Суицидальное поведение: понятие, типология, причины.

Содержание

Введение.......................................................................................................................................................................................... 3

Глава 1 Суицидальное поведение: исторический аспект................................................................ 6

1.1. Подходы и этапы становления суициологии....................................................................................................... 6

1.2. Суицидальное поведение в школах Э. Дюркгейма и З. Фрейда................................................................. 12

1.3. Суицидальное поведение с точки зрения гештальт-психологии.............................................................. 15

1.4. Амбрумовская концепция суицидального поведения................................................................................... 24

Глава 2 Теоретические вопросы суицидального поведения..................................................... 25

2.1. Суициды: общие понятия, терминология, распространенность................................................................ 25

2.2. Мотивы, причины, поводы суицидального поведения.................................................................................. 31

2.3. Перспективы развития комплексного изучения суицидального поведения в России................... 37

2.4. Профилактические мероприятия суицидального поведения...................................................................... 41

Заключение................................................................................................................................................................................ 43

Список литературы............................................................................................................................................................. 45

Введение

В последние годы отмечается значительный рост суицидов и суицидальных попыток, что свидетельствует об ухудшении психического здоровья населения.

По данным Моховикова А.Н. (1993 г.), суицид, как причина смерти, удерживается на четвертом месте, но реальное их количество учесть крайне тяжело. В настоящее время тяжелая социально-экономическая ситуация способствует усилению социально-психической дезадаптации и формированию аутоагрессивных тенденций. В любом обществе в периоды социального напряжения создаются предпосылки для возникновения различных форм отклоняющегося поведения, включая суицидальное.

Проблема самоубийства не является узко психологической. Она находится на пересечении различных областей человеческого знания. Вскрытие причин суицидального поведения в значительной степени зависит от той области, с позиций которой изучается данный феномен.

Так, в истории изучения данной проблемы можно отметить неоднократные попытки создания биохимической модели суицидального поведения (например, гипотеза о влиянии снижения уровня серотонина на формирование суицидального поведения), однако очевидно, что поиск биологических детерминант суицидального поведения находится пока на раннем этапе становления и не выдерживает критики со стороны других направлений, либо других биохимических гипотез.

Ни медики, ни психологи не поднимали вопроса о статистической достоверности полученных эмпирических данных, хотя те и другие имели возможность наблюдать только специфические категории суицидентов, которые попадали в их поле зрения.

Психиатры, например, изучали преимущественно пациентов психиатрических лечебниц, у которых суицидальное поведение было так или иначе связано с психопатологией.

Психологи и клиницисты, придерживающиеся психоаналитической ориентации, строили свои рассуждения, наблюдая, главным образом, невротиков.

Однако выводы, полученные теми и другими при анализе нерепрезентативного эмпирического материала, переносились затем на всю совокупность случаев суицидального поведения. Вполне возможно, как это описывалось психоаналитиками, что при некоторых пограничных расстройствах психики бывают суицидальные поступки, в основе которых могло быть стремление отомстить самому себе или другому, вытесняемое в подсознание, подавляемое желание чьей-либо смерти, либо другие низменные побуждения. Но вряд ли такого рода подсознательную мотивацию нужно искать в самоубийстве одиноких стариков; у людей, потерявших близкого человека; или, наконец, у лиц, страдающих от неизлечимой болезни; либо у человека, разоблаченного в совершении уголовного преступления. Скорее всего, в перечисленных случаях можно предположить другие механизмы и мотивы суицидального поведения.

Неполнота изучаемого материала и абсолютизация применяемых методов исследования не позволяли описать явление самоубийства во всем многообразии его проявлений и объяснить порождающие его причины.

В настоящее время имеется огромное количество научных работ, посвященных суицидального поведению, но в тоже время существует ограниченность существовавших научных подходов.

Актуальность данной темы и послужила выбором темы данной работы.

Цель работы: раскрыть понятие, типологию и обозначить причины суицидального поведения.

Данная цель решается с помощью раскрытия следующих основных задач:

– описать подходы и этапы становления суициологии;

– раскрыть содержание суицидального поведения в школах Э. Дюркгейма и З. Фрейда;

– описать суицидальное поведение с точки зрения гештальт-психологии;

– раскрыть амбрумовскую концепцию суицидального поведения;

– раскрыть понятие суициды, описать распространенность суицидов;

– обозначить мотивы, причины и поводы суицидального поведения;

– обозначить перспективы развития комплексного изучения суицидального поведения в России;

– привести профилактические мероприятия суицидального поведения.

Поставленные выше задачи и определили структуру работы. Работа состоит из введения, двух основных глав, в каждой из которых имеются по 4 подглавы, заключения и списка использованной литературы.

Глава 1 Суицидальное поведение: исторический аспект

1.1. Подходы и этапы становления суициологии

Ограниченность существовавших научных подходов требовала расширить угол зрения с тем, чтобы получить более полное представление о самоубийстве. Это хорошо понимали многие ученые, включавшие суицидологическую проблематику в сферу своих интересов. Так, выдающийся русский невропатолог и психиатр В.М. Бехтерев еще в начале века указывал на то, что подлинное понимание причин самоубийства может быть достигнуто лишь при учете возможно большего числа условий, которые в той или иной мере создают почву для возникновения самоубийств. Всесторонний анализ этих условий нуждается в согласованном применении методов нескольких научных дисциплин. "При исследовании причин самоубийств, - писал Бехтерев, - мы должны иметь в виду три и даже четыре метода: статистический, клинический, судебно-медицинский и патологоанатомический, причем каждый имеет свое особое значение и служит дополнением один другому. Поэтому-то, чего не может дать статистический метод, может раскрыть нам клинический метод, а где клинический метод не дает полных результатов, может дать иногда положительные результаты судебно-медицинский и патологоанатомический методы, которые во всяком случае являются важным дополнением клиническому исследованию. Но несомненно, что вопросы самоубийства наиболее полно могут быть освещены только при содействии всех упомянутых методов исследования, а не какого-либо одного из них" (1912).

В середине 20-го века комплексный подход, предпосылки которого были заложены всем предшествующим ходом изучения самоубийства, стал осознаваться в качестве ведущего методологического принципа современной суицидологии. Осуществление этого принципа связано с решением трех групп вопросов: 1) теоретическое рассмотрение суицидального поведения как целостного многопланового объекта изучения; 2) переход от теоретических построений к созданию комплексной программы превенции; и 3) кооперирование специалистов различных отраслей науки и практики с целью реализации исследовательской и профилактической деятельности.

О комплексном подходе при проведении эмпирических исследований говорят обычно в тех случаях, когда один специалист овладевает методами и процедурами смежных наук. Например, психиатр, помимо клинической беседы использует еще психологические тесты и методы социологического опроса. Кроме того, под комплексным исследованием нередко понимается также участие специалистов различных областей знаний в одновременном совместном изучении какого-либо явления. Но идея комплексности, на наш взгляд, не исчерпывается представлением о совокупности эвристических приемов и методов, применяемых для изучения объектов сложной природы. Необходима еще внутренняя установка исследователей на сопоставление различных точек зрения, совмещение специфического для каждой науки видения объекта с позициями и представлениями других наук. Важно сознательное стремление исследователей к построению синтезирующей теоретической концепции к выработке единого понимания сущности и природы суицидального поведения.

На этом пути, однако, возникают методологические трудности, связанные с угрозой эклектического, чисто механического соединения в общей картине разрозненных эмпирических сведений, объединенных между собой лишь отнесенностью их к общему объекту. Эта угроза не всегда осознается исследователями, которые привыкли мыслить в рамках категориальных парадигм теоретических представлений, свойственных конкретным научным предметам. Там, где клиницист говорит о пубертатном кризе или инволюционном расстройстве, психолог видит сложности ролевой идентификации или компенсаторное воздействие психологических защитных механизмов, а социолог будет усматривать влияние на личность каких-либо субкультур или дезинтеграции социальных групп.

Рассмотрение суицидального поведения как объекта комплексных исследований означает, что исследование приобретает междисциплинарный характер, при котором начинают обсуждаться пограничные для каждой дисциплины проблемы и переход от одной проблемы к другой. Клиницисты в своем описании суицидального поведения учитывают влияние на суицидента его семьи, принадлежность его к определенным социальным и профессиональным группам. Социолог описывает суицидента не только как человека, усвоившего те или иные социальные нормы и ценностные ориентации, свойственные ему как члену социальных групп, но обращает внимание и на его личностные особенности. Такое междисциплинарное исследование предполагает системное представление объекта с учетом всего комплекса структурных и функциональных связей.

Суицидология формируется на стыке естественных и гуманитарных отраслей знаний, для каждой из которых характерны свои особые постижения реальности. Проблема установления общего языка в процессе взаимодействия естественнонаучных и гуманитарных предметов существует не только при описании суицидального поведения, но и других сложных объектов. Человеческое поведение едино, и попытки расчленить его на отдельные составляющие биологической, психологической или социологической природы носят условный характер, это всего лишь способы описания и дифференциации научной информации. Задача состоит в том, чтобы построить общую концепцию человека, в которой были бы раскрыты все аспекты его жизнедеятельности в их взаимосвязи. Вопрос о построении этой интегративной теории человека ставится в трудах многих философов, психологов, медиков, специалистов других наук. Так, известный советский психолог Б. Ф. Ломов говорит по этому поводу: "Общий объем достаточно надежных сведений о человеке, накопленный в разных науках, не так уж мал. Однако составить из них целостную, логически связанную картину пока не удается. Эта картина оказывается мозаичной, с диспропорциями и мозаичными пятнами. А нужна цельная картина" (1983).

Таким образом, построение суицидологии как комплексной дисциплины ставит вопросы философско-методологического и частно-научного характера. Комплексное изучение суицидального поведения как целостного объекта требует очертить проблемное поле, по-новому пересмотреть сложившиеся теоретические воззрения об этом явлении, охватить те вопросы, которые оказались за пределами интересов конкретных наук, включавших это явление в круг своей компетенции.

Суицидальное поведение зависит от множества факторов, совершается в особых экстремальных ситуациях и предпринимается по разным мотивам и с разными целями. Суицидологи уже давно отказались от поиска единственной или доминирующей причины, обусловливающей это поведение, также как и от того, чтобы установить общий или "характерный" портрет суицидента. Суицидальные популяции гетерогенны, как разнообразны и сами формы и разновидности суицидального поведения. Поэтому одна из проблем суицидологии состоит в том, чтобы выявить и типологизировать суицидоопасные популяции, выделить специфицирующие их признаки и установить суицидогенные факторы. С социально-экологической и демографической точки зрения важно объяснить различия в характере пространственно-временного распределения самоубийств, выяснить, с чем связано увеличение или уменьшение суицидальных показателей в определенное время года и в определенных социокультурных группах или общностях. Особое внимание следует уделять личности суицидента с учетом влияния факторов пола, возраста, отнесенности к социальной или этнической группе. Совершенно очевидно, что основания для лишения себя жизни у 12-летней девочки, поссорившейся с мамой, и у всеми забытой старой больной женщины будут разные. В одном случае это подражание недавно просмотренному сентиментальному фильму, в другом - итог мучительной жизненной драмы.

Изучение суицидального поведения нельзя сводить только к анализу завершенных суицидов и суицидальных попыток. Необходимо включить в рассмотрение весь спектр суицидоопасных реакций, все многообразие проявлений этого феномена – суицидальных мыслей, угроз, имитаций (подделок), демонстраций суицидальных намерений – вплоть до его крайних форм – покушений на самоубийство и завершенных самоубийств. Различные виды или типы суицидального поведения необходимо, как нам кажется, рассматривать раздельно, чтобы иметь возможность выделить диагностические признаки суицидального поведения в его различных формах или типах, принимая во внимание предрасполагающие объективные и субъективные суицидогенные факторы.

Самоубийство редко совершается в результате трезвого рационального взвешивания жизненных обстоятельств, доводов в пользу принятия или отвержения жизни. В основе его психологический кризис, переживание целой гаммы негативных эмоций - отчаяния, горя, страха, чувства беспомощности, вины, гнева, желания отомстить или прервать невыносимые душевные или телесные страдания. Поэтому необходимо включить в рассмотрение психосоматические проблемы, изучить физиологическую картину стрессов, по-новому осмыслить роль эндокринной системы в поведении человека.

Одна из важнейших проблем суицидологии - это роль алкоголизации в процессе возникновения суицидального поведения. Лица, злоупотребляющие алкоголем или страдающие от алкоголизма, составляют особую суицидоопасную популяцию, изучение которой затрагивает целый ряд вопросов, связанных с изучением наркологической проблематики.

Суицидология должна ассимилировать опыт не только тех наук, в которых непосредственно изучалось суицидальное поведение, но и достижение тех дисциплин, которые изучали сходные типы поведения. В свое время правоведы отказались от рассмотрения самоубийства в рамках юридических наук. В наши дни проблемы криминологии и суицидологии во многом совпадают, поскольку криминальное и суицидальное поведение представляют собой различные виды социальных отклонений, имеющие общие и специфические черты в этиологии. Характер сходства и различий между этими типами поведения важно изучать не только в сравнительно-научном аспекте, но и для их предупреждения. Кроме того, делинквенты и девианты обнаруживают большую склонность к различного рода аутоагрессивным действиям, что ставит проблему изучения этого контингента как суицидоопасного.

Суицидологи не должны оставлять без внимания и художественную литературу, в которой изображается поведение самоубийцы до принятия им суицидального решения и в момент лишения себя жизни. Здесь важен прежде всего момент художественного осмысления внутреннего мира суицидента, логики его жизненных коллизий и движения к трагическому финалу. Великие писатели, как известно, это всегда и великие психологи, проникавшие в тонкие структуры души и улавливающие оттенки человеческих переживаний и настроений, для объяснения которых наука не имеет соответствующих определений и понятий. Именно литература и искусство создают целостный образ человека, а не различные его психологические, клинические, демографические, социологические и прочие проекции. Но есть и еще один веский аргумент в пользу того, что суицидолог должен знать художественные произведения, в которых нашли отражение суицидальные сюжеты. Самоубийства, изображенные талантливым писателем, независимо от воли их авторов, превращается в образцы для подражания. Самоубийства в ситуации отвергнутой любви, опоэтизированные Гете в "Страданиях молодого Вертера" или Н. М. Карамзиным в "Бедной Лизе", породили в свое время целые эпидемии юношеских самоубийств. Превращаясь в литературный или кинематографический штамп, размноженный в безбрежном море компиляций и художественных подделок, самоубийство становится моделью поведения в реальной жизни как социально приемлемый способ разрешения жизненной драмы. Лишь очень немногие произведения из того потока подражательной литературы, которая называется "серой", лишены умилительно-сентиментального изображения суицидальных поступков героев.

Чрезвычайно важным для суицидологии является включение в поле ее исследований философско-этических проблем самоубийства, анализа сознания суицидента. Слишком долго самоубийство представлялось учеными разных специальностей как поступок, который лишь в самой незначительной степени зависит от воли суицидента, состояния его нравственности и личностной зрелости.

Подводя некоторые итоги, можно сказать, что построение суицидологии связано с анализом и синтезом самой разносторонней информации, игнорирование которой сделает невозможным целостное описание суицидального поведения как самостоятельного объекта комплексных междисциплинарных исследований. Суицидолог должен стремиться описать суицидальный феномен во всем его объеме и полноте. Исследования должны иметь репрезентативный характер, позволяющий распространить выявляемые закономерности на другие суицидоопасные контингенты. Полученные выводы будут надежной базой для того, чтобы уметь прогнозировать масштабы суицидального поведения, разрабатывать и планировать необходимые меры для их преодоления.

Переход от теоретических построений к созданию комплексной профилактической программы требует особого обсуждения. Хотя определенные рекомендации превентивного характера можно сделать, исходя из выводов различных психологических, социологических или психиатрических концепций, однако всегда есть опасность, что такого рода рекомендации будут либо ограниченными и применимыми только к узкому кругу суицидентов, либо просто неверными. В этом нас убеждает сравнительно недавняя ситуация в нашей стране, когда преобладание психиатрической концепции самоубийства привело к тому, что профилактикой суицидального поведения занимались по сути дела только психиатры, и их усилия были направлены только на контингенты психически больных. Подавляющее большинство суицидентов оказывалось за пределами психиатрической компетенции, им не оказывалась никакая помощь в плане купирования у них психологического кризиса. Столь же опасно принимать во внимание рекомендации, основанные на представлениях вульгарного социологизма, связывающих самоубийство исключительно с уровнем материального обеспечения населения. Распространение подобных взглядов препятствует адекватной демографической политике и снижает роль социального контроля. Только всестороннее изучение суицидального поведения обеспечит и надежную комплексную профилактику.

1.2. Суицидальное поведение в школах Э. Дюркгейма и З. Фрейда

Основные теоретические положения суицидального поведения были заложены в социологии и социальной психологии - школой Э. Дюркгейма, а в клинической психологии - школой З. Фрейда.

Э. Дюркгейм на основании двух критериев - социальной интеграции и социальной регуляции - выделил четыре типа возможного суицидального поведения. Первые два типа связаны с нарушением социальной интеграции, понимаемой как степень вовлеченности человека в общество. Это эгоистическое (социальная интеграция значительно снижена) и альтруистическое (социальная интеграция слишком высока) самоубийства. Вторая диада связана с нарушением социальной регуляции, код которой понимается степень воздействия общества на индивида, главным образом, посредством ограничений. Это аномическое (социальная регуляция снижена) и фаталистическое (социальная регуляция повышена) самоубийства. Гипотеза Э. Дюркгейма о социальной интеграции оценивается современными исследователями как очень разумный и точный, хотя и неполный вклад в теорию самоубийств. Уменьшение социальной интеграции (например, исключение человека из значимой социальной группы) может восприниматься человеком как ситуация фрустрации или серьезное жизненное препятствие, что обусловливает возникновение тревоги или депрессии в пресуицидальной ситуации.

З. Фрейд рассматривал самоубийство как особое проявление внешней агрессии, как искаженную реализацию желания убить кого-либо другого. Причина самоубийства в психоаналитической концепции понимается как негативное отношение субъекта к внешнему миру, недостатки которого (и в частности, других людей) вызывают агрессивные реакции, в последствии, под давлением Сверх-Я, меняющие направление с внешнего на внутреннее. Самоубийство, сочетая в себе одновременно и субъекта и объект действия, объединяет роли убийцы и жертвы, которые находятся в соподчиненных отношениях. Постулируя активность субъекта, психоанализ подчеркивает первичность акта убийства, как проявления агрессивных тенденций. Кроме того, суицидальное поведение человека, наподобие невротических проявлений, является результатом столкновения противоречивых стремлений, исходящих со стороны Оно (влечение к смерти) и со стороны Сверх-Я (социальные запреты и нормы).

Если социологическая школа Э. Дюркгейма рассматривала самоубийство как закономерную реакцию субъекта на его взаимодействие с обществом, то есть общество выступало как необходимый и провоцирующий компонент суицидального поведения, то психоаналитическая концепция, напротив, делает акцент на внутренней активности субъекта, на внутреннем источнике суицидального поведения. Дальнейшие исследования суицидального поведения наметили тенденцию к объединению внутренних и внешних детерминант суицидального поведения.

Henry & Short (1954) предложили рассматривать самоубийство в рамках теории фрустрации-агрессии. Они трактовали самоубийство как средство нападения на себя из-за того, что человек считал себя виноватым в своих проблемах; Henry & Short утверждали, что люди, приписывающие ответственность внешним обстоятельствам, не склонны к самоубийству.

Другая теория суицидального поведения называла самоубийство “криком о помощи” (Stengel & Cook). Центральной идеей этой теории является то, что суицидальная попытка, особенно неудачная и неискренняя, - это средство, с помощью которого тревожные люди ищут внимания к своим жизненным проблемам и привлекают симпатии и поддержку других людей. Однако само понятие “крик о помощи” может быть понято двояко: с одной стороны, как истерическая реакция, в основе которой лежит постоянное ощущение недостатка внимания к собственной личности; с другой стороны, как внешнее проявление чувства внутренней дисгармонии и неспособности ее преодоления.

В настоящее время наибольшее распространение получили когнитивные теории суицидального поведения. Теория бегства (Roy F. Baumeister), например, исходя из положения, что самоубийство предназначено для решения жизненных проблем, рассматривает самоубийство как результат специфического “когнитивного разрушения”, формирование которого подчинено желанию убежать от реальности посредством удаления из сознания болезненных переживаний. Теория бегства выделяет шесть стадий пресуицидального поведения (резкое падение нереалистично высоких ожиданий индивида в связи со столкновением с жизненными проблемами и трудностями; переживание чувства вины, формирование негативных представлений о себе; сопоставление себя с высокими образцами; формирование комплекса отрицательных эмоций в результате этого сравнения; состояние когнитивного разрушения, которое не может полностью удовлетворить желание субъекта скрыться от болезненных переживаний; самоубийство как более эффективный способ ухода от проблем). Отмечается, что самоубийство происходит лишь при неблагоприятном разрешении каждой стадии. Когнитивное разрушение - центральное понятие этой концепции - понимается как стремление субъекта освободиться от неприятного переживания собственного несовершенства посредством имеющихся у него психических защит (таких как отрицание, вытеснение и т. п.), искажения временного пространства, отказа от постановки целей на будущее и от конструктивного решения проблем.

Наметившаяся тенденция к интеграции различных подходов в исследовании суицидального поведения, а так же рассмотрение формирования су6ицидального поведения во временной динамике представляется весьма продуктивной. Неугасающая критика существующих концепций суицидального поведения только подтверждает актуальность дальнейшей разработки данной проблемы.

1.3. Суицидальное поведение с точки зрения гештальт-психологии

СУИЦИДАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ, ГЕШТАЛЬТ-ПОДХОД И КОНСУЛЬТИРОВАНИЕ (А.Моховиков)

С точки зрения гештальт-психологии человек и окружащая среда представляют собой поле, сущностью которого является целостность и взаимозависимость. Связь между ними осуществляется посредством контакта, в ходе которого возникает психическая реальность и происходит психологическое развитие личности. Процесс контакта (или контактирование) обозначает для человека в этом поле актуальные фигуры, определяющиеся его стремлениями, потребностями или желаниями. Выделение фигуры из фона, то есть построение гештальта, происходят благодаря осознанию жизни, то есть того, что действительно происходит с человеком, какие он испытывает чувства, как справляется с насущной ситуацией и что делает для ее изменения. Жизненная активность человека представляет собой непрерывный процесс созидания и разрушения гештальтов, цель контактов с окружающей действительностью. Последовательность развития контакта, его проживание ("цикл контакта") состоит из нескольких стадий, отличающихся степенью вовлечения энергии Selt, активности индивида: преконтакта, в котором происходит выделение и прояснение актуальной потребности; контактирования, в ходе которого исследуется окружающая среда, и в ней находится объект, могущий удовлетворить потребность; финального контакта, во время которого осуществляется ее удовлетворение; а также постконтакта, когда происходит ассимиляция полученного опыта. Контакту, то есть осознанию препятствует ряд феноменов, возникающих на его границе в каждой из стадий. Человек, прибегает к ним, чтобы, сопротивляясь, не допустить осуществления контакта. Они представлены защитными механизмами в виде интроекции, проекции, ретрофлексии и конфлюэнции. Эти феномены с различной степенью интенсивности вносят свой вклад в происхождение саморазрушающего поведения. Каждое конкретное суицидальное действие является реализацией того или иного сочетания следующих четырех векторов.

Интроективный вектор суицида.

При интроекции контакт с окружающей средой прерывается на стадии возникновения фигуры: человек принимает внутрь себя ценности, стандарты, нормы и правила, имеющие внешнее происхождение, и замедляет свое собственное стремление желанием другого человека или группы. Без здоровой интроекции оказывается невозможным воспитание и обучение, в ходе которых обычно происходит ассимиляция переживаний. В самом деле, в детстве нередко говорят: " Делай то или не совершай этого", – и, подчиняясь, ребенок интроецирует приказ взрослого в качестве подобия собственной воли. В дальнейшем, повторяясь, эта ситуация обеспечивает человека неосознаваемым опытом:" В жизни надо делать то, и не нужно совершать этого". Таким образом, чужой опыт заменяет собственные желания, иногда настолько, что человек, взрослея, утрачивает способность к идентификации и отвержению.

Распознавание интроекций в ходе консультативной беседы происходит на основании употребления клиентом форм повелительного наклонения, плакатных, лозунговых фраз (" Я ничего не стою "), в которых преобладают "надо" и "должен" (" Я должен пожертвовать собой ради...", " Мне нужно пострадать"), а также использования местоимения "я", когда на самом деле речь идет о "мы". Поведение человека-интроектора отличается двусмысленностью: на поверхность выглядывает маска послушного, доброго и порядочного человека, за которой часто скрывается удивительная агрессия или энергия саморазрушения. ("Я от себя требую, и Вы мне должны"). Конфликт легко возникает, если интроекции подвергаются несовместимые друг с другом представления или установки. Нередко, чем более воспитанным является субъект, тем больше в нем, если использовать метафору, связанную с едой, проглоченных, но так и непереваренных интроектов. В конечном счете он превращается в метафорического кадавра, непрерывно желающего получать советы, который в беседе, не разбирая," съедает" без остатка все, что ему предлагается. Без какого бы то ни было усвоения съеденного. Зачастую при злоупотреблении интроекцией в качестве защиты перед контактом у человека исчезает чувство отвращения, в том числе и страх перед собственной смертью.

Поскольку человек-интроектор поступает так, как хотят от него другие, то интроектный вектор наиболее выражен в случаях альтруистических самоубийств Э. Дюркгейма, которые совершаются, если авторитет общества или группа подавляет идентичность человека, и он жертвует собой на благо других или ради какой-либо социальной, философской или религиозной идеи.

Многочисленные случаи самопожертвований "за идею", будь то японский самурай эпохи средневековья, последователь протопопа Аввакума Петровской поры или эталоны "мужества" советской эпохи типа Зои Космодемьянской и Александра Матросова, вполне описываются интроективным вектором самоуничтожения.

Особенно чувствительным к вторжению интроектов оказывается подросток. С одной стороны, он готов пожертвовать чем угодно, лишь бы настоять на своей независимости, интуитивно сознавая преимущества собственного выбора, но, с другой стороны, в наследие от детства ему достается чрезмерная подверженность интроектам, и это, например, используется в ходе процедуры "контроля сознания" адептами деструктивных культов.

Терапевтическая помощь по установлению интроекции состоит в том, чтобы способствовать появлению у человека чувства, что его собственный выбор вполне возможен, и усилить различие между "Я" и "ТЫ". Усиление чувства собственного "Я" освобождает от неассимилированнх интроектов. Интроекторы нередко оказываются не только фанатиками по части получения советов, но и жертвами в отношении прожитой ими жизни. Одновременно им бывает свойственно нетерпение, жадность и леность. Нетерпение заставляет их незамедлительно "проглатывать" советы, лень препятствует работе, требующей усилий, а жадность стремится получить как можно больше и побыстрее. Если в ходе оказания терапевтической помощи человек перестает воспринимать свое существование как нечто заданное извне или неизменное. И начнет создавать свою жизнь сам, то этот опыт может стать ключевым пунктом для его самоопределения.

Проективный вектор суицида.

Используя проекцию, индивид что-то реально принадлежащее ему приписывает окружающей среде. Это обычно относится к желаниям или эмоциям, за которые человек не хочет отвечать сам или не берет ответственности за их проявление. Таким образом, происходит отвержение существующей части собственного "Я", например, в контакте обсуждаемой проблемы проявлений деструкции или аутоагресии. Не признавая эти части в самом себе, человек начинает находить их в других людях. В силу проективной установки он постепенно отстраняется от людей, которые кажутся ему холодно настроенными, желающими зла или несущими опасность, изолирует себя от окружающей среды, и в результате испытывает подавленность или депрессию. Большинство видов проекции (дополнительная, когда другим приписываются чувства и желания, с помощью которых можно оправдать свои действия, катартическая, состоящая в том, что человек освобождается от своих отрицательных качеств, наделяя ими других, и атреструктивная, когда окружающим приписываются собственные мотивы и желания) формируют этот суицидальный вектор. В крайней точке этого движения возникает феномен аномии, описанной Э. Дюркгеймом, при котором самоуничтожение возникает из-за неудач в приспособлении к социальным изменениям, приводящим к нарушению взаимных связей личности и группы. Общеизвестно, что резкое учащение аномических самоубийств отмечается во времена общественно-экономических кризисов.

В консультативной беседе распознавание проекций происходит на основании ухода клиента от выражения своих чувств и прояснения собственных желаний путем приписывания их другим людям ("Меня недооценивают"), обществу ("Нет смысла жить в этом отвратительном мире") или каким-либо травматическим обстоятельствам из собственной жизни ("После того, что случилось, я полностью утратил надежду"). Механизм проекции в высказываниях выдает себя местоимением "оно" в тех случаях, когда на самом деле речь идет о "Я". В беседе эти клиенты бывают склонны к наставлениям и поучениям. Их личность характеризуется такими чертами, как недоверие, подозрительность, а нередко и жестокость. Они проявляют склонность к возмущению, агрессии или выбору наиболее брутальных способов саморазрушения в суицидальной ситуации.

Терапевтическая помощь в осознании проекций прежде всего направлена на установление и всемерное поддержание отношений доверия. Реальная поддержка, которая может быть оказана, заключается в том, чтобы обратить внимание на реальное существование шанса выхода за пределы порой грандиозной системы проекций, и что действие, несомненно, будет принято и одобрено значимым окружением, на этом фоне клиенту шаг за шагом возвращаются отчужденные части его мыслей, чувств или желаний. Тем самым восстанавливается причастность к жизни и появляется энергия изменений.

В терапевтической практике работы с суицидентами нередко приходится сталкиваться с сочетанием двух описанных векторов, учитывая тесную взаимосвязь и взаимодополняемость механизмов интроекции и проекции, которые осуществляются вместе, усиливают внутреннюю несвободу и внешнюю скованность клиента и ведут к утрате идентичности в саморазрушающем поведении.

Ретрофлексивный вектор суицида.

При ретрофлексии человек останавливает свою активность на уровне конкретного действия. Его чувства или желания не выходят наружу и остаются внутри: он сам начинает себя любить, ненавидеть или вести нескончаемый внутренний диалог. Доминирующий стиль поведения характеризуется тем, что он желал бы, чтобы ему сделали другие. Чаще всего этот человек не позволяет себе проявить агрессию в отношении истинных объектов, к которым имеются подобные намерения и, испытывая стыд, обращает ее против самого себя. В плане развития ретрофлексии крайней точкой становится самоубийство: человек убивает самого себя вместо того, чтобы уничтожить того, кто заставил его страдать. Таким образом, в ретрофлексивном векторе суицида соединяются, по крайней мере, два признака знаменитой триады Карла Меннингера: одновременное желание убить и стремление быть убитым. В "Зубчатых колесах" Акутагава Рюноскэ это звучит так: "Жить в таком душевном состоянии — невыразимая мука! Неужели не найдется никого, кто бы потихоньку задушил меня, пока я сплю". А может быть, как писал знаменитый психотерапевт Карл Витакер, — рядом с тем, кто хочет своей смерти, есть значимый другой, который желает его смерти". Ретрофлексивный вектор в наибольшей степени характерен для эгоистического самоубийства Э. Дюркгейма и эготического суицида Э.Шнейдмана. В последнем случае самоубийство является результатом неразделенного интрапсихического конфликта в душе человека между ее частями, который ведет к аутодеструкции, аннигиляции Self. Уходя от совершения действий в окружающей среде и чувствуя себя отчужденным от общества, семьи или друзей, человек, сжимая всю Вселенную до самого себя и ничего не ожидая от других, свою личность превращает в арену, на которой разыгрывается трагическое действие суицидального сценария. Ретрофлексивным самоубийствам характерна продуманность деталей, выбор способа и наличие плана саморазрушения. Именно при подготовке к нему в воздухе надолго повисает гамлетовский вопрос "Быть или не быть?", завершающийся суицидальным переживанием беспомощности — безнадежности.

В консультативной беседе ретрофлексия распознается на основании зажатого в верхнем регистре маломодулированного голоса, возвратных движений, употребления возвратных частиц "СЯ" и местоимения "себя" ("Я себя обвиняю", "Я жертвую собой", "Я сам себе главный враг", "Я себе омерзителен") и стремления к избыточному контролю ("Я обязан себя контролировать"). В беседе клиент часто делит себя на наблюдаемого и наблюдателя, охотно ведя диалог с самим собой. Но в общении с терапевтом стремится отгородиться от актуальной ситуации. К ретрофлексивным самоубийствам можно отнести знаменитый аналитический случай Эллен Вест, описанный Л.Бинсвангером,К. Роджерсом и Р. Мэйем. Из дневника Эллен Вест: "Ужасно — не понимать себя. Я стою перед собой как перед чужим человеком: я боюсь за саму себя и боюсь тех чувств, во власть которым я отдана, против которых я беззащитна... Я чувствую себя совершенно пассивной, вроде сцены, на которой две враждующие силы кромсают друг друга”, — пишет она, предложив одному из крестьян 50 тысяч франков за то, чтобы он немедленно застрелил ее. Ретрофлексивным суицидом можно считать также смерть американской писательницы Вирджинии Вульф.

Вот перед нами ее предсмертная записка: "Я определенно чувствую, что снова лишилась рассудка... И на этот раз нам этого не выдержать. Я точно не выздоровлю... Так что то, что я совершаю, кажется мне лучшим из того, что можно предпринять...Я не в состоянии больше бороться. Я знаю, что наношу вред твоей жизни, что без меня ты мог бы работать...Я не могу читать... Ты был таким терпеливым и невыразимо добрым со мной... Всему причиной была я, но определенность давала твоя доброта. Я не могу и дальше портить твою жизнь. Я не думаю, что два человека могли бы быть счастливее нас с тобой".

Терапевтическая помощь при рефлексии включает принятие и тщательное соблюдение баланса фрустрации (побуждения к действию) и поддержки (преодоления настороженности) клиента. Важным аспектом является привлечение внимания к его позе, жестам или движениям, в которых по преимуществу проявляются агрессивные побуждения. Обычно на их содержание ретрофлекторы тратят неимоверное количество энергии. Любое, даже самое элементарное движение, если оно становится для клиента осознанным, превращается в первый шаг, направленный на восстановление контакта с окружающей средой, следствием чего является выбор продолжения жизни.

Конфлюэнтный вектор суицида.

Слияние, или конфлюэнция, традиционно в гештальт-терапии считается состоянием, в котором человек препятствует возникновению фигуры и связанного с ней возбуждения. Таким образом, его психическая реальность представлена фоном. В жизни это состояние наиболее характерно для младенца, находящегося в слиянии с матерью. Позднее вполне возможна конфлюэнция с определенной социальной группой, значимым человеком или каким-либо незавершенным переживанием (например, горем, предстающим "безграничным").

Опыт работы с конфлюэнтными суицидентами вместе с тем показывает, что их конфлюэнция является очень энергетически заряженным состоянием. Энергия Self, активность индивида в данном случае является необычайно высокой, что и обуславливает немалый риск, а также заразительность самоуничтожения. На кривой контакта это состояние скорее следует разместить вслед за эготизмом. Человек не просто полностью закрывает границу по отношению к действию и самому себе и перестает что-либо чувствовать, он спасается от переживания действия как принадлежащего ему самому ценой растворения своей личности, полной утраты идентичности в некоем "МЫ". Описанный вариант постэготической конфлюэнции встречается не только среди суицидальных клиентов, он является типичным состоянием для жертв тоталитарных сект.

Распознавание конфлюэнции в консультативной беседе происходит на основе употребления клиентом безличных форм ("Как-то грустно"), местоимения “МЫ”("Нам это не под силу") или утверждений в третьем лице ("Люди часто попадают в невыносимые ситуации"), в результате чего возникает неясность, что именно чувствует человек в действительности, каковы его реальные потребности и желания. "Конфлюэнтный" клиент излишне быстро вступает в диалог, не особенно разбираясь в сущности происходящего и не стремясь к прояснению ситуации, и желает по возможности скорее "слиться" с собеседником в некое единство. Конфлюэнтный вектор приобретает значимость, например, при суицидальном поведении в молодом возрасте, при возникновении у юношей высокой степени слияния с группой, например, принадлежащей деструктивному культу (самоубийство сектантов "Народного храма" в Гайане, "Ветви Давидовой" или "Объединенной церкви" Муна) или со значимым человеком, решившимся на аутоагрессивное действие (от Ромео и Джульетты до современных кластерных самоубийств после суицида лидера группы "Нирвана" Курта Кобейна в середине этого десятилетия). Конфлюэнтные самоубийства как бы "поглощают" человека и характеризуются заразительностью, поскольку один суицид облегчает или приводит к возникновению последующего,то есть возникает "суицидальная волна". В состоянии слияния человек не осознает своих чувств и потребностей, поэтому является весьма восприимчивым к аутоагрессивным действиям.

Конфлюэнтные самоубийства встречаются и в иные периоды жизни человека. "Эратосфен, великий александрийский библиотекарь, ученый-универсал третьего дохристианского века, к чьим услугам было более полумиллиона свитков, сделал в восемьдесят лет ужасное открытие. Его глаза начали ему отказывать. Он еще видел, но читать больше не мог. Другой дожидался бы полной слепоты. Он счел разлуку с книгами достаточной слепотой. Он мудро улыбнулся, поблагодарил и после нескольких дней голодовки умер". Таково изложение одного из них Элиасом Канетти в "Ослеплении". Поскольку конфлюэнтные суициды часто выглядят внезапными и импульсивными, носителей этой защиты следует признать одной из серьезных групп риска.

Терапевтическая помощь в этих случаях должна заключаться в мягком, деликатном и ненавязчивом контакте, использовании стратегии различения "мое" — "не-мое" и ее систематическом проговаривании. Собеседнику важно осознавать, что существуют потребности и чувства, принадлежащие только ему, и их наличие не обязательно связано с опасностью разобщения со значительными людьми. Вопросы типа "Что Вы сейчас чувствуете?" или "Чего бы Вам хотелось сейчас?" помогут сосредоточиться на самом себе. Дальнейшая работа с его собственными потребностями и желаниями может стать первым шагом к пересмотру конфлюэнтных взаимоотношений. Проговаривая свои потребности, человек начинает осознавать, чего же он хочет на самом деле, и находить способы достичь желаемого. Осознание собственных целей является началом пути к обретению личной свободы в решении проблемных ситуаций.

Применение основанной на гештальт-подходе типологии суицидального поведения является современной эффективной стратегией психологического консультирования и психотерапии кризисных состояний с аутоагрессивными тенденциями.

Многие случаи доказывают власть человека над своей жизнью или смертью. Каждый из нас может убить себя — сразу, выстрелом или постепенно, с помощью ожирения, голода, алкоголизма, а в некоторых случаях — решив умереть и воплотив это решение в соматической болезни" (К. Витакер).

1.4. Амбрумовская концепция суицидального поведения

Амбрумовская концепция суицидального поведения основана на системном рассмотрении личностных параметров и социальных ситуаций, в которых данная личность фигурирует. Суицид рассматривается как проявление социально-психологической дезадаптации личности (на непатологическом или патологическом уровнях) при наличии неразрешимых микросоциальных конфликтов. Уровень вероятности реализации суицидальных тенденций зависит от сочетания ряда факторов – от уровня типологической готовности личности, наличия «горячей точки» или «западения» (то есть узловых моментов в биографии суицидента), от стрессовой (конфликтной) ситуационной нагрузки. Нарушения взаимоотношений личности и среды могут происходить как за счет внутриличностных изменений, так и в связи с изменениями в сфере ближайшего социального окружения (например, семьи).

Рассматривая суицидальное поведение в клинико-психологическом аспекте, амбрумовская концепция суицидального поведения учитывает взаимодействие факторов риска трех основных уровней – психопатологического, индивидуально-личностного и ситуационно-средового; она применима для понимания механизмов суицида как среди страдающих психозами и пограничными психическими нарушениями, так и среди практически здоровых лиц.

Глава 2 Теоретические вопросы суицидального поведения

2.1. Суициды: общие понятия, терминология, распространенность

Самоубийство (суицид) – это осознанное лишение себя жизни.

Суицидальное поведение – понятие более широкое и помимо суицида включает в себя суицидальные покушения, попытки и проявления.

К покушениям относят все суицидальные акты, не завершившиеся летально по причине, не зависящей от суицидента (обрыв веревки, своевременно проведенные реанимационные мероприятия и т.д.). Суицидальными попытками считают демонстративно-установочные действия, при которых суицидент чаще всего знает о безопасности применяемого им при попытке акта. К суицидальным проявлениям относят мысли, высказывания, намеки, не сопровождающиеся, однако, какими-либо действиями, направленными на лишение себя жизни[1].

А.Г. Амбрумова выделяет самоубийства (истинные суициды) и попытки самоубийства (незавершенные суициды). Бруксбэнк говорит о суициде и парасуициде. Автор определяет суицид как намеренное самоубийство, а парасуицид как акт намеренного самоповреждения, не приводящий к смерти. По мнению А.Е. Личко, суицидальное поведение у подростков бывает демонстративным, аффективным и истинным. Е. Шир выделяет следующие типы суицидального поведения у подростков: преднамеренное, неодолимое, амбивалентное, импульсивное и демонстративное. Первые два типа, по данным автора, встречаются у подростков крайне редко (менее чем у 1%); третий, четвертый и пятый типы соответственно у 25, 18 и 56,3%.

В последние годы получили права гражданства такие понятия, как "пресуицид" и "постсуицид". Одни авторы под пресуицидом имеют в виду отрезок времени, предшествующий суицидальному действию; другие – психическое состояние, предшествующее суициду. Большинство отечественных суицидологов под понятием "пресуицид" подразумевают состояние личности, обусловливающее повышенную по отношению к норме вероятность совершения суицидального акта. Подобное разночтение существует и в отношении термина "постсуицид". На наш взгляд, более правильно пользоваться такими дифференцированными понятиями, как "постсуицидальное состояние" и "постсуицидальный период".

В литературе часто встречаются термины "аутотравматизм", "аутоагрессивный акт", которые нередко отождествляют с суицидальными действиями. Если конечной целью аутоагрессивного акта является самоубийство, его следует относить к суицидальным действиям. В то же время нет оснований, например, относить к суицидальным действиям умышленное членовредительство или аутоагрессивные акты людей, находящихся в состоянии психоза.

В современной литературе, особенно западной, широко распространены понятия "аутодеструктивного", или "саморазрушительного", поведения. А.Г. Амбрумова не без основания считает, что существует ряд взаимопереходящих форм саморазрушительного поведения, крайней точкой которого является суицид.

К саморазрушительному поведению наряду с суицидальным относят злоупотребление алкоголем, наркотиками, сильнодействующими медикаментозными средствами, а также курение, намеренную рабочую перегрузку, упорное нежелание лечиться, рискованную езду на автотранспортных средствах, особенно управление автомобилем и мотоциклом в нетрезвом состоянии. В более широком смысле аутоагрессивными действиями считают некоторые религиозные обряды, сопровождающиеся самоистязанием и жертвами, жестокую эксплуатацию, войны, т.е. все те осознанные ауто- и гетероагрессивные действия, которые приводят к индивидуальному или массовому саморазрушению и самоуничтожению людей.

По данным ВОЗ, ежегодно в мире кончает самоубийством более 500 тыс человек. Число же суицидальных действий значительно больше и исчисляется миллионами. Наиболее высокий уровень самоубийств в ФРГ, ГДР, Австрии, Дании, Швейцарии, Венгрии, Чехословакии; более низкий – в Болгарии, Ирландии, Испании, Индии. В США средний уровень самоубийств 25-29 человек на 100 тыс. населения в год, в СССР – 23-24 человека.

В городе суициды совершаются более часто, чем в деревне. Максимум их приходится на май, минимум – на декабрь.

С.В. Бородин, А.С. Михлин, проанализировав состояние самоубийств в 43 странах мира за последние 15-20 лет, пришли к выводу, что в подавляющем большинстве этих стран наблюдается тенденция роста числа самоубийств и их уровня. Это особенно характерно для экономически развитых стран со значительным удельным весом городского населения, особенно для государств северной и центральной Европы. По данным авторов, уровень самоубийств выше в тех странах и среди тех слоев населения, где выше материальный уровень жизни. Это ярко проявляется на примере США, где на протяжении многих лет уровень самоубийств среди белых в 2-2,5 раза выше, чем среди чернокожих.

Особую тревогу в последние 15-20 лет вызывает рост самоубийств среди подростков и юношей. По данным регионарного бюро ВОЗ, количество самоубийств среди лиц в возрасте 15-24 лет в последние 15 лет увеличилось в 2 раза и в ряду причин смертности во многих экономически развитых странах суициды стоят на 2-3-м месте. Во Франции число самоубийств среди подростков за последние 10 лет утроилось и теперь не уступает количеству несчастных случаев на автострадах. В США количество суицидов в возрастной группе 15-19 лет за этот же период удвоилось и достигает 5000 в год. В 1978 г. в США по всем возрастным группам зарегистрировано 13 суицидов на 100 тыс. населения (29000 суицидов), среди важнейших причин смертности суициды занимают 10-е место. В то же время в возрастной группе от 15 до 24 лет суициды составляли 41 на 100 тыс. населения соответствующего возраста и заняли 3-е место среди причин смертности. За последние 30 лет частота суицидов в США среди юношей 15-19 лет возросла на 300%, девушек – на 200%.

Частота суицидов среди студентов-медиков мужского пола в США составляет 15,6 на 100 тыс. в год, а женского пола – 18,9 на 100 тыс. населения соответствующего возраста, при этом 76% суицидов совершаются студентами I-II курсов. В армии США суициды отмечаются у 11,6% на 100 тыс. служащих.

Число детей и подростков с суицидальным поведением, находившихся под наблюдением психиатрической службы в Луизвилле, возросло с 1973 по 1980 гг. на 530%. Всего во Франции в 1983 г. в результате самоубийств погибло более 1200 человек, что составляет почти 2% от всех причин смертности и 10% смертности среди молодежи в возрасте от 15 до 24 лет. В Японии в 1986 г. покончили жизнь самоубийством 25524 человека, при этом за год число самоубийств выросло на 8,2%.

Обследование призывников в Швейцарии показало, что 2% из них в подростковом возрасте совершили суицидальные попытки и у 24% отмечались суицидальные мысли.

В Польше число самоубийств среди подростков и юношей (12-20 лет) за последние 10 лет увеличилось в 4 раза, из них лица мужского пола составляют 21% и женского - 79%.

Особенности проявлений суицидов в детском и подростковом возрасте, своеобразие психологии и уровней социализации детей и подростков, особенности психопатологических состояний, специфика профилактики - все это дает основание некоторым авторам выделять детскую и подростковую суицидологию как самостоятельную область знаний.

А.Г. Амбрумова и соавт., обследовав 770 детей, подростков и юношей с суицидальным поведением, показали, что в допубертатном возрасте (до 13 лет) попытку самоубийства совершили 14,4%, в пубертатном (13-16 лет) – 51,8% и постпубертатном (17-18 лет) – 33,8%. Самыми молодыми из суицидентов были дети 7 лет. Большинство в группе обследованных составили девочки (80,8%). Наиболее частыми способами покушений и суицидальных попыток у девочек были отравления, у мальчиков – порезы вен и повешение. У 5% девочек, совершивших попытки самоубийства в возрасте старше 13 лет, была обнаружена беременность.

Большинство авторов отмечает, что суицидальное поведение у детей до 13 лет – явление относительно редкое, но с 14-15-летнего возраста суицидальная активность резко возрастает, достигая максимума в 16-19 лет.

По мнению ряда авторов, суицидальное поведение в детском возрасте очень редко бывает связано с психическими заболеваниями, в подавляющем большинстве случаев это ситуационно-личностные реакции, в первую очередь реакция оппозиции. У подростков же роль психических расстройств (депрессивное состояние и др.) в происхождении суицидального поведения несколько возрастает. Существует и противоположное мнение, согласно которому в детском возрасте, по сравнению с подростковым, суицидальное поведение носит более серьезный характер. По данным Л.Я. Жезловой, у 59,4% детей с суицидальным поведением в возрасте 7-14 лет отмечалось покушение на самоубийство. Среди детей-суицидентов до 13 лет больные шизофренией составили 70%, а лица с ситуационными реакциями - 18%; в более старшем возрасте (13-14 лет) число страдающих шизофренией уменьшилось до 38%, а количество лиц с ситуационными реакциями, наоборот, возросло до 60%.

Е. Шир и др. считают, что концепция смерти у ребенка приближается к концепции смерти взрослого лишь к 11-14 годам, т.е. только начиная с этого возраста ребенок по-настоящему осознает реальность и необратимость смерти, а поэтому термин "суицид" и "суицидальное поведение" для раннего возраста малоприемлем.

По данным А.Е. Личко, среди подростков с незавершенными суицидами 32% были в возрасте 17 лет; 31% – 16 лет; 21% – 15 лет; 12% – 14 лет и лишь 4% – в возрасте 12-13 лет. Как уже отмечалось, частота законченных суицидов среди подростков относительно невелика и не превышает 1% от всех суицидальных действий. Суицидальные действия в этом возрасте чаще имеют демонстративный характер и нередко могут носить черты "суицидального" шантажа.

Б.Н. Алмазов, обследовав группу подростков 14-18 лет, умышленно нанесших себе порезы, установил, что только 4% из них в момент самопореза имели мысли суицидального содержания, у 30% самопорезы были совершены в результате ссоры со сверстниками, у 20% как обряд "братанья кровью", у 20% как демонстрация, бравада перед сверстниками и сверстницами. При последующем стационарном обследовании 15% из них признаны психически здоровыми, у остальных отмечены различные аномалии развития личности: психический инфантилизм, пограничная умственная отсталость, в 50% случаев – акцентуация характера.

Однако дифференцировать покушения и демонстративные суицидальные попытки у подростков бывает чрезвычайно трудно.

А.Е. Личко, А.А. Александров, обследовав группу подростков в возрасте 14-18 лет, нашли, что примерно у половины из них (49%) суицидальные действия совершаются на фоне острой аффективной реакции (аффективный тип суицидальных действий), которая развивается по механизму "короткого замыкания", когда порой малозначительный повод играет роль "последней капли" и провоцирует суицидальное действие. При этом действия подростка в момент суицидальной попытки нередко внешне кажутся демонстративными. Они совершаются на глазах у обидчика, сопровождаются плачем или, наоборот, бравадой спокойствия. Однако эта "игра в самоубийство" часто заходит слишком далеко и может закончиться трагично.

На условность границ между суицидами, покушениями и суицидальными попытками у подростков указывают и другие авторы. Е. Шир отмечает, что большинство суицидальных действий в подростковом возрасте, будучи микросоциально обусловленными (отношения в семье, в школе и т.п.), направлены не на самоуничтожение, а на восстановление нарушенных социальных связей с окружающими. Поэтому в подростковом возрасте чаще всего речь идет не о "покушении на самоубийство", а лишь о применении "суицидальной техники" для достижения той или иной первичной (несуицидальной) цели. Иногда суицидальное поведение у подростков определяется стремлением к временному "выключению" из ситуации. И в том и в другом случаях, несмотря на отсутствие суицидальных намерений, потенциальная опасность таких действий достаточно высока.

В группе обследованных нами подростков и юношей в возрасте 15-18 лет суициды отмечались у 3%, покушения – у 6%, суицидальные попытки и проявления – у 91%. Среди суицидентов, совершивших суициды и покушения, лиц мужского и женского пола было примерно поровну (49 и 51%), в группе подростков с суицидальными попытками и намерениями преобладали девушки (80%). Среди всех подростков с суицидальным поведением учащиеся школ составили 38%, учащиеся ГПТУ – 30%, студенты техникумов – 10%, институтов – 3%, рабочие – 10%, служащие – 3% и лица, не имеющие определенных занятий – 6%. Подростков в возрасте 15 лет было 10%, 16 лет – 38,5%, 17 лет – 28,2%, 18 лет – 23,3%. Четвертая часть подростков суицидальные действия совершили повторно.

Суицидальное поведение в изучаемой нами группе подростков в 46% случаев сопровождалось пьянством и эпизодическим употреблением наркотиков и сильнодействующих психотропных средств, в 38% – правонарушениями, в 18% – склонностью к побегам из дому и бродяжничеству и в 12% случаев – транзиторными сексуальными девиациями.

Суицидальное поведение по отношению ко всем изученным формам девиаций в группе подростков 15-18 лет составило 10%.

Таким образом, можно констатировать, что суицидальное поведение формируется в неблагоприятной для субъекта ситуации, повлекшей специфическую инверсию жизнезащитной мотивации с эмоциональным предпочтением суицидального намерения и реализуется в момент блокады прежней системы психологической защиты личности.

2.2. Мотивы, причины, поводы суицидального поведения

Еще Дюркгейм выделил четыре основных мотива суицидов: альтруистический и эгоистический, с одной стороны, фаталистический и аномический – с другой.

Действительно, сознательный уход из жизни возможен во имя какой-то большой цели, убеждений, ради спасения людей и т.д. Такие поступки, совершаемые по альтруистическим мотивам, высоко оцениваются обществом. Однако в подростковом возрасте мотивы суицидальных действий чаще всего эгоистические. Дюркгейм ввел понятие "аномиз" – тип социально-психологической изоляции, наступающей при ослаблении связей, соединяющих индивида и его социальную среду. Аномическое самоубийство, по Дюркгейму, является результатом тяжелого разногласия между личностью и окружающей его средой.

Однако такие сложные виды деятельности, как суицидальное поведение, вызваны, как правило, не одним, а несколькими одновременно действующими и взаимодействующими мотивами, образующими развернутую систему мотивации действий и поступков человека.

Мотивы могут быть осознанными, высшими (интересы, убеждения, стремления, страсти, идеалы), и неосознанными, низшими (установки, влечения и т.п.).

В противоположность фрейдизму, который усматривает неодолимую пропасть между осознанными мотивами и неосознанными побуждениями, биологизируя и мистифицируя их, научная психология, опираясь на современные достижения физиологии, подчеркивает связь и взаимопереходы между ними, обусловленность и тех и других общественно-историческими условиями развития личности.

Основной движущей жизненной силой человека, определяющей его активность, наряду с различного рода потребностями (естественные, культурные и т.д.) является цель. Цель может меняться, формироваться в процессе жизни, но она обязательно должна быть, иначе жизнь становится бесперспективной.

Суицидальное поведение у подростков часто объясняется тем, что молодые люди, не имея достаточного жизненного опыта, не в состоянии правильно определить цель своей жизни и наметить пути ее достижения. И.П. Павлов объяснял самоубийство утратой "рефлекса цели". В связи с этим он писал: "Рефлекс цели имеет огромное жизненное значение, он есть основная форма жизненной энергии каждого из нас. Жизнь только для того красива и сильна, кто всю жизнь стремится к постоянно достигаемой, но никогда недостижимой цели, или с одинаковым пылом переходит от одной цели к другой... Наоборот, жизнь перестает привязывать к себе, как только исчезает цель. Разве мы не читаем весьма часто в записках, оставленных самоубийцами, что они прекращают жизнь потому, что она бесцельна. Конечно, цели человеческой жизни безграничны и неистощимы. Трагедия самоубийцы в том и заключается, что у него происходит чаще всего мимолетное и только гораздо реже продолжительное задерживание, торможение, как мы, физиологи, выражаемся, рефлекса цели". И.П. Павлов категорически отвергает мнение о том, что все лица, совершившие суицидальное действие, являются душевнобольными.

Нередко при анализе суицидов путают понятия: причина, условия и повод.

Причина суицидального поведения – понятие глубокое и сложное. Оно уходит своими корнями в социально-психиатрический анализ проблемы. Причина – это все то, что вызывает и обусловливает суицид. А.Г. Амбрумова основной причиной суицидальных действий считает социально-психологическую дезадаптацию личности. Помимо главной причины могут быть еще и второстепенные (болезнь, семейно-бытовые трудности и т.д.). От причины следует отличать условия и повод. Под условиями понимают такой комплекс явлений, который хотя и не порождает конкретные следствия, но выступает необходимой предпосылкой их становления и развития. Нет причин и следствий без определенных условий. Условия существенно влияют не только на действия причин, но и на характер следствий. Одни и те же причины в неодинаковых условиях приводят к различным следствиям. Анализируя причины суицидов, приходится повсеместно встречаться с зависимостью их от условий.

Повод в отличие от причины – это событие, которое выступает толчком для действия причины. Повод носит внешний, случайный характер и не служит звеном в цепи причинно-следственных отношений. Поэтому анализ поводов самоубийств не выявляет их причин.

А.Е. Личко к числу наиболее частых причин суицидов среди подростков относит: 1) потерю любимого человека; 2) состояние переутомления; 3) уязвленное чувство собственного достоинства; 4) разрушение защитных механизмов личности в результате употребления алкоголя, гипногенных психотропных средств и наркотиков; 5) отождествление себя с человеком, совершившим самоубийство; 6) различные формы страха, гнева и печали по разным поводам.

Д.Д. Федотов и соавт. отмечают, что суицидальные попытки и намерения (по типу истерических реакций) чаще возникают у подростков в ответ на систематическое словесное унижение, игнорирование их мнения близкими, ущемление самостоятельности, в ответ на конфликтные ситуации, связанные со злоупотреблением алкоголем и приемом других наркотических средств, вследствие присущих данному возрасту сексуальных проблем. Суициды и покушения, обусловленные психическими расстройствами (аффективно-шоковые и депрессивные реакции), по данным авторов, чаще возникают в результате незаслуженного наказания или унижения, исходящих от родителей и друзей, оскорбления чувства дружбы и любви, исключения по разным причинам из учебного заведения, измены.

А.А. Султанов, изучая причины суицидального поведения у практически здоровых подростков и юношей, выделил три основные группы факторов: 1) дезадаптация, связанная с нарушением социализации, когда место молодого человека в социальной структуре не соответствует уровню его притязаний; 2) конфликты с семьей, чаще всего обусловленные неприятием системы ценностей старшего поколения; 3) алкоголизация и наркотизация как почва для возникновения суицидальной ситуации и предпосылок для быстрой ее реализации.

Итак, основной причиной суицидальных действий подростков в 26% случаев явились болезненные состояния (психозы – 10%, пограничные состояния – 15%, соматические заболевания – 1%), в 12% – трудная семейная ситуация, в 18% – сложная романтическая ситуация, в 15% – нездоровые отношения со сверстниками, особенно в неформальных группах, в 8% – нездоровые отношения со взрослыми, в том числе с учителями (дидактогении), в 7% – боязнь ответственности и стыд за совершенное правонарушение, в 5% – пьянство и употребление наркотиков и в 9% – прочие, в том числе и невыясненные, причины.

Выборочное исследование, проведенное во втором терапевтическом отделении Новгородской ЦРБ за 1996 г. позволило получить следующий анализ. Из 123 больных, госпитализированных по поводу суицидной попытки или отравления без суицидальных целей - 10 умерло, 113 выписано, причем у 42 больных, что составляет 37,2% всех осмотренных, психического заболевания выявлено не было. У них констатирована некоторая акцентуация характерологических черт. В данной группе преобладали женщины в возрасте от 17 до 85 лет со средним или средне-техническим образованием. Суицидная попытка была тесно связана с индивидуально значимыми психотравмирующими факторами, такими как конфликты в семье и с детьми, расторжение брака, одиночество, утрата прежнего социального статуса. Пресуицидальный период был растянут во времени, с обдумыванием способов попыток, их подготовкой, изменением глубины суицидальных тенденций в виде ее колебания и нарастания. Среди способов попыток преобладали отравления транквилизаторами и нейролептиками - 66,7%, кислотами - 19%, окисью углерода - 11,9%, бытовыми газами - 1,4%, растворителями - 1%.

Решающим в осуществлении суицида у психически здорового человека является интрапсихический конфликт, а психологическая установка на суицид может быть доминирующей при слабости антисуицидального барьера.

Анализ приведенных наблюдений показал, что в ситуации конфликта суицидальное поведение у одних лиц реализуется на фоне своеобразных характеристик сознания и самосознания, у других - при ведущем влиянии интенсивных эмоциональных пережиганий, у третьих - впоследствии доминирования идеи, подрывающей жизнестойкость индивида, у четвертых - решение о самоубийстве являлось результатом "трезвого" взвешивания всех "за" и "против". Имели место также смешанные и переходные варианты.

Таким образом, все обследованные были распределены по группам в соответствии с классификацией А.Г. Амбрумовой и В.А. Тихоненко (1978) по следующим типам реакций: 1) эгоцентрического переключения - 35,7%; 2) душевной боли или "психалгии" - 7,1%; 3) негативных интерперсональных отношений - 23,8%; 4) отрицательного баланса - 19%; 5) реакции смешанные и переходные - 14,4%. Склонность к суицидальному поведения чаще наблюдается у женщин, чем у мужчин. Частично это можно объяснить лучшей выявляемостью ауто-агрессии у женщин (их большей доступностью для контакта с врачом).

При суициде снижается устойчивость антисуицидального барьера, происходит социально-психологическая дезадаптация (Амбрумова А.Г., Тихоненко В.А., 1980, Нуллер Ю.Л., 1988).

К антисуицидальному барьеру относятся социально-юридические и культурно-религиозные основы мировоззрения человека. В России в конце прошлого века уровень самоубийств был самым низким среди европейских стран. Основными сдерживающими факторами были православие и социально-юридическое преследование лиц, совершавших суицидальные попытки (Амбрумова А.Г., Постовалова Л.И., 1991). Религиозное мировоззрение, как нравственная сила личности, может считаться одним из важных критериев отношения личности к самоубийству и имеет реальную антисуицидальную направленность. Основные мировые религии: христианство, ислам, буддизм осуждают добровольный уход из жизни. Резкий слом устоявшегося атеистического мировоззрения привел в настоящее время к социальной и идеологической дезадаптации. Традиционные конфессии образовавшийся вакуум заполняют вяло, и народ, оторванный от корней религии, не имеет возможности получить религиозное образование.

Освободившееся поле заполняют как ранее существовавшие, так и современные тоталитарные секты, в которые часть россиян, теряя ориентацию, отдают свое "я".

Бесчисленные колдуны, экстрасенсы, ясновидящие и активно спекулирующие на этом средства массовой информации, используя стройную систему приемов, создают фазовые состояния в сознании. Все это позволяет устранить барьер критического осмысления и дает возможность вторгаться в механизмы памяти, мышления, воли и других психических функций. Под влиянием данных факторов психика многих людей оказывается недостаточно пластичной для быстрого и адекватного приспособления, что вызывает кризис идентичности. В данном случает необходимо рассматривать магический вариант кризиса (Положий Б.С., 1996). Известно, что магическое мышление свойственно детям и примитивным культурам, а также, как психопатологический феномен, - больным шизофренией (в нашем случае появление архаических психопатологических переживаний), лицам, страдающим обсессивно-компульсивнымии шизотипическими расстройствами. Магический вариант кризиса идентичности приводит к дезадаптации отдельных личностей, опасным явлениям в обществе, что связано с феноменом группирования таких лиц и их индуцирующего влияния на людей. Магическое мышление способствует индуцированию внутренней агрессивности, в том числе направленный на себя. Налицо все компоненты пресуицидального синдрома: сужение психологических функций, суицидальные фантазии, наличие агрессивности, направленной на себя.

Тайлор и Шаре в 1984 г. показали, что резкие социально-идеологические изменения сопровождаются не ростом невротических состояний, как это утверждается в отечественной литературе, а психотических заболеваний. Можно ожидать повышения заболеваемости реактивными психозами и, возможно, даже снижения заболеваемости невротическими состояниями (Гурвич И.Н., 1996).

Учитывая вышеизложенное, можно сделать заключение, что эффективная система практических мероприятий по предотвращению и профилактике суицидов может быть создана лишь на базе глубоких научных исследований, вскрывающих причины, условия и механизмы суицидального поведения, которые открывают пути его прогнозирования, а следовательно, и возможности управления.

При планировании и разработке стратегических задач в психиатрической помощи необходимо учитывать новые социально-экономические изменения в обществе, повлекшие изменения в сознании и мышлении человека. Профилактика суицидов будет значительно эффективнее, если эти изменения учитывать в новых подходах к разработке профилактических, терапевтических и реабилитационных мероприятий.

2.3. Перспективы развития комплексного изучения суицидального поведения в России

Коротко остановимся на проблемах и перспективах развития комплексного изучения суицидального поведения в нашей стране. Импульсом к развертыванию суицидологических исследований явилось создание в Москве в начале 70-х годов Всесоюзного научно-методического суицидологического центра на базе НИИ психиатрии МЗ РСФСР. Центр выполняет функции руководства возникшей на его основе суицидологической службы, включающей "Телефон Доверия", Кризисный стационар и кабинеты социально-психологической помощи во многих районах г. Москвы. Он координирует создание и функционирование подобных служб в других городах страны. Перед Суицидологическим центром стоят проблемы выявления суицидоопасных контингентов и разработки оптимальной многоуровневой системы суицидальной профилактики. Подразделения суицидологической службы помимо своей основной профилактической функции выполняют другую роль. Они являются базой для сбора и анализа эмпирического материала о лицах с высоким суицидальным риском, а также позволяют апробировать различные психотерапевтические приемы и методы купирования состояний, связанных с психологическим кризисом личности.

Поскольку (как это выяснено в ходе наших исследований) большинство суицидентов не является психически больными, - проблема зарождения, оформления и динамики суицидальной тенденции не может быть решена с точки зрения только клинической симптоматики. Проведя в течение длительного времени ряд углубленных психологических обследований нашего контингента, мы выяснили, какие именно структурные и личностные моменты лежат в основе этой динамики.

В ходе исследований после этого были прослежены, описаны и выверены типы суицидогенных конфликтов ("первичный" или "вторичный" конфликт, "расширенный", "заменяющий" и т.д.), что сохраняет свою значимость, несмотря на то, что в силу структуры биографии и семейного воспитания каждого из обследуемых – любой конфликт по своему значению сугубо индивидуален. Тип конфликта необходимо учитывать при построении стратегии психотерапевтического ведения суицидента или суицидоопасного лица.

Были также определены и уточнены основные критерии системы и уровня социализации человека, с их акцентировкой владения необходимым для полноценной адаптации набором социальных навыков, либо глубины теоретического усвоения адаптативных гуманистических принципов.

Кроме того, было обращено внимание на существенные особенности личности и характера суицидоопасного контингента лиц, такие, например, как конституциональная ригидность эмоций, перемещение личностных ценностей в системе, наличие у человека "актуальной" системы ценностей, неконформность установок в мышлении; такие – весьма значимые – особенности условий раннего воспитания, как гиперопека, искажающая в дальнейшем модус принятия решения и вырабатывающая в личности человека несамостоятельность и симбиотичность.

Был выявлен и разработан ряд типов непатологических личностных реакций на стрессовую нагрузку. В некоторых случаях в связи с этим появилась необходимость проведения не только курса психотерапии, но и продолжительных курсов психокоррекции.

Наконец, удалось разработать принципы и методы ведения внебольничной длительной терапии, необходимой в случаях, требующих проведения психокоррекции, по срокам не укладывающейся в период стационарного лечения и не сочетающейся с рамками условий амбулаторного наблюдения. В состав элементов такой психотерапевтической работы вошли приемы семейной терапии, консультативные формы работы, понадобилась и была проведена акцентировка и дальнейшее расширение и активизация арттерапии (как наиболее соответствующей этому контингенту лиц); введение целого ряда социальных адаптирующих приемов (разного рода помощь и взаимопомощь, активизация общения, перестройка круга контактов, усвоение социальных правил, требований и критериев, изменение степени необходимой социальной активности и т. д.).

В перспективе развития комплексных суицидологических исследований должен быть решен вопрос о расширении сферы контактов с научными коллективами, представленными криминологами, социологами, демографами, философами, социальными психологами и педагогами. К сожалению, на сегодняшний день следует признать, что интересы специалистов перечисленных профессий еще очень далеки от суицидологической проблематики. Если судить по изданиям энциклопедических словарей за несколько последних десятилетий, то не существует не только проблемы самоубийства, но даже само понятие "самоубийство" не представляет никакого интереса. Этот термин не содержится ни в одном (кроме БМЭ) из энциклопедических словарей, включая БСЭ и вышедший совсем недавно "Демографический энциклопедический словарь" (1985), не говоря уже о таких широко принятых международным научным сообществом терминах, как "суицидология", "суицидальное поведение" и т.д. Широкой научной общественности трудно получить поэтому какое-либо представление об этом явлении. Исключение составляют только публицистические материалы по конкретным фактам самоубийств.

Причину недостаточного внимания со стороны обществоведов к изучению суицидального поведения нужно искать, по-видимому, в инерционности мышления, трудностях перехода к освоению смежных областей исследования, участию в решении сложных междисциплинарных проблем.

К этой проблеме нельзя подходить, руководствуясь только познавательным интересом. Изучение и предупреждение самоубийств и покушений на самоубийство нужно рассматривать как нравственный долг ученых, ибо речь идет не только об отдельных людях, или категориях населения, а о духовном здоровье всего общества. Только при совместном деятельном участии медиков и других специалистов из разных отраслей знания можно приблизиться к решению вопроса об искоренении этой формы социальных отклонений.

В перспективном планировании межведомственных исследовательских программ следует учитывать опыт проведения междисциплинарных суицидологических исследований. Образцом подобного рода исследований может служить уникальное по охвату материала и количеству использованных методов венгерское исследование, осуществленное несколькими научно-исследовательскими учреждениями по единой согласованной программе. В проведении его участвовали медики, статистики, патологоанатомы, социологи, психологи, юристы и демографы из нескольких научно-исследовательских институтов и лабораторий. Была изучена генеральная совокупность самоубийств (853 случая), имевших место в Будапеште в 1972 г., и установлены зависимости между самоубийствами и другими переменными – социальными, биологическими, психологическими, криминологическими, метеорологическими. Данные обрабатывались с помощью ЭВМ, а результаты обширного и всестороннего анализа были опубликованы в отдельной монографии (1976).

2.4. Профилактические мероприятия суицидального поведения

Профилактика суицидального поведения предусматривает социальные, законодательные и медицинские мероприятия.

Социальные мероприятия:

- улучшение социальных и экономических условий жизни;

- научно-исследовательские и образовательные программы для определенных профессиональных групп населения.

Законодательные мероприятия:

- ограничение доступности потенциально смертельных лекарств,

- совершенствование практики выписки рецептов,

- регулирование продажи лекарств, потенциально опасных как средств совершения суицида.

Медицинские мероприятия:

- выявление и лечение синдрома депрессии и тревоги;

- выявление алкоголизма, наркомании – их профилактика и лечение;

- выявление факторов, способствующих суицидальному поведению;

- контроль за пациентами с суицидальным поведением, постоянное наблюдение за их состоянием.

Не оправдан опрос здоровых лиц с целью выявления суицидального поведения, но, если факторы риска суицида имеются, возможны прямой вопрос о суицидальных намерениях, оценка статуса пациента и опасности попыток в будущем.

Доказана большая роль врачей общей практики в профилактике, оценке состояния и контроле за суицидальными пациентами, в прогностической оценке суицидального риска, в резком снижении частоты суицидов. Врач первичного звена здравоохранения часто имеет близкий контакт с жертвой суицида непосредственно перед смертью, 70% жертв суицида консультируются со своим врачом. Надо учесть, что открытое обсуждение вопроса суицида с врачом, использование разработанных форм интервью не повышает желание покончить с собой, а облегчает кризис.

Зачастую врач является единственным источником социального контакта у пожилых людей, которые обычно свои психологические и социальные проблемы представляют в виде соматических заболеваний. В этих случаях врач должен оценить риск суицидального поведения, войти в психотерапевтический, сочувственный контакт с пациентом. Часто полезно сотрудничество с другими специалистами: психиатрами, психотерапевтами, социальными работниками.

Надо помнить, что люди, покончившие жизнь самоубийством, часто предупреждают о таком намерении прямо или косвенно (прямое указание на желание умереть, жалобы на разочарование, несчастье, беспомощность); они имеют поведенческие особенности (раздача личного имущества, отказ от покупок, сбор лекарств, интерес к страхованию жизни, написание завещания).

Заключение

В ходе проведения теоретического исследования можно сделать ряд выводов и обобщений.

Понятие «суицидальное поведение» включает в себя суицид и парасуицид. Суицид – самоубийство, т.е. осознанное совершение акта, угрожающего собственной жизни и приводящего к смерти. Нефатальный исход попытки самоубийства, когда человек выжил, – парасуицид, может быть результатом случайного провала попытки или того, что настоящего желания умереть на момент свершения самоубийства не было. Возможно, что человек намеренно вел себя неординарно, желая не умереть, а чего-то добиться от окружающих, избежать напряженных ситуаций. Важно знать, что 50% тех, кто совершил самоубийство, ранее имели парасуицид(ы), поэтому к парасуицидам надо относиться очень серьезно и заниматься профилактикой суицида.

Наиболее частые средства и способы суицида:

- передозировка назначенных лекарств, анальгетиков, антидепрессантов, парацетамола;

- выхлопные газы автомобилей;

- огнестрельное оружие, повешение, прыжки с высоты (чаще – у мужчин);

- перерезание вен (редко).

Часто попытки суицида и парасуицида сопровождаются приемом алкоголя. Различные факторы увеличивают риск суицида. Мужчины совершают суицид в 3 раза чаще, чем женщины; женщины в 2-3 раза чаще совершают парасуицид.

Частота суицида нарастает в период после полового созревания. Но наибольшей частоты суицид достигает у мужчин после 70 лет, у женщин – в возрасте 55-64 лет.

В последние десятилетия уровни парасуицида и суицида во многих странах возросли среди молодежи. Уровень суицидов выше у одиноких людей, нарастает с повышением уровня образования, при нестабильности на работе, безработице.

Факторы повышенного риска суицида и парасуицида:

- депрессивный синдром;

- алкогольная зависимость;

- физическая слабость, социальные проблемы у пожилых;

- зависимость от наркотиков, особенно у молодежи;

- шизофрения;

- личностные характеристики с эмоциональной неустойчивостью, агрессивностью, импульсивностью, отчужденностью, конфликтами на работе, в семье;

- семейная отягошенность по суициду, алкоголизму, наркомании;

- заболевания, связанные с сильной физической болью;

- предыдущие попытки суицида;

- супружеская дисгармония, потеря супруга, любовника;

- беззащитность, отсутствие социальной поддержки;

- стрессовые жизненные события (проблемы или потеря работы, финансовые проблемы, выход на пенсию, менопауза);

- сексуальное насилие в анамнезе;

- отказ сексуального партнера от контактов

Проблемы суицидального поведения имеют значение для здравоохранения многих стран Европы. За последние десятилетия увеличился риск суицида среди подростков и молодежи, особенно среди молодых мужчин, что совпало с увеличением у них частоты депрессивного синдрома.

Список литературы

1. Абрумова А.Г., Тихоненко В.А. Актуальные проблемы суицидологии. –М.,1979.

2. Амбрумова А.Г. К вопросу о саморазрущающем поведении подростков //Саморазрущающее поведение у подростков. – Л., 1991. – с.32-35.

3. Амбрумова А.Г. Суицидальное поведение как объект комплексного изучения //Комплексные исследования в суицидологии. Сборник научных трудов, - М.: Изд. Моск. НИИ психиатрии МЗ СССР, 1986. (С. 7 - 25).)

4. Амбрумова А.Г., Постовалова Л.И. Мотивы самоубийств // Социологические исследования. 1987. N 6. С. 52–60.

5. Андрейко М.Ф., Шатайло Н.А. Некоторые психологические особенности мотивации суицидального поведения // Медицинские исследования. – 2001. – Т. 1, вып. 1. – С. 108-109.

6. Возрастная психология: Детство, отрочество, юность: Хрестоматия: Уч. пос. /сост. и науч. ред. В.С. Мухина, А.А. Хвостов – М.: «Академия», 2000.

7. Воронков Б.В. Острые аффективные реакции и нарушения поведения // Особенности психических отклонений у подростков. – СПб., 1993. С.22-31.

8. Гилинский Я.И. Самоубийство (суицид) // Российская социологическая энциклопедия / Под. ред. Г.В. Осипова. М.: НОРМА-ИНФРА, 1999. С. 457–458.

9. Гурвич И.Н. Социально-экономические изменения и паттерны нервно-психической патологии. – М., 1996.

10. Дмитриева Т.Е., Положий С.Б. Культуральные и этнические проблемы психического здоровья. – М., 1996.

11. Дюркгейм Э. Самоубийство: социологический этюд. – М.: Мысль,1994.-399 с.

12. Дюркгейм Э. Самоубийство: социологический этюд / Пер. с франц. А.Н. Ильинского. СПб.: Союз, 1998.

13. Жезлова Л.Я. Сравнительно-возрастные аспекты суицидального поведения детей и подростков // Актуальные проблемы суицидологии. Труды Моск. НИИ психиатрии. Т. 92 / Отв. ред. В.В. Ковалев. М., 1981. С. 124–133.

14. Жезлова Л.Я., Скуратович Г.А., Чомарян Э.А. О соотношении некоторых видов девиации поведения и суицида в детско-подростковом возрасте // Актуальные проблемы суицидологии. Труды Моск. НИИ психиатрии / Отв. ред. В.В. Ковалев. 1981. Т. 92. С. 133–141.

15. Кондратьев Ф.В. Подсознательные формы коллективного реагирования и поведения в новых "конфессиональных" группах на современном социокультуральном уровне. – М., 1996.

16. Кондрашенко В.Т. Девиантное поведение у подростков. – Мн., 1988.

17. Кондричин С.В. Региональная дифференциация электоральных установок, уровня самоубийств и смертности от насильственных причин: к вопросу об этногенезе социального поведения // Социологический журнал. 2000. N 3/4. С. 98–117.

18. Личко А.Е. Особенности саморазрушающего поведения при различных типах акцентуации характера у подростков // Саморазрушающее поведение у подростков. - Л., 1991.-С. 9-15.

19. Мягков А.Ю., Журавлева И.В. Суицидальное поведение молодежи: масштабы, основные формы и факторы // Социологический журнал. – 2003. – N№1. – С. 48-70

20. Обидина Ю.С. Проблема суицида в современных научных исследованиях и в реальной жизни // Государственное управление: Центр — регион (проблемы экономики, социологии и права): Мат-лы Всерос. школы-семинара "Национальные отношения и современная государственность". Йошкар-Ола, 28–29 июня 2000 г. Вып. 2. Йошкар-Ола: Марийский гос. пед. ин-т., 2000. С. 88–93.

21. Пилягина Г.Я. Культурологические предпосылки суицидального поведения. – М., 1996.

22. Попов Ю.В. Границы и типы саморазрушающего поведения у детей и подростков //Саморазрущающее поведение у подростков. – Л., 1991. – с.5-9.

23. Случевский Ф.И. Атактическое мышление при шизофрении. – Л., "Медицина", 1975.

24. Сорокин П.А. Самоубийство как общественное явление // Социологические исследования. 2003. N 2. С. 104–114.

25. Суицид: Хрестоматия по суицидологии. Сост. А. Моховиков. – Киев:А.Л.Д.,1996.-216 с.

26. Тихоненко В.А. Классификация суицидальных проявлений // Актуальные проблемы суицидологии. Труды Моск. НИИ психиатрии / Отв. ред. А.А. Портнов. 1978. Т. 82. С. 59–73.

[1] Кондрашенко В.Т. Девиантное поведение у подростков. – Мн., 1988. – с.26