1. Развитие экономика Японии с древних времен до середины XX века

С начала XVII в. Япония закрывается перед европейцами, не поддерживает практически никаких ни торговых, ни дипломатических связей (1612 - указ Токугава Иэясу, ставящий христианскую религию вне закона, 1624-1641 - указы о запрете европейцам приезжать в Японию). Все отмеченные процессы европейской истории (кроме объединения государства) произошли в течение каких-то нескольких лет после революции Мэйдзи ("просвещенное правление") в 1868 году. Распад японской империи в 1945 ничего существенного не добавил - кроме введения парламентарного правления в 1946 и ускоренного промышленного и научного развития. Можно отметить лишь легкие колебания курса: до 1945 г. западное общество копируется с германского образца, после - с американского. Чудовищные скорости развития процессов в некоторых сферах общественного целого - переход чуть не прямо от феодального государства Токугава к свободному обществу, отмена сословных привилегий правящего класса и феодальных обязательств крестьянства - не привели к серьезным внутренним беспорядкам (гражданская война свелась к нескольким сравнительно небольшим сражениям и обошлась сравнительно малым количеством жертв). Сразу и из ничего образовалось демократическое и правовое государство - причем без развитой системы права. Римского аналога для Японии не было, и правовая система начала там развиваться примерно с 50-60-х годов.

Можно сказать, что на протяжении XVII в. Россия открылась перед волной вестернизации, а Япония, напротив, закрылась от нее. Ситуация во многом сходная: отсталая страна не-Запада реагирует на превосходящую экономику и военную силу стран иного культурного региона. Страны эти (Россия и Япония) в значительной степени схожи по многим социально-экономическим критериям; даже демографы, изучающие очень динамично протекающие процессы, сравнивают именно эти две страны, поскольку они проходили этап демографической модернизации примерно в одно время и в очень сходных цивилизационных условиях. Реакция противоположная. По "правилам" должна выиграть Россия, ведь по сравнению с Японией у нее было двести лет форы в деле освоения даров Запада. Однако Япония не проиграла. Пример Японии усиливается Китаем, который проводил еще более изоляционистскую политику, что закончилось "опиумными войнами" с англичанами. Как становится все более ясно, Китай также нельзя назвать "проигравшим", если говорить о выбранной им стратегии развития и мерить ее успешность западными мерками.

Правила ведения дел и отношений между служащими, сложившиеся в XVII-XVIII вв., действуют до сих пор и составляют "японский стиль" в экономике. Подавляющее большинство крупных японских фирм было основано обедневшими самураями (торговый дом Коноикэ основан Синроку из самурайской фамилии Оми Минамото, основатель торгового дома Мицуи - Сокубэй (1578-1633) - из семьи Фудзивара, основатель дома Сумитомо - Масатомо (1585-1652) - из семьи феодала, чьи владения были в префектуре Фукуи). Выходцы из самурайского сословия привнесли в торговлю свои правила поведения. При обучении будущих служащих еще в XVII-XVIII вв. сначала учили этике, потом - письму и арифметике, и лишь в последнюю очередь - бухгалтерскому учету и ведению торговли. Так что наследование морального кодекса самураев предпринимателями было не только социальным (попытки низшего сословия уподобиться высшему), но и непосредственным. Еще один важный момент: японское чудо совершилось не какими-то новыми, неведомыми дотоле методами, не творчеством особо прогрессивных экономических реалий, а заимствованием западных образцов и применением традиционных японских навыков работы. Уставы различных купеческих домов Японии, развивавшихся независимо, очень схожи, и основное внимание уделяют бережливос ти, деловой смекалке, тщательному соблюдению отчетности. Характерная черта правил торговых фирм - примат интересов клана (фирмы) над личными интересами участников, в том числе - владельцев. Вся жизнь служащего должна быть подчинена интересам торгового дома, по отношению к хозяину он должен выказывать преданность и почтительность. Верность фирме является делом чести, ведь служащие испытывают по отношению к хозяину "сыновний долг". Принести фирме убыток было бы верхом "сыновней непочтительности". Поскольку японские фирмы начинались как семейные, посторонние (наемные) служащие рассматривались как младшие члены семей, а часто и были дальними родственниками владельцев фирм. Весь стиль деловой жизни - семейный, причем не в новоевропейском смысле слова, подразумевающем атомарную семью (родители, ребенок), а древнем смысле большой семьи, клана (иэ). Из кланового типа предприятий развилась система пожизненного найма, столь распространенная в Японии и по сей день, особенности работы с кадрами, специфика требований к служащим. Правила поведения для служащих регламентировали не только рабочее время, но и повседневную жизнь служащих. В этом смысле "личной" жизни, то есть неподконтрольной хозяину, у служащих не было. Из семейного стиля вытекают многие черты экономической жизни Японии, в частности, коллегиальное принятие решений о ценах, что характерно и для предприятий современной Японии.

Конечно, успех Японии принесли и другие факторы, которыми она отличалась от иных азиатских стран. Например, грамотность в Японии XVI, XVII вв. была высокой, не ниже, чем в европейских странах. К концу XVIII в. в Японии было 15000 школ. Правительство поддерживало образовательные учреждения, полагая, что грамотными легче управлять, поскольку до них легче доходят официальные приказы и распоряжения. Аристократия и большинство самураев были грамотными. В XVII в. произошел настоящий книжный взрыв; широкое распространение получили руководства по ведению сельского хозяйства (у кого очень богатое воображение - просьба представить широкое распространение агрономических учебников в России XVII в.). Японская книжная продукция этого времени освоила цветную печать (иллюстраторы: Харунобу, Хокусай, Утамаро); появились массовые тиражи художественной литературы (Сайкаку, Басё). В XIX в. достаточно массовым видом литературы стали "крестьянские конституции" - после революции Мэйдзи крестьяне самочинно составляли проекты государственного устройства, активно участвуя в строительстве нового общества.

Незавершенная буржуазная революция 1867-68 гг. открыла новую капиталистическую эру в истории Японии. Проведение в течение нескольких лет ряда буржуазных реформ расчистило почву для развития капитализма. По конституции 1889 года Япония провозглашалась монархией во главе с императором, но законодательная власть в странен осуществлялась с этих пор императором совместно с парламентом. На рубеже XIX и XX вв. Япония вступила в стадию монополистического капитализма, ускоренными темпами шел процесс превращения ее в империалистическую державу. Усиленная милитаризация страны и сохранения в различных сферах жизни и в общественных отношениях ряда феодальных пережитков придали японскому империализму военно-феодальный характер. В 1940 году Япония заключила военный союз с гитлеровской Германией и фашисткой Италией, направленный против СССР, а также против США и Англии, в 1941 г. вступила во вторую мировую войну[4, с. 87].

2. Особенности послевоенной экономики Японии

После разгрома в 1945 г.  милитаристской Японии, решающую  роль  в котором сыграла Советская Армия,  в стране были проведены некоторые  демократические  преобразования.

Принятая в  1947 г. конституция провозглашает демократические права и свободы, содержит отказ от войны "как суверенного  права нации", запрещает Японии иметь вооруженные  силы.  В результате проведения  аграрной реформы большая часть помещичьих земель была за выкуп передана крестьянам.

Подверглись разделу крупнейшие монополии. Тем не менее власть осталась в руках представителей буржуазии и чинов ничьей верхушки, которые взяли курс на укрепление позиций монополистического капитала. В нарушение конституции в стране были созданы оснащенные современным оружием так называемая "силы самообороны", превратившиеся ныне в регулярную армию численностью 272 тыс. чел. (по официальным данным на 1987). 60 - 70-е годы характеризовались быстрыми темпами экономического развития Японии,  что позволило ей стать второй экономической державой капиталистического мира по объему валового национального продукта и промышленного производства.

Япония - конституционная  монархия. По конституции император является "символом государства и единства народа". Законодательную власть осуществляет парламент (состоит  из  палаты представителей - 512 депутатов и палаты советников - 252 депутата, имеющих срок полномочий 4 и 6 лет соответственно). Исполнительная власть принадлежит кабинету министров, который формируется премьер-министром.

Приоритеты промышленной политики в послевоенной Японии последовательно и целенаправленно смещались от преимущественного развития трудоемких отраслей (легкая промышленность), затем материалоемких (металлургия, нефтехимия, автомобильная промышленность, судостроение) к наукоемким отраслям и производствам (электроника, биотехнология, новые материалы). Понимание неизбежности этих процессов пришло далеко не сразу, а смена приоритетов протекала отнюдь не безболезненно. Ведь речь шла об отраслях с весьма высоким мировым рейтингом (черная металлургия, автопромышленность), фактически созданных после войны, имеющих достаточно современные средства труда и сравнительно молодой производственный аппарат. Предстояло определить качественно новую роль и новое место этих отраслей в структуре обновляемой экономики. Для черной металлургии, способной ежегодно выплавлять более 150 млн. т стали, с числом занятых около 450 тыс. человек эта задача представляла значительную трудность.В то же время резко возросли темпы "сервизации" экономики, происходило опережающее развитие сферы услуг. За 1970 - 1985гг. доля отраслей материального производства в ВВП сократилась с 51,7 до 41,4% и, по прогнозу Управления экономического планирования, к 2000г. может снизиться до 36%. Остальное будут составлять информационные, управленческие, финансовые услуги, здравоохранение, образование, торговля и послепродажное обслуживание, сфера досуга, социальное страхование. Иными словами, в новое тысячелетие страна вступит с валовым продуктом, почти на две трети состоящим из товаров, которые не имеют ни массы, ни линейных размеров, не обладают ни вкусом, ни запахом.

Несмотря на успехи японской экономики в начале 70-х годов, правящие круги страны сознавали, что экстенсивные факторы развития промышленности близки к исчерпанию и неизбежен переход к иному типу экономического роста. В опубликованном в мае 1971г. специальном докладе "Каковы должны быть главные направления структурной и внешнеторговой политики в 70-х годах?" впервые был обоснован курс на создание новой, так называемой интеллектуалоемкой структуры производства, ориентированной на ускоренный рост наукоемких отраслей, отраслей сложной сборки, информационной индустрии. Переход к новому типу развития предполагался довольно плавным, если бы не "нефтяной шок" 1973 - 1974гг. Зашаталась в первую очередь одна из основ японской экономики - отлаженная система ресурсообеспечения, которая складывалась на протяжении всего послевоенного периода. Поэтому формирование новой модели оказалось весьма болезненным, особенно для энерго- и материалоемких индустриальных отраслей.

Энергетический кризис 1973 г. и последовавшие за ним  мировые экономические кризисы середины 70-х и начала  80-х годов очень серьезно отразились на экономическом росте Японии, продемонстрировали  высокую степень зависимости японской экономики от внешних рынков и мировой хозяйственной конъюнктуры.  Последние  десятилетие  отмечено  резким снижением темпов роста,  достигших весьма умеренных значений, не сопоставимых с рекордными цифрами 50-х  - начала  70-х годов (табл. 1).                                                                                                   

Таблица 1

Темпы экономического роста (в%)

Углублению кризиса способствовали и внешнеэкономические факторы. На протяжении длительного периода основой высокой конкурентоспособности японского металла было сочетание дешевой рабочей силы и высокой производительности труда. К началу 80-х годов эти преимущества фактически были утрачены. Динамично растущие Корея, Тайвань, Индия, Китай сумели обеспечить производство более дешевой металлопродукции и потеснили лидера не только на международных рынках, но и на внутреннем рынке Японии. Кроме того, реальные возможности резкого сокращения производственных затрат за счет технической модернизации были довольно ограничены и требовали огромных капитальных затрат, так как уровень многих переделов японской металлургии к тому времени был один из самых передовых в мире.

Ответная реакция японского бизнеса на изменение условий включала следующие принципиальные моменты[6,с .42].

Во-первых - переход от ценовой конкуренции на мировых рынках к неценовым методам конкурентной борьбы на основе высокого качества, хорошего обслуживания, предоставления кредита и рассрочки платежей, надежности поставок.

Во-вторых - ускорение автоматизации производства с целью снижения издержек в условиях обострения конкуренции, прежде всего с азиатскими "тиграми". Автоматизация и компьютеризация позволяют свести к минимуму живой труд как фактор стоимости, что обеспечивает повышение конкурентоспособности. Сравнительно высокий технологический уровень производства (большая доля непрерывных установок, высокая концентрация и комбинирование, унификация многих видов металлопродукции) обеспечили хорошие предпосылки для широкого использования автоматических систем контроля и управления. Эти процессы развиваются в рамках общемировой тенденции превращения информации в важнейший "общественный ресурс", использование которого формирует качественно новый уровень развития производства. В Японии сущность автоматизации осознана более глубоко, а темпы ее развития в 80-е годы были гораздо выше, чем в США и европейских странах с их сильными профсоюзами и высоким уровнем безработицы. В металлургии Японии уже к середине 80-х годов действовало около тысячи крупных систем комплексной автоматизации различного уровня - от отдельных агрегатов и цехов до единых АСУ на уровне корпорации.

В-третьих - высокие темпы интернационализации японских корпораций, что в целом совпадает с общим вектором развития мирового хозяйства. Японские металлургические компании выносят производство в страны с дешевой рабочей силой, например, в страны Юго-Восточной Азии, превращая их в своего рода "производственную базу", либо непосредственно в те страны, которым они продают продукцию. Своего рода феноменом стало, например, внедрение японских корпораций в черную металлургию США, где доля японского капитала, по некоторым оценкам, превышает 25%.

По мнению ряда японских экономистов, хроническая недогрузка и частичное уничтожение (скрапирование) основного капитала в крупных отраслях, созданных в течение двух предыдущих десятилетий, являются неизбежной ценой ускоренной перестройки.

Динамика этого процесса во многом определяется специфическими особенностями монополистической структуры японского хозяйства. Здесь господствует несколько мощных многоотраслевых финансово-промышленных групп, вокруг которых группируется масса зависимых средних и мелких компаний. В частности, ведущие сталеплавильные концерны обычно представляют собой головную компанию, которая подчиняет группу менее крупных, но рентабельных предприятий, превращая их в свои производственные цехи. Практически все крупные корпорации - это многоотраслевые производственно-сбытовые комплексы. Компании-сателлиты могут вести собственную коммерческую деятельность, но под жестким финансовым контролем головной организации.

Наибольшую сложность представляло сокращение занятых в отрасли, учитывая японские традиции, в частности систему пожизненного найма. За 1970 - 1980гг. в металлургии было сокращено около 30% работников. "Двухслойная" структура японской промышленности позволила снизить остроту проблемы за счет перевода части увольняемых на дочерние предприятия той же компании (хотя и с потерей в оплате труда) и тем самым избежать социального взрыва. Благодаря этому черной металлургии в условиях падения спроса и сокращения производства удалось за указанный период существенно сократить трудовые затраты и даже в 1,9 раза повысить среднеотраслевой показатель производительности труда.

Статистические данные свидетельствуют о том, что несмотря на значительное ухудшение конъюнктуры в мировом капиталистическом хозяйстве, японская экономика в 80-е годы развивалась более высокими темпами, чем экономика стран Западной Европы и США. Япония по прежнему лидирует в темпах роста; ее валовый национальный продукт превзошел  ВНП Англии  и Франции, вместе взятых;  в 1984 г.  он составил 1233,5 млрд.  $.  Огромных масштабов достигла внешняя торговля Японии: экспорт в 1984 г. составил более 146 млн. $, импорт - более 126 млрд.  $. Японские товары все  прочнее занимают ведущие позиции на мировом рынке, вытесняя традиционно лидировавшие американские и западноевропейские изделия и зачастую вызывая почти паническую реакцию конкурентов.

Экономические потрясения 70-х годов поставили Японию перед необходимостью нового этапа радикальных  структурных преобразований, послужили мощным стимулом к широкому освоению материало- и трудосберегающих  методов производства.

Приспособления к изменившимся  условиям  воспроизводства  происходит прежде всего в форме перестройки экономических  процессов,  суть которой может быть определена как переход к новой модели роста.  В его основе лежит переориентация с преимущественно экстенсивных на преимущественно интенсивные формы использования главных факторов экономического развития - основного капитала, рабочей силы, сырьевых и топливно-энергетических   ресурсов,    научно-технического  прогресса.

Контуры новой модели наметились уже во второй  половине 70-х годов. Это - снижение темпов роста ВНП, сглаживание хода экономического цикла вследствие сервизации экономики, возрастание роли научно-технического прогресса как фактора хозяйственного развития, стабилизация отраслевых пропорций при условии интенсивности сдвигов на уровне подотраслей и отдельных производств,  повышения  значения  внешнеэкономических связей, строящихся по принципу горизонтального разделения труда.

В 80-е  годы необходимость ускорения перехода на новую модель экономического развития стала еще более актуальной. Прежде всего со всей очевидность обозначились пределы имитационной стратегии экономического развития, которой Япония следовала со времен незавершенной буржуазной революции (1867-1868).

В начале 90-х годов страна подошла к важному рубежу. Экономическая политика государства, направленная на завоевание места мирового лидера и строившаяся на сочетании защиты внутреннего рынка с внешней экспансией, явно выполнила свои задачи и устарела. Кризис 90-х годов нередко объясняют именно тем, что в Японии не была выработана новая концепция, или новая модель развития, соответствующая глобальному характеру хозяйственной жизни. Японское Управление экономического планирования в годовом докладе за 1998 г. прямо связывает снижение темпов роста в 90-х годах с неясностью перспективы как у предприятий, так и у населения22. Неясно, как будет меняться отраслевая структура производства и занятости, и эта неопределенность негативно сказывается на частных инвестициях в основной капитал и на новом жилищном строительстве.

При «догоняющем развитии» всегда есть образцы в виде структуры более развитого хозяйства, более продвинутых технологий и более развитых экономических институтов. Когда есть такие образцы, естественно, ниже уровни неопределенности. Правительство определяет приоритеты, разрабатывает программы и выстраивает концепцию развития — информационную базу промышленной политики. Эта политика в Японии была очень интенсивной и успешной. Но в открытой экономике правительство перестало быть обладателем наиболее полной информации, активным координатором, направляющим действия частных предприятий. Оно не знает и не может знать нужные направления развития для всех секторов экономики. Частный сектор и не ждет от правительства патернализма. Гарантия рисков для частного предпринимательства и частной жизни населения снизилась[3, с. 64].

Дело в другом: не была достаточно быстро осознана необходимость реформировать прежние институты. Япония задержала реформу государственного капитализма, который выполнил свою миссию в процессе «догоняющего развития». Коалиция политиков, чиновников и бизнеса потеряла мобильность, инициативу, утратила общественный авторитет. Крупные корпорации Японии привыкли руководствоваться местными стандартами, как техническими (например, программное обеспечение компьютеров), так и управленческими (например, практика «пожизненного найма»). Япония начала отставать в области «глобализации» своих финансов, информации и связи, знаний и людских контактов. Теперь приходится менять институциональные параметры и методы экономической политики в условиях открытой экономики и экономического застоя. Не в пользу Японии политическая нестабильность (частая смена недолговечных коалиционных правительств) и скандалы, связанные с коррупцией чиновников. ЛДП, ведущая партия в коалиции, не может так легко, как прежде, проводить реформаторские законопроекты через парламент.

90-е годы начались с того, что лопнул финансовый «пузырь»: индекс Никкэй в последний день биржевой торговли в 1989 г. достиг 38 915 иен и в первый же день 1990 г. пошел вниз, дойдя в августе 1992 г. до 14 309 иен. В 1991—1994 гг. цены на землю упали на 556 трлн. иен, а совокупная стоимость акций между 1989 и 1992 гг. понизилась на 490 трлн. иен. Иными словами, рыночная цена совокупных финансовых активов (корпоративных акций и земли23) упала более чем на 1000 трлн. иен, что соответствует валовому внутреннему продукту более чем за два года. Поскольку значительная часть вложений в земельные участки и акции финансировалась банковскими кредитами, дефляция этих активов напрямую привела к появлению невозвратных долгов на колоссальные суммы.

Чтобы понять, почему реакция на лопнувший финансовый «пузырь» так сильно затянулась и каков был ее механизм, следует обратить внимание на особенности структуры собственности и фондового рынка в Японии.

В структуре акционерного капитала открытых корпораций преобладают так называемые стабильные инвесторы, круг которых шире, чем подразумевает обычное понятие «институциональные инвесторы». Кроме траст-банков, инвестиционных, брокерских и страховых компаний «стабильными инвесторами» являются коммерческие банки и нефинансовые корпорации.

Финансовые учреждения (банки всех видов, страховые и брокерские компании) держат 47—48% совокупного акционерного капитала. Закон запрещает банкам держать более 5% акций любого эмитента, но не устанавливает предельного числа акций. Акционерные портфели крупных банков очень велики. Банки и брокерские компании обычно требуют (правда, негласно), чтобы корпорации держали акции своих деловых партнеров ради стабильных деловых отношений. Около четверти совокупного акционерного капитала находится в собственности нефинансовых корпораций.

Корпорации держат в среднем около 10% своих активов в акциях других компаний и банков. Перекрестное участие в капитале связывает их с «головными» банками24 — главными кредиторами, работающими с ними в режиме постоянно возобновляемых сделок. Акционерная собственность сильно распылена. Первая десятка инвесторов держит в среднем 35—37% корпоративных акций25. В шести группировках крупнейших корпораций, ориентирующихся каждая на свой «головной» банк («Мицуи», «Мицубиси», «Сумитомо», «Фуё», «Санва» и «Дайити кангё»), от 3 до 5,5% акций каждой компании находится в перекрестном владении. Операциями на рынке практически невозможно набрать контрольный пакет. «Сетка» перекрестного владения акциями препятствует слияниям и поглощениям через рынок. История перекрестного владения акциями восходит к формированию послевоенных групп вслед за роспуском старых концернов и биржевым крахом 1949 г.

Если движение цен на активы отслеживается на макроуровне, то в силу национальных особенностей корпоративного и налогового права на микроуровне оно в значительной мере скрыто. В балансах японских открытых акционерных компаний и банков капитал оценивается по номиналу выпущенных акций, половина курсовой разницы при новых эмиссиях добавляется к капиталу, а другая половина зачисляется в резерв, не облагаемый налогом. Законный резерв не должен превышать 25% капитала в балансе. Компании предпочитают не выплачивать остальное в виде дивидендов, но сохранять внутри — как скрытые, «латентные», или, как их часто называют, «забалансовые» активы. В балансе фигурирует только законный резерв. Акции других компаний в балансе учитываются по цене приобретения, но следует сказать, что до конца 1993 г. значительная часть новых выпусков (до 70%) предлагалась прежним акционерам по номиналу или по льготной цене чуть выше номинала26. Превышение рыночной цены акций над ценой, по которой они показываются в балансе, — тоже «латентный» актив. Наконец, физические активы, в том числе земля, в балансах фигурируют только в ценах приобретения, а текущая рыночная цена этих активов остается внутренней информацией компаний.

Это старая прусская бухгалтерская система, принятая в Японии еще в конце прошлого века. Прибыль и убытки по скрытым, «латентным» активам возникают только от операций с ними (при купле, продаже, залоге и пр.), но не показываются в финансовой отчетности. «Латентными» активами распоряжаются менеджеры. К 1989 г. (последний год «мыльного пузыря») в «латентной» форме накопились совершенно фантастические суммы. Бухгалтерская стоимость акций нефинансовых корпораций составляла всего 23,5%, а стоимость земельных участков на балансах этих корпораций — 22% от их рыночной цены.

Советы директоров японских корпораций составляются почти исключительно из их менеджеров, и эта неформальная практика тоже восходит к периоду роспуска старых концернов (1947—1951), когда от власти в корпорациях отстранялись старые инвесторы. Ответственность директоров перед инвесторами сильно снижена. Акционеры, да и кредиторы должны полагаться на директоров-менеджеров, которые могут манипулировать отчетностью. Простор для манипуляций широк еще и потому, что составление консолидированных балансов является не первоочередным документом для инвесторов и налоговых властей (как в США), а дополнительным и в реальной практике не очень обязательным. Каждая из крупных корпораций является ядром (квазихолдингом) иерархической группы, состоящей из дочерних компаний (с участием более 50%), «зависимых» (с участием более 20%), ассоциированных (от 10 до 20%) и более или менее постоянной периферии, связанной только контрактами производственной и сбытовой кооперации. В консолидированных балансах показывается лишь отчетность по дочерним компаниям. Крупные корпорации могут легко скрывать свои прибыли и убытки в операциях со своей периферией.

В крупных корпорациях финансовая дисциплина никогда не была достаточно жесткой из-за дефекта корпоративного управления, а именно — из-за недостатка внешнего контроля над советами директоров. Мониторинг со стороны «головных» банков утрачивал силу по мере того, как корпорации переходили от косвенного (банковского) финансирования к прямому (на фондовом рынке). Банки теряли позиции в переговорах с корпоративными заемщиками, переставали контролировать их финансовое поведение, а избыток банковских средств все больше направлялся на финансирование сделок с недвижимостью.

Корпорации продают недооцененные в балансах акции и недвижимость только при плохой рыночной конъюнктуре, чтобы выплачивать из реализованной забалансовой прибыли дивиденды и покрывать ими убытки. Поэтому дефляция активов нанесла ущерб не всем и не сразу. Первыми разорились компании-«пузырьки», выросшие на финансовых спекуляциях, затем пострадали крупные риэлторы, покупавшие под кредиты банков земельные участки для застройщиков, затем цепная реакция захватила строительные компании и стала распространяться шире и шире. По мере падения рыночных цен акций и земельных участков обнаруживались и накапливались невозвратные долги банкам.

Земельные участки, полученные банками под залог кредитов, невозможно продать на обрушившемся земельном рынке. Права владельцев, покупавших участки ради спекулятивной игры, не всегда легко определить. Целая отрасль операций с недвижимостью оказалась в тяжелом кризисе.

За корпоративное управление банков отвечало Министерство финансов, которое в период либерализации финансовых рынков отошло от административного руководства ими, но не смогло отказаться от привычного патернализма и поощряло сокрытие банками информации о состоянии их кредитных портфелей. Только в 1995 г., впервые за весь послевоенный период, начались банкротства банков. В 1995—1997 гг. обанкротилось несколько небольших местных банков и два крупных («Хёго» и «Хоккайдо такусёку»). Показательно, что крупные банки перед самым банкротством еще показывали прибыли в балансах и выплачивали дивиденды. Банк «Хёго», обанкротившийся в 1995 г., показал только 1/24 часть своих долгов. В 1998 г. прекратила существование одна из четырех крупнейших брокерских компаний, «Ямаити сёкэн». Как и банки, она скрывала свои забалансовые убытки от аудиторской проверки вплоть до самого банкротства и не показывала их даже инспекторам Министерства финансов и Банка Японии29. Затем обанкротилась крупнейшая компания ипотечного кредита «Дзютаку кинъю коко». У нее 630 тыс. клиентов — покупателей квартир в современных домах.

В конце 1998 г. объявлены неплатежеспособными и поставлены на год под государственное кризисное управление Банк долгосрочного кредита и Японский кредитный банк, два из трех банков долгосрочного кредита, имеющих исключительное право выпускать на рынок банковские облигации. До последних лет клиенты чувствовали себя в полной безопасности от банкротства финансовых учреждений. Но сейчас доверие к ним подорвано.

Только в 1997 г. начались банкротства крупных компаний. Начав списывать свою безнадежную дебиторскую задолженность, они вошли в конфликт с «головными» банками. Этих конфликтов может быть немало, так как множество компаний либо обременены просроченной дебиторской задолженностью, либо скрывают ее.

Закрытость структуры капитала японских корпораций и банков (а все крупные банки — акционерные компании) и их «непрозрачная» финансовая отчетность вызывали недоверие у иностранных инвесторов. Прибыли и убытки выводятся за баланс, ответственность менеджеров «размыта», интересы акционеров не защищены от их манипуляций. В самой Японии эти, с западной точки зрения, пороки корпоративной системы были привычными и воспринимались как нормальные особенности национальной хозяйственной системы.

Точные размеры невозвратных долгов, возникших при дефляции активов, никому не известны, а в опубликованных оценках виден большой разнобой. Объявленные банковскими учреждениями «плохие долги» кажутся безразмерными: на март 1993 г. их было 12,8 трлн., а на март 1997 г. — уже свыше 20 трлн. иен. И это при том, что банки объявили: на март 1997 г. они уже списали «забалансовые» потери из своих легальных резервов и нереализованной курсовой прибыли. Так, на конец марта 1998 г. сумма невозвратных долгов банковским учреждениям оценивалась в 27,8 трлн. иен, что составляло 5,7% ВВП, а в июне — уже в астрономическую величину 70—80 трлн. иен, или 20% ВВП30. Американское рейтинговое агентство «Стандард энд Пур» дало свою, намного большую оценку — 1122 млн. долл., или 30% ВВП.

Разнобой в оценках связан не только с сокрытием банками своей внутренней информации, но и со стандартами, по которым оцениваются сомнительные и безнадежные активы. Стандарты отраслевой Федерации банковских ассоциаций, введенные в 1995 г. с тем, чтобы учреждения, принимающие депозиты, объявили свои собственные оценки «плохих долгов», в 1997 г. были заменены более жесткими государственными критериями недавно созданного Агентства финансового надзора, которому переданы функции наблюдения за банками. Так, в состав неблагополучных долгов входят платежи, просроченные на три месяца и более, реструктурированные долги и ссуды заемщикам, объявившим банкротство в судебном порядке. Прежние стандарты устанавливали просрочку протяженностью не менее чем шесть месяцев либо снижение ставки процента ниже уровня официальной дисконтной ставки32. Агентство оценило на март 1998 г. сумму «плохих долгов» в 49 499 млрд.иен как минимальную и заявило, что резервные отчисления банков недостаточны для их списания. Большие вопросы вызывают кредиты банков своим дочерним и «зависимым» компаниям.

Крупные потери понес государственный бюджет. Во время спекулятивного бума значительные налоговые поступления, в том числе поступления от налога на сделки с акциями, помогли сократить бюджетный дефицит и снизить зависимость правительства от эмиссии облигаций государственного долга с 23% в 1985 г. до 9,5% в 1991 г. После 1991 г. дефляция активов снова увеличила бюджетный дефицит и привела к росту эмиссии этих облигаций в 1996—1997 фин.г. до опасного уровня в 28%, что составляло 4,2% ВВП страны. Вместе с погашением и выплатой процентов расходы по государственному долгу дошли уже до 43,6% расходной части общего счета бюджета. Это третий кризис бюджетной системы Японии после 1946—1949 и 1976—1981 гг[2, с.65].

Если бы длительный приток дешевых денег вызвал только системный финансовый кризис, это было бы еще полбеды. Подорвано доверие к финансовой отчетности, аудиту и корпоративному управлению крупных корпораций и банков, к государственному надзору за финансовыми учреждениями. Расшатывается институт «головных» банков, выполнявший функцию внешнего контроля над корпорациями, один из устоев национальной хозяйственной системы. Сокращаются акционерные портфели коммерческих банков. В 1997 г. полным ходом пошла распродажа акций и «развязывание» перекрестного владения ими33. Годовой объем распроданных акций из перекрестного владения составил 3 трлн.иен. В прежние времена при наступлении кризиса групповые связи укреплялись — сильные члены группы помогали более слабым компаниям финансами и управленческим персоналом. Но сейчас невыгодно с точки зрения международной конкурентоспособности связывать деньги в перекрестном владении акциями, доходность которых невысока. Движущей силой «сброса» акций является предстоящий в 2001 г. переход на международные стандарты балансовой отчетности, согласно которым корпорации обязаны оценивать акции на своих балансах по рыночной цене.

Не все традиционные институты дошли до наших дней в неизменном виде. Например, финансовая структура корпораций издавна отличалась низкой долей собственного капитала и соответственно высоким уровнем задолженности. Благодаря либерализации финансовых рынков, и в частности развитию рынка краткосрочных ценных бумаг со свободными ставками34, наиболее успешно работающие компании снизили задолженность банкам и перешли к прямому финансированию. Теперь не приходится говорить о сколько-нибудь единообразной финансовой структуре японских корпораций. Из их среды выделилась «элита», перешедшая на самофинансирование. Она оказалась без внешнего управленческого контроля. Когда цена капитала стала очень низкой, дефицит контроля привел к ухудшению качества инвестиционных проектов. Это явление стало настолько частым, что кризис середины 90-х годов уже именуется «кризисом корпоративного контроля».

Средние и небольшие компании сохраняют традиционную финансовую структуру. «Головные» банки нашли себе новую клиентуру в их лице. Но ухудшение балансов банков в 90-х годах побуждает их экономить на сборе и анализе информации о заемщиках, и качество их услуг ставится под сомнение.

Либеральные реформы, начатые в 1981 г. кабинетом Накасонэ, свелись к приватизации трех крупных государственных компаний — железнодорожной корпорации «Кокутэцу», телефонно-телеграфной корпорации «Дэндэн» и табачной монополии «Сэмбай», а также смешанных JAL (Японские авиалинии), KDD (Международный телефон и телеграф) и других (всего 19 предприятий). Их продажа помогла за 1980—1988 гг. уменьшить бюджетный дефицит, накопленный еще в 70-х годах при преодолении последствий нефтяных кризисов, с 5,5 до 1,1% ВНП.

Не был реформирован сектор государственных строительных контрактов на выполнение «общественных работ», которые финансируются эмиссией облигаций государственного долга. Это огромный сектор, на который приходится 4,7—5,1% ВВП, или 16—17% всего фонда валового накопления[1, с. 145].

3. Экономика Японии сегодня

После кризиса 90-х годов в 2003 г. в экономике Японии наметилось, наконец, оживление. Приросты ВВП в реальном выражении – 0,3% в первом квартале, 2,2% во втором и 2,5% в третьем (в расчете на год) оказались существенно выше ожиданий экспертов, не рассчитывавших на темп выше 1,4%.

Характерная особенность экономического роста в Японии - пятый год подряд идет медленная дефляция цен на товары и услуги. Общий уровень цен (дефлятор ВВП) снизился после 1998 г. на 8,6%.

Начало подъема идет по обычной для Японии колее: растет экспорт товаров, повышаются прибыли компаний-экспортеров, за этим следуют частные капиталовложения. Стоимость экспорта за январь-сентябрь выросла на 5% по сравнению с тем же периодом прошлого года. Капиталовложения растут с конца 2002 г. (во втором квартале на 11,7%, в третьем – на 14,7%). Новые заказы в машиностроении растут примерно на 8-9% в месяц.

Источники финансирования новых капиталовложений - прибыли экспортеров, успешные продажи новых потребительских товаров (сотовых телефонов, цифровой фото- и видеоаппаратуры, телевизоров с плазменным экраном) на внутреннем рынке, и не в последнюю очередь – снижение издержек в результате массового реструктурирования компаний (продажи непрофильных активов, избавления от неприбыльных подразделений). Как считают японские аналитики, последние годы останутся в экономической истории Японии как «эпоха мега-реорганизации». Планы капиталовложений у 1497 крупных компаний дают основание считать, что инвестиционный подъем продолжится по крайней мере и в первом полугодии 2004 г.

Фондовый индекс Никкэй 225, упавший весной до рекордно низкого уровня (7608 пунктов), преодолел планку в 10 000 пунктов в октябре. Капитализация компаний на Токийской бирже с марта по октябрь выросла на 31,8%. Число банкротств пошло вниз (около 1300 в месяц против 1600 годом раньше). Норма безработицы слегка снизилась (с 5,4% в январе до 5,1% в октябре).

Вместе с тем, промышленное производство не превышает 95% от уровня 2000 г., производственные мощности сократились на 7-8%, а уровень загрузки на 4-5% ниже, чем в 2000 г. Доходы населения снизились в номинальном выражении на 3,2%, и хотя дефляция на потребительском рынке немного повышает покупательную способность этих доходов (уровень цен на 0,2-0,3% ниже, чем год назад), расходы на личное потребление - а это примерно 58-59% ВВП Японии - практически не растут. Что еще серьезнее, снижается норма сбережения: в 2001 г. она составляла 6,6% располагаемого дохода семей, а в 2003 г. – только 1,3%.

Дефляция действует на долгосрочные решения в экономике по принципу спирали. Население и компании откладывают решения о сколько-нибудь крупных расходах «на потом», когда всё станет дешевле. Соответственно, страдает потребительский и инвестиционный спрос. В этом смысле начало инвестиционного подъема – показатель того, что японские корпорации увидели: пришло время реализовать отложенный спрос на обновление основного капитала, чтобы не терять конкурентные позиции в мире.

Импульс в виде дополнительного спроса со стороны государственного сектора в настоящее время и в обозримом будущем несущественный, так как государственные инвестиции в инфраструктуру – дорогостоящие строительные проекты – к концу 90-х годов стали сокращаться, безработица и старение населения заставили увеличить социальные расходы бюджета, а государственный долг превысил безопасную планку. Накопленный государственный долг на середину 2003 г. был равен 128,8% ВВП 2002 г. Благодаря начатой в апреле 2003 г. приватизации почтовой службы наметилось его некоторое снижение. Правительство больше всего опасается, что рост государственного долга подтолкнет вверх ставки долгосрочного кредита и тем самым подорвет частные инвестиции.

Крупные корпорации финансируют инвестиции в основной капитал из собственных источников и с осторожностью обращаются к фондовому рынку и банковскому кредитованию, которые особенно чувствительны к процентным ставкам.

Банковский сектор плохо справляется с финансированием капиталовложений, так как уже более десяти лет не может оправиться от «плохих долгов». Их списание и банкротства самых безнадежных должников – довольно медленный процесс. Он сопровождается сжатием кредита. На конец марта 2003 г. банки Японии все еще имели неработающие активы на сумму, равную 6,4% кредитных активов. Государственная программа финансового оздоровления предусматривает снизить их до 3,9%  не раньше, чем к марту 2005 г.

Фондовый рынок как полноценный заменитель банковского кредитования для крупных корпораций не развертывается в полную силу из-за того, что банки сбрасывают акции из перекрестного владения. Доля акций в перекрестном владении сократилась с 46% в 1993 г. до 27% в конце марта 2003 г. На постепенную ликвидацию перекрестного владения акциями может уйти еще несколько лет. Государство (Министерство финансов и Банк Японии) скупает эти акции, выводя их с рынка на неопределенное время с целью не допущения роста его волатильности.

Неуверенность в ближайшей перспективе внушает не только опасность повышения процентных ставок, но – главным образом – стагнация потребительского спроса, без расширения которого невозможен полноценный подъем. Кроме того, укрепление иены (ее курс составлял 119-120 иен за доллар до осени 2003 г. и резко поднялся до 108-109 в сентябре-октябре) может с лагом примерно в полгода удешевить импортные товары и тем самым поддержать дефляцию в 2004 г. Сочетание роста процентных ставок и курса иены может ослабить начавшийся подъем.

Укрепление иены сейчас не столь опасно для прибылей экспортеров, так как они имеют богатый опыт снижения валютных рисков, от заключения форвардных долларовых контрактов до перевода производственных и сбытовых операций за границу. Зарубежное производство составляет 37% продукции промышленных компаний, имеющих производственную базу вне Японии (в Китае, США, Европе) против 17,4% всего десять лет назад. Значение оборота между головными компаниями и филиальной сетью, прежде всего в Китае и Юго-Восточной Азии, для внешней торговли Японии будет расти. Между тем, продукция зарубежной сети японских компаний рассчитана главным образом на американский рынок и реализуется именно там.

Поэтому перспективы японской экономики в 2005 г. критически зависят именно от возможностей экспорта, а следовательно, в первую очередь от состояния экономики США. В то же время важнейшим условием роста японской экономики уже стал инвестиционный бум в Китае. Китайский рынок - ключевой для сбыта японской стали, промышленного и строительного оборудования (за первые 9 месяцев 2003 г. объем экспорта в Китай вырос на 36,5%).

Предпринимательские ожидания изменились: прибавилось оптимизма у крупных промышленных корпораций, непосредственно зависящих от экспорта и курсов акций. Крупные корпораций (1425 компаний в листинге Токийской биржи) ожидают, что их прибыли к концу первого квартала 2004 г. возрастут на 20% против аналогичного периода 2003 г. Но компании розничной торговли и сферы услуг, а также малый бизнес не разделяют этих настроений.

Год назад аналитики Японии считали, что инвестиционный подъем начнется только в 2006 г., а реальный прирост ВВП на 2,5-2,6% и прекращение дефляции - дело более далекого будущего (не раньше 2008 г.). Но теперь Банк Японии предполагает, что уже в 2005 финансовом году ВВП в реальном выражении увеличится на 2,3-2,6% при снижении розничных цен на 0,2-0,5%. Один из ведущих частных аналитических центров, Японский центр экономических исследований дает развернутый и намного менее радужный прогноз: реальный рост ВВП на 1,9% при увеличении частных инвестиций на 4,4% и экспорта на 10,6%, причем уровень безработицы упадет до 4,9%, розничные цены снизятся на 0,4%, жилищное строительство увеличится всего на 0,7%, а потребительский спрос - на 1%.

Заключение

Рассмотрев становление Японской экономической системы, можно сделать следующие выводы.

В целом экономическую жизнь Японии характеризует значительно больший коллективизм, нежели жизнь Запада. Коллективная душевность выражается, в частности, в коллективистской этике. Существенного, внутреннего изменения экономика Японии не претерпела, хотя поверхностно и вестернизировалась. Как и другие страны Востока, Япония осталась страной, глубочайшим образом чуждой западной культуре.

После Второй мировой войны, страна лежала в руинах, производство составляло 14% от довоенного. Иена обесценилась, и заработная плата упала в 8 раз. Работы не хватало для 10 миллионов человек. Япония была оккупирована Соединенными Штатами Америки.

Холодная воина 1947-1985 года показала американцам уязвимость Японии перед Союзов Советских Социалистических Республик. И Соединенные Штаты изменили свое отношение к Японии: из поверженного врага, она превратилась в оплот борьбы с Советским союзом.

Для оздоровления финансов в 1949 году были сведены до минимума государственные расходы и увеличены налоги. Появилась нехватка денег, инфляция прекратилась и иена стабилизировалась. Корейская воина начавшаяся в 1950 году пролилась золотым дождем заказов на японскую промышленность. Производство удвоилось, а в 1951 году Япония вышла на довоенный уровень.

С середины 50-х годов начинается период 15-летнего роста японской экономики, в ходе которой изменилась сама Япония и ее роль в мире. Темпы роста в 60-х годах были самыми высокими в мире и составляли 11% в год. В 1968 году Япония занимает второе место по объему ВНП, выйдя на первое место по производству стали, судов, радиоэлектроники. В 1968 году Япония обошла США по производству легковых автомобилей. Прикрытая американским военным щитом, Япония тратила на оборону меньше любой другой страны, вкладывая в промышленность.

В эти годы японцы продемонстрировали свои таланты в использование технических идей и изобретений.

Таким образом, можно отметить, что становление Японской экономической модели произошло в XX веке, по данной модели хотят развиваться многие страны. Перед необходимостью нового этапа радикальных структурных преобразований, Японию поставили экономические потрясения 70-х годов, послужили мощным стимулом к широкому освоению материало- и трудосберегающих методов производства. Благодаря данному факту сегодня мы видим Японию как экономически развитую страну.