Содержание
1.
Субъекты культуры.. 3
2.
Мораль в системе культуры.. 9
3.
Особенности восточноевропейского средневековья (Византия и Древняя Русь) 10
Список
литературы.. 15
1.
Субъекты культуры
В истории человечества
бывали всякие катаклизмы, прерывавшие культурно-историческую преемственность,
когда приходилось начинать все едва ли не с начала. Таким примером являются
"темные века", наступившие в Греции после расцвета Крито-Минойской
цивилизации. Во II тысячелетии до н. э. на oстрове Кpит строились дворцы со
своеобразной архитектурой и настенными росписями. Жители знали ремесла,
изготавливали золотые украшения, освоили письменность, совершали сложные
культовые действия. Но уже к началу I тысячелетия до н. э. наступили
"темные века", когда письменность и фресковая живопись были забыты,
ремесла деградировали, а место каменных дворцов заняли постройки из соломы и
глины.
Бывало, правда, и
наоборот, когда какой-то народ достигал высот культурного развития за
кратчайшие сроки, как это произошло в Древней Греции с VIII по V вв. до н. э.
Этот феномен получил название "греческое чудо", и существуют
различные объяснения того, каким образом греки сумели "изобрести"
очень многое из того, что дошло до наших дней: от демократии до классической философии
и театра.
Выше привели примеры
регресса и прогресса в культурной жизни одного и того же региона. Помимо
прогресса и регресса, бывают ситуации стагнации, т. е. застоя, когда в жизни
народа ничего не меняется веками. Каким же образом появляется новое в культуре?
И как оно может быть сохранено для будущих поколений?
Творчество в свете
опредмечивания и распредмечивания
Если создание нового
обычно называют творчеством, новаторством, новацией, то сохранение созданного -
традицией. Понятно, что в культуре, как и в человеческой жизни вообще, одно от
другого неотделимо. Ведь всякое открытие является новым по отношению к уже
созданному, и чем значительнее это открытие, тем активней его будут осваивать,
а значит превращать в традицию. Причем полное отрицание традиции всегда и везде
ослабляло новаторские движение. Такого рода новаторство часто переходит в
другую крайность - консерватизм. Ведь не зная того, что было до нас, мы
обречены открывать уже известное. А в результате дерзкие выпады против традиции
оборачиваются возвращением к ней в самом примитивном виде. Поэтому творчество -
это не игнорирование предшествующих форм жизни и культуры, а их творческое преобразование.
Обычно процесс творчества
связывают с вдохновением. Причем в самом этом слове заключено представление
древних о том, что в творца через дыхание или как-то еще вселяется некая
мистическая творческая сила. Однако с тем, как именно мы творим, т.е. каков его
субъективный механизм, разбирается психология творчества. Для нас же важнее
понять объективные основания для творчества в самой культуре.
По большому счету таким
основанием творчества является сама преобразующая целенаправленная деятельность
человека. Элемент творчества возможен в любом действии человека с вещью. Причем
открывать новое можно как целенаправленно, так и стихийно. Одно дело -
направленное действие ученого, осознающего цель своих действий, средства и
результат, и другое дело - случайное применение вещи в новом качестве,
открывающее ее новое предназначение. А бывает, что результат спланированных
действий выходит за рамки поставленных целей. Так французский физик С. Карно
поставил цель опровергнуть идею теплорода как особой силы, рождающей тепло.
Результатом же его исследований стал ряд фундаментальных открытий в области
термодинамики.
Что касается механизма
творчества, то человек способен творить и тогда, когда опредмечивает свои
замыслы и способности в форме вещи, и тогда, когда распредмечивает произведение
кого-то другого. Суть творческой деятельности - в вовлечении предмета в новые
взаимосвязи, которых нет в природе или которые не предполагались его
создателем. И тогда распредмеченный смысл может оказаться богаче и шире того,
что сознательно опредмечивалось автором. Кроме того, новая культурная ситуация,
в которой находится другое поколение, раскрывает иные грани в давно созданном
произведении, как это часто, например, бывает в литературе. Таким образом,
субъектом творческого процесса, безусловно, является человек, но новые идеи и
смыслы он черпает не из самого себя, глубин сознания и подсознания, а из своего
взаимодействия с действительностью.
В бесконечном процессе
распредмечивания и распредмечивания люди обмениваются не просто предметами, а и
способностями. Таким образом, выходит, что человек универсален не в силу
многообразия его способностей, а наоборот - способности человека универсальны в
силу универсальности способа нашего существования, нашей деятельности. Уже
приводились слова Маркса о том, что человек творит "по мерке" любого
вида, а также по законам красоты. А это значит, что люди могут преобразовывать
мир, исходя не только из своих потребностей, но и из потребностей других
существ, живущих рядом. Универсальная мера самого человека позволяет ему
становиться на позицию любого другого существа.
Что касается красоты, то
здесь речь идет не о мерке отдельного вида, а о внутренней мере мирового
целого, о мировой гармонии. Оказывается, что и она может быть освоена человеком
и выражена им в художественном творчестве. Эстетическая способность человека -
это в первую очередь его умение смотреть на часть с позиции целого и за
явлением видеть сущность. Данный момент всегда содержится в человеческом
творчестве. И это относится не только к деятелям науки и искусства, в которых
видят главных творцов мира культуры.
Способы сотворчества в
культуре
Конечно, человек как
творческое существо действует не в одиночку. Особая задача культурологического
анализа - понять как складывается сотворчество людей в определенную эпоху. Одно
поколение людей, как известно, стоит на плечах другого. Таким образом, результаты
творчества зависят и от личных усилий, и от объективных обстоятельств, к
которым относится и культурное состояние эпохи.
Ясно, что различия между
физикой Ньютона и Эйнштейна нельзя вывести из исторической обстановки, личной
судьбы или характера одаренности того и другого. Но музыкальное творчество
Бетховена или Вагнера, философское учение Спинозы или Киркегора - это такие
общезначимые достижения культуры, которые объяснимы лишь из особого сочетания
объективных обстоятельств и личных усилий. В свою очередь достижения
предшественников становятся объективными обстоятельствами формирования
культурного облика потомков. И к этим достижениям можно отнести не только
музыкальные произведения и научные теории, но и формы мышления, нормы вкуса и
морали, принципы веры. Таким образом, индивиды в одном случае оказываются
творениями, а в другом - творцами культуры. И одно поколение со всеми своими
творческими усилиями является объективной предпосылкой творчества другого
поколения как субъекта.[1]
"Культура, -
утверждал Библер, - … и есть сфера произведений. … и чем дальше от него будем,
тем острее вступаем с ним в творческое общение, дополняем смысл этого
произведения, домысливаем проект до целостного кристалла, до "второй жизни
автора"1. Произведение культуры, таким образом, может адекватно
существовать только в общении людей. И в этом общении оно оживает и становится
подлинным субъектом сотворчества, равным своему ныне живущему собеседнику.
Более того, настаивал Библер, каждый раз произведение воссоздается заново.
Каждый раз автор произведения вступает в диалог с новым участником и в новых
культурных обстоятельствах по сути впервые. И этот "мир впервые",
считал Библер, есть важнейшее проявление настоящей культуры.
Именно потому, что
культура жива посредством общения, она, согласно Библеру, вся находится на
границе, на стыке, в ситуации диалога и взаимовлияния. В таком продуктивном
диалоге он видел источник творчества в культуре. Библер признавал, что его
понимание культуры уходит корнями к произведениям М. М. Бахтина, который в
20-30-е годы впервые заговорил о полифонии, разноголосии и диалогичности
произведений искусства. И так же открыто Библер противопоставлял свою позицию
другим признанным авторитетам, в частности, О. Шпенглеру. "Если для
Шпенглера культура и цивилизация - одна, другая, третья, четвертная - между
собой не сообщающиеся сосуды…, - говорил он в своем докладе 1992 года, - то для
меня определения данной исторической эпохи с ее культурой и цивилизацией
существуют лишь на грани с другой эпохой - они все одновременны".
Сравнивая свои
представления о развитии культуры с классическими, Библер говорил, что для него
это, скорее, не подобие лестницы, по которой восходит человечество, а нечто,
вроде многогранника, в общении граней, которого и рождается новое содержание культуры.
И надо сказать, что Библеру принадлежит ряд интересных работ, воссоздающих
диалог разных подходов, в котором рождалась картина мира в естествознании,
искусстве и философии Нового времени3.
"Онтология
культур" как антипод историзма
Ситуация с культурой ХХ
века, к которой постоянно обращается Библер в последние годы жизни, усложняется
тем, что в ней формируется так называемое "культурничанье", когда
"человек культуры движется, крутится внутри самой культуры и - в итоге -
культура заменяется дешевым культуртрегерством, эстетизмом"5. Речь во
многом идет о том, что в наши дни уже целые группы людей, а точнее
интеллигенции, живут пустопорожней игрой терминами и бесконечной говорильней
вне какого-то нового смысла. И это стало особым образом жизни и весьма доходной
профессией.
Другой стороной опасной
ситуации с культурой в ХХ веке Библер считает резкое обострение спора между
различными гранями культуры. В ХХ веке диалог между ними переходит в спор и
острое столкновение. Диалог разных образов жизни и мышления, отмечает Библер,
оборачивается войной, разрухой, хаосом и превращением человека в зверя6. И
чтобы справиться с диалогом культур в такой форме, Библер предлагает опереться
на возможности цивилизации, которая всегда ограничивала и опредмечивала
творческие порывы культуры, и собственно цивилизовала человека при помощи норм
воспитанности и формального приличия.
Здесь следует заметить,
что в анализе культуры ХХ века, Библер вынужден изменять самому себе. Ведь,
изображая диалог культур в разные эпохи, и прежде всего в Новое время, он
всегда исходил из того, что культура есть прежде всего произведения философии,
науки, искусства. И даже нравственный поступок обретает статус культуры, когда
манифестирует некое понимание бытия в диалоге с другим его пониманием. Библер
сознательно противопоставляет истинное произведение культуры произведенным
людьми продуктам и "излюбленным марксовым орудиям", т.е. орудиям
труда7. Этими орудиями можно пользоваться, считает он, как продолжением нашего
тела, но не души.
Таким образом, духовное
сотворчество, по Библеру, безусловно, возвышается над историей как процессом
материальной и социальной жизнедеятельности людей. Духовное сотворчество, по
его мнению, приобщено к вечности, в противовес преходящему характеру исторического
процесса.
"Историческое все
одноразово, - утверждает он, - человек уходит "в нети", исчезает.
Человек - все же живет одну жизнь, один раз, он - исторически - совершенно
неповторим". Поэтому в "культурологии", констатирует Библер, история
закономерно ссыхается до некоторого маргинального определения.
Но если история лишена
какого-либо культурного содержания и смысла, то в принципе невозможно то, что
именуют социальным творчеством. В истории в таком случае люди не могут созидать
новых обстоятельств и форм своей жизни, а действуют по определению неразумно и
нетворчески. И, соответственно, социальное общение не может содержать ростков
истинного духовного общения и реального диалога, поскольку такое возможно лишь
у философов и поэтов.
Однако тогда к Библеру
возникает ряд недоуменных вопросов. Например, почему духовный диалог культур в
ХХ веке вдруг сорвался в социальный и политический конфликт? И откуда взялось
то характерное раздвоение человека, когда в ХХ веке он стал превращаться и в
эстета, и в зверя? Более того, где гарантии, что цивилизация из скромного
средства благовоспитанности и формальных приличий не превратится вновь в то
выхолащивание любого творчества, о котором не уставали напоминать Шпенглер и
Ницше? И как вышло, что именно эстет Ницше стал восхвалять Зверя в облике
Сверхчеловека?
Наверное, Библер понимал,
что искать здесь ответы, исходя из "чистой" культуры, оторванной об
истории, это и будет то вымученное "культурничанье", которое претило
ему самому, как натуре очень живой и даже страстной. Поэтому он и вынужден
противоречить сам себе, когда в докладе о культуре в канун XXI века заявляет:
"Между тем, я думаю, культура без антиномического предельного соотношения
с историей, без понимания одинаковой их существенности и необходимости
бессмысленна и банальна".
Продолжая уже заочный
диалог с Библером, можно было бы сказать, что вопрос этот стоит поставить еще
радикальнее - не об "антиномичности", а о единстве культуры и
истории. Иначе говоря, то, что происходит сегодня с историей, никак не
объяснить, исходя из диалектики или диалогики "чистой культуры", но
метаморфозы современной духовной культуры вполне объяснимы на почве реальной
истории. При этом история оказывается уже не бесхребетным и бездуховным
антиподом культуры, а тем самым культурно-историческим творчеством,
противоречивое содержание которого и обернулось коллизиями ХХ века.[2]
2.
Мораль в системе культуры
Сферу морали образуют
отношения между людьми построенные по законам самой человеческой жизни. Мораль
представляет собой систему ценностей регуляторов человеческого поведения
возникших на основе представлений о добре и зле. Существуют различные системы
морали связанные с различными культурами. В основе морали как явления культуры
могут лежать различные начала.
Религиозная санкция (то
есть в нравственные нормы – веления Бога, которые человек слышит как голос
своей совести).
Эгоистическая система
морали (цель жизни личное счастье, счастье заключается в жизни согласно
собственной природе и отсутствии страданий).
Любовь к Богу и ближнему
(на этом построена христианская мораль, такая мораль становится выражением
ценностей коллективизма и универсализма, как например в русской культуре, в
западной Европе на основе этих нравственных ценностей сформировалась культура
стремящаяся к активному преобразованию мира).
Всеобщий мировой закон,
определяющий уникальное место каждой души и каждого явления во Вселенной и
обеспечивающий воздаяние за добродетельные и греховные поступки (такой подход к
нравственным ценностям предопределили особенности восточной культуры.
Классовые интересы (в
марксизме).
Категорический императив
– абсолютно самоценное веление совести, имеет различные формулировки. В
европейской культуре Нового в форме утверждения «относись к человеку в своем
лице и в лице другого всегда как к цели и никогда как к средству стал основой
ценностей прав и интересов человека.[3]
3.
Особенности восточноевропейского средневековья (Византия и Древняя Русь)
В эпоху
раннего средневековья Византийская империя, наследница и преемница греческой
культуры и государственно-правовой организации Римской империи, была наиболее
культурным, наиболее сильным и наиболее экономически развитым европейским
государством. Вполне естественно, что её влияние было определяющим на
достаточно большом отрезке русской истории.
С глубокой древности славяне торговали с
Византией, используя великий водный путь волхвов - Днепр - так называемый «из
варяг в греки». Вывозили мёд, меха, воск, рабов, а из Византии везли предметы
роскоши, искусства, бытовые изделия, ткани, а с появлением письменности - и
книги. На этом пути возникают многочисленные русские торговые города: Киев,
Чернигов, Смоленск, Новгород Великий, Псков и другие. Одновременно с этим
русские князья совершали военные походы на Царьград (Константинополь), которые
заканчивались подписанием мирных договоров. Так, в 907 году, Великий князь Олег
осаждает Царьград, после чего следует мир с греками, после него Игорь, сын
Рюрика, идёт походом на Византию в
941-945 годах, а в 946 году заключает с ней договоры о мире, торговле и
взаимной военной помощи. Сын Игоря
Святослав в 970 году помогает византийскому императору в войне против Дунайской
Болгарии.
Но основное влияние Византии на славянский мир
осуществлялось посредством его христианизации. Она же послужила идеологической
основой для объединения славянских племён в единое русское государство. Влияние
пришедшего из Византии христианства на русских славян началось задолго до эпохи
Владимира Святого. Есть известие, что Приазовская Русь частично обратилась к
христианству уже в 60-х гг. IX века и что первая русская епархия была
установлена патриархом константинопольским Фотием в 867 г. в Тьмуторокани. В Киевскую Русь христианство проникло уже
впервой половине Х века. Из договора Игоря с греками (945 г.) мы узнаем, что в это
время среди киевских варягов было много христиан, и что в Киеве была
христианская церковь св. Ильи. После смерти Игоря его вдова и правительница
государства великая княгиня Ольга сама приняла христианство (около 955 г.), и некоторые члены княжеской
дружины последовали ее примеру.
Внук Ольги Владимир Святославич, занявший
киевский престол в 980 г.
после своего старшего брата Ярополка, погибшего в междоусобной войне, первоначально
был ревностным язычником. Он поставил в Киеве близ княжеского двора кумиры
языческих богов, которым киевляне приносили жертвы, иногда даже человеческие.
По рассказу летописи, многие религиозные посольства посещали двор киевского
князя и предлагали ему принять их веру: «немцы» (католики) от папы, болгары
(мусульмане), хозарские евреи, наконец греческий «философ», проповедь которого
произвела на Владимира особенно сильное впечатление. Вскоре после этого
Владимир, по совету своей дружины, послал своих послов для испытания вер в
различных странах. По возвращении послов Владимир снова собрал бояр и «старцев»
и предложил послам рассказать о том, что они видели в разных странах; послы с
особым восторгом рассказывали о виденном ими православном богослужении в
константинопольском кафедральном храме св. Софии. Владимир, по совету бояр,
решил принять греческое христианство и вскоре крестился сам и крестил киевлян.
Подробности этого великого события не вполне ясны. Бесспорны главные факты:
поход Владимира на греческий город Корсунь (Херсонес) в Крыму; крещение его (в
988 или 989 году) и женитьба его на греческой царевне Анне. Возвратившись в
Киев с греческим и южнославянским (болгарским) духовенством, Владимир крестил
киевлян на берегах Днепра и его притока Почайны и сделал христианство господствующей
религией своего государства. Кумиры старых богов были ниспровергнуты и затем
сожжены или брошены, были построены христианские церкви. Первоначально
христианство распространялось преимущественно по линии Днепра- Волхова; есть
известие, что в Новгороде новая вера встретила
сопротивление язычества, которое было подавлено силою. К востоку от
великого водного пути, в области Оки и верхней Волги, христианство
распространялось медленно, и в Ростовской земле проповедники новой веры долго
встречали ожесточенное сопротивление язычников.
Проникая постепенно в душу и в быт русского
общества, христианство, с его учением о любви и милосердии, производило
глубокую нравственную перемену. Перемена эта прежде всего сказалась в самом
княжеском роде, точнее в лучших его представителях. Сам Владимир, бывший в молодости
развратным и жестоким, совершенно переродился после крещения.
С особой силой и яркостью проявился новый дух
христианской любви и смирения в поведении любимого сына Владимира - Бориса:
смерть отца застала его в главе войска, возвращавшегося из похода против
печенегов; он имел полную возможность вооруженной рукой захватить киевский
трон, и дружина советовала ему это сделать, но он ответил, что не может
«поднять руку» на своего старшего брата Святополка. Но хищному и жестокому
Святополку христианское учение осталось чуждым, и он приказал убить своих
братьев. Князья-мученики Борис и Глеб стали первыми канонизированными святыми
национальной русской церкви и остались в памяти князей и народа примером и символом
христианского смирения и братолюбия.
Занявший киевский престол после победы над
Святополком Ярослав Мудрый был ревностным строителем церквей и насадителем
христианского просвещения. Следует также упомянуть, что при Ярославе Мудром
началась, а при его сыновьях продолжилась запись норм обычного русского права
(с добавлением позднейших княжеских законодательных постановлений), которая
образовала впоследствии юридический сборник, известный под названием «Русской
Правды».[4]
Настоящими
центрами, носителями и рассадниками древнерусского просвещения становятся
монастыри, и особенно знаменитый Киево-Печерский монастырь, основанный св.
Антонием и приведенный св. Феодосием в состояние стройной внешней организации и
высокого духовного совершенства (во второй половине XI века). Благочестивые
иноки-книголюбы собирали, переписывали и переводили (с греческого) книги самого
разнообразного содержания: книги Священного Писания и богослужебные книги,
разного рода сборники, поучения, сказания, жития святых (которые сделались
любимым чтением грамотного древнерусского человека). В Печерском монастыре,
возникло и русское летописание: первым летописцем, по преданию, был Нестор
(живший во 2-й половине XI века), а составителем первого летописного свода был
игумен одного киевского монастыря Сильвестр (начало XII века). Их преемники
продолжали в течение многих веков дело записи достопамятных событий,
совершавшихся из года в год (отсюда название - «летописи»), и, сохранив для нас
исторические события далекого прошлого, оказали этим огромную услугу русской
исторической науке и развитию русского национального самосознания.
В монастырях и при епископских кафедрах
собирались большие библиотеки рукописных книг. Огромное большинство этих книг
погибло впоследствии в результате междоусобных войн и вражеских нашествий
(особенно во время страшного татарского погрома), а также в результате частых
пожаров и небрежного хранения, но сохранившиеся малые остатки книжных богатств
и краткие заметки летописей дают возможность составить приблизительное понятие
о том громадном количестве рукописных книг, которое было создано и которое
читалось древнерусскими «книголюбами».
Что касается конкретных результатов в
различных областях культуры, то следует отметить, что под византийским влиянием
культура Киевской Руси за короткий период достигла уровня передовых стран
Европы. Русское художественное ремесло славилось во всем мире. «Кузнецы по
злату и серебру» создавали золотые украшения, покрытые цветной эмалью, изделия
из серебра со сканью и зернью, с чернью и позолотой. Мечи, доспехи, ювелирные
изделия пользовались спросом на Руси и за ее пределами.
До Х в. в Киевской Руси преобладали традиции
деревянного зодчества. После принятия христианства возводятся каменные храмы по
византийскому крестово-купольному образцу (храм святой Софии в Киеве). Большую
роль играла отделка и окраска здания. С XII в. появляются храмы башеннообразной
формы с элементами романского стиля - декоративной резьбой по камню
(Дмитриевский собор во Владимире). Храмы украшались монументальной живописью:
фреской, мозаикой, иконописью. Византийская техника возводилась в канон и
строго оберегалась церковью. Торжественное плоское изображение ликов святых на
стенах храма было созвучно архитектурному замыслу. Качественный скачок в
развитии культуры обусловлен появлением письменности. Создание славянской
азбуки связывают с именами братьев-монахов Кирилла и Мефодия. Более ранний
алфавит (глаголица) был вытеснен у южных и восточных славян кириллицей.
Основным жанром раннесредневековой письменной
культуры стало летописание - ежегодные записи событий по летам. Сюда же
включались сказания, библейские сюжеты, тексты дипломатических документов.
Одним из первых памятников летописания является «Повесть временных лет»,
написанная монахом Киево-Печорского монастыря Нестором. История Русской земли и
история княжеской власти - ведущая тема летописи. Местные летописцы Новгорода,
Пскова, Владимира сосредоточивали внимание на локальных событиях, рассматривают
историю своих земель как продолжение истории Русского государства. Появляются
родовые княжеские летописи, исторические повести об отношениях между князьями.[5]
Список
литературы
1.
Библер
В.С. От наукоучения - к логике культуры. Два философских введния в двадцать первый
век. – М.: Логос, 2002.
2.
Библер
В.С. Цивилизация и культура. - М.: Дело, 2001.
3.
Давидович
В.Е., Жданов Ю.А. Сущность культуры. - Ростов-на-Дону.: Феникс, 2003.
4.
Ильенков
Э.В. Философия и культура. - М.: ИНФРА-ДАНА, 2003.
5.
Мареева
Е.В. Культурология. Теория культуры. - М.: ЮНИТИ, 2001.
[1] Библер В.С. От наукоучения - к
логике культуры. Два философских введния в двадцать первый век. – М.: Логос,
2002. – С. 73
[2] Библер В.С. Цивилизация и культура.
- М.: Дело, 2001. – С. 39
[3] Давидович В.Е., Жданов Ю.А. Сущность
культуры. - Ростов-на-Дону.: Феникс, 2003. – С. 27
[4] Ильенков Э.В. Философия и культура.
- М.: ИНФРА-ДАНА, 2003. – С. 118
[5] Мареева Е.В. Культурология. Теория
культуры. - М.: ЮНИТИ, 2001. – С. 95