Содержание

Введение_______________________________________________________ 3

Глава 1. Понятие преступления, его признаки и значение_____________ 5

1.1. Понимание преступления в отечественной и зарубежной литературе     5

1.2. Внешние, внутренние и формальные признаки преступления____ 8

Глава 2. Отличие преступления от иных правонарушений___________ 16

Глава 3. Категоризация преступлений____________________________ 20

Заключение____________________________________________________ 26

Список использованной литературы и источников_________________ 28

Введение

Преступление - это социальное и правовое явление. Преступность появилась с расколом общества на антагонистические классы. Нормы о преступлениях и наказаниях стали выражать волю экономически и политически господствующих отношений, прежде всего в охране власти и собственности.

В рабовладельческом обществе самый многочисленный класс рабов не был объектом уголовно-правовой охраны. Рабы как "говорящие вещи" рассматривались в качестве не субъектов, а предметов уголовно-правовых отношений. Социально-классовая природа рабовладельческого уголовного законодательства выражалась также в неравенстве граждан перед законом в зависимости от кастовой принадлежности. Древнейшие памятники права, например, Законы Хаммурапи или Ману, жестокими наказаниями карали малейшие поползновения на власть фараонов, их собственность, особенно со стороны низших сословий.

Актуальность. В современных условиях в нашей стране наблюдается резкий всплеск преступлений, в различных сферах общественной жизни. Безудержный рост преступности создает серьезную угрозу государству и обществу, жизни, здоровью и имуществу граждан. Для борьбы с преступлениями важно определить их природу и особенности, причины совершения и состав преступления и на этой основе наметить пути сокращения их числа.

Преступления, издавна привлекают внимание политика, ученого, писателя, гражданина как своей неординарностью в ряду других юридических событий и явлений, так и негативной общественной значимостью, а порой и серьезной опасностью. Но преступление признается таковым не само по себе, а лишь через призму соответствующего состава.

Понятию и признакам преступления и будет посвящена данная работа.

Объектом исследования являются преступления.

Предметом исследования выступает нормы уголовного законодательства о преступлениях, их содержание и тенденция развития, практика применения и направления совершенствования.

Методологической основой исследования является диалектический материализм в сочетании с частными приемами и способами познания явлений объективной реальности.

Целью данного исследования является рассмотрение понятие и признаков преступления.

В соответствии с поставленной целью задачами работы будут являться рассмотрение следующих вопросов:

-         рассмотреть исторический аспект преступления;

-         проанализировать понимание преступления в отечественной и зарубежной литературе;

-         раскрыть внешние, внутренние и формальные признаки преступления;

-         дать характеритику понятию и видам объекта преступления;

-         охарактеризовать понятие и классификацию предмета преступления;

-         рассмотреть соотношения предмета преступления с объектом преступления.

Литература, используемая при написании данной работы относится в основном к литературе, носящей теоретический характер, в которой содержаться такие актуальные на сегодняшний день темы, касающиеся самой тории права, которые в следствии своего широкого охвата практически всех элементов права затрагивают такую немаловажную тему, как состав преступления.

Такой литературой являются книги и учебники под издательством таких авторов, как Рарога, Ветров, Магомедов, Назаренко.

Глава 1. Понятие преступления, его признаки и значение

1.1. Понимание преступления в отечественной и зарубежной литературе

Констатируя в конечном счете наличие в отечественной литературе в рассматриваемом нами аспекте нескольких вариантов истолкования понятия преступления с точки зрения используемого в нем родового понятия и то, что в новом УК РФ за основу было взято наиболее распространенное, традиционное решение вопроса, обратим внимание и на разработанную в теории уголовного права концепцию, согласно которой преступление есть определенного рода отношение между людьми. К сожалению, в этой связи каких-либо новых дефиниций преступления пока еще не предлагалось. Более того, авторы разошлись во мнениях о возможности признания такого отношения общественным. В отличие от тех, кто положительно решает этот вопрос и характеризирует данное отношение как аномальное, антисоциальное, антагонистическое, конфликтное, криминальное и т. п., некоторые авторы настаивают на необходимости разграничить общественные отношения и индивидуальные, межличностные связи. Полагая, что преступление есть не первое, а второе, они ссылаются на то, что: 1) общественные отношения - результат связи, "сцепления", говоря словами К. Маркса, людей; преступление не создает связи, а разрывает по крайней мере одну из многих связей человека с другими людьми; 2) общественные отношения предполагают организованность и порядок; преступление - это акт, дезорганизующий порядок, акт индивидуального произвола; 3) общественные отношения опосредуются различными социальными институтами и учреждениями; преступление остается "голым" единичным актом "изолированного индивида"; 4) общественные отношения - это отношения целостных систем, результат массовой деятельности людей, и поступок "включается" "в мир общественных отношений" тогда, когда соответствует этой деятельности; преступление - чужеродное образование, внедрившееся в ткань общественных отношений; 5) общественные отношения - результат социальной деятельности; преступление антисоциально.; 6) общественные отношения имеют известные границы (сферы действия) и определенный круг субъектов; ни отдельно взятый преступник, ни сколь угодно большая масса преступников никакой социальной общности не образуют.

Не разделяя последнюю позицию, в частности, потому, что ее сторонники необоснованно отождествляют общественные отношения с теми отношениями, которые в последние десятилетия все чаще и чаще именуют социальными, как раз подразумевают многие (но не все) из указанных признаков (типичность, всеобщность, институциональность и т. д.), сделаем акцент на особой актуальности трактовки понятия преступления в качестве некоторого рода отношения лица. Чем она обусловлена? Отнюдь не тем, что деяние не является обязательным для всякого преступления, но тем, что по своей природе оно есть явление не физическое, а общественное. Уголовное право, как и право вообще, имеет дело не столько с действиями людей, их поведением, поступками, сколько с отношениями между ними. Спору нет, преступление немыслимо без деяния. Но оно столь же немыслимо и без вины, нарушения прав и обязанностей, причинения или создания угрозы причинения вреда. Важно, стало быть, указать не только на то, без чего преступление не существует как таковое, но и в первую очередь на то, что объединяет все необходимые признаки, является общим для них, позволяет раскрыть взаимосвязь между ними и преступлением в целом[1].

Полагая, что лишь понимание преступления в качестве отношения лица, которое при определенных условиях (признаках) приобретает характер криминального (преступного), позволяет последовательно решить эти задачи, обратим внимание на сложности, порождаемые сложившимся ныне подходом к решению вопроса о взаимосвязи родовой и видовой специфики понятия преступления. Отводя в его дефинициях деянию роль не признака, а ближайшего рода, и проявляя в этом редкое единодушие, отечественное законодательство и теория уголовного права тем самым ориентируют на то, что содержание данного термина включает в себя все составляющие преступления. В результате возникает, если так можно выразиться, предельно широкая трактовка смыслового значения термина "деяние", охватывающая внешнюю и внутреннюю стороны преступления, объект и субъект[2]. Но существует и иная, предельно узкая трактовка, которая обнаруживается всякий раз, когда речь идет о "строении", составе преступления. При выделении в нем объекта, субъекта, субъективной и объективной сторон термин "деяние" увязывается с последним элементом, ему вольно или невольно придают значение одного из обязательных внешних признаков преступления, причем даже не всякого, а только непосредственно касающегося действия (телодвижения) и бездействия (отсутствия должного телодвижения). Сколько бы при этом ни говорилось о неразрывной связи деяния либо действия и бездействия с внутренней стороной посягательств, какие бы ограничения ни вводились (например, подчеркиванием того, что "шизофреник в уголовно-правовом смысле не действует"), суть остается одна: термин "деяние" в этих случаях охватывает собой только действие или бездействие лица и соотносится с другими элементами преступления (с субъективной стороной, объектом и т. д.) не как целое и часть, а именно как самостоятельные части некоторого целого, т. е. преступления.

Получив фактически одновременно значение и одного из признаков преступления, и его ближайшего родового понятия, термин "деяние" вполне закономерно породил немало сложностей в трактовке его взаимосвязи, в частности, с тем, что принято именовать внутренней стороной преступления. В чем именно они состоят? Ответ на этот вопрос предполагает рассмотреть понятие преступления уже с позиций взаимосвязи его внешней и внутренней сторон (признаков, свойств).

1.2. Внешние, внутренние и формальные признаки преступления

 Как показывает история развития отечественного уголовного законодательства, в нем нередко противопоставлялись внешние и внутренние признаки понятия преступления. Это находило свое выражение не только в том, что до начала XX в. российский законодатель не исключал уголовной ответственности за "голый умысел", т. е. за само намерение совершить какие-то действия, но и в том, что во всех ранее сформулированных понятиях преступления не указывалось на виновность как необходимый его признак.[3] И если первое обстоятельство, отождествляющее преступление с внутренним психическим отношением лица, всегда оценивалось в нашей литературе негативно, то второе нередко воспринималось в качестве вполне обоснованного, поскольку, как указывалось, всякое общественно опасное деяние может быть совершено лишь умышленно или неосторожно и, стало быть, нет необходимости в понятии преступления выделять признак виновности. В действительности, однако, неупоминание в законе о виновности было обусловлено другими соображениями. Закрепляя предмет доказывания и основания уголовной ответственности, законодатель явно ориентировался на то, что ее возложение предполагает наличие двух условий: преступления, во-первых, и вины в его совершении, во-вторых. Встав на такую точку зрения, он тем самым выводил признак виновности за пределы понятия преступления и, давая его определение, вполне логичным считал не упоминать о ней как о необходимом признаке.[4] Можно спорить о приемлемости данной позиции, но несомненным остается одно: вопреки широко распространенному в нашей научной литературе мнению, ранее действовавшее законодательство отводило виновности значение составной части оснований уголовной ответственности, но никак не понятия преступления и тем более деяния (действия, бездействия).

Несколько иначе обстояло дело с характеристикой виновности в качестве признака преступления в отечественной юридической литературе. В отличие от законодательства большинство ученых более или менее последовательно отстаивали тезис, согласно которому без вины нет не только оснований уголовной ответственности, но и преступления. Вместе с тем, видя в преступлении не отношение лица, а деяние, они не были единодушны в решении вопроса обоснованности выделения виновности в качестве самостоятельного его признака, в связи с чем в одних работах преступление определялось не просто как деяние, а деяние виновное, и, стало быть, первое подразумевало лишь внешнюю, а второе - внутреннюю сторону преступления, в других - о виновности особо не упоминалось потому, что она объявлялась необходимой составной частью деяния (или его признака противоправности). [5]

Примечательно, что с точки зрения взаимосвязи внешних и внутренних признаков преступления вновь принятый УК РФ по сравнению с прежним оказывается менее последовательным. И действительно, определяя преступление как деяние виновное, законодатель тем самым исходит из того, что деяние и вина - составные части преступления, которые: а) раскрывают соответственно его внешнюю (физическую) и внутреннюю (психическую) стороны; б) предполагают единство, отсутствие которого исключает само преступление. С позиций того, что преступление есть некоторого рода отношение лица, такое решение вопроса о взаимосвязи его внешних и внутренних признаков заслуживает всяческой поддержки. Вместе с тем, обратившись к норме, описывающей основание уголовной ответственности как "совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом", можно сделать вывод, что деяние включает в себя не только внешнюю, но и внутреннюю сторону посягательства, его виновность. Так как во всех иных случаях (в частности, при описании признаков невменяемости) законодатель явно ориентировался на посылку, согласно которой вина не является обязательным структурным компонентом деяния, то, констатируя непоследовательность законодателя, нужно тем не менее заключить, что новое определение преступления имеет в виду два, хотя и тесно связанных, но самостоятельных и обязательных его признака: внешний (физический) - деяние и внутренний (психический) - виновность. [6]

Взаимосвязь внутреннего и внешнего нельзя отождествлять с взаимосвязью субъективного и объективного. К сожалению, в нашей литературе это обстоятельство обычно упускается из виду, вследствие чего не усматривается какой-либо существенной разницы как между субъективными и внутренними, так и между объективными и внешними признаками преступления. Между тем связь внешнего и внутреннего имеет совсем иной характер, чем связь объективного и субъективного. Внешнее и внутреннее предполагают такое единство сторон, при котором имеет место зависимость одного от другого. Объективное и субъективное, напротив, существуя в рамках единого целого, не зависят друг от друга. В этом смысле субъективное есть все, что характеризует источник активности, причем как с его внешней, так и внутренней стороны, а объективное - то, что находится не только вне сознания лица, но и независимо от него. Иначе говоря, субъективное непосредственно связано с субъектом, а объективное - с объектом преступления.

Анализируя известные ранее дефиниции преступления в рассматриваемом аспекте, отметим прежде всего то, что ни законодательство, ни теория уголовного права не были склонны специально указывать в них признаки, непосредственно касающиеся субъекта. Это, разумеется, вовсе не означает, что такого рода вопросы вообще оставались открытыми. В законодательстве им посвящались специальные уголовно-правовые нормы, а в теории выделялся особый раздел учения о преступлениях, в соответствии с которым наиболее важными положениями, раскрывающими понятие субъекта преступления, можно назвать то, что им всегда выступает: а) отдельное, б) физическое, в) вменяемое лицо, г) достигшее установленного законом возраста.[7]

Иначе обстояло дело с признаками, характеризующими объект преступления: не только в юридической литературе, но и в законодательстве трудно найти определения, в которых бы так или иначе не акцентировалась направленность посягательства. Однако примечательно не только это, но и то, насколько многообразны и изменчивы были такого рода представления. Во времена Русской Правды в преступлении усматривалось отношение лица к индивиду, а потому воспринималось оно законодателем как дело частное, затрагивающее интересы лишь того, кому наносилась обида (что, тем не менее, не исключало дифференцированной оценки содеянного в зависимости от социальных различий виновной и потерпевшей сторон).[8] В период действия Судебников 1497 и 1550 гг. в оценке преступного и непреступного особое значение придавалось интересам земства. Уложение 1649 г. большинство преступных деяний увязывало с нарушением воли государя. Это понимание направленности посягательств приобрело исключительное значение в артикулах Петра 1, в эпоху которого каралось не причинение вреда кому-либо, а неисполнение указов самодержца, в силу чего, по весьма удачному замечанию Н. С. Таганцева, считались "и мятеж, и убийство, и ношение бороды, и срубка заповедного дерева равно важными деяниями, достойными смертной казни, ибо все это виновный делал не страшась царского гнева"[9].

В настоящей работе вряд ли есть необходимость доказывать факт существования в уголовном законе правовых норм. Но в плане рассмотрения формального признака понятия преступления нельзя не подчеркнуть: существование этих норм, их самостоятельность ни в коей мере не связаны с тем, что именно уголовный закон берет на себя функцию признания деяния запрещенным или незапрещенным. Играя роль юридического факта, преступление вызывает к жизни уголовно-правовое отношение, регулируя которое, уголовное право наделяет его участников определенными правами и обязанностями. Уголовно-правовая норма предполагает, в частности, требование своего применения лишь в случаях, когда содеянное охватывается ее содержанием, назначение по общему правилу лишь такого наказания, которое предусмотрено законом, и т. д. Эти правила поведения обращены в основном к правоприменителю, но разве они не являются нормативными? Стало быть, появление уголовно-правовой нормы - это возложение обязанности на правоприменителя, он должен уважать и чтить предписания закона, привлекая к ответственности виновного. Если уж говорить об уголовной противоправности, запрещенности, то она может быть в действиях не того, кто привлекается, а того, кто привлекает к уголовной ответственности и должен при этом строго соблюдать все требования закона. При таком варианте решения вопроса нет никаких оснований для появления парадоксов, специфичности понимания противоправности.

С позиций сложившегося взгляда на понимание формального признака преступления немало трудностей возникает и при решении вопроса о том, в какой части уголовно-правовой нормы формулируется такой запрет на совершение общественно опасного деяния. Если допустить, что он действительно содержится в ней, то его место должно быть там, где описывается правило поведения, т. е. указывается на субъективные права и обязанности участников общественного отношения. В общей теории права такая часть нормы именуется диспозицией. Стало быть, следуя исходной посылке, нужно констатировать: установление уголовно-правового запрета на совершение общественно опасного деяния требует наличия в нормах УК именно диспозиции, а не чего-либо иного. Поскольку в большинстве работ не оспаривается существование диспозиции в уголовно-правовой норме, предусматривающей ответственность за отдельное деяние, то, казалось бы, эти рассуждения никаких противоречий не вызывают. Но в действительности и здесь обнаруживается очередной парадокс. [10]

В самом деле, можно ли вообще говорить о существовании такой правовой нормы, которая не содержит в себе условия своего применения, т. е. гипотезу? Ответ очевиден: нет, нельзя. Но если это так, то в любой норме, предусматривающей уголовную ответственность, непременно должна быть выделена эта часть. Руководствуясь здравым смыслом, учитывая конкретное содержание таких норм, следовало бы со всей определенностью констатировать, что описание признаков деяния в статьях Особенной и Общей частей УК РФ собственно и есть условия применения уголовно-правовой нормы, ее гипотеза. Неясным остается лишь одно: почему в юридической литературе многими авторами не воспринимается это, казалось бы, вполне логичное и простое решение вопроса. Почему вдруг вновь зашла речь о том, что "уголовное право представляет собой особую отрасль", "гипотеза в уголовно-правовых нормах носит общий характер", "в уголовном праве правильнее пользоваться привычной терминологией", "гипотеза подразумевается в уголовно-правовых нормах", "в уголовно-правовой норме происходит слияние гипотезы с диспозицией", "диспозиция выполняет одновременно роль гипотезы", "гипотеза говорит о наличии юридического факта, но описание его содержится в диспозиции" и т. п. ? Надо полагать, что такая неясность может быть объяснена лишь одним: если установление признаков деяния, с наличием которых законодатель связывает возможность применять уголовно-правовые нормы, назвать своим именем - гипотезой, то для уголовно-правового запрета в ней просто не остается места. А поскольку это никоим образом не вписывается в теорию уголовно-правовой запрещенности преступного деяния, то, видимо, во имя спасения этой теории предполагаемое выдается за действительное, нелогичное за специфическое. [11]

Перечисление различного рода "особенностей", порождаемых идеей уголовно-правовой запрещенности общественно опасных деяний, можно было бы продолжить. Однако, думается, изложенного достаточно для того, чтобы сделать вывод: определяя преступление, нужно исходить из иного понимания формального признака. Какого именно?

Прежде всего необходимо различать соотношение формального и содержательного (формы и содержания), с одной стороны, и материального и идеального, с другой. Всякий признак преступления может считаться таковым лишь при условии, что он указан уголовным законом в таком качестве и с этой точки зрения должен быть формальным. Вместе с тем форма всегда предполагает некоторое содержание, а, стало быть, закон закрепляет не просто признак преступления, а определенное его содержание. В этой связи любое определение преступления является и формальным (предусмотренным в законе - законодательным, официальным, обязательным для правоприменителя; изложенным в научной литературе - доктриальным, неофициальным, необязательным) и содержательным одновременно. Другое дело, что эти определения могут быть сконструированы в абстрактном либо более или менее конкретном виде. Так, ограничившись указанием лишь на то, что преступление есть деяние, предусмотренное законом в таком качестве, мы даем определение в наиболее общей форме, не только не исключающей, но и предполагающей детализацию. Поясняя, что преступным нужно считать лишь виновное деяние, указанное в законе, действующем на территории и в момент совершения действия или бездействия, и т. п., мы тем самым конкретизируем, раскрываем исходное определение. В этом плане все так называемые формальные определения по сути дела есть не более как общие, исходные, в которых могут и должны подразумеваться конкретные признаки преступления, в том числе материального характера. Нет в действительности и "чисто" материальных определений, поскольку в любом случае они должны быть каким-то образом оформлены. Даже в уголовном законе, допускающем аналогию при квалификации содеянного в качестве преступного, такая оформленность существует не в меньшем объеме, чем в законодательстве, исключающем аналогию.

Глава 2. Отличие преступления от иных правонарушений

В соответствии с действующим законодательством преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное УК под угрозой наказания. Преступление имеет характерные признаки, которые отличают его от других правонарушений: объект, объективная сторона, субъект, субъективная сторона.

Субъект преступления - это физическое, вменяемое лицо, достигшее возраста, с которого наступает уголовная ответственность. Закон уделяет существенное значение вменяемости субъекта преступления, подчеркивая, что лицо, совершившее преступление, должно быть способно отдавать отчет в своих действиях и руководить своими поступками.

К субъективной стороне преступления относится психическое отношение лица к содеянному, включающее понятие вины в форме умысла или неосторожности, а также мотивов и целей преступления. Поэтому психологический анализ преступного деяния имеет большое значение, т.к. он является анализом психологического содержания структурных элементов преступного действия, обусловленного волевым действием конкретного лица.

Многие преступления совершаются лицами импульсивно, т.е. в результате каких-то подсознательных побуждений и обшей личностной направленности. В таких преступлениях мотив совпадает с целью. Импульсивность поведения характерна для психопатических личностей, которые склонны к мгновенным реакциям. Импульсивное преступное  поведение лица может быть вызвано рядом причин:

a.     неустойчивость индивида;

b.     алкогольное или наркотическое опьянение;

c.      психопатические аномалии личности;

d.     преобладание эмоций при сложившейся ситуации.

Импульсивность характерна для преступлений, совершенных в состоянии аффекта, т.к. осознанные цели и мотивы при таком состоянии отсутствуют, резко изменяется привычное поведение человека. Такое состояние признается законом как обстоятельство, смягчающее уголовную ответственность, т.е. оно возникает внезапно в результате противоправных действий потерпевшего.

Состояние аффекта усиливают стрессы, которые подразделяются на:

·        Информационный стресс, возникающий в условиях оперативно-информационной перегрузки при выполнении сложных управленческих задач с высокой степенью ответственности.

·        Эмоциональный стресс может возникнуть в весьма опасных ситуациях (внезапное нападение, стихийное бедствие и т.п.).

·        Демобилизирующий стресс, в результате которого нарушается целесообразность действий, и ухудшаются возможности речи.

Перед тем как совершить преступление, лицо анализирует все свои предполагаемые действия по достижению преступного результата, а затем контролирует их исполнение Такие действия, которые направлены на возникновение и развитие преступного деяния, называются механизмом преступления. Другими словами, механизм преступления - это совокупность всех необходимых элементов преступного деяния. Чтобы лицо пришло к реализации своих преступных действий, необходимо, чтобы его преступное поведение прошло через несколько стадий:

a.     формирование преступных замыслов;

b.     формирование мотивов преступления;

c.      выработка окончательного решения и психологической устремленности к достижению конкретной цели.

Следует заметить, что мотивация преступного поведения - это системообразующий фактор механизма такого поведения. Правоохранительные органы при расследовании конкретного уголовного дела должны в первую очередь понять преступное поведение лица, привлекаемого к уголовной ответственности, с тем чтобы установить его поведенческие стереотипы и устойчивые мотивы поведения.

В процессе реализации преступной деятельности у индивидуума могут произойти сдвиги мотивов, свидетельствующие об изменении значения отдельных сторон его деятельности. Именно поэтому мотив преступления является средством правильной квалификации содеянного, а также для назначения вида и размера наказания. Только мотив в конечном итоге, характеризует субъективную значимость преступного деяния, а цель - его объективную направленность.

Очевидно, что предпосылкой к совершению преступления является положительная оценка субъектом подготавливаемых им условий совершения преступления, поэтому цель преступления формируется в непосредственной зависимости от возможности его совершения. Успешность же подготовки к совершению преступления укрепляет у преступника психологическую установку на его совершение.

В своей совокупности намерения, мотивы и цели преступного действия объединяются в такое юридическое понятие, как преступный умысел, характеризующийся своей направленностью и содержанием.

Поводом преступления является внешнее обстоятельство, которое приводит в действие общественно опасную направленность личности преступника. Поведение любого человека обусловлено его личностью, а не возникшей ситуацией. Это значит, что только личность приходит к выводу о том, как ей поступить в конкретной жизненной ситуации. Ситуация возникновения преступных действий становится показателем того, в каких конкретных условиях конкретная личность способна совершить преступление. Ситуация совершения преступления это и есть своего рода показатель личностного порога социальной адаптированности индивида.

Главным фактором в совершении преступного деяния является принятие решения, по сути означающее выбор определенного действия, направленного на реализацию поставленной преступной цели. После принятия решения лицо связано уже тем, что приняло для себя собственное решение, которое, в свою очередь, формирует намерение, являющееся устойчивым стремлением к реализации намеченной программы действий. После такой цепи последовательных решений у лица формируется мотивация достижения цели вне зависимости от развития событий, которые зачастую могут быть и неблагоприятными для совершения преступления.

Глава 3. Категоризация преступлений

Проблема разделения преступлений на категории оживленно дискутировалась учеными и практиками, для нее предлагались различные критерии - от одного до нескольких. Обсуждалась и необходимость использования для этой цели такого основополагающего признака преступления, как виновность (в зависимости от формы вины).

В результате в ч.1 ст. 15 УК РФ указано, что преступления подразделяются на четыре категории в зависимости "от характера и степени общественной опасности деяния".[12] Заметим, что в самом общем виде под характером общественной опасности преступления понимается качественная характеристика этого признака, зависящая в первую очередь от ценности объекта посягательства. Что касается степени общественной опасности, то это в значительной мере количественная характеристика преступных деяний одного и того же характера. В качестве формально-определенного критерия (признака) отнесения конкретных составов преступлений к одной из четырех категорий избран размер установленных в Особенной части УК санкций (в трех случаях использован оборот "не превышает" двух, пяти, десяти лет лишения свободы, а в четвертом - "свыше десяти лет или более строгое наказание".

 Итак, форма вины не стала критерием (одним из критериев) разделения преступлений по категориям. Она, как можно сделать вывод из смысла ст. 15 УК, учитывается при определении категории того или иного состава преступления. Подобный "учет" представляется далеко не полным. Неосторожные деяния, на мой взгляд, достаточно искусственно "пристегнуты" к умышленным деяниям небольшой и средней тяжести, а также тяжким лишь на том основании, что верхние границы санкций, установленных за их совершение, совпадают с верхними границами санкций последних, отнесенных законодателем к соответствующим категориям.

Заметим, что с принятием нового УК дискуссия о правомерности распределения неосторожных преступлений по категориям, предусмотренным ст. 15 Кодекса, не завершилась. И это вполне объяснимо. Статья 14 УК при определении понятия преступления весьма определенно поставила в один ряд с признаком общественной опасности признак виновного совершения деяния. Оба они обязательны и равнозначны для признания деяния преступным, а следовательно, должны в одинаковой степени учитываться (или браться за основу) при классификации преступлений на категории.[13]

Важно иметь в виду тот факт, что рассматриваемый вопрос представляет - отнюдь не только теоретический интерес. То или иное его решение влечет значительные практические последствия как для права (целого ряда институтов уголовного, уголовно-процессуального, уголовно-исполнительного), так и для правоприменителей, и, естественно, для обвиняемых, подсудимых и осужденных по приговору суда. Дело в том, что отнесение преступлений к конкретной категории влечет многочисленные уголовно-правовые последствия для лица, его совершившего.

Она учитывается при определении оснований ответственности и наказания и их индивидуализации: при опасном и особо опасном рецидиве (ст. 18 УК), приготовлении к преступлению (ст. 30 УК), преступном сообществе (ст.35 УК), назначении осужденным к наказанию в виде лишения свободы вида исправительного учреждения (ст.58 УК), при определении и учете смягчающих наказание обстоятельств (ст.61 УК), назначении наказания по совокупности (ст.69 УК), освобождении от уголовной ответственности (ст.ст.75-78 УК), условно-досрочном освобождении (ст.79 УК), замене неотбытой части наказания более мягким (ст. 80 УК) и т.д.

Не вдаваясь в анализ криминологических аспектов проблемы, существенных особенностей личности "неосторожных" преступников, отличающих их от лиц, совершивших умышленные преступления любой тяжести (категории), можно отметить, что правовой подход к первым должен кардинально отличаться. И речь здесь не только и не столько в установленных Особенной частью УК размерах санкций (это тема отдельного разговора), сколько в правовых последствиях существующей категоризации неосторожных преступлений, о которых речь шла чуть выше.

Так, у многих ученых и практических работников (в том числе сотрудников ГУИН Минюста России) по меньшей мере недоумение вызывает, например, содержание в одном исправительном учреждении - колонии общего режима -впервые осужденных к лишению свободы за совершение умышленных преступлений небольшой или средней тяжести и тяжких (!) преступлений и тех, кто осуждены за преступления, совершенные по неосторожности, к лишению свободы на срок свыше пяти лет (п."б" ч.1 ст.58 УК).

Ранее уже звучали предложения (в том числе и в работах автора этой статьи) об исключении неосторожных деяний из ч.4 ст. 15 УК и создания промежуточной между "средней тяжести" и "тяжкими" специальной категории неосторожных преступлений, "повлекших особо тяжкие последствия", за совершение которых санкциями статей предусмотрено наказание свыше пяти лет лишения свободы.

Вместе с тем многолетнее углубленное изучение института вины, трудов русских, советских и российских криминалистов, системный анализ прежнего и действующего российского и зарубежного законодательства, изучение практики его применения, существующих реалий исполнения наказания в виде лишения свободы с необходимостью подводят к мысли о том, что подобное изменение в законе можно сравнить лишь с "косметическим ремонтом дома, который требует капитальной перестройки".[14] Безусловно, что предложение о внесении изменений в ст. 15 УК, которое будет сформулировано чуть ниже, в случае его принятия законодателем повлечет внесение изменений в целый ряд статей Общей части УК, а также в нормы Уголовно-исполнителыюго кодекса, приведет к определенным материальным затратам, связанным с изменением условий содержания осужденных, и проч., однако сохраняющаяся недооценка значения виновности (как конституционного и уголовно-правового принципа и как обязательного признака преступления) для дифференциации и индивидуализации ответственности и наказания нетерпима и, считаю, требует проведения этой работы для превращения института вины (в данном случае речь идет о вине в форме неосторожности) на деле в сквозной институт уголовного права, подчиняющий своей внутренней логике другие институты Общей и нормы Особенной части, предусматривающие ответственность за совершение преступлений по неосторожности, т.е. тех, о которых в ч.2 ст.24 УК сказано: "Деяние, совершенное только по неосторожности, признается преступлением лишь в случае, когда это специально предусмотрено соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса".

Прежде чем приступить к формулированию предложения о внесении изменений в ст. 15 УК, оговоримся, что категоризация преступлений в криминологии и уголовном праве имеет различные цели и потому, соглашаясь с теми криминологами, которые выделяют неосторожные преступные посягательства в одну отдельную категорию, предложу разделить неосторожные деяния на две категории в зависимости от их характера и степени общественной опасности, избрав в качестве формализованного критерия (как и применительно к умышленным деяниям) максимальный размер санкций, установленный в соответствующих статьях Особенной части УК.

Обратимся к п."а" ч.1 ст.58 УК, где установлено, что отбывание лишения свободы назначается лицам, осужденным за преступления, совершенные по неосторожности, к лишению свободы на срок не свыше пяти лет в колониях-поселениях. Установив приведенную норму, законодатель тем самым уже фактически разделил неосторожные деяния на две группы: те, за совершение которых назначено наказание не свыше пяти лет, и те, за которые оно назначено выше этого срока.

Конечно, здесь речь идет не о максимальном размере санкций, а о реально назначенном наказании, но, считаю, для достижения должной дифференциации ответственности и последующей индивидуализации наказания за неосторожные преступления пять лет является самой оптимальной границей их разделения на категории. Причем в перспективе, думаю, правильно содержать в колониях-поселениях лишь лиц, совершивших преступления по неосторожности, введя в них два режима, соответствующих предлагаемым мной категориям.

Итак, ч.1 ст. 15 УК может быть сформулирована так: "Умышленные и неосторожные деяния, предусмотренные настоящим Кодексом, подразделяются на категории в зависимости от характера и степени общественной опасности".

В ч.2 данной статьи следует записать: "Умышленные преступления подразделяются на:", а затем в этой же части в пп."а", "б", "в", "г" изложить формулировки категорий преступлений, изложенные в действующей редакции, исключив из них упоминания о неосторожных деяниях.

Например, п. "а" будет выглядеть так; "небольшой тяжести, за совершение которых максимальное наказание, предусмотренное настоящим Кодексом, не превышает двух лет лишения свободы".

Часть 3 ст. 15 УК предлагаю В.Нерсесян предлагает сформулировать таким образом:

"Неосторожные преступления подразделяются на:

а) не повлекшие особо тяжких последствий, за совершение которых максимальное наказание, предусмотренное настоящим Кодексом, не превышает пяти лет лишения свободы;

б) повлекшие особо тяжкие последствия, за совершение которых настоящим Кодексом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше пяти лет".[15]

Заключение

Характеристика существующих ныне взглядов на понятие преступления не будет достаточно полной, если не затронуть вопрос обоснованности признания самостоятельным признаком того, что называют наказуемостью деяния, и в отношении чего до последнего времени в теории уголовного права не было единства мнений: одни авторы настаивали на том, что наказуемость является обязательным признаком всякого преступления и должна трактоваться не как сам факт применения наказания в каждом отдельном случае, а как угроза его применения; другие либо вообще не считали наказуемость признаком преступления, полагая, что она выступает в качестве юридического последствия, либо не рассматривали ее в качестве самостоятельного признака, отводя ей роль составной части другого признака (уголовной противоправности деяния, запрещенности).

К сожалению, и в этом аспекте новый закон трудно назвать удачным. Каким бы образом ни решался вопрос относительно запрещенности деяния, в любом случае нельзя не учитывать различий между тем, что характеризует понятие преступления, и тем, что раскрывает его значение вообще и в уголовно-правовом регулировании в частности. Нет нужды доказывать очевидное: объявление того или иного деяния преступным или непреступным не есть самоцель. В этой связи, решая вопрос о роли понятия преступления в общем плане (на уровне механизма уголовно-правового регулирования), заметим, что оно имеет значение юридического акта, т. е. того, с чем связываются отношения, регулируемые уголовным правом. Такая характеристика, безусловно, необходима, в частности, для того, чтобы раскрыть взаимосвязи преступления как предмета данной отрасли законодательства. Вместе с тем нужно иметь в виду, что не уголовно-правовые отношения обусловливают необходимость признания деяния преступлением, а признание деяния преступлением служит необходимой, обязательной предпосылкой их существования и, стало быть, они возникают тогда, когда преступление, все его обязательные признаки установлены.

Несомненно, большое теоретическое и практическое значение имеет характеристика преступления в качестве основания уголовной ответственности. Но следует ли по этим соображениям включать в число конструктивных признаков понятия преступления данное обстоятельство? Положительное решение такого вопроса неизбежно повлечет за собой вывод о том, что лицо должно нести уголовную ответственность не за совершенное преступление, а за что-то иное. Аналогичное нужно сказать и в отношении наказуемости. Какой бы смысл в нее ни вкладывался, она может возникать лишь при условии, что факт преступности деяния уже установлен. Не только элементарная логика, но и, если не считать ст. 14 УК, вся законодательная практика свидетельствует в пользу того, что преступность и наказуемость являются самостоятельными характеристиками деяния.

Список использованной литературы и источников

1.     Конституция Российской Федерации. Принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г.

2.     Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. N 63-ФЗ // Российская газета от 18 (ст.ст. 1 - 96), 19 (ст.ст. 97 - 200), 20 (ст.ст. 201 - 265), 25 (ст.ст. 266 - 360) июня 1996 г.

3.     "Состав преступления и обратная сила уголовного закона" (Якубов А.Е., "Вестник Московского университета", Серия 11, Право, 1997, N4)

4.     Герцензон А. А. Понятие преступления. М" 1954.

5.     Здравомыслов Б. В. Уголовное право России. М.: Юрист, 1996.

6.     И.Пожарский. Объект посягательства и квалификация преступления.  Учебное пособие. Волгоград, 1976г.

7.     Казаченко И. Я. Уголовное право. М.: Издательская группа НОРМА ИНФРА, 1998.

8.     Комментарий к УК РФ. Под редакцией Ю. Н. Скуратова М., 1997г.

9.     Коржанский Н. И. Объект и предмет уголовно-правовой охраны. М., 1980.

10.            Магомедов А.А. Уголовное право России. - М.: 1997

11.            Назаренко Г.В. Уголовное право России. - М.: «Ось-89», 1998.

12.            Постатейный Комментарий к Уголовному кодексу РФ 1996 г. (под ред. Наумова А.В.)

13.            Прохоров В. С. Преступление и ответственность. Л., 1984.

14.            Таганцев Н. С. Русское уголовное право: Лекции. Часть Общая. Т. 1. М" 1994.

15.            Трайнин А. Н. Общее учение о составе преступления. М., 1957.

16.            Уголовное право России. Общая и особенная часть. Учебное пособие для практических занятий. / Под ред. доц. В.С. Комиссарова и доц. И.М. Тяжковой - М.,1997 г.

17.            Уголовное право России. Под ред. профессора А.И. Рарога. - М.: 1997

18.            Уголовное право. Общая часть. /Под ред. Казаченко И. Я. - М.: Норма, 1998.

19.            Уголовное право. Под ред. Н.И. Ветрова, Ю.И. Лекунова  - М.: 1997

20.            Уголовное право. Часть Общая. В 4-х т. Т. 1. Уголовный закон. Преступление. Уголовная ответственность. Екатеринбург, 1991.

21.            Шаргородский М. Д., Иоффе О. С. О системе советского права // Сов. государство и право, 1957, № 6.

22.            Энциклопедический юридический словарь /Под ред. Крутских В.Е. - М.: ИНФРА-М, 1998.

---

[1] Таганцев Н. С. Русское уголовное право: Лекции. Часть Общая. Т. 1. М" 1994. С. 36.

[2] Прохоров В. С. Преступление и ответственность. Л., 1984. С. 58.

[3] Уголовное право. Под ред. Н.И. Ветрова, Ю.И. Лекунова  - М.: 1997

[4] Назаренко Г.В. Уголовное право России. - М.: «Ось-89», 1998.

[5] Назаренко Г.В. Уголовное право России. - М.: «Ось-89», 1998.

[6] Уголовное право. Под ред. Н.И. Ветрова, Ю.И. Лекунова  - М.: 1997

[7] Назаренко Г.В. Уголовное право России. - М.: «Ось-89», 1998.

[8] Таганцев Н. С. Русское уголовное право: Лекции. Часть Общая. Т. 1. М" 1994.

[9] Таганцев Н. С. Указ. соч. С. 33.

[10] Магомедов А.А. Уголовное право России. - М.: 1997

[11] Уголовное право России. Под ред. профессора А.И. Рарога. - М.: 1997

[12] Нерсесян В. Требуется категоризация неосторожных преступлений.// Российская юстиция. 2000. № 12. С. 42-43.

[13] Нерсесян В. Требуется категоризация неосторожных преступлений.// Российская юстиция. 2000. № 12. С. 42-43.

[14] Нерсесян В. Требуется категоризация неосторожных преступлений.// Российская юстиция. 2000. № 12. С. 42-43.

[15] Нерсесян В. Уголовная ответственность сопричинителей вреда по неосторожности.// Российская юстиция. 1999. № 10. С.44-45.