Введение

С того момента, как приблизительно 500 лет назад континенты стали взаимодействовать в политическом отношении, Евразия становится центром мирового могущества. Различными путями, в разное время народы, населяющие Евразию, главным образом народы, проживающие в ее западноевропейской части, проникали в другие регионы мира и господствовали там, в то время как отдельные евразийские государства добивались особого статуса и пользовались привилегиями ведущих мировых держав.

Однако последнее десятилетие ХХ века было отмечено огромным сдвигом в мировых делах. В течение всего лишь одного столетия Америка под влиянием внутренних изменений, а также динамичного развития международных событий из страны, относительно изолированной в Западном полушарии, превратилась в державу мирового масштаба по размаху интересов и влияния.

Роль Соединенных Штатов на мировой арене еще более возросла после окончания "холодной войны" и распада их главного конкурента - Советского Союза. Это событие положило конец существовавшему ранее биполярному миру и привело к необходимости пересмотра американского внешнеполитического курса, ориентированного, прежде всего, на стратегию геополитического "сдерживания" Советского союза.

По мнению некоторых американских аналитиков, на смену биполярному миру должен прийти многополярный мир. По мнению Гаджиева, "мы имеем дело фактически с исчезновением самого феномена сверхдержавности с мировой экономической и геополитической авансцены".

Целью данной работы является рассмотрение перспектив мирового развития в концепции З. Бжезинского.

Для достижения данной цели необходимо решить следующие задачи:

-       Рассмотреть геополитику Бжезинского;

-       Рассмотреть цели США в области мирового господства;

-       Описать планы США по «расчленению» России.

1. Геополитика Бжезинского

В Центре стратегических и международных исследований Школы современных международных исследований Пола Х.Нитце при Университете им. Джона Хопкинса в Вашингтоне консультирует почетный доктор Тбилисского государственного университета и профессор американской внешней политики, бывший член совета директоров нефтяной компании British Petroleum-Amoco и главный советник компании Chevron, некто Збигнев Бжезинский — польский американец родом из Львова. Да, тот самый Бжезинский, который, находясь в должности советника по национальной безопасности президента США Дж.Картера (1977-1981), инициировал продажу афганским моджахедам самого современного американского оружия. Эти поставки оплачивал тогда не кто иной, как…Усама бен Ладен. С 1972 по 1977 год Бжезинский являлся директором Совета по международным отношениям (Council on Foreign Relations — C.F.R.), одной из многочисленных структур так называемого Мирового правительства, созданных на деньги семей трехсот пятидесяти восьми миллиардеров, которые имеют состояние больше, чем совокупный доход 45% населения земли (из доклада ООН "Программа развития" за 1996 год), но, на наш взгляд, страдают общей неизлечимой болезнью — параноидальной жаждой еще больших денег и власти. Это от их имени г-н Бжезинский 3 марта 1975 года выступил в журнале New York Magazin с программной статьей об установлении "нового мирового порядка": "…Мы должны признать, что мир сегодня стремится к единству, которого мы так долго желали…Новый мир приобретает форму глобальной общности…Вначале это особенно коснется экономического мирового порядка…Мы должны создать механизм глобального планирования и долгосрочного перераспределения ресурсов…".

Бжезинский — не только идеолог и активный член Совета по международным отношениям, но и де-факто пресс-атташе еще двух других мондиалистских структур: "Бильдербергского клуба" и "Трехсторонней комиссии", озвучивающий их решения. Фигура, по сути, куда более значимая, чем президент США, над которым потешается вся Америка, баюкая на ночь его электронную куклу. Закулисные решения, принимаемые этой самой влиятельной и закрытой международной "комиссией", созданной в 1973 году активистами Бильдербергской группы, являются своего рода законом для политиков западных стран и для официальной России, "уютно" расположившейся в объятьях мировой финансовой системы. К примеру, в конце 1998 года заседание "Трехсторонней комиссии" (Trilateral Commission) с участием Бжезинского состоялось в Стокгольме. Оно было посвящено косовской проблеме. Итогом ее обсуждения стало решение о проведении широкомасштабной военной операции НАТО на Балканах. И хотя "Трехсторонняя комиссия" формально является частной неправительственной организацией, а ее решения не обладают никакой юридической силой, однако они, в отличие от президентских указов в России, исполняются неукоснительно. Первые авиаудары НАТО по Сербии были нанесены 26 марта 1999 года — ровно через четыре месяца после стокгольмского заседания Трилатераля: именно столько времени его решение отводило Альянсу на подготовку боевой операции в центре Европы. И что же Россия? Она отреагировала более чем жестко — миротворческой миссией В.С.Черномырдина, ныне посла РФ в Украине.

Глядя в калейдоскоп мировых событий, невольно убеждаешься в том, что не только бывшему госсекретарю Мадлен Олбрайт, ученице Бжезинского, приходилось ранее, но и многим президентам сегодня, в том числе Путину и Бушу, приходится конспектировать его книжки: "Вне контроля", "Великая неудача", "План игры", "Власть и принцип", "Великая шахматная доска". В последней из них, имеющей, кстати, подзаголовок "Американская гегемония и ее геостратегические императивы", Бжезинский сформулировал фундаментальные принципы планетарного господства США в условиях однополярного мира, а главной целью американской геостратегии назвал превращение Америки во властелина Евразии, которую предложил своей стране в качестве главного геополитического приза. Великая шахматная доска — это евразийская геополитическая карта, на которой белым цветом отмечены зоны гегемонии США в Евразии, а черным — те территории, где американское господство еще только предстоит установить. Смачно назвав Россию "черной дырой", Бжезинский нарисовал ей мрачную перспективу и предрек территориальный распад, контуры которого ее второй президент, едва сойдя с красной инаугурационной дорожки Кремля, тут же и нарезал своей вертикалью власти в виде семи федеральных округов. По лекалам предшественника и, вероятно, в качестве призов на будущее "союзникам" по "большой семерке".

В 1997 году именно на эту необходимость прозрачно намекал г-н Бжезинский, стуча фигурами по "Шахматной доске": "Для Америки Россия слишком слаба, чтобы быть ее партнером, но, как и прежде, слишком сильна, чтобы быть просто ее пациентом... Рoccии, устроенной по принципу свободной конфедерации, в которую вошли бы Европейская часть, Сибирская республика и Дальневосточная республика, было бы легче...»[1] Помнится, что еще по стратегической директиве № 8690 от 1959 года "США должны (были) стремиться к расчленению советского монстра на 22 государства"[2]. Первый президент России за годы бурной перестройки успешно решил непосильную для американцев задачу, вычленив из СССР потенциалы 15 советских республик и оставив своему преемнику необходимый задел для применения собственного энтузиазма. Еще загодя его разделяла целая группа "футурологов" Госдепартамента начала девяностых, прогнозировавших в ближайшие 10-15 лет распад России на шесть независимых образований — Западную Россию, Урал, Западную Сибирь, Дальний Восток и Северные территории.

2. США – центр мирового господства

Центральный для Америки вопрос — как построить Европу, основанную на франко-германском объединении, Европу жизнестойкую, по-прежнему связанную с Соединенными Штатами, которая расширяет рамки международной демократической системы сотрудничества, отчего в столь большой мере зависит осуществление американского глобального первенства. Следовательно, дело не в том, чтобы выбрать между Францией и Германией. Европа невозможна как без Франции, так и без Германии.

Из приведенного выше суждения следуют три основных вывода[3]:

1. Вовлеченность США в дело европейского объединения необходима для того, чтобы компенсировать внутренний кризис морали или цели, подрывающий жизнеспособность Европы, преодолеть широко распространенное подозрение европейцев, что Соединенные Штаты в конечном счете не поддерживают истинное единство Европы, и вдохнуть в европейское предприятие необходимый заряд демократического пыла. Это требует ясно выраженного заверения США в окончательном принятии Европы в качестве американского глобального партнера.

2. В краткосрочной перспективе тактическое противостояние французской политике и поддержка лидерства Германии оправданны; в дальнейшем же, если подлинная Европа на самом деле должна стать реальностью, европейскому объединению потребуется воспринять более характерную политическую и военную идентичность. Это требует постепенного приспособления к французскому видению вопроса о распределении полномочий в межатлантических органах.

3. Ни Франция, ни Германия не сильны достаточно, чтобы построить Европу в одиночку или решить с Россией неясности в определении географического пространства Европы. Это требует энергичного, сосредоточенного и решительного участия США, особенно совместно с немцами, в определении европейского пространства, а следовательно, и в преодолении таких чувствительных —особенно для России — вопросов, как возможный статус в европейской системе республик Балтии и Украины.

Один лишь взгляд на карту грандиозных просторов Евразии подчеркивает геополитическое значение для США европейского плацдарма, равно как и его географическую скромность. Сохранение этого плацдарма и его расширение как трамплина для продвижения демократии имеет прямое отношение к безопасности Соединенных Штатов. Существующие расхождения между соображениями американской безопасности в глобальном масштабе и связанным с этим распространением демократии, с одной стороны, и кажущимся безразличием Европы к этим вопросам (несмотря на самопровозглашенный статус Франции как глобальной державы) — с другой, необходимо снять, а сближение позиций возможно лишь в том случае, если Европа примет более конфедеративный характер. Европа не может стать однонациональным государством из-за стойкости ее разнообразных национальных традиций, но она способна стать формированием, которое через общие политические органы совокупно выражает разделяемые им демократические ценности, определяет свои собственные, унифицированные интересы и является источником магнетического притяжения для своих соседей по евроазиатскому пространству.

В своей книге «Великая шахматная доска» Бжезинский рассматривает расширение НАТО в свете теорий МакКиндера. Поглощение Польши, Венгрии и Чехии в НАТО, иными словами в Атлантическую империю США, не что ином, как установление американского контроля над Восточной Европой, что для МакКиндера является прелюдией к захвату Мирового Острова, - Евразии.

В своей трактовке значения НАТО для американского экспансионизма Бжезинский опирается также и на геополитические концепции Фредерика Тэрнера и Брукса Адамса о вечно подвижных границах американской империи. НАТО является инструментом экспансионистического импульса американской империи – НАТО должно расширяться иначе этот импульс притупится.

Что касается американской мировой империи, то Бжезинский пишет[4]:

Впервые в истории:

1 Одно единственное государство является мировой силой, правящей миром.

2.Впервые в истории не Евразийское государство является в глобальном масщабе доминирующей силой в мире.

3.Впервые в истории центральная геополитическая арена нашего земного шара- Евразия –находится в подчинении не Евразийского государства.

Политической целью США обязано стать последовательность Америки в достижении и удержании доминирующей позиции в мире, заключает Бжезинский.

Здесь Збигнев Бжезинский выступает как идеолог геополитической нелегитимности суть которой господство пространственно-чужой силы – Соединенных Штатов- в геополитическом пространстве Евразии.

Подобно МакКиндеру он рассматривает Евразийский массив-Хартлэнд-как геополитическое пространство играющее решающую роль в мировой истории.

Вслед за Спайкмэном Бжезинский подчеркивает значение также и Римланда-окраинных земель - для блокады крепости «Хартлэнд». Тут нелишне припомнить слова самого МакКиндера из журнала «Форейн Аффайрс» (1947 г.), который, рассуждая о Советском Союзе и приоритетах «холодной войны» писал: «в настоящее время крепость Хатрлэнд хорошо защищена».

В этом контексте «холодная война» для Бжезинского являлась блокадой крепости «Хартлэнд», в геополитическом контексте тождественной с Советским Союзом.

Битва за Евразию – суть «холодной войны». И в этой битве Соединенные Штаты были пространственно-чужим агрессором стремящимся подчинить себе чужое геополитическое пространство. Советский Союз выступал в роле Катехона - сдержателя-, и внешняя политика СССР была направлена на сдерживание империалистического экспансионизма США.

3. Сценарий смерти России

Збигнев Бжезинский насчитывает три внешнеполитических концепции РФ после распада СССР. В 1990-1993 гг. преобладала линия "зрелого стратегического партнерства" с Америкой. Затем проявился "акцент на "ближнее зарубежье" как объект основного интереса России". С конца 90-х годов все чаще возникает "контральянс, предлагающий создание чего-то вроде евразийской антиамериканской коалиции".

Первая, прозападническая, линия была полностью инициирована США в процессе психологической войны против Союза. "Она усилила проамериканские настроения и соблазнила членов этого истеблишмента. Новым лидерам льстило быть накоротке с высшими должностными лицами, формулирующими политику единственной в мире сверхдержавы, и они легко впали в заблуждение, что они тоже лидеры сверхдержавы". Но в будущем "ни разочарования, ни ослабления российских прозападников избежать было нельзя". Ведь, раскрывает карты Бжезинский, навеянный миф "партнерства" был "лишен внешнеполитического и внутриполитического реализма". "Америка никогда не намеревалась делить власть на земном шаре с Россией", - откровенно заявляет он. Более того, по некоторым центральным геостратегическим вопросам, представляющим национальный интерес Америки - в Европе, на Ближнем Востоке и на Дальнем Востоке, устремления Америки и России весьма далеки от совпадения.

К тому же, у Вашингтона к Москве есть масса претензий. Оказывается, постсоветская Россия только частично порвала с прошлым. Здесь Бжезинский дает волю вовсе злой иронии - положение в РФ равнозначно тому, что постнацистской Германией руководили бы бывшие российские "гауляйтеры" среднего звена, которые провозглашали бы демократические лозунги, и при этом мавзолей Гитлера продолжал бы стоять в центре Берлина.

После поражения западников националисты к 1994 году начали вновь обретать голос. Милитаристы стали критически важными для Ельцина сторонниками внутри страны. Пропасть между Вашингтоном и Москвой, - подчеркивает автор, - углубилась еще больше из-за нежелания Кремля отказаться от всех завоеванных Сталиным территорий. Отношения еще более охладились в связи с двусмысленным отношением России к прибалтийским республикам. В Москве, по мнению Бжезинского, периодически прибегали к угрозам, чтобы добиться льгот для крупных сообществ русских колонистов, которых преднамеренно поселили в этих странах во времена правления Сталина (первое издание книги вышло до марта 1998 года, и здесь Бжезинский действительно материализовал духа"). Наконец, отмечает американский аналитик, Россия отговаривает новые государства от создания собственных вооруженных сил, от возрождения их родных языков, от развития тесных связей с внешним миром.

Русский народ частично от явной усталости, но и из здравого смысла проявил мало энтузиазма по отношению к честолюбивым программам реставрации империи. Россия является недостаточно сильной политически, чтобы навязывать свою волю, и недостаточно сильной экономически, чтобы соблазнить новые государства. РФ, считает Бжезинский, нужен более существенный шаг в сторону национального мышления, учитывающего новые геополитические реальности не только в Центральной Европе, но и особенно на территории бывшей Российской империи. Сохранение иллюзий о великих геостратегических вариантах он объявляет вредным атавизмом.

В завершении "русских" глав книги Бжезинский провозглашает: "Для России единственный геостратегический выбор... это Европа". "Никакой другой выбор не может открыть перед Россией таких преимуществ, как современная богатая и демократическая Европа, связанная с Америкой"[5]. Лидеров демократической, национальной, подлинно современной и европейской России пока не видно. Но, отмечает Бжезинский, "в начале 1996 года генерал Александр Лебедь опубликовал замечательную статью "Исчезающая империя, или Возрождение России" (симптоматичная похвала!).

Америке необходимо создать геополитическую среду, которая благоприятствовала бы ассимиляции России. Но привлечение РФ к участию в евроатлантическом процессе не должно вести к фактическому превращению России в принимающего решения члена альянса. От Москвы нужно получить "отступного" - потребовать "демилитаризации таящего в себе потенциальную угрозу выступа района Калининграда и ограничения развертывания крупных воинских формирований вблизи границ возможных будущих членов НАТО и ЕС" (где тогда останется российская армия - неведомо, скорее всего, у Волоколамска или Каширы).

Но как же 1/6 мировой суши, хоть и урезанная, может стать частью Европы? Для этого Бжезинский предлагает вариант России, устроенной по принципу свободной конфедерации, в которую бы вошли Европейская часть России, Сибирская республика и Дальневосточная республика. Окончательный раскол существующей ныне "кастрированной" РФ на три государства снимает все проблемы с неподвластной Америке Черной Дырой в центре Евразии. А значит,- и ключи от мира в кармане. И звучит прощальное напутствие мэтра гегемонизма:

"Цель политики США должна без каких-либо оправданий состоять из... необходимости закрепить собственное господствующее положение, по крайней мере, на период существования одного поколения, но предпочтительно на еще больший период времени"[6].