1. Детство и юношество Федотова А. П.

Федотов Павел Андреевич (1815-52), российский живописец и рисовальщик. Ввел в бытовой жанр драматическую сюжетную коллизию («Свежий кавалер», 1846) (Приложение 4). Критику социально-нравственных пороков крепостнической России сочетал с поэтическим восприятием обыденной жизни («Сватовство майора», 1848) (Приложение 3), в поздних работах с острым чувством одиночества и обреченности человека («Анкор, еще анкор!», 1851-52).

По праву может считаться основоположником реализма в русском изо-искусстве 19 в., где в пору Федотова господствовали романтические тенденции.

Родился в семье титулярного советника. Отец художника, в прошлом суворовский солдат, мечтал о военной карьере для сына (Приложение 5). Мальчика определили в 1826 в. Первый московский кадетский корпус, который он окончил с отличием в 1833 и был направлен в Петербург для службы в Финляндском полку. Еще, будучи кадетом, Федотов, увлеченно зарисовывал своих сверстников; став офицером, посещал рисовальные классы Академии художеств (1835-45). К этому, раннему периоду относятся обстоятельные, тщательно детализованные акварельные портреты сослуживцев и сцены из полковой жизни («Бивуак лейб-гвардии гренадерского полка», «Бивуак лейб-гвардии Павловского полка», 1841-42, Русский музей); в некоторых из них нарастают сатирические нотки («Брань под Смоленским (кладбищем)», около 1840, Третьяковская галерея). Испытывая неодолимое влечение к искусству и приняв совет И. А. Крылова (который был одним из любимых его писателей), он выходит в 1844 в отставку. Сначала, учась у А. И. Зауервейда, Федотов думал посвятить себя батальной живописи, но затем всецело отдается «страсти к нравственно-критическим сценам из обыкновенной жизни» (из «Записки П. А. Федотова о его жизни», написанной около 1849 года). Пользовался советами К. П. Брюллова, но особое значение для формирования его таланта имели впечатления от искусства У. Хогарта, а также голландской бытовой живописи «золотого» 17 в. Жил преимущественно в Петербурге.[1]

2. Творческое кредо. Живописный «анекдот»

Творческое кредо художника, четко проявившееся в разоблачающей взяточничество акварели «Передняя частного пристава накануне большого праздника» (1837, Третьяковская галерея), закрепляется в сатирических сериях, исполненных в 1844-46, по выходе в отставку («Следствие кончины Фидельки», «Бедной девушке краса смертная коса»). В первой картине маслом («Свежий кавалер. Утро чиновника, получившего первый крестик», 1846, там же) сцене с мелким чиновником, который с похмелья кичится своей наградой перед девкой-сожительницей, ирония достаточно добродушна, сочетаясь, как у старых голландцев, с умением (по выражению самого художника из его записных книжек) «ожемчуживать равно и слезу горести, и слезу радости», иными словами, поэтически детализировать среду действия, не впадая в злой гротеск. То же добродушие живописного анекдота, перед которым зритель «не зябнет», господствует в «Сватовстве майора» (1848) и «Завтраке аристократа» (Приложение 1) (1849-50). В обоих случаях комизм ситуации возникает из мелкого тщеславия, заставляющего «антигероев» картин маскировать свою социальную сущность: средней руки купчишка, желая «облагородиться», выдает дочь за майора, обедневший дворянин спешно прячет свой убогий завтрак, заслышав стук в дверь.

Названная картина («Сватовство майора») явилась своеобразным развитием темы литературного произведения. Художник вводит нас в купеческий дом, в котором все готовятся к приему жениха. Обычный, ничем не примечательный эпизод из жизни купечества, приобретает в этом произведении обобщающее значение. Федотов не просто высмеивал тщеславие купца, корысть майора, жеманство невесты или грубость матери. Он сделал объектом своей критики мораль людей различных сословий, людей, превращающих брак в средство наживы, в сделку. В этом звучал приговор уродливым явлениям быта, которые в николаевской России никого не удивляли. Если вдуматься в происходящее на картине "Сватовство майора" - нетрудно понять, что на глазах у всех свершается страшная в своем цинизме торговля человеком. "Это была снова трагедия, - писал В. В. Стасов, - грозно выглядывавшая из-за веселой и потешной наружной ширмы".

С необыкновенной силой проявился в картине талант Федотова. Удивительно жива, естественна и проста композиция. Тесно связаны друг с другом фигуры действующих лиц, мы словно читаем повествование о жизни, обычаях и нравах купеческой семьи. Очень выразителен язык жестов, который входит в характеристику героев.

Работая над картиной, Федотов, прежде всего, шел от жизни. Но главным для художника были не мелочные подробности, а поиски выразительного, типичного. Созданные им образы--результат вдумчивого отбора, синтеза характерных черт, присущих определенному социальному типу. Произведения Федотова произвели необыкновенное впечатление на современников. Зрители почувствовали новаторство художника и в обращении к совершенно новым темам, и в критическом отношении к действительности, и в новом творческом методе, благодаря чему жанровая живопись поднялась до уровня искусства большой социальной значимости. К концу 40-х годов Федотов - зрелый мастер, художник со сложившимся мировоззрением, индивидуальным творческим лицом. Он работал лихорадочно быстро. Замыслы будущих картин возникали у него один за другим, но не всем из них было суждено осуществиться. Наступал последний, самый трудный период в жизни художника. Это было мрачное время николаевского произвола, жестокого цензурного террора. Любое проявление критической мысли преследовалось, запрещалось. "Многому бы народ научил, - писал художник в те годы, - да цензура мешает". Вскоре закрыли журнал "Современник", в котором сотрудничал и Федотов. Не увидели свет рисунки Федотова из "Нравственно-критической серии". Запрещены были и литографии с его картин. Художник оказался в трудном материальном положении, без средств к существованию. За долги семья вынуждена была продать дом...[2]

«Сватовство майора» принесло Федотову успех, которого он так долго ждал. Ценой огромного труда он добивается признания на выставках и у меценатов, у него появляется надежда выбраться из нужды. Но внезапно все это исчезает, как сон: от Федотова, чье имя упоминалось на следствии по делу петрашевцев, все отвернулись, картины не были проданы, рисунки не были изданы. Этот «оплеванный судьбой фурор», как его назвал сам Федотов, стал рубежом в его жизни и творчестве. С удвоенной силой работает Федотов над своими картинами, лихорадочно стремясь доказать самому себе свою правоту. Силы не выдерживают. В 1852 году Федотов заболевает душевной болезнью и умирает в сумасшедшем доме, всеми покинутый и забытый.

С самого начала творчество Федотова наталкивается на противоречие между идеалом и действительностью. Оно вызывало желание воздействовать на нравы в сепиях, оно порождало печальные размышления о суетности мира, оно же явилось источником внутреннего конфликта «Вдовушки» (три варианта, 1851-52). В «Завтраке аристократа» прекрасные предметы обстановки кабинета и сама картина как прекрасный, любовно отделанный предмет не соответствуют сатирической теме картины, отсюда ее двойственность и многозначность. Во «Вдовушке» же сатира окончательно исчезает. В эпоху, когда идеальность образа уже прочно связалась со слащавостью и внутренней пустотой, чего не избежали даже очень крупные художники, поразительна высокая удача Федотова в создании именно идеального, возвышенного образа, лишенного всякого ложного пафоса.

Естественность этого образа была подготовлена самим духом федотовского творчества. В зрелом его периоде в нем сочетались словно две атмосферы: дух высокой серьезности, служения искусству - и дух раешного представления, балагана, лубка. Таковы были федотовские «рацеи», сопровождавшие его картины: «На брюхе шелк, а в брюхе щелк» - это о «Завтраке аристократа». Раешный дух исчезает, но чувство меры остается, и оно сдерживает исповедальность самоиронией, трагический пафос - тонкостью, деликатностью чувства.

Такой же деликатностью отличаются и портреты Федотова. Люди в них всегда естественны, чистосердечны, внутренне ясны. В основном это портреты семьи Жданович, лучший из них - портрет Н. П. Жданович за клавесином (1849). Особое место среди этих портретов занимает портрет Е. Г. Флуга (посмертный, 1850). В этом образе нет доверчивой открытости: напротив, изображенный человек словно отгораживается от зрителя листом бумаги, за которым угадывается свеча. Та сгущено эмоциональная атмосфера, которой окутывает здесь Федотов своего героя, найдет продолжение в позднем творчестве художника, прежде всего в «Анкоре». Человеческие фигуры там уже едва различимы, среда, сама жизнь, само время - вот что интересует художника. Но интересует уже не только как стороннего наблюдателя. Картина написана «изнутри» этого мира, отсюда ее субъективность, но и ее глубокая прочувствованность, пережитость.

Еще больше этой личной боли, этого внутреннего опыта в трагических, гротескных и страшных рисунках к картине «Игроки». Федотов полностью отходит в них от линейного стиля, в котором были созданы самые совершенные, самые гармоничные его рисунки. Здесь о гармонии не может быть и речи. Загадочное пятно, бесформенный силуэт фигуры, лишенной головы, - для этого Федотову нужен итальянский карандаш. Сила воздействия, сила экспрессии в этих рисунках огромна. Но и цена была заплачена художником огромная - искусство потребовало «полной гибели всерьез».

Федотов мог остаться полковым художником, каких было немало, мог стать и представителем не менее многочисленных профессионалов сатирической графики 1840-х годов. В обоих случаях ему как будто была уготовлена участь «одного из многих». Но он стал единственным, а картины и рисунки его - драгоценными жемчужинами русского искусства вообще.

Бытовая мельтешня обретает уже не комический, а трагикомический характер в сцене сватовства горбуна в картине «Разборчивая невеста», написанной на сюжет басни Крылова (1847, там же). Закрепляя успех, Федотов порой пишет варианты своих картин. Вместе с гравером Е. Е. Бернардским он готовит специальное сатирическое издание в виде тетрадей (создав для него около 30 карандашных рисунков с текстом); однако арест Бернардского, примыкавшего к петрашевцам, разрушил этот замысел.[3]

3. Эволюция стиля художника

Искусство Федотова тесно связано с самой атмосферой сороковых годов. Порожденное этим временем, оно стало и обвинением его. В сепиях Федотов, как наблюдатель общественных нравов, подмечает бюрократизм, дух всеобщей фальши, лицемерия, разврата. Критический характер этих сепий, введение в них сюжета, конфликта знаменует отход от традиции венециановского жанризма с его созерцательностью и подготавливает жанровую живопись второй половины столетия. Но все же для Федотова важнее не обличительство, с которым он очень скоро порывает, а тот незыблемый положительный идеал, та нравственная норма, от которой отклонился маятник общественной морали. Мир картин Федотова, собственно, почти тот же, что и у венециановских учеников, только увиден он иным, более «взрослым», трезвым взглядом пробужденного сознания.

Эволюция творчества Федотова и есть история этого пробуждения, становления, стремления осмыслить мир и свое место в нем, место «маленького человека» в искусстве и жизни. На этом пути картины Федотова становятся все более метафоричными. Ситуация в «Свежем кавалере» воспринята еще достаточно буквально. В «Сватовстве майора» (1848) всеобщее притворство объединяет сцену единым лейтмотивом, имеющим, конечно, более широкий смысл. Подлинной метафорой трагического в своей бездумности и бессмысленности существования становятся бесконечные прыжки собаки в «Анкор, еще анкор!» (1851-52). Пустые рамы в «Игроках» (1852) - знак такой же пустоты человеческого сознания, в котором подавлено достоинство и убита всякая мысль.

В эволюции творчества Федотова есть неуклонность закона и неизбежность судьбы. От картины к картине чувствуется приближение финала.

В 1847 году Федотов пишет картину "Разборчивая невеста" на сюжет басни Крылова того же названия. С беспощадной сатирой характеризует он своих персонажей: старую деву, ее жениха - франтовато одетого горбуна и обрадованных родителей. В этой работе особенно ярко проявилось живописное мастерство Федотова. Годы напряженного труда не пропали даром, художник научился виртуозно передавать материальность предметов - блеск красного дерева и переливы шелкового платья невесты, позолоту рам и мягкую ворсистость ковров.

Предельно выразительной становится и композиция в картинах Федотова, которая служит выявлению основного смысла, концентрирует внимание на главных персонажах. Так, в "Завтраке аристократа" (1849 напряженная поза светского хлыща, показанного в центре, торопливый жест его рук, прячущих кусок хлеба от нежданного гостя, раскрывают никчемность и ничтожество аристократа, промотавшего состояние.

Когда картины Федотова были показаны больному Брюллову, знаменитый художник их принял восторженно. "Поздравляю вас, - сказал он Федотову, -- Вы меня обогнали". Так были признаны заслуги Федотова как художника-жанриста.

Этапной картиной, принесшей Федотову славу и известность, явилась "Сватовство майора" (1848). Годом ранее Федотов написал поэму "Женитьба майора, или поправка обстоятельств", где рассказывалось о майоре, решившем поправить свои дела женитьбой на богатой купеческой дочери. Названная картина явилась своеобразным развитием темы литературного произведения. Художник вводит нас в купеческий дом, в котором все готовятся к приему жениха. Обычный, ничем не примечательный эпизод из жизни купечества, приобретает в этом произведении обобщающее значение. Федотов не просто высмеивал тщеславие купца, корысть майора, жеманство невесты или грубость матери. Он сделал объектом своей критики мораль людей различных сословий, людей, превращающих брак в средство наживы, в сделку. В этом звучал приговор уродливым явлениям быта, которые в николаевской России никого не удивляли. Если вдуматься в происходящее на картине "Сватовство майора" - нетрудно понять, что на глазах у всех свершается страшная в своем цинизме торговля человеком. "Это была снова трагедия, - писал В. В. Стасов, - грозно выглядывавшая из-за веселой и потешной наружной ширмы".

С необыкновенной силой проявился в картине талант Федотова. Удивительно жива, естественна и проста композиция. Тесно связаны друг с другом фигуры действующих лиц, мы словно читаем повествование о жизни, обычаях и нравах купеческой семьи. Очень выразителен язык жестов, который входит в характеристику героев.

Работая над картиной, Федотов, прежде всего, шел от жизни. Но главным для художника были не мелочные подробности, а поиски выразительного, типичного. Созданные им образы - результат вдумчивого отбора, синтеза характерных черт, присущих определенному социальному типу. Произведения Федотова произвели необыкновенное впечатление на современников. Зрители почувствовали новаторство художника и в обращении к совершенно новым темам, и в критическом отношении к действительности, и в новом творческом методе, благодаря чему жанровая живопись поднялась до уровня искусства большой социальной значимости. К концу 40-х годов Федотов - зрелый мастер, художник со сложившимся мировоззрением, индивидуальным творческим лицом. Он работал лихорадочно быстро. Замыслы будущих картин возникали у него один за другим, но не всем из них было суждено осуществиться. Наступал последний, самый трудный период в жизни художника. Это было мрачное время николаевского произвола, жестокого цензурного террора. Любое проявление критической мысли преследовалось, запрещалось. "Многому бы народ научил, - писал художник в те годы, - да цензура мешает". Вскоре закрыли журнал "Современник", в котором сотрудничал и Федотов. Не увидели свет рисунки Федотова из "Нравственно-критической серии". Запрещены были и литографии с его картин. Художник оказался в трудном материальном положении, без средств к существованию. За долги семья вынуждена была продать дом...

От многого - военной карьеры, богатства, личного счастья -- отказался Федотов во имя искусства. Он твердо, без колебаний, шел по избранному пути и, несмотря на трудности, продолжал неутомимо работать. В последние годы жизни Федотов обращается к созданию портретов. Лучший из них -- портрет Н. П. Жданович (1849). [4]

В 1852 году появилась одна из первых драматических картин художника -- "Вдовушка". С большим сочувствием рассказал Федотов о горестной судьбе одинокой женщины, оставшейся без мужа и ожидающей ребенка. В глубокой задумчивости стоит она, облокотясь о комод. Вещи опечатаны за долги, оставшиеся после мужа, в комнатах рыскают полицейские чиновники, описывая нехитрый скарб. Лирическая на первый взгляд картина оказывалась не менее острой и значительной, чем ранние полотна...

Толчком к возникновению замысла картины явилась судьба овдовевшей сестры Федотова, на руках которой после смерти мужа осталось двое маленьких детей.

Почти одновременно с "Вдовушкой" Федотов написал еще две замечательные картины: "Анкор, еще анкор!" (1850--1851, ГТГ) и "Игроки" (1852, Гос. музей русского искусства, Киев)...

Более широкой и темпераментной становится живописная манера художника, более активной делается роль цвета в освещении. Характером замысла продиктована и тревожная, напряженная цветовая гамма картины "Анкор, еще анкор!" - сочетание красновато-коричневых тонов интерьера и холодного, интенсивно синего квадратика неба в небольшом окне. Это произведение - вершина творческого развития художника, один из шедевров русской реалистической живописи XIX века.

Но чем уверенней Федотов ощущает драматическую силу красок и форм, тем решительней он отходит от нравоучительного юмора и сатиры. Веселая пестрота колорита сменяется стремлением к тональному единству светоцветовой среды. В картине «Вдовушка» (1851, Ивановский художественный музей) живописная режиссура отнюдь не анекдотична, претворяясь в меланхолически-сентиментальную поэму о женском одиночестве. Последние картины художника все более напоминают уже не обстоятельно-бытописательский «физиологический очерк», характерный для русской литературы 1840-х годов, но ключевые мотивы творчества Н. В. Гоголя и Ф. М. Достоевского. Подобно чтимому им Хогарту, Федотов начинает прозревать зловещий абсурд, который таится под смешными житейскими нелепицами. Чувством роковой безысходности полна картина «Анкор, еще анкор!» (1851-52, Третьяковская галерея), где отупевший от скуки офицер убивает время в пустой игре с пуделем. Атмосфера духовного тупика сгущена до предела благодаря мастерскому тональному решению тесного, сумрачного интерьера избы, озаренного неверным пламенем свечи. То же сумрачно-тупиковое настроение царит в «Игроках» (1852, Киевский музей русского искусства); картежники-полуночники уподоблены гротескным манекенам, что особенно остро ощущается в подготовительных набросках, где фигуры лишены голов.

Особый раздел составляет портретное творчество Федотова. Ирония тут сходит на нет, уступая место спокойному, созерцательному вниманию, сперва обстоятельно-описательному [акварель «Прогулка» (портрет самого художника с родителями), 1837, Третьяковская галерея], затем все более тонко подмечающему не только сам характер, но и особенности внутренней жизни модели («Писательница Е. П. Ростопчина», около 1850, там же). К шедеврам русской живописи середины 19 в. принадлежит «Портрет Н. П. Жданович за клавесином» (1849, Русский музей), полный светлой, лирической грации.

Автобиографические тексты, записные книжки, письма Федотова демонстрируют и его незаурядный литературный талант. Он также писал стихотворные пояснения к своим картинам, басни, лирические стихотворения, сочинил несколько романсов и музыку к ним.

Жизнь Федотова кончилась трагически. Он умер тридцати семи лет в психиатрической лечебнице. "Федотов умер, - писал В. В. Стасов, - произведя на свет едва лишь маленькую крупинку из того богатства, каким была одарена его натура. Но эта крупинка была чистое золото и принесла потом великие плоды".[5]

Заключение

Подводя итог работы, отметим, что творческая  деятельность Федотов начал с карикатуры. Выйдя в отставку, изображал в сатирической, нередко гротескной, форме “события вседневной жизни”. Первой его значительной картиной явилось небольшое жанровое произведение “Следствие кончины Фидельки” (1844). Федотова называют “Гоголем в русской живописи”. В небольших картинах Федотов по-гоголевски обличал, “любовался, смеялся и плакал”. Содержание картин — изобличение не изображаемых персонажей как таковых, а обстоятельств, условий тогдашней жизни.

Его картинам и рисункам присущи гармония композиции и цветовых решений. Федотов считается родоначальником критического реализма в русском изобразительном искусстве. Вехами на пути Федотова к “критическому реализму” явились его картины: “Свежий кавалер” (1847), “Разборчивая невеста” (1847), “Сватовство майора” (1848). В более поздних работах Федотова нашли отражение чувства тоски и одиночества: “Вдовушка”, “Анкор, еще анкор” и др. (1851—52). Федотов иллюстрировал произведения современных ему писателей, в частности

Стремясь идти в этом направлении и преодолевая затруднения, которые возникали пред ним почти на каждом шагу в недостаточно покорной технике, Федотов, благодаря своему острому уму, редкой наблюдательности и упорному трудолюбию, достиг блестящих результатов; но они, без всякого сомнения, были бы еще более поразительны, если бы судьба обставила его жизнь лучшими условиями и не пресекла ее столь жестоко и преждевременно.

Тем не менее, и сделанного им достаточно для того, чтобы его имя осталось на веки одним из самых славных имен в истории русского искусства. Он открыл новую, еще никем до него не тронутую в нашей живописи жилу национальности и сатиры, первый из всех художников показал пример удачной ее разработки и оставил ее в наследство возникшим после него талантам. Не явись Федотов - русская живопись, быть может, еще долго не обратилась бы от школьных, измышленных, чуждых общественного интереса задач к правдивому воспроизведению отечественного быта с его недостатками и светлыми сторонами.