Содержание

Введение………………………………………………………………………3

§ 1 Роль мышления в познании……………………………………………5

§ 2 Суждение или интуитивное усмотрение истины………………...….7

§ 3 Убедительность интеллектуального опознания (“критерий

истинности»)…………………………………………………………………9

§ 4 Конфликт интуитивного и интеллектуального на примере

художественного произведения…………………………………………..12

§ 5 Проблема взаимоотношения интеллектуального и

интуитивного……………………………………………………………….13      

Заключение………………………………………………………………….16

Библиографический список………………………………………………18

Введение

Актуальность темы обусловлена наличием большого количества теоретически несогласованных позиций в исследовании соотношения интеллектуального и интуитивного познания.

Наша эпоха рассматривается как время научно-технической революции, время небывалого, грандиозного развития науки и техники, занявших ни с чем ни сравнимое в истории место в жизни общества и оказывающих огромное влияние на психологию людей. Поэтому сегодня по-новому встает вечная проблема соотношения логического и интуитивного в процессе познания в таких областях, как  наука и искусство. Возникнув многие сотни лет назад как вопрос чисто философский, пройдя через горнило современной математической логики, эта проблема приобретает в наши дни совершенно конкретное звучание, как проблема сочетания формально-логического аппарата с интуитивным, оценочным, интуитивным суждением. Между тем понимание принципиальной необходимости обоих элементов, как ни удивительно, все еще распространено недостаточно широко. Фетишизация формально-логического, “чисто математического” метода, свойственно и некоторым специалистам в области точных наук и гуманитариям. Иногда не замечают (или считают второстепенным) тот факт, что необходимость в интуитивном суждении возникает в любой науке, как только мы хотим соотнести с реальными процессами в мире результаты, даваемые математическим аппаратом. Вследствии этого, например в гуманитарных науках- филологии, искусствознании и т.п. , в экономике и вообще в таких проблемах, где интуитивный элемент неизбежно значителен, иногда обманывают себя, считая логически доказанным то, что таковым не является. И наоборот, “математически мыслящие” специалисты иногда стараются полностью изгнать интуитивный элемент.

Нашей задачей будет разобраться в том, какую роль играют два столь существенно отличающихся друг от друга метода в процессе познания, и какова судьба их взаимоотношения. Сможет ли в будущем один из методов вытеснить другой или же произойдет их органический синтез.

При ответе на этот вопрос мы рассмотрим две наиболее противоположные области познания, области, в которых интеллектуальный и интуитивный элементы наиболее ярко выражены и играют зачастую главенствующую роль – это наука и искусство.

Исследование соотношения интеллектуального и интуитивного познания несомненно, волнуют нашу науку.

Таким образом, цель моей работы - на основе общеизвестных данных исследовать соотношение интеллектуального и интуитивного познания.

Цель исследования предопределила постановку следующих взаимосвязанных задач:

-  Роль мышления в познании;

- Суждение или интуитивное усмотрение истины;

- Убедительность интеллектуального опознания (“критерий

   истинности»);

- Конфликт интуитивного и интеллектуального на примере

   художественного произведения;

- Проблема взаимоотношения интеллектуального и интуитивного.

§ 1 Роль мышления в познании

Философия рассматривает познание как процесс отражения сознанием человека объективной действительности, существующей вне сознания и независимо от него. В основе теории познания диалектического материализма, писал В.И. Ленин, лежит признание внешнего мира и отражение его в человеческой голове[1].

Познание начинается с отражения окружающего мира органами чувств, дающих непосредственное знание о действительности и являющихся источником всех наших знаний.

Чувственное познание протекает в трех основных формах: ощущение, восприятие, представление.

Ощущение – это отражение отдельных чувственно воспринимаемых свойств предметов материального мира: цвета, формы, запаха, вкуса и т.д.

Целостный образ предмета, возникающий в результате непосредственного воздействия последнего на органы чувств, называется восприятием. Таково, например, зрительное восприятие растущего под окном дерева или лежащей на столе книги, слуховое восприятие шума дождя, музыкальной мелодии и т.д.

Более высокой формой чувственного познания является представление. Представление – это сохранившийся в сознании чувственный образ предмета, который воспринимается раньше. Если восприятие возникает лишь в результате непосредственного воздействия предмета на органы чувств, то представление имеется тогда, когда такое воздействие уже отсутствует.

Нужно отметить, что у каждого человека представление об одном и том же предмете неодинаково: оно имеет индивидуальные черты. Представления могут быть не только образами предметов, существующих реально; нередко они формируются на основе описания предметов, не существующих в действительности.

Чувственное познание дает нам знание об отдельных предметах, об их внешних свойствах. Такими знаниями человек ограничиваться не может. Он стремится к обобщению восприятий и представлений, к проникновению в сущность вещей, к познанию законов природы и общества[2]. А это невозможно без абстрактного мышления.

Диалектический материализм рассматривает мышление как особое свойство высокоорганизованной материи – мозга – отражать материальный мир в идеальных образах. Являясь продуктом биологической эволюции, мышление человека представляет собой вместе с тем продукт общественного развития. Оно возникло и развивалось в неразрывной связи с  трудовой деятельностью и речью, свойственными только человеческому обществу.

В отличие от чувственного познания мышление отражает внешний мир в абстракциях. Отвлекаясь от конкретного в вещах и явлениях, от их индивидуальных особенностей, абстрактное мышление способно обобщать множество однородных предметов, выделять наиболее важные свойства, раскрывать существенные связи.

Благодаря способности к абстрагированию мышление является высшей по сравнению с чувственным познанием формой отражения действительности.

Было бы, однако, неправильно рассматривать абстрактное мышление в отрыве от чувственного познания. В реальном познавательном процессе они находятся в неразрывном единстве, составляют стороны, моменты единого процесса познания. Чувственное познание содержит в себе элементы обобщения, которые свойственны не только представлениям, но в определенной степени восприятиям и ощущениям и составляют предпосылку для перехода к логическому познанию. Как ни велико значение мышления, оно основывается на данных, полученных при помощи органов чувств.

Итак, процесс познания включает в себя чувственное познание и абстрактное мышление. Особое место в познании занимает практика. Являясь основой и движущей силой познания, его целью и критерием истинности знаний, практика пронизывает весь процесс познания от начала до конца.

§ 2 Суждение или интуитивное усмотрение истины

При рассуждении о роли интуитивного и интеллектуального в процессе познания следует прежде всего подумать о том, каким образом мы познаем мир и что дает нам уверенность в правильности, адекватности полученного знания.

Рассматривая познание мира в историческом развитии, мы можем отметить неуклонное возрастание роли интеллектуального, точного знания. Процесс этот, начавшийся в незапамятные времена, убыстряясь, привел к представлениям рационалистов XVII – XVIII веков. Они поставили вопрос о возможности познания мира в рамках строго научных, неопровержимых логически взаимно обусловленных понятий и связей. В современном мире значение точного знания, опирающегося на формальную логику так выросло, что иногда достоверным считается только такое утверждение, которое может быть строго логически доказано. Науку, не основанную на этом методе, многие вообще не склонны считать наукой. Однако следует понимать, что для проведения каких-либо логических операций изначально необходимо строго сформулировать основные положения, понятия, которые будут использованы в дальнейшем; определить правила действия с ними, а также некоторые связывающие их соотношения, в частности количественные (аксиомы, “законы“). После этого в процессе исследования применяются лишь логические операции. Исходные положения (определения и постулаты) предполагаются “правильными”, т.е. соответствующими истинным свойствам тех природных объектов, которые изучает данная наука. Следовательно, эти исходные положения являются гипотетическими. Их выбор представляет собой действие, лежащее вне логики, а правильность этих гипотез подтверждается лишь успехами науки. Таким образом, процесс познания неизбежно содержит как интеллектуальные элементы (что позволило во все более возрастающей степени доверять машинам соответствующие операции человеческой психики), так и интуитивные, что видно из необходимости интуитивной стадии – формализации исходных положений.

Квинтэссенцией всего этого является вечно сомнительная взаимосвязь всего мыслимого с ощущаемым (чувственно воспринимаемым).

В “точных” науках в процессе познания интуитивный элемент выступает прежде всего в процессе выбора исходных аксиом и определений, а истинность или ложность положений, исходных для логического построения может быть установлена лишь способами, отличными от методов формальной логики – сравнением с опытом. Но тут мы сталкиваемся с важной проблемой: опыт всегда ограничен. Откуда мы знаем, что на основе ограниченного опыта мы придем к неограниченно верному выводу?

Ньютон, говорит легенда, открыл закон всемирного тяготения, наблюдая падение яблока. Предположим, что он наблюдал и изучал количественно это падение, чтобы прийти к достоверному заключению, даже не один, а тысячу, миллион раз, а затем на основе этих наблюдений сформулировал закон тяготения. Откуда можно черпать уверенность, что в миллион первый раз яблоко упадет в соответствии с этим же законом? Неоткуда взяться такой уверенности, кроме как из нашей способности оценивать доказательность опыта, из нашей способности к суждению. В самом деле, ведь возможно бесконечное разнообразие случайностей. Могло быть, что во всем том миллионе падений, которые, якобы наблюдал Ньютон, траектория и скорость падения яблока испытывали искажающее действие не учтенной Ньютоном причины – прохождения кометы, ветра, который в момент миллион первого опыта уже не дул, неравномерности вращения Земли и т.д.

Для того, чтобы решиться сформулировать свой закон, Ньютон должен был предположить, что как эти причины, отсутствие которых можно было бы установить дополнительными опытами, так и множество неизвестных ,но в принципе возможных других причин – неважны. Он должен был высказать обобщающее суждение. Именно высказать логически недоказуемое утверждение, что установленный им закон имеет  всеобщую значимость.

Следовательно, только дополняя интеллектуальное познание критерием опытной проверки, критерием практики, и оценивая в процессе этой проверки с помощью интуитивного суждения достаточность оснований для обобщающего вывода, мы можем познавать природу. Эта более полная система умозаключений образует метод, более мощный, чем формальная логика, и представляет собой теорию познания.

§ 3 Убедительность интеллектуального опознания (“критерий истинности”)

Для познания мира, физического и духовного, как мы уже убедились, совершенно необходимы два существенно различных метода: с одной стороны, интеллектуальный, с другой – интуитивный, непосредственное синтетическое суждение, не опирающееся на доказательство, причем, этот второй метод, с точки зрения гносеологической, в основе своей один и тот же в науке и искусстве, в вопросах физики и этики.

Эти методы познания глубоко различны в своей убедительности. В то время как логическое доказательство приводит к неоспоримому результату, с которым вынужден согласиться каждый, независимо от его субъективных желаний, “непосредственное усмотрение истины” отдельным лицом неизбежно несет на себе печать субъективности. Отсюда возникает зыбкость выводов, как правило, не свойственная математике, где любой отдельный исследователь, не затрагивающий аксиоматических интуитивных основ науки, может не беспокоиться об объективной истинности результата своего исследования – она обеспечена. В гуманитарных науках объективная правильность результата может выявиться лишь после длительного сопоставления разных выводов различных исследователей между собой и с фактическими свойствами объекта исследования.

Истинность всякого знания утверждается человеческой практикой, например при подтверждении предсказаний, которые логически следуют из интуитивно познанного положения. Это относится как к конкретным научным истинам типа физического закона, так и к законам самой логики. Известно, что Эйнштейн говорил: “Мы знаем, что между этическими аксиомами и научными аксиомами не существует особого различия. Истина – это то, что выдерживает проверку опытом”[3].

Однако процессы опытной проверки естественнонаучных интуитивных истин, например научных аксиом, с одной стороны, этических, социальных и эстетических – с другой, очень несходны между собой.

Во-первых, интуитивное суждение в области точных наук допускает, как правило очень скорую многократную проверку в достаточно точно воспроизводимых условиях. Во-вторых, даже однократное нарушение предсказания, логически выведенного из интуитивного суждения, безусловно его опровергает. Подтверждение же предсказаний укрепляет убедительность суждения (хотя отнюдь не доказывает его безусловно). Любое обобщающее суждение, высказанное при установлении научного закона может рассматриваться как интуиция-догадка (поскольку в конце концов оно заменится суждением о достаточности опыта для подтверждения или опровержения высказанного обобщения). Однако если опытная проверка растягивается на очень длительный срок, то в течении этого времени доверие к этому закону имеет ту же природу, что и для интуиции-суждения.

Фактически здесь определяющую роль играет внутренняя убежденность, чувство удовлетворения при подобном “прямом усмотрении истины”. Суд, выносящий на основе “внутреннего суждения” приговор, несомненно решается на это лишь тогда, когда судьи удовлетворены своим выводом, сводящим в единое согласованное целое доступные свидетельства и “доказательства”, не образующие формально-логически неопровержимую цепь; от присяжных требуется единогласие. Этическая догма принимается массами, когда каждый испытывает при этом чувство удовлетворения. То же верно и в науке – и тогда, когда выдвигается новое положение (закон), обобщающее опыт, и тогда, когда проверка практикой признается достаточной.

Прямое, целостное “усмотрение истины” связано с многосторонним, как чувственным, так и мыслительным охватом различных свойств, связей и опосредований явлений, с привлечением множества ассоциаций.

Человек обладает удивительной способностью к такому “интуитивно” (т. е. в значительной мере подсознательно) вырабатываемому суждению[4]. Этот процесс протекает иногда очень быстро и нередко имеет характер озарения. Интеллектуальное прослеживание всех элементов этого процесса представляется совершенно нереальным. Полное удовлетворение от такого постижения возникает только в том случае, если все учитываемые связи, ассоциации и опосредования нигде не “зацепились” за противоречие, если все элементы мозаики  сошлись. Именно поэтому внутренняя удовлетворенность может стать показателем правильности суждения. Можно было бы усомниться, что таким путем различные субъекты могут прийти к некоторому единому суждению, утвердив тем самым объективную истину. Однако то, что это возможно и степень совпадения суждений допускает даже количественную оценку, можно увидеть на некоторых простейших примерах.

Между тем каждая оценка есть результат подлинно интуитивного синтетического суждения (хотя, конечно, опирающегося отчасти на “интеллектуальные” соображения). Лучше всего это видно из того, что передать функции судьи вычислительной машине невозможно. Никакими заданиями программы с конечным числом элементов невозможно предусмотреть оценку легкости прыжка, плавности приземления, изящество позы, естественности перехода от одной фигуры к другой, соответствие движений духу музыкального сопровождения, артистичности и т. д.

Роль внутреннего удовлетворения, “удовольствия” при оценке правильности интуитивного решения проблемы значительна и в науке. Эйнштейн неоднократно говорил, что его уверенность в справедливости установленных им основных уравнений общей теории относительности (сугубо интуитивный акт познания) еще до проверки их предсказаний на опыте проистекал из осознания их стройности, красоты, внутренней замкнутости, т. е., по существу, из кантовского эстетического удовольствия. Когда Эйнштейну через несколько лет после создания теории сообщили, что специальная астрономическая экспедиция Эддингтона подтвердила предсказания теории, Эйнштейн сказал: “Я был бы изумлен, если бы этого не произошло”.

Таким образом, можно прийти к выводу, что для утверждения доверия к интуитивному суждению в любой области необходимо привлекать оба критерия – и интеллектуального, и внутреннего “удовлетворения”, убеждения для самых разнообразных интуитивных усмотрений. Только в различных проблемах эти два критерия имеют различный относительный вес.

§ 4 Конфликт интуитивного и интеллектуального на примере художественного произведения

Несмотря на то, что в искусстве органически сочетаются элементы интуиции и логики, интуитивное суждение в нем неизбежно преобладает над интеллектуальным, дискурсивным. Таким образом, основной конфликт значительного произведения искусства должен быть конфликтом между интуитивным постижением и интеллектуальным, между неподвластным рассудку и рациональным, причем, произведение идеально выполняет свое назначение (утверждение авторитета интуиции в противовес интеллектуальному познанию), как явление искусства, если этот конфликт разрешается убедительной победой интуитивного суждения над интеллектуальным, рациональным, рассудочным.

Торжество интуитивного над интеллектуальным возникает на разных уровнях. Уже то простое обстоятельство, что в бездушный мрамор, серый холст, в простые прозаические слова художник способен “вдохнуть жизнь”, есть чудо “преодоления логики материала” и потому демонстрирует победу интуиции над интеллектом.

Именно проявление такого чуда – преодоление логики материала, - такого необъяснимого, иррационального преображения материала, каждый элемент которого прозаичен и рационален, в многозначительное произведение искусства есть то, что нас прежде всего поражает и оказывает воздействие (пусть даже неосознанное)[5].

Однако, гораздо более значительный конфликт возникает из противопоставления упорядоченной структуры произведения, подчиненной определенным правилам, принятым для данного стиля, с одной стороны, и интуитивной идеи – с другой. Всякое произведение искусства, как уже обсуждалось, строится в рамках некоторых интеллектуальных познаний. Высший художественный замысел, неподчиненная этому интеллектуальному, порожденная вдохновением и потому интуитивная идея должна проявиться в сочетании с этим интеллектуальным познанием и возобладать над ним.

На всех рассмотренных уровнях преодоления интеллектуального интуитивным мы сталкиваемся с замечательным явлением: интеллектуальное не отметается, не подавляется полностью, но остается существенным элементом искусства. Его сочетание с интуитивным само по себе образует важнейший элемент художественного воздействия.

§ 5 Проблема взаимоотношения интеллектуального и интуитивного

Тот факт, что в двух областях интеллектуальной деятельности – в “точных” и естественных науках, в технике, с одной стороны, в гуманитарных науках и искусстве– с другой, относительно господствующую роль играет один из двух разных стилей мышления, из двух родов активности сознания, налагает глубокий отпечаток на взаимоотношения представителей этих двух областей духовной жизни и на их мировосприятие.

Постепенное успешное проникновение математических методов в гуманитарные науки породило у многих представителей “точных” наук уверенность в принципиальной способности этих наук решать любые, в том числе гуманитарные, проблемы. Если в прошлые века при всем уважении к достижениям “точных” и естественных наук ученый все же считался ущербным существом и чудаком, то в середине нашего века положение изменилось на прямо противоположное: в глазах посторонних он стал жрецом великого и могучего божества – Науки, а у самих “жрецов” возникли претензии на гегемонию дедуктивного формализованного знания в духовной сфере.

Вплоть до нашего времени различие, о котором идет речь, было видно прежде всего потому, что оно порождает два разных стиля мышления, соответствует двум разным подходам к раскрытию и утверждению истины. Предельным выражением этих подходов являются, с одной стороны, созданная человечеством математика, отражающая те объективные связи в мире, которые допускают интеллектуальное познание, и этим утверждающая их истинность, с другой – созданное человечеством искусство, раскрывающее те связи в отношениях человека и мира, истинность которых не может быть постигнута иначе как, интуитивным познанием.

Так и возникло то, что называют “двумя культурами”, представители которых могут расходиться между собой даже в суждении о том, что можно признать истинным или что есть существенное знание. Например, этические истины, с точки зрения последовательно мыслящего представителя “точного знания”, совершенно бездоказательны и потому могут быть всегда оспорены. Однако они совместимы с его наукой, хотя и образуют независимый элемент, признаваемый истиной лишь интуитивно и воспитываемый в человеке “вненаучно”, в некотором смысле вопреки психологии представителя математизированной культуры.

Искусство, наоборот, достигает убедительности, стараясь на всех уровнях, в форме и содержании показать превосходство интуитивного над чисто интеллектуальным, над логически доказуемым, и тем самым утверждает авторитет интуиции, уравновешивающей авторитет дискурсивного, рационального знания.

Математика и искусство – крайние, полярные сферы “двух культур”, но противопоставление той же природы существует между техническим и гуманитарным знанием вообще.

Заключение

Все возрастающее, начиная с середины XX века, совершенствование и использование вычислительной техники привело к тому, что огромный объем вычислительной и другой логической, формализуемой работы интеллекта, которая всегда заслоняла роль интуитивного элемента в научной и технической деятельности, передается машине, разгружая мозг. Это приводит к тому, что в структуре процесса научного творчества все более выступают черты, роднящие его с процессом художественного творчества и научной работы в гуманитарных науках. Можно сказать, что на наших глазах во второй половине ХХ века началась интеллектуальная революция, освобождающая умственную деятельность человека от стандартизованного, изнурительного труда, от все более сложных логических операций так же, как два века назад промышленная революция освобождала рабочего от стандартизованного, изнурительного физического труда.

Это приводит к выводу, что, несмотря на сохранение специфики каждой из этих “двух культур”, имеющие свои особые цели и методы, им не грозит то разобщение, угрозу которого в 50-х – 60-х  годах прошлого столетия с тревогой увидели многие. Можно думать, что, наоборот, взаимопонимание этих двух областей активности человеческого гения будет лишь возрастать в рамках единой культуры человечества.

Итак, действительно, объективные основания, внутренние закономерности процесса постижения мира исторически, как кажется, неизбежно приводят к разделению духовной культуры человечества на две разные ветви. Это пугающее разделение замечалось уже давно, и такой угрозе противопоставлялись лишь оптимистические утверждения, что в будущем “две культуры” должны каким-то образом слиться в единое знание.

Возникновение отдельных новых объединяющих наук на какой-либо границе между гуманитарной и естественнонаучной дисциплинами, в некоторой степени компенсирует специализацию, ветвление на науки, каждая из которых изучает какую-либо одну сторону объективного мира, но не подавляет и не уничтожает специфику любой из этих ветвей знания.

Наоборот, ветвление продолжается, число специализированных наук растет. Поэтому нет никакого основания ожидать буквального слияния естественных и гуманитарных наук в единое целое. И тем не менее можно утверждать, что в наше время действительно происходит нечто совершенно новое в проблеме “двух культур”.

Обратим внимание на все возрастающее проникновение в компьютеризацию и кибернетику интуитивных методов. Переход к системному анализу, диалоговым ЭВМ, так называемым экспертным системам означает отвергавшееся ранее включение в “кибернетическое” исследование таких элементов, как синтетическая, неформализуемая оценка ситуации, неформализуемый отбор существенных факторов и признание других факторов и признаков несущественными, учет факторов, не имеющих количественной меры и т.д. Ведь все эти элементы характерны для гуманитарных наук, где, однако, они никак не сопрягаются с формализацией, остаются совершенно не связанными с числом. Однако в высшей степени показательно, что проблема искусственного интеллекта и вообще ЭВМ новых поколений потребовала создания коллективов, в которых математики работают совместно с психологами, лингвистами и т.д.

В последнее время можно усмотреть признаки сближения, а не дальнейшего расхождения, в частности признаки утраты естественниками и математиками уверенности в самодостаточности.

Можно сказать, что теперь происходит новая революция, “интеллектуальная революция”, благодаря которой становится все более очевидной все возрастающая роль интуитивного познания. Его нельзя передоверить машине, и оно составляет главное содержание творческой деятельности интеллекта как в науке, так и в искусстве.

Библиографический список

1.     Ильенков Э.В Философия и культура- М.,1991. – С.63.

2.     Кириллов В.И., Старченко А.А. Логика: Учеб. для юридич. вузов и фак. ун-тов. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Высш. шк., 1987. – 271 с.

3.     Померанцев Г.С. Две модели познания // Вестн. Рос. АН.- 1992.-N11.-с.126-136.

4.     Фейнберг Е.Л. Две культуры. Интуиция и логика в искусстве и науке. – М.: Наука, 1992.-251с.

5.     Эйнштейн А.  Письма к Морису Соловину. – Собрание научных трудов в 4-х т. Т.4. М., 1967.

---

[1] Кириллов В.И., Старченко А.А. Логика: Учеб. для юридич. вузов и фак. ун-тов. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Высш. шк., 1987. – 271 с.

[2] Ильенков Э.В Философия и культура- М.,1991. – С.63.

[3] Эйнштейн А.  Письма к Морису Соловину. – Собрание научных трудов в 4-х т. Т.4. М., 1967.

[4] Померанцев Г.С. Две модели познания // Вестн. Рос. АН.- 1992.-N11.-с.126-136.

[5] Фейнберг Е.Л. Две культуры. Интуиция и логика в искусстве и науке. – М.: Наука, 1992.-251с.