КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА

МЕТОДОЛОГИЯ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

Статья Ц.П. Короленко, Т.А. Шпикс «СТРУКТУРА АДДИКЦИЙ И ИХ ТЕРАПЕВТИЧЕСКАЯ ЛОКАЛИЗАЦИЯ»

(Журнал экспериментальной и клинической медицины,

2003 г., №2-3, С. 52-55).

СОДЕРЖАНИЕ

1. Объектная область исследования ---------------------------------------------- 3

2. Теоретические и эмпирические объекты исследования ----------------- 3

3. Понятийный аппарат --------------------------------------------------------------- 3

4. Основная гипотеза ------------------------------------------------------------------- 6

5. Заключение на авторов ----------------------------------------------------------- 11

6. Приложение ---------------------------------------------------------------------------12

7. Список литературы------------------------------------------------------------------16

1. Объектная область исследования.

Данная статья выдающегося отечественного психиатра Ц.П. Короленко и его сотрудницы Т.А. Шпикс является изложением результатов научно-теоретического исследования. Хотя авторы, несомненно, владеют большим практическим материалом в данной области, в данной статье они на него не ссылаются.

Объектом данного исследования является человек – носитель аддикции. Аддикция понимается как состояние болезненного пристрастия к какому-либо веществу (субстанции) либо какой-либо деятельности, заменяющее человеку эмоциональные связи с другими людьми и ведущее к распаду личности. Ограничение объектной деятельности: исследование затрагивает только людей и в область зоопсихологии не вторгается, хотя известны случаи никотиновой и алкогольной зависимости и у животных.

2. Теоретические и эмпирические объекты исследования.

Теоретическим (модельным) объектом исследования является система отношений аддикта и аддиктивного агента. Это отношение отнюдь не является статичным и постоянным; отношениям аддикта и аддиктивного агента свойственно прогредиентное развитие, сами закономерности которого также интересуют авторов данной статьи. Следовательно, модельным объектом выступает модель отношений.

Эмпирическим объектом исследования предстает личность аддикта, со всеми ее индивидуально-психологическими (врожденными и приобретенными) особенностями.

3. ПОНЯТИЙНЫЙ АППАРАТ данного исследования составлен из понятий, описывающих аддиктивные состояния, во-первых, и имеющие отношение к современному психоанализу, во-вторых.

ГЛОССАРИЙ

1. АДДИКТ – личность, являющаяся носителем аддиктивного поведения.

2. АДДИКТИВНЫЙ АГЕНТ – вещество (или род деятельности), с которым у человека устанавливается эмоциональная связь, т.е. на котором происходит фиксация. Аддиктивный агент может иметь химическую природу (алкоголь и его суррогаты, опиаты, марихуана, ингалянты), либо нехимическую природу – то есть определенную деятельность (коллекционирование, азартные игры, риск, сексуальные действия, переедание или, наоборот, голодание). К аддиктивным агентам могут относится такие виды деятельности, которые у других людей являются нормальными составляющими их деятельности (таковы сексуальные действия), биологически необходимыми (например, прием пищи) или социально одобряемыми (например, работа).

3. АДДИКТОЛОГИЯ – отрасль психологии, изучающая причины, развитие и протекание аддиктивного поведения.

4. АДДИКЦИЯ – состояние болезненного пристрастия к какой-либо деятельности, заменяющее человеку эмоциональные связи с другими людьми и ведущее к распаду личности. Аддикция имеет закономерно протекающие стадии от первого контакта с аддиктивным агентом до полной доминации аддиктивного поведения в структуре личности человека и разрушения всех остальных личностных структур.

5. АУТОДЕСТРУКТИВНЫЙ ИНСТИНКТ – инстинктивная поведенческая программа, связанная с причинением вреда самому себе (своему организму и своей психике). При этом сам факт причинения вреда вытесняется посредством защитных механизмов.

6. ДРАЙВ – состояние интенсивного эмоционального переживания в ходе какой-либо деятельности, или сама деятельность, вызывающая такое переживание.

7. МАНИАКАЛЬАЯ ЗАЩИТА - возникает как реакция на переживание отрицательных эмоций, характерных для шизоидно-параноидной и депрессивной позиций и по своему механизму является регрессом к состоянию первичного всемогущества (omni potent feeling).

8. НЕХИМИЧЕСКИЕ АДДИКЦИИ – болезненные пристрастия к различным видам деятельности, не сопряженной с приемом химических веществ, вызывающих измененное состояние сознания.

9. ОКЕАНИЧЕСКОЕ ЧУВСТВО (осеаn feeling) – чувство покоя, младенческого всемогущества и неповреждаемости. Имеет место во время полного симбиоза с матерью в последней стадии внутриутробного развития.

10. ПАРАФРЕНИЗАЦИЯ – установление патологической особенности мышления, связанной с возникновением и поддержанием идей личного всемогущества, с употреблением грандиозных сравнений применительно к собственной личности. Сюда же включается присоединение идей преследования и воздействия, явления психического автоматизма, изменения аффекта.

11. ПСИХОБИОЛОГИЧЕСКИЕ ДРАЙВЫ – отождествляются с инстинктами. К ним относят сексуальный инстинкт, инстинкт самосохранения, аутодеструктивный, инстинкты голода, жажды.

12. РЕГРЕСС - возврат к оставленным ранее, незрелым формам поведения и мышления инфантильной личности.

13. СЕКСУАЛЬНАЯ АДДИКЦИЯ – состояние болезненного пристрастия к установлению поверхностных сексуальных отношений с множеством партнеров и с постоянной сменой половых партнеров без установления с ними эмоциональной (духовной) близости. Эмоциональная связь в данном случае устанавливается не с личностью сексуального партнера, а с самим актом сексуальной близости; носит безличный, отчужденный характер.

14. ТРАНСЦЕДЕНТАЛЬНАЯ МОТИВАЦИЯ - стремление человека выйти за пределы своего «Я».

15. ФИКСАЦИЯ – установление эмоциональной связи с какой-либо деятельностью вместо эмоциональных связей с другими людьми. Фиксация основана на получении индивидуумом под влиянием какого-то химического агента или же в результате участия в определенной активности, переживания какого-то события достаточно сильного или необычного переживания. Содержание такого переживания обычно не только количественно, но и качественно отличается от имевших место ранее.

16. ХИМИЧЕСКИЕ АДДИКЦИИ – болезненные пристрастия к приему различных веществ, вызывающих измененное состояние сознания и связанные с этим интенсивные эмоционально окрашенные переживания. Химические аддикции вызывают негативные воздействия двух видов: во-первых, связанные с развитием собственно аддиктивных механизмов, и во-вторых, сопряженные с хроническим токсическим воздействием на центральную нервную систему и организм в целом.

Данную статью отличает хорошо выверенный и согласованный категориальный аппарат, которым авторы статьи пользуются уже давно. Нет противоречащих друг другу определений, все терминологические единицы взаимосвязаны, употребляемые понятия вытекают одно из другого.

4. Основная гипотеза данного исследования состоит в наличии внутриличностных предпосылок к развитию аддиктивного поведения. Следовательно, автор ставил своей целью доказать, что причина развития аддикта не является «лежащей на поверхности» и не состоит в одном только наличии аддиктивного агента, но и главным образом в наличии нвтуриличностных предпосылок к развитию аддиктивного поведения. Так, например, наличие пьянства и алкоголизма связано не с наличием алкоголя как такового, а с наличием аддиктивных поведенческих установок у населения.

В данной статье рассматриваются два аспекта аддиктивного воздействия: первый связан с непосредственным химическим влиянием аддиктивного агента (вещества, субстанции) на центральную нервную систему, а другой описывается самими аддиктивными механизмами, изучаемыми «в чистом виде» и без ссылок на токсические воздействия тех или иных веществ на центральную нервную систему. Последнее практически возможно, поскольку существуют виды аддикций, не связанных с употреблением каких-либо веществ (субстанций). Таковы нехимические аддикции – аддикция к игре, компьютерная аддикция, гаджет-аддикция (болезненное пристрастие к постоянному использованию миниатюрных электронных средств – мобильных телефонов, ноутбуков и т.д.); работоголизм и т.д. Как отмечают авторы, для нехимических аддикций, таких как работоголизм, важны социальные факторы, стремление к успеху, известности, славе. Для азартных игр обычно важен не только выигрыш, а процесс участия, который вызывает особое изменение психического состояния. Некоторые люди уже в детстве любят играть в карты, при этом у них возникают особые приятные эмоции. Важный момент в игре - испытание судьбы. Очевидно, имеет значение присутствие какого-то значимого глубинного элемента у человека, связанного с тем, что принято называть испытанием судьбы. Все перечисленные особенности данных видов деятельности, столь разных на первый взгляд, роднит между собой их связь с интенсивными психоэмоциональными переживаниями, с которыми и происходит соединение (фиксация). Особенно это касается испытания судьбы, которое авторы справедливо ставят в один ряд с мифологическими действиями (которые приобрели характер мифа именно вследствие их соответствию человеческой природе). Например, поиск Чаши Грааля, каких-либо сокровищ. От себя добавим, что аналогичные сюжетные ходы были использованы Р.-Р. Толкиеном в его всемирно знаменитом «Властелине колец», успех которого тоже отнюдь не случаен. По-видимому, как пишут авторы, имеет значение чувство присоединения к какой-то магической таинственной силе, потому что, согласно некоторым мифам, человек, нашедший «правильный ответ», чувствует себя сильным, а помогают ему найти этот правильный ответ «проводники» — колдуны и маги. Все это, как считают авторы, свидетельствует в пользу того, что существует какой-то исходный драйв (психологическая закономерность), который не описывается в рамках известных биологических драйвов. В основе его лежит желание вырваться из границ привычности и повседневности и присоединиться к чему-то большему. Но это возможно только при риске. И чем больше риск, тем больше удовольствие. Если этот драйв задействован, пишут авторы, он становится неуправляемым, и это приводит к прогредиентному развитию аддиктивного поведения.

Принято считать, что пристрастие к употреблению аддиктивных агентов является для человека чем-то внешним, поскольку биологической необходимости в них, казалось бы, не просматривается. Есть, конечно, и биологически необходимые аддиктивные агенты, к которым авторы относят прежде всего пищу; но алкоголь и наркотики, как правило, относят к категории таких внешних (биологически чуждых) воздействий. В данном случае авторами высказана вполне здравая мысль, которая сводится к тому, что употребление этих веществ и не носило бы никогда характер драйва, если бы нашему организму они были бы решительно чуждыми. Аддикции в этих случаях, как пишут авторы, используют премеханизмы обменного типа, то есть связанные с обменом веществ. Алкоголь не чужероден человеку как субстанция. Не чужероден и опий, так как в организме имеются эндорфины, обладающие морфиноподобным действием на центральную нервную систему. Некоторые галлюциногены близки к химическим веществам, которые имеются в организме. Адренохром и адренолютин — производные адреналина — обладают галлюциногенными свойствами. Без такой обменной (химической) близости к собственным активным действующим веществам организма воздействие аддиктивных агентов не могло бы иметь места.

Наконец, важнейший вывод¸ который делают авторы – это вывод об обратимости аддикций. Это вопрос сугубо практический, и раз авторы его поставили с намерением разрешить, это говорит о том, что данная статья имеет не одно только теоретическое, но и практическое значение, хотя исследование и является научно-теоретическим. Действительно, аддикции давно уже стали большой социальной проблемой, «головной болью» для общества. Аддиктивное поведение свойственно огромным массам людей, не только в нашей стране, но и по всему миру. Каким образом можно вывести человека из-под влияния аддиктивной фиксации – это проблема, занимающая умы крупнейших психологов и психиатров современности. Проблема эта крайне трудная. Нередко можно слышать о безнадежности попыток вывести человека из-под воздействия аддиктивных механизмов.

Авторы в этом вопросе занимают позицию сдержанного оптимизма. Конечно, аддикция протекает прогредиентно и постепенно приводит к разрушению личности. Но вообще сами по себе аддикции, если не затронуты глубинные механизмы, как считают авторы, принципиально обратимы. «Даже при тяжелой физической зависимости от героина, при наличии достаточной мотивации человек может вернуться к нормальной жизни. Это всегда связано с вопросом: «Ради чего?» Если человек не находит другую «вещь», которая ему более интересна, так как связана с активацией других драйвов, например, проекции религиозного чувства, тогда он не расстанется с аддикцией». Следовательно, необходимо некоторое позитивное воздействие, связанное с принятием данным пациентом духовных ценностей, а это гораздо более трудная работа, чем попытки устранить сами аддиктивные агенты.

Борьба с наличием аддиктивного агента неэффективна. Можно, конечно, пишут авторы, вызвать неприятные ассоциации с данным аддиктивным агентом. Это достигается, например, при терапии антабусом:

«Эффективная антиаддиктивная мотивация возникает часто при появлении неприятных соматических состояний при применении определенных аддиктивных агентов, но это имеет узко направленный характер только по отношению к конкретному агенту. Так, например, антиалкогольная мотивация может строиться на развитии страха смерти после употребления алкоголя, то есть активации инстинкта самосохранения». Но связь с конкретным аддиктивным агентом менее прочна, чем сам аддиктивный механизм поведения, который, как показали в статье авторы, носит глубинный характер. Поскольку человеку свойственно менять аддиктивные агенты, оставляя в неприкосновенности аддиктивное поведение как таковое, то такое воздействие на один только аддиктивный агент не слишком эффективно. Очень сильной антиаддиктивной мотивацией, как отмечают авторы, по отношению к лечению аддикции является активация религиозного чувства.

Кроме того, как отмечают авторы, аддикции поддерживаются содержащимся в бессознательном механизмом сопротивления, который проявляется в стремлении к повторению усвоенных стереотипов поведения, особенно в трудных фрустрирующих ситуациях. Трудные жизненные ситуации выступают как провоцирующий фактор в поддержании аддикции, поскольку у аддикта вырабатывается динамический стереотип борьбы с трудностями. Вместо того, чтобы на самом деле их преодолевать, аддикт «спасается» при помощи аддиктивного агента, который вызывает у него интенсивные эмоциональные переживания. Но те же авторы указывают, что по мере развития аддикции это воздействие аддиктивного агента снижается: «Наблюдались также пациенты, которые в состояниях развивающихся психических нарушений использовали алкоголь с целью получить привычный эйфоризирующий эффект. Однако, на фоне нарушений психотического уровня эйфоризирующий эффект алкоголя не срабатывал. Также с помощью небольших и средних доз алкоголя не удавалось вызвать других состояний, субъективно устраивающих пациента, что приводило в результате к использованию больших доз алкоголя, «заглушающих» переживания в связи с развитием синдрома оглушения». То есть связь с эйфоризирующем воздействием превращается в связь с «заглушением» и с бегством в это «заглушение». Здесь есть противоречие, но на самом деле логика авторам не изменяет и здесь, и противоречие это только кажущееся. Зависимость от аддиктивного агента от отсутствия эйфоризирующего воздействия не уменьшается, а только возрастает.

5. Заключение на авторов.

Авторы статьи не испытывают трудности в употреблении терминологии. Употребляемые ими термины отчасти связаны с аддиктологией и составляют исключительную принадлежность этой дисциплины; отчасти это терминологичекий аппарат современного психоанализа, а также термины, давно нашедшие применение в психиатрии. Поскольку исследование носит научно-теоретический характер, применяемый в данном случае дискурсивный метод полностью адекватен и отвечает поставленным задачам. При этом, однако, данная статья выиграла бы еще больше, если бы авторы использовали в ней анализ непосредственно добытого ими клинического материала. Впрочем, такое ограничение одним только теоретическим рассмотрением данного вопроса продиктовано, очевидно, чисто техническими (внешними) причинами. Авторы, ссылаясь на эмпирический материал, ограничиваются только выводами, не описывая подробно сами наблюдения и их статистическую обработку. Но если бы это было сделано, статья была бы, видимо, чрезмерно велика. С другой стороны, в традициях работ психоаналитической школы теоретические исследования подобного рода имеют права гражданства еще с позапрошлого столетия.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Ц.П. Короленко, Т.А. Шпикс

СТРУКТУРА АДДИКЦИЙ И ИХ ТЕРАПЕВТИЧЕСКАЯ ЛОКАЛИЗАЦИЯ

Новосибирская государственная медицинская академия

(Журнал экспериментальной и клинической медицины,

2003 г., №2-3, С. 52-55).

Современные методы коррекции и терапии аддиктивных расстройств мало эффективны несмотря на применение различных психотерапевтических и психофармакологических подходов. Сложившаяся ситуация связана во многом не с несовершенством самих методов, а, очевидно, с отсутствием достаточного воздействия на «корневые» механизмы формирования аддикции.

В предыдущих работах [1, 2] было показано, что развитие любой из форм как химических, так и нехимических аддикций связано с феноменом фиксации или «прилипания». Фиксация основана на получении индивидуумом под влиянием какого-то химического агента или же в результате участия в определенной активности, переживания какого-то события достаточно сильного или необычного переживания. Содержание такого переживания обычно не только количественно, но и качественно отличается от имевших место ранее. Это переживание по сути дела относится к категории трансформирующих объектов [3]. Трансформирующий объект, которым может быть событие, межличностный контакт, впечатление от увиденного или услышанного, имеет ту особенность, что в значительной степени изменяет дальнейшую жизнь человека, направляя ее по другому руслу. Объективно влияние трансформирующего объекта может быть как положительным, так и отрицательным. На дальнейшее развитие будут влиять встречи с другими трансформирующими объектами, каждый из которых будет взаимодействовать с предыдущими, в части случаев с эффектом усиления, в части — взаимного подавления, в связи с конкурентными взаимоисключающими мотивациями.

В случаях возникновения аддикций особый интерес представляет анализ причин трансформационной силы становящегося аддиктивным агента. Для этого нужно ответить на вопрос: «В чем привлекательность состояния, развившегося при первой встрече с аддиктивным агентом?». Анализ содержания этого состояния у многих аддиктов позволяет установитъ некоторые его характеристики. К ним относятся:

1. Трудная вербализуемость, невозможностъ сколько-нибудь точно передать словами содержание переживания.

2. Эго-синтонность переживания, которое воспринимается не как чуждое, болезненное, а присущее собственному Я.

3. Чувство раскрытия в себе чего-то ранее не испытанного и обычно привлекательного.

4. Чувство выхода за границы привычного Эго-состояния, оставаясь при этом самим собой; расширение границ собственного Я.

5. Чувство появления возможности по желанию изменять свое психическое, прежде всего эмоциональное состояние, контролировать его.

Выделяемые содержания фиксации показывают, что ее истоки находятся в бессознательном и отражаются в «первичном» процессе.

Трудность понимания, а тем более воздействия на аддикции заключается в том, что настоящий источник аддикции лежит значительно глубже того, что называется в психоанализе «вторичным процессом», т. е. происходит не только в сознательно-когнитивной сфере, но и выходит на задействованность бессознательных механизмов. На рациональном уровне представляется возможным выделить повреждающий характер аддикции и продемонстрировать это самому аддикту, обратить его внимание на то, что происходит. Однако, несмотря на всю убедительность и возникновение взаимопонимания и взаимосогласия на этом уровне терапевтический эффект будет носить кратковременный, по сути дела, не влияющий на прогредиентность процесса характер.

Если мы говорим о глубинном (корневом) источнике аддикции, то пониманию его мешает следующее. А priori считается, что биологические инстинкты (психобиологические драйвы) ограничены такими как: сексуальный, инстинкт самосохранения, аутодеструктивный, инстинкты голода, жажды. Влечение же к употреблению какого-то вещества и тем более к осуществлению какой-то активности, вызывающей изменение психического состояния обычно не принято считать драйвом, так как оно носит приобретенный характер, обусловленный средовыми факторами. Вместе с тем, в расширительной трактовке это неправильно, потому что, если рассуждать таким образом, то, например, нельзя говорить о драйве к алкоголю, на основании того, что последний не носит врожденного характера. В то же время известно, что первая встреча с алкоголем у некоторых людей сразу же приводит к фиксации с появлением различных алкогольных проблем, прежде всего развитию алкогольной аддикции. При других аддикциях, в общем речь идет тоже об активации драйва, и задача заключается в том, чтобы свести это влечение к исходному радикалу. Очевидно, здесь речь идет о нескольких вещах. Несомненно в активации влечения к алкоголю, другим веществам или активностям имеет место стремление к получению удовольствия, острых ощущений, но влечение не исчерпывается этим содержанием. В психобиологии человека существует трансцедентальное стремление к выходу «за пределы» своего Я, которое можно назвать трансцедентальной мотивацией, последняя частично объясняется тем, что потенциальные психобиологические возможности человека значительно шире предлагаемых средой реализаций. Тем более, что для большинства этих реализаций необходимо преодоление усилий, что всегда связано с каким-то насилием над собой. Аддикции в этом контексте предлагают путь «наименьшего сопротивления». Любой аддикт чувствует то, то может быть определено словами: «Да, пошли Вы... со своими концепциями, доводами и т.д., мне нужно что-то другое, что Вы все равно не поймете».

Особый интерес может представлять рассмотрение аддиктивного «прилипания» в плане «маниакальной защиты» [4]. Оптимизирующий эффект алкоголя и других аддиктивных агентов может способствовать в связи с психологическим регрессом оживлению на новом уровне ранних переживаний возврата к чувствам младенческого всемогущества и неповреждаемости. Это чувство имеет место во время полного симбиоза с матерью в последней стадии внутриутробного развития и соответствует «осеаn feeling» Салливана. После рождения оно сменяется, согласно Klein, шизоидно-параноидной позицией, когда у ребенка, воспринимающего мать фрагментарно, возникают противоречащие друг другу положительные и отрицательные чувства. Положительные чувства проецируются на «хорошую грудь» - грудь, которая обеспечивает питание и создает психосоматический комфорт, отрицательные - на «плохую грудь», — которая исчезает, прекращает кормление и не появляется во время нуждаемости в ней.

На следующем этапе развития шизоидно-параноидная позиция сменяется «депрессивной». Это происходит, когда у ребенка формируется восприятие матери как целостного объекта, что приводит к возникновению чувства первичного стыда за отрицательное отношение к «плохой груди», ставшей частью целостного образа. Депрессивной позиции свойственен также страх наказания за появление прежних негативных чувств.

Первичная «маниакальная защита» возникает как реакция на переживание отрицательных эмоций, характерных для шизоидно-параноидной и депрессивной позиций и по своему механизму является регрессом к состоянию первичного всемогущества (omni potent feeling). Когда человек становится взрослым, этот механизм в определенных условиях может утилизироваться. Нами наблюдалась такая динамика при некоторых психических расстройствах. При возникновении необычных, ранее незнакомых по предшествовавшему опыту психопатологических переживаний у пациентов развивалось кратковременное маниакальное состояние. в котором повышение настроения сочеталось с чувством всемогущества, способности усилием воли положительно влиять на окружающих людей и события. Дальнейшее развитие при отсутствии психофармакологической коррекции протекало в двух вариантах:

1. Усиление чувства всемогущества с парафренизаций высказываний.

2. Элиминация маниакальной защиты на фоне формирования параноидного состояния.

Таким образом, маниакальная защита у взрослых являлась неблагоприятным признаком значительного регресса. Наблюдались также пациенты, которые в состояниях развивающихся психических нарушений использовали алкоголь с целью получить привычный эйфоризирующий эффект. Однако, на фоне нарушений психотического уровня эйфоризирующий эффект алкоголя не срабатывал. Также с помощью небольших и средних доз алкоголя не удавалось вызвать других состояний, субъективно устраивающих пациента, что приводило в результате к использованию больших доз алкоголя, «заглушающих» переживания в связи с развитием синдрома оглушения.

Анализ ряда случаев развития алкогольной аддикции показывает наличие у пациентов стремления вызвать приемом алкоголя развитие особого психического состояния, содержание которого пациенты не могли сколько-нибудь точно вербализовать. Вместе с тем, они вспоминали об этом состоянии после выхода из алкогольного опьянения как о чем-то происходившем как бы не с ними и в каком-то другом измерении. Объективное наблюдение этих состояний показывало, что они развивались внезапно при среднем уровне алкогольного опьянения. Менялось выражение лица, глаза приобретали особый блеск, поведение становилось отличным от предшествующего в различных вариантах:

— молчаливость, погруженность в себя;

— лихорадочная веселость;

— деструктивность со стремлением разрушить прежние планы, касающиеся себя и других людей по мотиву «а гори все синим огнем»;

— детская дурашливость.

Подобное состояние можно было диагностировать как диссоциативное расстройство с возникновением другой идентичности (Alter Ego). Извлечение из бессознательного другой идентичности оказывалось сильным мотивационным моментом и основным содержанием аддиктивной фиксации.

Одной из аналогий аддикции является стремление детей к бродяжничеству, полностью не объяснимое на рациональном уровне. Психиатры знают, что с этим нельзя справиться не только путем убеждения, но и использованием психофармакологии.

Таким образом, сила аддиктивных влечений обусловлена их задействованным на психобиологических драйвах генезе. Это положение убедительнее всего иллюстрируется на примере сексуальной аддикции, непосредственно развивающейся на основе сексуального драйва. Сексуальная аддикция формируется при дополнительном воздействии трансформирующих объектов, к которым относятся: сексуальное насилие над ребенком в детстве, воспитание чувства неполноценности и сверхценного отношения к сексу, как единственной сфере, на которую эта неполноценность не распространяется.

Как известно, все химические и нехимические аддикции объединяются наличием общих механизмов, лежащих в основе их развития. Аддикция к еде эксплуатирует, также как и сексуальная, биологически присущий человеку драйв голода. Есть аддикции, которые используют премеханизмы обменного типа, то есть связанные с обменом веществ. Так, алкоголь не чужероден человеку как субстанция. Не чужероден и опий, так как в организме имеются эндорфины. Некоторые галлюциногены близки к химическим веществам, которые имеются в организме. Адренохром и адренолютин — производные адреналина — обладают галлюциногенными свойствами.

Для нехимических аддикций, таких как работоголизм, важны социальные факторы, стремление к успеху, известности, славе. Для азартных игр обычно важен не только выигрыш, а процесс участия, который вызывает особое изменение психического состояния. Некоторые люди уже в детстве любят играть в карты, при этом у них возникают особые приятные эмоции. Важный момент в игре - испытание судьбы. Очевидно, имеет значение присутствие какого-то значимого глубинного элемента у человека, связанного с тем, что принято называть испытанием судьбы. Лучшее понимание может быть достигнуто, возможно, при анализе мифологических содержаний, например, поиск Чаши Грааля, сокровищ. По-видимому, имеет значение чувство присоединения к какой-то магической таинственной силе, потому что, согласно некоторым мифам, человек, нашедший «правильный ответ», чувствует себя сильным, а помогают ему найти этот правильный ответ «проводники» — колдуны и маги. Все это свидетельствует в пользу того, что существует какой-то исходный драйв, который не описывается в рамках известных биологических драйвов. В основе его лежит желание вырваться из границ привычности и повседневности и присоединиться к чему-то большему. Но это возможно только при риске. И чем больше риск, тем больше удовольствие. Если этот драйв задействован, он становится неуправляемым.

Вообще сами по себе аддикции, если не затронуты глубинные механизмы, принципиально обратимы. Даже при тяжелой физической зависимости от героина, при наличии достаточной мотивации человек может вернуться к нормальной жизни. Это всегда связано с вопросом: «Ради чего?» Если человек не находит другую «вещь», которая ему более интересна, так как связана с активацией других драйвов, например, проекции религиозного чувства, тогда он не расстанется с аддикцией.

Эффективная антиаддиктивная мотивация возникает часто при появлении неприятных соматических состояний при применении определенных аддиктивных агентов, но это имеет узко направленный характер только по отношению к конкретному агенту. Так, например, антиалкогольная мотивация может строиться на развитии страха смерти после употребления алкоголя, то есть активации инстинкта самосохранения. Очень сильной антиаддиктивной мотивацией по отношению к лечению аддикции является активация религиозного чувства.

Кроме того, следует учитывать, что аддикции поддерживаются содержащимся в бессознательном механизмом сопротивления, который проявляется в стремлении к повторению усвоенных стереотипов поведения, особенно в трудных фрустрирующих ситуациях.

Таким образом, стратегия эффективной коррекции аддиктивных расстройств подразумевает воздействие на глубинные бессознательные механизмы с желаемым изменением бессознательной оценки фиксационного трансформирующего переживания. Психофармакологические подходы здесь не адекватны, поскольку их возможности ограничиваются блокированием самого переживания и воспоминанания о нем, что носит Эго-дистонный характер, воспринимается как искусственное вмешательство.

Список литературы

1. Короленко Ц.П., Донских Т.А. Семь путей к катастрофе. Новосибирск: Наука, 1990.

2. Короленко Ц.П., Дмитриева Н.В. Социодинамическая психиатрия. Новосибирск: нзд. НГПУ, 1999.

3. Bollas C. The Shadow of the Object. – New York: Columbia University Press, 1987.

4. Klein M. The Psycho-Analysis of Children – London: Hogart, 1932.