Заботы о внутреннем благоустройстве государства

Успокоение земли

Царю Михаилу Русское государство досталось в печальном состоянии. Не только опасные внешние враги угрожали стране, но и внутри много было неустройства. К молодому государю отовсюду шли жалобы на разорение. Действительно, за долгие годы смуты население совершенно обнищало. «Денег Твоему Государеву Величеству, — пишет коломенский воевода, — собрать нельзя, не с кого». Рязанский архиепископ доносит государю, что вотчины и поместья рязанских дворян разорены до конца, дома их выжжены, крестьяне уведены. Такие же точно вести приходили и из других мест. Там, где население бедствовало особенно сильно, с него не взыскивали податей и недоимок: так, Новгородская область после ее возвращения от шведов была освобождена на три года от всяких податей. Но такие льготы нельзя было широко распространять: в казне денег было мало, а деньги были неотложно нужны и для войн со Швецией и Польшей, и для внутреннего порядка.

Вскоре после вступления Михаила Федоровича на престол, по решению земского собора, был установлен сбор «пятой деньги» с торговых и иных более состоятельных людей, т. е. потребована была пятая часть их доходов. И этот сбор производился два года подряд. В то же время увеличены были налоги и с остального населения.

До смуты существовали государственные писцовые книги, на основании которых власти могли равномерно распределять налоги. Но теперь эти старые писцовые книги уже не годились: во время смуты много людей совершенно разорилось, целые деревни и села запустели. Приходилось поэтому составлять новые книги, а для того, чтобы определить, где и в каком положении сохранилось население, отправлены были из Москвы особые «дозорщики». Но эти дозорщики вели дело плохо: частью по незнанию, а иногда ради взяток показывали, что в том или другом селе «дворишки все стоят пусты», тогда как жители там были. Поэтому через несколько лет после возвращения в Москву отца государя были посланы новые дозорщики и писцы для составления писцовых книг. И тем и другим было запрещено под страхом жестокого наказания брать взятки; такому же наказанию подвергались и те лица, которые давали взятки или неверные показания о своем имуществе. Кроме налогов государева казна пополнялась иногда и добровольными пожертвованиями людей, радевших о благе Родины. Среди них особливо выделялись Строгановы, владевшие соляными промыслами на Урале, с них приходилось подати 13 000 р., но государь и земский собор просили их порадеть о церкви и Родине, заплатить 40 000 рублей, и Строгановы заплатили.

Кроме страшного разорения народ нередко страдал еще от злоупотреблений воевод, дьяков и подьячих. Привыкнув бесчинствовать и насильничать во время смуты, они не могли сразу отрешиться от неправды, они грабили и разоряли население, брали с него больше, чем было положено. Так поступали не только назначенные из Москвы воеводы, но и избранные самим населением старосты.

С возвращением в 1619 году отца государя митрополита Филарета, поставленного тогда же в патриархи, явилась давно жданная помощь молодому царю в управлении государством. Сразу же почувствовалась опытная и твердая рука человека, которого не сломили ни притеснения Бориса Годунова, ни долгий мучительный польский плен. Бояре делали доклады о государственных делах и царю, и патриарху. Им обоим представлялись и иностранные послы. В государственных грамотах этого времени видим рядом два имени: «Государь Царь и великий князь Михаил Федорович всея Руси с отцом своим великим Государем Святейшим Патриархом Филаретом Никитичем Московским и всея Руси». 14 лет так и шло до смерти патриарха, последовавшей в 1633 году. Про патриарха Филарета один из современников говорит, что он «не только слово Божие исправлял, но и земскими делами всеми правил, многих освободил от насилия... Кто служил в безгосударное время и был не пожалован, тех всех он взыскал и пожаловал». Напротив, он был суров по отношению к провинившимся и вместе с тем настолько был справедлив, что не щадил и своих родственников: так, племянники его Салтыковы, изобличенные в разных злоупотреблениях, были наказаны и сосланы в отдаленные города.

В непрестанных заботах о насаждении порядка и уничтожении тяжелых последствий пережитой смуты царь и патриарх настойчиво искореняли всякого рода несправедливости и насилия. На одном из земских соборов они возвестили о своей непреклонной воле, чтобы «все люди государства, Божиею милостью и их царским призрением, жили в покое, мире и радости».

Царю и патриарху со всехсторон подавали челобитья на бояр и всяких других чинов людей за их насильства и обиды. Для защиты обиженных был учрежден приказ Сыскных Дел (приказами тогда назывались высшие учреждения в Москве, которые заведовали теми или другими государственными делами). Во главе этого приказа были поставлены близкие государю и патриарху люди, князья Черкасский и Мезецкий, которые должны были принимать жалобы и «накрепко по этим делам сыскивать».

Однако уничтожить сразу притеснения и насилия было трудно. В приказы проникло немало неблагонадежных людей, особенно из числа бывших тушинцев. Искоренить дурные внутренние плоды смуты было очень трудно; но Филарет Никитич все, что мог, сделал для того, чтобы их искоренить. Благодаря мудрой деятельности его, начало расти общее доверие к правительственной власти, и царская власть, пошатнувшаяся в Смутное время, окрепла и возвратилась- к своей прежней силе.

Помимо забот о справедливом распределении податей и повинностей и борьбы с насильниками, царь и патриарх заботились всемерно о благоустройстве государства. Со времени смуты многие города лежали в развалинах. В самой Москве, когда в нее вступил новый государь, царские палаты стояли без крыш. Кроме того, Москва и другие города сильно страдали от пожаров. Столица горела при царе Михаиле Федоровиче три раза: в 1626, 1629 и 1634 годах. Для борьбы с пожарами стали принимать строгие меры. По приказу государя, особый «объезжий голова» ежедневно должен был по нескольку раз осматривать свой участок, следить за пожарными сторожами и ловить поджигателей. В Москве в это время уже содержались постоянные пожарные обозы с сотнями лошадей. Все эти меры оказались действительны, и после 1634 года таких страшных пожаров уже не было.

Государь проявил большую заботу о восстановлении из развалин Москвы и других городов. В Москве деревянные стены, шедшие вокруг города, были заменены большим валом, многие деревянные церкви были перестроены в каменные. Были возобновлены разрушенный поляками Печатный двор и Царская библиотека, почти уничтоженная во время лихолетья. Для этого из многих монастырей брались в нее такие книги, которых там было несколько, а с редких книг делались для нее особые списки. Отчасти благодаря этой книжной заботе возродилась вновь и русская письменность: появляются замечательные труды Авраамия Палицына — «Сказание об осаде Троице-Сергиева Монастыря» и Симона Азарьина — «Житие преподобного Сергия». Строились укрепления и храмы и в других городах.

Все эти многочисленные работы и необходимые улучшения в разных областях жизни нельзя было исполнить одними своими мастерами. Приходилось поневоле обращаться в иностранные государства, где среди внутреннего мира, упорного труда и процветания наук и развились и достигли преуспеяния разного рода искусства и ремесла. Иностранные мастера, главным образом немцы, голландцы и отчасти англичане, устраивали у нас различные фабрики. Особенно нужны были для государства литейных дел мастера и так называемые «рудознатцы», т. е. люди, умевшие отыскивать железную, медную и всякого рода другую руду. Их царь Михаил Федорович усиленно призывал из-за границы. Среди этих иноземцев особенно прославился голландец Андрей Виниус, который по приказанию царя основал чугунно-плавильный завод близ Тулы. Этим самым царь положил основание Тульскому оружейному заводу. Наряду с иностранными мастерами нам в это время приходилось иметь дело и с иноземными купцами, которые усиленно ходатайствовали перед царем о даровании им разного рода льгот. Как ни трудно было положение Московского государства в то время, однако власти крепко обороняли своих торговцев от соперничества иностранцев.

Таковы были главные меры царя Михаила Федоровича для внутреннего благоустроения разоренного смутой государства. Надо отметить одну особенность: почти всегда царь, прежде чем предпринять что-нибудь важное, созывал земский собор, т. е. выборных от разных чинов людей, у которых спрашивал мнение относительно того или другого дела. Выборные, посоветовавшись по сословиям (отдельно служилые люди, купцы и другие), подавали царю свою челобитную, в которой представляли ответ на царские вопросы. Царь мог принять мнение земского собора, но мог и не принять и поступить так, как он находил для государства лучше. Почти всякие челобитные земского собора кончалась заявлением: «Мы думаем то-то и то-то, а впрочем во всем Твоя Государева воля».

Москвичи

Благодаря земским соборам царь мог хорошо знать нужды населения и принимать необходимые меры для блага родной страны. При царе Михаиле Федоровиче земские соборы созывались особенно часто и иногда заседали по нескольку лет подряд. Это вполне понятно, так как ввиду всеобщего расстройства царю нужно было постоянное содействие со стороны земских людей. Впоследствии при преемнике Михаила Федоровича ввиду укрепления порядка в государстве, большего ознакомления московских властей с народными потребностями и, наконец, благодаря тому, что царская воля была уже выражена в точных писаных законах, земские соборы собираются реже. Первые государи из дома Романовых в трудные времена жизни государства постоянно обращались к своему народу, видя в своем единении с ним залог укрепления мощи государственной, и земля Русская через уполномоченных своих всегда горячо отзывалась на царский призыв: народ был готов пожертвовать всем на благо Родины и во славу своего государя. Искоренение смуты, укрепление в государстве порядка, установление власти сильной и справедливой шли на пользу земли, и русские люди не могли этого не понимать.