Конституцией Российской Федерации провозглашается, что Россия – это правовое государство^[1]. В соответствии с  современной политико-правовой доктриной основным отличительным признаком правового государства является верховенство закона, превалирование принципов права, а не мотивов политической целесообразности в деятельности государства^[2]. Президент Российской Федерации В.В. Путин подтвердил, что в России может существовать только единственная  диктатура - диктатура Закона^[3].

Процесс создания правовых норм не может быть произвольным, субъективным, он должен базироваться  на принятых и закрепленных конституционно правилах, которые государство обязано соблюдать. Отступая от принципа законности либо создавая нежизнеспособные законы,  противоречащие друг другу и общественной системе в целом, государственная власть ослабляет свой авторитет, снижает степень общественного доверия.

Тема законотворчества, как никогда, актуальна именно сегодня, когда перед государством стоит задача укрепления его правовой основы.

Конституция Российской Федерации наделила субъекты Российской Федерации правом осуществлять собственное законодательное  регулирование. В связи с тем, что региональное законодательство существует лишь несколько лет, актуальной является проблема обеспечения его надлежащего качества.

Цель работы – рассмотреть механизм обеспечения реализации законов в РФ. Задачи представленной курсовой работы заключаются в выявлении проблемы механизма обеспечения реализации законов в РФ (формирование субъективных прав и корреспондирующих юридических обязанностей, льгот и поощрений как средств реализации законов); рассмотреть пути решения проблемы исполнения законов.

1. Критерии качества законов: понятие, классификация

В теории права до настоящего времени не ставился вопрос о пределах и право­мерности превышения субъектами государ­ственного управления так называемых «нормативных рамок права», в связи, с чем достоинством монографии является по­становка и попытка решения названной проблемы. Ю.А, Тихомиров высказывает точку зрения о допустимости превышения (например, в договорах) минимального нормативного уровня, приводя в качестве примеров по­чины трудовых коллективов и предприя­тий (в том числе и самофинансирования), «обогатившие» правовые нормы[4].

Ю. А. Тихомиров раскрывает еще одну спорную проблему структурного построе­ния нормы права. «Нарушая» традицию обязательного трехчленного структурирования нормы - гипотеза, диспозиция и санкция, автор полагает, что в пра­вовой системе происходит необратимый процесс возрастания удельного веса не­классических, стимулирующих, поощри­тельных норм, а также стимулов в структуре самой правовой нормы, следст­вием чего является развитие нормативной само регуляции поведения. Признание значи­мости экономических методов регулирова­ния общественных отношений создает пред­посылки для признания правомерности по­добного подхода к структуре норм, тем более что в теории права находит призна­ние точка зрения, обосновывающая нали­чие в системе права норм-принципов, норм-деклараций и т. п.

Значительное место в работе уделено соотношению так называемых «норматив­ных пластов» (т. е. закона и подзаконного акта) в системе права, обоснованию роли закона как первичного регулятора отно­шений в обществе и основного ориентира экономических и социальных преобразова­ний. Автор предлагает трехчленную клас­сификацию источников права - закона (первичный регулятор), подзаконного акта (вторичный регулятор), а также локально­го акта, договора и акта самоуправления. Последнее звено в системе источников прав (т. е. локальный акт, договор и акт само­управления) исследуется Ю. А, Тихомиро­вым с особым вниманием, поскольку они приобретают все более заметную роль в правовой системе и как бы «удлиняют» ра­диус стимулирующего действия закона. Ав­тор убедительно показывает, что с помощью издания локальных правовых актов, заключения договоров и принятия актов самоуправления осуществляется превыше­ние нормативного минимума, содержащего­ся в законе, приводя в качестве примера заключение хозяйственных договоров, принятие решений органами терри­ториального местного самоуправления и др. Подготовка и принятие локаль­ных актов - это естественное отражение процесса децентрализации управления государственными предприятиями. Присоеди­няясь к положительной оценке, которую автор дает локальным правовым актам предприятий, учреждений, организаций, тру­довых коллективов и др., нельзя не упрек­нуть его за то, что он не называет слож­ностей, нередко возникающих в связи с их принятием, не предлагает способов предот­вращения возможных нарушений закона этими актами, ущемления прав работников данного предприятия, организации, потребителей продукции и услуг вне предприя­тия, организации.

Будучи весьма схожими между собой по способу формирования, юридической силе, месту и роли в правовой системе, законы, тем не менее, сильно отличаются друг от друга. Они подразделяются на определенные виды. Существуют различные критерии классификации законов.

Так, в зависимости от значимости содержащихся в них норм, законы объективно подразделяются на конституционные и обыкновенные или текущие, как их иногда называют.

К конституционным законам относятся прежде всего сами конституции; затем - законы, с помощью которых вносятся изменения и дополнения в тексты конституций и, наконец, законы, необходимость издания которых предусматривается самой конституцией.

Конституционные законы отличаются от текущих законов и всех других нормативно-правовых актов не только по содержанию, но и по форме, характеру, порядку их принятия, внесения в них изменений и дополнений. Любая конституция в силу широты охвата ею самых разнообразных сфер жизнедеятельности общества и государства, а также в силу многих причин выступает не только как сугубо юридический, но и как политический и идеологический по своему характеру документ. Она обладает самой высокой юридической силой по отношению ко всем без исключения формам (источникам) права и служит правовой основой для всей правотворческой и правоприменительной деятельности в государстве.

Основной Закон - это фундамент законодательства, регулирующего взаимоотношения граждан между собой и с государством. Конституция нужна для того, чтобы законы не противоречили друг другу и не нарушали права и свободы граждан.

Конституция необходима для современного государства прежде всего потому, что в ней закрепляются его исходные принципы и назначение, функции и основы организации, формы и методы деятельности. Конституция устанавливает пределы и характер государственного регулирования во всех основных сферах общественного развития, взаимоотношения государства с человеком и гражданином.

На базе конституции происходит становление различных отраслей права, как традиционных, существовавших еще в прошлом, так и новых, создаваемых с учетом перемен в экономике, социальном развитии, политике и культуре.

Конституция придает высшую юридическую силу фундаментальным правам и свободам человека, защищает его честь и достоинство. Если представить себе многочисленные правовые акты, действующие в стране, в виде определенного организованного и взаимосвязанного целого, некоей системы, то конституция - это основание и одновременно источник развития всего права.

Порядок принятия, внесения изменений и дополнений в конституцию предусматривается, по общему правилу, самой конституцией. Конституции многих государств содержат целые главы, разделы или обширные статьи, посвященные порядку внесения конституционных поправок и пересмотра конституций. Особое внимание в них уделяется, помимо всего прочего, вопросам инициативы пересмотра конституции, процедуре пересмотра и условий принятия решений.

В отличие от конституционных законов для принятия или изменения обыкновенных законов не требуется порядка или квалифицированного большинства депутатских голосов. В данном случае считается достаточным абсолютное большинство голосов.

Классификация законов основывается на различных критериях, зависящих от правовой системы. Так, Ю. А. Тихомиров предлагает дифференциацию: 1) по содержанию, то есть по регулируемым законами отношениям в обществе; 2) по способу воздействия на них, то есть по сферам социальной и государственной жизни. Также вышеуказанный автор классифицирует законы в зависимости от юридической силы, от структурной формы законодательных актов. Последний критерий служит для выделения обычных тематических и укрупненных законов (кодексы и т. п.). Законы также можно классифицировать по порядку их подготовки, рассмотрения и принятия.

В особую группу Ю. А. Тихомиров объединяет законы государства, имеющего федеративное устройство, так как для этих государств присущи системы законов, характеризующиеся двумя или даже тремя уровнями.

Законы по их юридической силе могут быть разделены на обычные и конституционные. Понятие последних носит полемический характер, так как их формулировка у различных авторов неодинакова. Так, некоторые правоведы относят к ним Конституцию и законы, которыми вносятся изменения и дополнения в Основной Закон. Другие ученые предлагают под конституционными законами понимать законы, принятие которых предусмотрено в Конституции. Г. Ф. Шершеневич подразумевает под конституционными законами те законы, «которые определяет государственное устройство, то есть устройство верховной власти и устройство тех органов, которым поручаются различные функции верховной власти, законодательство, суд и администрация», а также «те нормы, которым законодатель придает особенно важное значение и желает сообщить характер твердости и постоянства». Обыкновенными законами Г. Ф. Шершеневич считал все остальные законы, которые не относятся к конституционным[5].

В некоторых государствах в особую группу выделяют программные законы, содержащие изложение общих принципов, а не конкретных предложений.

Многие авторы различают законы по пространству их действия общие и местные. Под первыми понимаются законы, в сферу действия которых входит вся территория определенного государства, местные же законы действуют только на определенной его части. Однако следует отметить, что такая дифференциация присуща в основном государствам федеративного устройства.

По содержанию законы делятся на общие, которые распространяются на всех граждан определенного государства, и специальные, действующие только в отношении определенного круга лиц, имеющих специфический признак, отличающий их от других людей. Также в юридической литературе существуют деления, классифицирующие законы по субъектам законотворчества, по отраслевой принадлежности, по форме выраженности и другие.

2. Реализация закона и структура правовой нормы

Современное состояние правовой системы России характеризуется коренным обновлением идеологии нормативного регулирования общественных отношений, обусловленным сменой советского государственного и общественного строя.

Переход российского государства на принципиально иную основу организации политической, экономической, социальной жизни общества, закрепленную в Конституции Российской Федерации 1993 года, предопределил соответствующую трансформацию законодательного пространства в условиях постсоветского развития. В эти годы российское законодательство как явление, создаваемое на базе позитивного советского и международного опыта, стало приобретать параметры, социально сопоставимые с целями и задачами государства демократической ориентации с развивающейся рыночной экономикой.

Законодательство, в отличие от советского периода существования российской государственности, воспринимается уже не просто как инструмент политической власти, но, прежде всего, как средство надлежащего формально-юридического закрепления и реализации прав и свобод человека. В этой связи научное исследование понятия и системы российского законодательства в условиях его постсоветсткого развития приобретает значение одной из актуальнейших проблем теории государства и права.

Деятельность Советского государства по осуществлению задач коммунистического строительства протекает в различных фор­мах и неизбежно связана с изданием раз­нообразных правовых актов государствен­ными органами, должностными лицами, а иногда и общественными организациями. Среди этих актов особое место занимают акты нормативные. Они являются результа­том либо непосредственной правотворче­ской деятельности Советского государства, либо деятельности государства по санкцио­нированию (как в форме рекомендации, предварительного разрешения или указа­ния, так и в форме последующего утверж­дения) норм, вырабатываемых обществен­ными организациями. Однако во всех случаях правовые нормативные акты имеют государственный характер, ибо без государ­ства и вне его существовать не могут.

Создание правовых нормативных актов и претворение их в жизнь является одной из форм нормативного регулирования об­щественных отношений, роль которого по мере дальнейшего строительства коммуни­стического общества неуклонно возрастает и усиливается, ибо невозможно представить себе организованное человеческое общество без обязательных для всех его членов норм и правил общежития. «Если каждый будет навязывать обществу в качестве правила для всех свои субъективистские взгляды и добиваться их осуществления вразрез с об­щепринятыми нормами социалистического общества, - говорил Н. С. Хрущев, - это неминуемо может привести к дезорганиза­ции нормальной жизни людей, деятельности общества. Общество не может допустить анархии и своеволия со стороны кого бы то ни было»[6].

Значение правовых нормативных актов состоит в том, что они выражают и объек­тивируют формулируемую под руководством Коммунистической партии государст­венную волю советского народа. С по­мощью нормативных актов всесторонне и эффективно проявляется творческая и про­грессивная роль Советского государства по руководству политической, хозяйственной и культурной жизнью общества. В форме нормативных актов наиболее полно и четко определяются и обеспечиваются права, сво­боды и обязанности советских граждан, структура и компетенция различных орга­нов. Из совокупности нормативных актов советские люди получают представление о действующей системе права. Наконец, без строго согласованной системы норма­тивных актов невозможно осуществление режима социалистической законности в об­ществе, ибо, как говорил Д. И. Курский, «если мы будем только говорить о револю­ционной законности, а законов не будет, то это будет весьма эффективное слово, но не больше. Необходимо иметь твердую и в достаточной степени разработанную систе­му норм, чтобы не только говорить о рево­люционной законности, но и проводить ее в жизнь»[7]. Таким характером правовые нормативные акты обладают потому, что устанавливают, изменяют или отменяют нормы права, чем, собственно говоря, и отличаются от правовых ненормативных актов, которые устанавливают, изменяют и прекращают конкретные правоотношения. Поэтому не случайно для выяснения юридической природы нормативных актов обращаются, прежде всего, к анализу право­вых норм.

За последнее время внимание советских юристов к исследованию правовой нормы возросло. Это объясняется не только тем, что традиционное представление о право­вой норме как общем правиле поведения, рассчитанном на неопределенных лиц и многократное применение, оказалось недо­статочным для характеристики ряда право­вых норм, особенно в области хозяйственного строительства. Главным образом это объясняется тем, что совершенствование правовых норм, регулирующих хозяйствен­но-организаторскую и культурно-воспита­тельную деятельность Советского государ­ства, является в настоящее время про­граммным требованием партии.

Примечательным является тот факт, что правовая норма в советской юридической литературе подвергается исследованию на основе применения философских категорий содержания и формы, сущности и явления, общего, особенного и единичного, целого и части и т. д. Отнюдь не умаляя значения указанных философских категорий для ис­следования правовых проблем, в настоящей статье делается попытка подвергнуть ана­лизу правовые нормы и нормативные акты также и с точки зрения философских кате­горий элементов и структуры.

Под элементами в философии понимают­ся любые явления, процессы, а также их свойства и отношения, находящиеся в ка­кой-либо взаимной связи, а под структу­рой - характер, способ, закон данной свя­зи[8]. При этом в качестве элементов рассма­триваются «не только реальные явления и процессы, их свойства и отношения, но и отражения последних в человеческом созна­нии»[9]. Это значит, что каждому явлению (физическому, химическому, биологическо­му, социальному или духовному) свойствен­ны как внутренние элементы, его образую­щие, так и соответствующий способ их связи между собой, соответствующая струк­тура их соотношений. Иными словами, каждое явление есть диалектическое един­ство элементов и структуры. Как элементы, составляющие содержание явления, не мо­гут не быть так или иначе связаны между собой, т.е. не могут не образовывать той или иной структуры, так и структура, спо­соб связи не может существовать без того, что связывается, т. е. без элементов, ее об­разующих.

В свою очередь, образующие данное яв­ление элементы обладают собственной вну­тренней структурой и, кроме того, связа­ны и соотносятся не только между собой, но и е другими явлениями, что порождает многоструктурность явления. С другой стороны, каждое явление связано разнообраз­ными нитями с себе подобными и иными явлениями. Эта связь тоже рассматривает­ся как структура, в которой данное явление выступает ее отдельным элементом.

Теоретические выводы из этих положе­ний для общей теории права весьма очевид­ны. Так, если систему права в советской юридической литературе совершенно пра­вильно рассматривают, как обусловленную экономическим строем общества внутрен­нюю структуру права то отдельные отрас­ли права есть все основания рассматривать в качестве элементов этой структуры. В свою очередь, сами отрасли права, а так­же правовые институты являются структур­ной организацией правовых норм, регули­рующих качественно однородные или ти­пичные общественные отношения. С другой стороны, если элементами правовой нормы считаются гипотеза, диспозиция и санкция, то способом связи, структурой их будет нечто такое, что полностью не совпадает, с этими элементами, хотя и определяется ими, а именно - общий и государственно обязательный характер правовой нормы. При этом общий характер отличает струк­турную организацию правовой нормы от юридического индивидуального акта, а го­сударственно обязательный характер - от структурной организации других социаль­ных норм, в том числе обращений, призы­вов, наставлений, рекомендаций и т. д. Общий характер вытекает из того, что пра­вовая норма является масштабом, образ­цом, регулятором общественных отношений. Он означает не только общность диспози­ции, но и общий характер гипотезы, а так­же санкции (которая подлежит применению во всех случаях несоблюдения требования правовой нормы). Общий характер право­вой нормы означает, кроме того, и общ­ность объекта правового регулирования - общественных отношений. Точно также и государственно обязательный характер пра­вовой нормы не сводится только к санкции, а «содержится также в распоряжении (диспозиции) нормы поступать определен­ным образом»[10]. «Форма обязательности норм социалистического права, выраженная в принудительных санкциях, - писал Б. В. Шейндлин, - восполняет внутреннюю обяза­тельность этих норм, основанную на созна­тельном и добровольном их признании и соблюдении подавляющей массой трудя­щихся, как норм, выражающих свою, об­щенародную волю, возведенную в закон»[11].

Из сказанного следует, что элементы пра­вовой нормы и ее структура - понятия не тождественные. Смешение этих понятий, нечеткость в разграничении элементов и структуры приводит к неправильным выво­дам. Так, Б. В. Шейндлин, правильно счи­тая внутренней формой строения каждой нормы права общий и обязательный харак­тер правила поведения, одновременно рас­сматривал его в качестве элемента право­вой нормы, причем единственного, и на этом основании исключал из числа ее эле­ментов гипотезу, диспозицию и санкцию. «В действительности, - писал он, - только общность (общезначимость и общеобяза­тельность) является элементом структурной (внутренней) формы, или формы строения содержания каждой нормы права»[12]. Но, во-первых, если общность является элемен­том правовой нормы, да к тому же еще и единственным, то о какой вообще струк­турной связи может идти речь, ибо послед­няя предполагает отношение по меньшей мере между двумя сторонами того или иного явления. Во-вторых, если общность рассматривать в качестве единственного элемента правовой нормы и одновременно в качестве ее структуры, то налицо ото­ждествление понятий «правовая норма» и «структура правовой нормы». Между тем, как правильно отмечалось в юридической литературе, не сама правовая норма, а ее структура является внутренней формой правовой нормы. Таким образом, общий и государственно обязательный характер правовой нормы не исключает, а предпола­гает наличие элементов, образующих эту правовую норму, а именно: гипотезы, дис­позиции и санкции.

Следует подчеркнуть, что элементы пра­вовой нормы и ее структура находятся во взаимной связи и взаимной обусловлен­ности, образуя в совокупности структурную организацию правовой нормы. Развитие элементов правовой нормы ведёт в ко­нечном итоге к перерастанию ее струк­турной организации в структурную ор­ганизацию неправовой нормы. Однако характер такого развития зависит и от способа связи элементов правовой нор­мы. Это особенно видно, если учесть, что единая трехчленная структурная организа­ция правовой нормы не исключает, а, на­против, предполагает своеобразие конкрет­ных способов взаимосвязи отдельных эле­ментов в различных нормах права. В одних нормах на первый план выдвигается способ связи между диспозицией и санкцией (как, например, в нормах уголовного и админи­стративного права), в других - между ги­потезой и диспозицией (например, в нормах гражданского права), что, между прочим, и дает повод некоторым советским юристам отрицать единую трехчленную структурную организацию правовой нормы и допускать возможность выработки своей клас­сификации элементов правовой нормы для отдельных отраслей права. В действитель­ности же при одном способе связи элемен­тов правовые нормы имеют одну возмож­ность развития (например, нормы уголов­ного и административного права), при другом - иную (например, нормы в обла­сти хозяйственного строительства).

Развитие структурной организации пра­вовой нормы неизбежно предполагает воз­никновение промежуточных структур, соче­тающих в себе элементы старого и нового качества. В условиях происходящего в на­стоящее время постепенного качественного преобразования сферы правового регулиро­вания вопрос о промежуточных структурах и переходных формах представляет особый интерес, поскольку последние избавляют «от поспешного забегания вперед, от пере­скакивания к более высоким формам, когда нет еще условий для их появления».

В качестве одной из таких переходных форм в юридической литературе справед­ливо рассматриваются нормы, создаваемые общественными организациями в связи с выполнением ими государственных функ­ций[13]. Как известно, общественные органи­зации в процессе реализации полностью или частично переданных им государственных функций осуществляют комплекс таких ме­роприятий, которые обеспечивают наиболее эффективное выполнение этих функ­ций. Благодаря этому происходит действи­тельное преобразование сферы правового регулирования общественных отношений, а «не формальная смена вывесок», против которой выступал Н. С. Хрущев. Боль­шую роль в осуществлении этих мероприя­тий играют создаваемые общественными организациями различные нормы, значение которых в регулировании общественных отношений постоянно возрастает. Однако в данном случае речь идет не о всех нормах, создаваемых общественными организа­циями в связи с выполнением ими некото­рых государственных функций, а лишь о тех из них, которые приобретают право­вой характер, будучи санкционированными государством, и наличие которых дает основание говорить о широком участии общественных организаций в правотворче­ской деятельности Советского государства.

Специфика таких норм состоит в том, что они занимают своего рода промежуточное положение между нормами, вырабатывае­мыми государственными органами, и нор­мами, регулирующими внутреннюю дея­тельность общественных организаций. В связи с этим структурная организация норм, создаваемых общественными органи­зациями в процессе выполнения передан­ных им государственных функций, такова, что сочетает в себе, с одной стороны, опре­деленные черты правовых норм (общий и государственно обязательный характер предписания), а с другой - черты внутри-организационных норм (особый субъект нормотворчества, своеобразный характер содержания предписаний, специфические способы обеспечения их выполнения).

В ходе своего развития указанные нормы все меньше будут нуждаться в поддержке со стороны государства и все больше будут приближаться к нормам коммунистического общежития. Возможности такого развития заложены, прежде всего, в методах реали­зации этих норм, в их совершенствовании, что связано не только с дальнейшим повы­шением роли и значения убеждения, воспи­тания и организации масс по сравнению с принуждением, но и с качественным изме­нением самого принуждения, которое все в большей степени становится обществен­ным воздействием. Примером тому служат нормы, содержащиеся в Положении о по­стоянно действующем производственном совещании, в Положении о правах фаб­ричного, заводского, местного комитета профессионального союза, в Положениях о комиссии по социальному страхованию, о комиссии по пенсионным вопросам, о стра­ховых делегатах, в Уставе Союза спор­тивных обществ и организаций СССР, а также в обязательных постановлениях, издаваемых руководящими органами Сою­за спортивных обществ и организаций на основании ст.ст. 15, 22 и 29 этого Устава.

Представляется правильным, что другой такой переходной формой является струк­турная организация элементов правовых норм в области хозяйственного строитель­ства. Дело в том, что наряду с традицион­ными нормами (например, о формах раз­вития и внедрения новой техники, о хозяй­ственных договорах и т. д.) в области хозяйственного строительства широко ис­пользуются и такие нормы, которые уста­навливают права и обязанности сторон регулируемых отношений в особой, только им свойственной форме: путем постановки конкретных задач предприятиям и органи­зациям (плановые нормы), путем определе­ния компетенции органов хозяйственного руководства, хозяйственных предприятий, организаций и их структурных звеньев (нормы о компетенции), путем включения в нормативные акты соответствующих тех­нических норм (правила, инструкции и по­ложения по содержанию машин и механиз­мов, по технологическому процессу и т. п.) и т. д.

Своеобразие структурной организации этих норм состоит в том, что отдельные элементы их обладают собственной струк­турой, иными словами, образуются из со­вокупности внешне самостоятельных пред­писаний, касающихся одного и того же предмета - задач или организационной структуры конкретных органов, объема или качественных показателей развития мате­риального производства и т.п., т.е. опре­деленного вида общественных отношений. В связи с этим общий характер указанных норм проявляется в том, что они «рассчи­таны не на многократное исполнение, а на исполнение непрерывное, постоянное, вплоть до их отмены, изменения или истечения срока, на который они установлены», а государственно обязательный характер, «обеспеченность выполнения таких норм достигается не столько санкцией, установ­ленной на случай их невыполнения, сколько системой организационных мероприятий, направленных на их осуществление». Ре­гулирующее значение такого рода норм обусловливается тем, что «они закрепляют всей совокупностью своих частей общие масштабы организации соответствующих видов общественных отношений, ставят их движение в определенные рамки, образуют руководящие начала их развития». Таким образом, это своего рода многоструктурные правовые нормы.

Кроме указанного характера многоструктурности, следует учитывать и то, что есть такие правовые нормы (например, нормы-принципы, нормы-определения, а также нормы о распространении других норм на новый круг общественных отношений и о продлении действия других норм на новый срок), структурная организация которых образуется за счет других правовых норм, в связи с чем их общий и государственно обязательный характер проявляется в том, что они связывают общими принципами, определениями и установлениями другие нормы, через которые и воздействуют на свой объект и вне связи с которыми вооб­ще существовать не могут. Если, например, норма права дает определение какой-ни­будь сделки или какого-нибудь преступле­ния, то это означает, что все юридические последствия, связанные с данной сделкой или с данным преступлением, должны отно­ситься лишь к тем действиям, которые под­ходят под это определение. В этом плане представляется правильным замечание Д. А. Керимова о том, что правовая норма как общее правило содержит не только не­посредственное указание для поведения лиц в том или ином конкретном случае, но «может содержать в себе также принципы и определения, которыми руководствуются субъекты правоотношений».

Отмеченный характер внутренней струк­турной организации правовых норм сказы­вается и на их внешней структуре, вслед­ствие чего акты, содержащие такие нормы, могут быть сформулированы в виде сово­купности внешне самостоятельных предпи­саний (в том числе организационных), а также принципов, определений и т.д. Отсюда весьма важно определить, состав­ляет ли то или иное предписание часть нормативного акта или назначение этого предписания исчерпывается в качестве та­кового. В зависимости от этого желательно распределить указанные предписания по отдельным актам (разумеется, там, где это возможно) или структурно подразделить их в пределах одного акта. Следует отме­тить, что распределение нормативных пред­писаний по отдельным правовым актам или в пределах одного и того же акта связано с определенными трудностями. Эти трудно­сти возникают прежде всего потому, что такое распределение иногда производится без учета внутренней структурной органи­зации правовых норм, чему в немалой сте­пени способствуют утверждения тех юри­стов, которые считают, что несовпадение норм права со статьями закона «диктуется жизнью», что статьи нормативных актов «обычно не совпадают и не могут совпа­дать с логической структурой нормы» и т. д. Бесспорно, что структурная органи­зация правовой нормы и статья норма­тивного акта - понятия не тождественные, что между ними могут быть отдельные несовпадения, поскольку законодатель исхо­дит из необходимости более компактного изложения нормативных предписаний в це­лях их наиболее легкого восприятия. Одна­ко не менее бесспорно и то, что структур­ную организацию правовой нормы нельзя и противопоставлять статье нормативного акта, поскольку между ними существует тесная связь, поскольку первая предопреде­ляет характер второй и служит основой для ее логического построения. Поэтому право­творческий орган должен стремиться к ма­ксимальному соответствию статьи нор­мативного акта структурной организации правовых норм, особенно в тех случаях, когда это соответствие достижимо и полез­но для практики применения правовых норм. Необходимо иметь в виду и то, что форма нормативных актов не может быть отождествлена с их структурой, что «пони­мание внешней формы в материалистиче­ской диалектике не сводится к внешней структуре, а значительно шире и богаче этого понятия». А это означает не только возможность включения в нормативные акты индивидуальных предписаний, различ­ного рода рекомендаций, советов, призы­вов, пожеланий и т. д., но и возможность издания совместных постановлений госу­дарственных органов и общественных орга­низаций, особенно в тех случаях, когда для выполнения их предписаний необходимо участие общественных организаций или когда возникает необходимость повышения значимости и авторитета этих предписа­ний[14].

Из всего сказанного можно сделать вывод, что учение о структуре правовой нор­мы должно служить научным основанием не только для последовательного, логиче­ского изложения содержания правовой нормы в статье нормативного акта, но и для отграничения нормативных актов от ненормативных.

3. Ценность законодательства

Особое место законодательства среди иных правовых явлений обусловлено его формальной определенностью, строгой точностью, что особенно важно на настоящем этапе развития российской государственности, когда приоритетность прав и свобод человека предопределяет условия принятия и применения нормативных правовых актов.

Неразрывную связь с законодательством имеет правоприменительная деятельность, в частности, судебная практика, в которой законодательство «оживает», примеряется к конкретным жизненным ситуациям. Судебной практикой проверяется актуальность тех или иных правовых положений, или, наоборот, их ошибочность, отставание от новых условий. В то же время отмечается, что в России суд действует на основе закона. В этом также проявляется ценность законодательства, поскольку оно составляет в Российской Федерации основу осуществления правосудия, определяет пределы судейского усмотрения. Разрешение конкретного судебного спора происходит на основе выраженных в законодательстве норм права.

Особое значение законодательства в правовой системе обусловлено тем, что оно, с учетом свойств формальной определенности и строгой точности, является тем индикатором, который показывает степень юридического оформления прав и свобод граждан, выражения главной идеи права – справедливости, а тем самым и степень культурного освоения обществом социального пространства. Современному пониманию законодательства соответствует, таким образом, и восприятие его в качестве особого элемента культурной жизни общества, с помощью которого общество не просто оформляет правила поведения, а создает ткань социального нормирования, «облагораживает» социальное пространство. В этом проявляется непреходящая социальная ценность законодательства.

Для исследования законодательства имеет принципиальное значение проблема его соотношения с естественным правом. Свобода, равенство и справедливость, как определяющие идеи права выражаются в законодательстве, которое есть средство для придания надежной и стабильной формы этим категориям. Оно предназначено закреплять и реализовывать права и свободы человека, придавать им определенность и обеспеченность. Ценность законодательства в данном случае в том, что оно есть наиболее оптимальная форма закрепления естественного права.

Ценность законодательства проявляется также и в том, что оно имеет значительные преимущества как форма выражения норм права по сравнению с иными такими формами – судебным прецедентом, правовым обычаем. Законодательство в силу его способности быть точной, объективированной формой выражения норм права является лучшим техническим способом установления четких правил поведения, требования законодательства строго обязательны, всегда формально определенны. Правила, установленные нормативным правовым актом, имеют общий характер, распространяются на все случаи, определенные гипотезой нормы, создают общеправовой режим разрешения спорных ситуаций.

В настоящее время главным требованием к нормативным правовым актам является точность, подробность определения прав и обязанностей, возможность их эффективного применения в конкретной ситуации. В связи с этим возможно утверждать, что на смену социальной ценности советского законодательства пришла инструментальная ценность законодательства современной России, когда на первый план выдвигаются его свойства быть надежным средством оформления правил поведения, создания надлежащих юридических гарантий разрешения конфликтов.

Актуальность исследования законов и закономерностей реализации государственной информационной политики в условиях информационно-психологической войны в научном и практическом планах определяется рядом факторов. Во-первых, сегодня Россия нуждается в создании эффективной системы государственного противодействия операциям информационно-психологической войны (ИПВ), рассматриваемой иностранными государствами как эффективный инструмент реализации внешней политики. Эта задача требует поиска такой модели государственного и общественного развития, которая позволила бы системе социальных, политических, психологических отношений современного российского общества стабильно, устойчиво и интенсивно развиваться в условиях, когда политическая сфера формирующегося информационного общества стремительно превращается в сферу информационного противоборства - пространство информационно-психологических конфликтов высокой интенсивности и социальной опасности. Сложившаяся проблемная ситуация в данной области определяется противоречием между объективной потребностью в создании такой системы и низкой степенью готовности современного российского общества оказывать активное сопротивление любым попыткам манипулирования общественным сознанием, поскольку в массовом сознании граждан еще только формируется понимание той угрозы, которую могут нести современные комплексные технологии скрытого информационно-психологического воздействия, используемые в политических целях. ИПВ как разновидность информационно-политического конфликта позволяет оказывать интенсивное воздействие на объективно заложенные и имеющие место противоречия практически на всех уровнях государственного и общественного устройства в любой стране или регионе с целью их принудительного проявления с заданным уровнем интенсивности и в заведомо определенном направлении. Существующая сегодня система социальных, политических и психологических отношений российского общества и действующие в ней механизмы самосохранения, регулирования и безопасности не могут помешать такой особой категории информационно-психологических конфликтов как ИПВ развиваться, - в современном российском обществе ИПВ не может носить характер «сигнального» конфликта, поскольку развивается латентно, скрытно даже от внимания вовлеченных в него участников, что затрудняет ее выявление на ранних стадиях, а также - выявление и своевременное разрешение противоречий, этот конфликт породивших. Это делает существующую систему социальных отношений средой, благоприятной для ИПВ.

Во-вторых, рассматривая современную ИПВ в качестве средства жесткого политического принуждения и формы насилия, исследователи стремятся найти вакцину от этой «болезни», поразившей общество, в системе запретов и ограничений, например, на разработку и применение информационного оружия. И сразу же наталкиваются на противоречие: ИПВ базируется на использовании в основе всех своих комплексных организационных технологий скрытого информационно-психологического воздействия тех же базовых элементов и способов социальной коммуникации, что и другие социальные процессы, а, следовательно, является разновидностью социальных отношений, социальным явлением, естественным этапом эскалации социального конфликта в условиях, когда гражданское общество уже перешло в новую, информационную, стадию развития, но еще не выработало действенных механизмов регулирования стремительно развивающихся новых форм и видов социальных отношений. Сложившаяся проблемная ситуация в данной области определяется противоречием между объективной потребностью в силовом ограничении использования в политической практике методов, средств и технологий ИПВ и отсутствием осознания того, что ИПВ как социальное явление и разновидность социального конфликта искоренить нельзя, а можно лишь гасить интенсивность ее источников методами государственного регулирования[15].

Актуальность исследования подтверждается еще и тем, что ИПВ по-прежнему остается одной из практически неизученных разновидностей социального конфликта, закономерности возникновения, развития и угасания которого (генезис информационного конфликта) определяются психологией социальных отношений. По мнению автора, ИПВ - результат объективного, последовательного, предсказуемого развития исходной конфликтной ситуации-зародыша, который, прежде чем приобрести характерные черты войны, должен пройти в своем развитии через весь полный набор выделяемых информационной конфликтологией промежуточных стадий (этапов), каждая из которых имеет свой набор уязвимых мест для внешнего стабилизирующего воздействия.

В третьих, в условиях формирования информационного общества информационно-психологическое воздействие - наиболее эффективный и универсальный инструмент внешней и внутренней политики, предоставляющий силам, участвующим в политической борьбе, уникальные (в том числе - по поражающей мощи) возможности для скрытого управления политической системой, нанесения ущерба политическим оппонентам и манипулирования ими в собственных целях, т.е. именно те возможности, обладать которыми стремятся любые политические силы. Именно это стремление политической элиты (существование среди политической элиты ведущих стран мира заказчиков этой продукции и быстро растущего рынка ее потребителей) способствует быстрому развитию и совершенствованию организационных, технологических форм и методов ИПВ, становящихся обязательным элементом современной политической борьбы. Сложившаяся проблемная ситуация в данной области определяется несоответствием темпов развития организационных технологий информационно-психологической агрессии и технологий психологической защиты сознания, системы ценностей и психического здоровья общества от негативного информационно-психологического воздействия.

В четвертых, в информационном обществе ИПВ - часть поля политики и системы политических отношений, поскольку по своей природе это политический конфликт, возникающий в результате столкновения двух или более разнонаправленных политических сил с целью разрешения противоречий по поводу власти и осуществления политического руководства, а также по поводу перераспределения их роли, места и функций в политической системе информационного общества, в котором столкновение конфликтующих сторон происходит в форме информационно-психологических операций с применением информационного оружия. Являясь в информационном обществе наиболее высокоразвитой формой политического конфликта, ИПВ включает в свой арсенал все существующие формы политической борьбы, тем самым, поднимаясь на новый уровень структурной организации политических отношений, исследование сущности и содержания которых необходимо для определения курса внешней и внутренней политики России. В современной ИПВ социально-политические процессы и конфликты - приоритетный объект управления, среда, которая легко трансформируется в нужных направлениях в результате применения технологий тайного информационно-психологического воздействия.

В пятых, изменения, происходящие в поле политических и социальных отношений современного общества под влиянием новых агрессивных форм информационного противоборства, требуют переосмысления существующей парадигмы безопасности, не позволяя рассматривать безопасность ни как состояние защищенности от внешних и внутренних угроз (которое в информационно-психологическом пространстве принципиально недостижимо), ни как состояние динамического равновесия между деструктивными и стабилизирующими факторами, оказывающими воздействие на систему (поскольку, даже находясь в таком состоянии, система может остановиться в развитии, что само по себе является угрозой безопасности). Неэффективность существующей сегодня парадигмы безопасности в условиях ИПВ требует ее модернизации.

В шестых, сегодня только государство в состоянии обеспечить надежную защиту общества и его граждан от масштабной внешней информационно-психологической агрессии. Центральное место в системе обеспечения информационно-психологической безопасности занимает государственная информационная политика (ГИП), реализующая функции управления системой социально-политических отношений общества через установленные российским законодательством меры, процедуры и технологии информационно-психологического воздействия на индивидуальное и массовое сознание граждан, отдельных социальных групп, социальных систем и всего общества в целом. Попов В. Д. отмечает, что, выражая сущность информационной политики через категорию «информационная власть», можно говорить о том, что «информационная политика - это способность и возможность субъектов политики оказывать воздействие на сознание, психику людей, их поведение и деятельность в интересах государства и гражданского общества с помощью информации»[16]. Между тем, сегодня ГИП сама находится в стадии формирования, поиска и испытания новых методов, способов и технологий государственного управления, эффективных в условиях информационного общества. Сложившаяся проблемная ситуация в данной области определяется противоречием между объективной потребностью в защите общества от операций ИПВ и отсутствием в системе ГИП России эффективных механизмов обеспечения такой защиты.

По нашему мнению, недостаточная эффективность существующей сегодня ГИП в условиях динамичного и, порой, малопредсказуемого воздействия современных факторов геополитической конкуренции, глобализации и наиболее острых форм информационного противоборства требует изменения всей концепции действующей информационной политики в целях ее адаптации к современных условиям, в которых происходит формирование информационного общества. Существование заметных трудностей в реализации ГИП в условиях интенсивного воздействия указанных факторов позволяет говорить об особых условиях ее реализации и необходимости выработки специальных методов и механизмов политического воздействия, адекватных тем революционным изменениям, которые сегодня происходят с системой социально-политических отношений современного российского общества.

Актуальность исследования сущности и содержания, форм и принципов, законов и закономерностей ГИП в условиях ИПВ также подтверждается:

угрозой появления и широкого распространения новых форм политического экстремизма, основанных на использовании современных видов ИПВ;

угрозой использования современных форм политического насилия (ИПВ) с целью навязывания России гибельного для нее внешнеполитического курса;

угрозой превращения России в сырьевой придаток, источник информационных и интеллектуальных ресурсов для развитых стран мира (информационных доминантов);

угрозой разрушения национального сознания и культуры российского общества, системы ценностей, поражения психического здоровья и отражения данных процессов на генофонде нации.

В результате проведенной научно-исследовательской работы удалось выявить и сформулировать следующие новые сущностные черты, законы и закономерности информационно-психологической войны, государственной информационной политики и ее реализации в условиях политических конфликтов высокой интенсивности.

В современном обществе система информационно-политических отношений трансформируется в поле информационного противоборства --- соперничества политических систем по поводу влияния на ключевые сферы социальных отношений и установления контроля над источниками стратегических ресурсов, в результате которого одни участники соперничества получают преимущества, необходимые им для дальнейшего развития, а другие их утрачивают. В современном многополярном мире информационное противоборство становится основным средством обеспечения геополитического баланса.

В рамках информационного противоборства взаимоотношения субъектов геополитической конкуренции в информационно-психологическом пространстве можно разделить на четыре стадии:

стадия мирного сосуществования, в котором возникающие информационно-психологические конфликты локальны по своим масштабам, не способны нанести заметного ущерба политическим взаимоотношениям и национальным (государственным, коалиционным) интересам каждого участника конфликта, а, следовательно, носят не столько деструктивную, сколько регулирующую роль в межгосударственных и общественных отношениях, позволяя на ранних стадиях выявлять возникающие противоречия и своевременно принимать меры по их устранению;

стадия столкновения интересов, при которой выявленные противоречия могут привести к дальнейшему обострению отношений и эскалации конфликта, увеличения его масштабов, интенсивности, вовлечения в него новых субъектов и сфер деятельности, появления противоречий, порожденных самим процессом протекания конфликта. На этой стадии развития конфликта взаимоотношения субъектов продолжают развиваться по законам мирного сосуществования, однако погасить этот конфликт (или направить его в другое русло) могут только скоординированные совместные усилия его участников. Наиболее распространенным средством достижения политических целей становится тайное манипулятивное управление информационно-психологическими процессами и информационно-психологическая экспансия;

стадия конфронтации (угрожаемый период), в которой конфликт перерастает при нежелании его участников идти в принципиальных вопросах на уступки и компромиссы. В условиях конфронтации, как правило, затрагиваются государственные интересы (в их ключевых аспектах) участников конфликта, разрешение конфликта на условиях одного из участников неизбежно нанесет значительный ущерб государственным интересам других. На этой стадии возвращение к мирному существованию еще возможно как по взаимному соглашению конфликтующих сторон, так и под воздействием внешнего регулирующего фактора - например, государства-посредника или арбитра. Наиболее распространенным средством достижения политических целей становится информационно-психологическая агрессия --- силовая форма оказания воздействия на участников конфликта, направленные на нанесение противнику ограниченного и контролируемого ущерба с целью получения агрессором дополнительных преимуществ при последующем выборе компромиссного решения политического конфликта. При этом негативное информационно-психологическое воздействие на объект агрессии полностью исчезает с прекращением активности источника агрессии.

стадия войны - крайняя форма разрешения противоречий в информационно-психологической сфере.

Информационно-психологическая война - наиболее острая форма информационного противоборства - это политический конфликт с целью разрешения противоречий по поводу власти и осуществления политического руководства в информационно-психологическом пространстве, а также по поводу перераспределения роли, места и функций в политической системе информационного общества, в котором столкновение конфликтующих сторон происходит в форме информационно-психологических операций с применением информационного оружия.

Цель информационно-психологической войны: разрешение противоречий по поводу власти и осуществления политического руководства в информационно-психологическом пространстве, а также по поводу перераспределения роли, места и функций в политической системе информационного общества.

Задачи информационно-психологической войны:

трансформация структуры национальных экономических, политических, социально-культурных, информационно-психологических пространств участников международных отношений в соответствии с собственными принципами формирования информационно-политической картины мира;

достижение военно-политического превосходства и безусловного лидерства в сфере международных отношений;

достижение целей национальной экономической, идеологической, культурной, информационно-психологической экспансии;

обеспечение благоприятных условий для перехода собственной национальной системы социально-политических отношений на новый, более высокоразвитый и высокотехнологичный этап эволюционного развития.

Признаки информационно-психологической войны:

насилие как основная форма взаимодействия участников информационно-политического конфликта;

информационно-психологические операции как специальная организационная форма оказания политического воздействия на участников конфликта;

применение информационного оружия.

Информационно-психологическая война как разновидность информационно-политического конфликта позволяет оказывать интенсивное воздействие на объективно заложенные и имеющие место противоречия практически на всех уровнях государственного и общественного устройства в любой стране или регионе с целью их принудительного проявления с заданным уровнем интенсивности и в заведомо определенном направлении.

Информационно-психологическая война предоставляет силам, участвующим в политической борьбе, уникальные (в том числе - по поражающей мощи) возможности для скрытого управления политической системой, нанесения ущерба политическим оппонентам и манипулирования ими в собственных целях, т. е. именно те возможности, обладать которыми стремятся любые политические силы. Именно это стремление политической элиты (существование среди политической элиты ведущих стран мира заказчиков этой продукции и быстро растущего рынка ее потребителей) способствует быстрому развитию и совершенствованию организационных, технологических форм и методов информационно-психологической войны, становящихся обязательным элементом современной политической борьбы.

Исследование информационно-психологической войны как социального явления позволяет выделить две основные социальные функции информационно-психологической войны: деструктивную и регулирующую.

Деструктивная функция состоит в том, что информационно-психологическая война приводит к долговременным изменениям в системе социально-политических отношений общества, к перестройке ее структуры, прямых и обратных связей с учетом появления новых, практически нерегулируемых нормами права, форм политического экстремизма; к обострению политической борьбы и распространению практики применения прямых форм насилия в политических целях.

Заключение

Подводя итоги осуществленным в работе исследованиям общих вопросов законотворчества, можно выделить некоторые обобщающие положения, имеющие, как представляется, достаточно важное теоретическое и практическое назначение.

1.                                Законотворчество, как деятельность, направленная на создание нормативных правовых актов высшей юридической силы – законов, имеет строго определенную содержание и форму.

2.                                В зависимости от субъекта принятия закона различают следующие формы законотворческой деятельности:

А) законотворчество народа в процессе референдума;

Б) законотворчество законодательного (представительного) органа государственной власти;

В) законотворчество монарха в государствах с абсолютной монархической формой правления.

3.      Закон как акт высшей юридической силы, обладающий  общеобязанностью, охраняемый и обеспечиваемый государством впервые появился в 14-16 веках в средневековой Англии.

4.            Характеризуя законотворческую деятельность необходимо четко разграничивать такие тесно связанные между собой, но далеко не тождественные правовые категории как «законодательный процесс» и «законотворческий процесс», поскольку в отечественной юридической науке и правотворческой практике названные категории часто смешиваются. С другой стороны, нет должного единства мнений при определении специфических признаков этих категорий.

5.         В настоящее время требуется качественно новый подход к вопросу о совокупности этапов и стадий законотворческого процесса. Анализ имеющихся в юридической литературе мнений по данному вопросу позволяет нам прийти к выводу от отсутствии единого подхода к этой проблеме. Более того, в последнее время не уделяется должного внимания научному обоснованию количества и содержания стадий подготовительного этапа законотворчества. В связи с этим нами предпринята попытка членения процесса подготовки проектов законов на два этапа:

А)  формирование идеи законопроекта, разработка его концептуальных положений и планирование законопроектных работ;

Б)           работа над текстом принятия закона.

6.         В связи с отсутствием на федеральном уровне и на уровне некоторых субъектов Российской Федерации правовой  регламентации народной (гражданской) законодательной инициативы представляется необходимым законодательное закрепление данного института, который,  несомненно, может способствовать росту гражданского участия в делах государства.

Список литературы

1.     Конституции Российской Федерации // «Российская газета», № 237, 25.12.1993.

2.     Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 22 апреля 1996 года по делу о толковании отдельных положений статьи 107 Конституции Российской Федерации // СЗ РФ. 1996. № 18. Ст. 2253.

3.     Абрамова А.И., Конюхова Т.В. Ст. 104 Конституции Российской Федерации (комментарий) // Право и экономика. 1995. № 11-12.

4.     Баймаханов М.Т. Нормотворческая деятельность обществен­ных организаций в процессе выполнения переданных им государственных функций // Советское государство и право, 1963, № 9.

5.     Выступление Президента РФ от 8.07.2000 г.  «Российская газета», № 133, 11.07.2000.

6.     Гусев Д.В. Законодательство Российской Федерации: понятие и система в условиях постсоветского развития российской государственности. Диссертация. Омск: ОГУ, 2003.

7.     Законодательная техника / Под ред. Ю.А. Тихомирова. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2000.

8.     Законотворчество: теоретико-правовые аспекты / Под ред. Н.Л. Ореховой. М.: Новый юрист, 1999.

9.     Комментарий к Конституции Российской Федерации / Под ред. Л.А. Окунькова М.: Издательство БЕК, 1996;

10.                       Конституция Российской Федерации. Комментарий / Под общей ред. Б.Н.Топорнина, Ю.М.Батурина, Р.Г.Орехова. М.: Юридическая литература, 1994.

11.                       Кравченко В.В. О характере норм, создаваемых доброволь­ными обществами // Советское государство и право, 1960, № 8.

12.                       Курский Д.И. Избранные статьи и речи. М.: Госюриздат, 1958.

13.                       Манойло А. В. Государственная информационная политика в особых условиях: Монография. М.: Изд. МИФИ, 2003.

14.                       Недбайло П.Е. Советские социа­листические правовые нормы. Львов, 1959.

15.                       Поленина  С.В. Законотворчество в Российской Федерации. М.: Институт государства и права РАН, 1996.

16.                       Поленина С.В., Гаврилов О.А., Колдаева Н.П., Куманин Е.А., Леванский В.А. Исследование социальных факторов законодательной власти союзных республик // Правоведение. 1981. № 3.

17.                       Свидерский В.И. О диалектике элементов и структуры в объективном мире и в познании. М.: Соцэкгиз, 1962.

18.                       Федосеев А.А. Нормативный акт и структура правовой нормы // Правоведение, № 1, 1964.

19.                       Хрущев Н.С. Высокая идейность и художественное мастерство - великая сила советской литературы и искусства. М.: Госполитиздат, 1963.  

20.                       Шейндлин Б.В. Сущность советского права. Л.: Изд. ЛГУ, 1959.

21.                       Шершеневич Г.Ф. Классификация законов. М.: Юристъ, 2003.

[1] Конституции Российской Федерации, ст.1 // «Российская газета», № 237, 25.12.1993.

[2]Комментарий к Конституции Российской Федерации / Под ред. Л.А. Окунькова М.: Издательство БЕК, 1996; Конституция Российской Федерации. Комментарий / Под общей ред. Б.Н.Топорнина, Ю.М.Батурина, Р.Г.Орехова. М.: Юридическая литература, 1994. С.61.

[3] Выступление Президента РФ от 8.07.2000 г.  «Российская газета», № 133, 11.07.2000.

[4] См.: Законодательная техника / Под ред. Ю.А. Тихомирова. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2000. С. 119.

[5] См. Шершеневич Г.Ф. Классификация законов. М.: Юристъ, 2003. С. 65.

[6] Хрущев Н.С. Высокая идейность и художественное мастерство - великая сила советской литературы и искусства. М.: Госполитиздат, 1963. С. 49-50.

[7]  Курский Д.И. Избранные статьи и речи. М.: Госюриздат, 1958. С. 111.

[8] Свидерский В.И. О диалектике элементов и структуры в объективном мире и в познании. М.: Соцэкгиз, 1962. С. 10-11.

[9] Там же. С. 17.

[10] Недбайло П.Е. Советские социа­листические правовые нормы. Львов, 1959. С. 36.

[11] Шейндлин Б.В. Сущность советского права. Л.: Изд. ЛГУ, 1959. С. 99.

[12] Там же. С. 94.

[13] См.: Кравченко В.В. О характере норм, создаваемых доброволь­ными обществами // Советское государство и право, 1960, № 8; Баймаханов М.Т. Нормотворческая деятельность обществен­ных организаций в процессе выполненияпереданных им государственных функций // Советское государство и право, 1963, № 9 и др.

[14] Федосеев А.А. Нормативный акт и структура правовой нормы // Правоведение, № 1, 1964. С. 145-150.

[15] Гусев Д.В. Законодательство Российской Федерации: понятие и система в условиях постсоветского развития российской государственности. Диссертация. Омск: ОГУ, 2003. С. 44.

[16] Манойло А. В. Государственная информационная политика в особых условиях: Монография. М.: Изд. МИФИ, 2003 г. С. 13.