Психология издавна описывала субъективность, пристрастность человеческого сознания. Ее проявления видели в избирательности  внимания, в эмоциональной окрашенности  представлений,  в зависимости  познавательных процессов  от потребностей и  влечений. В свое время Лейбниц выразил эту зависимость в известном афоризме: "...если бы геометрия так же противоречила нашим страстям и нашим интересам, как нравственность, то мы бы также спорили против нее и  нарушали  ее   вопреки  всем  доказательствам Эвклида  и Архимеда..."

На каждом из этих уровней человек явственно ощущает себя не просто обособленным и замкнутым индивидом, но элементом, органически входящим в состав некоей системы более высоко порядка, задачи которой выходят за рамки его сиюминутных индивидуальных потребностей. Мужчина и женщина, которые переживают друг друга как свою "половину", спортсмен, который выкладывается до конца, отстаивая честь своей команды, человек, остро сознающий свою национальную принадлежность и святой, идущий на муки за веру, - все это иллюстрации единого феномена причастности.

Если бы нам удалось свести потребности нашей жизни к их естественным и законным границам, мы нашли бы, что большая часть обиходных знаний не нужна в обиходе; и что даже в тех науках, которые так или иначе находят себе применение, все же обнаруживается множество никому не нужных сложностей и подробностей, таких, какие можно было бы отбросить, ограничившись, по совету Сократа, изучением лишь бесспорно полезного.

Цель работы рассмотреть роль природной и социальной среды в формировании потребностей. Задачи работы рассмотреть следующие вопросы:

человека как целостная часть природы, человека как природно-социальное существо, Формирование потребностей, классификацию потребностей, влияние природной и социальной среды в формировании потребностей

Глава 1. Человек как целостная часть природы

1.1.Человек как природно-социальное существо

Каждый человек имеет свой собственный образ окружающей действительности и общества, в котором он существует. Этот образ включает в себя представления о личности, свободе, равенстве и справедливости по отношению к другим людям, о семье, организации деятельности и других атрибутах его жизни. В отличие от таких наук, как физика, химия или биология, социология оперирует понятиями, которые понятны и ясны и постоянно употребляются в повседневной жизни. Отягощенные ошибочными мнениями, предрассудками, ложными стереотипами, люди во многих случаях превратно толкуют содержание социальных явлений. В связи с этим важно отделить обыденное знание, часто ошибочное и неполное, от научного знания. Для этого дадим краткие характеристики различных методов и источников получения знания об окружающей нас физической и социальной действительности.

Человек – это часть природы, «естественное существо» как и любой другой представитель животного мира.

Трудно представить себе человека, полностью свободного в своих действиях, в формировании личностных целей и выборе альтернатив поведения. Живя в обществе, каждый его член подвергается воздействию со стороны не только окружающих его отдельных личностей, ассоциаций, групп, но и результатов их прошлой деятельности: системы ценностей, норм, правил, правовых законов. Кроме того, очевидно, что важным фактором, ограничивающим свободную деятельность человека, служит окружающая его среда: климатические условия, предметы материальной культуры, созданные руками людей, природные земные и космические явления. Если к этому добавить влияние свойств характера и других качеств личности, то станет очевидным, что число барьеров и ограничений, изменяющих поведение человека, достаточно велико.

Наиболее плодотворно думать  о  человеческой  личности  как разделенной  на  три  части,  или,  еще  лучше, осознавать, что каждый  индивид  представляет  собой  три  различные  личности, каждая из которых тянет в свою сторону ... так что удивительно, как   вообще   что-либо  когда-либо  оказывается  сделанным.  И разумеется  в  сексе,   если   они   очень   сильно   тянут   в противоположные стороны, он не получается, или по крайней мере, не  получается  как  следует. 

Для  психолога  и   психотерапевта,   изучающих   проблемы сенсорного  голода, представляет интерес то, что происходит, когда  в  процессе   нормального роста ребенок   постепенно отдаляется  от матери. После того как период близости с матерью завершен, индивид всю  остальную  жизнь  стоит  перед  выбором, который  в  дальнейшем  будет  определять  его  судьбу. С одной стороны, он постоянно  будет  сталкиваться с социальными, физиологическими  и биологическими факторами, препятствующими продолжительной  физической  близости  того  типа, какую он испытывал,   будучи   младенцем. С  другой  стороны,  человек постоянно стремится к такой близости. Чаще всего ему приходится идти на компромисс. Он учится довольствоваться едва  уловимыми, иногда   только  символическими  формами  физической  близости, поэтому даже простой намек на узнавание в какой-то  мере  может удовлетворить  его,  хотя  исходное  стремление  к  физическому контакту сохранит первоначальную остроту.

Уже в самой телесной  организации индивидов  заключена необходимость того,  что  они  вступают  в  активное  отношение  к  внешнему  миру; чтобы существовать, они должны действовать, производить  необходимые им средства к жизни. Воздействуя на внешний мир, они изменяют его; этим они также изменяют и  самих себя.  Поэтому  то, что они  представляют  собой,  определяется  их деятельностью, обусловленной уже  достигнутым уровнем развития  ее средств и форм ее организации.

Только в ходе развития этих отношений  развивается также и психическое отражение   людьми  реальности.   "...Люди,  развивающие  свое  материальное производство  и  свое материальное  общение,  изменяют  вместе  с этой своей действительностью также свое мышление и продукты своего мышления".

Иными словами, мышление, сознание определяются  реальным бытием, жизнью людей и существуют только как их сознание,  как  продукт развития  указанной системы объективных отношений.  В  своем  саморазвитии система эта  образует различные  инфраструктуры,  отношения и  процессы, которые могут становиться предметом изучения отдельных наук. Однако  марксистское требование состоит в том, чтобы они рассматривались  внутри этой общей системы, а не изолированно от нее. Требование  это,  разумеется, относится  также и к  психологическому изучению людей, к психологической науке.

Психология человека  имеет дело с  деятельностью конкретных  индивидов, протекающей или в условиях открытой коллективности - среди окружающих людей, совместно  с  ними и  во  взаимодействии  с ними,  или  с  глазу  на  глаз с окружающим  предметным  миром -  перед гончарным  кругом  или за  письменным столом.  В  каких бы, однако, условиях и  формах  ни  протекала деятельность человека, какую бы структуру она ни приобретала, ее нельзя рассматривать как изъятую  из  общественных  отношений,  из  жизни  общества.  При всем  своем своеобразии  деятельность человеческого индивида представляет собой систему, включенную в  систему отношений  общества.  Вне  этих отношений человеческая деятельность вообще  не существует. Как именно она существует, определяется теми формами и  средствами  материального и  духовного общения, которые порождаются развитием  производства и которые не могут реализоваться иначе, как в деятельности конкретных людей. Само собой разумеется,  что деятельность  каждого  отдельного  человека зависит при  этом от его  места  в обществе,  от условий, выпадающих  на его долю,   от   того,  как  она  складывается  в   неповторимых  индивидуальных обстоятельствах.

Особенно следует предостеречь против понимания деятельности  человека как отношения, существующего между человеком и противостоящим ему обществом. Это  приходится  подчеркивать,   так   как  затопляющие   сейчас  психологию позитивистские  концепции  всячески  навязывают  идею  противопоставленности человеческого индивида обществу. Для человека общество якобы составляет лишь ту  внешнюю  среду,  к  которой  он  вынужден  приспосабливаться,  чтобы  не оказаться  "неадаптированным"  и  выжить,  совершенно так же,  как  животное вынуждено приспосабливаться к внешней природной среде. С этой  точки  зрения деятельность человека формируется в результате ее подкрепления, хотя бы и не прямого (например, через оценку, выражаемую "референтной" группой). При этом упускается  главное - то, что в  обществе  человек находит не просто внешние условия,  к которым он должен приноравливать свою деятельность, но  что сами эти  общественные условия  несут  в себе мотивы и цели его  деятельности, ее средства и способы; словом, что общество производит деятельность  образующих его индивидов.  Конечно, это  отнюдь  не значит,  что  их  деятельность лишь персонифицирует  отношения  общества   и  его  культуру.   Имеются   сложные связывающие их  трансформации и  переходы, так что  никакое прямое  сведение одного к другому невозможно. Для психологии, которая ограничивается понятием "социализация"   психики  индивида   без   дальнейшего его анализа,  эти трансформации   остаются   настоящей  тайной.   Эта  психологическая   тайна открывается только в исследовании порождения человеческой деятельности и  ее внутреннего строения.

Личность является одним из тех феноменов, которые редко истолковываются одинаково двумя разными авторами. Все определения личности так или иначе обусловливаются двумя противоположными взглядами на ее развитие. С точки зрения одних, каждая личность формируется и развивается в соответствии с ее врожденными качествами способностями, а социальное окружение при этом играет весьма незначительную роль. Представители другой точки зрения полностью отвергают врожденные внутренние черты и способности личности, считая, что личность - это некоторый продукт, полностью формируемый ходе социального опыта. Очевидно, что это крайние точки зрения процесс формирования личности. В своем анализе мы, конечно, должны учитывать как биологические особенности личности, так и ее социальный опыт. Вместе с тем практика показывает, что социальные факторы формирования личности более весомы. Представляется удовлетворительным определение личности, данное В. Ядовым: "Личность - ; целостность социальных свойств человека, продукт общественных развития и -включения индивида в систему социальных отношений посредством активной деятельности и общения" соответствии с этим взглядом личность развивается из биологического организма исключительно благодаря различным видам социального культурного опыта. При этом не отрицается наличие у нее врожденных способностей, темперамента и предрасположенности, значительно влияющих на процесс формирования личностных черт.

Для анализа возникновения и развития личностных черт разделим факторы, оказывающие влияние на формирование личности, на следующие типы: 1) биологическая наследственность; 2) физическое окружение; 3) культура; 4) групповой опыт; 5) уникальный индивидуальный опыт. Проанализируем влияние этих факторов на личность.

Отражение  продуктов  предметной  деятельности, реализующей  связи, отношения общественных индивидов  выступают  для них как явления  их  сознания. Однако в действительности  за  этими  явлениями лежат упомянутые объективные  связи и отношения общественных  индивидов  выступают для  них  как  явления  их  сознания.  Однако в  действительности  за  этими явлениями лежат упомянутые объективные связи и отношения, хотя и не в явной, а  в  снятой,  скрытой  от  субъекта форме. Вместе с  тем  явления  сознания составляют реальный момент в движении деятельности.  В этом и заключается их не "эпифеноменальность", их существенность. Как  верно отмечает В.П.Кузьмин, сознательный   образ   выступает   в   функции   идеальной   меры,   которая овеществляется в деятельности

1.2. Человеческая деятельность и ее многообразие

Все люди, живущие на Земле уже более 50 тысяч лет, относятся к одному и тому же виду — Homo sapiens (человек разумный). Этот факт общепризнан. Однако оказалось не так просто выделить то специфическое, что отличает человека от животных. В большинстве современных антропологических, этнографических и социальных теорий в качестве исходного отличительного признака вида Homo sapiens выступает культура, играющая решающую роль в определении человеческих поступков. При этом природа человека признается бинарной, т.е. двойственной, включающей в себя как биологические, так и социальные характеристики. Однако вопрос об их соотношении до сих пор остается нерешенным.

Итак, понятие «человек» обобщает социальное и биологическое начала. Поэтому наряду с ним в научную терминологию были введены понятия, отражающие отдельные аспекты человека, на которых акцентируется внимание при его изучении, такие, как индивид, индивидуальность, личность.

Со второй половины XIX века, когда было признано, что человек — продукт биологической эволюции, центральным для всей теории развития человека как живого существа стал вопрос об основном отличии людей от высокоорганизованных животных и о научном объяснении этого отличия.

В настоящее время в качестве такого отличительного признака признается человеческая деятельность как постоянно возобновляющийся процесс труда, направленный на преобразование окружающей среды, результатом которого является создание артефактов, т. е. разнообразных культурных образцов — «второй природы».

Деятельность человека имеет осознанно целесообразный характер. Причем сознательное определение цели деятельности (функция целеполагания) присуща только людям.

Выделяют следующие основные элементы структуры деятельности:

·        субъект — тот, кто осуществляет деятельность;

·        объект — то, на что направлена деятельность;

·        цель — ожидаемый результат деятельности; средства достижения цели и сам результат.

В основе поведенческой активности человека лежат определенные мотивы деятельности, отражающие актуализированные потребности человека. Существуют различные классификации человеческих потребностей. Одна из них разработана американским социальным психологом А. Маслоу. Она представляет собой иерархию и включает две группы потребностей:

·        первичные потребности (врожденные) — в частности, физиологические потребности, потребность в безопасности,

·        вторичные потребности (приобретенные) —социальные, престижные, духовные. С точки зрения Маслоу, потребность более высокого уровня может появляться только при условии удовлетворения потребностей, лежащих на более низких уровнях иерархии.

Виды человеческой деятельности многообразны. Наиболее крупная ее дифференциация предполагает выделение двух типов — практической и духовной деятельности.

Практическая деятельность направлена на преобразование реальных объектов природы и общества и включает материально-производственную деятельность(преобразование природы) и социально-преобразовательную деятельность(преобразование общества).

Духовная деятельность предполагает изменение сознания людей и включает: познавательную деятельность, осуществляемую в научной и художественной форме; ценностно-ориентировочную деятельность, направленную на формирование системы ценностей, мировоззрения людей; прогностическую деятельность, предполагающую предвидение и планирование изменений действительности.

Также деятельность человека подразделяют на трудовую и досуговую (во время отдыха), творческую и потребительскую, созидательную и разрушительную.

Глава 2. Потребности человека

2.1. Классификация потребностей

Потребности человека можно определить, как состояние неудовлетворенности, или нужды, которое он стремится преодолеть. Это состояние заставляет человека предпринимать определенные усилия. В современной учебной экономической литературе используется деление потребностей на первичные (низшие) и вторичные (высшие). Под первыми подразумевается потребности человека в еде, питье, одежде и т.д.. Вторичные потребности связаны, главным образом, с духовной, интеллектуальной деятельностью человека - потребности в образовании, искусстве, развлечении и т.п.. Деление это в известной степени условно: роскошная одежда миллионера необязательно связана с удовлетворением первичных потребностей, а скорее всего с представительскими функциями. Кроме того, деление потребностей на первичные и вторичные сугубо индивидуально для каждого отдельного человека: для некоторых чтение - первичная потребность, ради которой они могут отказать себе в удовлетворении в одежде или жилище. Потребности человека развиваются по мере эволюции человеческой цивилизации. Изысканная кулинария и сервировка свидетельствует о развитии потребностей высшего порядка, связанных и с эстетикой.

Понятно, что нужды человечества характеризуются чрезвычайным многообразием и включают в себя:

·        физиологические потребности в пище, тепле, одежде, безопасности;

·        социальные нужды (имеются в виду потребности человека в духовной близости, опеке, влиянии и привязанности);

·        личные нужды (например, в самовыражении, в получении образования).

Все перечисленные выше нужды являются составляющими исходной природы человека. Вот почему человек чувствует себя несчастным или глубоко обездоленным, если его нужда не удовлетворена. Человек либо пытается заглушить нужду каким-то способом, либо пытается найти объект, который бы в известной мере удовлетворил его нужды.

Потребности человека растут по мере прогрессивного развития общества. При этом люди сталкиваются со все большим количеством объектов, пробуждающих их внимание, любопытство, интерес, желание.

Первые две группы потребностей первичные, а следующие три вторичные. Их можно распределить в следующей иерархии:

ПОТРЕБНОСТИ

·        В самовыражении

·        В уважении

·        В общении с людьми

·        В безопасности и социальной защищенности

·        Физиологические

Смысл такого иерархического построения заключается в том, что приоритетны для человека потребности более низких уровней и это сказывается на его мотивации. Другими словами, в поведении человека более определяющим является удовлетворение потребностей сначала низких уровней, а затем, по мере удовлетворения этих потребностей, становятся стимулирующим фактором и потребности более высоких уровней.

Самая высокая потребность - потребность самовыражения и роста человека как личности - никогда не может быть удовлетворена полностью, поэтому процесс мотивации человека через потребности бесконечен.

Неизмеримо возросшие потребности человека побуждают к усиленному развитию индустрии благосостояния — тех отраслей, которые обеспечивают повышение уровня жизни людей.[1]

Потребности - социально0психологическая категория (социальная по содержанию, и психологическая по форме своего проявления). Они формируются в процессе социализации личности, т.е. в ходе ее жизнедеятельности, через общение с другими людьми, через иные каналы - под воздействием объективных факторов социальной среды и во взаимодействии с природной организацией индивида.

Основным детерминирующим фактором потребностей индивидов, определяющим их содержание, является система социально-экономических и социально-психологических общественных отношений. Среди них важнейшее значение имеют производственные отношения (отношение к средствам производства, формы собственности, характер труда и распределения материальных и культурных благ), отношения между классами, степень социальной однородности общества, различия внутри классов, между социальными группами и т.д. Эти социальные факторы обусловливают характер взаимодействия личности с социальной средой, ее место, статус и роль в системе социальных отношений, определяя тем самым направленность формирования ее потребностей и реальные возможности их удовлетворения. Формирование системы потребностей личности осуществляется под воздействием социальных детерминантов и опосредствованно, т.е. преломляясь через конкретные формы жизнедеятельности индивидов: их жизненные условия, ближайшее социальное окружение, жизненный опыт, контакты, совместную деятельность в малых социальных группах и т.д.

Потребности современной личности очень разнообразны. Исходя из бисоциальной природы человека, потребности можно разделить на две группы: социализированные органические потребности (самосохранение, размножение и т.п.) и социальные потребности, которые возникают и удовлетворяются в процессе проявления человека как социального субъекта - в работе, общении, творчестве, самоутверждении и др.[2]

Объективные социальные факторы в их индивидуальном конкретном преломлении (в том числе с учетом психофизиологических особенностей личности) обусловливают формирование потребностей, которые существенно различаются по своей социальной значимости, т.е. по их общественной оценке и значению во всестороннем развитии личности. Можно выделить три вида потребностей: нормальные, удовлетворение которых одобряется обществом и правом, им соответствуют социально одобряемые объекты и виды поведения; деформированные потребности, содержание которых искажено за счет неоправданного преобладания у личности одних видов потребностей над другими, им могут соответствовать как одобряемые, так и порицаемые объекты, и виды поведения; извращенные потребности, содержание которых социально порицается, их удовлетворение противоречит интересам общества и препятствует нормальному развитию личности, им всегда соответствуют социально порицаемые объекты и виды поведения.

Социальные потребности составляют основу формирования ценностных ориентаций индивида, они выступают как основополагающие его качества и характеризуют как отдельные социальные установки, так и социальную направленность личности в целом.

Исследование потребностей в аспекте их значения и функционирования в процессе мотивации преступного поведения позволяет раскрыть структуру и содержание процесса мотивации поведения, выявить социальные первопричины преступлений, объяснить механизм формирования мотивов преступных деяний.

Между социальными детерминантами, потребностями личности и самим преступным поведением нет жесткой причинной связи. Последняя имеет лишь вероятностный характер. Определяющим фактором актуализации тех или иных потребностей являются различные аспекты отношений субъекта с социальной средой.

Потребность в самовыражении или родительский инстинкт? Физики или лирики? Мы видим, что принципиальная постановка вопроса о "высшем" и "низшем" как "хорошем" и "плохом" обнаруживает его нелепость. Очевидно, мы имеем здесь дело не с иерархическим, а с сегментным типом системы, в которой наверху не "лучше" чем внизу, а внизу не "хуже", чем наверху.

2.2. Формирование потребностей

Возникновение в деятельности  целенаправленных процессов  -  действий исторически  явилось  следствием  перехода  к  жизни  человека  в  обществе.

Деятельность участников совместного труда побуждается его продуктом, который первоначально непосредственно  отвечает  потребности каждого их  них. Однако развитие даже  простейшего технического разделения труда необходимо приводит к выделению как бы промежуточных, частичных результатов, которые достигаются отдельными участниками коллективной  трудовой деятельности,  но которые сами по  себе  не   способны   удовлетворять  их  потребности.   Их   потребность удовлетворяется не этими  "промежуточными" результатами, а долей продукта их совокупной деятельности, получаемой каждым из них в силу связывающих из друг с другом отношений, возникших в процессе труда, т.е. отношений общественных. Выделение целей и формирование подчиненных им действий приводит к тому, что происходит  как  бы  расщепление  прежде слитых  между  собой  в  мотиве функций.  Функция  побуждения, конечно,  полностью сохраняется  за  мотивом. Другое дело -  функция  направления: действия,  осуществляющие деятельность, побуждаются ее мотивом, но  являются направленными  на цель.  Допустим,  что деятельность  человека побуждается пищей; в этом и состоит  ее мотив. Однако для удовлетворения потребности в пище он должен  выполнять действия, которые непосредственно на  овладение пищей не направлены.  Например,  цель  данного человека  -   изготовление  орудия   лова;   применит  ли  он  в  дальнейшем изготовленное  им  орудие сам или передаст его другим и получит часть  общей добычи -  в обоих случаях то,  что побуждало его деятельность, и то,  на что были  направлены его  действия,  не  совпадают между  собой;  их  совпадение представляет собой специальный, частный случай,  результат особого процесса, о котором будет сказано ниже.[3]

Прежде  всего  несколько слов  об  объективных  условиях, приводящих  к дифференциации  в  индивидуальном  сознании  значений  и  смыслов.  В  своей известной  статье,   посвященной  критике  А.Вагнера,  Маркс  отмечает,  что присваемые людьми предметы внешнего мира первоначально словесно обозначались ими  как средства удовлетворения  их потребностей,  как то, что является для них "благами". "...Они приписывают предмету  характер полезности,  как будто присущий  самому предмету", - говорит  Маркс.  Эта  мысль  оттеняет очень важную черту сознания на ранних  этапах  развития,  а  именно,  что предметы отражаются в языке и сознании слитно с конкретизованными (опредмеченными)  в них потребностями людей. Однако  в  дальнейшем  эта  слитность  разрушается.

Неизбежность ее  разрушения  заложена  в объективных противоречиях товарного производства, которое порождает противоположность конкретного и абстрактного труда, ведет к отчуждению человеческой деятельности.

     Эта  проблема  неизбежно  возникает  перед  анализом,   понимающим  всю ограниченность представления о  том, что значения  в индивидуальном сознании являются   лишь   более   или  менее  полными   и   совершенными  проекциями "надындивидуальных" значений, существующих в данном  обществе. Она отнюдь не снимается и  ссылками на тот  факт,  что  значения  преломляются конкретными особенностями  индивида,  его  прежним  опытом, своеобразием его  установок, темперамента и т.д.

Потребность - это  всегда потребность  в чем-то, что на   психологическом    уровне   потребности   опосредствованы   психическим отражением,  и  притом  двояко.  С   одной  стороны,  предметы,   отвечающие потребностям  субъекта, выступают перед  ним своими объективными сигнальными признаками.  С другой  -  сигнализируются, чувственно отражаются субъектом и сами потребностные состояния, в простейших случаях  - в результате  действия интероцептивных раздражителей. При этом важнейшее изменение, характеризующее переход на психологический уровень, состоит в возникновении подвижных связей потребностей с отвечающими им предметами.

Дело в  том,  что в  самом  потребностном  состоянии  субъекта предмет, который  способен удовлетворить  потребность, жестко не записан.  До  своего первого удовлетворения потребность "не знает" своего предмета, он еще должен быть  обнаружен.   Только  в  результате   такого   обнаружения  потребность приобретает свою  предметность, а воспринимаемый (представляемый,  мыслимый) предмет  -  свою  побудительную и  направляющую  деятельность  функции, т.е. становится мотивом.

Подобное  понимание  мотивов  кажется по меньшей  мере односторонним, а потребности -  исчезающими  из  психологии.  Но  это не так.  Из  психологии исчезают  не  потребности,  а  лишь их абстракты  -  "голые",  предметно  не наполненные  потребностные состояния субъекта.  Абстракты эти  появляются на сцену  в  результате  обособления  потребностей  от предметной  деятельности субъекта,  в   которой   они  единственно   обретают   свою  психологическую конкретность.

Само  собой  разумеется,  что субъект как индивид рождается  наделенным потребностями. Но, повторяю  это  еще раз, потребность  как  внутренняя сила может  реализоваться   только  в  деятельности.  Иначе  говоря,  потребность первоначально выступает лишь как условие, как предпосылка  деятельности, но, как только субъект начинает действовать, тотчас происходит ее трансформация, и потребность перестает  быть тем, чем  она была  виртуально,  "в себе". Чем дальше идет развитие деятельности, тем более эта ее предпосылка превращается в ее результат.

Трансформация потребностей отчетливо  выступает  уже на уровне эволюции животных: в результате происходящего изменения и расширения круга предметов, отвечающих потребностям, и  способов  их  удовлетворения развиваются  и сами потребности.    Это   происходит    потому,    что   потребности    способны конкретизироваться в  потенциально очень широком диапазоне объектов, которые и становятся побудителями деятельности животного, придающими ей определенную направленность.  Например,   при  появлении  в  среде  новых  видов  пищи  и исчезновении прежних пищевая  потребность, продолжая удовлетворяться, вместе с  тем впитывает теперь в себя новое содержание, т.е. становится иной. Таким образом,  развитие  потребностей  животных   происходит  путем  развития  их деятельности  по  отношению  ко все более  обогащающемуся  кругу  предметов; разумеется,  что  изменение  конкретно-предметного  содержания  потребностей приводит к изменению также и способов их удовлетворения.

Конечно,  это  общее   положение   нуждается  во  многих   оговорках  и пояснениях,  особенно в  связи с вопросом  о  так называемых  функциональных потребностях.  Но  сейчас  речь  идет  не  об этом. Главное  заключается  в выделении  факта  трансформации  потребностей через  предметы  в процесс  их потребления.   А   это   имеет  ключевое   значение  для  понимания  природы потребностей человека.

     В отличие от  развития  потребностей  у  животных,  которые  зависит от расширения круга потребляемых ими природных предметов,  потребности человека порождаются  развитием  производства. Ведь производство есть непосредственно также  и  потребление,  создающее  потребность.  Иначе  говоря,  потребление опосредствуется  потребностью в предмете,  его восприятием или мысленным его представлением. В этой отраженной своей форме предмет и выступает в качестве идеального, внутренне побуждающего мотива. [4]

Однако в психологии потребности чаще всего рассматриваются в отвлечении от главного  - от порождающей их раздвоенности потребительного производства, что и ведет к одностороннему объяснению действий людей непосредственно из их потребностей. При это иногда опираются на высказывание Энгельса, извлеченное из  общего  контекста  его  фрагмента,  посвященного  как  раз  роли труда в формировании человека, в том  числе, разумеется,  также и его  потребностей. Марксистское  понимание  далеко  от  того, чтобы усматривать  в потребностях исходный и главны  пункт. Вот  что пишет  в  этой  связи Маркс: "В  качестве нужды,  в  качестве потребности, потребление  само  есть  внутренний  момент производительной  деятельности.  Но последняя (выделено  мной. -  А.Л.) есть исходный  пункт реализации,  а потому и  ее  господствующий  момент - акт, в который снова превращается весь процесс. Индивид производит предмет  и через его потребление возвращается опять к самому себе...".

Итак,  перед  нами  две  принципиальные  схемы,  выражающие связь между потребностью  и деятельностью.  Первая  воспроизводит ту идею,  что исходным пунктом является потребность и поэтому процесс  в целом  выражается  циклом: потребность ->  деятельность  ->  потребность. В  ней,  как отмечает  Л.Сэв, реализуется     "материализм     потребностей",    который     соответствует домарксистскому  представлению  о  сфере потребления как  основной.  Другая, противостоящая  ей  схема  есть  схема цикла: деятельность -> потребность -> деятельность.  Эта  схема,  отвечающая марксистскому пониманию потребностей, является   фундаментальной  также  и  для  психологии,  в  которой  "никакая концепция,  основанная  на  идее "двигателя", принципиально  предшествующего самой  деятельности,  не  может  играть  роль  исходной,  способной  служить достаточным основанием для научной теории человеческой личности".

     То   положение,  что  человеческие   потребности  производятся,  имеет, конечно,  историко-материалистический смысл. Вместе с тем  оно крайне  важно для психологии. Это приходится подчеркивать потому, что иногда специфический для психологии подход  к проблеме  как раз  и  усматривается  в объяснениях, исходящих  из  самих  потребностей, точнее, из вызываемых ими  эмоциональных переживаний,  которые якобы только и могут  объяснить, почему человек ставит перед  собой цели  и создает новые предметы.  Конечно,  в этом  есть своя правда и  с этим можно было бы согласиться, если бы не одно  обстоятельство: ведь в  качестве  определителей  конкретной  деятельности  потребности могут выступать только  своим предметным содержанием, а это содержание прямо в них не заложено и, следовательно, не может быть их них выведено.

Другая принципиальная  трудность  возникает в результате  полупризнания общественно-исторической природы  человеческих потребностей, выражающегося в том,  что  часть  потребностей  рассматриваются  как  социальные  по  своему происхождению,   другие  же   относятся   к   числу   чисто   биологических, принципиально общих у  человека  и животных. Не требуется,  конечно,  особой глубины  мысли,  чтобы  открыть общность некоторых потребностей у человека и животных. Ведь  человек, как и животные, имеет  желудок и испытывает голод - потребность,  которую  он  должен  удовлетворять,  чтобы  поддерживать  свое существование.  Но  человеку  свойственны  и  другие  потребности,   которые детерминированы не биологически,  а социально.  Они являются  "функционально автономными",   или    "анастатическими".    Сфера   потребностей   человека оказывается, таким  образом,  расколотой  надвое. Это  неизбежный  результат рассмотрения  "самих потребностей" в  их отвлечении  от предметных условий и способов их удовлетворения, и соответственно,  в отвлечении от деятельности, в  которой  происходит их трансформация. Но  преобразование потребностей  на уровне человека  охватывает также (и прежде всего) потребности, являющиеся у человека гомологами потребностей животных. "Голод, - замечает Маркс,  - есть голод, однако голод, который утоляется  вареным мясом,  поедаемым с  помощью ножа и вилки, это иной голод, чем тот, при котором проглатывают сырое мясо с помощью рук, ногтей и зубов".[5]

Позитивистская мысль, конечно, видит в этом  не более чем поверхностное отличие. Ведь для того, чтобы обнаружить "глубинную" общность потребности  в пище у человека  и животного, достаточно взять изголодавшегося  человека. Но это не более чем  софизм.  Для  изголодавшегося человека  пища действительно перестает  существовать в своей человеческой  форме, и,  соответственно, его потребность в пище "расчеловечивается"; но если это что-нибудь и доказывает, то только то, что  человека можно довести голоданием до животного состояния, и ровно ничего не говорит о природе его человеческих потребностей. 

Хотя   потребности   человека,   удовлетворение    которых   составляет необходимое условие поддержания физического существования, отличаются от его потребностей,  не  имеющих  своих  гомологов  у животных,  различие  это  не является  абсолютным,  и  историческое  преобразование  охватывает всю сферу потребностей.

Вместе  с  изменением и обогащением предметного содержания потребностей человека  происходит  также изменение и  форм их психического  отражения,  в результате  чего  они  способны приобретать идеаторный характер и  благодаря этому становиться психологически  инвариантными; так, пища  остается пищей и для  голодного,  и  для  сытого  человека.  Вместе с тем развитие  духовного производства  порождает такие потребности, которые могут существовать только при наличии "плана сознания". Наконец, формируется особый тип потребностей - потребностей  предметно-функциональных,  таких,  как  потребность  в  труде, художественном  творчестве  и т.д. Самое же главное  состоит  в том,  что  у человека  потребности  вступают  в  новые  отношения  друг  с  другом.  Хотя удовлетворение витальных потребностей остается для человека "первым делом" и неустранимым условием его жизни, высшие, специально-человеческие потребности вовсе  не  образуют лишь  наслаивающиеся на них  поверхностные  образования. Поэтому  и  происходит   так,   что  когда  на  одну  чашу   весов   ложатся фундаментальнейшие витальные потребности человека, а  на другую - его высшие потребности, то перевесить  могут как раз последние.  Это общеизвестно и  не требует доказательства.[6]

Верно,  конечно, что общий путь, который проходит развитие человеческих потребностей,  начинается с  того, что человек действует для  удовлетворения своих   элементарных,  витальных   потребностей;   но  далее  это  отношение обращается, и человек удовлетворяет  свои  витальные  потребности для  того, чтобы  действовать.  Это  и  есть принципиальный путь  развития потребностей человека.  Путь  этот,  однако,  не может быть  непосредственно  выведен  из движения  самих потребностей,  потому  что  за ним  скрывается  развитие  их предметного содержания, т.е. конкретных мотивов деятельности человека.

Внутренние  соотношения  главных  мотивационных  линий  в  целокупности деятельностей  человека  образуют  как бы  общий  "психологический  профиль" личности. Порой он  складывается  как уплощенный, лишенный настоящих вершин, тогда  малое в  жизни  человек принимает  за великое,  а  великого не  видит совсем.  Такая нищета  личности  может при  определенных социальных условиях сочетаться  с  удовлетворением   как  угодно   широкого  круга  повседневных потребностей. В этом, кстати сказать, заключается та психологическая угроза, которую несет личности человека современное общество потребления.

Предметно-вещественные   "потребности  для   себя"   насыщаемы,  и   их удовлетворение  ведет к тому,  что они низводятся  до  уровня условий жизни, которые  тем меньше замечаются  человеком,  чем  привычнее  они  становятся. Поэтому  личность  не может развиваться  в  рамках  потребления, ее развитие необходимо предполагает  смещение потребностей на созидание, которое одно не знает границ.[7]

Нужно ли это подчеркивать?  Вероятно, нужно, потому  что наивная, а  по сути,  пережиточная  мысль  иногда  представляет  переход   к  принципу  "по потребностям"   чуть  ли  не  как  переход  к  сверхпроцветающему   обществу потребления.

 Упускается  из   виду,  что  при  этом  необходимо  происходит преобразование  материального   потребления,   что   возможность  для   всех удовлетворить эти потребности уничтожает самоценность вещей,  им отвечающих, уничтожает  ту   противоестественную  функцию,   которую  они   выполняют  в частнособственническом  обществе, - функцию  утверждения человеком через них самого себя, своей "престижности".

Еще на начальных этапах эволюции у биологических объектов возникает способность к мгновенной целостной реакции всего организма на различные раздражители, — реакции положительной или отрицательной (вовлечения или избегания) в зависимости от значения данного раздражителя для выживания, полезности его или вредности. Способность испытывать такую "симпатию" ил "антипатию" к ситуации и среде наблюдается уже у простейших; однако в полной мере она проявляет себя в животном мире — в форме влечений, желаний и низших эмоций, связанных с жизненными потребностями организма.

Эта пограничная область может рассматриваться "как психическое выражение раздражений, поступающих из недр организма и достигающих психики, как состояние потребности действовать, возникающее в психике вследствие связи последней с телом". У человека, почти без изменений унаследовавшего от животных указанную сферу психофизиологических процессов, она получила дальнейшее развитие в форме высших эмоций и чувств — моральных, интеллектуальных и эстетических. Более того, "у людей эмоция изолируется от царства инстинктов".

Мотивы наших действий являются отражением наших потребностей. Однако, "мотивирующая сфера" Карана Шариры включает в себя не только "смыслообразующие личностные мотивы", но и установки, навыки, динамические стереотипы и ассоциативные связи, выработавшиеся у нас в процессе взаимодействия со внешней средой, — она представляет собой всю сумму обретенных нами знаний о назначении окружающих вещей, которая неявно тормозит осознание их других свойств

2.3. Влияние природной и социальной среды в формировании потребностей

Широко  распространенный  взгляд  на  природу потребностей  и  влечений человека  заключается  в том, что они-то  и суть  определители  деятельности личности, ее направленности; что, соответственно, главную задачу  психологии составляет  изучение  того, какие потребности свойственны  человеку  и какие психические переживания  (влечения, желания, чувства)  они вызывают.  Другой взгляд, в  отличие от первого,  состоит  в том, чтобы понять, каким  образом развитие  самой  деятельности человека, ее мотивов  и средств трансформирует его потребности и порождает новые потребности, в результате чего меняется их иерархия, так что удовлетворение некоторых из них низводится до статуса лишь необходимых условий деятельности человека, его существования как личности.

На  первый  взгляд  кажется, что  представление  о  предметной  природе психики относится только к сфере собственно познавательных процессов; что же касается сферы  потребностей  и  эмоций,  то  на  нее  это представление  не распространяется. Это, однако, не так.

Взгляды  на  эмоционально-потребную  сферу как  на  сферу  состояний  и процессов,  природа  которых лежит в самом субъекте  и которые лишь изменяют свои проявления под  давлением внешних условий, основываются на смешении, по существу,  разных категорий, смешении, которое особенно дает о  себе знать в проблеме потребностей.

     В психологии потребностей нужно  с самого начала исходить из следующего капитального различения: различения потребности как внутреннего условия, как одной из  обязательных предпосылок деятельности и потребности как  того, что направляет и регулирует конкретную деятельность субъекта в предметной среде.

"Голод способен поднять животное на ноги, способен придать поискам более или менее страстный характер, но в  нем  нет никаких  элементов, чтобы направить движение  в ту  или другую сторону и видоизменять  его сообразно требованиям местности  и случайностям встреч", - писал Сеченов. Именно в  направляющей своей функции потребность и является предметом  психологического познания. В первом же случае потребность  выступает лишь  как состояние нужды организма, которое само по себе не способно вызывать  никакой определенно  направленной деятельности;   ее   функция   ограничивается   активацией   соответствующих биологических  отправлений   и  общим   возбуждением   двигательной   сферы, проявляющимся  в  ненаправленных поисковых движениях. Лишь  в  результате ее "встречи"  с  отвечающим  ей  предметом  она  впервые  становится  способной направлять и регулировать деятельность. Влияние природной среды на формирование потребностей человека крайне велико. К этому влиянию относятся окружающая среда, климат, экология и др.

Встреча потребности с предметом есть акт чрезвычайный. Он отмечался уже Ч.Дарвином,  о  нем  свидетельствуют  некоторые  данные  И.П.Павлова; о  нем говорит  Д.Н.Узнадзе  как   об  условии  возникновения   установки,  и   его блистательное описание дают современные этологи. Этот чрезвычайный акт  есть акт  опредмечивания  потребности  -  "наполнения"  ее  содержанием,  которое черпается  из окружающего мира.  Это  и переводит потребность на  собственно психологический уровень.

Развитие потребностей на  этом  уровне происходит в  форме развития  их предметного  содержания.  Кстати  сказать,   это  обстоятельство  только   и позволяет понять появление у человека новых потребностей, в том числе таких, которые  не имеют своих  аналогов  у  животных,  "отвязаны" от биологических потребностей  организма  и  в   этом  смысле  являются  "автономными".  Их формирование   объясняется   тем,  что  в   человеческом  обществе  предметы потребностей   производятся,  а   благодаря   этому  производятся   и   сами потребности. Социальная среда также играет огромную роль в формировании потребностей. Здесь рассматриваются проблемы влияния общества на растущие потребности человека.

Итак,  потребности управляют  деятельностью со стороны субъекта, но они способны  выполнять  эту  функцию  лишь  при   условии,   что  они  являются предметными.  Отсюда  и происходит  возможность  оборота  терминов,  который позволил К.Левину  говорить  о побудительной  силе  (Aufforderungscharakter) самих предметов.

Процесс  развития  предметного  содержания  потребностей  не  является,  конечно, односторонним. Другая его  сторона состоит в том, что и сам предмет деятельности  открывается   субъекту  как   отвечающий  той  или   иной  его потребности. Таким  образом, потребности  побуждают деятельность и управляют ею со стороны субъекта, но они  способны  выполнять эти функции при условии, что они являются предметными.

Необходимость  их несовпадения  заложена  уже  в  глубокой  предыстории человеческого сознания, в существовании у животных двух видов чувственности, опосредствующих их  поведение  в предметной  среде. Как известно, восприятие животных ограничено воздействиями, сигнально связанными с удовлетворением их потребностей, хотя бы  только  эвентуально, в возможности. Но потребности могут  осуществлять  функцию  психической  регуляции, лишь выступая в  форме побуждающих объектов (и, соответственно, средств овладения ими или защиты от них). Иначе говоря, в чувственности  животных внешние свойства объектов и их способность удовлетворять  те  или иные потребности  не отделяются  друг  от друга.   Вспомним:  собака  в  ответ   на  воздействие   условного  пищевого раздражителя рвется  к нему,  лижет  его. Однако неотделимость восприятия животными внешнего облика объектов  от его потребностей вовсе не означает их совпадения.  Напротив,  в  ходе  эволюции  их  связи  становятся  все  более подвижными  и  до чрезвычайности усложняются, сохраняется лишь невозможность их  обособления.  Они  разделяются  только  на  уровне  человека,  когда  во внутренние  связи  обеих  этих  форм  чувственности  вклиниваются  словесные значения.[8]

В индивидуальном сознании извне усваиваемые значения  действительно как бы раздвигают и одновременно соединяют между собой оба вида чувственности  - чувственные  впечатления  внешней   реальности,   в  которой  протекает  его деятельность, и формы  чувственного переживания  ее мотивов,  удовлетворения или не удовлетворения скрывающихся за ними потребностей.

Индивид  - это  прежде  всего  генотипическое образование.  Но  индивид является   не   только   образованием   генотипическим,   его   формирование продолжается,  как   известно,  и  в   онтогенезе,  прижизненно.  Поэтому  в характеристику   индивида   входят   также   свойства   и   их   интеграции, складывающиеся онтогенетически. Речь идет о возникающих "сплавах" врожденных и приобретенных реакций, об изменении предметного содержания потребностей, о формирующихся  доминантах поведения. Наиболее общее правило  состоит здесь в том, что,  чем  выше мы поднимаемся  по лестнице биологической эволюции, чем сложнее становятся  жизненные  проявления  индивидов  и  их организация, тем более  выраженными  становятся  различия  в  их  порожденных  и  прижизненно приобретаемых особенностях,  тем более, если  можно так выразиться, индивиды индивидуализируются.

Другое понимание состоит в том, что формирование личности есть  процесс sui  generis,  прямо  не  совпадающий  с  процессом прижизненного  изменения природных свойств индивида  в  ходе  его  приспособления  к  внешней  среде.

Человек  как  природное  существо  есть  индивид, обладающий  той  или  иной физической конституцией, типом нервной системы, темпераментом, динамическими силами биологических потребностей, аффективности и  многими другими чертами, которые  в ходе онтогенетического развития частью  развертываются,  а частью подавляются,  словом,  многообразно  меняются.   Однако  не  изменения  этих врожденных свойств человека порождают его личность.

Личность есть специальное человеческое  образование, которое так  же не может быть выведено из его приспособительной деятельности, как не могут быть выведены  из  нее его  сознание  или  его  человеческие потребности.  Как  и сознание  человека, как  и  его  потребности  (Маркс  говорит:  производство сознания, производство потребностей), личность  человека тоже "производится" - создается  общественными  отношениями, в которые  индивид вступает в своей деятельности. То  обстоятельство, что при этом трансформируются, меняются  и некоторые  его особенности как индивида, составляет  не причину, а следствие формирования его личности.

Конечно, сказанное представляет собой лишь теоретическую абстракцию. Но описываемое ею общее движение сохраняется на всех уровнях развития субъекта. Повторю еще раз: ведь  какой бы морфофизиологической организацией, какими бы потребностями и инстинктами ни  обладал индивид  от рождения, они  выступают лишь  как предпосылки его  развития, которые  тотчас перестают быть тем, чем они были  виртуально, "в  себе", как  только  индивид  начинает действовать. Понимание этой метаморфозы особенно важно,  когда мы переходим к человеку, к проблеме его личности.

Наряду с двумя силами, препятствующими дальнейшему интегральному росту "взрослого" человека, существуют также две силы, способствующие такому росту, — внешняя и внутренняя. Первая из них — это проблемные ситуации, спорадически возникающие в различных сферах жизни каждого из нас. Для удовлетворительного разрешения таких ситуаций освоенный уровень "общепринятых" стереотипных реакций оказывается недостаточным: он требует творческих, принципиально новых для данного человека решений, они как бы пробуждают его ото сна, раскрывают жизни и заставляют чему-то у нее учиться. Второй из "дружественных" сил служит так называемая потребность в самосовершенствовании — одна из важнейших мотивационных составляющих человеческой деятельности. Эта потребность выражается в двух формах — "специальной" и "интегральной"; в последнем случае мы имеем дело именно с потребностью в саморазвитии, крайней формой которой служит потребность в эволюционном росте, расширении самосознания. Потребность в самосовершенствовании выражена у различных людей в различной степени, поэтому мы знаем специалистов более и менее высокого класса; поэтому также у некоторых людей спонтанное интегральное развитие практически затухает еще на школьной скамье, а у некоторых достаточно эффективно продолжается на протяжении всей жизни без того, чтобы они обращались с какими-то системами "сознательного духовного развития".

Впитывая в себя ("присваивая") в процессе взросления общественно зафиксированный опыт отношений с миром, человек проникается также общественными ценностями; последние, преломляясь в его сознании, переживаются в качестве индивидуальных потребностей. В частности, потребность в самосовершенствовании ("специальном" и "интегральном") отражает такую несомненную общественную ценность, как индивидуальное развитие членов общества. Человек с актуализировавшейся, "прорезавшейся" потребностью в интегральном самосовершенствовании находит себе поддержку в "священных писаниях" всех времен и народов, идеологически закрепляющих за предметом данной потребности статус высшей ценности индивидуального человеческого существования. Именно благодаря знакомству с традиционной (или не совсем традиционной) "духовной литературой" и происходит "чрезвычайный акт" встречи потребности со своим предметом, так называемое "опредмечивание", конкретизация потребности. Опредмеченная потребность трансформируется в соответствующую мотивацию, которая и обеспечивает поведение, нацеленное на удовлетворение данной потребности. Неопредметившаяся потребность неспособна трансформироваться в поведение. Так, человек может испытывать острейшую потребность в витаминах, и не быть мотивированным к их получению, поскольку он не знает о причине своего состояния, не знает предмета своей потребности. Важно отметить, что именно благодаря этой чисто психологической функции опредмечивания потребности в интегральном самосовершенствовании, религиозные, оккультные и т.п. тексты продолжают оказывать мощное воздействие на сознание людей современной нам эпохи научно-технической революции, — эпохи, все еще не выработавшей собственного языка для описания тематики, связанной с проблемами интегрального (эволюционного) развития человека. В результате встречи с указанной литературой или людьми, уже с ней знакомыми, человек уясняет природу своего неясного томления духом, — более того, получает авторитетную "санкцию свыше" для дальнейших, теперь уже сознательных поисков в данном направлении. Иными словами, теперь в дополнение к "активирующей функции" как предпосылки к деятельности, потребность в интегральном развитии отношений с миром обретает "направляющую функцию", то есть способность направлять и регулировать деятельность человека. Дальнейшее развитие (упрочение) этой потребности происходит в форме развития (конкретизации) ее предметного содержания.

Вместе с тем, со стороны своего непосредственного "мирского окружения" такой человек, фактически, никакого ценностного подкрепления не получает: будучи ориентировано главным образом на специализацию, это окружение живет иными ценностями — "специальными" (как "низкими", так и "высокими"), а не "интегральными". Взятые сами по себе, отвлеченные книжные ценности неизбежно оказались бы "оттесненными" и "затертыми" в сознании человека конкретными мирскими ценностями.

Это, однако, происходит не всегда, поскольку такой человек не совсем одинок: рядом с ним живут некоторые люди, в той или иной степени испытывающие сходные потребности и разделяющие аналогичные ценности. Именно благодаря общению с такими людьми человек и получает конкретное ценностное подкрепление своей достаточно редкой потребности в эволюционном росте, — расширении сознания и самосознания. Разумеется, в организованной групповой работе, участники которой безоговорочно полагают духовное развитие как высшую индивидуальную, социальную и универсальную ценность, как цель и смысл своей жизни, эффективность указанного ценностного подкрепления значительно возрастает.

В функциональном отношении можно выделить два типа общения. Первый служит удовлетворению так называемых "потребностей сохранения". Он направлен на стабилизацию ранее достигнутого участниками уровня равновесия со средой, зафиксированного в соответствующем "образе себя в мире", и основан на принципе подкрепления этого образа-концепции: "кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку". Второй тип общения служит удовлетворению так называемых "потребностей развития".

Поскольку равновесие само по себе не может обеспечить стимула развития, — таковой возникает лишь в процессе становления и разрешения внутренних противоречий "образа себя в мире", — данный тип общения основан на принципе честного взаимообмена видением друг друга и направлен именно на нарушение ранее достигнутого участниками уровня равновесия со средой, создавая тем самым возможность для последующего обретения такого равновесия на качественно новом уровне целостности, — то есть для повышения уровня организации системы "человек-мир".

Основная функция общения, удовлетворяющего потребности развития, состоит в компенсации недостатков интроспекции, самонаблюдения; оно позволяет человеку наблюдать себя со стороны, — позволяет увидать ту сторону медали, которая от самонаблюдения скрыта. Такие формы общения доступны только мужественным людям, способным как честно самопроявляться, так и честно делиться с партнером своим видением его проявлений. О мужестве здесь говорится не для красного словца: и первое, и второе представляет самую непосредственную угрозу для нашего экзистенциального комфорта — нашей обкатанной картины мира и нашего насиженного места в нем. Действительно, активно проявляя свой уровень, мы "рискуем", что те, чей уровень более высок, со всей очевидностью покажут нам нашу недостаточность. Теоретически мы можем, конечно, соглашаться со своей недостаточностью сколько угодно, но увидать ее со стороны — это совсем другое дело. Опять же, показывая человеку, как мы его видим, мы "рискуем", что нам покажут нашу слепоту. И первое, и второе крайне неприятно, но позволяет нам стать более сознательными. Важно и то, что в процессе такого общения "образ себя" не только выявляется: этот интроспективно благополучный образ воображения оказывается под постоянной угрозой. Тем самым он утрачивает свою функцию убежища от действительности и человек, в конце концов покидает его за ненадобностью.

Во-первых, ситуация групповой работы создает благоприятные условия для удовлетворения не только духовных, но и многих других потребностей, — таких, например, как потребность в половом партнере, эмоциональном взаимодействии ("общении"), потребность принадлежать к какой-то социальной группе и занимать в ней определенное место, потребность в новизне (игре, развлечении, смене обстановки) и т.д. и т.п. Тем самым групповая работа становится пробным камнем для провозглашаемых участниками духовных лозунгов, выявляя потребности действительно доминирующие в мотивационной сфере их психики. "Духовные стремления" большинства людей этого экзамена не выдерживают. В удовлетворении любой из перечисленных выше потребностей нет ничего плохого; однако поскольку групповая работа организуется под предлогом духовного развития, общение в ее рамках неизбежно принимает манипулятивный характер: утверждаемые участниками цели по существу оказываются средствами осуществления неких скрытых "программ". Ненормальность манипулятивного способа удовлетворения потребностей в том и заключается, что люди вынуждены "говорить одно, а делать (по крайней мере, пытаться делать) другое", — то есть врать друг другу и самим себе. Впрочем, подобная ситуация весьма неустойчива по той простой причине, что неспособна дать полноты удовлетворения. Поэтому, рождаясь, как грибы после дождя, группы и живут не намного дольше.[9]

Таким образом, организованная прогрессивная групповая работа — явление исключительно редкое прежде всего потому, что мало кто способен понимать в ней участие. Человек неспособен "захотеть" развиваться, неспособен произвольно вмешиваться в иерархическую структуру движущих ими мотивов и реорганизовать их, "сделав" доминирующими эволюционные потребности. Сказано: "Йога не для голодных желудков". В более сильной форме об этом говорится, что "к Йоге способны только те, кому здесь уже нечего терять". Иными словами, к интегральному развитию способен лишь тот, чьи индивидуальные потребности самосохранения, потребности видового воспроизводства, а также многообразные социальные потребности изжили себя в качестве доминирующих, утратили способность осуществлять функцию экзистенциального целеобразования; лишь при таких условиях эту функцию могут начать осуществлять эволюционные потребности.

Однако хотя человек неспособен манипулировать своими действительными мотивами и потребностями, он в принципе способен начать сознавать их и честно жить ими. Процесс такого сознательного и честного "существования по потребностям", называемый индусами "изживанием Кармы", представляет собой не что иное, как процесс развития потребностей: пожиная плоды своих честных устремлений, человек собирает урожай стремлений качественно новых. Стимулированию группового процесса и служит групповая работа, основанная на принципе Честного Самопроявления, в рамках которой участников приучают "говорить то, что они делают". Стимуляция здесь осуществляется благодаря выявлению и демонстрации человеку движущих им мотивов, а также психологических механизмов, понуждающих его жить воображением, а не действительностью. Кроме того, стимуляции способствует упреждающая деструкция доминирующих не-эволюционных мотиваций (указание на их конечный, самоисчерпывающий характер) и предоставление теоретических перспектив дальнейшего роста. Очевидно, в прогрессивной групповой работе такого рода мог бы участвовать любой человек, изъявивший желание развиваться духовно, — вне зависимости от того, чего он хочет на самом деле. Но вторая из вышеупомянутых причин как раз в том и состоит, что такую работу некому вести. Структурный  голод  столь  же  важен  для  жизни,  как   и сенсорный  голод.  Ощущение  сенсорного  голода и потребность в признании связаны с необходимостью  избегать  острого  дефицита сенсорных и эмоциональных стимулов, так как такой дефицит ведет к   биологическому   вырождению.  Структурный  голод  связан  с необходимостью избегать скуки. С.  Кьеркегор  описал  различные бедствия,    проистекающие    от    неумения    или   нежелания структурировать время.  Если  скука,  тоска  длятся  достаточно долгое время, то они становятся синонимом эмоционального голода и могут иметь те же последствия.

Обособленный  от  общества  человек  может структурировать время двумя способами: с помощью деятельности или фантазии. Известно, что человек может  быть  "обособлен"  от  других даже   в   присутствии  большого  числа  людей.  Для  участника социальной группы из двух или более  членов  имеется  несколько способов    структурирования    времени.   Мы   определяем   их последовательно, от более простых к более сложным:

1)  ритуалы;

 2)  времяпрепровождение;

3) игры;

4) близость;

5) деятельность.

Причем последний способ может быть основой для всех  остальных. Каждый   из   членов   группы   стремится  получить  наибольшее удовлетворение от трансакций с другими членами группы.  Человек получает тем  большее  удовлетворение,  чем  более доступен он для контактов. При этом планирование его социальных контактов  происходит  почти автоматически. Однако некоторые из этих "удовольствий" вряд ли могут быть так  названы  (например, акт   саморазрушения).   Поэтому  мы  заменяем  терминологию  и используем нейтральные слова: "выигрыш" или "вознаграждение".[10]

В  основе  "вознаграждений",   полученных   в   результате социального   контакта,   лежит   поддержание  соматического  и психического равновесия. Оно связано со  следующими  факторами:

1)  снятие  напряжения; 

2)  избегание  психологически  опасных ситуаций; 

 3)   получение   "поглаживаний";  

4)    сохранение достигнутого равновесия.

Все эти факторы неоднократно изучались и    подробно    обсуждались  физиологами,  психологами и психоаналитиками. В переводе на язык социальной  психиатрии их можно назвать так:

1) первичные внутренние "вознаграждения";

2) первичные внешние  "вознаграждения";

 3) вторичные "вознаграждения";

 4)экзистенциальные "вознаграждения".

Первые три  аналогичны преимуществам,    полученным    в    результате    психического заболевания, которые подробно описаны у Фрейда.

Мы убедились на опыте,   что  гораздо  полезнее  и  поучительнее  анализировать социальные    трансакции    с    точки    зрения    получаемого "вознаграждения",  чем рассматривать их как защитные механизмы. Во-первых, наилучший способ защиты - вообще не  участвовать  в трансакциях. Во-вторых,   понятие  "защита"  только  частично покрывает первые два типа "вознаграждений",  а  все  остальное, включая  сюда  третий  и  четвертый  типы,  при  таком  подходе теряется.

Заключение

Таким   образом,   психологический   анализ    потребностей   неизбежно преобразуется  в  анализ  мотивов.  Для этого, однако, необходимо преодолеть традиционное субъективистское понимание мотивов, которое приводит к смешению совершенно разнородных  явлений  и  совершенно  различных уровней  регуляции деятельности.

Здесь мы  встречаемся  с  настоящим  сопротивлением:  разве не очевидно,  говорят  нам, что  человек,  действует  потому, что  он хочет. Но субъективные  переживания,  хотения,  желания  и  т.п. не  являются мотивами потому, что сами по себе они не способны породить направленную деятельность, и, следовательно,  главный  психологический  вопрос  состоит  в  том,  чтобы понять, в чем состоит предмет данного хотения, желания или страсти.

Еще меньше,  конечно,  оснований  называть мотивами деятельности  такие факторы, как тенденция к воспроизведению стереотипов поведения,  тенденция к завершению  начатого  действия  и т.д. 

В  ходе  осуществления  деятельности возникает, конечно, множество "динамических сил". Однако силы эти могут быть отнесены к категории мотивов не с большим основанием, чем, например, инерция движения  человеческого тела,  действие которой  тотчас  обнаруживает  себя, когда, например, быстро бегущий  человек наталкивается на внезапно возникшее препятствие.

     Особое   место   в   теории  мотивов   деятельности   занимают  открыто гедонистические   концепции,   суть  которых  состоит   в  том,  что  всякая деятельность человека якобы подчиняется  принципу максимизации положительных и  минимизации  отрицательных  эмоций. 

Отсюда   достижение  удовольствия  и освобождение от страдания и составляют подлинные мотивы, движущие человеком. Именно  в  гедонистических  концепциях,  как  в  фокусе  линзы, собраны  все идеологически извращенные представления  о смысле существования  человека, о его  личности.  Как  и  всякая  большая ложь,  концепции  эти  опираются  на фальсифицируемую  ими  правду.  Правда  эта  состоит  в   том,  что  человек действительно стремится быть счастливым. Но психологический гедонизм как раз и вступает в противоречие с этой настоящей большой правдой, разменивая ее на мелкую  монету  "подкреплений"  и  "самоподкреплений" в  духе скиннеровского бихевиоризма.

Человеческая  деятельность отнюдь не побуждается и не управляется  так, как  поведение   лабораторных   крыс  с  вживленными  в   мозговые   "центры удовольствия"  электродами,   которые,  если  обучить  их   включению  тока, бесконечно предаются этому занятию.

Можно,  конечно, сослаться на сходные явления  и  у человека, такие,  как,  например, потребление  наркотиков  или гиперболизация  секса; однако явления  эти  решительно ничего  не говорят  о действительной природе мотивов, об утверждающей себя человеческой жизни. Она ими, наоборот, разрушается.

Несостоятельность   гедонистических   концепций   мотивации    состоит, разумеется, не в том, что  они преувеличивают роль эмоциональных переживаний в регулировании деятельности, а в том, что они уплощают и извращают реальные отношения.  Эмоции не подчиняют себе деятельность, а являются ее результатом  и "механизмом" ее движения.

Человек должен ощущать настоятельную потребность в освобождении  от материальной зависимости, создаваемой многочисленными плодами твоей деятельности.

Список литературы

1.     Асеев В., Мотивация поведения и формирование личности, М.: ИНФРА, 2003.-648с.

2.     Басин Ф., Проблема бессознательного, М.: Наука, 2002.-583с.

3.     Бобнева М., Социальные нормы и регуляция поведения, М.: Мир, 2002.-697с.

4.     Богомолова Н.Н., Петровская Л.А. Современная социальная психология на Западе: Теоретическое направление. М.: ИНФРА, 2003.-521с.

5.     Здравомыслов А.Г. Потребности, интересы, ценности. М.: Мир, 2002.-734с.

6.     Коган Л.Н. Человек и его судьба. М.: Просвещение, 2001.-677с.

7.     Леонтьев А.Н. Деятельность, сознание, личность. М.: ИНФРА, 2003.-655с.

8.     Леонтьев А.Н. Потребности, мотивы и эмоции. М.: Норма, 2002.-723с.

9.     Шибутани Т. Социальная психология. М.: Норма-М, 2003.-598с.

10.           Ядов В.А. Диспозиционная концепция личности. Социальная психология. СПБ.: Дельта, 2003.-764с.

[1] Леонтьев А.Н. Деятельность, сознание, личность. М.: ИНФРА, 2003.-193с.

[2] Здравомыслов А.Г. Потребности, интересы, ценности. М.: Мир, 2002.-35с.

[3] Басин Ф., Проблема бессознательного, М.: Наука, 2002.-73с.

[4] Бобнева М., Социальные нормы и регуляция поведения, М.: Мир, 2002.-122с.

[5] Коган Л.Н. Человек и его судьба. М.: Просвещение, 2001.-346с.

[6] Асеев В., Мотивация поведения и формирование личности, М.: ИНФРА, 2003.-147с.

[7] Ядов В.А. Диспозиционная концепция личности. Социальная психология. СПБ.: Дельта, 2003.-143с.

[8] Богомолова Н.Н., Петровская Л.А. Современная социальная психология на Западе: Теоретическое направление. М.: ИНФРА, 2003.-235с.

[9] Шибутани Т. Социальная психология. М.: Норма-М, 2003.-178с.

[10] Леонтьев А.Н. Потребности, мотивы и эмоции. М.: Норма, 2002.-395с.