2. Роль матери и отца в процессах воспитания дошкольника

2.1. Значение семьи в воспитании дошкольника

Роль семьи оказывает большое влияние на развитие ребенка дошкольного возраста, на становление его личностных качеств. От положения ребенка в семье, от влияния на него членов семьи, во многом зависит развитие и становление его личностных характеристик. На развитие ребенка дошкольного возраста особое влияние оказывает семья, её авторитет часто непререкаем и то, как поведет себя в том или ином случае, тот или иной семьи зачастую является образцом поведения для ребенка  [2. С. 67]

Одна из наиболее существенных проблем развития общения ребенка-дошкольника связана с его семьей. Можно без преувеличения сказать, что личность ребенка-дошкольника формируется в семье, в семейных отношениях. С одной стороны, данное утверждение не представляет собой никакой новости или проблемы. У большинства детей дошкольного возраста есть семьи, где их любят. Но вот с другой стороны, как указывают многие исследователи семейных отношений, современная семья находится в кризисе и ей самой часто необходима помощь со стороны.

Проблемы семьи сказываются на развитии ребенка. В последние годы возникла даже новая отрасль психологической науки — семейная психотерапия. При этом в нашей стране, в отличие от большинства западных стран, основной целью психологической работы является ребенок.

Итак, полноценное развитие ребенка-дошкольника происходит в хорошей семье. Однако возникает вопрос: а что такое хорошая семья?

Довольно длительное время благополучной считали семью, где присутствуют все ее члены (папа и мама), которые ведут нормальный образ жизни (не пьют, не гуляют на стороне) и хорошо относятся к своему ребенку (заботятся о нем и физически не истязают его). Однако, как показывает практика, выделенных характеристик хорошей семьи явно недостаточно. У ребенка могут быть не только мама и папа, но два дедушки и две бабушки. Эта семья может даже относиться к так называемому «высшему обществу». Ребенок имеет все, что он пожелает, и даже то, что не всякий и представить себе может. Но для него лучшее времяпрепровождение — у соседского мальчика, которого воспитывают только мама и бабушка и которые часто на ужин едят пустую картошку. Но какая она оказывается вкусная по сравнению с икрой и другими деликатесами, которыми дома потчуют ребенка!

Так что же такое хорошая семья? Ответить на этот вопрос очень трудно, тем более что, как оказалось, для каждого психологического возраста есть своя хорошая и своя плохая семья.

Для дошкольника «хорошая» семья совсем не то, что хорошая семья для подростка. Дошкольник в качестве семьи воспринимает то, что находится с ним под одной крышей, то, что входит в «поле» его общения. Так, дошкольник в качестве членов семьи может нарисовать кошку, собаку, любимую игрушку. Даже видеомагнитофон, если этому предмету в доме оказывают особое «уважение». Он может нарисовать бабушку, которая с ним не живет, но в обществе которой он проводит много времени, и не нарисовать отца, поскольку отец, как Дед Мороз, появляется дома только в выходные, хотя и с подарками.

С точки зрения взрослых, какая же это семья, где нет папы, но есть аквариум с рыбками и даже соседка, которая часто приходит в гости к маме. Но все эти непонятности с точки зрения наших «классических» представлений о семье, о родственниках разной степени близости, о недопустимости включения в список неодушевленных предметов, у маленького ребенка отсутствуют. До определенного возраста его «семья» его устраивает, и она для него «хорошая». Если посмотреть на семью глазами ребенка-дошкольника, то вообще плохой семьи нет.

Семья для ребенка-дошкольника — самая главная социальная ситуация развития, без которой ему жить невозможно. Понаблюдайте за детьми, например, в детском театре. Малыш с мамой заходят в зрительный зал. Ребеночек садится на сиденье. Ему это сиденье нравится: оно бархатное, с подлокотниками, качается. Мама говорит: «Может, сядешь ко мне на коленки? А то тебе видно не будет!» Нет, малыш не хочет. Ему очень хорошо и все замечательно, он хочет сам сидеть в бархатном кресле. Но когда на сцене появляется какая-нибудь сказочная кикимора или Баба Яга, этот «самостоятельный» ребенок вдруг говорит: «Мама, я хочу к тебе на коленки! Мне что-то не видно». Мама берет его на колени, и дальше все опять складывается самым замечательным образом: это вклад в опыт ребенка — в опыт эмоциональной защиты, которую он получает от мамы или папы.

Итак, сам дошкольник обычно доволен любой семьей. Но вот если посмотреть на семейные отношения дошкольника глазами психолога, то тут оказывается далеко не все так просто и ясно. Какие семейные отношения необходимы дошкольнику для его полноценного развития? Анализ благополучных и неблагополучных детей дошкольного возраста позволяет выделить некоторые показатели и характеристики психологически хорошей семьи ребенка дошкольного возраста.

Во-первых, ребенок-дошкольник нуждается в совместной жизни со взрослыми. Семья собирается в гости, и малыш тоже должен принимать посильное участие в этом — обсуждать, кому что лучше надеть, какой подарок купить, на чем добираться до гостей, как помочь маме побыстрее справиться с домашними делами, и т.п. Мне рассказывали про одну семью, которая вечером собиралась за столом, и каждый из ее членов делился тем, что с ним произошло на работе, по дороге и т.п. Ребенок, который как только смог самостоятельно сидеть, тоже принимал участие в этом общении. Конечно, сначала он больше молчал в силу развития своей речи. Но довольно быстро стал активным участником этих вечерних бесед. Он рассказывал, во что и с кем он играл в детском саду, что какой-то ребенок (в том числе и он) натворил и как его наказали и т.п. И все взрослые, несмотря на свои серьезные проблемы, замолкали и с уважением слушали рассказы малыша. Это и есть для дошкольника особый дух семьи, который помогает ему взрослеть и развиваться.

Кстати, на этом очень простом и достаточно традиционном для отечественной культуры примере можно легко показать, что это дает малышу. Он выделяет (структурирует) свои впечатления, он запоминает их и довольно долго держит в своей памяти, он эмоционально переживает их, пересказывая близким, наконец, он развивает устную речь.

Вторая характеристика психологически хорошей семьи ребенка-дошкольника связана с функциями педагога и психолога, о которых мы говорили на предыдущей лекции. Семья всегда должна исполнять функции психолога — быть эмоциональным тылом для ребенка, принимать ребенка таким, как он есть. Приходится часто слышать от родителей дошкольников: «Вот у моей подруги дочка, так она и музыке учится, и рисунки ее на выставке выставляют, а у меня что… Слуха нет, рисовать не любит».

Даже если это все так, то ребенок не виноват в этом. Ему надо помочь, и в первую очередь поддержкой: «Ничего, что не получилось нарисовать, но уже гораздо лучше, чем было в прошлый раз». Такая поддержка часто приводит к тому, что ребенок без музыкального слуха впоследствии намного опережает своего очень способного сверстника.

 Далеко не правы те педагоги, которые жалуются родителям на ребенка. Этим самым они не только не улучшают поведение малыша, но часто, наоборот, значительно ухудшают ситуацию. Он нечаянно сделал что-то не так, а теперь будет делать это намеренно.

Далеко не правы те родители, которые, стараясь угодить воспитателям, начинают дома ругать и «прорабатывать» малыша. Можно без преувеличения сказать, что вот такая семья является плохой для дошкольника и что развитие ребенка в таких семейных отношениях будет иметь разного рода проблемы и трудности.

И еще на одной характеристике психологически хорошей семьи ребенка-дошкольника мне хотелось бы остановиться. Говоря о том, что семья выполняет функции психолога для ребенка, мы все-таки не забываем, что в семье ребенок не просто проводит время между посещениями детского сада, именно в семье он учится, развивается, растет. Что сделать, чтобы это было и комфортно, и полезно для дошкольника?

Известно, что японские дети по сравнению с американскими имеют более низкий уровень развития воображения. Это объясняют тем, что в традиционной японской культуре отец до семи лет практически не принимает участие в воспитании ребенка. Американские же папы много возятся с малышом, преимущественно организуя разного рода спортивные игры, — они борятся, бегают, играют в теннис и т.п. Они, по словам Л.С. Выготского, оказываются в позиции «прамы». Мама же выступает в роли (функции) педагога — она знает, что пора мыть руки и садиться за стол, что настало время идти спать, что папе пора идти на работу, а малышу надо приготовить домашнее задание.

Если попытаться осмыслить слова этого американского психолога в контексте интересующей нас проблемы психологически хорошей семьи для дошкольника, то можно выделить некоторые закономерности. Так, семья и семейные отношения дошкольника неоднородны. Ему необходимо с кем-то объединяться, а кому-то противостоять. В семье дошкольника должна реализовываться парная педагогика. Один взрослый помогает ребенку что-то задумать или что-то реализовать, а другой служит для него некоторым противостоящим субъектом. Например, можно с папой по секрету приготовить обед и накормить им маму. Или сделать тайное соглашение с мамой, чтобы тогда, когда папа соберется на рыбалку, у него оказались новые снасти.

Необходимо отметить, что такие объединения ребенка с одним из взрослых очень плодотворны и для организации отношений между братьями и сестрами. Конечно, если это дети дошкольного и даже младшего школьного возраста, то сами, без помощи взрослого, они это сделать не могут. Им все равно нужна помощь кого-то из близких. Но при такой организации жизни дети в семье, как правило, не соревнуются друг с другом и не ревнуют друг друга к родителям.

Сегодня, когда много семей, где папы нет, такая парная педагогика может быть компенсирована бабушкой, дедушкой, близкой подругой мамы. Вместе с тем без этого говорить о том, что создана полноценная социальная ситуация развития для ребенка-дошкольника, будет неправомерно.

Итак, совместная жизнь с ребенком, парная педагогика и эмоциональный тыл — вот почти все, что необходимо ребенку-дошкольнику для того, чтобы быть талантливым, способным и творческим.

Важно отметить, что система воспитания в семье должна строится с учетом возрастных особенностей. Она должна также быть ориентированной на "завтрашний день" развития детей, что предполагает включение ребенка, в систему взаимосвязанных генетически преемственных и сменяющих друг друга ведущих деятельностей [5. С. 129]. Именно здесь особенно ярко проявляются возможности влияния семьи в дошкольном возрасте (возрасте, когда ребёнок ориентируется в своём развитии на членов семьи) на становление у дошкольника личностных качеств, в частности, на становление у них качеств, определяющих будущую личность (решительность, уважение и любовь к труду, стремление к самоутверждению).  Внутри каждой из видов деятельности дошкольника, возникают особые образования, каждая из них вносит свой специфический вклад в формирование мотивационно-потребностной сферы личности. В то же время развитие мотивационно-потребностной сферы происходит не только по пути включенных в нее новых образований, но и через дифференциацию и иерархизацию ранее возникших мотивов деятельности. Наиболее развитой структурой мотивационно-потребностной сферы обладает личность с общественной направленностью мотивов [7. С.131]. Данная направленность также должна быть создана в ходе семейного воспитания. В частности – у дошкольника – в ходе воздействия на становление его личностных характеристик, прежде всего – семьи.

Семья может выступать в качестве как положительного, так и отрицательного фактора воспитания. Положительное воздействие на личность ребенка состоит в том, что никто, кроме самых близких для него в семье людей – матери, отца, бабушки, дедушки, брата, сестры, не относится к ребенку лучше, не любит его так и не заботится столько о нем. И вместе с тем никакой другой социальный институт не может потенциально нанести столько вреда в воспитании детей, сколько может сделать семья [13. С. 39].

Семья – это особого рода коллектив, играющий в воспитании основную, долговременную и важнейшую роль. У тревожных матерей часто вырастают тревожные дети; честолюбивые родители нередко так подавляют своих детей, что это приводит к появлению у них комплекса неполноценности; несдержанный отец, выходящий из себя по малейшему поводу, нередко, сам того не ведая, формирует подобный же тип поведения у своих детей и т.д. [13. С. 45].

В связи с особой воспитательной ролью семьи возникает вопрос о том, как сделать так, чтобы максимизировать положительные и свести к минимуму отрицательные влияния семьи на воспитание ребенка. Для этого необходимо точно определить внутрисемейные социально-психологические факторы, имеющие воспитательное значение.

Главное в воспитании маленького человека – достижение душевного единения, нравственной связи родителей с ребенком. Родителям ни в коем случае не стоит пускать процесс воспитания на самотек и, в более старшем возрасте, оставлять повзрослевшего ребенка наедине самим с собой. Здесь важно упомянуть одну особенность, сложившуюся в семейном воспитании на данном этапе развития. Почему-то по мере взросления ребенка, по мере его приближения к школьному возрасту не только ребенок отдаляется от родителей, но и родители от ребенка. Может быть, они в этом случае считают свою воспитательную миссию выполненной, может быть, они ориентируются на возможности ребенка к самовоспитанию, но результатом этого процесса становится утрата родительского авторитета и возможностей родителей  влиять на детей. Каждый из родителей видит в детях свое продолжение, реализацию определенных установок или идеалов. И очень трудно отступает от них.

В таком случае первая задача  родителей – найти общее решение, убедить друг друга. Если придется идти на компромисс, то обязательно, чтобы основные требования сторон были удовлетворены. Когда один родитель принимает решение, он обязательно должен помнить о позиции второго.

Вторая задача  -  сделать так, чтобы ребенок не видел противоречий в позициях родителей, т.е. обсуждать эти вопросы лучше без него.

Дети быстро «схватывают» сказанное и довольно легко маневрируют между родителями, добиваясь сиюминутных выгод (обычно в сторону лени, плохой учебы, непослушания и т.д.).

Родители, принимая решение, должны на первое место ставить  не собственные взгляды, а то, что будет более полезным для ребенка.

В общении у взрослых и детей  вырабатываются принципы общения:

1)                Принятие ребенка, т.е. ребенок принимается таким, какой он есть.

2)                Эмпатия (сопереживание) – взрослый смотрит глазами ребенка на проблемы, принимает его позицию.

3)                Конгруэнтность. Предполагает адекватное отношение со стороны взрослого человека к происходящему. (4. С. 48)

Родители могут любить ребенка  не за что-то, несмотря на то, что он некрасив, не умен,  на него жалуются соседи. Ребенок принимается таким, какой он есть. (Безусловная любовь)

Возможно, родители любят его, когда ребенок соответствует их ожиданиям, когда хорошо учится и ведет себя, но если ребенок не удовлетворяет тем потребностям, то ребенок как бы отвергается, отношение меняется в худшую сторону. Это приносит значительные трудности, ребенок не уверен в родителях, он не чувствует той эмоциональной безопасности, которая должна быть с самого младенчества. (Обусловленная любовь) [4. С. 49].

Ребенок может вообще не приниматься родителями. Он  им безразличен и может даже отвергаться ими (например, семья алкоголиков). Но может быть и  в благополучной семье (например, он не долгожданный, были тяжелые  проблемы и т. д.) необязательно родители это осознают.

В таком случае, когда связи между родителями и детьми нарушаются, первый шаг на пути восстановления отношений должны сделать как раз родители. И в том случае, если один из них, например – семья, пользуется заметно большим уважением у дошкольника, именно от семьи ребенок ждет этого шага. Поводом к подобного рода примирениям может быть совместные дела семьи и сына – поход на рыбалку, в кино, на спортивное мероприятие, на концерт. Мальчик уже относительно взрослый и семья должна ориентировать его на участие в жизни семьи – можно советоваться с ним по поводу того, каким образом провести выходной, куда сходить вместе вечером и др. Таким образом, ребенок почувствует свое участие в жизни семьи.  

Важно научить дошкольника достигать поставленной цели. Осуществить эту задачу члены семьи могут только на собственном примере. Если у родителей данное качество отсутствует, то оно, несомненно, не будет наблюдаться и у ребенка, разве, что как результат «протестного развития» подросткового возраста. При воспитании у дошкольника ориентации на твердость в достижении поставленной цели родители должны убедить ребенка собственным примером, собственными поступками.

Ребенок должен иметь развитое чувство товарищества, чувство команды. И этим качествам младшего школьника должен обучать отец. Можно, пользуясь авторитетом завести с сыном беседу о том, кто есть его друзья и друзья ли они ему. А он им друг? Важно в этой беседе совместно с сыном (только совместно) вывести понятия «дружба», «надежность», «возможность надеяться на поддержку друга» и «проявление дружеской поддержки».

Вообще, наряду с авторитетом семьи, главное условие воспитания родителями потребности в самоутверждении у ребенка – дошкольника– это доверительность. Важно отметить взаимосвязь этих факторов. То есть – если не будет авторитета – не будет доверительности, да и проявление авторитета при отсутствии доверительности – вопрос спорный. Дело в том, что высший уровень авторитета родителей, это – не  когда ребенок боится их, а когда им доверяет и стремится прислушиваться к их мнению.

2.2. Исследование роли матери и отца в воспитании дошкольника

Распределение семейных ролей оказывает значительное влияние на характер социализации детей, на модели отношений родителей с детьми и на используемые родителями воспитательные стратегии.

Патриархальная модель распределения семейных ролей предполагает главенство отца; матери при этом отводится функция воспитания детей. Современная модель распределения ролей в семье предусматривает равноправие супругов как в отношении принятия решений, так и в плане воспитания подрастающего поколения. Равноправное распределение семейных ролей между супругами распространено лишь в 20 процентах полных российских семей (всего, по данным исследования, по России в таких семьях воспитывались 71 процент опрошенных);   в 40 процентах случаев главой семьи являлся отец, в 34 процентах — мать, а еще в трех процентах — другие родственники, проживающие в семье. При этом традиционно закрепленная за женщиной роль воспитателя подрастающего поколения распространена весьма широко — по словам респондентов, и в полных, и в неполных семьях воспитанием детей больше всего занималась мать — 53 процента и 69 процентов соответственно.

В полных семьях в 21 проценте случаев воспитанием в равной мере занимались оба родителя, в семи процентах детьми больше всего занимался отец, в 12 процентах — бабушка, менее чем в одном проценте — дедушка, еще в двух процентах случаев — другие родственники[59].

Следует отметить весьма заметные поколенческие различия в распространении патриархальной и современной ролевой структуры семьи: представители более молодых поколений заметно чаще воспитывались в семьях с эгалитарным распределением семейной власти между родителями и с равноправным участием обоих супругов в воспитательном процессе, чем респонденты старших возрастных групп.

При этом нормативные представления граждан, т. е. их представления о том, как должны распределяться роли супругов в семье, отличает широкое распространение эгалитаристских установок — 60 процентов россиян уверены, что принимать основные решения должны оба родителя в равной мере (лишь 27 процентов считают, что главой семьи должен быть отец, и всего восемь процентов полагают, что ее должна возглавлять мать); 82 процента респондентов убеждены, что заниматься воспитанием детей также должны оба родителя в равной мере (всего 11 процентов полагают, что по большей части этим должна заниматься мать, и еще пять процентов — отец).

Однако далеко не всегда в основе декларируемого согласия участников опроса с идеей равноправного участия супругов в воспитании детей лежит ценностная установка, предполагающая, что даже один родитель может воспитать полноценную личность. Любопытно, что при обсуждении этой проблематики на фокусгруппах участники дискуссии, соглашаясь с тем, что в воспитательном процессе должны участвовать оба родителя, тем не менее приписывали родителям не столько взаимозаменяющие, сколько принципиально разные, но взаимодополняющие функции: «Отец может дать одно — то, что не может дать мать.  А мать дает то, что не может дать отец. … Мать дает сыну любовь и нежность: отец не всегда это может сделать. Даже если он сделает, то мать это сделает гораздо лучше, в любом случае. … То же самое и в случае с дочерью: она должна чувствовать отцовскую любовь. Мужскую, отцовскую любовь она должна чувствовать».

Причем среди участников фокус-групп оказалось весьма распространенным традиционалистское представление о «гендерном» распределении воспитательных ролей: воспитанием девочки в большей степени должна заниматься мать, а мальчика — отец. Следует отметить, что идею равноправных взаимоотношений родителей заметно чаще поддерживают те, кто сам воспитывался в семье с эгалитарным распределением власти между родителями (75 процентов против 60 процентов по выборке), а также те, чьим воспитанием занимались оба родителя в равной мере (70 процентов). Эти же группы респондентов заметно чаще поддерживают идею, что ответственность за воспитательный процесс также в равной мере должна делиться между обоими родителями (88 процентов против 80 процентов по выборке).

Главенство отца в семье чуть чаще, чем в среднем, склонны поддерживать мужчины (33 процента против 27), а также почти половина тех, в чьих семьях главой был отец (43 процента) или чьим воспитанием занимался преимущественно отец (47 процентов). Чуть чаще, чем в среднем, оставляют за матерью воспитательную функцию представители самого старшего поколения — респонденты в возрасте от 65 лет и старше (15 процентов против 11).

Неравенство между супругами, характерное для патриархального распределения ролей, часто бывает сопряжено с иерархическими взаимоотношениями между родителями и детьми — в таких семьях обычно детям не разрешается иметь свою точку зрения, если она отличается от родительской, от них ожидается подчинение родителям.

При эгалитарной структуре внутрисемейных ролей, наоборот, чаще наблюдается иная тенденция — отношение к детям как к равным, толерантность к инакомыслию, поощрение споров детей с родителями. 

Тем не менее мы видим из приведенных данных, что даже в тех случаях, когда, с точки зрения респондентов, отношения между их родителями в семье строились как равноправные и воспитанием ребенка занимались оба родителя в равной мере, далеко не всегда между родителями и детьми устанавливались эгалитарные отношения и допускались споры и возражения со стороны детей.

В целом, судя по приведенным данным, в семьях почти половины россиян родители стремились к установлению с детьми отношений «на равных», чуть менее чем в половине случаев допускали споры и возражения со стороны детей. Чисто авторитарный тип взаимоотношений между родителями и детьми (когда к детям не относятся как к равным и не разрешают им спорить с родителями) был характерен для семей 29 процентов опрошенных. Противоположная, «демократическая» модель (к детям относятся как к равным и допускают возражения и споры с их стороны) имела место в семьях 28 процентов опрошенных.

Заметна эволюция отношений между родителями и детьми: чем моложе респонденты, тем чаще они говорят и о равенстве в отношениях со своими родителями, и о возможности возражать им, спорить с ними — судя по всему, такая модель становится все более и более распространенной.

Что касается представлений наших сограждан о том, как должны строиться отношения между детьми и родителями, то здесь скорее преобладают демократические установки: более половины россиян (57 процентов) полагают, что родителям следует вести себя с детьми как с равными; почти две трети (60 процентов) считают, что детям можно позволять спорить с родителями, возражать им (противоположное мнение по обеим позициям высказывают по 28 процентов опрошенных).

Кстати, демократические модели отношений с собственными детьми в значительной степени «наследуются» — явное большинство тех, к кому родители старались относиться как к равным и позволяли спорить с собой, полагают, что именно таким образом и следует строить отношения с детьми. 

Любопытно при этом, что практически половина тех, у кого в детстве не было равноправных отношений с родителями и чьи споры родители не поощряли, тем не менее также разделяют демократические установки на отношения с детьми.

В высказываниях сторонников установления равноправных отношений с детьми наиболее распространенными оказались три мотива. Первый — признание личности ребенка равной личности взрослого и, соответственно, заслуживающей такого же отношения (об этом говорит более четверти респондентов, поддерживающих идею отношения с детьми «на равных»).

Другой весьма распространенный мотив, которым руководствуются сторонники идеи установления равноправных взаимоотношений с детьми (об этом говорят еще четверть респондентов), связан не столько с признанием личности ребенка равной личности взрослого, сколько с соображениями педагогического характера — по мнению этих респондентов, равноправные отношения с ребенком способствуют развитию его личности и определенных качеств — самостоятельности, ответственности, самоуважения, уверенности в себе.

Наконец, третий мотив, сравнительно часто звучавший в репликах сторонников эгалитарных отношений с детьми (его озвучил каждый пятый из этой группы опрошенных), сопряжен с заботой об эмоциональном климате в семье — по мнению респондентов, равные отношения между родителями и детьми — это способ создать доверительные, теплые, контактные отношения в семье.

Интересно, что некоторые из тех, кто декларирует свое согласие с идеей установления равноправных отношений с подрастающим поколением, на самом деле допускают равенство между родителями и детьми лишь «кое в чем, но не во всем», «до некоторой степени», «не во всех случаях».

Противники идеи равноправия родителей и детей в большинстве своем считают, что семейные отношения неизбежно иерархичны, поскольку преимущественное положение родителей определяется уже их статусом и возрастом (об этом говорят две трети из этой группы опрошенных). Соответственно дети должны «осознавать авторитет тех, кто их воспитывает», «слушаться и уважать родителей»; «знать свое место» и «уважать родителей как старших».

Лишь некоторые противники идеи равноправных отношений родителей с детьми аргументируют свою позицию тем, что родители «знают больше» и у них «больше жизненного опыта». 

Однако, несмотря на то что демократические установки на равноправные отношения с детьми в массовом сознании распространены гораздо шире, чем авторитарные ориентации на иерархию во взаимоотношениях с ними, как видно из приведенных данных, нормативные представления граждан заметно «отстают» от существующих в обществе воспитательных практик.

Любопытно отметить связь между характером отношений родителей и детей и адаптационными возможностями личности. Так, среди «оптимистов» — людей, лучше адаптированных к современным условиям жизни, — заметно больше тех, к кому родители относились в детстве как к равным, и тех, кому позволяли спорить (причем эта тенденция проявляется в каждой возрастной категории и, следовательно, не является «производной» от преобладания среди «оптимистов» молодежи, у которой, как мы уже отмечали ранее, был более демократический опыт отношений с родителями).

Напротив, среди «неадаптированных пессимистов» (даже самых молодых) чаще встречаются люди, с которыми родители не стремились устанавливать равноправные отношения.

Характер социализации определяется не только распределением ролей в семье и моделями отношений между детьми и родителями, но также и теми воспитательными стратегиями, которые используются родителями, — системой наказаний и поощрений[51]. 

Две трети респондентов (66 процентов) наказывались в детстве, около трети (30 процентов), по их словам, никогда не подвергались наказаниям. Среди тех, кого наказывали, 19 процентов подвергались санкциям часто и 48 процентов — редко; физические наказания в принципе применялись в отношении 40 процентов россиян (или 60 процентов тех, кого вообще наказывали в детстве).

Использование наказаний как метода воспитания соотносится с разделением семейных ролей, а также с взаимоотношениями «родители — дети»: наказания чаще распространены в семьях с патриархальной ролевой структурой, а также в семьях, где не было эгалитарных отношений с детьми; в семьях же, где существовал паритет между родителями в принятии решений, наказания использовались реже.

Вспоминая о способах наказаний, которые применялись к ним в детстве, наши сограждане чаще всего (22 процента случаев) говорят о физических наказаниях, причем довольно жестких, прежде всего о порке: «Били тем, что было под рукой»; «Порки давали»; «Веревкой, палкой»; «Крапивой или прутиком»; «Офицерский ремень»; «Плетью один раз»; «Шлангом били». Чуть реже респонденты имеют в виду более легкие формы физического воздействия — шлепки, подзатыльники («За ухо трепали»; «Подзатыльник»; «Шлепком показывали, бывало и тапочкой»). И совсем редко речь заходит о различных формах физического принуждения и унижения: «Закрывали в туалете»; «На колени ставили на улице перед всеми»; «Сажали в темную кладовку».

Другая форма наказаний, о которой тоже весьма часто (19 процентов) вспоминали россияне, — выговор, ругань и повышение голоса: «Говорили повышенным тоном»; «Кричали»; «Очень сильно ругали»; «Ругали, отчитывали словами»; «Ругали, стыдили». Еще одно «популярное» наказание, о котором вспоминают респонденты, — «поставить в угол» (13 процентов по выборке). Запреты, лишение удовольствий и развлечений вспоминают 12 процентов респондентов: «Запрещали гулять»; «Лишали развлечений»; «Не покупали мороженое». Еще восемь процентов опрошенных вспоминают о наказаниях в словесной форме, воспитательных беседах: «Назидательные разговоры»; «Воспитывали, беседовали, убеждали»; «Объясняли, беседовали»; «Воспитывали словами».

Значительно реже респонденты вспоминают о моральном воздействии (два процента), о бойкоте со стороны родителей (один процент) и о принудительном выполнении домашней работы (один процент).

Любопытно, как сочетаются разные формы наказаний друг с другом. Так, запреты слабо связаны с физическими наказаниями и сильнее — с такими мерами, как повышение голоса и ругань, а также с «постановкой в угол». А вот словесное и моральное воздействие, бойкот со стороны родителей, дополнительная работа по дому практически не сочетаются с «жесткими» видами санкций и с запретами. 

Следует отметить поколенческую динамику в воспоминаниях респондентов о применявшихся к ним видах наказаний: молодежь в возрасте 18–24 лет куда реже вспоминает о физическом воздействии (13 процентов против 20 процентов по выборке и 35 процентов в группе тех, кому сейчас 55–64 года) и заметно чаще говорит о выговорах и повышении голоса (25 процентов против 19 процентов по выборке и 14 процентов в старшей возрастной группе), а также о такой форме, как лишение удовольствий и запреты развлечений (20 процентов против 12 процентов по выборке и шесть процентов в старшей возрастной группе).

Респонденты, которые вспоминают, что их много наказывали в детстве, заметно чаще говорят о телесных наказаниях (46 процентов против 22 по выборке в целом). Те же, кого, по их словам, наказывали редко, среди санкций чаще называют повышение голоса, выговоры (32 процентов против 19 процентов) и лишение удовольствий (20 процентов против 12 процентов).

Респондентам был также задан вопрос о поощрениях. Подавляющее большинство опрошенных (85 процентов) родители в детстве хвалили, более половины из них (57 процентов) — часто, еще 28 процентов — редко. Всего шесть процентов опрошенных сказали, что их вообще не хвалили.

Стоит отметить, что «поощряющая» социализация шире распространена в семьях с эгалитарным распределением ролей супругов и с отношением к детям как равным.

Любопытно отметить, что модель социализации, основанная на наказании, со временем замещается моделью, основанной на поощрении, — представителей молодых поколений родители реже наказывали телесно, зато чаще хвалили.

В ходе исследования респондентам задавались вопросы о том, что они думают по поводу методов воспитания детей. Участники фокус-групп нередко говорили, что наиболее эффективный метод воспитания — это собственный пример родителей. В связи с этим находится убеждение большинства респондентов, что детям нужно уделять как можно больше внимания, «вместе проводить времени больше», «больше разговаривать, общаться».

Чуть более половины россиян (54 процента) полагают, что физически наказывать детей допустимо, — чаще об этом говорят жители мегаполисов (64 про цента) — за исключением Москвы, респонденты в возрасте от 25 до 34 лет (62 процента). Причем такое мнение разделяет и большая часть тех, кого физически наказывали в детстве (72 процента).

Участники фокус-групп обосновывают необходимость физического наказания тем, что это российская традиция, «веками проверенный» метод воспитания, хотя и нежелательный, но допустимый в исключительных случаях, в частности, когда иные методы не дают результата и родитель «срывается».

О недопустимости физических наказаний детей говорят менее половины опрошенных (43 процента); чуть чаще подобное мнение выражают москвичи (48 процентов), молодежь от 18 до 24 лет (50 процентов) и те, кого самих физически не наказывали (52 процента).

Часть респондентов убеждена, что физические наказания — это унижение личности ребенка, которое оставляет глубокий негативный эмоциональный след. Другие участники фокус-групп негативно относятся к физическим наказаниям, поскольку такой метод, по их мнению, не эффективен («от того, что ты его отлупишь, он умнее не станет»).

Однако в целом, как видно из приведенных данных, физические наказания в воспитательных практиках россиян распространены довольно широко и признаются допустимыми более чем половиной опрошенных.

 Наконец, еще один фактор, определяющий модель семейной социализации, — представления родителей о том, что является целью воспитательного процесса, чему нужно учить детей, какие качества в них воспитывать. Результаты опроса показали, что россияне преимущественно ориентируются на ценности, которые можно определить как традиционалистские. В частности, такие характерные для этой ценностной системы качества, как трудолюбие, упомянули 54 процента опрошенных; аккуратность, опрятность — 47 процентов; честность и порядочность — 43 процента, воспитанность, вежливость, хорошие манеры — 39 процентов, бережливость в отношении денег и вещей — 34 процента; дисциплинированность — 30 процентов, послушание — 24 процента.

Модернистские ценности, связанные с самоопределением, независимостью, самореализацией личности, оказались распространены далеко не так широко: среди качеств, которые, по словам респондентов, родители стремились в них воспитать, самостоятельность и независимость назвали 18 процентов, активность, целеустремленность — 10 процентов, любознательность, интеллект, широту мышления — девять процентов, терпимость — восемь процентов, стремление к успеху — шесть процентов, самоконтроль — пять процентов, воображение — два процента.

Заслуживает внимания гендерная дифференциация в иерархии качеств, которые родители пытались привить нашим респондентам. Так, мужчины заметно чаще, чем женщины, упоминают такие характеристики, как воля, твердость (25 процентов против 16 процентов среди женщин), дисциплинированность (32 процента против 27 процентов). Женщины намного чаще, чем мужчины, называют такие качества, как аккуратность, опрятность (54 процента против 39 процентов у мужчин), бережливость в отношении денег и вещей (40 процентов против 28 процентов), воспитанность, вежливость и хорошие манеры (43 процента против 35 процентов). 

В выборе качеств, которые, по словам респондентов, их родители стремились воспитать в них, заметны поколенческие различия.

 Основной вектор изменений, как показывают приведенные данные, — снижение роли традиционалистских ценностей и одновременное повышение роли ценностей модернистских, которые особенно характерны для представителей молодого поколения — респондентов в возрасте 18–24 и 25–34 лет.

Стоит отметить, что даже две самые молодые возрастные группы в этом отношении существенно различаются между собой. Так, респонденты в возрасте от 25 до 34 лет среди качеств, которые в них воспитывали, заметно реже упоминают такие, как трудолюбие (49 процентов против 54 процентов по выборке), честность и порядочность (35 процентов против 43 процентов), послушание (18 процентов против 24 процентов). Зато в этой возрастной группе чаще упоминаются воспитанность, вежливость и хорошие манеры (46 процентов против 39 процентов), ответственность (33 процента против 28 процентов), воля, характер, твердость (29 процентов против 20 процентов), активность, целеустремленность (17 процентов против 10 процентов). По-видимому, эти данные свидетельствуют о том, что традиционалистские ориентации стали ослабевать уже в позднесоветской семье, в которой воспитывались респонденты, родившиеся в 1970 году и позже.

Представители самого молодого поколения (18–24 года) взрослели уже в новой социальной реальности, и, очевидно, поэтому иерархия качеств, прививавшихся в процессе семейного воспитания этой возрастной когорте, гораздо в большей степени обнаруживает модернистские ориентации. Самые молодые респонденты еще реже, чем респонденты в возрасте от 25 до 34 лет, называют такие характеристики, как трудолюбие (36 процентов — против 49 процентов в предшествующей возрастной группе и 54 процентов по выборке в целом), бережливость (25 процентов — против 33 процентов и 34 процентов соответственно), дисциплинированность (23 процента — против 32 процентов и 30 процентов). В этой возрастной группе практически с той же частотой, что и среди людей в возрасте 25–34 лет, упоминаются такие характеристики, как ответственность (33 процента), воля, характер, твердость (27 процентов), активность и целеустремленность (15 процентов).

При этом самые молодые респонденты заметно чаще, чем их ближайшие предшественники (и уж тем более — чем представители среднего и старшего поколения), называют такие качества, как самостоятельность и независимость (24 процента — против 20 процентов среди предшествующей возрастной когорты и 18 процентов по выборке в целом), стремление к успеху (15 процентов — против восьми и шести процентов). Таким образом, молодежь, чья социализация приходится на начало перестройки и эпоху реформ, воспитывается уже в системе совсем других ценностных приоритетов.

Интересно отметить связь между адаптационным потенциалом респондентов и теми качествами, которые родители стремились воспитать в них в детстве. Так, людей, наиболее приспособленных к современным условиям — «оптимистов», — больше всего среди тех респондентов, в ком, по их словам, родители стремились воспитать такие качества, как активность и целеустремленность, воля, характер, твердость, любознательность, широта мышления, стремление к успеху.

Адаптированные пессимисты чаще встречаются среди тех, в ком родители стремились воспитать умение ладить с другими людьми; неадаптированные пессимисты чаще оказываются среди тех, в ком воспитывали трудолюбие и уважение к авторитетам.

Интересно также отметить, что такие качества, как честность и порядочность, терпимость, самостоятельность и независимость, самоконтроль, ответственность, воспитанность и вежливость, аккуратность, бережливость, воображение, оказались не связанными с адаптацией. 

Респондентам был задан вопрос о том, какие качества, по их мнению, следует воспитывать в детях. Иерархия желаемых характеристик заметно отличается от иерархии тех качеств, которые воспитывали родители в самих респондентах.

Возглавляют иерархию ценностей воспитания те же самые качества, которые пытались сформировать в детях родители большинства наших респондентов, а именно: трудолюбие, честность и порядочность. При этом можно отметить, что трудолюбие — одно из важнейших качеств в традиционных системах ценностей— среди желаемых качеств упоминается все же чуть реже, чем среди тех свойств характера, которые воспитывались в самих респондентах, а вот честность и порядочность — скорее общечеловеческие морально-этические характеристики — упоминаются чуть чаще.

В целом же данные, приведенные в таблице, показывают, что перечень качеств, которые, по мнению респондентов, нужно воспитывать в детях, довольно существенно отличается от того набора, который пытались привить им самим, — в пользу современных, модернистских — ответственности, самостоятельности и независимости, активности и целеустремленности, любознательности, интеллекта и широты мышления, умения ладить с другими людьми, стремления к успеху.

Если модернистские ценности, позволяющие адаптироваться в современных условиях, в списке желаемых качеств называются россиянами заметно чаще по сравнению с частотой их упоминания среди тех качеств, которые воспитывались у самих респондентов, то традиционалистские добродетели: послушание, дисциплинированность, а также вежливость и хорошие манеры, опрятность и аккуратность, наоборот, упоминаются реже. Представления наших сограждан о тех качествах, которые следует воспитывать в детях, имеют выраженную поколенческую специфику. 

Как видим, представители старших поколений — что понятно — чаще склонны выбирать традиционалистские ценности — трудолюбие, честность и порядочность, послушание. Молодежь (18–24 лет и 25–34 лет) называет эти качества, напротив, заметно реже, чем в среднем, — для них они имеют практически равный вес с такими как ответственность, воля и твердость, воспитанность и хорошие манеры.

При этом представления двух наиболее молодых возрастных когорт о качествах, которые нужно прививать детям, весьма различаются. Так, респонденты в возрасте 25–34 лет заметно чаще называют такие характеристики, как аккуратность и опрятность (46 процентов против 37 процентов по выборке в целом), воля, характер и твердость (41 процент против 33 процентов), самостоятельность и независимость (32 процента против 24 процентов), любознательность и широта мышления (25 процентов против 19 процентов). Самые молодые респонденты чаще говорят об ответственности (39 процентов против 33 процентов), активности и целеустремленности (27 процентов против 20 процентов), стремлении к успеху (29 процентов против 16 процентов), индивидуализме (12 процентов против шести процентов). На наш взгляд, эта разница в представлениях разных поколений молодежи обусловлена не столько принципиальными ценностными различиями, сколько тем, что респонденты 25–34 лет говорят скорее о тех качествах, которые они хотели бы видеть в собственных детях, — в этой возрастной группе 74 процента  имеют детей, а представители самой младшей возрастной группы (среди которых лишь четверть имеют детей) упоминают скорее качества, ценные для них самих.

В целом же полученные данные демонстрируют переход от традиционалистских моделей социализации к современным (модернистским) моделям. Последние предполагают новые воспитательные стратегии — равенство в обращении с детьми, поощрение их споров с родителями (а следовательно, выработку собственной автономности), эгалитарное распределение родительских ролей в семье (и в плане принятия решений, и в плане занятия детьми), уменьшение роли наказаний и использование при воспитании поощряющих стратегий, ориентацию на воспитание таких качеств, как самостоятельность и независимость, активность и целеустремленность, стремление к успеху на фоне уменьшения роли традиционных ценностей. При этом сохраняется роль общечеловеческих этических категорий — честности и порядочности. Более современный характер семейной социализации позитивно влияет на адаптационный потенциал граждан — судя по полученным данным, гораздо легче адаптируются к сегодняшней жизни те россияне, чья социализация носила более демократический характер и чьи родители стремились привить своим детям более современную систему ценностей.  

 О роли отца в развитии ребенка говорил еще З. Фрейд, но позднее исследования влияния семьи на ребенка сосредоточились в основном на изучении взаимоотношений матери и ребенка (М. Кляйн, Дж. Боулби и др. . Однако, именно изучение отношения отца к ребенку и влияния отцовства на мужчину позволит уточнить многие, возможно, менее очевидные, поэтому малоизученные, но теоретически уже обозначенные З. Фрейдом, К. Г. Юнгом, Ш. Бартом, С. Матейчиком аспекты влияния отцовства на развитие личности, таким образом внести ясность в некоторые проблемы детской и семейной психологии, психологии развития, а также психологии личности.

 В связи со значительными изменениями в системе гендерных ролей, произошедшими в обществе за последние 50 лет, более социальная, чем материнская, отцовская роль претерпевает серьезные изменения, что приводит к образованию операционального вакуума отцовской роли в новых условиях, появлению новых форм активности отцов, что свидетельствует, по мнению Ш. Барта, о формировании новой гендерной системы, к переоценке или уточнению обществом отцовских функций, дальнейшей дифференциации гендерных ролей. В Германии и США эта проблема уже разрабатывается и ведутся исследования в широком спектре как теоретических, так и прикладных проблем, однако единой точки зрения на данный феномен не существует. Отцовство исследуется как социальная роль, статус, в рамках исследования представлений и стереотипов, в рамках гендерной психологии, в рамках психологии личности, как фактор, влияющий на изменения личности, личностных характеристик, большинство исследований проводятся в рамках детской психологии, исследуется влияние отца на развитие личности ребенка [12, 14].

 Традиционно феномен родительства изучается психологами в зависимости от теоретического подхода к данной проблеме. Существует два подхода к изучению родительства, в зависимости от того, кто считается отправной точкой изучения – ребенок или родитель: первый, наиболее распространенный, рассматривает родительство применительно к развитию ребенка [1, 5]. 

 Феномен отцовства тесно связан с такими понятиями, как эмоциональная, мотивационная и ценностно-смысловая сферы, самооценка, самосознание, Я-концепция, удовлетворенность жизнью и стиль жизни, а также социальная роль отца, различающаяся в зависимости от общественной системы, социальной, экономической и политической сфер общества, статуса мужчины в данном социуме, социальных стереотипов, предписывающих определенные правила выполнения этой роли, в том числе и гендерных стереотипов. Таким образом, определять отцовство через понятие "роль" или "инстинкт", "чувство" по аналогии с материнским инстинктом неправомерно. Так как, во-первых, достаточно четкого определения материнского инстинкта и его структуры до сих пор не существует, а, во-вторых, данные понятия не исчерпывают всей многогранности и сложности понятия "отцовство", включающего в себя и социально-культурные аспекты, такие как, например: исторически сложившиеся стереотипы поведения, требования общества и социально-личностные характеристики, описываемые понятиями "роль", "статус". Таким образом, отцовство можно определить как интегральную совокупность социальных и индивидуальных характеристик личности, включающую в себя все уровни жизнедеятельности человека, одной из важнейших характеристик которой является комплексность, а также социальная детерминированность.

 Исследования Э. Фтенакиса [14] подтверждают, что существуют очевидные генетически запрограммированные предпосылки отцовства, однако биология не объясняет всю специфику родительского поведения, его мотивации и институциализации у человека. Одной из важнейших характеристик отцовства является его социальная детерминированность: социум не только предъявляет определенные требования к возрастному, экономическому, профессиональному социальному статусу отца, но и регламентирует поведение человека, обладающего определенным статусом, через систему социальных ролей, из которых роль отца – одна из самых мало и противоречиво регламентированных. Но тем не менее большинство авторов считают, что участие отца в воспитании ребенка невозможно переоценить, оно необходимо для формирования полноценной гармоничной личности, при условии четкого различения родительских ролей, оказывает положительное влияние на развитие детей, однако отец должен выполнять свою функцию, а не выступать в роли заместителя матери [14]. Результаты исследований [11, 13] показывают, что в обществе существует тенденция изменений в этом направлении. Таким образом, становится необходимым системное изучение феномена отцовства, его специфики, функций и структуры.

 Анализ литературы показал, что, несмотря на то, что проблема широко исследуется, единого мнения относительно структуры феномена отцовства, как и четкого определения не существует. В процессе теоретического анализа работ Ш. Барта, Э. Фтенакиса, Г. Г. Филип-повой нами была разработана структурная модель феномена отцовства. 

Отцовство является комплексным феноменом, связанным со всеми аспектами жизнедеятельности человека, в том числе и с личностным развитием.

Психическое развитие ребенка в последние десятилетия изучается в рамках взаимодействия ребенка с матерью как единой системы. Становление и развитие системы взаимодействия матери с ребенком связано с анализом особенностей этого взаимодействия как видотипичного - специфически человеческого феномена, реализуемого в условиях открытого, не запрограммированного на уровне генетического обеспечения, содержания, предлагаемого конкретно-культурной моделью. М.Мид на основе своих исследований материнства и детства в различных культурах делает вывод, что каждая конкретная культура выбирает определенные черты характера и темперамента, присущие взрослому человеку, наиболее приемлемые в данной культуре, строит на их основе свою культурную модель взрослого мужчины и женщины и создает систему воспитания ребенка, ориентированную на эту модель. В каждой культуре есть соответствующий способ воспитания родителей, в первую очередь матери, которые и являются основными “производителями” личности ребенка как члена своего, конкретного общества. Таким образом можно говорить о конкретно-культурной модели материнства и детства и существующих в каждой культуре способах или путях “производства” этой модели.

Существуют две взаимосвязанные группы материнских функций. Одна из них призвана обеспечить видотипичные особенности развития ребенка как в когнитивной, так и в эмоциональной сфере. Другая имеет своей задачей формирование таких особенностей когнитивной и эмоциональной сферы ребенка, которые обеспечили бы соответствие развития ребенка именно данной, конкретно-культурной модели. Первую группу функций матери можно назвать видитипичными, а вторую - конкретно-культурными. Однако, ни та, ни другая группа материнских функций не является присущими матери сама по себе. Об этом свидетельствуют многочисленные современные исследования материнства. Все особенности материнского поведения имеют сложный путь развития в онтогенезе матери. Особенности развития ребенка, требующие обеспечения со стороны материнских функций, рассматриваются разными разделами психологии.

В исследованиях эмоционального состояния детей дошкольного возраста [А.Д.Кошелева, В.И. Перегуда, И.Ю. Ильина, Г.А. Свердлова, Е.П. Арнаутова и др.] устойчиво положительное, комфортное эмоциональное состояние ребенка рассматривается как базовое, являющееся основой всего отношения ребенка к миру и влияющее на особенности переживания семейной ситуации, познавательную сферу, эмоционально-волевую, стиль переживания стрессовых ситуаций, отношение со сверстниками. Обобщенно такое базовое эмоциональное состояние характеризуется как чувство эмоционального благополучия. Выделяются три основных уровня эмоционального благополучия: высокий, средний и низкий, коррелирующие с типом материнско-детского взаимодействия и его выраженностью. Высокий уровень эмоционального благополучия формируется при эмоционально-принимающем и поддерживающем типе взаимодействия. Разные формы эмоционально-зависимых и эмоционально-отвергающих типов взаимодействия и степень их выраженности продуцируют средний или низкий уровень эмоционального благополучия ребенка. Разработаны методы диагностики уровня эмоционального благополучия и типов материнско-детского взаимодействия.

Исследования эмоционального благополучия ребенка в разных возрастах и его связи с отношением и поведением матери показали, что оно проявляется не только в преимущественном положительном фоне настроения, но и в стиле переживания результатов действий, успехов и неудач, развитии познавательной мотивации, включении взрослого в совместную деятельность, отношении к оценке взрослого, развитии самоконтороля, стиле переживания ситуации разлуки с близким взрослым, переживании семейной ситуации. В младенчестве состояние эмоционального благополучия определяется как базовое чувство эмоционального комфорта, обеспечивающее доверительное и активное отношение к миру. В более старшем возрасте эмоциональное благополучие обеспечивает высокую самооценку, сформированный самоконтороль, ориентацию на успех в достижении целей, эмоциональный комфорт в семье и вне семьи.

Общеизвестно, что отец в семье символизирует силу и защиту, и, когда отца нет, ребенок этой защиты лишается. «Нет отца»- это еще не значит, что семья неполная и мать воспитывает ребенка одна. Дело в том, что отец может «присутствовать» в семье физически, а психологически быть ребенком и как значимое лицо не восприниматься. Вот и получается, что вроде и есть отец, и нет его. И не к кому ребенку идти, когда ему страшно. Мама- это ласка, доброта, нежность, но мама не защитник и никогда им не будет. Или папа будет для ребенка защитой, или защитника у ребенка не будет никакого.

Особенно неблагоприятным психологическое отсутствие отца в семье бывает для мальчиков. В психологии есть такое понятие- идентификация, то есть восприятие себя подобным другому. Иными словами, с кого бы ребенок хотел брать пример, кому бы хотел подражать- отцу или матери.

Доказано, что возраст наиболее выраженной идентификации с родителем того же пола составляет у мальчиков 5-7 лет, у девочек 3-8 лет.

Успешность идентификации в основном зависит от авторитетности родителя того же пола в воспитании детей, то есть опять же от воспитания, от поведения родителей в собственной семье. Есть отцы, которые ведут себя на работе очень решительно и властно, а в семье проявляют женоподобное поведение, полностью подчиняясь жене. Ребенок чувствует это, улавливает двусмысленность поведения отца и не хочет ему подражать, то есть может нарушиться идентификация со своим полом[31].

Контакты между ребенком и отцом, как и между младенцем и матерью, строятся по моделям, определяемым социальными, классовыми, культурными традициями. Матери гораздо чаще пользуются игрушками в общении с младенцем; отцы склонны использовать свое собственное тело: руки - как турник, колени - как "лошадку". Это различие будет оставаться заметным в течение всего периода раннего детства.

Отцы по результатам наблюдений, склонны давать больший простор личности ребенка, чаще выпускают его из поля зрения и в среднем позволяют ему (прежде чем подхватить на руки) ползать в два раза дольше. Матери же, когда их дитя сталкивается с чем-то/кем-то непривычным, будь то незнакомый человек, собака или новая игрушка, инстинктивно стараются оказаться поближе, как бы показывая, что ребенок под защитой. Отцы в таких случаях не вмешиваются, давая ребенку возможность познакомиться и освоиться. Каждая из этих моделей поведения вносит свой вклад в эмоциональное развитие ребенка. Исследования показали, что дети, чьи отцы принимали активное участие в воспитании, реже плакали при разлуке с близкими или при появлении незнакомого человека.

И это лишь самое начало того, благотворного воздействия, которое оказывает на всю дальнейшую жизнь ребенка отец, активно занимающийся воспитанием. По данным Моради, у таких детей реже наблюдаются вспышки немотивированной ярости, выше интеллектуальные способности, они лучше владеют собой и легче адаптируются в обществе, т.е. все показатели душевного здоровья ребенка выше.

Малыш познает мир и, в первую очередь, своих родителей через телесные ощущения. Поэтому ему очень важна физическая близость отца, т.е. другого, нетакого, как мама, человека, который тоже любит, заботится, защищает и учит. Если ребенок не будет знать папиных рук, тела, движений, дыханья, то к тому времени, когда он начнет общаться словами и глазами, папа покажется ему почти незнакомым взрослым.

Кроме того, отец - первый человек, биение сердца которого малыш не слышал. Между ребенком и мужчиной существует некоторая дистанция, которая позволит малышу, когда придет время, научиться быть автономным. В идеале родители представляют собой пару, где мама олицетворяет детство - уютный теплый мир, где всегда угадываются и исполняются все желания, где ничего не требуют и всегда помогут. А папа - посланец другого, взрослого мира, где каждый человек отвечает за себя, где есть неизвестность, риск, и успех, где есть любовь, хотя она и отличается от любви мамы к младенцу.

Чтобы мальчик стал настоящим мужчиной, ему необходимо с раннего детства иметь перед глазами мужской стиль поведения в лице отца. Вначале ребенок запечатлевает внешний стиль поведения, затем, с 5 лет, воспринимает внутренний мир отца, его отношение к людям, событиям, жизни, к трудностям и неудачам.

Складывался веками образ отца – опоры, защиты, справедливого судьи. Отец учит безусловному выполнению своего долга перед обществом, берет на себя ответственность в экстремальных ситуациях. Он прививает уважение к женщине и милосердие к старости, великодушие к слабому, утверждает понятие о доброте истинной силы. Отец учит руководить и подчиняться, подает пример организованности и сознательной дисциплины.

Девочка в полной семье чувствует себя увереннее, защищеннее, и она своевременно постигает особенности мужского характера. Вырастая, она, в таком случае, вернее выбирает будущего мужа и чаще благополучна семейной жизни.

2.3. Воспитание дошкольника в полной семьи и в условиях семейной депривации

Воспитание детей в неполной семье обладает рядом особенностей. Вследствие отсутствия одного из родителей, оставшемуся приходится брать на себя решение всех материальных и бытовых проблем семьи. При этом ему необходимо также восполнять возникший дефицит воспитательного влияния на детей. Совмещения всех этих задач весьма затруднительно. Поэтому большинство неполных семей испытывают материально-бытовые трудности и сталкиваются с педагогическими проблемами.

Психологический климат неполной семьи во многом определяется болезненными переживаниями, возникшими вследствие утраты одного из родителей. Причем, ребенок, потерявший мать, как замечено, страдает больше, чем ребенок, потерявший отца.

В отсутствие одного из родителей ребенок лишен возможности полноценного формирования стереотипа поведения своего пола. Так, в отсутствие отца мальчик не имеет возможности на ближайшем примере наблюдать особенности мужского поведения и невольно перенимает женские черты. Это подтверждено примером, когда девочка, воспитывающийся с отцом, выбирает типично мужскую профессию, а мальчик, воспитывающийся с матерью, выбирает типично женскую профессии..

Подтверждено, что в силу названных причин дети из неполных семей, по сравнению со сверстниками из полных семей, имеют более низкую школьную готовность, более склонны к невротическим нарушениям и противоправному поведению .

Все это не означает, однако, что неполная семья обязательно является неблагополучной в воспитательном аспекте. Бывает и наоборот: в формально полной, но эмоционально неблагополучной семье ребенок сталкивается с гораздо более серьезными психологическими проблемами. Таким образом, неполная семья, хотя и сталкивается с рядом объективных трудностей, но тем не менее обладает достаточным потенциалом для полноценного воспитания детей.

Нами подтверждено, что дети, выросшие без отца, имеют пониженный уровень притязаний; у них, выше уровень тревожности, чаще встречаются невротические симптомы. Мальчики в неполных семьях с трудом общаются со сверстниками.

Таким образом, наличие мужчины в доме – важный фактор воспитания. Независимо от характера отца (разумеется, в пределах нормы) его присутствие как бы вносит гармонию в семейную структуру. В хорошей благополучной семье детское воображение может отчасти восполнить недостающие отцу качества. Не случайно, например, даже весьма либеральные отцы кажутся подросткам более строгими, чем матери.

Ребенок, растущий без отца, лишен важного мужского примера, который особенно значителен для мальчиков старшего возраста в регуляции их поведения, но важен также и для девочек в качестве модели их будущего партнера. Ребенок без отца страдает также, как правило, от недостатка авторитета, дисциплины и порядка, которые в нормальных условиях олицетворяются отцом.

Ребенок, растущий, главным образом, без отцовского авторитета, бывает часто недисциплинированным, несоциальным, агрессивным в отношении взрослых и детей.

Однако, мать не менее важна в воспитании ребенка, а возможно и более важна, чем отец. Без матери ребенок вырастает менее общительным, более болезненным, замкнутым, ребенок имеет недостаточно бытовых и социальных навыков для жизни. Мать является ядром семейного воспитания.

Таким образом, можно сделать вывод, что наиболее полное и гармоничное развитие, хорошее воспитание получит лишь ребенок, воспитывающийся в полной и благополучной семье, где благоприятная атмосфера в семье.

Возникновение депривации обусловлено недостатком социальных и сенсорных стимулов, когда ребёнок изначально живёт в ситуации "социальной изоляции" или в случае прекращения уже создавшейся связи между ребёнком и его социальной средой. Критическими в этом отношении являются первые 3-5 лет жизни. Формальные условия жизни не показательны: воспитание в дет. учреждении с обеспечением достаточного кол-ва человеческих связей может быть более эффективным, чем воспитание в семье, отягчённое неблагоприятными обстоятельствами. К последним относится недостаток социально-эмоциональных стимулов, что имеет место в семье с низким экономическим или культурным уровнем в случаях, когда живущий в семье ребёнок полностью или частично изолирован от более широкой обществ, среды, при постоянном или долгом отсутствии одного из родителей (в случае неполной семьи), при повышенной невротичности родителей или в ситуации их депрессивного состояния, когда отношение к ребёнку поверхностно и неадекватно. Отсутствие одного из родителей затрудняет у ребёнка усвоение стереотипа поведения своего пола, что может в зрелом возрасте привести к трудностям в собств. семейной жизни. Это не означает, что воспитание в неполной семье всегда дефектно: в условиях нормальных взаимоотношений развитие ребёнка в неполной семье может протекать более успешно, чем в формально полной, но фактически нестабильной семье; трудности неполной семьи могут успешно возмещаться повышенным вниманием к ребёнку проживающих с ним членов семьи.

Распространённое мнение о необратимости последствий депривации в раннем возрасте в современной науке подвергается сомнению. Однако очевидно, что следствием депривации являются более или менее выраженная задержка в развитии речи, социальных и гигиенических навыков, тонкой моторики, интеллекта. Для ликвидации последствий депривавции необходимы активная стимуляция, усиление эмоциональных контактов, преобразование социальных отношений и т. д.[4,с.34]

Ребенок  всегда  глубоко  страдает, если рушится  семейный очаг.

Разделение семьи или развод, даже когда  все  происходит в высшей степени вежливо и учтиво, неизменно вызывает у детей психический  надлом и сильные переживания. Конечно, можно помочь ребенку справиться с трудностями роста и в разделенной  семье, но это потребует  очень  больших  усилий  от  того родителя, с которым останется ребенок. Если же разделение семьи  происходит, когда ребенок находится в возрасте от 3 до  12  лет,  последствия ощущаются особенно остро.

Разделению семьи или разводу супругов нередко предшествуют  многие месяцы разногласий и семейных ссор, которые трудно  скрыть  от  ребенка  и которые сильно волнуют его. Мало того, родители, занятые своими  ссорами, с ним тоже обращаются плохо, даже если полны благих намерений уберечь  его  от разрешения собственных проблем.

Ребенок ощущает отсутствие отца, даже если не выражает открыто свои чувства. Кроме того, он воспринимает уход отца как отказ от него. Ребенок может сохранять эти чувства многие годы.

Очень часто после разделения семьи или развода мать вновь вынуждена пойти на хорошо оплачиваемую работу и в результате может уделять ребенку меньше времени, чем прежде. Поэтому тот чувствует себя отвергнутым и матерью.

Какое - то время после разделения семьи  или  развода отец  регулярно навещает ребенка. Во всех случаях это очень  глубоко волнует  малыша.

Если отец проявляет к нему любовь и великодушие, развод окажется для ребенка  еще мучительнее и необъяснимее. Кроме того, он с недоверием и обидой будет смотреть на мать.

Если же отец держится сухо и отчужденно, ребенок начнет спрашивать  себя,  почему,  собственно, он  должен с ним  видеться, и  в результате у него может зародиться комплекс вины. Если  родители охвачены вдобавок желанием мстить один другому,  они заполняют  сознание  ребенка вредным вздором, ругая друг  друга  и  подрывая  тем самым психологическую опору, которую обычно ребенок получает в нормальной семье.

В этот период ребенок может, воспользовавшись расколом семьи, сталкивать родителей друг с другом и  извлекать нездоровые преимущества.

Заставляя их оспаривать свою любовь к нему, ребенок  будет  вынуждать  их баловать себя, а его интриги и агрессивность со временем могут даже  вызвать их одобрение. Отношения ребенка с товарищами  нередко  портятся  из - за нескромных вопросов, сплетен и его нежелания отвечать на расспросы об  отце.

На ребенке, так или иначе, отражаются страдания и переживания  матери. В новом  положении женщине, конечно, гораздо труднее выполнять свои материнские обязанности.

Что можно сделать, чтобы помочь  ребенку в разбитой семье? Объяснить ему, что произошло, причем сделать  это просто, никого не обвиняя. Сказать, что так бывает с очень  многими  людьми  и поэтому  пусть

лучше будет так, как есть. Ребенка  можно уберечь от излишних  волнений, когда разделение семьи происходит для него так же окончательно,  как  и  для родителей. Визиты отца, особенно если они со временем становятся  все  реже, каждый раз вновь и вновь вызывают у малыша ощущение, что его  отвергли. Чем меньше ребенок в  момент  разделения  семьи  или  развода,  тем  проще отцу расстаться с ним. Ребенка  непременно  нужно  подготовить  к  уходу  отца.

Помогать ребенку взрослеть и становиться самостоятельным, чтобы у него  не сложилась чрезмерная и нездоровая  зависимость от вас. Одна  из  наиболее распространенных ошибок - чрезмерная опека матери над сыном.

Казалось бы, мать все делает из лучших  побуждений: хочет дать сыну

больше внимания, окружить большей заботой, хочет повкусней  накормить,

получше одеть и т.д. Но, предпринимая эти усилия, нередко героические, жертвуя собой, своими интересами, желаниями, здоровьем, мать  буквально выхолащивает  все  мужское  в   характере мальчика, делая его вялым,

безынициативным, не способным на решительные мужские поступки.

Если родители не живут вместе, если они разошлись, то очень болезненно отражается на воспитании ребенка. Часто дети становятся  предметом распри между родителями, которые открыто ненавидят друг друга и не  скрывают  этого от детей.

Необходимо рекомендовать тем родителям, которые почему  -   либо

оставляют один другого, чтобы в своей ссоре, в своем расхождении они  больше думали о детях. Какие угодно несогласия  можно  разрешить  более  деликатно.

Можно скрыть от детей и свою неприязнь и свою ненависть к  бывшему  супругу.

Трудно, разумеется, мужу, оставившему семью, как-нибудь продолжать воспитание детей. И если он уже не может благотворно влиять на  свою  старую семью, то уже лучше постараться, чтобы она  совсем  его  забыла,  это  будет более  честно.  Хотя,  разумеется,  свои   материальные   обязательства по отношению к покинутым детям он должен нести по - прежнему.

Вопрос о структуре семьи  -  вопрос  очень  важный,  и  к  нему  нужно

относиться вполне сознательно.

Если родители по - настоящему любят своих детей и хотят их воспитывать как можно  лучше,  они  будут  стараться,  и  свои  взаимные  несогласия  не доводить до разрыва  и тем не ставить детей в самое трудное положение.

Таким образом, воспитание детей в неполной семье обладает рядом особенностей. Вследствие отсутствия одного из родителей, оставшемуся приходится брать на себя решение всех материальных и бытовых проблем семьи. При этом ему необходимо также восполнять возникший дефицит воспитательного влияния на детей. Совмещения всех этих задач весьма затруднительно. Поэтому большинство неполных семей испытывают материально-бытовые трудности и сталкиваются с педагогическими проблемами.

Психологический климат неполной семьи во многом определяется болезненными переживаниями, возникшими вследствие утраты одного из родителей. Большинство неполных семей возникают по причине ухода отца. Матери редко удается сдерживать и скрывать свое раздражение по отношению к нему; ее разочарование и недовольство нередко бессознательно проецируется на их общего ребенка. Возможна и иная ситуация, когда мать подчеркивает роль безвинной жертвы, в которой оказался ребенок. При этом она стремится с избытком восполнить недостаток родительской заботы и переходит все разумные пределы: окружает ребенка атмосферой приторной ласки и чрезмерной опеки. Во всех подобных случаях воспитательная атмосфера семьи искажается и отрицательно сказывается на становлении личности ребенка.

Немаловажно и то, что в отсутствие одного из родителей ребенок лишен возможности полноценного формирования стереотипа поведения своего пола. Так, в отсутствие отца мальчик не имеет возможности на ближайшем примере наблюдать особенности мужского поведения и невольно перенимает женские черты. И для девочки мать в этой ситуации вынуждена совмещать собственную материнскую роль и роль отсутствующего отца; в результате психосексуальное развитие отличается противоречивостью. (Установлено, что большинство лиц гомосексуальной ориентации выросли в неполных семьях.)

Статистические исследования свидетельствуют, что в силу названных причин дети из неполных семей, по сравнению со сверстниками из полных семей, имеют более низкую школьную успеваемость, более склонны к невротическим нарушениям и противоправному поведению .

Все это не означает, однако, что неполная семья обязательно является неблагополучной в воспитательном аспекте. Указанные проблемы могут возникнуть в неполной семье с большей вероятностью, чем в полной, но из этого вовсе не следует, что они обязательно возникнут. В ряде случаев психологическая атмосфера семьи достаточно благоприятна и не создает затруднений в формировании здоровой личности. Бывает и наоборот: в формально полной, но эмоционально неблагополучной семье ребенок сталкивается с гораздо более серьезными психологическими проблемами. Поэтому родители, утратившие привязанность друг к другу и живущие вместе лишь "ради детей", зачастую приносят напрасную жертву.

Таким образом, неполная семья, хотя и сталкивается с рядом объективных трудностей, но тем не менее обладает достаточным потенциалом для полноценного воспитания детей. Родителю, в силу обстоятельств оказавшемуся главой неполной семьи, необходимо трезво осознавать психологические особенности создавшейся ситуации и не допускать, чтобы они приводили к негативным последствиям.

Многочисленные исследования убедительно показали, что отсутствие отца сопряжено с рядом отрицательных последствий для ребенка. Так дети, выросшие без отца, часто имеют пониженный уровень притязаний; у них, особенно у мальчиков, выше уровень тревожности, чаще встречаются невротические симптомы; мальчики в неполных семьях чаще с трудом общаются со сверстниками; отсутствие мужчины в доме отрицательно сказывается и на успеваемости, и на самоуважении детей – опять же особенно мальчиков; они хуже усваивают мужские роли и соответствующий стиль поведения, а потому часто преувеличивают, гипертрофируют "маскулинность" своего поведения (грубость, драчливость и т. п.).

Что и говорить, данные грустные. Но как изучение болезни не всегда дает ключ к выздоровлению, так и исследование безотцовщины недостаточно для понимания роли отца в воспитании. Ведь тут, помимо отсутствия отца, сказываются и другие факторы. Во-первых, неполная семья порой испытывает материальные трудности. Во-вторых, в ней объективно меньшие воспитательные возможности. В-третьих, мать, лишенная мужской поддержки, психологически травмирована, это отражается и на ее отношении к детям. Требуя от детей дисциплины, такие матери иногда больше заботятся о формальном послушании и вежливости, чем об эмоциональном благополучии ребенка. Бывает, они чрезмерно опекают детей, особенно единственных. Это легко понять: все силы нерастраченной женской любви переносятся на ребенка, которого мать старается оградить от всех опасностей – действительных и воображаемых. И хотя такое невротическое чувство кажется бескорыстным и жертвенным, в действительности оно эгоистично и отрицательно сказывается на ребенке. Чрезмерно опекаемый, занянченный ребенок нередко вырастает пассивным, вялым, физически слабым, либо начинает бунтовать. Как показывают психологические исследования, крайняя зависимость от матери часто сочетается у подростков с чувством враждебности к ней: не очень-то приятно вечно чувствовать себя маленьким и кому-то принадлежащим.

Таким образом, уже простое наличие мужчины в доме – важный фактор воспитания. Независимо от характера отца (разумеется, в пределах нормы) его присутствие как бы вносит гармонию в семейную структуру. В хорошей благополучной семье детское воображение может отчасти восполнить недостающие отцу качества. Не случайно, например, даже весьма либеральные отцы кажутся подросткам более строгими, чем матери.

Ребенок, растущий без отца, лишен важного мужского примера, который особенно значителен для мальчиков старшего возраста в регуляции их поведения, но важен также и для девочек в качестве модели их будущего партнера. Ребенок без отца страдает также, как правило, от недостатка авторитета, дисциплины и порядка, которые в нормальных условиях олицетворяются отцом.

Ребенок, растущий, главным образом, без отцовского авторитета, бывает часто недисциплинированным, несоциальным, агрессивным в отношении взрослых и детей.

Еще более важным может явиться отсутствие уверенности и устойчивости в социальном включении, так как профессия отца представляет обычно реальную и символическую базу экономического обеспечения семьи, а ее основательность является порукой уверенности. В то время как мать предоставляет ребенку возможность ощутить интимность человеческой любви, отец проторяет ребенку путь и отношение к человеческому обществу. По словам М. О. Шварца, мать нас приводит к человеку, а отец к людям. Иным образом это выражает А. Гремс: "материнская забота обеспечивает возможность принимания, отцовская же забота побуждает к отдаче. И то, и другое необходимо для развития личности, и то, и другое должно здесь присутствовать, если мы хотим когда-нибудь приблизиться к границе человеческих возможностей". Наконец, отец представляет для детей и наиболее естественный источник познаний о мире, труде, технике, способствуя как их ориентировке на будущую профессию, так и созданию социально полезных целей и идеалов. Если отца нет, то это имеет еще другое косвенное депривационное влияние. Дело в том, что если матери одной приходится нести все экономические и воспитательные заботы о семье, то она, как правило, бывает настолько занятой, что у нее не остается для ребенка много времени и у нее ослабевает даже интерес к нему. Ребенок в таких случаях предоставлен большую часть дня самому себе; если же о нем не позаботятся иначе, то легко может случиться, что он начинает бродяжничать, у него больше возможностей для правонарушений, и он может легче сбиться с пути.

Если место отца занимает в семье отчим, а иногда дедушка, то депривационные влияния подавляются, зато здесь более благоприятная почва для развития различных конфликтов, причем невротические расстройства, возникающие на данной основе, являются, очевидно, весьма частыми.