Содержание

Введение. 3

Глава 1. Общие положения об объектах гражданских правоотношений. 5

1.1. Понятие объектов гражданских правоотношений. 5

1.2. Влияние рыночных отношений на возникновение новых видов объектов гражданских правоотношений. 24

Глава 2. Классификация объектов гражданских правоотношений. 30

2.1. Вещи. 30

2.2. Деньги и ценные бумаги. 50

2.3. Нематериальные блага и информация. 64

2.4. Работы и услуги. Коммерческая и служебная тайны.. 67

Заключение. 74

Список литературы.. 77

 

Введение


Актуальность представленной темы заключается в том, что проблемы объектов гражданских прав занимают одно из центральных мест в теории и практике гражданско-правового регулирования имущественных и неимущественных отношений современного российского общества. Гражданское законодательство так или иначе имеет дело с материальными и нематериальными благами, их статикой и динамикой. Без этих благ данная отрасль законодательства теряет всякий конструктивный смысл. Являясь базисом, на котором произрастают фактические и регулирующие их правовые отношения, имущественные и неимущественные блага имеют свои существенные особенности, которые не может не учитывать законодатель. Эти статутные особенности влияют в дальнейшем на весь механизм правового регулирования, в котором задействованы те или иные конкретные блага.

Нередко под объектом понимают те общественные отношения, которые подвергаются регулирующему воздействию норм гражданского права. Действительно, нормы права воздействуют на регулируемые отношения, и это воздействие имеет практический характер. Однако в теории права такие отношения обычно рассматриваются не в качестве объекта права, а в качестве предмета правового регулирования.

Под объектом права надо понимать то, на что направлены права и обязанности субъектов правоотношения, т.е. вещи, включая деньги и ценные бумаги, иное имущество, в том числе имущественные права; работы и услуги; информация; результаты интеллектуальной деятельности, в том числе исключительные права на них (интеллектуальная собственность); нематериальные блага.

Объекты гражданских правоотношений можно разделить на четыре группы:

1) имущество;

2) действия (работы и услуги);

3) результаты интеллектуальной (творческой) деятельности;

4) нематериальные блага.

Прежде всего необходимо отметить, что в стремлении понять сущность «объектов гражданских прав» отраслевая юридическая наука сталкивается в основном с теми же проблемами, которые стоят и перед общей теорией права, причем данные этой последней науки свободно экстраполируются на науку гражданского права и, в известной степени, наоборот. Более того, как утверждал Г. Ф. Шершеневич[1], учение о юридическом отношении всецело разрабатывалось цивилистами, вследствие чего частноправовое отношение принимается за юридическое отношение вообще, хотя это обобщение не соответствует действительности.

Цель работы – рассмотреть общие положения об объектах гражданских прав и привести классификацию видов объектов гражданских правоотношений

Задачи работы:

1)    дать понятие объекта гражданских прав;

2)    дать общую характеристику объектам гражданских правоотношений – вещам, деньгам и ценным бумагам, нематериальным благам и информации, работам и услугам, коммерческой и служебной тайне;

3)    определить степень влияния рыночных отношений на возникновение новых видов объектов гражданских правоотношений.


Глава 1. Общие положения об объектах гражданских правоотношений

1.1. Понятие объектов гражданских правоотношений


Объекты гражданского права – то, на что данное отношение направлено. В соответствии со ст. 128 ГК РФ к объектам гражданско-правовых отношений относятся вещи, включая деньги и ценные бумаги, иное имущество, работы, услуги, информация, результаты интеллектуальной деятельности, нематериальные блага.

При анализе понятия «объект» на философском уровне оно предстает как часть материального и духовного мира, на которую направлена познавательная и преобразующая деятельность субъекта. В данной трактовке объектом становится часть мира, которая используется субъектом в познавательном и практически-прикладном плане. Но для права в процессе его реализации важна практически-прикладная сторона деятельности субъекта; познавательная его активность важна здесь лишь в той мере, в какой она позволяет понять положение объекта в механизме правового регулирования.

Наибольшие сложности состоят в понимании того, как в действительности соотносятся понятия «объекты гражданских прав» и «объекты гражданских правоотношений». Весьма распространено суждение о том, что теоретические положения об объектах гражданских правоотношений относятся и к объектам гражданских прав. При таком понимании объект гражданского права и объект гражданского правоотношения - это практически одно и то же. Пожалуй, наиболее последовательно данную точку зрения в настоящее время отстаивает Е.А. Суханов. По мнению этого ученого, объектом правового регулирования может быть только поведение людей (их деятельность), а не сами по себе явления окружающей действительности, например, вещи или результаты творческой деятельности. Поэтому считается, что именно оно (поведение) и составляет объект гражданских правоотношений, тогда как вещи и иные материальные и нематериальные блага, в свою очередь, составляют объект (или предмет) соответствующего поведения участников (субъектов) правоотношений. На этом основываются традиционные попытки разграничения понятий «объект гражданского правоотношения» и «объект гражданских прав» (под которым понимаются материальные или нематериальные блага). Однако, как полагает Е. А. Суханов, такие блага становятся объектами не только прав, но и обязанностей, которые в совокупности как раз и составляют содержание правоотношений. Таким образом, категория объекта гражданских прав совпадает с понятием объекта гражданских правоотношений (либо понятие объекта гражданских прав следует признать условным и весьма неточным). В действительности поведение участников правоотношений невозможно рассматривать изолированно от тех объектов, по поводу которых оно осуществляется, ибо такое поведение никогда не является беспредметным и бесцельным. Смысл категории объектов гражданских правоотношений (объектов гражданских прав) заключается в установлении для них определенного гражданско-правового режима, т.е. возможности или невозможности совершения с ними определенных действий (сделок), влекущих известный юридический (гражданско-правовой) результат. Ясно, что такой режим устанавливается не для различных благ, а для людей, совершающих по поводу этих благ различные юридически значимые действия. В силу этого Е.А. Суханов полагает возможным признать объектом гражданских правоотношений (или объектом гражданских прав) правовой режим разнообразных благ, а не сами эти блага. Ведь именно этим, а не своими физическими свойствами, отличаются друг от друга различные объекты гражданского оборота, и именно эта их сторона имеет значение для гражданского права[2].

По поводу представленной позиции следует отметить прежде всего, что в нормах действующего гражданского законодательства России термин «объекты гражданских прав» употребляется только в грамматическом множественном числе, и эта лексическая особенность закона представляется отнюдь не простой случайностью. Законодатель избегает единственного числа, поскольку соответствующее понятие призвано отображать весь спектр внеюридических реалий, по поводу которых в ст. 128 ГК образованы абстракции отождествления: имущество, вещи, деньги, ценные бумаги, имущественные права и т.д. Только эти обобщения в их лексическом выражении могут иметь единственное число, за исключением pluraliatantum, т.е. терминов, имеющих в современном языке лишь множественное число (деньги). Это небольшое филологическое наблюдение имеет, на наш взгляд, определенное значение в целях толкования того смысла, который законодатель вкладывает в соответствующее словоупотребление. «Объекты гражданских прав» оттого лишены единственного числа, что они подразумеваются законодателем как некий правовой континуум, представленный теоретической идеей о системе имущественных и социальных благ, составляющих экономическую и духовную основу существования человека и общества. Эта абстракция-идея, однако, содержит в себе обобщение сущностных черт не наличных внеюридических реалий (благ), а отображающих их изолирующих абстракций и абстракций отождествления. Конечно, все познавательные абстракции, относящиеся к соответствующим благам, содержат определенную степень обобщения их сущностных свойств и качеств, но уровень общности явлений в них воспроизводится по-разному. На каждом уровне обобщения выявляются основные черты, свойства, качества отдельных явлений, которые характеризуют их общую сущность. В этом плане и абстракция «объектов гражданских прав», конечно, воспроизводит единство многообразных правовых феноменов (видов объектов) и, в «снятом» виде, общность реально существующих материальных и духовных благ. Но то общее, что заключено в идее «объектов гражданских прав», воплощает только закономерные свойства, связи и отношения правовых явлений, представляющих отдельные виды объектов. С этой точки зрения, категория «объектов гражданских прав» характеризуется как всеобщее, т.е. высший, универсальный уровень сходства или общности свойств, связей и отношений отдельных видов объектов гражданских прав. Как отмечает Д. А. Керимов, «общее в праве отличается от отдельных проявлений права тем, что вбирает в себя только существенное содержание отдельных правовых явлений. Если правовое содержание в отдельном его проявлении непосредственно сливается со своей формой существования, то в правовом общем она отделяется от формы своего конкретного существования, обретает новую форму, объединяя и организуя уже синтезированное содержание отдельных правовых проявлений. И в этом качестве общее доминирует, господствует, властвует над отдельным правовым явлением»[3]. В российском гражданском законодательстве нет ни одной нормы, которая могла бы вызвать к жизни то или иное субъективное право либо правоотношение по поводу объекта гражданских прав в «чистом» виде; любые права абсолютного типа и правоотношения возникают только по поводу отдельных проявлений категориального понятия объектов гражданских прав. С другой же стороны, в реальной жизни нет ни одного предмета материальной или духовной природы, который мог бы непосредственно входить в объем понятия «объектов гражданских прав», минуя обобщения меньшей степени, образующие абстракции вещей, денег и т.п. Эти абстракции в свою очередь образованы отождествлением существенных признаков и свойств иных гносеологических продуктов – изолирующих абстракций, отображающих отдельные существенные свойства реальных феноменов: жилой дом, дерево, телефон, зерно = вещи; банкноты, монеты, записи на банковских счетах = деньги; векселя, акции, облигации = ценные бумаги; требование уплаты долга, истребование неосновательного обогащения = имущественное право. В некоторых случаях даже такая (минимальная) степень обобщения оказывается избыточной для оптимального правового регулирования общественных отношений, вследствие чего в установленных случаях законодатель требует предельной конкретизации материального объекта соответствующего правоотношения (например, установлением легального объема индивидуализирующих признаков предмета сделки и указанием цены по договорам купли-продажи и аренды недвижимости). Все названные абстракции, за исключением высшей из них, подразделяют правовой объектный континуум на более или менее значительные дискретные участки и их фрагменты. Таким образом, осуществляется диалектически сложное взаимодействие выработанных в праве обобщений как категорий единичного, отдельного, особенного и общего. В связи с этим мы полагаем, что более точной была бы постановка вопроса не о соотношении объекта права и объекта правоотношения, а о том, каковы действительные взаимосвязи между проявлениями объектов гражданских прав (как отдельных видов объектов) и объектами правовых отношений.

Другая из существующих в науке концепций исходит из того, что поведение субъектов гражданского правоотношения в процессе их взаимодействия между собой образует содержание правоотношения, тогда как поведение, направленное на материальное или нематериальное благо, составляет объект правоотношения[4]. В рамках данных построений, как несложно заметить, вопрос о природе объектов гражданских прав и связи их с объектами правоотношений не обсуждается, объекты рассматриваются лишь в качестве цели поведения взаимодействующих субъектов. Однако такое понимание объектов прав возможно лишь применительно к обязательственным правоотношениям (и то не ко всем) и вовсе не распространяется на статику гражданско-правовых общественных отношений и субъективные гражданские права абсолютного типа, когда правовой интерес реализуется без посредства обязанного лица.

Несколько иной аспект в понимании объектов гражданских прав обозначает Т. Л. Левшина, полагающая, что под объектами гражданских прав гражданское законодательство понимает материальное (вещь, результат работы или услуги) или нематериальное благо (информацию, результаты интеллектуальной деятельности или нематериальные блага и личные неимущественные права, указанные в ст. 150 ГК), на которое направлено принадлежащее субъекту право. Так, правомочия собственника по владению, пользованию и распоряжению имеют своим объектом принадлежащее ему имущество, так как направлены на это имущество. Объектом прав заказчика по договору строительного подряда являются действия подрядчика по возведению здания или сооружения и материальный результат этих действий[5]. Эта точка зрения интересна тем, что, в отличие от многих иных, связывает понимание объекта гражданских прав не только с динамическими моментами оборота благ, но и со статическими правовыми состояниями. Следовательно, при данном подходе уже невозможна постановка вопроса об идентичности объектов гражданских прав и поведения обязанного лица (как объекта правоотношения), поскольку само обязанное лицо вне обязательственных отношений не существует (если, конечно, не иметь в виду, что и субъект абсолютного права может нести обязанности общего характера). Однако и здесь никаких корреляций между объектами гражданских прав и объектами правоотношений автор не усматривает.

Достаточно сложной и местами внутренне противоречивой выглядит концепция, автором которой выступает В. А. Витушко[6]. Он, отправляясь от соотносимости понятия объекта с интересами субъектов правоотношений, проводит первоначально традиционное подразделение объектов на:

- объекты вещных правоотношений: имущество, вещи, деньги, ценные бумаги;

- объекты обязательственных правоотношений: работы и услуги, имеющие родовые обозначения как действия;

- объекты права интеллектуальной собственности: результаты интеллектуальной деятельности и средства их индивидуализации;

- нематериальные блага, признаваемые объектами личных неимущественных прав;

- информацию.

Согласно ст. 6 ГК РФ, в случаях, когда предусмотренные пунктами 1 и 2 статьи 2 Кодекса отношения прямо не урегулированы законодательством или соглашением сторон и отсутствует применимый к ним обычай делового оборота, к таким отношениям, если это не противоречит их существу, применяется гражданское законодательство, регулирующее сходные отношения (аналогия закона). При невозможности использования аналогии закона права и обязанности сторон определяются исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права) и требований добросовестности, разумности и справедливости. Поскольку данная норма распространяет свое действие на все отношения, входящие в предмет гражданско-правового регулирования и защиты, необходимо прибегнуть к хотя бы краткому анализу последних (разумеется, только в интересующем нас аспекте).

Гражданское законодательство, как указано в п. 1 ст. 2 ГК, определяет правовое положение участников гражданского оборота, основания возникновения и порядок осуществления права собственности и других вещных прав, исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности (интеллектуальной собственности), регулирует договорные и иные обязательства, а также другие имущественные и связанные с ними личные неимущественные отношения, основанные на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности их участников.

Гражданское законодательство регулирует отношения между лицами, осуществляющими предпринимательскую деятельность, или с их участием, исходя из того, что предпринимательской является самостоятельная, осуществляемая на свой риск деятельность, направленная на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг лицами, зарегистрированными в этом качестве в установленном законом порядке.

Неотчуждаемые права и свободы человека и другие нематериальные блага защищаются гражданским законодательством, если иное не вытекает из существа этих нематериальных благ (п. 2 ст. 2 ГК).

Приведенные положения закона указывают на то, что гражданское законодательство определяет, среди прочего, основания возникновения и порядок осуществления права собственности и других вещных прав, а также регулирует договорные и иные обязательства, а также другие имущественные и связанные с ними личные неимущественные отношения, основанные на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности их участников. Исходя из грамматического и логического толкования данной нормы можно сделать вывод о том, что законодатель устанавливает определенную последовательность правовых воздействий на общественные отношения: вначале определяются основания возникновения и порядок осуществления указанных в законе субъективных прав, и лишь затем осуществляется регулирование обязательственных и иных отношений. Обратная последовательность вряд ли возможна, поскольку регулирование отношений с неопределенными базовыми параметрами, хотя в принципе и может иметь место, однако является крайне неэффективным и не обеспечивает достижения цели упорядочения состояния общественных отношений.

Вопрос о формировании прав на «нетрадиционные блага» нельзя рассматривать как некую периферийную область юридического анализа. Напротив, изучение становления правовых режимов соответствующих благ и регулирования их оборота должно занять достойное место в ряду центральных проблем не только науки гражданского права, но и современной правовой теории в целом. Именно появление новых, еще «неосвоенных» правом благ и задача адекватного их урегулирования дает новый импульс к пониманию многих явлений и процессов правогенеза, которые в силу объективно-исторических причин длительное время оставались скрытыми от непосредственного наблюдения. Правовой мониторинг этих многообразных проявлений внеправовой и неправовой действительности дает уникальную возможность проследить практически в режиме реального времени и в реальных общественных отношениях вовлечение в орбиту правового регулирования не столько даже новых объектов, сколько новых типов субъективных прав. А поскольку категория субъективного права лежит в основе современного правопонимания, можно представить себе, в какой степени данное направление значимо для науки.

Приоритет в соответствующих разработках остается пока, к сожалению, не за правоведами, а за экономистами, политологами и философами, в особенности представителями неоинституциональной экономической школы. К настоящему времени уже имеется ряд исследований, в которых предпринимается попытка путем анализа доступных наблюдению реальных процессов объяснить происхождение прав на объекты, вновь вовлекаемые в гражданский оборот[7].

Один из примеров такого анализа связан с проблемой возникновения прав на воздушные коридоры аэропортов. До развития активных воздушных сообщений такой проблемы не существовало и не могло существовать в принципе, однако уже в 1926 г. в США был принят Закон «О коммерческом использовании воздуха», в котором воздушное пространство государства было объявлено разновидностью актива (блага) общего пользования. С увеличением частоты полетов необходимость государственного регулирования воздухоплавания стала очевидной, в связи с чем в 1938 г. Конгресс США принял Закон «О гражданской авиации», в котором контроль за воздушным пространством был поручен Агентству по гражданской авиации. С появлением в начале 60-х годов ХХ века реактивной тяги, когда количество полетов резко возросло, появились первые признаки ограниченности (исчерпаемости) такого ресурса, каким является воздушное пространство аэропортов. Первоначально предпринимались попытки справиться с неожиданно возникшей проблемой чисто ограничительными мерами. В декабре 1968 г. для четырех наиболее загруженных аэропортов США было административным путем введено так называемое «правило высокой плотности», которое ограничивало количество посадок и взлетов, допустимых в соответствии с правилами осуществления полетов по приборам, т.е. определило количество «воздушных коридоров», подлежавших распределению среди авиакомпаний, отобранных комитетами по составлению расписаний. Авиакомпании, не попавшие в число избранных, оспорили в суде введение «правила высокой плотности», утверждая, что это правило предоставило отдельным авиакомпаниям привилегию в использовании мощностей, финансируемых правительством США. Суд в иске отказал. Исследователи соответствующего явления Уильям Райкер и Итаи Сенед в работе, опубликованной в 1991 г., отметили, что подобная процедура распределения была первым большим шагом к частной собственности на данный актив. Прежде Соединенные Штаты как собственник общих ресурсов контролировали их использование, применяя принцип «открытых небес», что означало реализацию принципа «первым пришел, первым обслужен». «Правило высокой плотности» закрепило за избранными авиакомпаниями право пользования коридорами на постоянной основе и потребовало от остальных владельцев самолетов уважения этого закрепления. В результате воздушные коридоры стали объектом квазипостоянного права, то есть почти частной собственности[8]. Эта собственность не является частной в полном смысле слова, поскольку воздушные коридоры нельзя продавать. В то же время авиакомпании владели ими на постоянной основе, за исключением случаев банкротства или отзыва (конфискации) для проведения необходимых технических мероприятий. Райкер и Сенед уподобляют процесс возникновения соответствующего права промежуточной стадии между феодальным владением и частной собственностью на землю. Первоначально владелец земли предоставлял феодальные поместья членам своей военной дружины на период их службы. Постепенно поместья стали передаваться по наследству, а затем и отчуждаться, тем самым превратившись в собственность. Но что же есть объект такого права? Определяют его Райкер и Сенед следующим образом: воздушный коридор представляет собой право на осуществление посадки и взлета в течение определенного периода времени, обычно в течение получаса. При этом отмечается, что собственность на воздушные коридоры не является повсеместно распространенной, а технически они ограничены заблаговременным резервированием, причем нет гарантий, что собственность на них сохранится в дальнейшем. Тем не менее, исследователи подчеркивают, что это реальные права, которые сформировались совсем недавно, и потому вполне поддаются изучению. Для возникновения прав на ограниченные ресурсы Райкер и Сенед называют четыре обязательных условия:

1) редкость;

2) владельцы желают иметь данное право;

3) лица, принимающие решение, желают признать это право;

4) лица, несущие обязанности, уважают предоставленное право.

Переходя от конкретной ситуации с воздушными коридорами к более общим соображениям, авторы отправляются от того, что потенциальные владельцы могут требовать предоставления прав, а лица, несущие обязанности, - уважать эти права на взаимовыгодной основе. При этом могут возникать отношения первого и второго порядка. Отношения первого порядка могут характеризовать притязания владельцев прав собственности, имеющие любой источник: природу, обычай, «общественный договор». «Но притязания, которые защищены исключительно репутацией, являются в лучшем случае условными правами, которые могут быть проигнорированы, если это выгодно лицам, несущим обязанности. Отсюда вытекает важное значение отношений второго порядка, закрепления прав и обеспечения иммунитета собственника. Эти отношения являются политическими, так что в определенный момент, независимо от их объяснения, права собственности определяются политическим путем»[9]. Основной вывод, к которому приходят Райкер и Сенед, состоит в том, что политическое определение прав собственности заключается в формировании государством права собственности, чтобы решить проблему редкости. Опираясь на эту позицию, авторы полагают, что фактически полностью устарел анализ Дж. Локка, согласно которому государство есть любое независимое сообщество (any independent community)[10], создаваемое владельцами для защиты своего имущества, поскольку Локк не руководствовался критериями редкости благ, а также соображениями об особой роли политической власти (лиц, принимающих решения, т.е. государства). С другой стороны, Райкер и Сенед не соглашаются и с позицией профессора Г. Демсеца[11], который еще в середине 60-х годов ХХ века показал, что права собственности возникают при условии редкости соответствующих благ и необходимости интернализации внешних эффектов. В данном случае исследователи критикуют Демсеца за то, что он не рассматривает в качестве необходимых условий возникновения прав собственности политическую власть, а также готовность лиц, несущих обязанности, уважать предоставленное право. При этом, однако, Райкер и Сенед учитывают, что в одной из последующих работ Г. Демсец объяснял, что он намеренно исключил политику и право, чтобы разобраться в экономических характеристиках «совершенной конкуренции»: «правовая система и государство отодвинуты на задний план с помощью простого утверждения, что ресурсы находятся в частной собственности». Конечно, «совершенная конкуренция» по Демсецу, рассматриваемая в отрыве от государственно-правовых реалий и воздействий, есть в такой же мере продукт абстрагирующего ума, как и «чистое право» по Канту, не имеющее в виду ни одну из эмпирических целей. В действительности ни одно, ни другое невозможны[12]. Но, с другой стороны, и концепция Райкера и Сенеда не выглядит завершенной. Принимая в качестве необходимых все предложенные ими условия возникновения прав, мы не можем согласиться с тем, что эти условия достаточны. Представляется очевидным, что в рассмотренной практической ситуации, как и вообще в случаях установления прав в отношении ограниченных ресурсов, эти последние подвергаются своего рода парцелляризации, разложению на ряд дискретных фрагментов, сохраняющих качество исходного ресурса при нормативном установлении количественных (пространственных, иных физических и /или временных) и функциональных параметров, закрепляемых за каждым из выделенных фрагментов. Без фрагментирования исходного ресурса невозможно обеспечить основной эффект прав собственности, а именно невозможно создать систему исключений из доступа к ресурсам различного рода. И здесь крайне важно юридически корректно определить тот исходный ресурс, выделенные фрагменты которого должны будут воспроизводить качество базового актива. Во многих случаях эта задача упрощается в связи с тем, что качественные параметры исходного ресурса мощно и однозначно определяют качество выделенных фрагментов. Такие соотношения мы наблюдаем, например, в земельном законодательстве (земля и земельный участок), водном законодательстве (вода, воды, обособленные водные объекты), лесном законодательстве (лес, лесной фонд, участок лесного фонда) и др. В приведенных случаях фрагменты исходных ресурсов обособляются и индивидуализируются с помощью пространственных критериев (установления границ, указания местоположения). Но уже в примере с воздушными коридорами аэропортов описание фрагментов исходного ресурса с помощью пространственных признаков не дает результата, поскольку таковым ресурсом является на самом деле не воздушное пространство аэропорта, а время, выделяемое правообладателю для совершения в данном аэропорту взлетов и посадок. Следовательно, критерией парцелляризации этого ресурса будет функционально-временным, а не пространственным. Действительным благом для пользователя в данном случае является время в чистом виде, время, в течение которого возможно осуществление права. Фрагментирование любого исходного ресурса предполагает предварительную ментальную оценку выделяемых частей с установлением критериев для их идентификации. А это значит, что операционный аппарат уже должен располагать концептами, понятиями, которым качественно соответствует каждый отдельный элемент (отдельное благо), в отношении которого возникает субъективное право. Следовательно, необходимым условием возникновения прав является концептуальное определение объекта права и его формализация тем или иным доступным способом. Этот процесс, который можно назвать конституированием объекта права, может протекать с использованием различных приемов и способов правового освоения действительности, включая традиции, обычаи, «неофициальное право». Однако представляется, что в современных условиях эти преимущественно догосударственные социальные регуляторы следует рассматривать лишь как допускаемые государством маргинальные варианты урегулирования ситуаций, не имеющих большой общественной значимости. Поэтому правы Райкер и Сенед, утверждая, что в настоящее время именно государство решает проблему редких ресурсов, формируя права собственности на них. Но именно поэтому их концепция и требует дополнения пятым необходимым условием установления прав. Это условие заключается в легитимировании тех ресурсов (благ), в отношении которых устанавливаются права. Поскольку регулятивная функция государства осуществляется преимущественно в правовой форме, легитимация соответствующих благ происходит чаще всего через норму права и лишь в исключительных случаях, в качестве временной меры – посредством санкционирования традиционных форм парцелляризации. Необходимо еще одно уточняющее замечание. Указанная совокупность условий возникновения прав на те или иные объекты совершенно необязательно приводит к установлению именно прав собственности. В этом отношении, учитывая понятийный строй и традиции континентального и отечественного законодательства, представляется нецелесообразным и даже опасным некритическое заимствование и введение в правовой оборот предельно широкого понимания прав собственности, свойственного представителям и последователям неоинституциональной экономической теории прав собственности. Все собственно-юридические проблемы могут быть поставлены, описаны и решены с использованием триады фундаментальных правовых категорий: субъективного права, его субъекта и объекта.

Легитимированные в законе виды объектов гражданских прав мы рассматриваем таким образом в качестве обязательной объектной предпосылки самого существования и реализации гражданского права, столь же необходимой, как и субъектная предпосылка, воплощающаяся в категориальной правовой абстракции лиц.

В середине XIX века между немецкими правоведами Б. Виндшейдом и Г. Белау возникла дискуссия о значимости для права определенного субъекта, в ходе которой Виндшейд афористично высказался в том смысле, что если для права несуществен определенный субъект, то и вообще субъект как таковой праву не нужен. Возражая коллеге, Г. Белау весьма образно утверждал: железное жерло пушки изрыгает огонь независимо от того, какой именно канонир стреляет из этой пушки. Но канонады не бывает, если при пушке вообще нет ни одного канонира. Отсюда Белау заключал: права могут переходить от лица к лицу, оставаясь сами собой, но даже при калейдоскопической смене лиц в каждый данный момент времени передаваемое право имеет своего определенного субъекта. Если эту же мысль изложить другими словами, то получится, что в гражданском обороте «юридическая пушка» (объект прав) всегда «состоит» при канонире (субъекте). Осмысливая эту дискуссию почти полуторавековой давности, мы лишний раз можем убедиться в том, что за прошедшее время в теории изменилось, в сущности, немногое. Монографические исследования, посвященные специально проблематике объекта в гражданском праве, представляют собой редкие исключения, издаются периферийными издательствами и крайне малыми тиражами[13]. Как и прежде, современная наука чаще всего исходит из представления о том, что объекты прав в силу их близости к материальной действительности и объективности существования соответствующих реалий, требуют меньшей силы и энергии правового воздействия, чем в случае субъектов, да и способы такого воздействия иные. Только соответствующим состоянием теории можно объяснить тот факт, что для гражданского законодательства определение правового положения участников гражданского оборота (в отличие от правового положения объектов этого оборота) есть задача, равнопорядковая с установлением предмета гражданско-правового регулирования. Однако столь очевидная диспропорциональность в определении субъектных и объектных предпосылок представляется неоправданной.

Одним из перспективных направлений современной правовой науки можно считать, активную разработку концепции, в силу которой специально-юридическое понятие объекта права не может быть связано с применением «иноприродного» сущности данного явления категориального аппарата, т.е. понятий, значение которых лежит вообще вне правовой сферы. Так, В.И. Сенчищев[14] (доктор юридических наук) предлагает в качестве адекватной для объекта права юридической характеристики рассматривать правовой режим, под которым понимается совокупность всех позитивно-правовых предписаний, содержащихся в императивных и диспозитивных нормах и основанных на них (или им не противоречащих) субъективно-правовых притязаний, существующих и действительных с точки зрения права и в соответствующих случаях определяющих права, обязанности, дозволения, запреты и предписания абсолютно всех лиц (или в отношении абсолютно всех лиц) по поводу того предмета (явления), в отношении которого они установлены. Определяющим элементом правового режима является правовой статус, который содержит лишь императивные правовые нормы, не зависит, следовательно, от усмотрения субъектов и может рассматриваться в качестве одного из проявлений правового режима. Таким образом, важным с позиции права является не сам объект, но то правовое значение, тот правовой режим, который присваивается этому явлению в силу позитивного права и который воплощается в субъективных правах и обязанностях. Данная точка зрения весьма интересна в том отношении, что она устремлена к определению объекта прав исходя прежде всего из свойств самой правовой материи и права как социального регулятора. Природные, естественные свойства реальных предметов при таком подходе если и учитываются, то не прямым образом, а в «снятом виде», через содержание правовой нормы. Если же признать допустимость такого подхода, ведущего к установлению средствами права режимно-статусных характеристик объекта, то мы обнаружим, что никаких концептуальных противоречий с установлением статуса субъектов здесь нет. Правовой статус субъектов гражданского права устанавливается законодателем с использованием максимально возможного объема средств общедозволительного регулирования при введении ограничений только в случаях, признаваемых особо социально значимыми. Но нельзя не видеть, что юридический статус многих субъектов гражданского права не может быть в достаточной степени охарактеризован и установлен без прямых прескриптивных указаний законодателя. Такие предписания в действующем российском гражданском праве касаются правоспособности и дееспособности граждан и юридических лиц, правового положения публично-правовых образований, общего понятия о юридических лицах и конкретных разновидностях таковых, порядка их реорганизации, ликвидации и т.п. В своем классическом труде «Об юридических лицах по римскому праву» Н. С. Суворов писал, что субстрат для личности в юридическом смысле, «не в смысле естествоведения», «а в смысле правоведения»: «Законодатель не имеет надобности подчиняться определенным схемам: там, где потребности оборота требуют признания юридической личности, законодатель не должен отказывать в ней из-за схематических предписаний». Но в то же время: «Признанием юридической личности выражается, что известные интересы в принципе признаются юридическим порядком, что юридический порядок в принципе ничего не имеет против того процесса, путем которого они стремятся реализоваться, напротив, даже свои собственные учреждения ставит на служение им»[15]. Да, действительно, законодатель не обязан подчиняться определенным схемам, но только потому, что, за изъятием санкционирования немногочисленных обычаев, он сам же эти схемы и устанавливает и при необходимости изменяет либо отменяет. В современных правопорядках признание юридической личности практически равнозначно установлению соответствия конститутивных ее признаков нормативно закрепленной модели. Но то же самое можно утверждать и в отношении объектов субъективных прав. Характеристика правового статуса объектов гражданских прав (что справедливо отметил В. И. Сенчищев) опирается только на нормы императивные. Как известно, в методе гражданского права при абсолютном преобладании общих дозволений, всегда были и будут присутствовать и меры ограничительного характера, и предписания, и прямые запреты. Сочетание этих праворегулирующих средств в определенных пропорциях и дозировках зависит от характера решаемой задачи, однако даже полное доминирование метода предписания в установлении юридических режимов отдельных проявлений объектов гражданских прав не выводит эту предметную область из сферы гражданско-правового метода, поскольку для правовой отрасли первичны все же отношения предмета правового регулирования. Отсутствие прямых нормативных предписаний в отношении тех или иных объектов прав вовсе не означает, что применительно к ним законодателем установлен свободный общедозволительный режим. Чтобы убедиться в этом, достаточно напомнить о нелегкой и относительно недолгой правовой истории таких отсутствующих в действующем гражданском законодательстве и еще надавно довольно распространенных объектов правовой охраны, как рационализаторские предложения и открытия. Трудно предположить, чтобы государство именно сейчас и сегодня могло признать (санкционировать) появление и охрану таковых объектов и прав их авторов (мы не касаемся сейчас самостоятельного вопроса о ранее возникших субъективных правах на таковые объекты).

Объектная предпосылка в нашем понимании есть то же самое, что объекты прав в объективном смысле. Наличие субъектной и объектной предпосылок одновременно отражают практическую готовность права к регулированию конкретных жизненных ситуаций, своеобразное состояние «заряженности» права на осуществление им своего предназначения. Переход от состояния готовности права к его действительному осуществлению в практической жизни общества через имеющиеся правовые нормы, правоотношения, иные средства правореализации может быть охарактеризован как процесс восхождения от абстрактного к конкретному.

1.2. Влияние рыночных отношений на возникновение новых видов объектов гражданских правоотношений


Наиболее существенные изменения последних лет в России, настоящий прорыв в сфере экономических преобразований произошли в договорном праве. Это связано с обновлением законодательства, регулирующего экономические отношения после того, как рухнула прежняя система государственного управления экономическими и хозяйственными связями и было ликвидировано централизованное планирование.

Различие природных, экономических, социальных свойств и качеств существующих предметов и явлений требует таким образом, чтобы право моделировало внутри себя самого участок внеюридической реальности, на котором складываются общественные отношения, подлежащие регулированию. Однако правовая модель соответствующего участка действительности весьма своеобразна, она не является «копией натуры», поскольку элементами для построения модели выступают только выработанные профессиональным юридическим мышлением специальные обобщения, отбирающие из эмпирического материала лишь те существенные признаки, которые необходимы и достаточны для квалификации того или иного реального блага в качестве объекта объективного права, то есть исключительно в прагматических правовых целях. Такое понимание объектной модели реальных участков общественных отношений конечно же весьма схематично, поскольку далеко не всегда право способно или по объективным причинам не всегда готово к тому, чтобы воссоздать свойственными ему средствами в достаточной степени определенную, логически завершенную и непротиворечивую нормативную структуру объектной модели действительности.

К числу таковых следует отнести и юридическую терминологию, возможности которой естественным образом предустановлены лексическим арсеналом того или иного языка и закрепленными за определенными терминами смысловыми полями. Примером сказанному может являться любопытное дело, рассмотренное Федеральным Арбитражным судом Поволжского округа, которое можно кратко назвать «спором о холодильнике». Суть дела заключается в следующем. Учхоз обратился с иском к ООО «Батыр» о признании недействительным договора мены от 6 февраля 1998 г., по которому истец передал ответчику стационарный промышленный холодильник, а ответчик истцу - автомобиль УАЗ. Основанием иска явилось то, что на отчуждение холодильника, который истец считает недвижимостью, не было получено разрешение собственника – отраслевого Министерства РФ, тогда как Учхоз является государственным унитарным предприятием и, в соответствии со ст. 295 ГК РФ, не вправе был распоряжаться принадлежащим ему на праве хозяйственного ведения имуществом без согласия собственника. Решением Арбитражного суда Ульяновской области от 24 сентября 1998 г. в иске отказано на том основании, что спорный холодильник недвижимым имуществом не является. Постановлением апелляционной инстанции того же суда от 30 ноября 1998 г. указанное решение отменено, иск удовлетворен, договор купли - продажи от 6 февраля 1998 г. признан недействительным, стороны возвращены в первоначальное положение, исходя из того, что согласно техпаспорту, спорный холодильник является строением 1 группы капитальности, согласно письму Ульяновского Государственного предприятия технической инвентаризации от 21сентября 1998 г. здание холодильника является недвижимым имуществом. В кассационной жалобе заявитель - ООО «Батыр» - просил постановление апелляционной инстанции отменить и оставить в силе решение суда первой инстанции, ссылаясь на то, что спорный холодильник не является недвижимостью. Кроме того, в силу ст. 302 ГК РФ двусторонняя реституция по договору от 6 февраля 1998 г. невозможна, поскольку ООО «Батыр» является добросовестным приобретателем, а спорное имущество не выбыло из владения истца помимо его воли, даже если предположить, что он не имел права его отчуждать. При проверке законности и обоснованности принятых по делу судебных актов, в соответствии со ст. 162 Арбитражного процессуального кодекса РФ, установлено следующее. По договору истец обязался передать в собственность ответчика холодильник по остаточной балансовой стоимости, а ответчик обязался произвести оплату указанного холодильника в форме бартера автомобилем УАЗ, то есть заключен договор мены, а не купли-продажи. Согласно п.1.1 Устава истца, зарегистрированного 22 июня 1992 г., «Учебно-опытное хозяйство Ульяновского сельскохозяйственного института, именуемое в дальнейшем «Учхоз», является государственным сельскохозяйственным предприятием». Согласно ныне действующему Уставу, зарегистрированному 1 июня 1998 г., истец именуется «Федеральное государственное унитарное предприятие учебно-опытное хозяйство государственного образовательного учреждения Ульяновской государственной сельскохозяйственной академии». В соответствии с ч. 2 ст. 295 ГК РФ «предприятие не вправе продавать принадлежащее ему на праве хозяйственного ведения недвижимое имущество... или иным способом распоряжаться этим имуществом без согласия собственника». Согласно ч. 1 ст. 130 ГК РФ «к недвижимым вещам (недвижимое имущество, недвижимость) относятся земельные участки, участки недр, обособленные водные объекты и все, что прочно связано с землей, то есть объекты, перемещение которых без несоразмерного ущерба их назначению невозможно, в том числе ... здания, сооружения». Документы завода - изготовителя на холодильник, как следует из акта приема - передачи, истцом ответчику не передавались, в материалах дела они также отсутствуют. В связи с этим ответчик представил руководство по эксплуатации камеры холодильной, перечень выпускаемой продукции Алатырского завода низкотемпературных холодильников, где приведены техническое описание конструкции и технические характеристики холодильников, аналогичных спорному. Содержащееся в указанных документах описание конструктивных элементов холодильников совпадает с описанием, содержащимся в техническом паспорте спорного холодильника, составленным Предприятием технической инвентаризации. Из указанных документов усматривается, что холодильник представляет собой холодильную камеру, собираемую из панелей, состоящих из двух (наружного и внутреннего) металлических листов, пространство между которыми заполнено вспененным полиуретаном. Панели крепятся на разборном металлическом каркасе. В комплект поставки входит так же холодильная машина. Холодильник может быть установлен как в помещении, так и на открытом воздухе на бетонных или асфальтобетонных полах или бетонных основаниях. Согласно справке Завода низкотемпературных холодильников ОАО «АЗНК», г. Алатырь, «монтаж холодильника на строительной площадке осуществляется быстро и не требует больших затрат, без трудоемких работ. Так как конструкции холодильника сборны, то возможен ремонт и перенос холодильника на новое место». Из руководства по эксплуатации камеры холодильной следует, что монтаж, пусконаладочные работы и техническое обслуживание камеры должно проводиться специалистами организаций, обслуживающих торгово-холодильное оборудование. Исходя из изложенных данных, судебная коллегия пришла к выводу о том, что спорный объект не относится к недвижимости, поскольку является оборудованием, перемещение которого возможно без несоразмерного ущерба его назначению при условии, что демонтаж, монтаж и пуско-наладочные работы будут проведены специалистами соответствующих организаций, обслуживающих торгово-холодильное оборудование. Тот факт, что в техническом паспорте Бюро технической инвентаризации спорная холодильная камера названа строением, а в письме Ульяновского государственного предприятия технической инвентаризации зданием, не дает оснований причислить ее к недвижимости, поскольку основным критерием недвижимого имущества согласно ч. 1 ст. 130 ГК РФ является невозможность его перемещения без несоразмерного ущерба его назначению. В данном случае этого критерия нет. При таких обстоятельствах согласие собственника на совершение рассматриваемой сделки не требовалось и оснований для признания ее недействительной не имеется[16].

Во многих случаях строение таковой модели оказывается изначально деформировано соображениями не только правового, но и идеологического порядка, вследствие чего отдельные фрагменты объектной модели испытывают недостаточность, другие же – избыточность юридических признаков. Однако в исследованиях систем, в том числе и правовых, субъективный фактор никогда не может быть полностью элиминирован, это совершенно нормальное явление. Так, в современном российском гражданском законодательстве по сути один и тот же объектный феномен обозначается и как интеллектуальная собственность, и как исключительные права. В нормативном плане исключительные права конечно же более предпочтительны как понятие, раскрывающее содержание явления, однако также и введение в правовой понятийный инструментарий интеллектуальной собственности имеет свое объяснение в стремлении законодателя преодолеть официальную идеологическую установку авторского и изобретательского права советского периода, состоявшую в отрицании возможности существования такого рода прав. На данном участке объектной модели сложилась на сегодняшний день очевидная избыточность правовых характеристик, в других же ее зонах наблюдается явная недостаточность. Например, широкое использование в практической деятельности человека таких материальных агентов, как различных видов энергии (тепловой, электрической), электромагнитных и иных физических полей настоятельно требует обобщения их свойств путем абстракций отождествления с тем, чтобы такого рода объекты были включены в правовое регулирование общественных отношений сообразно своей не только физической, но и юридической природе. Применение к отношениям, предметом которых выступают различные виды энергетических ресурсов, норм о купле-продаже (гл. 30 ГК), представляет собой решение законодателя о распространении на таковые ресурсы порядка отчуждения вещей (товаров), тогда как понятно, что в связи с весьма отдаленным сходством между этими объектами однотипное правовое регулирование их оборота вряд ли может быть оптимальным. Более того, имеет место серьезное несовпадение режимных признаков даже среди объектов, отнесенных по закону к единой группе энергетических и иных ресурсов (нефть, газ, вода), подаваемых через присоединенную сеть (ст. ст. 539, 548 ГК). Известно, сколь большое внимание вопросам договоров снабжения такими ресурсами уделяли ведущие отечественные цивилисты[17], и, тем не менее проблемы в области договорного регулирования ресурсообеспечения не могут быть решены окончательно, пока и поскольку исчерпывающие не определены юридически релевантные сходства и различия соответствующих объектов.


Глава 2. Классификация видов объектов гражданских прав


2.1. Вещи


Вещи, а именно предметы материального мира, обладают неодинаковыми свойствами, что предопределяет различие в правовом режиме различных отношений, т.е. совокупности прав о порядке и пределах их использования, распределения, устанавливаемые законом.

Концептуально понятие вещи как объекта гражданских прав различается в двух подходах к ее определению.

Первый из них является традиционным для континентальной правовой системы. В этом случае вещами признаются не любые, а только материальные или телесные предметы. Наиболее точно это выражено в норме §90 германского гражданского уложения (ГГУ): «Вещами в смысле закона признаются лишь материальные предметы»[18]. Данное утверждение легло в основу так называемой концепции овеществленной собственности, согласно которой объектом права собственности могли быть только материальные (телесные) предметы, которые и признавались вещами. С теми или иными особенностями концепция овеществленной собственности воспринята большинством цивилистов в Казахстане, России, а также других странах. Мнения некоторых из них нами будут приведены в дальнейшем.

Другая позиция основывается на признании вещами, даже правильнее сказать иначе - распространении правового режима вещей на другие объекты гражданских прав. Прежде всего это относится к имущественным правам, выраженным в ценных бумагах.

Наиболее последовательно эту позицию отстаивает один из российских исследователей Д. В. Мурзин, который в одной из своих работ рассматривает ценные бумаги в качестве бестелесных вещей[19]. Главный тезис, который обосновывается всем исследованием автора, заключается в предлагаемом определении ценной бумаги как бестелесной вещи, т.е. обязательственном договорном праве, регулированном нормами вещного права[20].

Безусловно, для науки гражданского права любая дискуссия полезна. Особенно если при этом преследуется цель совершенствования правового регулирования гражданских отношений, желание учесть потребности практики и ответить на поднимаемые вопросы. Но дело в другом - как это сделать. И вот здесь сторонники этой позиции страдают очевидным отсутствием конкретных предложений.

Можно полагать, что основными причинами для подобной позиции являются следующие обстоятельства. Во-первых, относительная новизна некоторых из объектов, на которые предлагается распространить вещно-правовой режим. Если материальные вещи как объекты гражданского права существуют столько, сколько существует оно само, то энергия, информация, ценные бумаги в виде электронных записей и т.п. большей частью появились на рубеже XIX - начале XX века. Поэтому очевиден «легкий» путь - распространить, сделать некую фикцию, которая потом обтешется в процессе правоприменения.

Во-вторых, обильную пищу для подобных утверждений дает текст ГК. В настоящий момент он настолько противоречивый, что это может стать самостоятельным предметом ряда статей и многочисленных исследований. Но едва ли оправданно сводить науку гражданского права к тексту закона и в качестве главных аргументов целесообразности апеллировать к ГК. Ведь именно наука призвана объяснить несуразицы действующего законодательства, предложить пути по их устранению.

В-третьих, сторонники концепции бестелесных вещей как объектов права собственности традиционно упускают из вида наличие в гражданском праве и законодательстве особых механизмов, которые только и предназначены для оборота и осуществления прав на бестелесные вещи. Например, для обязательственных прав, это правила о цессии и переводе долга, новый для Казахстана институт факторинга. Оборот вещей, используя соответствующие механизмы, невозможен объективно, и никто из сторонников овеществленной собственности это даже и не пытается сделать. Как раз наоборот, вещные договоры, которые связаны с передачей вещей и которые одновременно опосредуют переход вещных прав, пытаются перенести на оборот обязательственных прав и обязанностей. В качестве основных аргументов используются в большинстве случаев некоторые отсылочные нормы ГК (например, п. п. 2 и 4 ст. 406 ГК, ст. 506 ГК, п. 2 ст. 541 ГК и другие). При этом не принимается во внимание то обстоятельство, что конструкция этих договоров была изначально разработана именно для вещей в их традиционном понимании и связана с их потребительскими качествами как материальных объектов. Например, правила о количестве товара, его качестве, вытекающих отсюда недостатков. Едва ли даже самый отчаянный сторонник бестелесных вещей осмелится распространить соответствующие правила на обязательственные права, информацию, результаты творческой деятельности и другие так называемые бестелесные вещи. И может, главные усилия должны быть направлены не на доказывание необходимости применения к указанным объектам вещно-правового режима, а создание особых и новых механизмов осуществления прав на них? Мы полагаем, что это направление как раз имеет большую практическую и теоретическую перспективу, чем попытки втиснуть в «прокрустово» ложе вещных прав бестелесные вещи.

Например, О. С. Иоффе, ознакомившись с уже упоминавшейся выше работой Ю. Г. Басина, в качестве критического замечания указывает на то, что «…когда материальная основа (вещественный объект) был исчерпан, появился хозяин как обладатель всей полноты власти, подобно собственнику. Если бы хозяин был родовым признаком всех видов собственности, обсуждаемая концепция явилась бы достигнутым решением этой волнующей проблемы всех цивилистов. Но этого нет, а значит, нет ни общего определения права собственности в целом, ни особенного характера подводимых под него отдельных видов»[21].

Учитывая высокую практическую и теоретическую значимость проблемы вещей представляется необходимым предложить свое видение ее решения, которое основывается на концепции овеществленной собственности.

Материальные вещи как объекты гражданских прав.

Рассмотрение вещи как объекта гражданских прав следует начать с констатации некоторых исходных тезисов, которые мы считаем очевидными, обоснованными, влияющими на дальнейшее изложение.

Проблема тождества или, наоборот, различия категорий «объекты гражданского права», «объекты гражданского правоотношения» и «объекты гражданских прав». В данном случае мы в определенной степени допускаем тождество указанных категорий.

В дискуссии об объектах гражданского права (что, собственно, понимать в этом качестве), мы придерживаемся той позиции, которая нашла свое воплощение в нормах ГК (главы 3), т.е. концепции множественности объектов гражданских прав.

Рассматривая вещь в качестве объектов гражданских прав, мы коснемся этой проблематики в контексте вещных и обязательственных гражданских прав. Возможные прочие аспекты нами затрагиваться не будут, и основное внимание будет уделено соотношению вещи и поведения обязанных лиц как основных объектов гражданских прав.

Традиционно в качестве объектов субъективных гражданских прав понимается то, на что направлено соответствующее право. Законодатель Казахстана подходит к определению объектов гражданских прав с позиции теории множественности и в качестве объектов гражданских прав называет имущественные и личные неимущественные блага и права. В свою очередь к имущественным благам и правам (имуществу) относятся: вещи, деньги, в том числе иностранная валюта, ценные бумаги, работы, услуги, объективированные результаты творческой интеллектуальной деятельности, фирменные наименования, товарные знаки и иные средства индивидуализации изделий, имущественные права и другое имущество (п. п. 1 и 2 ст. 115 ГК).

К примеру, законодатель Российской Федерации определил объекты гражданских прав иначе. Ст. 128 ГК РФ говорит о том, что к объектам гражданских прав относятся вещи, включая деньги и ценные бумаги (выделено мною - С.С.), иное имущество, в том числе имущественные права; работы и услуги; информация; результаты интеллектуальной деятельности, в том числе исключительные права на них (интеллектуальная собственность); нематериальные блага. Обращает внимание один нюанс: если в ГК РК имущественные блага и права как объекты гражданских прав даются методом перечисления и, соответственно, в отношении каждого объекта установлен свой правовой режим, то в ГК РФ, по смыслу ст. 128, для вещей, денег и ценных бумаг установлен единый правовой режим. Фактически это означает легальное указание закона о распространении правового режима вещей на деньги и ценные бумаги, чем и обусловлены непрекращающиеся теоретические споры относительно этой формулировки. Суть этих споров можно обозначить достаточно просто - являются ли деньги и ценные бумаги вещами? По нашему мнению, на этот вопрос должен быть дан отрицательный ответ, и относительно этих объектов гражданских прав следует применять не вещно-правовой режим, а правовой режим обязательственных имущественных прав.

Так, Г. обратился в суд с иском к ЗАО «Общественное российское телевидение» («ОРТ») о взыскании денежной компенсации за нарушение авторских прав. Он сослался на то, что 12 января 1997 года в программе ОРТ «Королева красоты», посвященной песенному творчеству А. Бабаджаняна, прозвучали песни «Королева красоты» и «Солнцем опьяненный» без указания его имени (в дикторском тексте, в титрах передачи, «бегущей строкой») как автора текстов переданных в эфир песен. Программа в том же виде была повторно передана в эфир ОРТ 14 января 1997 г. Отсутствие в программе ссылки на имя автора, по мнению истца, привело к нарушению его личного неимущественного права, предусмотренного ст. 15 Закона Российской Федерации «Об авторском праве и смежных правах».

Останкинский районный суд г. Москвы 24 ноября 1997 г. в иске Г. отказал.

Судебная коллегия по гражданским делам Московского городского суда решение оставила без изменения.

Президиум Московского городского суда 14 октября 1999 г. протест заместителя Генерального прокурора РФ оставила без удовлетворения.

Заместитель Генерального прокурора РФ в протесте  поставил вопрос об отмене судебных постановлений с направлением дела на новое рассмотрение.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ 15 декабря 2000 г. протест удовлетворила по следующим основаниям.

Как видно из материала дела, 11 августа 1995 г. между Российским авторским обществом (в дальнейшем – РАО) и ЗАО ОРТ заключено лицензионное соглашение на сообщение обнародованных произведений, относящихся к репертуару РАО, для всеобщего сведения путем их телевизионной передачи в эфир – на зону приема первого частного канала. ЗАО ОРТ обязался использовать в своих передачах лишь те произведения, которые идентифицированы по названиям, фамилиям и инициалам авторам.

Произведения Г. входят в репертуар РАО, песни «Королева красоты» и «Солнцем опьяненный» зарегистрированы в обществе под подлинным именем автора.

12 января 1997 г. в программе ОРТ прозвучали упомянутые песни. Имя Г. как автора текстов песен указано не было.

Отказывая в иске и отклоняя надзорный протест, судебные инстанции опирались на содержание лицензионного соглашения между РАО и ЗАО ОРТ, в котором нет указания о конкретном способе реализации права на имя автора. Более того, по мнению суда, все имущественные претензии авторов к пользователям должны быть предъявлены к РАО.

С таким выводом судебных инстанций согласиться нельзя.

Претензии о нарушении авторских прав должны быть обращены к нарушителю права автора, в данном случае к ЗАО ОРТ, которое неправомерно использовало произведение анонимно, в связи с чем ссылка суда на то, что все претензии автор вправе предъявить к РАО, несостоятельна (последнее не нарушало авторских прав Г.)[22].

Если отталкиваться от содержания п. 2 ст. 115 ГК, то понятие «имущество» является родовым по отношению к вещи, входящей в состав имущества лица. Данное соотношение основано на широкой трактовке термина «имущество», которая весьма распространена в законодательстве и теории гражданского права. Например, известный дореволюционный российский цивилист Г. Ф. Шершеневич определял имущество как совокупность имущественных, то есть подлежащих денежной оценке, юридических отношений, в которых находится известное лицо, - чисто личные отношения сюда не входят. Следовательно, указывал автор, содержание имущества с юридической точки зрения выражается, с одной стороны, в:

а) совокупности вещей, принадлежащих лицу на праве собственности и в силу иных вещных прав и

б) совокупности прав на чужие действия;

а с другой стороны, в:

а) совокупности вещей, принадлежащих другим лицам, но временно находящихся в его обладании, и

б) совокупности обязательств, лежащих на нем.

Сумма отношений первого рода составляет актив имущества, сумма отношений второго рода - пассив имущества. Укажем, что в данном случае речь идет о широкой трактовке термина «имущество».

Так, в арбитражный суд обратилось общество с ограниченной ответственностью с иском к акционерному обществу о признании права собственности на нежилое помещение. Исковые требования обоснованы договором, заключенным сторонами в январе 1995 года, согласно которому они должны до 1 июля 1995 г. заключить договор купли-продажи здания.

При решении вопроса о приобретении права собственности арбитражный суд правомерно исходил из п. 2 ст. 218 Гражданского кодекса РФ, согласно которому право собственности на имущество, которое имеет собственника, может быть приобретено другим лицом на основании договора купли-продажи, мены, дарения или другой сделки об отчуждении этого имущества.

Предъявленный в обосновании исковых требований договор был оценен судом как предварительный договор, содержание которого представляет собой обязательство по заключению в будущем договора о продаже имущества на условиях, предусмотренных предварительным договором.

Поскольку свои намерения по продаже имущества путем заключения основного договора стороны не реализовали, в удовлетворении исковых требований о признании права собственности на имущество было отказано в связи с их невостребованностью[23].

Вместе с этим в ряде статей ГК термин «имущество» трактуется в более узком значении - только как совокупность вещей, принадлежащих определенному лицу. Приведем несколько примеров.

Пункт 1 ст. 188 ГК определяет право собственности как право владеть, пользоваться и распоряжаться имуществом. В данном случае возникает вопрос: в отношении какого имущества собственник вправе осуществлять свои правомочия? Если буквально толковать данное положение, тогда ответ прост: собственник осуществляет свои правомочия в отношении любого имущества, указанного в п. 2 ст. 115 ГК. Именно это положение и указанная выше широкая трактовка термина «имущество» позволяют некоторым исследователям считать, что законодатель распространяет правовой режим собственности как на вещи, так и на иное имущество.

Другая точка зрения заключается в том, что объектом права собственности, по общему правилу, выступают только вещи[24]. Имеются еще более категоричные суждения в вопросе объектов права собственности. Например, В. А. Дозорцев говорит о необходимости четко различать объекты гражданских прав и объекты права собственности. Недаром эти категории регламентированы в разных главах ГК. Далеко не все объекты гражданского права, считает автор, могут быть объектом права собственности. К объектам права собственности относятся лишь материальные вещи, и только они. Притом объектами субъективного права собственности могут быть только индивидуально определенные вещи[25].

Мы также полагаем, что объектами вещных прав (по терминологии ГК - имущество) могут выступать только вещи, и термин имущество в данном случае может быть употреблен только в одном значении - вещь или совокупность вещей, принадлежащих определенному лицу посредством субъективных вещных прав. Еще более узкое значение термина «имущество» в тексте ГК звучит как собственность. Его содержание составляют вещи, принадлежащие только на праве собственности, исключая принадлежность вещей посредством других вещных прав.

По нашему мнению, это одно из ключевых понятий, которое имеет принципиальное значение для характеристики вещей как объектов гражданских прав и которому уделяется не слишком много внимания в современных исследованиях.

В понятии вещно-правовых отношений можно выделить, во-первых, формальный момент, который фактически сводится к роли и месту этой группы отношений в системе отношений, регулируемых гражданским правом, и, во-вторых, содержательный момент, существо которого сводится к двум сторонам данных отношений.

В первом случае можно заметить, что вещно-правовые отношения составляют одну из групп (вид) имущественных отношений. Данные явления соотносятся между собой как часть и целое.

Во втором случае оправданно говорить о двух взаимосвязанных сторонах этого явления. Первая - это отношение лиц к вещам. Данное отношение по большей части опосредуется субъективными вещными правами, устанавливающими правовую связь между конкретным субъектом и вещью. Лицо в данном случае может относиться к вещи как к своей (право собственности) или как к чужой, уже принадлежащей на праве собственности другому лицу (группа прав на чужие вещи). Промежуточное место в этой группе занимает владение вещью, так как, по нашему мнению, в этом случае следует говорить о фактическом отношении лица к вещи как к своей, без надлежащего юридического основания (титула) владения. Подчеркнем тот факт, что во всех указанных случаях речь идет о непосредственном отношении лица к вещи.

Вторая сторона вещно-правовых отношений заключается в отношениях между лицами по поводу вещей. Сущность вещно-правовых отношений в этом случае заключается в общеправовом запрете для всех третьих лиц, не имеющих прав на вещь, вмешиваться в отношение лица с вещью. Здесь решающее значение приобретают нормы, регулирующие вещно-правовые отношения (объективное право). Вещь в данном случае не может выступать непосредственным объектом правового воздействия со стороны лица, исключая случаи правонарушения, а только опосредованным, через поведение обязанных лиц. В данном случае на вещь может быть направлено поведение обладателей как вещных, так и обязательственных прав. Заметим, что в обязательственных отношениях наряду с объектом используется термин «предмет», а соотношение между ними заслуживает особого рассмотрения.

Указанные теоретические посылы можно легко проиллюстрировать законодательными и некоторыми доктринальными положениями, которые связаны с участием вещи в вещных и обязательственных гражданско-правовых отношениях.

 Арест имущества, т.е. его опись и запрет им распоряжаться, производится в случаях, прямо предусмотренных законом, как мера, обеспечивающая исполнение судебного решения о возмещении ущерба или приговора о конфискации имущества, для обеспечения других имущественных прав граждан и юридических лиц при предъявлении иска в суде (в таких случаях она обычно осуществляется судебным исполнителем), либо при открытии наследства в целях охраны имущественных прав наследников (в данном случае она осуществляется нотариусом). В опись иногда ошибочно включаются ценности (имущество), принадлежащие другим лицам. В большинстве случаев речь идет о требовании супруга об исключении из описи его доли в общем имуществе или лично ему принадлежащих вещей. Условия предъявления и удовлетворения рассматриваемого иска предусмотрены актами высших судебных органов. В целях устранения недостатков и обеспечения правильного применения законодательства при разрешении судами указанных дел в постановлении Пленум Верховного Суда СССР дал судам следующие разъяснения[26].

 Споры об освобождении имущества от ареста рассматриваются по правилам искового производства, независимо от того, наложен ли арест в порядке применения мер обеспечения иска, обращения взыскания на имущество должника во исполнение решения или приговора суда, либо когда нотариусом произведена опись как мера по охране наследуемого имущества и в иных, предусмотренных законом случаях.

Указание в приговоре о конфискации конкретного имущества осужденного в качестве дополнительной меры наказания, либо о конфискации его как орудия преступления не является препятствием для рассмотрения в порядке гражданского судопроизводства спора о принадлежности этого имущества иным лицам и об освобождении его от ареста. Реализация имущества во исполнение решения или приговора суда не является основанием для отказа в принятии искового заявления о признании права собственности на это имущество.

 Суд не вправе отказать в принятии искового заявления об освобождении имущества от ареста, если дело, в связи которым наложен арест на имущество, не разрешено. Признав невозможным рассмотреть такой иск до разрешения другого дела, суд приостанавливает производство по делу об освобождении имущества от ареста. Иск об освобождении имущества от ареста может быть предъявлен собственником, а также лицом, владеющим в силу закона или договора имуществом, не принадлежащим должнику. Ответчиками по таким искам являются: должник, у которого произведен арест имущества, и те организации или лица, в интересах которых наложен арест на имущество.

Если арест на имущество наложен в связи с его конфискацией, ответчиками являются осужденный и соответствующий финансовый орган. В случае передачи имущества безвозмездно, организация, которой оно передано, также привлекается в качестве ответчика. Если должник (осужденный) находится в местах лишения свободы, он должен быть извещен о дне слушания дела, ему вручается копия искового заявления и выясняется его мнение по поводу предъявленного иска.

Предъявление иска об освобождении имущества от ареста не препятствует обращению взыскания на заработную плату и другие виды доходов должника.

В обоснование заявленных требований истец представляет документы, подтверждающие его право собственности на спорное имущество.

При удовлетворении иска об освобождении имущества от ареста суд указывает в решении, какое конкретно имущество признано принадлежащим истцу, и в связи с этим имущество освобождается от ареста.

 Если имущество, причитающееся на долю истца, неделимо, суд может в порядке компенсации выделить ему другое имущество, включенное в опись. В случае, когда такая замена имущества невозможна, суд может применительно к предусмотренным законом способам раздела имущества, являющегося общей собственностью, освободить неделимое имущество от ареста, обязав истца выплатить денежную компенсацию, равную стоимости имущества за вычетом принадлежащей ему доли. В зависимости от конкретных обстоятельств суд может оставить это имущество в описи, обязав организацию или гражданина, в интересах которых наложен арест, выплатить истцу сумму, соответственно его доле в неделимом имуществе.

В том случае, когда подлежащее освобождению от ареста имущество реализовано, суд при имеющейся к тому фактической возможности может с согласия истца вынести решение о передаче ему равноценного имущества того же рода, а если это невозможно - о выплате денежных сумм, вырученных от его реализации. На требования об освобождении имущества от ареста распространяется трехгодичный срок исковой давности. Течение срока исковой давности начинается со дня, когда заинтересованное лицо узнало или должно было узнать о наложении ареста на принадлежащее ему имущество.

 При рассмотрении дела необходимо обращать внимание на то, соблюдены ли соответствующим должностным лицом требования закона при наложении ареста на имущество, в частности, перечислено ли в акте описи другое имущество, в том числе и находящееся в собственности должника с другими лицами, на которое арест наложен не был, а также не подвергнуто ли аресту то имущество, на которое не может быть обращено взыскание по исполнительным документам. Установив, что аресту подвергнуто имущество, на которое не может быть обращено взыскание по исполнительным документам, суд снимает арест с этого имущества независимо от заявленных истцом требований.

 Если имущество, подвергнутое аресту, было растрачено, отчуждено или сокрыто лицами, которым оно передано на хранение, суд должен рассмотреть вопрос о привлечении указанных лиц к установленной законом ответственности и разъяснить организации или гражданину, в интересах которых наложен арест, право предъявить иск к виновным лицам о возмещении материального ущерба[27].

Как уже отмечалось, понятие «вещь» является дискуссионным в цивилистической литературе. Поэтому ниже мы приведем мнение только тех ученых, которые определяют в качестве вещей только материальные предметы.

Так, Г. Б. Леонова отмечает, что в правовом отношении значение имеют не вещи сами по себе как таковые, хотя в некоторых случаях физические, химические и иные свойства вещей и оказывают влияние на их правовой режим, а вещи как объект человеческой деятельности, связанный с обладанием[28].

А. П. Сергеев указывает, что юридическое понимание вещей не совпадает с обыденным представлением о них. С точки зрения действующего законодательства, вещами признаются не только традиционные предметы быта, средства производства и тому подобное, но и живые существа (например, дикие и домашние животные), сложные материальные объекты (например, промышленные здания и сооружения, железные дороги и тому подобное), различные виды подвластной человеку энергии (например, тепловой, электрической, атомной и тому подобное), жидкие и газообразные вещества (например, вода и газ в резервуарах, трубопроводах и тому подобное). Таким образом, под вещами наука гражданского права понимает данные природой и созданные человеком ценности материального мира, выступающие в качестве объектов гражданских прав[29].

Аналогичной позиции придерживается В. П. Мозолин, который под вещами понимает предметы, имеющие материально-телесную субстанцию: тела в твердом, жидком и газообразном состоянии. Это предметы живой и неживой природы, которые по своему назначению могут быть объектами права собственности[30].

По нашему мнению, сущность правового режима вещи как объекта субъективных вещных прав будет заключаться в следующих моментах:

1) тело вещи, т.е. ее некая физическая (материальная) субстанция. Данный признак имеет решающее значение для фактического обладания вещью;

2) имущественный интерес управомоченного лица связан с полезными свойствами и качествами вещи;

3) непосредственное воздействие на вещь со стороны управомоченного лица.

Указанные существенные моменты правового режима вещи влияют и на ее цивилистическое понимание как объекта вещных прав и составляют основу концепции «овеществленной» собственности.

В этом случае вещь, как материальная (физическая) субстанция, имеет внешнюю оболочку, определенную форму, что позволяет ей находиться в обладании. Поэтому в качестве вещи надлежит рассматривать предмет материального мира, имеющий юридически признаваемую телесную форму, с помощью которой получает свое внешнее выражение, представляет для обладателя определенный имущественный интерес, связанный с использованием ее полезных свойств и качеств.

Из предложенного определения вещи вытекают четыре существенных признака:

1) вещь - это материальная субстанция, нечто, лежащее вне личности человека. Иначе говоря, любая вещь должна иметь внешнее выражение - тело вещи. По нашему мнению, для права собственности и иных вещных прав телесная форма вещи имеет значение для обладания ею, что является необходимой предпосылкой осуществления господства лица над вещью;

2) индивидуальная определенность вещи. Это качество вещи надлежит рассматривать как совокупность индивидуальных свойств и качеств, как внутренних, так и внешних, с помощью которых происходит обособление вещи от подобных вещей. При этом индивидуальные признаки вещи могут, во-первых, появиться в процессе осуществления вещных прав, и, во-вторых, определены законодательством или соглашением участников гражданского оборота;

3) с вещью связан имущественный интерес. Имущественный интерес, как мы представляем, может иметь самое различное значение, но он всегда связан с ценностью вещи, ее полезными свойствами и качествами, ее возможной передачей (преимущественно возмездной) другому лицу и др. За всем этим стоит именно имущественный интерес. Если таковой оказывается утраченным, то обладатель права на вещь предпринимает действия, определенно направленные на прекращение своего права. Важность данного признака вещи наглядно демонстрирует пример бесхозяйных вещей (ст. 242, 243 ГК);

Сельская администрация обратилась в арбитражный суд с иском к райпотребсоюзу и обществу с ограниченной ответственностью о признании права муниципальной собственности на занимаемое с 1966 года нежилое здание в силу приобретательной давности.

По решению директивных органов исполком сельсовета в 1966 г. разместился в здании, принадлежащем райпотребсоюзу. Райпотребсоюзу было представлено другое здание. Однако помещение, в котором размещался исполком сельсовета, райпотребсоюз внес в уставный капитал созданного им товарищества с ограниченной ответственностью.

Ответчики возражали против иска, ссылаясь на то, что в силу приобретательной давности право собственности может возникнуть только на бесхозные вещи. Поскольку на момент передачи здания истцу в 1966 г. оно принадлежало райпотребсоюзу, а на момент предъявления иска принадлежит обществу с ограниченной отвественностью, созданному райпотребсоюзом, имущество не являлось и не является бесхозным.

При разрешении спора арбитражный суд обоснованно исходит из следующего.

Согласно ст. 234 Гражданского кодекса Российской Федерации лицо, не являющееся собственником имущества, не добросовестно, открыто и непрерывно владеющее как своим собственным недвижимым имуществом в течение 15 лет либо иным  имуществом в течение 5 лет, приобретает право собственности на это имущество.

В НК РФ не содержится нормы о том, что названная статья применяется только в отношении бесхозных вещей.

Поэтому арбитражный суд не согласился с доводами ответчика и рассмотрел исковые требования с учетом положений, содержащихся в ст. 234 ГК РФ[31].

4) вещь выступает объектом непосредственного господства обладателя вещного права. В большинстве случаев реализация субъективных вещных прав заключается именно в непосредственном воздействии на вещь, управомоченное лицо использует тем самым полезные свойства и качества вещи для удовлетворения своих потребностей.

Вещь как объект обязательственных прав.

Как уже было отмечено ранее, для нас непреложным тезисом является положение юридической доктрины о том, что объектом обязательственных прав выступает должное поведение обязанного лица. Это может быть поведение одной из стороны в договоре или шире - в обязательстве. Сюда следует отнести, например, поведение заемщика в договоре займа, причинителя вреда в деликтных обязательствах, обязательство лица, обещавшего публичное вознаграждение, и др. Но большинство обязательственных конструкций, основанных на договоре, являются двусторонними и взаимными. В этом случае каждой из сторон договора принадлежит определенный комплекс прав и обязанностей, и, соответственно, объектом взаимных договоров будет выступать поведение каждого обязанного лица. Например, объектом договора купли-продажи будет выступать должное поведение продавца - передать покупателю вещь (предмет договора) в определенном количестве, качестве, свободном от прав третьих лиц, и т.д., - и покупателя - действия по принятию, оплате товара и некоторые другие. Поэтому существо любого обязательственного субъективного права будет заключаться в требовании должного поведения от обязанного лица.

Здесь возникает вполне закономерный вопрос: каково значение вещи для обязательственных (особенно договорных) субъективных гражданских прав?

По нашему мнению, ответ надлежит искать в разграничении понятий «предмет обязательства» и «объект обязательства». Если вещь потенциально может быть предметом обязательства наряду с другими явлениями правовой действительности (например, имущественными правами, определенного рода услугами и т.п.), то объектом субъективного обязательственного права всегда выступает только поведение обязанного лица - должника в обязательственном гражданском правоотношении. Продемонстрируем этот тезис.

Предмет договорного обязательства определен ГК в качестве единственного законодательно закрепленного существенного условия договора (ст. 393 ГК), без которого договор считается незаключенным. В дальнейшем это положение раскрывается в Особенной части ГК применительно к отдельным видам договора. Это происходит тремя способами:

1) непосредственное закрепление в ГК норм о предмете договора. Например, предметом (товаром) по договору купли-продажи может быть любая вещь. При этом условие о товаре считается согласованным, если договор позволяет определить наименование и количество товаров (существенные условия) (п.п. 1 и 3 ст. 407 ГК). Согласно ст. 566 ГК предметом лизинга могут быть здания, сооружения, машины, оборудование, инвентарь, транспортные средства, земельные участки и любые другие не потребляемые вещи;

2) указание на объекты соответствующего договора. Например, ст. 541 ГК перечисляет объекты имущественного найма: предприятия и другие имущественные комплексы, земельные участки, здания, сооружения, оборудование, транспортные средства и другие вещи, которые не теряют своих натуральных свойств в процессе их использования (не потребляемые вещи); право землепользования, право недропользования и другие вещные права;

3) предмет договора указывается в законодательном определении договора. Например, предметом договора дарения могут быть вещи, имущественное право (требование), освобождение от имущественной обязанности, что непосредственно указано в п. 1 ст. 506 ГК, содержащем легальную дефиницию договора дарения.

Отметим непоследовательность законодателя в определении предмета договора. С одной стороны, по смыслу статьи 393 ГК, предмет присущ любому договору и выступает его существенным условием. С другой - предмет договора непосредственно не поименован, а следует либо из содержания (как правило, из легального определения) договора, либо указанием на объект договора. (Следует отметить, что указанный прием в наибольшей степени распространен в ГК. Хотя, по нашему мнению, его нельзя назвать удачным.)

В последнем случае можно говорить об отождествлении законодателем предмета и объекта договора, что, с нашей точки зрения, представляется неправильным.

В цивилистической доктрине определение предмета договора достаточно скупо, и серьезных теоретических исследований соотношения предмета и объекта обязательства нам не известны. Большинство исследователей, затрагивающих в определенной степени соответствующую проблематику, ограничивается только общими рассуждениями. Например, М.И. Брагинский указывает, что «в широком смысле слова предмет договора охватывает весь набор показателей того, по поводу чего заключен договор. Сюда входят данные о предмете как таковом, включая количество, качестве и цену передаваемых товаров, выполняемых работ и оказываемых услуг», и «…в самом элементарном виде предмет выражается в формуле «чего и сколько»[32].

Количественная сторона вещей (предметов) приводит  к необходимости рассматривать понятие вещи не только как объект гражданских прав, но и с точки зрения:

– допущения или недопущения к обороту;

– изъятия из оборота;

– движимости или недвижимости вещи;

– индивидуальных и общих свойств и т.п.

По нашему мнению, различие между объектом и предметом обязательственного субъективного гражданского права следует проводить как по функциональным, так и по содержательным моментам.

Во-первых, функциональная направленность поведения обязанного лица (лиц) как объекта обязательственного права заключается в удовлетворении интересов управомоченного лица. В данном случае предмет обязательства служит должному удовлетворению, выполняет вспомогательную функцию в обязательстве по сравнению с его объектом.

Во-вторых, если для объекта обязательства характерна в большей степени абстракция - должное поведение обязанного лица, то предмет обязательства максимально конкретизирует содержание этой обязанности применительно к каждому виду договора. Например, передать индивидуально-определенную вещь, а не любую другую, выполнить именно эту работу, а не работу вообще, передать определенное имущественное право, а не право вообще и т.д.

Таким образом, в качестве вывода можно заключить, что вещь в традиционном юридическом понимании не может выступать объектом обязательственных прав, но является предметом ряда договоров. Прежде всего это относится к договорам по передаче имущества (вещей) в собственность, подряда и найма. Для группы обязательств по оказанию услуг вещь может выступать предметом не всех договоров, а только некоторых из них. Например, вещь как предмет договора имущественного страхования, перевозки грузов и некоторых других.


2.2. Деньги и ценные бумаги


История человечества – это в значительной степени история денег. Вопросы, связанные с деньгами, настолько глобальны и многообразны, они затрагивают настолько глубокие основы индивидуального и социального бытия, что никакое исследование проблематики денег не может дать исчерпывающего и окончательного ответа. Наш анализ по необходимости будет ограничен заявленной общей целью настоящей работы: нас будет интересовать в первую очередь и в конечном счете положение денег в системе объектов гражданских прав.

В отечественной науке гражданского права непревзойденным образцом юридической истории и юридической теории денег являются основные труды проф. Л. А. Лунца: «Деньги и денежные обязательства. Юридическое исследование» (1927 г.) и «Денежное обязательство в гражданском и коллизионном праве капиталистических стран» (1948 г.). Хотя значительная часть содержания указанных работ обращена в сторону обязательственного права, проф. Лунц уделил много внимания и особо интересующему нас вопросу о природе денег как объекта гражданских прав. В рассматриваемом аспекте требуют специального внимания два положения, которые в их совокупности можно было бы назвать «парадоксом Лунца». С одной стороны, Л. А. Лунц отмечал, что деньги в гражданском обороте имеют своим назначением служить всеобщим орудием обмена, но закон не может создать непосредственно такого орудия, ибо он не может указать, что должно быть предметом сделок, совершаемых добровольно; закон не может также предписать определенную силу существующего орудия обмена, так как покупательная сила денег есть результат сложного взаимодействия индивидуальных оценок всех участников гражданского оборота. «Привычные» же действия последних находятся под сильнейшим, хотя и косвенным воздействием государства, которое считает для себя не только возможным, но и необходимым указать такие предметы, предоставление коих должно иметь место для обязанного лица и принятие коих должно иметь место со стороны лица управомоченного: предмет, служащий универсальным суррогатом исполнения имущественного обязательства, носит название законного платежного средства. То есть, гражданский оборот создает орудие обращения, а государство – законное платежное средство. Понятия эти совпадают, что с народнохозяйственной точки зрения нормально и неизбежно, ибо государство не может длительно навязывать платежную силу какому-либо предмету, если гражданский оборот отказывается пользоваться этим предметом для заключения новых сделок. Но совпадение это не носит логического характера, не вытекает из сущности самих понятий: «орудие обращения» и «законное платежное средство» - два понятия, которые различны по своему содержанию, хотя обычно сходны по объему[33].

Деньги как средство исполнения (погашения) обязательств.

Деньги входят в понятие обязательства. Употребляя слово «деньги» в его специальном значении мы как бы находимся в логическом круге. Однако этого круга в действительности нет, поскольку общей отправной точкой для понимания обязательства должно являться охарактеризованное ранее общее определение денег, основывающееся в свою очередь на элементарном понятии меновой стоимости.

Принудительное средство исполнения обязательств: это следует понимать в том смысле, что должник (в самом крайнем случае) присуждается к уплате денег как вещей, указанных данным правопорядком и обладающих правовым свойством принудить кредитора под угрозой невыгодных для него последствий принять такое денежное исполнение.

Возможно последнее средство: во многих случаях деньги составляют ближайший или же первоначальный предмет обязательства; в других же случаях это последнее средство может быть применено по наступлении невозможности исполнения обязательства в натуре, связанной с виной должника.

Последнее средство: объясняя этот элемент своей формулы, Хартманн ссылается на Монтескье, который, рассматривая природу денег, приводил следующий пример. В период гражданских войн Цезарь разрешил должникам, находившимся в бедственном положении, рассчитываться со своими кредиторами недвижимым и движимым имуществом по той стоимости, которую это имущество имело до войны. В таких случаях, полагал Монтескье, передаваемое во исполнение обязательства имущество является не представителем денег, а в такой же степени деньгами (monnaie), как и серебро (l'argent). Но Хартманн решительно полемизировал с такой точкой зрения, отмечая, что многие подобные известные случаи представляют собой не исполнение обязательства, а навязывание кредитору (datio in solutium) иного (и зачастую ненужного ему) имущества вместо надлежащего исполнения. Возвращаясь к началу свой формулы, Хартманн еще раз подчеркивал, что именно деньги и являются той материей, которая обладает правовым свойством быть возможно последним принудительным средством исполнения обязательств. Завершая этот краткий анализ точек зрения проф. Лунца и проф. Хартманна, следовало бы отметить весьма существенный, на наш взгляд, момент: то понимание денег, которое Л. А. Лунц считал общим для экономической науки и для права, по своей сути мало чем отличается от общего понимания денег Хартманном, поскольку универсальными представителями меновых стоимостей выступают вполне материальные предметы, вещи (металл, монеты, бумажные деньги). Однако специальное понимание денег у Хартманна существенно отличается от общего; последним принудительным средством исполнения обязательства выступает особая материя, которая включает в себя материальные вещи (наличные деньги), но не сводится к ним. Это обстоятельство представляется нам весьма важным.

Принадлежащий Л. Г. Ефимовой краткий исторический очерк происхождения и эволюции денег[34] позволяет поддержать один из основных выводов этого автора, согласно которому нельзя говорить о правовой природе денег вообще; можно обсуждать лишь правовую природу и соответствующий ей правовой режим конкретного вида имущественных благ, который выполняет функции денег. Действительно, в современной практике функции денег выполняют материальные объекты (монеты и банкноты) и безналичные денежные средства, имеющие принципиально различные модусы существования и проявляющие лишь функциональное сходство.

Хотя деньги как объект гражданских прав непосредственно и закреплены в ст.128 ГК РФ, научное исследование данного правового явления не только не перестает быть актуальным, но и, более того, приобретает все большую значимость. Теоретические выводы по нему имеют прямой выход на нормотворческую и правоприменительную практику. Деньги как экономико-правовое понятие всегда было в центре научных дискуссий, затрагивающих вопросы финансовых механизмов становления и развития товарного производства. На передний план обычно выдвигались такие проблемы денег как товарная особенность, наличные и безналичные деньги. При закреплении в праве важно знать, в чем особенность денег, их общность и различие с материальными вещами, ценными бумагами, информацией, обращающимися в обществе. Гражданский законодатель деньги отнес к разновидности вещей, не уточняя при этом, что он подразумевает под деньгами как вещами: деньги наличные или безналичные, либо то и другое вместе?

По сложившемуся мнению, деньги являются родовыми, заменимыми и делимыми вещами. В тоже, время их относят к индивидуально-определенным объектам, если денежные знаки тем или иным образом индивидуализируются[35]. Нам представляется, что такой подход к оценке денег не вытекает из природы данного явления. Нельзя признаки и характеристики классических вещей переносить на объекты, имеющие иные сущностные качества. Критерии делимости денег, их индивидуальная определенность или родовая принадлежность не могут быть выведены из денег в современном их понимании. Если же иметь в виду конкретные денежные знаки (банкноты, монеты), т.е. только материальные символы, носители воплощенного в них абстрактного труда, тогда можно их рассматривать как вещи, причем индивидуально-определенные и неделимые. Банкноты или монеты можно механически разделить, повреждая и уничтожая их, но это уже не правовой критерий делимости вещей.

Деньги становятся таковыми с содержательной стороны качеством всеобщего товара, не имеющего «телесной оболочки», то есть лишь как стоимость товара. Ее основой является абстрактный труд; конкретный труд создает потребительную стоимость товара. Деньги, чтобы стать всеобщим товаром «сбрасывают» конкретные предметные признаки и могут всегда быть обменены на любой реальный товар, находящийся в гражданском обороте. Наличие у субъекта денег означает осуществление им социальной функции присвоения абстрактного труда. На этой экономической основе складываются отношения экономической власти. В общей форме данное положение К.Маркс выразил так: «…свою общественную власть, как и свою связь с обществом, индивид носит в своем кармане»[36].

Деньги есть продукт товарных отношений, но полноценным конкретным товаром они не становятся. Обычный товар имеет две характеристики: потребительную стоимость и стоимость или, как еще ее называют, меновую стоимость. Деньги в экономическом смысле – это меновая стоимость товара. Она имеет лишь количественную характеристику, не позволяющую производительно или индивидуально потреблять их. Деньги – знак, символ, который определяет, сколько потенциально может их владелец приобрести, присвоить конкретных благ как товаров. Владелец денег имеет право собственности на их материальный носитель (банкнота, монета) и право собственности на указанный знак, символ, содержащий определенное количество учетных единиц абстрактного труда. И раз деньги приравниваются к другим товарам и выступают всеобщим их определителем, можно говорить о деньгах как товаре. Но не всякий товар можно называть в гражданско-правовом смысле вещью. Не признаются, например, вещами транспортные и др. товарные услуги, не ведущие к овеществленному результату. Нет овеществленного товарного результата и применительно к сущностной и содержательной стороне денег.

В связи с усложнением хозяйственной жизни денежные процессы приобрели главным образом безналичную форму, что послужило дополнительным толчком к исследованию не только этой производной формы, но и исходной их сущности.

Мы не сможем объяснить множество стандартных правовых положений, для которых вопрос о способе платежа (уплаты, внесения) денег не имеет никакого значения. Как быть, например, с исполнением денежного обязательства внесением денег в депозит нотариуса, которое (внесение) может быть совершено как наличными деньгами, так и уплатой суммы через банк? Ведь п.2 ст. 327 ГК прямо указывает на то, что внесение денежной суммы в депозит нотариуса является исполнением обязательства. Более того, судебная практика ориентирована на то, что и уплата кредитору долга из депозита нотариуса должна осуществляться как безналичное перечисление. В этом плане можно сослаться на п.9 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 5 мая 1997 г. № 44 «Обзор практики разрешения споров, связанных с заключением, изменением и расторжением договоров»[37].

В арбитражный суд обратилось акционерное общество с иском к товариществу с ограниченной ответственностью о расторжении договора купли - продажи нежилого помещения. По утверждению истца, покупатель не перечислил на его расчетный счет в определенный договором срок соответствующую сумму за указанное помещение. Суд отклонил требование акционерного общества, исходя из следующего. Согласно материалам дела, в связи с уклонением продавца от получения денег сумма выкупа была внесена в депозит нотариуса в соответствии со статьей 327 Гражданского кодекса Российской Федерации. Продавец, письменно уведомленный нотариусом о наличии в депозите суммы выкупа, не сообщил ему данные, по которым необходимо перечислить на его расчетный счет внесенную в депозит сумму. Арбитражный суд охарактеризовал действия акционерного общества как уклонение от принятия исполнения обязательства, поскольку в соответствии с частью 4 пункта 1 статьи 327 Гражданского кодекса Российской Федерации должник вправе внести причитающиеся с него деньги или ценные бумаги в депозит нотариуса, если обязательство не может быть исполнено должником вследствие уклонения кредитора от принятия исполнения независимо от вида заключенного договора.

В интересной работе А. Ю. Грибова говорится: «Со времен Древнего Рима жизнь несколько изменилась. Естественно, эволюция коснулась и денег. А современные законотворцы, реципировавшие римское право в ГК РФ, просто не потрудились заметить, что металл уже давно не выполняет функции меры стоимости и при проведении сделки уже не нужен весовщик с весами и гирями»[38]. Если не останавливаться на некоторой избыточной заостренности изложения, мнение это верное.

Ценные бумаги как объект гражданских прав.

Несмотря на то, что ценные бумаги как особая разновидность имущества существуют и широко применяются уже несколько столетий, в их правовой природе остается еще много неясного. В странах с рыночной экономикой и развитым товарным оборотом существующие проблемы в значительной степени сглаживаются относительно стабильным и продуманным законодательством, длительным опытом использования соответствующих фондовых инструментов и обширной судебной практикой, формирующей важные прецеденты. Что же касается России, то здесь мы, к сожалению, пока не видим ни того, ни другого. Конечно, тому есть объективные причины, наличие которых неустранимо и которые будут влиять на положение вещей в данной сфере еще длительное время. Тем не менее, интересы экономической и правоприменительной практики диктуют необходимость самого серьезного внимания к базовым теоретическим положениям о ценных бумагах с учетом уже имеющегося законодательства и опыта разрешения правовых коллизий, постоянно возникающих в действительности.

Согласно ст. 142 ГК РФ, ценной бумагой является документ, удостоверяющий с соблюдением установленной формы и обязательных реквизитов имущественные права, осуществление или передача которых возможны только при его предъявлении. С передачей ценной бумаги переходят все удостоверяемые ею права в совокупности. В данном легальном определении отражена совокупность признаков, которые следует считать нормативными для любых ценных бумаг: ценная бумага есть документ; указанный документ составляется с соблюдением установленной формы; документ составляется с соблюдением обязательных реквизитов; документ удостоверяет имущественные права; осуществление или передача имущественных прав возможны только при предъявлении документа; передача ценной бумаги влечет переход всех удостоверяемых ею прав в совокупности. Законом установлены также виды ценных бумаг, каковыми являются государственная облигация, облигация, вексель, чек, депозитный и сберегательный сертификаты, банковская сберегательная книжка на предъявителя, коносамент, акция, приватизационные ценные бумаги и другие документы, которые законами о ценных бумагах или в установленном ими порядке отнесены к числу ценных бумаг.

В качестве дополнительных свойств, без которых документ не может претендовать на статус ценной бумаги и которые раскрывают ее экономическую сущность, в одном из базовых учебников для экономических специальностей называют, например, следующие:

1. Ценные бумаги представляют собой денежные документы, удостоверяющие имущественное право в форме титула собственности (акции корпораций, векселя, чеки, коносаменты и т.д.) или имущественное право как отношение займа владельца документа к лицу, его выпустившему (облигации корпораций и государства, сертификаты и др.);

2. Ценные бумаги выступают в качестве документов, свидетельствующих об инвестировании средств, проявляя свою экономическую сущность и роль в качестве высшей формы инвестиций;

3. Это документы, в которых отражаются требования к реальным активам (акциям, чекам, приватизационным документам, коносаментам, жилищным сертификатам и др.);

4. Ценные бумаги приносят доход, вследствие чего являются капиталом для владельцев;

5. Ценные бумаги обладают свойством ликвидности, т. е. могут быть превращены в денежные средства путем продажи;

6. Обращаемость, т.е. способность ценных бумаг выступать в качестве или предмета купли-продажи (акции, облигации и др.) или платежного инструмента, опосредствующего обращение на рынке других товаров (чеки, векселя, коносаменты, приватизационные документы);

7. Рыночный характер ценной бумаги как особого товара требует своего рынка с присущей ему организацией и правилами работы на нем. Товары, продаваемые на рынке ценных бумаг, являются товарами особого рода, поскольку ценные бумаги - это лишь титул собственности, документы, дающие право на доход, но не реальный капитал. Обособление рынка ценных бумаг определяется именно этим их качеством, и рынок характеризуется по большей части свободной и легко доступной передачей ценных бумаг одним владельцем другому;

8. Серийность и стандартность - это взаимосвязанные признаки, поскольку ценные бумаги могут выпускаться сериями, однородными группами, причем бумаги одного типа должны иметь стандартные содержание, форму, стандартность предоставляемых прав, сроков действия, институтов обращения и т.д.;

9. Участие в гражданском обороте т.е. способность быть предметом не только купли-продажи, но и других имущественных отношений (сделок залога, хранения, дарения, комиссии, займа, наследования и т.д.). Наряду с этими признаками, которые рассматриваются как основные, называются и иные признаки, имеющие вспомогательное значение: регулируемость (законодательное регулирование удостоверяемых ценными бумагами прав; установление обязательных реквизитов и требований к форме бумаг, порядка их эмиссии и других параметров обращения); признание ценных бумаг государством в качестве таковых; рискованность инвестиций в ценные бумаги; документарный либо бездокументарный способы фиксации прав, удостоверяемых ценной бумагой[39].

Приведенный достаточно пространный перечень свойств, призванных развить формально-юридическое понимание ценных бумаг собственно экономическими признаками, не решает, на наш взгляд, поставленной задачи. Даже самое предварительное осмысление этих свойств дает весьма странную картину несколько хаотичного переплетения признаков экономических с юридическими, тех и других - с признаками организационными и техническими. Конечно, нельзя не отдавать себе отчета в исключительной сложности построения научно обоснованной междисциплинарной систематики признаков и свойств ценных бумаг. Но, с другой стороны, нельзя не видеть, что никак не объясняемое (и необъяснимое) смешение категорий правовых с экономическими и иными не только не способствует познанию действительных соотношений между ними, но и, более того, деформирует представление об этих достаточно сложных явлениях.

В теории принято характеризовать ценные бумаги совокупностью признаков абстрактности, публичной достоверности и исполнимости при предъявлении бумаги. Под абстрактностью понимается отсутствие выраженного основания выдачи (эмиссии) ценной бумаги, или, точнее, неочевидность такового основания. Наиболее хрестоматийно признак абстрактности очерчен применительно к векселю как «ничем не обусловленному обязательству векселедателя (простой вексель) либо иного указанного в векселе плательщика (переводной вексель) выплатить по наступлении предусмотренного векселем срока полученные взаймы денежные суммы…», причем, независимо от того, что соответствующая норма включена в Главу 42 ГК РФ «Заем и кредит», с момента выдачи векселя правила о договоре займа могут применяться к этим отношениям постольку, поскольку они не противоречат закону о переводном и простом векселе (ст. 815 ГК РФ). Свойство абстрактности векселя и любой иной ценной бумаги отнюдь не означает совершенной индифферентности таковой бумаги к тому «ресурсу», за счет которого должно быть произведено или обеспечено исполнение по бумаге. Однако, правовое и экономическое значение такого ресурса (если под этим понимать некую конкретную имущественную ценность, покрытие), его фактическое наличие либо отсутствие, состояние и т.п. не имеют значения для юридической судьбы ценной бумаги, выданной под обеспечение данным ресурсом. Например, если в рамках ипотечных отношений, основанных только на договоре об ипотеке, происходит утрата или повреждение заложенного имущества по обстоятельствам, за которые залогодержатель не отвечает, и вследствие этого обеспечение ипотекой обязательства существенно ухудшилось, залогодержатель вправе потребовать досрочного исполнения обеспеченного ипотекой обязательства. Но, если это же отношение оформлено закладной (ценной бумагой), требование о платеже может быть заявлено лишь в срок, указанный в закладной, а если долг подлежит уплате по частям, то соответствующие требования заявляются в соответствии с установленным закладной планом погашения долга (ст. 14 Федерального закона. «Об ипотеке» в редакции от 08 мая 2005 г.). Аналогичное явление наблюдается и в рамках уже упомянутых заемных отношений. В случае невыполнения заемщиком предусмотренных договором займа обязанностей по обеспечению возврата суммы займа, а также при утрате обеспечения или ухудшении его условий по обстоятельствам, за которые займодавец не отвечает, займодавец вправе потребовать от заемщика досрочного возврата суммы займа и уплаты причитающихся процентов, если иное не предусмотрено договором (ст. 813 ГК). Однако, если заемное отношение оформлено векселем, ухудшение состояния обеспечительного «ресурса», предоставленного, например, по договору поручительства, не позволит займодавцу реализовать указанные возможности. Сам по себе факт оформления заемных отношений ценной бумагой переводит взаимоотношения сторон из сферы общегражданского регулирования в область вексельного права, которое знает специальную форму обеспечения вексельного обязательства - аваль (вексельное поручительство). Нормы же вексельного права не допускают какой-либо модификации требования кредитора и обязательства плательщика в зависимости от ухудшения состояния вексельного поручительства. С другой же стороны, в общегражданских отношениях судьба обеспечивающего (акцессорного) обязательства зависит, как правило, от судьбы обеспечиваемого обязательства и, следовательно, при недействительности (ничтожности) договора займа или кредитного договора прекращается и соответствующее обеспечение. Иначе решен вопрос в вексельном праве. Согласно ст. 32 действующего Положения о переводном и простом векселе от 7 августа 1937 г., авалист не просто отвечает как и тот, за кого он дал аваль, но, более того, обязательство авалиста действительно даже в том случае, если то обязательство, которое он гарантировал, окажется недействительным по какому бы то ни было основанию, иному, чем дефект формы. Это обстоятельство нашло свое отражение и в судебной практике.

Так, ТОО «Агропромэкономика» обратилось в Московский городской арбитражный суд с иском к Российскому страховому товариществу с ограниченной ответственностью (РСТ) «Роспотребрезерв» и третьему лицу - Федеральной службе России по надзору за страховой деятельностью о взыскании 225 млн. рублей (неденоминированных), не оплаченных ответчиком-авалистом векселей. Из материалов дела следует, что три неоплаченных векселя поступили к истцу следующим образом. Два простых векселя 4 августа 1992 г. истцу были переданы от ТОО «Гросс»: один - на сумму 27,5 млн. руб. со сроком погашения через три месяца с момента поступления денег на расчетный счет ТОО «Гросс», второй - на сумму 127,5 млн. рублей со сроком погашения через шесть месяцев с момента поступления денег на расчетный счет ТОО «Гросс». Третий вексель на сумму 70 млн. рублей 6 августа 1992 г. поступил к истцу от ТОО «Юником-С» со сроком погашения либо 15 декабря 1992 года, либо в пятидневный срок с момента предъявления, либо через 120 дней после поступления денег на расчетный счет ТОО «Юником-С». На всех трех векселях ответчик - РСТ «Ростпотребрезерв» - учинил вексельное поручительство - аваль. Решением суда первой инстанции иск удовлетворен за счет ответчика по тем основаниям, что векселя оформлены на типовых бланках, а сроки платежа по векселям соответствуют требованиям ст. 33 Положения о простом и переводном векселе. Кассационная инстанция оставила решение без изменения. Постановлением коллегии Высшего Арбитражного суда Российской Федерации по проверке в порядке надзора законности и обоснованности решений арбитражных судов, вступивших в законную силу, состоявшиеся ранее решение и постановление отменены и в иске отказано. Коллегия исходила из того, что срок платежа, указанный в спорных векселях, не соответствует ни одному из сроков, предусмотренных ст. 33 Положения о простом и переводном векселе, поэтому спорные векселя являются недействительными. Следовательно, авалист согласно ст. 32 Положения ответственности по таким векселям не несет. Ответчик не может быть признан также и поручителем по обычным гражданско-правовым обязательствам, поскольку отсутствует письменный договор поручительства с кредитором по обеспечиваемым обязательствам. Председатель ВАС РФ в своем протесте предложил отменить постановление надзорной коллегии и оставить в силе решение и постановление судов первой и кассационной инстанций. Пленум счел доводы протеста обоснованными. Статья 33 Положения о простом и переводном векселе относительно срока платежа применяется как к переводному, так и к простому векселю (ч. 1 ст. 77 Положения). При этом переводной вексель, содержащий иное назначение срока, чем указано в части 1 ст. 33 Положения, либо последовательные сроки платежа, в соответствии с частью 2 ст. 33 Положения признается недействительным. В выданных истцу векселях при обозначении срока платежа требование его определенности не соблюдено, и срок платежа обозначен иначе, чем предусмотрено в ст. 33 Положения. Что касается ответственности авалиста, то он, как указано в ст. 32 Положения, отвечает так же, как и тот, за кого он дал аваль. При этом его обязательство действительно даже в случае, если обязательство, которое он гарантировал, окажется недействительным по какому бы то ни было основанию, но иному, чем дефект формы. Положение указывает на содержание векселя, но не содержит правила о его форме. Согласно рекомендациям Банка России от 9 сентября 1991 года, сроки платежа являются вексельным реквизитом, а не формой векселя. Вместе с тем, вексель - один из видов гражданско-правовых сделок. Форма таких сделок установлена общими нормами гражданского законодательства. Поэтому нельзя считать дефектом формы векселя указание в ней иных сроков платежа, чем предусмотрено в ст. 33 Положения. Следовательно, векселедержатель вправе предъявить к авалисту требования о платежах по всем трем векселям даже в случае их признания недействительными (Постановление Пленума Высшего Арбитражного суда РФ от 28 сентября 1994 г. № 36)[40].

Этот пример достаточно определенно показывает, что ценная бумага в силу особенностей соответствующего законодательства, способна «прикрепляться» к различным ресурсным базам даже при отпадении (недействительности) первоначального «ресурса» (в данном случае - ответственности векселедателя).


2.3. Нематериальные блага и информация


Особую  группу  объектов   гражданских   прав   образуют нематериальные   блага,   под   которыми   понимают   не    имеющие экономического содержания и неотделимые от  личности  их  носителей блага   и   свободы,   признанные    и    охраняемые    действующим законодательством. Статья 150 ГК относит к ним следующие:

жизнь и здоровье;

достоинство личности;

честь и доброе имя;

деловая репутация;

неприкосновенность частной жизни;

личная и семейная тайна;

иные личные неимущественные права и  другие  нематериальные  блага, принадлежащие  гражданину  от   рождения   или   в   силу   закона, неотчуждаемы и непередаваемы  иным  способом.  В  частности  нельзя продать отдельные органы или части человеческой личности,  уступить свою фамилию, авторство и т.п.

Основными характерными  чертами   нематериальных  благ  является   во- первых,  они  лишены  материального  (имущественного)  содержания,  их нельзя оценить в  денежном  выражении  и,  во-вторых,  они  неразрывно связаны  с  личностью  их  носителя,  что  означает  невозможность  их отчуждения или иной передачи другим  лицам  ни  по  каким  основаниям.

Некоторыми  особенностями  в  силу  закона  обладают  лишь   отдельные принадлежащие юридическим лицам исключительные права,  как,  например, право на  фирму  и  на  товарный  знак,  знак  обслуживания  и  др.  В определенных случаях они могут быть отчуждены (см., например, ст. 559, 1027 ГК).

Для характеристики нематериальных благ (прав) названные признаки могут использоваться лишь в их совокупности, поскольку такой признак, как не отчуждаемость,  присущ  и  некоторым  имущественным  правам,  например, требованиям о взыскании алиментов, о  возмещении  вреда,  причиненного жизни и здоровью, и др.

Также  новый  ГК   предусматривает   ответственность   за   причинение морального  вреда  гражданину.   Под   моральным   вредом   понимаются нравственные  или   физические   страдания,   причиненные   действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие  гражданину  от  рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь,  здоровье,  достоинство личности, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни,  личная и семейная тайна и т.п.) или нарушающими  его  личные  неимущественные права (право на пользование своим именем,  право  авторства  и  другие неимущественные права в соответствии с  законами  об  охране  прав  на результаты   интеллектуальной    деятельности),    либо    нарушающими имущественные права гражданина.

Компенсация морального вреда по общему правилу допускается при наличии вины причинителя. Вместе с тем в ст. 1100 ГК предусмотрены три случая, когда моральный вред компенсируется  независимо  от  вины:  причинение вреда  жизни  и  здоровью  граждан  источником  повышенной  опасности; причинение вреда гражданину в результате  его  незаконного  осуждения, незаконного  привлечения  к  уголовной  ответственности,   незаконного применения в  качестве  меры  пресечения  заключения  под  стражу  или подписки о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ; причинение  вреда  в  связи  с посягательствами на честь, достоинство и деловую репутацию гражданина.

Допускается установление законом и иных случаев компенсации морального вреда независимо от вины причинителя.

Так, Р. И А. обратились в суд к правительству Москвы и Департаменту финансов г. Москвы с иском о компенсации морального вреда, причиненного им незаконным отказом комиссией по вопросам регистрации граждан по месту пребывания и месту жительства в г. Москве в регистрации по месту жительства в г. Москве.

Решением Тверского районного суда г. Москвы от 14 сентября 1999 г., оставленным без изменения судебной коллегией по гражданским делам Московского городского суда, в иске отказано.

Президиум Московского городского суда оставил без удовлетворения протест заместителя Председателя Верховного Суда РФ об отмене судебных постановлений.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ 28 ноября 2000 г. аналогичный протест заместителя Председателя Верховного Суда РФ удовлетворила и судебные постановления изменила, указав следующее.

Отказывая в иске суд первой инстанции исходил из того, что истцы не представили доказательств причинения им морального вреда упомянутыми действиями комиссии по вопросам регистрации граждан по месту пребывания и по месту жительства в г. Москве.

С таким выводом согласиться нельзя.

В силу ст. 151 ГК РФ, если гражданину причинен моральный вред действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.

Таким образом, неправильное применение судом материального закона повлекло вынесение по делу незаконного решения.

Поэтому судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ решение Тверского районного суда г. Москвы, определение судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда и постановление президиума Московского городского суда отменила, а дело направила на новое рассмотрение в суд первой инстанции[41].

В последние полвека понятие «информация» получило необычайную популярность и стало своеобразным символом прогресса. С недавних пор информация является и правовой категорией - объектом гражданских прав.

Как объект гражданских прав информация должна обладать следующими признаками:

·        информация является идеальным компонентом бытия, т. е. благом нематериальным;

·        информация - благо непотребляемое, которое подвергается лишь моральному, но не физическому старению;

·        информация обладает возможностью неограниченного тиражирования, распространения и преобразования форм её фиксации.

Информация как объект гражданского права характеризуется сложностью. Многочисленность объектов, ее составляющих, и различия в их правовом режиме представляют значительные трудности при выработке общего подхода к установлению и регулированию единого правового режима информации. Вряд ли он возможен вообще, однако, некоторые общие принципы, характерные только для информации, существуют. Их полное выявление и всестороннее исследование еще предстоит науке. Однако уже сегодня существует большое количество проблем, как законодательных, так и правоприменительных. Необходимо принятие ряда новых законов и внесение изменений в уже действующие. Только тогда можно будет говорить о соответствии правовой системы быстро меняющимся условиям жизни, ибо право - один из главных регуляторов общественного развития.


2.4. Работы и услуги. Коммерческая и служебная тайны


Наряду с результатами творческой деятельности объектами гражданских прав выступают результаты иных действий (например, результат работы подрядчика).

Услуга как разновидность действия выражается в осуществлении лицом деятельности в соответствии с его гражданско-правовой обязанностью. Выделяют 3 вида услуг: фактические (договор хранения); юридические (договор поручения и комиссии); комплексные (договор экспедиции).

Служебная и коммерческая тайна.

Служебная и коммерческая тайна - это, прежде всего, обусловленные экономическими интересами и интересами конкурентной борьбы преднамеренно скрываемые от третьих лиц сведения (содержательная сторона информации), которые могут легально выступать в качестве товара и тем самым, участвовать в гражданском обороте наряду с другими благами, признаваемыми объектами гражданских прав. Все прочие сведения, признаваемые тайнами (государственная, военная, медицинская, переписки, следствия и т. п.), объектами гражданских прав не являются и не могут быть предметами легальных гражданско-правовых сделок, хотя и имеют, как любая информация, свою цену. Из определения, данного в п. 1 ст. 139 ГК следует, что служебная и коммерческая тайна - это особый (закрытый) вид информации, т. е. некий ансамбль сведений о лицах, предметах, фактах, событиях, явлениях и процессах, дающий его обладателю возможность, которой не имеют третьи лица, выбирать варианты будущих действий из первоначально неопределенного их спектра. Тематика этих сведений может быть самой различной и иметь характер производственной, хозяйственной, финансовой, научно-технической, технологической, управленческой и т. п. При этом достоверность сведений выступает как юридически безразличный параметр информации, который в данном случае не играет самостоятельной роли значимого признака при отнесении ее к разряду служебной и коммерческой тайны.

Юридически значимыми признаками, необходимыми и достаточными для признания информации служебной и коммерческой тайной, являются:

1) действительная или потенциальная коммерческая ценность, обусловленная фактором неизвестности содержания сведений третьим лицам;

2) отсутствие свободного доступа к информации на законных к тому основаниях;

3) наличие мер, принимаемых обладателем информации к охране ее конфиденциальности.

Обращаясь к первому признаку, подчеркнем, что обладатель информации (хранитель тайны), располагая ему одному известными сведениями, может не только использовать их в собственной сфере деятельности, но и предложить их выбранному им лицу, для которого данные сведения будут являться субъективно новыми в содержательном плане, т. е. неизвестными. Субъективная новизна сведений будет в данном случае выступать своеобразным товаром, а в коммерческой сфере деятельности — и потенциальным источником получения прибыли. Факт приобретения информации (равнозначный доступу к составляющим ее сведениям) на предложенных ее обладателем условиях свидетельствует о ее действительной (реальной) ценности. Потенциальной коммерческой ценностью информация будет обладать в случае ее невостребованности возможными приобретателями в данный период времени (мертвая информация) в силу, например, недостаточности рекламных усилий обладателя закрытых сведений, направленных на пропаганду эффекта от их применения. Будучи востребованной, информация из разряда потенциально ценной перейдет в действительно ценную. При этом важна лишь коммерческая сторона ценности информации, отражающая ее свойство служить источником получения прибыли, а не иная, например научная, которая в сфере товарно-денежных отношений не является или очень редко является надлежащим показателем ценности.

Отсутствие доступа к информации, за исключением легальной возможности осуществления подобного действия, выступает вторым признаком служебной и коммерческой тайны. Данный признак характеризует меру свободы получения сведений, обладатель которых притязает на их закрытость.

В связи с этим следует различать санкционированный и несанкционированный доступ к информации, составляющей служебную и коммерческую тайну. Санкционированный доступ характеризуется законными основаниями получения закрытых сведений, например, путем знакомства с ними в силу прямых служебных обязанностей. Этот вид доступа не порочит конфиденциальности сведений и не снижает их коммерческой ценности. Несанкционированный доступ характеризуется незаконными действиями по сбору сведений, составляющих служебную и коммерческую тайну, например путем хищения документов, содержащих данные о потенциально патентоспособном техническом решении.

Третьим признаком служебной и коммерческой тайны выступают действия ее хранителя, свидетельствующие о принятии им мер, направленных на охрану конфиденциальности сведений и пресечение несанкционированного доступа к ней. Характер данных мер может быть самым различным (организационные, технические, режимные, правовые), главное, чтобы они были превентивными.

Формально служебная и коммерческая тайна не отнесены к числу объектов интеллектуальной собственности, что в целом правильно, поскольку не информация является частью интеллектуальной продукции, а результаты интеллектуальной деятельности выступают одной из сторон проявления информации, причем не самой существенной. В научной литературе существуют различные точки зрения на отнесение информации, составляющей служебную и коммерческую тайну, к объектам исключительных прав (результатам интеллектуальной деятельности), в том числе такие, согласно которым служебная и коммерческая тайна рассматривается в качестве самостоятельного объекта интеллектуальной собственности.12 Последняя концепция внутренне противоречива, поскольку ставит знак равенства между монополией dejure (исключительным правом) и монополией de facto, пределы которой не устанавливаются законом, а определяются характером самостоятельных превентивных мер, принимаемых обладателем информации.

Признаки служебной и коммерческой тайны сами по себе еще не дают ответа на вопрос, что такое тайна вообще. Информация, точнее сведения, посредством которых строится юридическая модель тайны, видимо, не единственный объективный эквивалент, которым может оперировать правовая наука, определяя существо служебной и коммерческой тайны. Специфика отношений, которые складываются в обществе по поводу информации, лежащей в основе гражданско-правового понятия тайны, отражает универсальные закономерности, открытые в иных областях научных знаний, в частности в теории информации. Зададим в связи с этим вопрос, дает ли неизвестная третьим лицам информация какие-либо реальные сведения для них? Строго говоря, такие сведения являются информацией только для их обладателя. Данное утверждение будет тем более справедливо, если рассматривать информацию, составляющую служебную или коммерческую тайну как знание, как меру устранения неопределенности представления о чем-либо[42].

Рассматривая дело о защите коммерческой тайны, суд должен определить, имело ли место неправомерное использование переданной конфиденциальной информации или ее несанкционированное разглашение. В частности, устанавливается, использовалась ли информация с нарушением тех целей, которые были оговорены при ее передаче. Например, передавая информацию по лицензионному договору, лицензиар исходит из того, что она подлежит ограниченному использованию в соответствии с условиями соглашения. В случае, если переданные сведения использовались иным образом, суд устанавливает соответствующий запрет и обязывает ответчика возместить причиненные убытки.

Значительное число судебных разбирательств о защите коммерческой тайны связано с трудовыми отношениями, что обусловлено возможностью доступа работников к конфиденциальной информации в рамках их трудовых обязанностей. Соответствующие правовые принципы, установившиеся в судебной практике, призваны обеспечить надлежащий баланс между правом работодателя защищать свои секреты и правом работника использовать свой профессиональный опыт в своих интересах и в интересах других работодателей. Граница между этими правами настолько же трудно определяема, насколько и важна для разрешения данной категории дел. Среди наиболее общих правил, установленных для работников (в т.ч. и бывших), необходимо выделить следующее. Обязанность по сохранению конфиденциальной информации может быть установлена в специальных положениях трудового договора, однако в случае отсутствия подобных условий данная обязанность следует из общих требований добросовестности и лояльности. Рассматривая спор между работником и работодателем, суд должен учитывать природу конкретных трудовых отношений, статус работника, уровень доступности информации и принятые работодателем меры по ее защите. После прекращения трудовых отношений требования к бывшему работнику о сохранению коммерческой тайны существенно сокращаются.

Таким образом, в рамках трудовых отношений на работника возлагаются обязанности: не разглашать конфиденциальную информацию неуполномоченным получателям; не осуществлять копирование (или даже намеренное запоминание) конфиденциальной информации в целях использования в собственных интересах; не осуществлять в рабочее время деятельность, противоречащую интересам работодателя.

Необходимо также отметить, что в судебной практике по делам о защите коммерческой тайны широкое распространение получили временные (промежуточные) средства судебной защиты. Разглашение коммерческой тайны может повлечь за собой значительный ущерб (и даже прекращение предпринимательской деятельности потерпевшего), причем, раскрытая информация, естественно, не может быть вновь засекречена. В этой связи множество исков, подаваемых в английские суды, преследуют своей целью предотвратить неправомерное использование конфиденциальной коммерческой информации или ее разглашение еще до того, как это повлечет за собой имущественный ущерб. Задача суда в этом случае – установить надлежащий баланс между правами и обязанностями сторон, не вынося окончательного решения по существу дела[43].



Заключение


Итак, мы рассмотрели объекты прав как самостоятельное теоретическое правовое обобщение в системе объективного права и не отождествляем их с объектом правоотношения (ни в юридическом, ни в материальном смысле). Но, с другой стороны, объекты гражданского права нельзя отождествлять также с правовым статусом и с правовым режимом.

Как правовой режим, так и правовой статус - это уже определенная мера регулирования гражданских отношений.

В нормах объективного права с той или иной степенью детализации правовой режим объектов очерчен, и это может создавать иллюзию некоей «автономности» объекта по отношению к предмету гражданско-правового регулирования.

Но следует учитывать, что сам по себе правовой режим объекта функционально бессодержателен вне определенного способа «прикрепления» объекта к носителю соответствующего вещного либо обязательственного права - субъекту гражданского права.

Как только объект «встречается» со своим субъектом, возникает конкретное правовое отношение, в котором и реализуются те самые императивные и диспозитивные позитивные положения, что образуют правовой режим и статус объекта. Эти правоположения адресованы отнюдь не объекту (что, естественно, невозможно), а субъектам гражданского права, в действиях которых только и могут проявиться предписания, относящиеся к объекту.

Подводя итог вышесказанному, мы пришли к следующим выводам.

К объектам гражданских правоотношений относятся вещи, включая деньги и ценные бумаги, иное имущество, в т.ч. имущественные права, работы и услуги, информация; результаты интеллектуальной деятельности, в т.ч. исключительные права на них (интеллектуальная собстветственность); нематериальные блага (ст.  128 ГК).

Наиболее распространенным объектом гражданских прав является вещь. Вещи – предметы природы (земля и ее недра, дикие звери и т.д.) или результаты труда (дома, машины и т.п.), по поводу которых возникают гражданские правоотношения. Ими являются не только твердые тела, но и при известных условиях жидкие и газообразные (вода, газ, заключенные в сосуды, резервуары и т.д.).

Деньги (валюта) в гражданском обороте являются обязательным платежным средством. Официальной денежной единицей (валютой) Российской Федерации является рубль (ст.  140 ГК). Расчеты на территории РФ, за исключением случаев, предусмотренных законом, осуществляются в валюте Российской Федерации. Случаи, порядок и условия расчетов в инвалюте на территории Российской Федерации определяются законом.

Ценной бумагой (ст.  142 ГК) является документ, утверждающий с соблюдением установленных форм и реквизитов имущественные права, осуществление и передача которых возможны только при предъявлении и передаче этого документа. Право, удостоверенное ценной бумагой, может быть переуступлено другому лицу лишь путем передачи ценной бумаги.

К ценным бумагам (ст.  143 ГК) относятся: государственная облигация, облигация, вексель, чек, депозитный и сберегательный сертификат, банковская сберегательная книжка на предъявителя, закладная, коносамент, акция, приватизационные ценные бумаги и другие документы, которые законом РФ о ценных бумагах, законом об отдельных видах ценных бумаг или в установленном ими порядке отнесены к числу ценных бумаг.

Нематериальные блага – жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна, право свободного передвижения, выбора места пребывания и жительства, право на имя, право авторства, иные личные неимущественные права и другие нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

В случаях и в порядке, предусмотренных законом, личные неимущественные права и другие нематериальные блага, принадлежащие умершему, могут осуществляться и защищаться другими лицами, в т.ч. наследниками правообладателя. Нематериальные блага защищаются в случаях и в порядке, предусмотренном ГК РФ и другими законами, а также в тех случаях и тех пределах, в каких использование способов защиты гражданских прав вытекает из существа нарушенного нематериального права и характера последствий этого нарушения.

В частности, в ст.  151 ГК предусмотрена компенсация морального вреда, а в ст.  152 ГК – защита чести, достоинства и деловой репутации.

В связи с переходом России к рыночной экономике наряду с вещами, включая деньги, ценные бумаги, иное имущество, появляются новые объекты гражданских прав, такие как имущественные права, а равно работы, услуги, информация, интеллектуальная собственность, недвижимость, нематериальные (духовные) блага, также выступающие в качестве объектов гражданского права.

Большая группа гражданских правоотношений возникает в связи с созданием и использованием результатов творческой деятельности – произведений науки, литературы и искусства, изобретений, программ для ЭВМ, промышленных образцов и т.п. Указанные продукты творческой деятельности являются объектами так называемой интеллектуальной собственности. Интеллектуальная собственность – это условное собирательное понятие, которое используется в ряде международных конвенций и в законодательстве многих стран, включая и Россию, для обозначения совокупности исключительных прав на результаты интеллектуальной и прежде всего творческой деятельности, а также приравненные к ним по правовому режиму средства индивидуализации юридических лиц, продукции, работ и услуг (фирменное наименование, товарный знак, знак обслуживания и т.п.).

Право вообще, и гражданское право в частности, процесс интеллектуальной деятельности, завершающийся созданием новых, творчески самостоятельных результатов в области науки, техники, литературы и искусства, не регулирует. Сам процесс творчества остается за пределами действия правовых норм. В лучшем случае право регулирует лишь создание организационных, имущественных и иных предпосылок творческого труда. Однако тогда, когда процесс творчества завершается производящим актом, независимо от того, какую объективную форму приобретает его результат, вступают в действие нормы гражданского права, обеспечивающие его общественное признание, устанавливающие правовой режим соответствующего объекта и охрану прав и законных интересов его творца.

Результаты творческой деятельности, в отличие от вещей, представляют собой блага нематериальные. Так, произведение науки, литературы или искусства – есть совокупность новых идей, образов, понятий; изобретение, полезная модель и рационализаторское предложение – технические решения задачи; промышленный образец – художественно-конструкторское решение внешнего вида изделия и т.п. Но объектами гражданских правоотношений они становятся лишь тогда, когда облекаются в какую-либо объективную форму, обеспечивающую их восприятие другими людьми. Так, литературное произведение может быть зафиксировано в рукописи, записано на магнитную ленту и т. п.; изобретение может быть выражено вовне в виде чертежа, схемы, модели и т.д.

Результаты интеллектуальной деятельности как блага нематериальные могут рассматриваться в качестве определенного вида информационных ресурсов. Однако сами эти ресурсы не сводимы к произведениям творчества и другим результатам интеллектуальной деятельности и могут существовать также в виде самых  разнообразных знаний научного, технического, технологического, коммерческого и иного характера. В современном мире  информация уже давно приобрела товарный характер и выступает в качестве особого объекта договорных отношений, связанных с ее сбором, хранением, поиском, переработкой, распространением и использованием в различных сферах человеческой деятельности. При этом особое значение имеет машинная информация, под которой понимается информация, циркулирующая в вычислительной среде, зафиксированная на физическом носителе в форме, доступной восприятию ЭВМ, или передающаяся по телекоммуникационным каналам.

Наряду с результатами творческой деятельности объектами гражданских правоотношений выступают результаты иных действий. Так, предметом договора подряда является результат работы подрядчика. На момент заключения договора подряда данного результата еще не существует в природе, но это не означает, что возникшее между заказчиком и подрядчиком правоотношение безобъективною. Объект в нем присутствует, но если вначале он выражен в задании заказчика в нематериальной форме, т.е. в виде того желательного для заказчика результата, который должен быть достигнут подрядчиком, то в последующем, благодаря действиям подрядчика, он приобретает вещественную форму.

В качестве самостоятельного объекта гражданских прав услуги юридической наукой стали выделяться относительно недавно. При этом в понятие «услуга» нередко вкладывается совершенно разное содержание – от самого широкого, когда им охватывается практически любая полезная деятельность, до предельно узкого, когда услуги сводятся к предмету договора возмездного оказания услуг, регламентированного правилами главы 39 ГК. Ни тот, ни другой подходы нельзя признать плодотворными, так как в первом случае правовое понятие услуги подменяется экономическим, а во втором из числа услуг исключаются наиболее типичные их виды, такие, как поручение, комиссия, экспедирование и др.

Особую группу объектов гражданских прав образуют нематериальные блага, под которыми понимаются не имеющие экономического содержания и неотделимые от личности их носителей блага и свободы, признанные и охраняемые действующим законодательством. К их числу относятся жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна и другие нематериальные блага. Носителями указанных благ выступают все граждане, независимо от возраста и состояния дееспособности.

Нематериальные блага неотделимы от личности и соответственно они не могут отчуждаться от своих носителей. В силу этого гражданское право не регулирует связанные с ними отношения, а лишь обеспечивает их защиту (п.2 ст. 2 ГК).

 В связи с переходом России к рыночной экономике необходимо рассматривать объекты гражданских прав в более широком контексте – контексте правового регулирования при переходе к рынку. Для совершенствования процесса гражданских правоотношенияй, появляющихся при переходе к рыночной экономике, необходимо наряду с единством экономического пространства в России гарантировать свободное перемещение товаров, услуг и финансовых средств, поддержка конкуренции, свобода экономической деятельности. Ограничения перемещения товаров и услуг должны вводиться лишь в соответствии с федеральным законом при условии, что это необходимо для обеспечения безопасности, защиты жизни и здоровья людей, охраны природы и культурных ценностей.

Список литературы


1.           Конституция Российской Федерации от 12.12.1993 г.

2.           Гражданский кодекс Российской Федерации. М.: ЮРИСТ, 2003.

3.           Вестник Высшего Арбитражного суда РФ. 1997. №7 – № 44 «Обзор практики разрешения споров, связанных с заключением, изменением и расторжением договоров».

4.           Безбах В.В., Пучинский В.К. Основы российского гражданского права. Учебное пособие. - М.: Новый Юрист, 2002.

5.           Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: Общие положения. М.: Издательство «Статут», 1997.

6.           Витрянский В.В. Гражданский кодекс о юридических лицах // Вестник ВАС РФ. 2003. №5.

7.           Витушко В. А. Курс гражданского права: Общая часть. Т1: Научн.- практ. пособие.- Мн.: БГЭУ, 2001.

8.           Германское право. Часть I. Гражданское уложение: Пер. с нем. Серия: Современное зарубежное и международное частное право. М.: Международный центр финансово-экономического развития, 1996.

9.           Гражданское право / Под ред. Ю.К. Толстого, А.П. Сергеева. СПб.: Питер, 1996. Ч. 1.

10.      Гражданское право: В 2 т. Том I: Учебник / Отв. ред. проф. Е. А. Суханов. – 2-е изд., перераб. и доп. М.: Издательство БЕК, 2000.

11.      Гражданское право России. Общая часть: Курс лекций / Отв. ред. О. Н. Садиков. М.: Юристъ, 2001.

12.      Гражданское право России. Обязательственное право: Курс лекций / Отв. Ред. О.Н. Садиков. М.: Юристъ, 2004.

13.      Грибов А. Ю. Ошибки законодательства: сущность и правовой режим денег и ценных бумаг. М.: ИНФРА-М. 2000.

14.      Гуев А.Н. Постатейный комментарий Гражданского кодекса Российской Федерации. М.: ИНФРА-М, 2002.

15.      Давтян А.Г. Гражданское процессуальное право Германии. – М. ЮНИТИ-ДАНА, 2000.

16.      Демсец Г. Объекты гражданских прав. СПб: Питер, 1999.

17.      Дмитриева О. В. Ответственность без вины в гражданском праве. – Воронеж: Стиль, 2003.

18.      Дозорцев В. А. Понятие исключительного права// Проблемы современного гражданского права: Сб. статей. М.: ИНФРА-М, 2000.

19.      Дозорцев В.А. Принципиальные черты права собственности в Гражданском кодексе. Гражданский кодекс России. Проблемы. Теория. Практика: Сборник памяти С.А. Хохлова. Отв. ред. А.Л. Маковский; Исследовательский центр частного права. М.: Международный центр финансово-экономического развития, 1998.

20.      Ефимова Л. Г. Банковские сделки: право и практика. Монография. М.: Издательство «НИМП», 2001.

21.      Иоффе О. Рецензия на статью Ю. Басина «К вопросу о понятии права собственности». Гражданское законодательство Республики Казахстан: Статьи, комментарии, практика. Выпуск 19. Алматы: ЮРИСТ, 2004.

22.      Зинченко С.А., Лапач В.А., Шапсугов Д.Ю. Проблемы объектов гражданских прав.- Ростов-на-Дону: Издательство СКАГС, 2001.

23.      Калпин А.Г., Масляев А.И., Гражданское право. Учебник. – М.: Право, 2003.

24.      Капелюшников Р. И. Экономическая теория прав собственности (методология, основные понятия, круг проблем) / Отв. ред. д.э.н., проф. Кузнецов В. Н. М.: ИМЭМО РАН, 1990.

25.      Керимов Д. А. Методология права (предмет, функции, проблемы философии права).- М.: Аванта+, 2000.

26.      Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Отв. ред. проф. О.Н. Садиков. М.: Юринформцентр, 1995.

27.      Комментарий части второй Гражданского кодекса Российской Федерации для предпринимателей. / Под ред. В.Д. Карповича. М.: Юридическая литература, 1996.

28.      Леонова Г.Б. Категория вещных прав в советском гражданском праве // Вестник МГУ. Серия 11. Право, № 5 1991.

29.      Лунц Л. А. Деньги и денежные обязательства. Юридическое исследование. – В кн.: Лунц Л.А. Деньги и денежные обязательства в гражданском праве. М.: Статут, 1999.

30.      Маркс К. Экономические рукописи 1857 - 1859 годов. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., изд. второе. Т. 46. Ч. 1.

31.      Мозолин В.П. Право собственности в Российской Федерации в период перехода к рыночной экономике. М.: Юридическая литература, 1992.

32.      Мурзин Д.В. Ценные бумаги - бестелесные вещи. Правовые проблемы современной теории ценных бумаг. М.: Статут, 1998.

33.      Олейник А. Н. Институциональная экономика: Учебное пособие. М.: ИНФРА-М, 2000.

34.      Постановление Федерального арбитражного суда Поволжского округа от 26 февраля 1999 г. по делу № А 72-2212/98-Кд136/1 // Бюллетень Верховного Суда. № 3, 2000.

35.      Райкер У., Сенед И. Политическое объяснение происхождения прав собственности: воздушные коридоры аэропортов // Экономический вестник (ЭКОВЕСТ). 2001. № 3.

36.      Ровный В.В. Проблемы объекта в гражданском праве: Учеб. пособие для вузов / Под ред. А.И. Хаснутдинова; Иркутский гос. ун-т. – Иркутск, 1998.

37.      Сенчищев В.И. Объект гражданского права. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2003.

38.      Суворов Н.С. Об юридических лицах по римскому праву. М.: «Статут», 2000.

39.      Суханов Е.А. Объекты права собственности // Закон. 1995. № 4.

40.      Трубецкой Е. Н. Энциклопедия права. СПб.: Лань, 1998.

41.      Ценные бумаги: Учебник / Под ред. В. И. Колесникова, В. С. Торкановского. М.: Финансы и статистика, 1999.

42.      Шершеневич Г.Ф. Наука гражданского права. М.: ЛОГОС, 1999.

43.      Щенникова Л. В. Справедливость и добросовестность в гражданском праве России // Государство и право. – 2003, № 6.

[1] См.: Шершеневич Г.Ф. Наука гражданского права. М.: ЛОГОС, 1999. С. 90.

[2] См.: Гражданское право: В 2 т. Том I: Учебник / Отв. ред. проф. Е. А. Суханов. – 2-е изд., перераб. и доп. М.: Издательство БЕК, 2000. С. 294-295.

[3] Керимов Д. А. Методология права (предмет, функции, проблемы философии права).- М.: Аванта+, 2000. С. 209.

[4] См.: Гражданское право: Учебник / Под ред. А.П. Сергеева и Ю. К. Толстого. Т.1. Изд. 3-е. М.: ПРОСПЕКТ, 1997. С. 85.

[5] См.: Гражданское право России. Общая часть: Курс лекций / Отв. ред. О. Н. Садиков. М.: Юристъ, 2001. С. 260-261.

[6] См.: Витушко В. А. Курс гражданского права: Общая часть. Т1: Научн.- практ. пособие.- Мн.: БГЭУ, 2001. С. 306-314.

[7] См.: Олейник А. Н. Институциональная экономика: Учебное пособие. М.: ИНФРА-М, 2000; Капелюшников Р. И. Экономическая теория прав собственности (методология, основные понятия, круг проблем) / Отв. ред. д.э.н., проф. Кузнецов В. Н. М.: ИМЭМО РАН, 1990.


[8] См.: Райкер У., Сенед И. Политическое объяснение происхождения прав собственности: воздушные коридоры аэропортов // Экономический вестник (ЭКОВЕСТ). 2001. № 3. С. 432-433.

[9] См.: Райкер У., Сенед И. Политическое объяснение происхождения прав собственности: воздушные коридоры аэропортов // Экономический вестник (ЭКОВЕСТ). 2001. № 3. С. 429.

[10] Локк Дж. Два трактата о правлении. – Соч.: В 3 т. М.: Мысль, 1988. Т. 3. С. 338.

[11] См.: Демсец Г. Объекты гражданских прав. СПб: Питер, 1999. С. 56.

[12] См.: Демсец Г. Объекты гражданских прав. СПб: Питер, 1999. С. 57.

[13] См., например: Ровный В.В. Проблемы объекта в гражданском праве: Учеб. пособие для вузов / Под ред. А.И. Хаснутдинова; Иркутский гос. ун-т. – Иркутск, 1998; Зинченко С.А., Лапач В.А., Шапсугов Д.Ю. Проблемы объектов гражданских прав.- Ростов-на-Дону: Издательство СКАГС, 2001.

[14] См.: Сенчищев В.И. Объект гражданского права. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2003. С. 140.

[15] Суворов Н.С. Об юридических лицах по римскому праву. М.: «Статут», 2000. С. 114-115.

[16] Постановление Федерального арбитражного суда Поволжского округа от 26 февраля 1999 г. по делу № А 72-2212/98-Кд136/1 // Бюллетень Верховного Суда. № 3, 2000. С. 9.

[17] См., например: Брауде И. Л. Договор подряда // Отдельные виды обязательств. – М.: Наука, 1954. С. 222; Иоффе О. С. Обязательственное право. – М.: Юридическая литература, 1975. С. 158 – 159; Калмыков Ю. Х. Правовое регулирование хозяйственных отношений (Вопросы гражданского законодательства). Саратов: Издательство Саратовского ун-та, 1982. С. 169 – 172; Корнеев С. М. Договор о снабжении электроэнергией между социалистическими организациями. Автореф. дис. … канд. юрид. наук. – М., 1953. С. 14; Садиков О. Н. Правовые вопросы газоснабжения. – М., 1961. С. 158 – 159; Шафир А. М. Энергоснабжение предприятий (правовые вопросы). М.: Юридическая литература, 1990. С. 7.


[18] Германское право. Часть I. Гражданское уложение: Пер. с нем. Серия: Современное зарубежное и международное частное право. М.: Международный центр финансово-экономического развития, 1996. С. 29.

[19] См.: Мурзин Д.В. Ценные бумаги - бестелесные вещи. Правовые проблемы современной теории ценных бумаг. М.: Статут, 1998. С. 176.

[20] См.: Мурзин Д.В. Ценные бумаги - бестелесные вещи. Правовые проблемы современной теории ценных бумаг. М.: Статут, 1998. С. 79.

 

[21] Иоффе О. Рецензия на статью Ю. Басина «К вопросу о понятии права собственности». Гражданское законодательство Республики Казахстан: Статьи, комментарии, практика. Выпуск 19. Алматы: ЮРИСТ, 2004. С. 58.

[22] Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. № 7. 2001. С. 9.

[23] Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. № 3. 2000. С. 8.

[24] См., например, Суханов Е.А. Объекты права собственности // Закон, 1995. № 4 С. 94.

[25] Дозорцев В.А. Принципиальные черты права собственности в Гражданском кодексе. Гражданский кодекс России. Проблемы. Теория. Практика: Сборник памяти С.А. Хохлова. Отв. ред. А.Л. Маковский; Исследовательский центр частного права. М.: Международный центр финансово-экономического развития, 1998. С. 235.

[26] Бюллетень ВС СССР, 1978,  №3; Бюллетень ВС СССР, 1989 г.,  №1. С. 8.

[27] Бюллетень ВС СССР, 1985 г.,  №12-13. С. 15-16.

[28] Леонова Г.Б. Категория вещных прав в советском гражданском праве // Вестник МГУ. Серия 11. Право, № 5 1991. С. 72-73.

[29] Гражданское право / Под ред. Ю.К. Толстого, А.П. Сергеева. СПб.: Питер, 1996. Ч. 1. С. 173-174.

[30] Мозолин В.П. Право собственности в Российской Федерации в период перехода к рыночной экономике. М.: Юридическая литература, 1992. С. 47.

[31] Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. № 4. 2000. С. 5.

[32] Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: Общие положения. М.: Издательство «Статут», 1997. С. 254.

[33] См.: Лунц Л. А. Деньги и денежные обязательства. Юридическое исследование. – В кн.: Лунц Л.А. Деньги и денежные обязательства в гражданском праве. М.: Статут, 1999. С. 27-28.

[34] См.: Ефимова Л. Г. Банковские сделки: право и практика. Монография. М.: Издательство «НИМП», 2001. С. 181-197.

[35] См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Отв. ред. проф. О.Н. Садиков. М.: Юринформцентр, 1995. С. 182 -193.

[36] См.: Маркс К. Экономические рукописи 1857 - 1859 годов. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., изд. второе. Т. 46. Ч. 1. С. 100.

[37] Вестник ВАС РФ. 1997. №7.


[38] Грибов А. Ю. Ошибки законодательства: сущность и правовой режим денег и ценных бумаг. М.: ИНФРА-М. 2000. С. 98.

[39] См.: Ценные бумаги: Учебник / Под ред. В. И. Колесникова, В. С. Торкановского. М.: Финансы и статистика, 1999. С. 5 -8.


[40] Вестник ВАС РФ. 1995. №2.


[41] Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2003. № 3. С. 6-7.

[42] Дозорцев В. А. Понятие исключительного права// Проблемы современного гражданского права: Сб. статей. М.: ИНФРА-М, 2000. С. 303, 313.


[43] Ломинков С.С. Обзор судебной практики защиты коммерческой тайны // Закон. № 8. 2003. С. 19-20.