Российская Федерация была провозглашена на III российском съезде Советов в январе 1918 г. Этим устанав­ливалось новое государственное устройство не только соб­ственно России (как мы ее понимаем сегодня), но и всей бывшей Российской империи, на территории которой впо­следствии был создан СССР [2]. Но на первых порах федерации всех бывших окраинных территорий Российской империи не получилось. Была провозглашена независимость Финляндии, Польши, Литвы, Латвии, Эстонии и Тувы, а Украина, Белоруссия, Туркестан и закавказские республики, также объявленные независимыми, вступили в договорные отно­шения с Российской Федерацией.

На собственно российской территории начался хаотич­ный процесс создания автономий (республик и областей) по национальному или географическому признаку, хотя ясных границ национального расселения не существовало, да и население в национальном отношении часто было смешан­ным.

Тем не менее, этот процесс активизировался после при­нятия Конституции РСФСР 10 июля 1918 г. Были созданы Башкирская, Татарская, Дагестанская и другие АССР, а также ряд автономных областей (Чувашская, Карельская, Марийская и др.).

Ясного представления о различиях между республикой и областью (а были еще трудовые коммуны и округа) не было, так как разграничения компетенции между центральным правительством и автономией не проводилось. Поэтому они часто меняли статус, а в ходе гражданской вой­ны некоторые автономии вообще прекратили свое существо­вание.

Но большинство административно-территориальных частей России оставались в статусе областей и губерний, в которых были созданы административные органы для реше­ния вопросов национальных меньшинств. Всего в 1923 г. в со­ставе РСФСР находилось 11 автономных республик, 14 авто­номных областей и 63 губернии и области.

Процесс создания автономий, изменения их границ и полномочий продолжался и после принятия в 1925 г. новой Конституции РСФСР. Принятая за год до этого Конститу­ция СССР закрепила создание союзного государства, в ко­тором РСФСР стала одной из равноправных республик; ста­тус ее автономий и административно-территориальных еди­ниц в принципе не изменился, подчиняясь проявившейся общей тенденции движения к фактическому унитаризму. Проводившаяся Коммунистической партией политика инду­стриализации ломала национальные границы автономий, ибо была направлена на создание единой экономики страны. По­степенно утвердилось понимание того, что собственно на­циональные интересы укладываются в рамки культурной автономии каждого народа.

Созданный в 1922 г. СССР являл собой совершенно иное федеративное государство, ибо состоял из равных субъек­тов с правом выхода из федерации. Это объединение наро­дов было тесно увязано с антидемократической сущностью тоталитарного государства и являло собой фиктивную федерацию. Считалось, что субъекты федерации являются на­циональными по форме и социалистическими по содержанию, но главное звено реального управления, каковым была Коммунистическая партия, рассматривалось как сила интер­национальная, что и превращало формально федеративное государство в фактически унитарное.

Самым заметным ре­зультатом такого устройства, как СССР, так и РСФСР явил­ся подспудно развившийся национализм, особенно опасный там, где он проявился в этнически смешанном обществе и на произвольно определенных территориях.

Национальная государственность в таком обществе неизбежно порождала дискриминацию других национальностей, поскольку в руко­водящие органы назначались или "избирались" преимуще­ственно лица титульной национальности.

После создания СССР внимание к процессам государ­ственного устройства РСФСР было существенно ослаблено.

Во-первых, к этому времени всем стало ясно, что утопи­ческая идея мировой революции и ожидания соответствую­щего расширения территориальных границ РСФСР потер­пела полный крах.

Во-вторых, в центре внимания правящей партии оказались вопросы укрепления Союза ССР, который преподносился как результат национальной политики партии и лично И. В. Сталина.

Ко времени принятия Конституций СССР (1936 г.) и РСФСР (1937 г.) государство стало уже, по существу, уни­тарным. В Конституции РСФСР были поименно перечислены 16 автономных республик и 5 автономных областей (10 имев­шихся национальных округов не были названы). Что касает­ся краев и областей, в которых проживало подавляющее большинство населения страны, то они субъектами Феде­рации по-прежнему не признавались [3].

Автономные респуб­лики стали рассматриваться как несуверенные государства, их конституции, например, подлежали утверждению Вер­ховным Советом РСФСР. Весьма неопределенным оставалось положение автономных областей.

Конституционные гарантии не оказали какого-либо сдер­живающего влияния на политику репрессий, которая осу­ществлялась под руководством коммунистической партии в масштабе всей страны. Без какого-либо правового камуф­ляжа были ликвидированы многие автономии, а целые на­роды подвергнуты массовой депортации. В 19-41 г. эта вар­варская акция была осуществлена в отношении немцев По­волжья, в 1943 г. — калмыков и карачаевцев, в 1944 г. — чеченцев, ингушей и балкарцев.

С мест проживания были принудительно выселены крымские татары, турки-месхетинцы, корейцы, греки, курды и др. В послесталинский пери­од (в конце 50-х гг.) автономии некоторых из этих народов были восстановлены, но только в 1991 г. Законом РСФСР о реабилитации репрессированных народов эти акции были объявлены преступными, а народы реабилитированы.

Опыт государственного устройства советского периода ясно указывает, что тоталитаризм и федерализм несовмес­тимы. Идеи преодоления "национального гнета" и утверж­дения "национальной государственности" служили средством, отвлекающим народы от создания подлинной демократии и правового государства [4].

Интернационализм и "дружба наро­дов", которыми так гордились коммунистические лидеры, держались на страхе и насилии, федерализм являл собой только прикрытие для жестко централизованного государ­ства. В то же время идея национальной государственности пустила глубокие корни, многие народы видели в ней не­кую гарантию национального самосохранения.

Мощная демократическая волна, вызванная перестрой­кой и последующими реформами, обострила процессы госу­дарственно-правового развития страны в целом и России в частности. Народные массы поддерживали меры по преодо­лению наследия тоталитаризма, ликвидации формализма федеративного устройства. Они требовали подлинной свобо­ды и самостоятельности в решении вопросов собственного развития.

Неумение властей найти адекватные политичес­кие ответы на этот вызов времени в соединении с нарастав­шими объективными потребностями в демократизации госу­дарственного устройства привели к распаду СССР и "пара­ду суверенитетов" автономных образований РСФСР.

В 1990—1991 гг. большинство автономных республик и многие автономные области России провозгласили себя су­веренными государствами в составе РСФСР. В ряде респуб­лик (Чечня, Татарстан и др.) сепаратистские силы стали требовать выхода из состава Федерации. На IV Съезде на­родных депутатов РСФСР было принято решение об ис­ключении из названия республик термина "автономная", они приобрели конституционный статус "республика в составе Российской Федерации".

В условиях усилившихся центробежных тенденций, со­здававших опасность распада Российской Федерации, боль­шое значение имело заключение 31 марта 1992 г. Федера­тивного договора, который 10 апреля 1992 г. был включен в Конституцию как ее составная часть. Договор подтверждал суверенитет республик в составе Российской Федерации, а края, области, города Москва и Санкт-Петербург признавались субъектами Федерации.

При этом Договором было проведено разграничение предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной влас­ти и органами власти республик, краев, областей, городов Москвы и Санкт-Петербурга, автономной области и авто­номных округов в составе Федерации.

Эти акции не реши­ли всех проблем государственного устройства Российской Федерации и не привели к полной ликвидации национали­стических устремлений в ряде регионов. Хотя права субъек­тов Федерации и были расширены, но их равноправие по существу закреплено не было.

Итак, принципы разделения государственной власти между различными уровнями федеративной системы являются важнейшими факторами ее стабильности и эффективности функционирования. Поиск оптимальной модели приобретает особое значение для Российской Федерации в условиях многообразия региональной структуры и ориентации субъектов РФ на расширение своей самостоятельности.

Определение конкретных, четких полномочий федеральных и региональных органов государственной власти по предметам их совместного ведения обозначено важнейшей задачей государственной политики Президентом России в Послании Федеральному Собранию 2001 г.: "Сегодня это потенциально конфликтное поле следует минимизировать, точно определив, где должны быть полномочия федеральных органов, а где субъектов Федерации. Иначе эта ситуация будет порождать новые споры, будет использоваться противниками курса на укрепление Федерации" [5].

Отсутствие согласованных принципов разделения власти порождает противоречия между центром и регионами, обусловливает несоответствие регионального и федерального законодательства, влечет нарушения единого правового пространства России.

С одной стороны, субъекты РФ имеют широкие законодательные полномочия по предметам совместного ведения: им предоставлено право принимать в соответствии с федеральными законами собственные законы и иные нормативные правовые акты (ч. 2 ст. 76 Конституции РФ).

Более того, они обладают правом опережающего правового регулирования (п. 2 ст. 3 Федерального закона от 6 октября 1999 г. N 184-ФЗ "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" в ред. Федерального закона от 4 июля 2003 г. N 95-ФЗ [6]).

С другой стороны, федеральные законы по предметам совместного ведения нередко принимаются как законы по предметам ведения Федерации и не оставляют возможности ее субъектам для дальнейшего регулирования с учетом национальных, геополитических, экономических и иных особенностей[7].

В этой связи, по мнению Д.Н. Козака, возникает необходимость "решения одной из непростых задач: какова степень, глубина федерального

регулирования по тем или иным вопросам совместного ведения" [8].

Таким образом, в конституционной практике сложилось реальное противоречие между федеративной системой и образующими ее субъектами по поводу разделения и взаимосвязи государственной власти. Данное противоречие составляет серьезную государственную проблему, которая затрагивает широкую сферу общественных отношений.

По мнению В.Е. Чиркина, решение этой проблемы "имеет огромное теоретическое и практическое значение. Пока что в российской науке исследовались лишь отдельные ее стороны, прежде всего реализация полномочий, относимых к предметам совместного ведения федерации и субъектов. Нет исследований по вопросу о "вертикальном разделении власти" между федерацией и ее субъектами (хотя сами эти три слова в последние десятилетия употребляются часто)" [9].

В практике становления российского федерализма использовались разные подходы к проблеме, применялись различные правовые формы. На первоначальных этапах широкое распространение получили договоры Российской Федерации с ее субъектами: с 1994 по 1998 гг. их подписали 46 из 89 субъектов РФ.

Позитивные возможности договоров, позволяющие учесть специфику регионов, очевидны. Однако при этом отдельные вопросы ведения Федерации нередко передавались в совместное ведение и даже в ведение субъектов, часть вопросов совместного ведения закреплялась за территориями. В результате происходило противоречащее конституционным нормам перераспределение закрепленных предметов ведения, нарушался конституционный принцип равноправия субъектов [10].

Противоречивость договорного процесса, усиление централизации государственной власти привели к возникновению негативного отношения к договору, наметилась тенденция к расторжению ранее заключенных договоров. Подводя промежуточные итоги федеративной реформы, заместитель Руководителя Администрации Президента РФ Д.Н. Козак на пресс-конференции 1 июля 2003 г. отметил, что осталось восемь регионов, с которыми до сих пор не расторгнуты договоры. Они все должны будут пройти утверждение федеральными законами, иначе прекратят свое существование [11]. В этой связи противоречащую Конституции РФ договорную практику перераспределения предметов ведения можно считать прекращенной.

Федеральным законом от 24 июня 1999 г. N 119-ФЗ "О принципах и порядке разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации"  был закреплен ряд принципов разграничения компетенции Российской Федерации и ее субъектов, определены важнейшие понятия: предметы ведения, компетенция и полномочия; регламентирована договорная практика, федеральный закон определен приоритетной формой разграничения предметов ведения и полномочий.

2.   Федерализм и российская демократия

В понятие основ конституционного строя входят зак­репленные конституцией характеристики государства. Ста­тья 1 Конституции России устанавливает, что Российская Федерация есть демократическое, федеративное, правовое государство с республиканской формой правления. Статья 7 характеризует государство также как социальное, а ст. 14 как светское.

Демократическим называется государство, устройство и деятельность которого соответствует воле народа, общепризнанным правам и свободам человека и гражданина. Демократическое государство — важнейший элемент демократии гражданс­кого общества, основанного на свободе людей. Источником власти и легитимации всех органов этого государства явля­ется суверенитет народа.

Недостаточно только провозгласить государство демок­ратическим (это делают и тоталитарные государства), глав­ное — обеспечить его устройство и деятельность соответ­ствующими правовыми институтами, реальными гарантиями демократизма. Понятие демократического государства нераз­рывно связано с понятиями конституционного и правового государства, в известном смысле можно говорить о синонимичности всех трех терминов. Демократическое государство не может не быть одновременно конституционным и правовым.

Государство может соответствовать характеристике де­мократического только в условиях сформировавшегося граж­данского общества. Это государство не должно стремиться к этатизму, оно должно строго придерживаться установлен­ных пределов вмешательства в экономическую и духовную жизнь, которые обеспечивают свободу предпринимательства и культуры.

В функции демократического государства входит обеспечение общих интересов народа, но при безусловном соблюдении и защите прав и свобод человека и гражданина. Такое государство является антиподом тоталитарного госу­дарства, эти два понятия взаимно исключают друг друга.

Важнейшими признаками демократического государства являются реальная представительная демократия и обеспе­чение прав и свобод человека и гражданина.

Государственное устройство России основывается на принципе федерализма. Это означает, что государство со­стоит из нескольких равноправных субъектов, некоторые из которых (республики) называются в Конституции РФ го­сударствами. Однако субъекты Федерации, в том числе и республики, не являются независимыми государствами — в таком случае их союз был бы не федерацией, а конфедера­цией, а сами они считались бы субъектами международного права.

Понятию "федерация" противостоит понятие "унитарное государство", т. е. такое государство, которое управляется централизованно, а его территориальные единицы не имеют никакой государственности, а включают только местное са­моуправление. Эта форма государственного устройства тоже имеется в Российской Федерации — унитарными (по своему внутреннему устройству) являются республики — субъекты Федерации.

Принятие Конституции РФ в 1993 г. проходило в слож­ных условиях, явившихся отголосками периода тоталитариз­ма. Демократические силы желали укрепления подлинно фе­деративных отношений, преодоления фактического унитариз­ма РСФСР. Несмотря на проведенную в 1990—1991 гг. опреде­ленную демократизацию государственного устройства Россий­ской Федерации, многие проблемы решены не были.

Есте­ственное стремление к ликвидации бюрократической цент­рализации и к подлинному федерализму порой порождало экстремистское требование полной самостоятельности и даже выхода из Российской Федерации. Равноправие субъектов Федерации стало главным условием перестройки федератив­ных отношений на демократической основе.

Конституция закрепила Федерацию, состоящую из 89 рав­ноправных субъектов, из которых 21 — республики, 1 — авто­номная область, 10 — автономные округа и 57 — края, облас­ти и города (Москва и Санкт-Петербург). При этом края, обла­сти и города не являются национальными по названию и свое­му характеру, а остальные субъекты олицетворяют ту или другую меру национальной государственности.

В то же время предусматривается свойственное правовому государству ра­венство всех граждан, особенно важное в республиках, где доля титульной нации составляет менее половины населения.

В новых решениях есть значительное позитивное со­держание. Во-первых, Конституция приглушила (или при­остановила) развитие деструктивного национализма в ряде регионов, предоставив правовую основу для удовлетворения национальных амбиций определенным кругам вместе с жиз­ненно важными преимуществами пребывания в составе Рос­сийской Федерации. Всплеск национализма стал следствием неразвитости гражданского общества в республиках и "нео­своенности" идеи правового государства. Во-вторых, корен­ное политическое и экономическое реформирование страны властно требует предоставить регионам больше самостоятельности, ибо управлять новыми экономическими и поли­тическими процессами в масштабах столь огромной терри­тории из столицы стало невозможным — к тому же такое управление пришло в противоречие с потребностями ры­ночной экономики и процессами политического плюрализма. Основы конституционного строя в области государствен­ного устройства, сформулированные в ст. 5 Конституции, следующие:

1) Российская Федерация состоит из республик, краев, областей, городов федерального значения, автономной об­ласти, автономных округов — равноправных субъектов Фе­дерации;

2) республики имеют свою конституцию и законода­тельство, а другие субъекты — устав и законодательство;

3) федеративное устройство основано на государствен­ной целостности, единстве системы государственной влас­ти, разграничении предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Федерации и ее субъек­тов, равноправии и самоопределении народов в Российской Федерации;

4) во взаимоотношениях с федеральными органами го­сударственной власти все субъекты Федерации между со­бой равноправны.

Содержащиеся в ст. 5 формулировки носят компромисс­ный характер, отражающий политическую нестабильность в стране. Отсюда их некоторая неопределенность. Так, респуб­лика характеризуется через скобки как государство, что мо­жет быть понято как признание суверенитета и международ­но-правовой правосубъектности. Но такое понимание проти­воречило бы ст. 4, в которой установлено, что суверенитет Российской Федерации неделим ("распространяется на всю ее территорию"), а значит, субъекты Федерации не вправе выс­тупать как субъекты международного права. Кроме того, весьма трудно совместить принцип равноправия субъектов Федера­ции с тем, что одни из них являются государствами, а другие в лучшем случае только некими государственными образова­ниями. Возникает также ряд вопросов. Является ли устав субъек­та Федерации по своей юридической силе равноценным кон­ституции, и если да, то почему они по-разному называются, если же нет, то можно ли говорить о равноправии? Какой смысл вкладывается в термин "самоопределение народов"? Означает ли это, что более 100 народов, населяющих Россию и не имеющих национальной государственности, вправе те­перь ее законно обрести? Или следует считать, что, приняв данную Конституцию, они уже самоопределились? Не совсем ясно также, что означает равноправие субъектов "между со­бой" во взаимоотношениях с федеральными органами государ­ственной власти (ч. 4), если до этого в ч. 1 уже было закрепле­но равноправие субъектов Федерации?

Для того чтобы не порождать конституционные кризи­сы, потребуется правовое разъяснение этих вопросов через решения Конституционного Суда или принятие федераль­ных законов, а возможно, они будут отрегулированы путем вошедших в силу обычаев.

Конституция 1993 г. продолжила процесс совершенствования федеративных отношений. Она закрепляет положение, которое позволяет преодолеть крайние подходы к государственному устройству, которые культивируются определенными политическими силами: сепаратизм республик, то есть  их выход из состава РФ, с одной стороны, и возврат к унитарной структуре регионов — с другой.

Таким образом, только демократический федерализм способен внести политическую стабильность в межнациональные отношения. Идя по этому пути, новая Конституция закрепила равенство всех субъектов Федерации, провела более четкое разделение предметов ведения и полномочий федеральной власти и власти субъектов Федерации.

Российская Федерация возникла в силу определенных исторических причин. И хотя эти причины в наше время потеряли смысл, федерализм выступает как единственно возможная форма демократического управления столь обширным государством.

Вхождение в состав Федерации 89 субъектов (самая большая по числу субъектов федерация в мире) явилось результатом включения всех автономий и административно-территориальных единиц, далеко не равных в экономическом отношении.

Отсюда выдвижение определенными кругами различных проектов по сокращению числа субъектов Федерации, часто обоснованных необходимостью создания крупных экономических комплексов.

Экономико-географический федерализм в будущем, несомненно, испытает влияние интеграционных процессов развития рыночных отношений, подгонять которые политическими методами нельзя.

Нельзя считать бесспорным и закрепление национально-государственных основ российского федерализма, особенно в отношении прав и обязанностей национальных и территориальных субъектов Федерации. Сегодняшняя Российская Федерация включает 32 весьма неоднородных национальных государства или образования, а 57 субъектов имеют только территориальную основу. В результате можно сделать три важных правовых вывода:

1) Россия не является национальным государством, это

многонациональное государство;

2) республики — субъекты Федерации признаются национальными государствами, несмотря на многонациональный состав их населения;

3) русская нация не имеет в составе Российской Федерации

полноценной национальной государственности, из чего следует, что русская нация видит воплощение своих национальных интересов в создании многонационального демократического правового государства — Российской Федерации.

Незавершенность процессов создания нового федерализма, весьма естественная для сложной обстановки, в которой принималась Конституция  1993  г., порождает асимметрию прав экономически неоднородных субъектов Федерации, которая часто приобретает национальную окраску.

В дотациях и субвенциях из федерального бюджета допускается двадцатикратный и даже тридцатикратный разрыв.

Неравенство прав и обязанностей порождает иждивенчество во взаимоотношениях многих субъектов с федеральной властью.

 Выравнивание прав и обязанностей субъектов Федерации  составляет важное направление совершенствования государственного устройства России.

В 2000 г. Конституционный Суд РФ постановлением от 7 июня и определением от 27 июня дезавуировал суверенитет республик как не соответствующий Конституции РФ.

Список литературы

1.                          Азнагулов В.Г. Сберечь непреходящие ценности федерализма// Соци­ально-гуманитарные знания.  2002.  №1.

2.                          Баргандмсия Б.А. Российский федерализм: разграничение предметов ведения и полномочий // Социально-политический  журнал. 1996. № 4.

3.                          Глигич-Золотарева М.В. Законодательная база федеративных отношений: перспективы совершенствования // Журнал российского права. 2002. N 7.

4.                          Зубов А.Б. Унитаризм или федерализм/ к вопросу о будущей организа­ции государственного устройства в России// Полис. 2000. №5.

5.                          Иванов В.Н. Федерализм в России // Социально-политический  журнал. 1997. № 6.

6.                          Козак Д.Н. Проблемы разграничения полномочий между федеральными органами государственной власти и органами государственной власти субъектов Российской Федерации // Журнал российского права. 2002. N 5.

7.                          Лысенко В.Н. Разделение власти и опыт Российской Федерации // Федерализм власти и власть федерализма. М., 2004.

8.                          Макарычев А.С. Федерализм и регионализм: европейские традиции, российские перспективы // Полис.  1994. № 5.

9.                          Маршак А.П. Демократическое государство в России // Социально-политический  журнал. 1997.  № 6.

10.                     Муксинов И.Ш. Становление самостоятельной системы законодательства Республики Башкортостан. В кн.: Федерализм в России. Казань, 2001.

11.                     Пастухов В.Б. Новый федерализм для России: индустриали­зация свободы // Полис.  1994.  № 3.

12.                     Покалзин А. В. О политико-правовом пространстве федера­лизма // Вести  Моск. ун-та. Сер. 12.  1997.  № 4.

13.                     Поломошнова Г. Б., Хорошев А.Н. Политология. Тексты лекций. Но­восибирск, 2002.

14.                     Поломошнова Г.Б., Хорошев А.Н. Политология. Учебно-методический комплекс. Новосибирск, 2002.

15.                     Послание Президента Российской Федерации Федеральному Собранию Российской Федерации (О положении в стране и основных направлениях внутренней и внешней политики государства). - М.: РИА, 2001.

16.                     Российская газета. 08.07.2003.

17.                     СЗ РФ. 1999. N 42. Ст. 5005.

18.                     Тавадов Г.Т. Конституционные принципы российского федерализма // Социально-политический  журнал.  1995.  № 6.

19.                     Тадевосян Э.В. Проблемы российского федерализма// Социс. 2001.  № 7.

20.                     Умнова И.А. Конституционные основы российского федерализма. М., 2000.

21.                     Чиркин В.Е. Государственная власть субъекта Федерации // Государство и право. 2002. N 10.

[1] Тадевосян Э.В. Проблемы российского федерализма // Социс. 2001.  № 7. С. 4.

[2] Пастухов В.Б. Новый федерализм для России: индустриали­зация свободы // Полис.  1994.  № 3. С. 11.

[3] Иванов В.Н. Федерализм в России // Социально-политический  журнал. 1997. №6. С. 9.

[4] Азнагулов В.Г. Сберечь непреходящие ценности федерализма// Соци­ально-гуманитарные знания.  2002.  №1. С. 6.

[5] Послание Президента Российской Федерации Федеральному Собранию Российской Федерации (О положении в стране и основных направлениях внутренней и внешней политики государства). - М.: РИА, 2001. С. 6 - 7.

[6] СЗ РФ. 1999. N 42. Ст. 5005; Российская газета. 08.07.2003.

[7] Глигич-Золотарева М.В. Законодательная база федеративных отношений: перспективы совершенствования // Журнал российского права. 2002. N 7. С. 50 - 51; Муксинов И.Ш. Становление самостоятельной системы законодательства Республики Башкортостан. В кн.: Федерализм в России. Казань, 2001. С. 119.

[8] Козак Д.Н. Проблемы разграничения полномочий между федеральными органами государственной власти и органами государственной власти субъектов Российской Федерации // Журнал российского права. 2002. N 5. С. 9.

[9] Чиркин В.Е. Государственная власть субъекта Федерации // Государство и право. 2002. N 10. С. 6.

[10] Умнова И.А. Конституционные основы российского федерализма. М., 2000. С. 113 - 115; Лысенко В.Н. Разделение власти и опыт Российской Федерации // Федерализм власти и власть федерализма. М., 2004. С. 183 - 187.

[11] Российская газета. 02.07.2003.