Введение

Судебная психиатрия является наукой, которая находится на стыке медицины и юриспруденции. Она неотделима от общей психиатрии, но имеет свои особые задачи. Разнообразие, сложность и ответственность задач, стоящих перед судебными психиатрами, требуют от них особой четкости методологических подходов. Решая вопрос о вменяемости в уголовном процессе, эксперт должен определить возможность обвиняемого осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими в момент совершения правонарушения. При психиатрической экспертизе свидетелей и потерпевших оценивается их способность правильно воспринимать происходящие события и давать о них показания. В гражданском процессе при установлении дееспособности психиатр должен выяснить, может ли подэкспертный понимать значение своих действий или руководить ими. При освидетельствовании осужденных устанавливается их возможность отбывать наказание. Судебный психиатр должен правильно диагностировать душевное расстройство и проводить лечебные мероприятия.

Здравоохранение и органы правосудия обращают большое внимание на защиту прав психически больных, совершивших общественно опасные действия, и соблюдение правовых гарантий личности. С учетом вышеназванных задач в 1921 г. был создан специальный Институт судебно-психиатрической экспертизы. В настоящее время это Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского, являющийся научно-методическим центром судебной психиатрии нашей страны.

Таким образом, целью данной работы является рассмотрение сущности и истории судебной психиатрии.

Для достижения данной цели необходимо решить следующие задачи:

-       Рассмотреть предмет судебной психиатрии;

-       Описать историю судебной психиатрии.

1. Предмет и задачи судебной психиатрии

Судебная психиатрия, отрасль психиатрии, предметом которой являются нарушения психической деятельности человека применительно к некоторым нормам уголовного и гражданского права и процесса, выражающим отношение закона к психически больным и к лицам, чья психическая полноценность вызывает сомнение. В соответствии с этим судебная психиатрия в первую очередь исследует медицинские (психиатрические) основания, по которым исключается способность лица нести ответственность за совершенные им деяния, а также способность приобретать гражданские права и выполнять гражданские обязанности. По советскому уголовному праву деяние, совершенное в невменяемом состоянии, не считается преступлением, а лицо, его совершившее, - преступником. Объектами изучения судебной психиатрии являются также свидетели и потерпевшие, психическая полноценность которых вызывает сомнение. В области гражданского процесса задача судебной психиатрии - определить возможность истца или ответчика понимать значение своих действий и руководить ими, на основании чего суд решает вопрос о их дееспособности, о необходимости установления опеки, о действительности сделок, совершенных в период расстройства психической деятельности. Наличие (или отсутствие) психического заболевания, тяжесть вызванных им нарушений психической деятельности определяются судебно-психиатрической экспертизой, назначаемой органами дознания или следствия, судом.[1]

На основе достижений общей психиатрии и обобщения опыта судебно-психиатрической экспертизы судебными психиатрами были разработаны основные принципы и критерии экспертной оценки психических расстройств, изучена клиника тех заболеваний, которые наиболее часто встречаются в судебно-психиатрической практике.

Деятельность судебных психиатров имеет определенные отличия от работы психиатров общего профиля, о чем необходимо постоянно помнить. Как правило, на экспертизу поступают лица, психическое состояние и анамнез жизни которых имеют ряд особенностей. Судебные психиатры должны не только диагностировать психическое расстройство, но и определить его тяжесть. Судебными психиатрами могут быть только врачи, обладающие большим клиническим опытом. Они должны хорошо знать общую психиатрию и ориентироваться в правовых вопросах. Такая разносторонняя подготовка позволяет проводить обоснованную диагностику и правильно строить выводы, излагаемые в судебно-психиатрическом заключении (акт судебно-психиатрической экспертизы).

К современным задачам судебной психиатрии относится дальнейшая разработка критериев вменяемости-невменяемости при различных психических расстройствах. Необходимы тщательный анализ и обоснование экспертного подхода к таким сложным клиническим проблемам, как ремиссия при шизофрении, психопатии и психопатоподобные состояния различного происхождения.

Возросшее значение судебно-психиатрической экспертизы в гражданском процессе требует углубленной разработки и уточнения критериев дееспособности-недееспособности. Особого внимания заслуживает ряд социальных вопросов, связанных с этими понятиями в семейном и трудовом праве.

Одной из важных задач теории судебной психиатрии является разработка предложений по совершенствованию законодательства, касающегося психически больных.[2]

Судебные психиатры должны уделять самое пристальное внимание профилактике общественно опасных действий психически больных. Принудительное лечение – один из основных методов такой профилактики. Необходимо продолжить поиск новых путей осуществления принудительного лечения с расширением реабилитационных и реадаптационных мероприятий. Следует разработать дифференцированные клинические показания к каждой форме принудительного лечения. Предупреждение повторных общественно опасных действий непосредственно связано с разработкой и уточнением критериев для отмены принудительного лечения. Необходим дальнейший углубленный научный анализ этих вопросов.

Лица, выписывающиеся после принудительного лечения, должны поступать под наблюдение врачей психоневрологических диспансеров по месту жительства и находиться на специальном учете. Это дает возможность организовывать своевременное наблюдение за ними и осуществлять их повторную госпитализацию при рецидиве или обострении болезни. Опыт последних лет свидетельствует об успешности такой работы.

Одним из важных направлений в судебной психиатрии становится проведение психопрофилактических мероприятий в отношении осужденных, особенно тех, кто, будучи ответственным за свои действия, обнаруживает различные психические отклонения (лица с психопатическими особенностями характера, остаточными явлениями различных органических поражений головного мозга, олигофренией и др.).[3]

Для современной судебной психиатрии ведущим направлением остается разработка критериев экспертной оценки отдельных психических заболеваний.

Чрезвычайно сложны и требуют дальнейшего изучения судебно-экспертная оценка олигофрении, экспертиза исключительных состояний и некоторых других форм психических расстройств.

2. История судебной психиатрии

Взгляды на психические заболевания и меры, применяемые к душевнобольным в различные периоды истории Российского государства, были порою противоречивы и непоследовательны. Представления о душевных расстройствах как о болезнях с религиозным толкованием бесоодержимости сочетались с верой в колдунов и порчу. Допетровскую Русь в XVI–XVII вв., а отчасти и более поздние времена можно рассматривать как эпоху монастырского призрения душевнобольных, которое, однако, охватывало лишь их небольшую часть, большинство из них оставались среди населения. В монастыри душевнобольные направлялись не только для их призрения, но и для выявления психического заболевания в целях установления уголовной ответственности. В таких случаях наблюдение за ними и решение этого вопроса поручалось монахам.

Применяемые к больным меры далеко не всегда соответствовали их состоянию. Отношение к ним во многом определялось их поведением и высказываниями, не говоря уже о случаях нераспознанных душевных заболеваний, которых тогда было одинаково много как в России, так и в Западной Европе. Но психически больные, произносившие заведомо кощунственные или противогосударственные слова, также попадали на костры и на виселицы. Отличавшиеся агрессивным поведением и речедвигательным возбуждением («буйством») попадали в тюрьму, а формально ориентированные, но с непонятной разорванной речью могли расцениваться окружающими как святые.

Законодательные положения, касающиеся душевнобольных в уголовном процессе, впервые появляются в России в 1669 г. в «Новоуказанных статьях о разбойных и убийственных делах», где было указание на то, что «чаще бесный убьет, неповинен есть смерти», говорилось также о недопущении душевнобольных в свидетели наравне с глухонемыми и детьми.

В краткий период царствования Федора Алексеевича в 1677г. был издан первый закон, касавшийся имущественных прав душевнобольных. В нем было указано, что глухие, немые и слепые могут управлять своим имуществом, а пьяницы и глупые (слабоумные) не могут вести дела и управлять своим имуществом. Однако, лишая душевнобольных этого права, закон не определял, на кого это право возлагается и кто является ответственным за имущество душевнобольных.[4]

Судя по дошедшим до нашего времени данным, первая подлинно судебно-психиатрическая врачебная экспертиза была проведена в 1690 г. В ней принимали участие три врача, служившие при русском дворе и являвшиеся дипломированными докторами медицины и философии европейских университетов. Каждый из них дал свое отдельное заключение. Речь шла о бродяге, заявившем, что он сын царя Ивана Грозного. При допросах он утверждал, кроме того, что обладает способностью исцелять больных, живет на небесах, куда ходит через дыру и где его принимают ангелы. По его словам, к нему приходили тысяча ангелов и шестьсот донских казаков, а он собирался идти обращать татар в христианскую веру. В записке, приложенной к делу, предлагалось больного «осмотреть дохтурам, в каком он разуме». Эксперты признали свидетельствуемого больным, указав также на необходимость надзора, лекарственного лечения и наблюдения за дальнейшим течением болезни.

Видимо, эта экспертиза представляла собой явление исключительное и еще не означала наступления эры врачебной психиатрической экспертизы. Лишь во времена Петра I, в его реформах, появились положения в законодательствах, которые касались психически больных. В толковании ст. 195 Воинских артикулов было указано, что наказание «воровства обыкновенно умаляется или весьма отставляется, если кто... в лишении ума воровство учинит».

Вследствие уклонения некоторых дворянских детей от обучения и государственной службы под предлогом юродства и слабоумия от рождения, а также в связи с необходимостью выявления подлинных психически больных в дворянских семьях, Петром I в 1722 г. был издан Указ «О свидетельствовании дураков в Сенате». Указом повелевалось «как высших чинов, так и нижних чинов людям, ежели у кого в фамилии ныне есть или впредь будет дурак, о таких подавать известия в Сенат, а в Сенате свидетельствовать и буде по свидетельству явятся таковые, которые ни в науку, ни в службу не годились, и впредь не годятся, отнюдь жениться и замуж идтить не допускать и венечных памятей не давать». Кроме пресечения уклонения от службы дворянских детей этот Указ оговаривал также необходимость наблюдения за имуществом помешанного. Впервые в этом законоположении ставится вопрос о запрещении таким лицам вступать в брак, так как от таких браков «доброго наследия к государственной пользе» ожидать нельзя. Таким образом, освидетельствование в Сенате означало фактически установление дееспособности или недееспособности лиц, уклонявшихся от службы, т. е. имело далеко идущие правовые последствия. В обосновании этих мер отмечалось также, что дураки не только не годятся ни в какую науку и службу, но беспутно расточают имущество, бьют и мучают своих подданных и даже «смертоубийство чинят».

Вскоре, 6 декабря 1723 г., был издан именной Указ в дополнение к предыдущему, в котором не только устанавливалась форма и способ освидетельствования, но и были даны критерии оценки психического состояния свидетельствуемых.

Процедура установления состояния психического здоровья явилась прообразом будущего освидетельствования психически больных, которое продолжалось на протяжении всего времени существования царской России.

В Указе 1766 г., касавшемся душевнобольных преступников, содержавшихся в Суздальском монастыре, куда направлялись больные, наиболее опасные с точки зрения светской и духовной власти, подчеркивалось: «Буде же бы который из них стал произносить что важное, то как сие происходить будет от безумного, то оного не слушать и в донос о нем не вступать».

По поводу больного, произнесшего «государево слово», но оказавшегося душевнобольным, еще Петр I указывал: «Усматривая таких в безумстве, расспрашивать их на месте и к Москве не высылать».

С развитием цивилизации, ростом городов, при наличии регулярной армии и укреплении судебной и административной власти потребность в соответствующих мерах по отношению к опасным душевнобольным возрастала. Однако государство во многом было непоследовательно.

Отсутствие больниц и должного надзора за психически больными, продолжавшееся и во второй половине XVIII в., приводило к совершению ими опасных действий и вынуждало административную власть применять определенные меры охраны общественного порядка. Начало этому было положено в столице. В 1767 г. последовал именной Указ Екатерины II о том, чтобы жители Санкт-Петербурга в обязательном порядке сообщали в полицию о всех безумных, находящихся у них в домах, особенно же о тех, которые «чинят беспокойство и сумасбродные дела».

В случаях совершения опасного проступка больным, не зарегистрированным в полиции, хозяину дома грозил значительный штраф.

Серьезным вкладом в дело призрения душевнобольных явилась организация в 1775 г. приказов общественного призрения, в обязанность которых входила забота о домах для умалишенных. С этого времени прекратилась обязательная миссия монастырей по призрению душевнобольных.

Однако вопросы освобождения душевнобольных от ответственности за совершенные ими деяния по-прежнему оставались нерегламентированными. Как справедливо в 1887 г. писал И. В. Константиновский, должна была пройти еще четверть столетия, чтобы формула неответственности душевнобольных была окончательно признана в русском законодательстве.

Государственным Советом в 1834 г. было установлено, что выздоровевших от душевной болезни необходимо свидетельствовать в том же порядке и в присутствии тех же лиц, которые проводили освидетельствование ранее. В случае несомненного выздоровления акт освидетельствования необходимо было представлять в Сенат на его заключение. После заключения человеку, признанному выздоровевшим, предоставлялась свобода.

18 февраля 1835 г. высочайше утвержденным Указом Государственного Совета впервые был установлен порядок судебно-психиатрического освидетельствования психически больных в уголовном процессе, правда, это касалось только совершивших убийство или покушение.

По этому Указу судебно-психиатрическое освидетельствование производилось во врачебных управах в соответствии со специальными правилами, устанавливаемыми Медицинским советом. Испытуемые, признанные страдающими душевным заболеванием, направлялись для содержания и лечения в дома умалишенных, где они должны были находиться до выздоровления. Только в случае полного выздоровления, подтвержденного двухлетним периодом, во время которого не было замечено никаких признаков болезни, больной мог быть выписан из больницы и ему могла быть возвращена его собственность (имения), которая до этого находилась под опекой.

В 1841 г. было разрешено свидетельствовать лиц, находящихся в Московской Преображенской больнице, в самой больнице в присутствии больничного врача, который вызывался на заседание комиссии для необходимых объяснений. Тем самым юридическое освидетельствование психически больных было хоть в какой-то мере приближено к их психиатрическому наблюдению, но только еще в одной больнице.[5]

Приведенные законоположения, определявшие порядок освидетельствования душевнобольных, касались главным образом представителей имущих классов. Освидетельствование «крестьян и крепостных людей, находимых безумными», впервые было введено постановлением Государственного Совета только в 1845г.

Второй период в истории отечественной судебной психиатрии XIX в. начинается со времени земских и судебных реформ, т. е. с 60-х гг.

Успехи естествознания, в том числе научной психиатрии, передача психиатрической помощи, включая судебно-психиатрическую экспертизу, земствам и городским самоуправлениям сыграли решающую роль в развитии судебной психиатрии.

Непосредственно для судебной психиатрии большое значение имело введение судебных уставов и гласного судопроизводства с участием в ряде судебных процессов психиатров-экспертов. Психиатры видели в своих выступлениях на суде не только профессиональную обязанность, но и общественный долг, поскольку судебные процессы были тогда одной из немногих форм публичного рассмотрения явлений социальной жизни.

О том значении, которое психиатрическая общественность придавала судебной психиатрии и, в частности, научной разработке судебно-психиатрических проблем, свидетельствовал Устав Петербургского общества психиатров, принятый в 1879г., в котором говорилось о «старании провести в жизнь и осуществить на практике судебно-психиатрические воззрения, выработанные путем научных наблюдений над явлениями психических расстройств человека».

Судебная практика со своей стороны требовала разработки теоретических положений, прежде всего концепции невменяемости, вопросов организации и принципов судебно-психиатрической оценки психических расстройств. Эти проблемы нашли свое выражение в целом ряде капитальных и оригинальных для своего времени исследований, таких, в частности, как монография И. В. Константиновского по законодательству о душевнобольных, работы А. У. Фрезе, выступления В. X. Кандинского по проблеме невменяемости, доклады по вопросам судебной психиатрии на съездах психиатров и пироговских съездах врачей В. И. Яковенко, С. Н. Данилло, Я. А. Боткина, В. П. Сербского, первое в России капитальное руководство по судебной психопатологии В. П. Сербского.

В. П. Сербский участвовал во многих сложных и ответственных судебно-психиатрических экспертизах по делам, вызывавшим большой общественный резонанс, смело отстаивая свое, всегда клинически обоснованное мнение. Он был активным участником всех психиатрических и пироговских съездов, выступая с программными докладами по вопросам судебной психиатрии. В 1895 г. им был выпущен первый том «Руководства по судебной психопатологии», посвященный общетеоретическим вопросам и законодательству по судебной психиатрии. Второй том «Руководства» вышел в свет в 1900 г.

Первым правовым актом советской власти, непосредственно касающимся психиатрии, явилась инструкция «Об освидетельствовании душевнобольных», изданная в июне 1918 г. Народным комиссариатом юстиции. Инструкция касалась порядка освидетельствования лиц, страдающих умственным расстройством, назначения или снятия опеки и предусматривала использование этих заключений судебными органами. Представители судов должны были принимать участие в работе врачебных комиссий.

В Москве в 1919 г. для проведения стационарной психиатрической экспертизы подследственных и осужденных при губернской тюремной больнице было организовано специальное отделение на 50 коек. В связи с неуклонным ростом количества судебно-психиатрических экспертиз, обусловленным, в частности, введением формулы невменяемости в законе и психиатрическим надзором в тюрьмах, вскоре на это отделение легла большая нагрузка. Кроме того, там необходимо было ввести режим психиатрического клинического стационара, отличный от режима тюремных больниц, при соблюдении необходимой изоляции подэкспертных, содержащихся под стражей. Значительно легче такие условия можно было создать в специальном экспертном учреждении. Преимущество такого учреждения заключалось также в возможности обобщения экспертного опыта. В соответствии с этим весной 1921 г. на базе Пречистенской психиатрической больницы был создан Институт судебно-психиатрической экспертизы, которому вскоре было присвоено имя В. П. Сербского, сыгравший в дальнейшем ведущую роль в развитии советской судебной психиатрии.[6]

Как писала впоследствии Ц. М. Фейнберг, работавшая в период создания Института медицинским тюремным инспектором Мосгорздравотдела и принимавшая участие в его организации, в начале своей работы Институт испытывал большие трудности: врачи больницы не имели опыта работы с испытуемыми-заключенными, среди которых было много психопатов и травматиков с антисоциальными установками, вследствие чего они были трудны для содержания. Не было еще и судебно-психиатричес-кого опыта.

С первых же дней существования Института в основу его работы были положены клинические психиатрические принципы. Это дало возможность коллективу врачей – первых советских судебных психиатров во главе с директором Института Е. Н. Довбней и научным руководителем Е. К. Краснушкиным – по мере накопления экспертного опыта преодолевать отмеченные трудности.

За последние десятилетия институт значительно расширился, открылись новые отделения, лаборатории. Большое внимание стало уделяться медико-биологическим исследованиям и вопросам общей психиатрии. Многие подразделения института установили тесный научный контакт с зарубежными учеными. В настоящее время он называется Государственным научным центром социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского.