Содержание
Введение. 3
1.
Демократические идеи в немецкой литературе. 4
2. Тема
революции в творчестве немецких писателей 19 века. 9
2.1.
Исторический роман В. Гауфа «Лихтенштейн». 9
2.2.
Исторический роман А. Неймана «Дьявол». 14
2.3.
Исторические романы Г. Лаубе. 14
3.
Революционная тема в творчестве Б. Келлермана. 15
3. 1.
Библиографическая справка. 15
3.2.
Исследование романа «Девятое Ноября». 15
Заключение. 21
Список
литературы.. 22
Введение
Проблема освоения истории
в мировой художественной литературе необычайно важна и стала наиболее
актуальной в 50-70-е годы ХХ столетия, называемые эпохой возрождения
исторического жанра. Расцвет исторической прозы явление объективное и закономерное:
назрела необходимость художественного осмысления последствий общественного
развития последнего столетия.
Уроки
истории, в том числе и ее художественное освоение, были важны для расколотого
немецкого сознания: для укрепления самосознания старших поколений и тех, кто
прошел две мировых войны, а в особенности для молодого поколения,
растоптанного, развеянного ветром второй мировой войны.
Немецкой
нации был нанесен огромный моральный ущерб, двенадцать лет фашистского
господства не прошли бесследно.
Цель работы – тема
революции в творчестве немецких писателей. Для достижения поставленной цели в
работе решить следующие задачи:
-отражение демократических
идей на различных этапах развития немецкой литературы;
-отражение темы революции
в творчестве немецких писателей 19 века;
-анализ исторического
романа Б. Келлермана
«Девятое Ноября».
1. Демократические идеи в немецкой литературе
Дошедший до нас древнейший
героический эпос на древне-верхненемецком языке (записан около 810) - «Песнь о Хильдебранте», в которой представлен конфликт между
воинской честью и родовыми чувствами.
Старейшей поэмой является
«Гелианд», в которой делается попытка приспособить
библейские жития святых к героическому эпосу. К 9-10 вв. относятся стихотворные
переложения евангельских историй монаха О. Вейсенбургского
(первого известного по имени немецкого поэта), пьесы (в подражание Теренцию), духовные стихи, жития святых, легенды (на
латинском языке) монахини Х. Гандерехеймской. Бродячие
певцы - шпильманы, стали продолжателями и хранителями поэтических традиций
устного творчества.
С середины 12 века
аскетические проповеди уступают место поэмам («Король Ротер»,
«Герцог Эрнст» и др.), рыцарскому роману и рыцарской лирике, в целом носившим
светский характер.
С 13 века развивается
жанр городских хроник (Нюрнбергская и др.), бюргерская литература, например
рассказы - шванки, мастером которых был Штриккер.
Стихотворная новелла Вернхера-Садовника «Поселянин Хельмбрехт» противопоставляет честных тружеников
разбойникам-рыцарям.
В 14-15 веках популярны
дидактическая и аллегорическая поэзия, мейстерзанг, фастнахтшпили - народные фарсы.
В эпоху Возрождения
переживает расцвет гуманистическая литература, принимая яркое антицерковное
направление: «Корабль дураков» С. Бранта
(1457-1521), «Цех плутов» Т. Мурнера (1475-1537),
написанные группой гуманистов (в т. ч. У. фон Гуттеном)
«Письма тёмных людей», «Похвала глупости» Э. Роттердамского
(около 1466-1536, голландца по происхождению, тесно связанного с немецким
гуманизмом). Остроумны и беспощадны диалоги У. Гуттена
(1488-1523).
Литература Реформации,
начатая антикатолическими памфлетами радикальной бюргерской оппозиции и
посланиями, и проповедями вождей крестьянско-плебейских движений, нашла
наиболее полное выражение у М. Лютера (1483-1546) в его обличениях папского
Рима. Своим переводом Библии он, осуществив реформу немецкого языка, «...
создал современную немецкую прозу...»[1]
Песни Крестьянской войны
открыли революционную страницу немецкой литературы. Проповеди Т. Мюнцера (около
1490-1525) впервые в Германии были окрылены коммунистическим идеалом, хотя и в
религиозных формулах. Протест против феодального гнёта и религиозного ханжества
выразился в творчестве мейстерзингера Г. Сакса (1494-1576), сатирика
И. Фишарта (1546-90) и в примечательных «народных
книгах» (лубочные издания): о Тиле Эйленшпигеле, «Шильдбюргеры», «История о докторе Иоганне Фаусте».
Литература 17 века
развивалась в условиях Тридцатилетней войны и общего духовного кризиса. М. Опиц (1597-1639) отстаивал принципы классицизма, пытаясь в
то же время преодолеть зависимость немецкой литературы от древних европейских
литератур - «Книга о немецкой поэзии».
Наибольшее
распространение получает литература барокко (Д. К. Лоэнштейн,
1635-1683; К. Г. Гофмансвальдау, 1617-79), с которой
связано творчество драматурга и поэта А. Грифиуса
(1616-64) и прозаика Х. Я. Гриммельсхаузена
(1621-1676), автора «Симплициссимуса» - вершины
немецкой литературы 17 века, - реалистически отразившего трагическую судьбу
народа в опустошённой войной стране.
Выразителями тенденций
раннего Просвещения явились К. Вейзе (1642-1708) и К.
Рейтер (1665 - около 1712). В 18 веке И. К. Готшед
(1700-66) способствовал развитию литературы и театра раннего Просвещения по
образцу французского классицизма.
Но только в творчестве Г. Э. Лессинга (1729-1781)
литература немецкого Просвещения обрела антиабсолютистский характер и достигла
высшего развития. В его баснях и драмах («Минна фон Барнгельм», «Эмилия Галотти», «Натан Мудрый») поставлены наболевшие
общественные вопросы; в «Лаокооне» и «Гамбургской драматургии» обоснованы
принципы просветительского реализма и национального искусства.
К. М. Виланд
(1733-1813) положил романом «Агатон» начало жанру
немецкого «воспитательного романа». Лирика Ф. Г. Клонштока
(1724-1803), выражавшая самосознание передовой части немецкого бюргерства,
оказала большое влияние на молодых поэтов.
В 70-е гг. 18 века
писатели «Бури и натиска», развивая демократические идеи Лессинга, выступают
против классицистов, выдвигают «чувство», «страсть» как определяющее начало.
Один из основоположников этого направления и его крупнейший теоретик И. Г.
Гердер (1744-1808) обратился к сокровищам фольклора и наметил исторический
подход к вопросам национальной литературы и искусства.
В русле этого движения
начинают творчество И. В. Гёте
(1749-1832) и Ф. Шиллер
(1759-1805). Художественным открытием века явилась лирика молодого Гёте и его
первая немецкая историческая драма «Гёц фон Берлихинген», мировую славу завоевал его сентиментальный
роман «Страдания юного Вертера», выражающий протест против закрепощения
личности сословно-абсолютистским общественным строем. Бунтарским пафосом
проникнуты драмы молодого Шиллера: «Разбойники», «Коварство и любовь», «Дон
Карлос».
Великая французская
революция, активным участником которой был крупнейший немецкий демократ 18 века
Г. Форстер (1754-94), оказала влияние и на творчество писателей, не принявших
её или принявших с оговорками. Духом переломной эпохи овеяны исторические драмы
Шиллера, испытавшего влияние этики и эстетики И. Канта (трилогия
«Валленштейн»). Новым было у Шиллера изображение народа как движущей силы
общества (особенно в «Вильгельме Телле»). Грандиозным итогом европейской
просветительской мысли 18 века явился «Фауст» Гёте, выразивший страстную веру в
могущество труда и познания.
На рубеже 18-19 веков
возник романтизм (братья Шлегели -
Фридрих, 1772-1829, и Август,
1767-1845, Л. Тик, 1773-1853). Явившаяся следствием разочарования буржуазным
прогрессом, не давшим ожидаемых социальных и культурных перемен, романтическая
литература принимала разные формы и имела разные тенденции.
Сочувствие Июльской революции
1830 года во Франции (Л. Бёрне,
1786-1837, «Письма из Парижа») выражено в полемике против романтизма и традиций
немецкого классицизма, начатой группой писателей «Молодая Германия», объединившейся
на либеральной основе - Л. Винбарг, 1802-72, К. Гуцков,
1811-78, Г. Лаубе, 1806-84 (на одном из его романов
остановимся ниже).
Поэзия уступает место
прозе, публицистике и драматургии. Большой интерес представляют исторические
драмы К. Д. Граббе (1801-36) и Гуцкова.
Выделяется творчество Г. Бюхнера (1813-37), чья драма «Смерть Дантона»
оценивает французский революционный опыт в свете плебейской проблематики. Его
социальная трагедия «Войцек» и прокламация
«Гессенский сельский вестник» направлены против социального и политического
угнетения.
После Революции 1848-49 в
Германии завершается великая эпоха немецкой литературы, начатая Лессингом.
Процесс становления критического реализма не образовал в немецкой литературе
единого направления. Творчество Т. Шторма (1817-88), Б. А. Ауэрбаха (1812-82),
Ф. Рейтера (1810-74) не вышло за пределы областнической литературы.
Популярностью пользовались романы Ф. Шпильгагена (1829-1911). Самый значительный
художник-реалист этого времени - Т. Фонтане (1819-98), автор повести «Шах фон Вутенов», романов «Фрау Женни Трейбель», «Эффи Брист», где нравы буржуазно-аристократического общества
подвергаются острой критике.
В конце 19 века рост
рабочего движения вызвал к жизни пролетарскую литературу (исторический роман о
Крестьянской войне 16 века «За свободу», Р. Швейхеля,
1821-1907, и др.). Одним из выдающихся марксистских литературных критиков и
историков литературы германского пролетариата стал Ф. Меринг (1846-1919).
Некоторые демократически настроенные писатели сыграли немаловажную роль в
появлении натурализма. Роль натурализма в немецкой литературе во многом отлична
от судьбы этого направления во Франции. Часть задач, не решенных немецким
критическим реализмом после 1848, решили немецкие натуралисты - тема
выступлений пролетариата вошла в творчество Р. Демеля
(1863-1920) и других.
К началу 20 века набирает
силы реализм в немецкой литературе. Углубляется социальный анализ в романе Т. Манна (1875-1955) «Будденброки», в первых романах Г. Манна (1871-1950) и Б. Келлермана (1879-1951). Становление реализма
происходит в сложном взаимодействии с нереалистическими течениями. Одна из
главных тем Т. Манна - трагическая судьба художника в буржуазном обществе, он продолжает
традиции немецкой сатиры и, обращаясь к гротеску, обличает
буржуазно-монархическую Германии.
Накануне 1-й мировой
войны, в обстановке нарастающего революционного кризиса, зарождается экспрессионизм;
бунтуя против капиталистической действительности, он не столько изображал её,
сколько выразил отвращение к ней (поэты Г. Тракль,
1887-1914, и Г. Хейм, 1887-1912).
Экстатичная
экспрессионистская лирика и драматургия призывают к обновлению мира, но
абстрактно, утопически (драмы В. Газенклевера,
1890-1940, Г. Кайзера, 1878-1945, Э. Толлера,
1893-1939). Наибольшей остротой и пафосом борьбы насыщено творчество писателей,
группировавшихся вокруг журнала «Акцион». Журнал
приветствовал Великую Октябрьскую революцию, опубликовал статьи В. И. Ленина и
др. деятелей русской революции. Влияние экспрессионизма испытывают многие
реалисты (Г. Манн, «Кобес», 1925; Л. Франк,
1882-1961, «Человек добр», 1917; Келлерман, «9
Ноября», 1920).
В годы, следовавшие за
Великой Октябрьской революцией в России, Ноябрьской революцией в Германии,
классовыми боями начала 20-х годов в литературе возникли сложные процессы. На
основе реакционной апологизирующей литературы начала
века возникла литература, проповедующая контрреволюцию, шовинизм и агрессию,
логическим завершением которой стало фашистское антиискусство.[2]
В данной работе рассмотрим
более подробно тему революционного движения в творчестве немецких писателей
19-20 веков.
2. Тема революции в творчестве немецких писателей 19
века
2.1. Исторический роман В. Гауфа
«Лихтенштейн»[3]
В начале XIX столетия, в
Германии, в королевстве Вюртемберг, в городе
Тюбингене жил мальчик Вильгельм Гауф[4]. Он
родился в Штутгарте, но после смерти отца стал жить в Тюбингене в доме своего
деда. Оба его деда и отец были высокопоставленными чиновниками. Однако после
безвременной смерти главы семьи в 1809 г. дела пошатнулись, и вдова с четырьмя
детьми вынуждена была переехать в Тюбинген к своему отцу.
Вильгельм был нерадивым
учеником в школе. Его воображение занимали романы о рыцарях и благородных
разбойниках, чудесные арабские сказки «Тысячи и одной ночи». Он и сам
придумывал разные истории, которые рассказывал сёстрам и их подругам.
Переезд в дом деда оказался
для юного Вильгельма благотворным. В его распоряжении оказалась богатейшая
библиотека деда, да и сама атмосфера университетского Тюбингена, города
философов и поэтов, располагала к творчеству и настраивала на романтический
лад. Здесь всего два десятилетия назад учились Гегель и Шеллинг, здесь в башне
на берегу Неккара с 1807 года жил в заточении
признанный безумцем поэт Ф. Гёльдердин, тот, кого
Марина Цветаева нарекла: «гений, просмотренный веком». Гёльдерлин
провёл в своей башне 36 лет, надолго пережив Вильгельма Гауфа.
Из-за стеснённых
материальных обстоятельств семьи юноше не пришлось выбирать, на какой факультет
прославленного университета он поступит: государственную поддержку можно было
получить, только изучая теологию, и Вильгельм стал студентом Протестантской
семинарии. но о том, чтобы стать пастором, и не помышлял.
Повзрослев и без особого
успеха окончив семинарию и богословский факультет тюбингенского
университета, Гауф принял место домашнего учителя в
семье генерала Хюгеля в Штутгарте. Во время прогулок
и в дурную погоду учитель рассказывал своим воспитанникам сказки о восточных
принцах и принцессах, удивительных превращениях, ужасных злодействах и
справедливом возмездии.
В сентябре 1824 г. Гауф
анонимно выпустил антологию стихов в фольклорном стиле «Военные и народные
песни», в которой вместе с балладами известных поэтов-романтиков напечатал два
собственных стихотворения. Это были типичные для романтизма «швабской школы»
стихи, исполненные мрачных предчувствий и сетований на непостоянство фортуны.
Однако, зная, сколь печальная судьба ждала их юного автора, трудно видеть в
этих балладах лишь дань моде:
Заря рассветная в окне
Не смерть ли возвещаешь
мне,
Рассеивая ночи тень?
Строка из стихотворения
«Утренняя песнь всадника» стала пословицей: «Ещё вчера на гордом скакуне,
сегодня – пал, ударом в грудь сражённый». Яркая короткая жизнь Гауфа подтвердила мудрость этих слов. Дебют был удачным:
стихи Гауфа нисколько не проиграли от соседства с
произведениями маститых авторов, но к поэзии он более не обращался.
Место гувернёра обеспечивало
начинающему писателю скромный доход и Гауф принялся
писать романы. Он жадно работает, но не спешит придать гласности своё имя. В
августе 1825 г.
Гауф анонимно издал «Отрывки из мемуаров сатаны» -
книгу, которая, высмеивая тогдашнюю литературную моду, изобиловала
сатирическими выпадами и остроумными пародиями. Естественно, что её появление
было болезненно воспринято в литературных кругах, однако когда спустя всего две
недели из печати вышло следующее сочинение Гауфа,
разразился настоящий скандал. Пародийный роман «Лунный человек, или сердечные
порывы есть глас судьбы» был написан за шесть недель и издан под именем Х. Клаурена, модного автора легковесных бестселлеров.
Привлечённые именем популярного писателя, читатели бойко раскупали книгу. Когда
же выяснилось, что роман принадлежит перу двадцатитрёхлетнего мистификатора, Гауф был привлечён к суду за то, что «противозаконно и
преднамеренно ввёл в заблуждение публику», и оштрафован на 50 талеров.
Почему Гауф так упорно не желал обнародовать своё авторство
осталось для исследователей загадкой. Одни видят в этом неуверенность
начинающего писателя в своих силах, другие – стремление дебютанта привлечь
внимание к своей персоне.
Так или иначе, Гауф открыл своё имя читателю, только издав в ноябре 1825 г. первый «Альманах сказок
для сыновей и дочерей образованных сословий». Он планировал выпускать альманахи
сказок ежегодно. Успел издать только три. Все они построены по одному принципу:
затейливые истории рассказывают друг другу люди, случайно сведённые судьбой –
купцы, которые путешествуют с караваном по пустыне и хотят скоротать время на
долгих стоянках; невольники, которые должны развлекать александрийского шейха;
постояльцы подозрительной харчевни в Шпессарте,
вынужденные всю ночь бодрствовать, чтобы разбойники не застали их врасплох.
Сказки Гауфа подобны причудливому ожерелью – бусины нанизаны на
единую нить, но каждая из них неповторима, каждую хочется неторопливо
рассматривать, наслаждаясь её красотой. Сменяются рассказчики – люди молодые и
умудрённые опытом, хитрые и простоватые, отважные и трусливые; воскресают в их
памяти вереницы прихотливых образов - величавых, нежных, устрашающих, а порой
забавных, и забывают внимательные слушатели, а вместе с ними читатель, о скуке,
грядущей опасности, давешнем горе. Действие переносится то в великолепный
Багдад, то в захолустный немецкий городишко, то в аравийскую пустыню, то в леса
Шварцвальда.
Гауф, который мало успел поездить по миру
и никогда не покидал Европы, описывает пряный восточный быт с той же
осязаемостью и убедительностью, что и нравы родной Швабии. Любопытно, что
современники, в целом благосклонно принявшие сказки и видевшие в Гауфе достойного последователя Гофмана, критиковали
молодого автора как раз за то, что по достоинству оценили в его сказках
последующие поколения. Легкость и изящество слога были восприняты как
«отсутствие должной старательности», захватывающие сюжеты как «стремление
угодить публике и быстро снискать славу».
И слава, и благосостояние
действительно быстро пришли к Гауфу. В апреле 1826 г. в Штутгарте выходит
его исторический роман «Лихтенштейн» - романтическая сага из истории Вюртемберга, признанный современниками шедевром.
Исторический роман
«Лихтенштейн» - о жестоких битвах, рыцарской верности и нежной любви. Рыцарский
роман, написанный в стиле Вальтера Скотта, повествует о перипетиях судьбы
герцога У. Вюртембергского. Трогательный сюжет,
тщательно воссозданный исторический фон (действие происходит в эпоху Реформации
и Крестьянской войны 1524-26 годы), колдовская романтика дикого лесного края,
где магия привычно входит в повседневную жизнь, и конечно, мастерство молодого
автора - всё это обеспечило роману заслуженный успех.
Гауф писал о своей родине, о том, что
знал и любил с детства – замок герцогов Вюртембергских
Лихтенштейн и поныне возвышается на неприступной скале среди гор Швабского
Альба недалеко от Тюбингена, а герцог Ульрих основал ту самую Протестантскую
семинарию, в которой учился юный Вильгельм.
Жизнь Гауфа
стремительно приближалась к концу, о чём он не ведал. После выхода романа Гауф оставляет место гувернёра и отправляется в большое
путешествие по Германии, Франции и Фландрии. Он пишет новеллы, статьи, эссе,
готовит второй и третий альманахи сказок, а в январе 1827 г. становится
редактором престижной штутгартской газеты «Моргенблат». Счастливые события следуют одно за другим:
наконец-то Вильгельм может жениться на своей кузине Луизе Гауф,
с которой уже несколько лет обручен.
Успех «Лихтенштейна»
вдохновил Гауфа, и в августе 1827 г. он отправился в
Тироль собирать материалы для нового исторического романа. Путешествие
проходило тяжело, в дороге писатель заболел. Пришлось возвращаться домой. В
Штутгарте ему стало немного лучше, но вскоре болезнь вернулась. Врачи поставили
неопределённый диагноз «нервная горячка». 10 ноября у Луизы Гауф родилась дочь Вильгельмина,
а 18 ноября Вильгельм Гауф скончался. Мы можем только
гадать, что последовало бы за чередой столь многообещающих дебютов Вильгельма Гауфа: романтические стихи или едкие пародии, фундаментальные
исторические романы или реалистические новеллы.
В историю немецкой
литературы В. Гауф вошел как основоположник жанра
исторического романа. После смерти писателя интерес публики к «Лихтенштейну»
возрос необычайно. На протяжении всего XIX столетия его многократно
переиздавали, по роману ставились пьесы и музыкальные спектакли, в лавках
игрушек продавались фигурки и декорации для представлений домашнего теневого
театра. Сам замок стал знаменит, и спустя 15 лет после смерти Гауфа был перестроен владельцем герцогом В. Вюртембергским в неоготическом стиле, дабы его вид более
соответствовал рыцарскому духу романа.
«Лихтенштейном»
увлекались не только немецкие читатели. Среди поклонников романа была и юная
Марина Цветаева: «Летом 1904
г. еду с матерью в Германию, в Шварцвальд ... Пишу
немецкие стихи. Самая любимая книга тех времён – «Лихтенштейн» В. Гауфа.»[5]
Через три года в
Штутгарте вышло полное собрание его сочинений в тридцати шести томиках, всего
четырнадцать сказок; истории восточные и европейские, поучительные и
увлекательные, страшные, таинственные, волшебные.
2.2. Исторический роман А.
Неймана «Дьявол»
В историческом романе
немецкого писателя А. Неймана «Дьявол» описаны события во Франции XV века -
борьба королевской власти за создание единого национального государства.
В центре романа - король
Людовик XI Валуа и его ближайший помощник - простолюдин Оливер Неккер из Рента, прозванный дьяволом за острый ум,
проницательность и бесстрашие. В напряженной, полной драматизма борьбе им
удается преодолеть сопротивление крупных феодалов, образовавших союз против
короля[6].
2.3. Исторические романы Г. Лаубе
Генрих Лаубе[7] (1806
– 1884) - немецкий писатель, один из главных представителей так называемой «Молодой
Германии» Сын каменщика, Лаубе в студенческие годы
примыкал к движению «буршеншафт» и был приговорен к 5
годам тюрьмы. В 30-х годы встав в ряды младогерманцев,
Лаубе защищал идеи либерального, выступившего в то
время на социальную арену бюргерства (историко-политические очерки «Новый век»,
роман «Молодая Европа»). Произведения Лаубе попали
под действие запретительного постановления Всесоюзного германского совета о
«Молодой Германии».
Основным жанром в
творчестве Г. Лаубе 30-40-х годов является путевая
новелла. Лаубе много путешествовал по Франции,
Германии, Алжиру и т. д. и, подобно Гейне, пользуется этим жанром для
характеристики и критики тогдашней немецкой общественной жизни. Но тот же Лаубе одним из первых отошел от идеалов «Молодой Германии»
и еще до 1848 примирился с существующим строем.
Из его романов,
написанных после 1848 года, лучший - «Немецкая война», дающий
культурно-историческую картину 30-летней войны.
3. Революционная
тема в творчестве Б. Келлермана
3. 1. Библиографическая справка[8]
Келлерман, Бернхард
(1879-1951) - немецкий писатель-фантаст. Отец - чиновник. Окончил Высшую
техническую школу в Мюнхене. Много путешествовал. В 1907 отправился вокруг
света и провел при этом полгода в Японии. В 1927 по поручению газеты «Берлинер Тагесблат» посетил
многие азиатские страны.
Первая публикация - роман
«Туннель» - 1913 год, на русском языке издан в 1930 году.
3.2. Исследование романа «Девятое
Ноября»
Среди очень
многочисленных произведений немецкой литературы, рисующих рождение революции из
политой кровью почвы войны, как перворазрядный художественный памятник высится «Девятое
Ноября» Келлермана.[9]
Германская империя
вступила в пятый год войны. С каждым днем все мучительнее сказываются ее
последствия. Население питается уж только репою да капустою. Дети родятся без
ногтей на пальцах и с размягченным черепом. Нарядная столица обезлюдела и
опустилась. На улицах почти нет движения. Лишь изредка пройдет с музыкой отряд
отправляемых на фронт. Мало похожи солдаты на тех, которые выступили в день
всеобщей мобилизации. Теперь берут стариков, больных и даже полукалек. Изредка
проедет телега, запряженная тощим конем и управляемая женщиной. По ночам город
погружен в кромешный мрак.
Впрочем, аристократия и
буржуазия живут не хуже, чем до войны. К их услугам первосортные рестораны,
куда простых смертных не пускают и где можно достать все, что угодно, от
зернистой икры и до шампанского. Придворные круги устраивают бал-маскарады,
тратя баснословные деньги на костюмы и угощение. У разбогатевших на войне
спекулянтов всю ночь можно весело провести за игрой, вином и с женщинами. Придворная
и финансовая знать охвачена безумной жаждой наслаждения, - в предчувствии
конца. Шепотом (ибо французский язык под запретом) передается из уст в уста
старый лозунг гибнущего дворянства XVIII в. – «После нас хоть потоп». В
светских кругах воцарилось беспорядочное половое смешение. Светская дама -
любовница заодно и отца, и сына. Кульминационный пункт светских праздников -
появление на эстраде почти совершенно обнаженной балерины. За большим светом
тянется чиновничья буржуазия. Барышни отдаются первому встречному, кто их может
«устроить» - не выгорит дело с генеральским сынком, берут разбогатевшего
спекулянта.
В эту безудержную
вакханалию беззаботно-лихорадочного наслаждения то-и-дело
врываются режущим диссонансом эпизоды и последствия войны: но веселящийся тыл
спешит отмахнуться от ужасов фронта. В светском дворце бал-маскарад «Али-Баба и разбойники», все в восточном вкусе - обстановка,
костюмы, даже танцы. Показывается гвоздь вечера - голая балерина. Бьет полночь.
Танцовщица остановилась в соблазнительной позе... И вдруг мы на фронте. В лесу
бухает батарея тяжелых дальнобойных орудий. В окопах - офицеры, среди них муж
светской дамы, во дворце которой бал. С воспаленными глазами, с пересохшим
горлом исполняют они свои служебные обязанности. Вдруг оглушительный грохот.
Море огня. От живых людей остались одни клочки обуглившегося мяса... А во
дворце нагая танцовщица снова задвигалась и бьет через край вакхический
экстаз...
Правящая каста состоит из
выживших из ума царедворцев-сановников - вроде тугоухого лица, близкого к его
величеству, или рейхсканцлера, очерченных легкими силуэтами, бросающими однако
косвенно-яркий свет на самую касту, представителями которых они являются.
Полным светом освещен лишь их военный коллега, генерал, типический представитель
юнкерского класса, владелец больших поместий в Восточной Пруссии (одно из них
он, впрочем, вынужден продать, даже для этих «избранных» жизнь становится
непосильно дорога), империалист до мозга костей, завоевательные мечтания
которого далеко оставляют позади даже официальную программу воинствующих
националистов, и до мозга костей военный, в глазах которого человеческий род
делится на командиров и на пушечное мясо, а для штатских профессий нет места в
подлунной. В начале войны генерал командовал на фронте. В его секторе
находилась, между прочим, высота, известная под названием высота «четырех
ветров». Генерал почему-то вообразил, что она ключ не только для сектора,
которым он командовал, но и вообще чуть не всего западного фронта. Он решил
удержать ее во что бы то ни стало. Такой же точки зрения держался почему-то и
французский генерал. Из-за обладания высотой и разгорелся адский бой. Генерал,
однажды во время обстрела, поднялся наверх и, конечно, глазом не моргнул.
Однако, вторично на этот
подвиг он уж не отважился. Тем безжалостнее гнал он туда своих солдат. Целые
батальоны взрывались на воздух. Высота стала ненасытным кладбищем. В
генеральном штабе обратили, в конце концов, внимание на эту нелепую бойню.
Высота вовсе не имела того стратегического значения, которое ей придавал
генерал. Его перевели в тыл. Он приписал это интригам. Место дали ему, впрочем,
в высокой степени ответственное. Работы было видимо-невидимо. Только при его
пунктуальности военного человека можно было с ней справиться. Ровно в девять
появлялся он на своем месте, ровно в час автомобиль отвозил его в ресторан и т.
д., ровно в восемь вечера садился он дома за стол с детьми. Да, эти дети!
Генерал не узнавал в них свой древний род.
Сын был на фронте ранен.
Там он видел все ужасы бойни. Он вовсе не был трусом. Под ураганным обстрелом
втащил он однажды в окоп раненого французского офицера. Он приехал в отпуск
глубоко разочарованным. От былого «патриотизма» не осталось ничего. В победу
германского оружия он не верит. Хочется одного только - наслаждаться. Девушку
из буржуазной семьи, отдавшуюся ему в надежде устроиться, он бросил, чтобы
стать любовником любовницы отца. На улице он жадно обнажает мысленно всякую
проходящую женщину. Ехать на фронт ужасно не хочется. Собирая утром свои вещи,
он неосторожно выстрелил из револьвера и ранил себя в палец. Просто
неосторожность! Так по крайней мере дело было представлено командующему. Таких
позорных фактов не было во всей великой истории рода Бабенбергов!
А дочь! Сначала была сестрой
милосердия в госпитале, где плакала над муками раненых, потом оборудовала
общественную столовую, где познакомилась с призванным студентом,
социалистом-интернационалистом. В ее комнате отец находит такие книги, как
сочинения Маркса, Лассаля. Впрочем, почему ей и не
интересоваться учением социалистов, - ведь социал-демократы оказались славными
ребятами и без прений вотировали все военные кредиты. Потом она часто стала
пропадать. Ее видели на каких-то нелегальных собраниях. Он уже получал
анонимные доносы. А однажды отец нашел на своем столе письмо - она навсегда
ушла.
Распадаются старые связи,
разлагаются вековые устои и принципы. Уж не пробил ли час кончины старого мира?
Однажды выходя из ресторана после обеда, генерал, пройдя несколько шагов,
остановился как вкопанный. Как? Это что? Он зашатался. Как? Возможно ли? Он
явственно чувствовал, как почва под ним заколебалась. Возможно ли? В Берлине!?
Под липами?! Краска выступила на его лице. Напротив, на крыше, развеваемое
дуновением свежего ветра, весело, как нечто само собою понятное, сверкало -
кроваво-красное знамя. Взоры всех обращались к нему. Подумайте: красное знамя в
городе, где даже красный галстук был небезопасен для жизни его носителя, где
шашки полицейских автоматически зарубили бы каждого, кто осмелился бы махнуть
красным платком, чтобы высморкаться. А здесь наверху на крыше - как явление
самое естественное - сверкает целое красное знамя на настоящем флагштоке.
Прохожие вытягивали шеи, не веря глазам своим. Далеко кругом распространялось
сияние красного знамени, извещая мир о победе русского народа над владыкой
виселиц, нагайки и рудников (Как видно, Келлерман
совершенно не понял смысла нашей октябрьской революции), сверкая над безбрежным
морем крыш Берлина.
Они рехнулись! - Генерал
имел в виду улицу Вильгельма. И он погрузился в мрачное раздумье. Знамя,
пропитанное кровью коронованных особ и высоких сановников! Бесстыдно! Позорно!
И показалось ему: над собою он слышит шорох и треск распада. То было знамя над
посольством Советской Социалистической Республики России! Есть все признаки,
что красное знамя революции, столь ненавистное генералу, взовьется и над Вильгельмштрассе. Вот дом, набитый жильцами, все больше
беднотой. Трагические в нем разыгрываются порою сцены. Призванный на фронт
чахоточный интеллигент отравляет газом себя, жену и малолетних детей - без него
они все равно погибнут от голода. Здесь же живет и призванный в армию студент,
тот, который оказал такое большое влияние на дочь генерала. Для него ясно, что
это за война и что это за общество, породившее войну. В его комнате собираются
какие-то странные молодые люди - среди них порою и девушка (говорят, дочь
высокопоставленного военного) - и всю ночь напролет идет между ними жаркий
спор.
Для этих молодых людей не
существовало ничего священного. Министры - просто дураки и преступники.
Генералы - расфранченные шуты! Дипломаты - самодовольные франты! Такой же
разбойничьей шайкой были для них государственные люди иностранных держав.
Германское правительство - это банда анархистов, толкающих страну в пропасть. Совсем
иного мнения были они об этих русских. Воры, разбойники - так их называли все.
Для них это были святые. Да, совершенно заново надо построить мир, и они, эти
молодые люди, одни только и знали, как это сделать.
Долго обдумывал студент,
как бы целесообразнее бросить в массы свой новый лозунг. И вот, однажды, когда
к вокзалу подходили отряды отправлявшихся на фронт, он поднялся на кучу камней
и крикнул: «Долой войну». Его схватили, избили, посадили в автомобиль, хотели
увезти, на улице образовался затор, арестованный воспользовался суматохой,
бежал, кинулся в подъезд дома, поднялся по лестнице на чердак, затем на крышу,
откуда что-то кричал вниз в толпу, как вдруг свалился, как подкошенный: кто-то
выстрелил.
Но неизбежна гибель
старого мира. Задуманное генеральным штабом последнее наступление - после удач
первых дней (генерал уже успел выпить за победоносную отчизну) - разбилось о
железные стены союзных армий. Фронт дрогнул. Солдаты хлынули вспять.
Революция была неизбежна.
На улицах Берлина раздается ружейная и пулеметная трескотня. В штабе
хозяйничают восставшие солдаты. Генералу ничего не осталось, как переодеться в
костюм провинциального помещика и бродить в тоске по неузнаваемому городу.
Мчатся, как бешеные, авто, переполненные матросами. На одном промелькнуло лицо
дочери генерала. Новое жгучее встало над страною солнце. Оно поднялось с
широких равнин России, обрызганное слезами и кровью; перешло через Вислу.
Заключение
Немецкая литература отражала
тех изменения и проблемы, которые наблюдались в обществе. Развитие литературы
всегда шло параллельно с развитием общественной мысли. Более того, крупнейшие немецкие
писатели сами формировали эту мысль, поскольку высказывали свое представление
об идеале и отношение к существующим в обществе философским и социальным течениям.
Величайшие немецкие писатели
XIX – XX веков, представляли идеального человека и идеальное общество по-разному,
видели различные пути достижения общественного идеала. Но объединяет всех этих
мыслителей одно: все они стремились к тому, чтобы в жизни было место счастью
человека, то есть к тому, чего они не видели в современном им обществе.[10]
Список
литературы
1. Энгельс Ф., см. Маркс К. и Энгельс
Ф., Соч., 2 изд., т. 20, с. 346.
2. Большая Советская энциклопедия. Третье
издание. М.: Советская энциклопедия, 1978.
3. Журнальный зал. Библиотека журнала
«Новый мир» http://magazines.russ.ru/novyi_mi/soder/50-59.html
4.
Келлерман Б. Девятое ноября. Пляска смерти. `Пер. с нем., Послесл. М. Маркушевича` М.: ГИХЛ 1955, 692 с.
5. Лейтес Н.С. Немецкий роман. Пермь, 1975,
516 с.
6. Молодая Германия. Энциклопедия,
толковый словарь, глоссарий. http://www.yandex.ru/
7. Нейман А. Дьвол.
М.: Мысль, 1992
8. Павлов Н.С. Типология немецкого
романа. М.: Мысль, 1982, 619 с.
9. Фриче В.От войны к революции. http://www.ruthenia.ru/sovlit/j/61.html
10.
Швейцер В.Быт и бытие Марины Цветаевой. М.:, Интерпринт»,
1992.
11.
Энциклопедия
Гризайль Грош. http://www.yandex.ru/.
12.
Энциклопедия.Kellermann/encycil.accjna.ru
[1]Энгельс
Ф., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 20, с. 346.
[2] Глава подготовлена по
материалам статей Большой Советской энциклопедии третьего издания. М.:
Советская энциклопедия, 1978.
[3] Лейтес
Н.С. Немецкий исторический роман. Пермь, 1975 г., 37 с.
1. [4] Большая
Советская энциклопедия.Kauff. Нейман А. Дьвол.
М.: Мысль, 1992
[5] Швейцер В..Быт и бытие Марины
Цветаевой. М.:, Интерпринт», 1992
[6] Нейман А. Дьвол.
М.: Мысль, 1992
[7]Молодая Германия. Энциклопедия,
толковый словарь, глоссарий. http://www.yandex.ru/.
[8] Энциклопедия.Kellermann/encycil.accjna.ru
[9]Фриче В.От войны к революции. http://www.ruthenia.ru/sovlit/j/61.html
[10] Лейтис Н.С. Немецкий роман. Пермь, 1975, 143 с.