении Пер. с чеш. И.И. Богута. - М.: Мысль, 1991.

Краткий философический словарь. /Под редакцией М. Богуталя и П. Юдина. Политическая литература, 1954.

Радугин А.А. Философия. - М.: Центр, 1997.

Виндельбанд В. История древней философии. - СПб., 1993.

Майоров Г.Т. Формирование средневековой философии. - М., 1979.