Косовский кризис 1998-1999 гг. Современные положения автономного края Косово

Содержание

Введение.............................................................................................................. 3

1. Косовский кризис 1998-1999 гг................................................................... 5

1.1. Проекты и практика урегулирования конфликта в Косово........................................... 5

1.2. Кризис в Косово и политика России.................................................................................. 15

2. Современные положения автономного края Косово............................. 23

2.1. Административная реформа............................................................................................. 25

2.2. Политика безопасности..................................................................................................... 27

2.3. Европеизация......................................................................................................................... 30

Заключение...................................................................................................... 34

Список использованной литературы........................................................... 36

Введение

Современный кризис на территории бывшей Социалистической Федеративной Республики Югославии (СФРЮ), распад федерации – это трагедия не только для людей всех национальностей бывшей и нынешней Югославии, но и для Европы в целом. Сотни тысяч погибших, миллионы беженцев, массовые преступления, ненависть и жестокость, искореженные судьбы, разрушенные церкви, костелы и мечети, музеи и библиотеки – таковы основные вехи этой трагедии. Уже написаны сотни книг, в которых рассматриваются различные аспекты этой сложной проблемы. Российские ученые внимательно следили за развитием кризиса на Балканах с самого начала.

Основные разногласия касаются причин возникновения "югокризиса", оценок соотношения внутренних и внешних факторов распада югославской федерации, роли субъектов конфликта, а также участия России в урегулировании балканского кризиса и ее стратегических целей в Европе и мире на современном этапе.

Для Югославии как многонационального и многоконфессионального государства национальный вопрос всегда был особо чувствительным. Историческое развитие большинства народов, входивших в ее состав, проходило по-разному: одни находились под игом Турции, другие – под господством Австро-Венгрии, одни боролись за освобождение с оружием в руках, другие ждали благоприятных условий. Различия в общественно-экономическом, политическом, культурном и религиозном развитии, разные взгляды на принципы организации государства, на историческую перспективу развития нации создавали проблемы во взаимоотношениях между народами, объединившимися в одном государстве в 1918 г. (Королевство сербов, хорватов и словенцев, с 1929 г. – Югославия) и в 1945 г. (Федеративная Народная Республика Югославия – ФНРЮ, с 1963 г. – Социалистическая Федеративная Республика Югославия – СФРЮ). Одной из таких проблем является движение за объединение Косово с Албанией.

Кризис, охвативший Югославию в начале 90-х годов, не закончился подписанием Дейтонских соглашений. Обострение ситуации в Автономном крае Косово и Метохия привело к новому витку кризиса, на разрешение которого были направлены усилия международных организаций и мировой дипломатии.

Актуальность данного вопроса и послужила темой данной работы.

Цель работы: дать характеристику косовскому кризису 1998-1999 гг. Описать современное положение автономного края Косово.

Данная цель решается с помощью раскрытия следующих основных задач:

1. привести проекты и практика урегулирования конфликта в Косово;

2. описать кризис в Косово и политика России;

3. Описать современное положение автономного края Косово.

1. Косовский кризис 1998-1999 гг.

1.1. Проекты и практика урегулирования конфликта в Косово

В социалистический период развития Югославии решение проблем Косово осуществлялось различными методами: в годы, когда господствовал курс партии на "построение интернационального общества и преодоление национальных предрассудков", существование межнациональных противоречий замалчивалось, позже для наведения порядка использовались полицейские силы, затем применялись экономические и политические меры. Периоды расширения прав автономий сменялись периодами усиления централизации власти. При этом наиболее интересные планы урегулирования кризиса выдвигались именно в моменты наибольшего обострения ситуации в Косово.

Известный сербский писатель Добрица Чосич еще в 1968 г., выступая на пленуме ЦК Союза коммунистов Сербии, открыто сказал о трудностях в межнациональных отношениях в стране, в том числе о косовской проблеме. Он впервые заговорил о нетерпимости и даже ненависти, которые существуют между народами Югославии. Писатель критиковал как сербский национализм, так и "этноцентрическую энергию" албанцев, их "стремление к объединению со своими соплеменниками в Албании" и произнес свою знаменитую фразу: "В Косово возможно или югославское, или албанское государство. Оба варианта - исключены". Д. Чосич не верил, что идее "братства и дружбы" может быть противопоставлена идея создания единого албанского государства, ибо в этом случае, по его словам, "встанет проблема границ". Предвидя тяжелые последствия борьбы албанцев за отделение края, Д. Чосич разработал план раздела края на сербскую и албанскую части, согласно которому большая часть из 200 памятников сербской культуры - православных церквей и монастырей, которыми богато Косово, - сохранилась бы за Сербией. Тогда идеи Д. Чосича не встретили поддержки у руководства страны, а сам он подвергся резкой критике.

Вопрос о разделе Косово вновь возник в 1994 г. во время очередного обострения обстановки в крае. Профессор Бранислав Крстич предложил свой вариант решения проблемы, исходя из того, что в Косово и Метохии столкнулись два права: "историческое право сербского народа и этническое право албанского национального содружества". По мнению Б. Крстича, эти два права можно примирить только в том случае, если их разделить территориально. Поэтому он выступил с идеей раздела территории Косово, взяв в основу перепись населения 1961 г., проводившуюся до начала албанского демографического бума. В соответствии с "планом Крстича" албанцам отошла бы территория, на которой расположены памятники албанской культуры, а также западные и южные области, населенные преимущественно албанским населением. Этим землям Б. Крстич предложил обеспечить широкую территориальную автономию. Оставшиеся общины с большинством сербского и черногорского населения, по его мнению, могли бы быть интегрированы в состав Черногории и Сербии. Б. Крстич пытался убедить своих оппонентов, что до тех пор, пока сербы будут считать все до единой общины Косово и Метохии, где живут 90% шиптаров, своими историческими территориями, а албанские политические партии - настаивать, что весь край должен стать "независимой республикой Косово", вопросы сербско-черногорско-албанских отношений нельзя будет решить демократическими методами. Прогноз Б. Крстича, согласно которому в середине ХХI в. в Сербии численность населения достигнет 10,5 млн человек, из которых 40,5% составят албанцы, должен был заставить задуматься тех, кто считал проект нереальным. Один из лидеров Демократической партии депутат союзной скупщины Д. Тошич в более осторожной форме также поддержал идею разделения Косово на две области, предложив сконцентрировать в одной из них приблизительно 98% общего числа албанцев в крае (при этом доля сербского населения в другой части края могла бы составить до 30%).

Албанские ученые и политические деятели сразу назвали проект Б. Крстича абсолютно неприемлемым. "Учитывая этнический, экономический и другие факторы, Косово неделимо", - заявил Ф. Агани. Единственно возможным решением для Косово, по мнению албанских лидеров, могло бы быть проведение референдума о независимости края под контролем ООН, ОБСЕ, ЕС и США, исход которого ни у кого не вызывал сомнений.

В 1996 г. академик Миодраг Йовичич выдвинул идею регионализации всей страны, согласно которой Косово и Метохия стали бы двумя регионами. Он исходил из следующих предпосылок: во-первых, Сербия должна сохранить Косово и Метохию, во-вторых, в современном мире все граждане независимо от национальности должны обладать равными правами, поэтому национальные автономии - анахронизм, в-третьих, Автономная область (край) Косово и Метохия начиная с 1945 г. является источником постоянных проблем для Сербии. В результате, как отмечал М. Йовичич, "Косово и Метохия сегодня представляют собой недопустимый пример асимметричного государственного устройства, который по этим причинам надо обязательно ликвидировать". План М. Йовичича заключался в том, чтобы разделить страну на 13 регионов – территориальных единиц с широкой автономией и своими органами власти – двухпалатной скупщиной и правительством, но не имеющих элементов государственности. При этом каждый регион представлял бы собой географическое, экономическое и культурное целое.

Сербский историк Душан Батакович разработал план кантонизации Косово. В феврале 1999 г. во время переговоров в Рамбуйе этот план был даже представлен его автором государственному секретарю США Мадлен Олбрайт в надежде, что он поможет сербам обрести гарантии безопасности, если станет одним из приложений к тексту договора. По мнению Д. Батаковича, весь край следует разделить на 18 кантонов, в пяти из которых сербское население составило бы большинство. Сербские кантоны могли бы войти в конституционную систему Сербии, а албанские поддерживали бы связь с Югославией на федеральном уровне и имели бы незначительные обязательства по отношению к Сербии.

В 1997 г. к решению косовской проблемы активно подключилось и международное сообщество. В этом процессе приняли участие Контактная группа по бывшей Югославии, ООН, ОБСЕ, НАТО, а также руководство отдельных стран. В ноябре 1997 г. министры иностранных дел Франции и Германии выступили с инициативой предоставить краю специальный "промежуточный" статус, рассчитанный на определенный переходный период. Согласно этой инициативе с помощью международных организаций должны были быть созданы "оптимальные условия для мирного политического выхода Косово из-под юрисдикции Сербии и для формирования соответствующей демократической политической инфраструктуры", которая обеспечила бы равноправное положение Косово в "будущем содружестве равноправных народов и государств". Албанцы поддержали эту инициативу, поскольку рассматривали любой специальный статус как шаг к осуществлению своего стремления к отделению от Сербии; по тем же причинам сербское руководство выступило против нее. Сербская оппозиция, обвиняя руководство страны в обострении межнациональных отношений, полагала, что и албанцы виноваты в сложившейся ситуации, поскольку ничего не делают, чтобы изменить правящий строй, - в частности, не участвуют в выборах, а значит, и "в изменении власти в Сербии, что обязательно привело бы к улучшению ситуации в Косово". Если бы албанцы "вышли на выборы еще в 1990 г., то мы бы покончили с этим режимом, и уже сейчас проблема Косово в основе своей была бы решена", – отмечал директор Центра сербских исследований М. Протич.

Заявку на участие в урегулировании конфликта в Косово сделал и Североатлантический альянс, уже в августе 1997 г. предупредивший югославского президента о возможности вооруженного вмешательства в конфликт с целью "предотвращения дальнейшего кровопролития" (уже тогда в качестве наиболее вероятного сценария силовой акции в Косово рассматривались удары с воздуха по сербским позициям). Экстренно собралась и Контактная группа, стран-участниц которой встревожили вооруженные столкновения в Косово: самую жесткую позицию, как всегда, заняли США, предложившие применить к Белграду жесткие меры вплоть до введения экономических санкций и военной интервенции. В "Сообщении о ситуации в Косово", подписанном членами Контактной группы, подчеркивалось, что Белград "не может противостоять международным стандартам и не ожидать при этом серьезных последствий". С этого времени Контактная группа начала готовить переговоры по урегулированию кризиса в Косово.

В начале декабря 1997 г. косовская тема неожиданно возникла на заседании Совета по выполнению Дейтонских соглашений по Боснии и Герцеговине в Бонне. Это вызвало негативную реакцию югославской делегации, заявившей, что, с одной стороны, проблема Косово является внутренним делом Югославии, а с другой - она не являлась предметом обсуждения в Дейтоне, поэтому не может рассматриваться данным международным органом. Югославская делегация в знак протеста против обсуждения темы Косово покинула Бонн.

Контактная группа подкрепляла свои шаги решениями Совета Безопасности ООН. В сентябре 1998 г. была принята резолюция # 1199, обязывавшая сербов прекратить огонь и начать мирные переговоры с албанской стороной. В ответ правительство и скупщина Сербии приняли заключение о ситуации в Косово, в котором было выражено стремление к сотрудничеству как с международными организациями, так и с албанской делегацией, а также предлагался ряд мер по решению проблемы политическими средствами в рамках СРЮ. Скупщина Черногории в ходе многодневного заседания попыталась отмежеваться от решения сербской скупщины, приняв резолюцию, осуждавшую "ошибочную политику" сербского руководства в Косово и бездеятельность союзных органов, но поддержавшую стремление начать переговоры с албанской стороной.

Здесь следует отметить, что с первого дня обострения проблемы Косово мировое сообщество поторопилось так расставить акценты, чтобы речь шла не о сепаратистском движении косовских албанцев, а о движении за автономию. Чтобы настроить общественное мнение на нужную волну, утверждалось, что косовские албанцы вообще лишены какой-либо автономии и борются за элементарные права человека. Как и при оценке предыдущих конфликтов и кризисов на территории бывшей Югославии, при анализе ситуации в Косово в западных и ряде российских средств массовой информации замалчивались некоторые существенные моменты, касающиеся взаимоотношений Белграда и косовских албанцев, а также статуса автономного края. Поэтому, рассматривая развитие нынешнего кризиса в Косово, следует особо подчеркнуть, что в условиях растущего национализма и сепаратизма во всех республиках бывшей СФРЮ руководство Сербии пошло в 1990 г. на ограничение (но не ликвидацию!) автономии Косово. Целью роспуска краевой скупщины, провозгласившей отделение Косово от Югославии, была попытка интегрировать всю территорию Сербии и выбить почву из-под сепаратистского движения.

Выдвигая все новые и новые условия, албанская сторона долгое время отказывалась от переговоров с Белградом, на которых настаивал Запад. Сначала албанцы требовали ведения переговоров на югославском (федеральном), а не на сербском (республиканском) уровне, затем введения войск НАТО или установления международного протектората над Косово, наконец, вывода всех армейских и полицейских подразделений из края, на что руководство страны долго не соглашалось. В начале октября 1998 г. ситуация накалилась: в Косово начались боевые действия, а НАТО пригрозила Югославии воздушными ударами, если сербские полицейские силы и формирования ЮНА продолжат операции в крае. Представители НАТО заявили, что альянс готов нанести удары без одобрения Совета Безопасности ООН, а страны - члены альянса начали подготовку к возможной военной акции.

Угрозы бомбовых ударов с воздуха по территории Сербии в октябре 1998 г. выполнили роль дамоклова меча, спасаясь от которого С. Милошевич подписал 13 октября соглашение с представителем США Ричардом Холбруком. оно предполагало отвод сербских сил из края и размещение там 2 тыс. наблюдателей ОБСЕ. Миссию ОБСЕ по проверке в Косово возглавил американский посол Уильям Уокер. 15 октября начальник Генерального штаба ЮНА и верховный главнокомандующий объединенными вооруженными силами НАТО в Европе подписали соглашение, предусматривавшее учреждение миссии по воздушному контролю над территорией края, дополняющей МПК ОБСЕ. Глава французской дипломатии Юбер Ведрин подчеркнул, что установление режима воздушного контроля самолетов НАТО над территорией Косово, а также ряд других мер (таких, как дислокация "сил интервенции в соседних странах в случае возникновения проблем" или взаимоотношения ОБСЕ и НАТО) должны быть рассмотрены и подтверждены Советом Безопасности. Последовавшая за этими соглашениями резолюция Совета Безопаснсти 1203 действительно обратила "особое внимание на необходимость обеспечения охраны и безопасности членов Миссии по проверке в Косово и Метохии" и признала, что Югославия "представляет собой сохраняющуюся угрозу миру и безопасности в регионе".

Против военных планов НАТО выступил ряд стран (Китай, Индия, Белоруссия и др.), но наиболее решительной была реакция России, заявившей, что вмешательство во внутренние дела суверенного государства требует согласия Совета Безопасности ООН. Известный российский ученый и опытнейший дипломат О. Хлестов писал, что краеугольным камнем современного международного правопорядка является правомерность использования вооруженной силы в международных отношениях "лишь в двух случаях: 1) при осуществлении права на самооборону; 2) по решению Совета Безопасности ООН против нарушителя мира или агрессора, что именуется принудительными действиями ООН". Поэтому если НАТО "осуществит принудительные действия без санкций Совета Безопасности, это взорвет всю правовую систему, на которой зиждутся отношения между членами мирового сообщества", и явится "актом агрессии, как она определена в документах ООН, принятых в 1974 г.".

В феврале 1999 г. в Рамбуйе под Парижем 17 дней длился первый раунд переговоров. Албанскую делегацию из 16 человек составляли в основном представители Освободительной армии Косово, умеренной Демократической лиги Косово во главе с И. Руговой, а также Объединенного демократического движения во главе с Реджепом Чосьей. Делегацию возглавил один из командиров боевиков ОАК Хашим Тачи. "Политический представитель ОАК" А. Демачи высказался против ведения любых переговоров и заключения любых соглашений с Белградом. В сербскую делегацию из 14 человек помимо официальных лиц входили ученые-правоведы, а также представители турок, албанцев, цыган и других национальностей Косово.

На начавшейся 6 февраля в Рамбуйе мирной конференции должны были обсуждаться разработанные Контактной группой принципы решения косовской проблемы включая "элементы широкой автономии Косово". Однако делегациям для обсуждения были предложены только отдельные части "Временного договора о мире и самоуправлении в Косово и Метохии" - "Рамочный документ" и три приложения из девяти, которые уточняли проблемы Конституции Косово, выборов в органы самоуправления и судебной системы. Лишь через неделю делегации получили еще одно приложение, касавшееся экономических вопросов. Несмотря на то, что текст этих документов не совпадал с текстом политического заявления о принципах мирного урегулирования, состоявшего из 10 пунктов, согласованных Контактной группой, делегации продолжили работу. Все дополнения, на которых настаивала делегация СРЮ, касались лишь положений о сохранении территориальной целостности Сербии и Югославии. 23 февраля Контактная группа констатировала, что в переговорном процессе произошел прогресс, и выразила надежду, что в скором времени удастся договориться по всем вопросам политической части договора.

Однако весь текст предполагаемого соглашения сторонам предоставили лишь в день окончания переговоров. Оказалось, что 69% текста сербская делегация видела впервые. В частности, два приложения (# 2 и 7) предварительно не рассматривались Контактной группой и основывались на предложениях отдельных ее членов об автоматическом вводе войск НАТО после подписания мирного соглашения и организации полицейских сил. В сопроводительном письме отмечалось, что "это окончательное предложение включает в себя положения, высказанные на встрече в Рамбуйе", подчеркивалось, что "Россия не присоединяется к приложениям 2 и 7" (представитель России посол Борис Майорский поставил свою подпись под документом с примечанием: "Кроме глав 2 и 7") и что ответ надо дать не позднее 13 часов того же дня.

По окончании первой фазы переговоров стороны ограничились политическими заявлениями. Югославская делегация отметила, что, несмотря на достигнутый в Рамбуйе прогресс, переговоры следует продолжить, четко определив элементы автономии Косово и подтвердив территориальную целостность Сербии и Югославии. В заявлении делегации косоваров подчеркивалось, что она подпишет договор, если через три года албанское население Косово сможет провести референдум о независимости. Представители США отвергли возможность продолжения переговоров, уточнив, что предложенный текст должен быть подписан в первый день начала второго раунда. Фактически СРЮ получила ультиматум: в случае подписания югославской делегацией мирного соглашения на территорию края должны были быть введены войска НАТО, а в случае отказа от подписания на сербов возлагалась ответственность за провал переговоров, что предполагало наказание бомбовыми ударами.

Югославия резко осудила предъявленный ультиматум и выразила готовность подписать ранее согласованную политическую часть договора, настаивая на гарантиях целостности Сербии даже по истечении трехлетнего "переходного" периода. Только после этого СРЮ была согласна рассмотреть объем и характер международного присутствия в Косово для выполнения соглашения. Албанская делегация также не пошла ни на какие уступки, отказавшись подписать соглашение и разоружить армию, а также потребовала проведения референдума о независимости по окончании трехлетнего переходного периода и присутствия сил Североатлантического альянса на своей территории.

Второй раунд переговоров начался в Париже 15 марта 1999 г. Предложение югославской делегации о продолжении переговоров принято не было. Албанской делегации разрешили подписать договор в одностороннем порядке. Представитель России отказался удостоверить своей подписью этот документ, поскольку в Контактной группе не обсуждались военные приложения к нему. Фактически сорвав продолжение переговоров, США и НАТО начали готовиться к наказанию "виновника срыва переговоров". 24 марта НАТО обрушила на Югославию первые ракетно-бомбовые удары.

Воздушная акция НАТО длилась несколько недель и нанесла Югославии огромный ущерб. Только за первые две недели бомбежек было совершено свыше 1000 авианалетов. В них было задействовано 430 самолетов, в том числе 330 боевых, выпущено более 800 крылатых ракет и сброшено свыше 3000 т взрывчатки. Бомбовые удары, кроме военных объектов, пришлись на национальные парки и заповедники, которые находились под защитой ЮНЕСКО, а также на средневековые монастыри и святыни: частично или полностью разрушены 10 православных и католических церквей и монастырей, в Джаковице тяжело поврежден исторический памятник IV в. н. э. "Табачки мост", пострадали Петроварадинская крепость и многие другие объекты. В ряде городов были поражены центры для беженцев, больницы, водопроводы, мосты, школы, частные дома, телефонные и другие коммуникации, автомагистрали, склады сырья для искусственных удобрений, фабрики. Уже через несколько дней после начала акции площадь нанесения бомбовых ударов была расширена на всю Югославию. Пострадали хозяйственные и гражданские объекты, центры для беженцев из Боснии и Хорватии, более 150 школьных зданий, ТЭЦ, мосты, железные дороги, больницы, телевизионные ретрансляторы, табачная фабрика, самый крупный автомобильный завод в стране "Застава", были разрушены шесть и повреждены восемь мостов, пять раз ракеты падали на железную дорогу. Уже за первые две недели бомбардировок 500 тыс. рабочих лишились работы. Наконец, бомбовые удары вызвали лавину беженцев из Косово, направившихся в Македонию, Албанию, Сербию и Черногорию, что уже превратилось в колоссальную проблему для стран Балканского региона.

Военный путь решения проблемы расширения автономии Косово, предложенный западными странами, оказался нерезультативным. Мировое сообщество вынуждено искать новые варианты урегулирования кризиса, самым эффективным из которых, на наш взгляд, является путь продолжения переговоров, каким бы долгим и многотрудным он ни был.

1.2. Кризис в Косово и политика России

На протяжении последних столетий российско-сербские и российско-югославские отношения пережили взлеты и падения, периоды охлаждения и сотрудничества. Кризис на территории Югославии в начале 90-х годов пришелся на конец длительного периода охлаждения и стагнации отношений между СССР и Югославией, когда балканское направление не входило в число приоритетов советской, а затем и российской внешней политики. В этих условиях в СССР и СФРЮ почти одновременно разразились национально-политические кризисы.

В последующие годы экономической изоляции и давления со стороны международных организаций Югославия искала поддержку среди европейских государств. Как это часто случалось в истории, руководство Сербии и Черногории обратилось к России как к возможному посреднику в переговорах с Западом. Реакция Москвы на эти предложения, носившая весьма прохладный характер, оставалась неизменной вплоть до 1996 г., хотя на протяжении этого периода можно проследить некоторые внутренние изменения внешнеполитического курса России на Балканах. Причинами такого постоянства были желание России получить экономическую и политическую поддержку Запада для проведения либеральных реформ, ее стремление избежать "югославского варианта" развития и занять место СССР в международных организациях, в том числе в Совете Безопасности ООН, а также политическая незрелость российского внешнеполитического руководства, строившего иллюзорные планы сближения "национальных интересов" России и США.

С начала 90-х годов внешняя политика России на балканском направлении прошла несколько этапов.

1. Период внешнеполитической неопределенности 1991-1992 гг., непосредственно после распада СССР (вплоть до февраля 1992 г. Москва руководствовалась принципом невмешательства во внутренние дела Югославии и необходимости сохранения единства СФРЮ).

После заключения в декабре 1991 г. Беловежских соглашений, зафиксировавших начало распада СССР, в условиях отсутствия общефедерального механизма разработки и принятия внешнеполитических решений сфера внешней политики была фактически полностью монополизирована руководством МИД. Президент и его администрация практически не принимали участия в разработке тактики поведения России на Балканах, как, впрочем, и в других регионах (внешнеполитическая стратегия как таковая в тот период вообще отсутствовала). Поэтому на начальном этапе "югокризиса" основным разработчиком российского внешнеполитического курса был министр иностранных дел Андрей Козырев. При отсутствии научно обоснованной внешнеполитической концепции нового российского государства, политика на отдельных направлениях, в том числе и на балканском, часто формировалась спонтанно. Начало обострения "балканской проблемы" пришлось, таким образом, на период, когда в России преобладал антикоммунистический пафос, отрицались все элементы внешней политики предшествовавшего периода включая "сферы влияния", были отвергнуты все союзники бывшего СССР и официально объявлено об отсутствии внешнеполитических противников, а дипломатия новой России налаживала дружеские отношения с лидерами западных стран, стремясь ни в чем им не противоречить.

Как писал А. Козырев, российскими дипломатами в самом тесном контакте с их английскими и другими западными коллегами была разработана "концепция нового государства - продолжателя СССР в ООН", в соответствии с которой России "удалось унаследовать статус, привилегии и одновременно ответственность одной из пяти великих держав - постоянных членов Совета Безопасности". Чтобы оправдать "кредит доверия" Запада к новому руководству России, Москва, по мнению А. Козырева, должна была "перейти на другую, цивилизованную, демократическую сторону баррикад", заключив "подлинный союз с теми, кто стоит на страже международной законности". Таким образом, главной целью деятельности А. Козырева было, по его словам, введение России "в качестве великой державы в семью наиболее передовых демократических государств... в так называемое западное общество..."[1].

2. С февраля 1992 г. Москва резко изменила оценку событий в Югославии, признав факт распада федерации. На этом этапе балканская политика России, самоустранившейся от участия в урегулировании "югокризиса", носила крайне противоречивый и непоследовательный характер.

3. Период с 1993 по 1995 г. характеризовался попытками России включиться в формирующуюся систему европейской безопасности и в мировое сообщество в качестве равноправного демократического государства. В соответствии с этим курсом российская дипломатическая активность на Балканах осуществлялась в русле политики США и других западных держав. В таких обстоятельствах Россия выполняла роль последнего инструмента давления на сербскую сторону. Основной характеристикой этого периода была несамостоятельность внешней политики России, ее зависимость от западных держав, прежде всего от США. К концу 1995 г. Россия перестала быть фактором, влияющим на ход событий в этом регионе.

4. Период с начала 1996 г. характеризовался разочарованием России в идее быстрой интеграции в "западный мир" и систему европейской безопасности. Наряду с другими факторами, повлиявшими на изменение российской внешнеполитической концепции, не последнюю роль сыграли и первые итоги балканского кризиса, которые уже были очевидны к началу 1996 г. Среди набиравших силу негативных тенденций в деятельности "мирового сообщества" во главе с западными странами, особенно ярко проявившихся на постюгославском пространстве, было закрепление в международных отношениях "права и закона силы", признание международными организациями административных границ многонационального государства как межгосударственных по просьбе субъектов федерации без согласия на то центра; изменение сути миротворческой концепции ООН, переход к применению силы для наказания непослушной или несговорчивой стороны конфликта, возможность участия войск НАТО в миротворческих операциях.

С назначением в начале 1996 г. Евгения Примакова министром иностранных дел стали вырисовываться новые параметры внешней политики России. Столкнувшись с последствиями деятельности своего предшественника, Е. Примаков уже в марте 1996 г. заявил о необходимости "активизировать политику по всем азимутам" с целью создания наиболее благоприятных условий для сохранения целостности России, противостояния тем негативным тенденциям, которые проистекают из главенствующей роли одной сверхдержавы при переходе от двухполюсного мира к многополюсному, и активного участия в ликвидации международных конфликтов[2].

В августе 1996 г. Е. Примаков впервые заговорил о приоритете национальных интересов России перед всеми другими внешнеполитическими соображениями. Он подчеркивал, что необходимо "отстаивать национальные интересы России, идя даже на разногласия, предположим, с США, - но в рамках партнерства, не сползая к конфронтации". Министр выразил недовольство складывающейся системой главенства одной державы в системе международных отношений, подчеркнув, что "двухполюсный мир ранее соперничавших двух сверхдержав и блоков должен эволюционировать не к однополюсному под командой США, а к многополюсному, где у России больше маневра для защиты национальных интересов"[3]. Эти тезисы отражали поиск новых ориентиров во внешней политике России, но Балканы пока не занимали в ней определенного места.

С упрочением позиций Е. Примакова его внешнеполитическая концепция становилась более рельефной. Основные положения этой концепции он сформулировал 28 апреля 1998 г. в докладе на научной конференции "Юбилейные Горчаковские чтения", определив ее как "рациональный прагматизм". По его мнению, России по плечу активная внешняя политика с многовекторной направленностью. Вместо маневрирования между великими державами и создания коалиций России, по мнению Е. Примакова, следует налаживать конструктивные партнерские отношения со всеми образующимися мировыми полюсами. При этом Россия должна строить свои отношения с США, имеющие для нее большое значение, на взаимовыгодной основе, "вспахивая поля совпадающих интересов". Е. Примаков неоднократно подчеркивал необходимость сохранения "накопленных за всю историю России позитивных ценностей и традиций, в том числе и в имперский, и в советский периоды"[4]. В качестве важнейшего ориентира внешней политики России он рассматривал укрепление территориальной целостности страны.

Участие России в Контактной группе и в процессе реализации Дейтонских мирных соглашений по Боснии, а также нестабильность и новые очаги конфликтов на Балканах обусловили повышение значения балканского направления российской внешней политики. Свою роль здесь сыграли и другие внешнеполитические соображения и задачи: поиск стран, которые могли бы сохранить военный нейтралитет в условиях всеобщего стремления в НАТО, определение места России в складывающейся системе европейской и мировой безопасности и т. д. По уровню экономического развития и проблемам переходного периода Россия ближе к странам балканского региона, чем к развитым странам Европы. Участие в процессе мирного урегулирования на Балканах и степень влияния Москвы на процесс принятия международных решений, затрагивающих этот регион, стали важным показателем места и роли России в системе международных отношений. Е. Примаков также связывал активную роль России на Балканах со способностью мирового сообщества преодолеть новые угрозы международной безопасности и "не допустить превращения Косово в одну из наиболее опасных горячих точек на земном шаре"[5].

В ходе дискуссий по косовскому вопросу российская дипломатия первоначально чувствовала себя несколько неуверенно в уже сложившейся системе взаимоотношений среди западных партнеров. На ее позицию влияли условности и "традиции" Контактной группы, а также стереотипы поведения США и НАТО на Балканах и восприятия ими участников конфликта. Однако постепенно Россия стала, образно говоря, не только "подавать реплики", но и "выступать с монологами" в рамках Контактной группы, впервые высказав особое мнение по ряду вопросов. Параллельно этому политика России на Балканах приобретала более четкие очертания, чему во многом способствовало развитие ситуации в самом Косово.

В апреле 1998 г. Е. Примаков выразил позицию России уже более определенно, выступив против попыток отделения Косово от Сербии и размещения в крае "иностранных войск под чьим бы то ни было флагом". Он подчеркнул, что особое мнение России по косовскому вопросу сложилось в немалой степени под влиянием анализа планов и деятельности НАТО в регионе и в Европе в целом. Высказав опасения по поводу создания прецедента применения Североатлантическим альянсом военной силы без соответствующего мандата со стороны Совета Безопасности ООН, Е. Примаков решительно выступил против любого военного вмешательства в косовский конфликт.

В целом суть перемен в позиции России по урегулированию в Косово, произошедших в связи с более глубинными изменениями российской внешнеполитической линии, связанными с деятельностью Е. Примакова в качестве министра иностранных дел (1996-1998 гг.), а затем главы правительства России (сентябрь 1998 - май 1999 г.), можно было бы обозначить следующим образом.

Во-первых, смягчились требования демонстрации Россией обязательного единства в рядах постоянных членов Совета Безопасности ООН и Контактной группы по бывшей Югославии в ущерб объективности российской позиции, как это было, например, в 1994 г., когда заместитель руководителя российской делегации на 49-й сессии Комиссии ООН по правам человека В. Бахмин отмечал, что ряд принятых сессией резолюций недостаточно сбалансирован и носит заведомо антисербский характер. Тогда российская делегация, критикуя отдельные положения соответствующих резолюций, "решила не нарушать консенсус, учитывая сложность югославского кризиса"[6]. Теперь же позиция России в Совете Безопасности должна была, по словам Е. Примакова, "зависеть от адекватности предлагаемых мер той ситуации, которая будет существовать на тот момент"[7]. Во-вторых, российская дипломатия стала все чаще руководствоваться экспертными оценками в ходе анализа событий и подготовки решений. В-третьих, Россия начала выдвигать самостоятельные дипломатические инициативы (не только в отношении конфликта в Косово, но и по поводу очередного обострения кризиса вокруг Ирака в феврале - марте и декабре 1998 г., американских бомбардировок территории Афганистана и Судана в августе того же года и т.д. В-четвертых, Россия выступила категорически против применения военной силы НАТО в этнополитических конфликтах без одобрения Совета Безопасности ООН. В-пятых, Россия активизировала усилия по укреплению роли ООН и ОБСЕ в системе европейской и международной безопасности. Наконец, Россия в принципе отвергла "равнение на США как на единственный полюс влияния в мире" в качестве основы своей внешней политики, в том числе и на Балканах[8].

Наметившиеся изменения во внешней политике России предстояло продолжить и закрепить новому министру иностранных дел Игорю Иванову, назначение которого на эту должность в сентябре 1998 г. совпало с новым обострением ситуации в Косово. Продолжив курс на сохранение территориальной целостности Югославии, И. Иванов высказался категорически против применения силы для решения косовской проблемы. В октябре 1998 г. четкая и последовательная политическая линия Москвы сыграла немалую роль в предотвращении военного вмешательства НАТО на территории Югославии. Помешав нанесению спланированных воздушных ударов, Россия неожиданно для Запада в условиях тяжелейшего экономического кризиса нарушила естественный ритм систематического и беспрепятственного выполнения Североатлантическим альянсом своих планов. Фактически Россия впервые сыграла роль частичного контрбаланса негативных тенденций в системе международных отношений, отведенную ей Е. Примаковым.

В ходе переговоров по урегулированию косовского конфликта в Рамбуйе предстояло проверить на практике выдвинутый И. Ивановым 26 января 1999 г. на встрече с госсекретарем США М. Олбрайт тезис о том, что "рыночная экономика не означает, что внешняя политика должна быть рыночной" и что "Россия не торгует своими национальными интересами". В целом оценить позицию России в отношении урегулирования косовской проблемы трудно в силу ее противоречивого характера. С одной стороны, Россия поддерживала применение разнообразных "мер воздействия" на Югославию за исключением военной силы, отклонила просьбу Югославии рассмотреть в Совете Безопасности вопрос об осуждении угроз НАТО нанести воздушные удары по территории СРЮ и не возражала против максимального расширения статуса автономии для Косово "с выходом на федеративный уровень", что неизбежно приближало Косово к созданию независимой республики. С другой стороны, И. Иванов последовательно выступал против вооруженного вмешательства НАТО в югославские дела без санкции Совета Безопасности и поддержал позицию Белграда, согласившегося рассматривать только политическую часть мирного соглашения, предложенного Контактной группой участникам конфликта. Параллельно в декабре 1998 г. Россия и Югославия подписали протоколы о военно-техническом и научно-техническом сотрудничестве в области обороны.

2. Современные положения автономного края Косово

Кровавые беспорядки в Косово в марте 2004 года стали тревожным звонком для мирового сообщества. Под давлением все новых задач в области политики безопасности положение дел в крае, находящегося в середины 1999 года под международным протекторатом, на протяжении многих месяцев приукрашивалось, международные силы безопасности КФОР были слишком поспешно сокращены. Гражданские и военные силы не были подготовлены к погромам против неалбанцев, которые длились два дня и во время которых тысячи сербов и цыган оказались изгнанными из своих жилищ, а их дома и памятники православной культуры были сожжены, адекватных планов реагирования на такое развитие ситуации не было. Эти события нанесли большой ущерб не только международному проекту по восстановлению Косово, но и авторитету ООН и НАТО.

После вспышек насилия вопрос о неясном статусе Косово вновь стоит в качестве одного из важнейших в политической повестке дня Запада. В середине 2005 года должна быть проведена оценка того, насколько край приблизился к предписанным Советом Безопасности ООН стандартам, которые являются предпосылкой для начала переговоров о статусе Косово. Во всяком случае, вновь избранное 23 октября новое политическое представительство косоваров должно сначала достичь принципиальных улучшений в вопросах защиты этнических меньшинств и правовой государственности, прежде чем будет принято решение об окончательном статусе их страны с точки зрения международного права.

В Косово мировое сообщество приступило к реализации чрезвычайно амбициозного и до сих пор уникального проекта. Летом 1999 года согласно Резолюции 1244 бывший сербский автономный край был взят под протекторат ООН. Миссия ООН по делам временной администрации в Косово (МООНВАК) получила мандат на восстановление государственных институтов в крае, а также на фундаментальное обновление экономической, социальной и правовой системы. С точки зрения международного права, статус края, насчитывающего два миллиона жителей, остался пока открытым.

Миссия в Косово стала для ООН качественным скачком от традиционного обеспечения мира с применением военных средств к в высшей степени сложной миссии формирования национальной государственности. МООНВАК должна создать в крае совершенно новую институциональную структуру, в том числе парламент и министерства, полицию и аппарат безопасности, а также экономические учреждения. После выборов (17.11.2001) в марте 2002 года были созданы Временные институты самоуправления, а именно: парламент, институт президента и местные управленческие структуры. Новые выборы в октябре 2004 года принесли, как и ожидалось, бесспорную победу партии президента Ибрагима Руговы.

Благодаря МООНВАК жизненная ситуация в крае заметно улучшилась. Тем не менее многие надежды не осуществились: албанские косовары жалуются, что их край не получил государственного суверенитета, нет и принципиального улучшения экономических отношений. Быстро растущая фрустрация похоронила авторитет международного протектората, который упрекают в заносчивости, неспособности и колониальных замашках.

С другой стороны, сербское и другие этнические меньшинства жалуются на то, что международный протекторат и силы безопасности недостаточно решительно борются с этнической дискриминацией и преследованиями. После окончания операции НАТО в середине 1999 года из края были изгнаны около 240 000 сербов, цыган и представителей других этнических меньшинств. Оставшиеся в Косово неалбанцы живут в постоянном страхе погромов. После мартовских беспорядков сербы вышли из Временных институтов, затем они с успехом призвали к бойкоту парламентских выборов 23 октября.

В то время как косовары в качестве непременного требования выдвигают независимость их края, Совет Безопасности ООН требует сначала выполнения определенных норм, прежде чем можно будет принять решение об окончательном статусе. Принцип «стандарты для Косово» требует построения функционирующих государственных институтов, правовой государственности, свободы передвижения, возвращения беженцев, создания предпосылок, связанных с экономикой и с правами собственности, диалога с Белградом и реформу псевдовоенного Корпуса защиты Косово. Однако большинство косоваров рассматривают эту политику как искусственное продление статуса-кво, который заморозит глубокие экономические и социальные проблемы их страны, а в долгосрочной перспективе даже приведет к их обострению.

Особенно горьким для косоваров является тот факт, что компетенции Временных институтов самоуправления, т.е. правительства Косово, урезаны и, вероятно, останутся таковыми на длительное время. В 2003 году МООНВАК начала процесс передачи законодательных и исполнительных полномочий этим институтам согласно § 11 Резолюции 1244. Основой для этого стали принятые в мае 2001 года конституционные рамки для этого края. Согласно главе 8, все полномочия за исключением «reserved powers» должны быть переданы представителям местной власти. Ключевые функции – внешняя политика, защита меньшинств, возвращение беженцев и надзор за органами юстиции и силами безопасности остаются «эксклюзивным образом» в руках представителя ООН – с точки зрения косоваров, невыносимое ограничение их суверенных прав.

2.1. Административная реформа

Из-за мартовских волнений политический подход международного сообщества в отношении Косово был поставлен под сомнение. В качестве реакции на мартовские события 2004 года перед норвежским дипломатом Каем Эйде, как Спецпредставителем Генерального секретаря ООН, была поставлена задача написать доклад о положении в Косово. В нем он однозначно говорит о «медленной реакции и растерянности» гражданских и военных сил на местах: «Международное сообщество было не в состоянии правильно оценить настроение большинства населения, его фрустрированность и нетерпение. Точно также оно не увидело и экстремистского потенциала по мобилизации этнического насилия». Эйде описывает действия в Косово как «статичные, направленные вовнутрь обычные учения», без политико-стратегического руководства и содержательной когерентности. Он рекомендует проводить «более динамичную» политику в отношении стандартов и ускоренную передачу полномочий на уровень местных управленческих структур, а также начать переговоры о статусе Косово.

Новый руководитель миссии ООН, Сорен Джессен-Петерсен дал понять, что он намерен последовать этим рекомендациям. 28 сентября 2004 года в Вене начались прямые переговоры между сербским и косоварским правительствами о возможной децентрализации края, однако приходится сомневаться, что это может стать ключом к преодолению фундаментальных противоречий интересов между Белградом и Приштиной.

Сегодня все больше игроков придерживаются мнения, что подход «сначала стандарты, затем статус» несостоятелен и что не все условия будут выполнены, когда начнутся переговоры о суверенитете Косово. Однако еще идут поиски формулы для нового прагматичного подхода, которая позволила бы сохранить лицо.

Контактная группа прежде всего подчеркивает, что необходимы «существенный прогресс» и «новая динамика» при выполнении стандартов. Только с прекращением религиозных и этнических преследований может быть найдено решение о политическом статусе. В конце сентября 2004 года Контактная группа впервые заявила, что «Косово не вернется к ситуации, которая существовала до марта 1999 года», – следовательно, вхождение в союз сербских государств исключено. Если первичная оценка выполнения стандартов будет проведена в середине 2005 года, то в случае позитивного результата это может привести к непосредственному началу переговоров о статусе. Негативная оценка, напротив, отодвинула бы процесс на неопределенное время (8). Однако уже можно предсказать, что в вопросах, связанных с национальными интересами, например, возвращение беженцев и защита этнических меньшинств, прогресс будет незначительным и что руководство косоваров тем не менее будет настаивать на начале переговорного процесса о статусе.

2.2. Политика безопасности

Миссия ООН по делам временной администрации в Косово и НАТО должны принять упреки в том, что они дали неправильный анализ критической ситуации безопасности и не смогли воспрепятствовать нарушениям прав человека (9). Различные эксперты приходят к заключению, что погромы были отчасти организованными, а отчасти их следует объяснить спонтанно эскалировавшей динамикой насилия. По официальным данным, 19 человек погибли, более 800 были ранены. Атакам подвергся каждый отдельный опорный пункт МООНВАК.

Под давлением мирового сообщества политическое руководство косоваров осудило эти события и выделило 18 миллионов евро для восстановления разрушенных домов и церквей. Но сделано это было неохотно. МООНВАК по делам временной администрации в Косово потребовала от Временных институтов самоуправления принять меры по ограничению применения насилия. Но правительство было не в состоянии наказать государственных и местных функционеров, которые посредством своих публичных высказываний или поступков активно поддерживали акты нападения. К тому же оно отказалось от публичного осуждения репортажей в средствах массовой информации, разжигавших этническое насилие. До сих пор военные или полиция должны сопровождать представителей этнических меньшинств, когда те покидают свои дома. Из-за мартовских беспорядков под прицел критики попал и контингент Бундесвера (3200 человек). Очевидно, что волнения застигли германских солдат врасплох. В провинциальном городке Призрань они оказались беспомощными перед штурмующими молодчиками; пресса ругалась на «зайцев с Косова поля». Внутреннее расследование показало, что существовал колоссальный дефицит в области информации о разведанных и коммуникации на эту тему с другими игроками, прежде всего полицией.

Бундесвер после продолжавшейся не один месяц проверки событий принял меры и измененил подготовку, оснащение и правила использования его частей при проведении операций за рубежом. Но те, кто несут военную ответственность, передают эстафету на сторону политиков: как может Бундесвер выполнять свою задачу по стабилизации, если не ясна даже стратегическая цель его миссии?

Однако упущения отмечаются прежде всего среди игроков в области политики безопасности. То, что начиная с лета 2003 года дело неоднократно доходило до этнического насилия и криминала по отношению к этническим меньшинствам и силам полиции, не хотели признавать ни полиция ООН, ни КФОР. ООН и НАТО виду новых внешнеполитических приоритетов испытывали на себе давление в плане необходимости продемонстрировать успех: в прошлом году численность КФОР была сокращена в конечном счете до 17500 человек, исчезли контрольные и наблюдательные посты по защите сербских поселений и церквей – несмотря на предупреждения со стороны представителей этнических меньшинств. У того, кто читал отчеты Генерального секретаря ООН, где описываются многочисленные нападения с применением насилия, возникает впечатление: принимавшие политические решения приукрашивали ситуацию, хотя и знали о ее серьезности.

К тому же есть указания на то, что меры по борьбе с контрабандой, торговлей людьми, оружием м отмыванием денег были недостаточно решительными. Политические лидеры, которых обвиняют в соучастии в криминальных махинациях, не были наказаны – за небольшим исключением. Среди прочего, нетронутыми остались подпольные структуры формально распущенной АОК (Армии освобождения Косово), а Албанская национальная армия, которая в Косово, Македонии и Южной Сербии посредством терактов борется за Великую Албанию и к тому же поддерживает отношения с находящимся под международным контролем Корпусом защиты Косово, была объявлена террористической организацией только в 2003 году.

В крае процветают криминальные махинации и этническая ненависть, поскольку очень многие не имеют профессиональной перспективы.

Мировое сообщество вложило в маленький край Косово с 1999 года около двух миллиардов евро. Международная помощь способствовала оживлению экономики и восстановлению края, однако не смогла эффективно решить структурные проблемы развития. Самой большой проблемой Косово является низкий экономический рост и плохая ситуация на рынке труда. В 2003 году валовой социальный продукт на душу населения составлял лишь 700 евро, безработица – согласно официальным данным – 49%, а среди возрастной группы 16-24-летних – более 70%. В силу высоких темпов роста населения в следующие пять лет необходимо создать более 50% новых рабочих мест, и это для решения только одной проблемы – чтобы дать перспективу молодежи, ищущей работу.

Однако в народном хозяйстве Косово существуют многочисленные опасные деформации, рецепта для стимулирования внутреннего источника экономического роста в крае, исконно бывшем отсталым, не существует. Основной источник доходов Косово сегодня – это выделяемые международным сообществом средства на восстановление края, частные трансферты «гастарбайтеров», а также зарплата сотрудников международного контингента вооруженных сил и гражданских организаций, их совокупная численность оценивается в 50000-60000 человек. Экономической активности в сфере производства практически нет. Но из-за того, что международное сообщество берет на себя все больше обязательств, находящиеся в его распоряжении ресурсы сокращаются. В прошлом году средства, выделенные на восстановление Косово, были на четверть меньше того объема, который предоставлялся краю в 1999-2002 годах. Вследствие этого ВВП сократился на несколько процентов. А с сокращением международного персонала все меньше денег попадает в экономический кругооборот. Видимость экономического роста, вызванная иностранной помощью, рано или поздно приведет к обвалу, что создаст дополнительную почву для социального взрыва.

Давно назрела потребность в концентрированных мерах по целевому стимулированию экономики Косово. Однако в силу глубоких социоэкономических структурных дефицитов разработать успешную стратегию развития непросто. Отставание в плане модернизации, высокий демографический рост, дефицит капитала, энергетический кризис и неясность прав собственности препятствуют экономическому росту, и лишь немногие предприятия смогли выжить после приватизации. Совершенно очевидно, что прояснение ситуации с политическим статусом края не может произойти до тех пор, пока нет гарантий соблюдения законности. Поскольку отсутствуют перспективные концепции развития края, все громче раздается призыв к «европеизации» Косово.

2.3. Европеизация

С тех пор как бывший глава МООНВАК Михаэль Штайнер потребовал большей европейской ответственности в Косово, многие наблюдатели напомнили о необходимости усилить роль Европейского Союза в крае. Особого внимания удостоилось предложение сделать край областью европейского фидуциарного управления. Однако тщательный анализ проблем на местах, с одной стороны, и возможностей ЕС, с другой, предостерегают от слишком высоких ожиданий.

Поскольку ЕС принял решение открыть перспективу членства в Союзе для всех балканских стран, то роль ЕС в Косово постоянно увеличивается. Однако Брюссель настроен еще очень скептически в отношении того, стоит ли взваливать на свою шею основную ответственность за эту сложную миссию в Косово. В середине 90-х годов в боснийском городе Мостаре ЕС потерпел неудачу со своим проектом создать в городе, разделенном на боснийскую и хорватскую части, «единые самоокупаемые структуры управления, которые стояли бы над национальными группами». Хотя восстановление в общем и целом было успешным, но политическое и этническое объединение города не состоялось. Отсюда был сделан вывод, что в будущем при выполнении миротворческих задач необходимо больше концентрироваться на основных экономических компетенциях ЕС, например, экономической, финансовой реформе и восстановлении. И уж совсем не хочет ЕС брать на себя Косово в качестве области фидуциарного управления, поскольку эта концепция рождает ассоциации с колониальным прошлым и не будет принята в крае. Там больше хотят взять управление в собственные руки. К тому же подчеркивается, что не может быть чисто европейского ответа на серьезные территориальные и конституционно-политические вопросы, каковым является вопрос о статусе Косово. Этот процесс относится в конечном счете к зоне ответственности Совета Безопасности ООН.

Теперь Брюссель обещает для начала не больше, чем установить более тесное взаимодействие между европейскими игроками: между руководимой ЕС четвертой опорой управления МООНВАК, Европейским агентством по восстановлению, которое распределяет помощь, Европейской комиссией, направляющей стратегический политический диалог, Уполномоченным по Косово из штаба Верховного представителя Хавьера Соланы в Брюсселе, а также представителями государств-членов ЕС на местах. Во всяком случае, в европеизации не просматривается чудодейственного средства, которое было бы способно излечить многочисленные внутренние, региональные и международные проблемы Косово.

После тяжелых неудач в Косово первоначальная эйфория по поводу потенциала международной администрации в бывших кризисных регионах сменилась заметным отрезвлением. Создание государственности представляется сегодня сверхамбициозной целью, которая требует значительных политических и экономических инвестиций, но, как правило, может приводить только к очень скромным успехам в деле трансформации. Для осуществления этой задачи необходимо изменение общественных, экономических и политических структур, а эти процессы - если вообще такое случится - очень растянуты во времени. Они связаны с такого рода фундаментальным вмешательством в существующие (неформальные) властные структуры и социокультурные системы, что население зачастую реагирует с непониманием, внутренним или даже открытым сопротивлением на внешние меры по осуществлению интервенции.

В Косово к трудностям внутренней структурной перестройки добавляется еще «международное измерение» – неясность статуса края, а также региональная проблематика дальнейшего существования Сербии и Черногории. Обе республики в соответствии с конституцией получают в 2006 году возможность посредством референдума принять решение о сохранении своего союза государств. Если одна из этих двух стран примет решение об объявлении независимости, то в процессе о статусе Косово появится совершенно новая динамика.

Многие наблюдатели опасаются, что международное сообщество может потерять время и что дело идет к новым вспышкам насилия. Уже поэтому представляется неизбежным то, что переговоры о статусе края с точки зрения международного права необходимо начать как можно скорее. Вероятным результатом стала бы независимость края, обставленная рядом условий, т.е. самоуправление Косово при ограничении суверенитета в вопросах, относящихся к политике безопасности, например, в вопросах внешней политики и защиты прав меньшинств.

Ключ к снятию напряженности в вопросе о Косово лежит в политическом процессе. Он должен учитывать следующие основные моменты.

1.     Баланс интересов: решения должны быть найдены на пути переговоров между контрагентами – Белградом и Приштиной. Политический процесс получит импульс для саморазвития только в том случае, если дело дойдет до баланса легитимных интересов. Консенсусное решение было бы к тому же предпосылкой для того, чтобы Россия и Китай не оказали бы сопротивления в Совете Безопасности ООН по вопросу о предоставлении Косово (условной) государственной независимости.

2.     Трансатлантическая кооперация: ЕС и США должны совместно направлять процесс о статусе Косово. Только Вашингтон обладает достаточной степенью влияния, чтобы подвигнуть косоваров к уступкам, зато Брюссель в виде процессов стабилизации и ассоциации имеет более сильные инструменты воздействия на Белград.

3.     Региональное измерение: каждое решение должно учитывать легитимные интересы соседей, прежде всего этнически разнородной Македонией. Государства региона должны на ранней стадии включиться в процесс, чтобы предотвратить возможную дестабилизацию. Предупреждение конфликтов должно стать основным элементом процесса.

4.     Европеизация: ЕС должен сильнее задействовать в будущем свой политический и экономический потенциал, чтобы задать направление внутренним реформам в Косово и ускорить их. Для этого необходимы большая согласованность в действиях различных институциональных ветвей и большее внимание к экономическому развитию Косово.

Вне зависимости от того, каким в конце концов будет решение вопроса о статусе, Косово на долгое время останется регионом, в котором ЕС с помощью различных инструментов, и вероятно, в долгосрочной временной перспективе, должен сопровождать и поддерживать процессы стабилизации и «европеизации».

Заключение

Косовский конфликт – это составная часть серии балканских конфликтов, связанных с распадом Югославии на самостоятельные государства: СРЮ (федерацию Сербии и Черногории), Боснию и Герцеговину, Словению, Хорватию и Македонию.

По сути, это внутренний конфликт между центральной властью Союзной Республики Югославии и вооруженными сепаратистами провинции Косово и Метохия.

В основе конфликта лежит противостояние двух этнических групп, сербов, составляющих основное население СРЮ, и албанцев, составляющих большинство населения провинции и пользующихся поддержкой извне. Цель руководства СРЮ, поддерживаемого большинством сербского населения, — сохранение территориальной целостности государства. Цель албанских сепаратистов – осуществление прав на самоопределение с последующим вероятным присоединением к Албании.

В 1997-1998 гг. в структурах российской власти впервые наметилось широкое совпадение интересов по вопросам урегулирования кризиса на территории Югославии. В октябре 1998 г. Государственная дума провела слушания на тему "Угрозы европейской безопасности в связи с расширением НАТО (на примере событий на Балканах)", по итогам которых депутаты признали "непосредственную (без участия ООН) деятельность НАТО по урегулированию конфликтов в Боснии и Албании разновидностью недопустимого вмешательства во внутренние дела суверенных государств или вооруженной агрессией". Продолжая выступать против использования оружия в косовском конфликте, российская дипломатия, проявляя максимум выдержки, настаивает на его решении мирными политическими средствами. Россия решительно осудила военную операцию НАТО против СРЮ как агрессию против суверенного государства и выступила инициатором поиска дипломатического и политического урегулирования этой сложной проблемы.

В целом с начала 90-х годов внешняя политика России прошла сложный путь - от полного бездействия к сосредоточению и активному отстаиванию национальных интересов, в том числе и на Балканах. Опыт демократического обсуждения проблем, упор на диалог и переговоры вместо военного давления и бряцанья оружием, ставшие неотъемлемыми чертами российской дипломатии, дают миру положительный пример решения национальных конфликтов, а России - надежду на сохранение территориальной целостности и неповторение югославского варианта на своей территории.

Список использованной литературы

1.     Вестник ИТАР-ТАСС. - М., 1993. - 26 февраля

2.     Гуськова Е. Косово: новое испытание для российской дипломатии //Независимая Газета 12.03.99г.

3.     Козырев А. В. "Преображение или кафкианская метаморфоза": демократическая внешняя политика России и ее приоритеты // Независимая газ. - 1992. - 20 авг.

4.     Примаков Е. [Интервью] // Известия. - 1996. - 6 марта

5.     Примаков Е. [Интервью] // Известия. - 1996. - 9 авг.

6.     Примаков Е. М. [Интервью] // Независимая газ. - 1994. - 30 мая.

7.     Примаков Е. М. Россия в мировой политике // Канцлер А. М. Горчаков: 200 лет со дня рождения. - М.: МИД РФ, 1998. - С. 15.

8.     Пушков А. Кому нужно избавиться от Примакова // Независимая газ. - 1994. - 20 мая.

---

[1] Козырев А. В. "Преображение или кафкианская метаморфоза": демократическая внешняя политика России и ее приоритеты // Независимая газ. - 1992. - 20 авг.

[2] Примаков Е. [Интервью] // Известия. - 1996. - 6 марта

[3] Примаков Е. [Интервью] // Известия. - 1996. - 9 авг.

[4] Примаков Е. М. Россия в мировой политике // Канцлер А. М. Горчаков: 200 лет со дня рождения. - М.: МИД РФ, 1998. - С. 15.

[5] Там же. - C. 14

[6] Вестник ИТАР-ТАСС. - М., 1993. - 26 февраля

[7] Примаков Е. М. [Интервью] // Независимая газ. - 1994. - 30 мая.

[8] Пушков А. Кому нужно избавиться от Примакова // Независимая газ. - 1994. - 20 мая.