8)способность юридического лица отвечать по своим обязательствам[1].

Согласно российскому гражданскому законодательству юридическим лицом признается организация, которая имеет в собственности, хо­зяйственном ведении или оперативном управлении обособленно: имущество и отвечает по своим обязательствам этим имуществом, может от своего имени приобретать и осуществлять имущественные и личные не­имущественные права, нести обязанности, быть истцом и ответчиком в суде.

Правоспособность и дееспособность возникают одновременно с мо­мента регистрации, по общему правилу определяются законом и устава­ми или договорами об их образовании. Правоспособность и дееспособ­ность могут быть ограничены только на основании закона. Зависят напря­мую от видов деятельности данного юридического лица, перечисленных _в уставе или в учредительных документах. Юридическое лицо становится таковым после регистрации в государственных органах.

Особенность личного закона юридического лица: определяется как Правилами российского законодательства, так и положениями междуна­родных договоров Российской Федерации с другими государствами; дей­ствующее законодательство исходит из того, что гражданская правоспо­собность иностранных юридических лиц определяется по праву страны, где учреждено юридическое лицо; в торговых договорах предусматрива­лся взаимное предоставление определенного режима юридическим лицам договаривающихся государств, а также взаимное признание правосубьектности юридических лиц. В этих целях в договорах содержатся критерии определения национальности юридических лиц. Применяются  обычно два критерия для определения национальности юридических лиц: место учреждения юридического лица и место его пребывания.

Существуют критерии определения национальности юридического лица.

Теория инкорпорации. В современном международном частном праве очень часто «конкурирующими» друг с другом, критериями выступают категории инкорпорации и местонахождения юриди­ческого лица. Принято считать, что первый признак для опреде­ления личного статута иностранного юридического лица свой­ствен странам, принадлежащим к англосаксонской системе права (США, Великобритании; государствам, входящим в Британское Содружество Наций, т.е. бывшим английским колониям, и доми­нионам: Индии, Нигерии. Пакистану, Цейлону, Непаду, Ке­нии, Кипру, Зимбабве, Уганде, Танзании и т. д.; Австралии; Но­вой Зеландии; Южно-Африканской Республике; Канаде, кроме провинции Квебек, и др.), Сингапуру, Филиппинам, Западному Самоа, Багамским, Виргинским, Нормандским островам и т. д. Действительно, это так. Вместе с тем ныне и государства так называемой континентальной системы права в своем законода­тельстве и судебной практике активно используют рассматривае­мый признак. Достаточно сказать, что Россия, Беларусь, Казах­стан, Китай, Чехия, Словакия, Нидерланды и проч. отсылку к закону места инкорпорации (учреждения, регистрации) закреп­ляют как необходимый коллизионный принцип для отыскания личного статута. Только в последние десятилетия он получил распространение (в том числе и благодаря перечисленным в после­дней группе странам) в качестве легально зафиксированного в нормативном материале соответствующих государств.

Основное содержание теории и самого критерия инкорпора­ции (учреждения) сводится к тому, что компания (применительно к США — корпорация), которая учреждена в соответствии с зако­нодательством (правом) страны, регулирующим ее создание, будет считаться принадлежащей к правопорядку такой страны. Иными словами, компания, образованная по английскому закону и суще­ствующая на основании его предписаний, будет признаваться ан­глийской компанией в тех государствах, правовые предписания которых в этой области строятся на принципах инкорпорации[2].

Теория оседлости. Согласно теории «оседлости», называемом иногда и иначе — теорией «эффективного местопребывания», лич­ным статутом юридического лица (компании, корпорации, право­субъектного товарищества) является закон той страны, в которой находится его центр управления (совет директоров, правление, иные исполнительные или распорядительные органы). В доктрине существует мнение, что в этом случае не имеет значения, где осуществляется деловая активность такого юриди­ческого лица. К числу государств, явно стоящих на позициях ис­пользования подобного критерия, относятся Франция, Испания, Бельгия, Люксембург, ФРГ, большинство других стран ЕС, а также Украина, Польша и т. д. Анализируемый признак, как пра­вило, закрепляется в уставе, поэтому считается, что, руковод­ствуясь им, легко установить принадлежность данного юридичес­кого лица к соответствующему правопорядку. Однако то же самое можно сказать и о критерии инкорпорации, так как внесение в реестр компаний, корпораций или иных видов юридических лиц сопровождается выдачей свидетельства о регистрации (сертифи­ката инкорпорации — в странах «общего права») с указанием в нем того, что рассматриваемое образование создано в соответ­ствии с законами данной юрисдикции (государства)[3].

Теория центра эксплуатации. Еще одним критерием отыскания личного статута юридического лица выступает признак осуществ­ления основной деятельности, который использован в теории «цент­ра эксплуатации». Ее смысл достаточно прост: юридическое лицо в качестве личного закона имеет статут той страны, где оно прово­дит производственную (в широком смысле слова) деятельность. Этот критерий свойствен практике развивающихся стран для це­лей объявления «своими» всех образований, которые ведут свои деловые операции на территории данного государства. Это имеет определенные корни как политического, юридического, так и эко­номического характера. Дело в том. что именно развивающиеся страны заинтересованы в привлечении иностранного капитала для подъема национального хозяйства и, следовательно, облечении его в соответствующие отечественные организационно-правовые формы. С другой стороны, поскольку за счет повышенной нормы прибыли функционирование в пределах их юрисдикции является достаточно выгодным и для иностранных контрагентов, их приток оказывается весьма существенным. Что же касается обеспечения контроля со стороны национальных органов государства пребыва­ния за подобными юридическими лицами, то «привязку» их к оте­чественному правопорядку развивающееся государство может осу­ществить наиболее простым образом — с помощью именно крите­рия «центра эксплуатации». В результате указанного специальные акты по корпоративному праву многих стран, традиционно име­нуемых «развивающимися», используют именно этот принцип. Так, Закон о компаниях 1956 г. Индии в особом разделе, посвя­щенном иностранным компаниям, особо оговаривает, что ком­пания, учрежденная в соответствии с законами иностранного го­сударства, может зарегистрироваться в Республике Индия как «ино­странная компания, имеющая местом осуществления бизнеса Индию» (ст. 591-601).

Из числа рассмотренных теорий и, соответственно, критериев, на которых они базируются, наиболее распространенными в ми­ровом масштабе в настоящее время выступают теории «инкорпо­рации» и «оседлости». Однако если говорить об их реальном при­менении, то важно подчеркнуть, что весьма редки случаи, когда каждая из них используется «в чистом виде», т.е. без обращения к другой. В самом деле, анализируя российское законодательство в той или иной сфере, так или иначе связанной с функционирова­нием юридических лиц, — налоговым, валютным и т.д., можно заметить, что при общем закреплении в праве России критерия инкорпорации (см. Основы гражданского законодательства 1991 г., федеральный закон «О государственном регулировании внешне­торговой деятельности» 1995 г. и др.) в нем присутствует как опре­деляющий также и признак оседлости — местонахождения.

В законах РФ об акционерных обществах и обществах с огра­ниченной ответственностью место нахождения общества опреде­ляется местом его государственной регистрации, если в уставе об­щества в соответствии с федеральными законами не предусмотре­но иное. В то же время п. 2 ст. 4 Закона об обществах с ограниченной ответственностью допускает, что место нахождения общества мо­жет быть установлено в учредительных документах как место по­стоянного нахождения его органов управления или основное ме­сто его деятельности.

Определение места нахождения общества имеет значение для решения ряда правовых вопросов, возникающих в его деятельно­сти, в частности для определения места исполнения обязатель­ства, когда оно не указано в договоре или в правовом акте (ст. 316 ГК), установления компетентного учреждения для рассмотрения споров с участием общества и др.

Теория контроля. Начало использования этой теории связыва­ется в истории и науке международного частного права с периода­ми: Первой и Второй мировых войн. Дело в том, что во время вооруженных конфликтов проблема иностранных юридических лиц принимает новые очертания, а именно приобретает характер так называемых «враждебных иностранцев». Воюющие государства за­кономерно заинтересованы в том, чтобы любые контакты с после­дними, прежде всего экономические, были сведены к нулю. Фор­мальные же признаки определения фактической и эффективной связи данного юридического лица с тем или иным правопорядком оказываются недостаточными. Еще в циркуляре французского ми­нистерства юстиции от 24 февраля 1916 г. указывалось в связи с данным вопросом, что, когда речь идет о вражеском характере юри­дического лица, нельзя довольствоваться исследованием «право­вых форм, принимаемых компаниями: ни местонахождение адми­нистративного центра, ни другие признаки, определяющие в граж­данском праве национальность юридического лица, недостаточны, так как речь идет о том, чтобы... выявить действительный характер деятельности общества». Вражеским, говорилось в документе, надо признать юридическое лицо, если его управление или его капитал в целом или его большая часть находится в руках неприятельских граждан, ибо в этом случае за фикцией гражданского права скры­ваются действующие физические лица[4]

2. Договоры подряда с иностранным элементом.

Широкое распространение в настоящее время получили догово­ры о выполнении в России строительных работ иностранными под­рядчиками, преимущественно по возведению крупных промышлен­ных и бытовых объектов или по их капитальному ремонту — договоры подряда.

Когда российские организации заключают договоры о выполнении иностранными фирмами подрядных работ на территории РФ, дейст­вует норма, согласно которой к договорам о выполнении строительных, мон­тажных и других работ по капитальному строительству применяется право страны, где такая деятельность осуществляется. Эта норма носит диспозитивный характер и по соглашению сторон от нее воз­можны отступления, особенно в тех случаях, когда иностранный под­рядчик выполняет работы на основе своих технических условий, при­нятых российским заказчиком.

Заключению крупных подрядных договоров может предшество­вать проведение торгов (тендеров) для определения заказчиком на конкурсной основе наиболее надежного подрядчика и наиболее благо­приятных условий будущего подрядного договора. Порядок проведе­ния торгов определяется условиями, которые заранее разрабатывают­ся их организаторами с учетом норм национального права и особен­ностей намеченных строительных и иных работ.

Участие в торгах требует от российских участников специальной подготовки и разработки соответствующих технико-экономических обоснований и финансовых расчетов. Для участия в особо крупных торгах отечественные внешнеторговые организации заключали ранее соглашения о консорциумах с участием иностранных партнеров (в том числе страны места проведения торгов), которые лучше знакомы с национальными особенностями проведения торгов. В настоящее время торги (аукционы) отечественные предприниматели начинают проводить в России, если речь идет о крупных строительных объек­тах, к выполнению которых имеется в виду привлечь иностранных подрядчиков.

В практике России некоторые условия договоров внешнеторгового , подряда (характер объекта, объем работ, условия расчетов) могут предопределяться в межправительственных соглашениях об экономи­ческом сотрудничестве, где называется круг объектов, по которым ве­дется сотрудничество.

Из имеющихся международных соглашений о подряде наиболь­шее значение сохраняют Общие условия монтажа и оказания других технических услуг, связанных с поставками машин и оборудования между организациями стран — членов СЭВ (ОУМ СЭВ 1973 г.). Как и другие Общие условия бывшего СЭВ, ОУМ СЭВ 1973 года обяза­тельны для предпринимателей России, Вьетнама, Монголии, Кубы, а к отношениям с фирмами других стран, входивших ранее в СЭВ, при­меняются факультативно, т.е. при наличии ссылки в договоре.

ОУМ СЭВ 1973 года определяют обязательства сторон по подго­товке к проведению монтажных и других работ, порядок их выполне­ния и расчетов (помесячно). Предусмотрены условия работы специа­листов подрядчика, монтирующих оборудование. Даются указания в отношении гарантийных сроков по качеству работ (они соответствуют гарантиям на поставленное оборудование) и срокам заявления пре­тензий и исков. Особые условия выполнения работ, ответственность сторон в виде неустойки могут быть предусмотрены в заключаемом договоре подряда.

С Кубой и Монголией имеются двусторонние протоколы о выпол­нении в этих странах российскими организациями на основе подряд­ных договоров работ по оказанию технического содействия в стро­ительстве (составление технической документации, командирование специалистов, обучение местных работников и т.д.), об осуществле­нии строительно-монтажных работ. Эти протоколы определяют лишь основные условия подрядных работ, которые уточняются в договорах. Обычно к выполнению таких работ на основании субподрядных дого­воров привлекаются местные организации[5].

3. Определение подсудности и прорагационные соглашения.

В международном частном праве под международной подсуд­ностью понимается компетенция судов данного государства по разре­шению гражданских дел с иностранным элементом. Например, надо решить, может ли суд данной страны принимать к своему рассмотре­нию иски к ответчикам, не имеющим в этой стране места жительства, может ли суд рассматривать дело о расторжении брака между ино­странцами или между отечественным гражданином и иностранцем и т.п. Эти вопросы решаются с помощью норм законодательства данно­го государства и международных соглашений.

Определение подсудности следует отличать от определения права, подлежащего применению к правоотношению с иностранным элемен­том.

Известны три основные системы определения подсудности:

1)  Франко-романская (латинская) система — по признаку граж­данства сторон спора. Так, для того чтобы суд какого-либо государст­ва (например, Франции) признал себя компетентным рассматривать дело, достаточно, чтобы спор касался сделки, заключенной граждани­ном этого государства, независимо от места ее заключения;

2) Германская система — путем распространения правил внутрен­ней территориальной подсудности, и прежде всего правила подсуд­ности по месту жительства ответчика, при определении подсудности по делам с иностранным элементом (например, в ФРГ); 3) Англосаксонская система — по признаку «присутствия» ответ­чика, которое толкуется весьма широко (например, в Великобритании и США).

Законодательство и практика большинства государств допускают так называемую договорную подсудность. Это значит, что по соглаше­нию сторон конкретное дело может быть отнесено к юрисдикции ино­странного государства, хотя по закону страны суда оно подсудно мест­ному суду, или, наоборот, дело, которое по закону места нахождения суда подсудно иностранному суду, может быть в силу соглашения сто­рон отнесено к юрисдикции местного суда.

Соглашения сторон, устанавливающие выбор подсудности, назы­ваются пророгационными соглашениями. Соглашения такого рода из­вестны в договорной практике нашего государства. В торговых дого­ворах обычно устанавливалось, что споры по сделкам, заключенным нашим торгпредством за границей, подлежат местной юрисдикции. Наряду с этим часто предусматривалось, что для споров по сделке может быть определена и иная подсудность.

В юридической литературе отмечается, что при споре по сделке, которая по российскому праву может быть отнесена к сделкам внеш­ней торговли, стороны могут избрать путем соглашения любую под­судность, точно так же, как на основе принципа автономии воли сто­рон российское законодательство допускает применение по соглаше­нию сторон иностранного материального права.

Основными законами в области гражданского процесса в Рос­сии являются ГПК РФ и АПК РФ.

В состав судебной системы России наряду с конституционными су­дами входят суды общей юрисдикции и арбитражные суды, рассматри­вающие дела по экономическим спорам. Эти последние суды, являю­щиеся государственными судебными арбитражными органами, следу­ет отличать от так называемых третейских судов, которые часто также именуются арбитражами. Применение термина «арбитраж» не должно вводить в заблуждение: в первом случае речь идет о государственных судах, а во втором — о судах, избранных сторонами в споре. Согласно новому российскому законодательству, компетенция госу­дарственных судебных арбитражных органов была расширена за счет отнесения к их подведомственности споров с участием иностранных лиц, осуществляющих предпринимательскую деятельность.

АПК РФ, предусматривает, что арбитражные суды рассматривают подведомственные им дела с участием иностранных организаций, организаций с иностранными инвестициями, международных организаций, лиц без гражданства, осуществляющих предпринимательскую деятельность, если иное не предусмотрено международным договором РФ. К эконо­мическим спорам относятся наряду с другими споры о признании не­действительными (полностью или частично) ненормативных актов государственных органов, а также органов местного самоуправления и иных органов. На практике эту возможность, которой раньше не было, используют часто предприятия с иностранными инвестициями, обра­щаясь в арбитражные суды с исками о признании недействительными актов налоговых или таможенных органов.

Рассмотрению споров с участием иностранных лиц в судебных ар­битражных органах России придается большое значение, поскольку защита их предпринимательской деятельности в России рассматрива­ется как одно из необходимых условий успешной интеграции россий­ской экономики в мировую и региональные структуры[6].

Согласно  АПК РФ, иностранные лица имеют право обра­щаться не только в суды общей юрисдикции, но и в арбитражные суды для защиты своих нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов.

Задача № 1

При составлении проекта контракта между российской и иностранной фирмой были предложены следующие условия того, какое право должно применяться к данному контракту:

1) российское право;

2) право страны, где зарегистрирована иностранная фирма;

3) право обеих стран;

4) «нейтральное право» - право третьей страны;

5) общие принципы и обычаи международной торговли;

6) опустить условие о применимом праве.

Выберите оптимальный вариант, с вашей точки зрения, и аргументируйте выбор. Какие еще варианты могут быть предложены?

Как должен решаться вопрос о материальном праве контракта, если избран шестой вариант? Право какой страны Вы рекомендуете при выборе четвертого варианта. Как устанавливается содержание иностранного закона?

Всегда ли сделанный сторонами в контракте выбор права обязателен для внешнеторгового арбитража?

Решение

На мой взгляд,  в данном случае более  подходящим является  включение  условие о применении общих принципов и обычаев международной торговли. Включая данное положение стороны  указывают на то, что в случае разногласий будут применяться общие  принципы и  обычаи  международной торговли, тем самым они исключают возможность  возникновения спора о применимом праве, тем самым  в случае спора к отношениям будут применяться  общие принципы и обычаи международного права.

При применении коллизионной нормы часто  возникает  проблема  скрытых коллизионных норм.

Суть проблемы сводится к тому , что  существующие несовпадения в праве разных государств коренятся не только  в содержании правовой нормы, но и  в несовпадении терминов категории которых  используются в том или ином государстве.

Решить коллизионный вопрос — это значит под­чинить конкретное правоотношение при помощи коллизионной привязки определенному закону. По­скольку в данном случае речь идет о международ­ных отношениях, то использование этого метода может привести к «проецированию» спорного правоот­ношения на законодательство любой страны.

И здесь, решив одну проблему, правопримени­тель сталкивается с другой. Дело в том, что катего­рии, употребляемые в объемах и привязках колли­зионных норм (правоспособность, дееспособность, собственность, обязательство по договору, место уч­реждения юридического лица, место совершения правонарушения и т. д.), далеко не всегда одинако­во понимаются во внутригосударственных правовых системах различных стран.

Каждое отдельно взятое государство не только имеет специфическую систему коллизионных норм, но и оперирует своими собственными понятиями и терминами гражданского, торгового, процессуально­го и других отраслей права, квалифицируя их опре­деленным образом. В данном случае под квалифи­кацией следует понимать определение правовой при­роды регулируемого правоотношения с учетом применяемого к нему права и условий такого приме­нения.

Такие квалификации различны в разных государ­ствах. Поэтому при применении иностранного права суды вынуждены постоянно сталкиваться с указан­ной проблемой, которая получила наименование кон­фликт квалификаций. В международном частном праве она связана с именами немецкого юриста Франца Кана и французского юриста Этвенна Бартена, которые в конце прошлого века одними из пер­вых обратили внимание на этот вопрос. Они увидели, что коллизионные нормы различных государств, даже если они сформулированы терминологически одинаково, содержат тем не менее скрытые колли­зии, порождающие проблему квалификации.

В современной доктрине международного частно­го права выделяют первичную и вторичную квали­фикации.

Первичная квалификация осуществляется еще до применения коллизионной нормы. Конкретная ситуация, возникающая на практике, идентифици­руется с определенной правовой нормой, на основе закона страны суда или иностранного права. Други­ми словами, в данном случае суд решает вопрос о том, право какого государства следует применять для выяснения правового содержания возникшего правоотношения.

Для лучшего понимания существа вопроса обра­тимся к довольно известному в доктрине междуна­родного частного права судебному делу, получивше­му название «мальтийское наследство». Англо-маль­тийская супружеская чета заключила брак на Мальте и домицилировалась в Алжире. После смерти супруга вдова заявила свои права на четверть имуще­ства умершего мужа «в силу своей бедности», осно­вывая свои требования на нормах мальтийского зако­нодательства, допускавшего такую возможность.

Перед французским судом, рассматривающим дело, встала проблема квалификации данной ситуа­ции. С одной стороны, он мог отнести спор к сфере регулирования имущественных отношений супругов и в таком случае применить коллизионную норму, указывающую на необходимость использования мальтийского права. С другой — посчитать его отно­сящимся к сфере наследственных правоотношений и применить коллизионную норму, которая подчиня­ла бы подобную ситуацию праву страны местона­хождения имущества, т. е. действовавшему тогда в Алжире французскому праву.

Вторичная квалификация происходит уже после использования коллизионной нормы, которая, в ка­честве применимого называет право другого государ­ства. На этом этапе возникает проблема толкования содержания выбранного и используемого иностран­ного права.

От того, каким образом будет квалифицирована ситуация в первом и во втором случаях, будет зави­сеть в конечном счете решение суда. В настоящее время в доктрине МЧП выделяют следующие основ­ные способы квалификации: по праву страны суда (lege fort) и по применяемому праву (lege causae).

В первом случае (lege fori) судья осуществляет квалификацию в соответствии со своим правом — правом страны суда. Это означает, например, что не­мецкий суд, применяя английский закон или анали­зируя сложившуюся на практике конкретную ситуа­цию, будет руководствоваться содержащимися в нем категориями или оценивать фактические обстоя­тельства дела так, как это принято в Германии.

В случае если избран  шестой вариант, то  в соответствии со ст. 1211 ГК РФ, в случае если  отсутствует соглашение  сторон о применимом праве, то применяется право  страны, с которой  договор наиболее тесно связан.

Законодательство  различных государств устанавливает свободу  заключения договора,  а так же свободу избрания  применимого права, тем самым  право  избранное сторонами  в договоре обязательно  для внешнеторгового арбитража.

Задача № 2

Гражданин Югославии М. постоянно проживал в Российской Федерации, имел здесь жилой дом и автомашину, а в Югославии -участок земли и вклад в банке. После его смерти наследники обратились к юрисконсульту с просьбой разъяснить, к компетенции какой страны (России или Югославии) относится производство данного дела о наследовании.

Дайте разъяснение наследникам и обоснуйте свой ответ. Какими нормативными актами регулируются наследственные правоотношения с иностранным элементом?

Решение

В соответствии со ст. 1224 ГК РФ Отношения по наследованию определяются по праву страны, где наследодатель   имел  последнее  место  жительства,      Наследование недвижимого   имущества   определяется  по  праву страны,  где находится это имущество,  а  наследование  недвижимого имущества,  которое  внесено  в государственный реестр в Российской Федерации, - по российскому праву.       

В соответствии со ст. 37   Договора между СССР и Федеративной Народной Республикой Югославией О правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам Право   наследования   движимого   имущества   регулируется  законодательством той  Договаривающейся Стороны,  гражданином которой  был наследодатель в момент своей смерти.                            

      Право   наследования   недвижимого  имущества   регулируется законодательством той Договаривающейся Стороны, на территории которой находится имущество.  

Задача № 3

Принадлежащий российскому пароходству теплоход осуществлял перевозку цемента из Таллина в порт Лагоо. В порту выгрузки   имел   место   простой   судна   в   ожидании   причала. Перевозчик списал в безакцептном порядке со счета грузоотправителя - российского внешнеторгового объединения -штраф за простой в сумме 63911 руб.

Объединение заявило в морской арбитраж иск о взыскании с пароходства указанной суммы в возврат неосновательно удержанного штрафа. Истец обосновал свои требования следующими обстоятельствами:

1.  Перевозка цемента осуществлялась на линейных условиях. А в соответствии с правилами о линейном судоходстве расчеты по демереджу  и диспачу  между  перевозчиком  и  отправителем  не производятся, так как организация перевозочного процесса, в том числе и выгрузки, возлагается на перевозчика.

2.      На    теплоходе    перевозились    также    грузы    других грузоотправителей, в то время как штраф за простой судна начислен только объединению исходя из общей грузовместимости судна.

Пароходство иска не признало. В своих возражениях оно указало, что списанная со счета истца сумма представляет собой не демередж, а убытки судовладельца в результате простоя судна до начала его обработки. Убытки рассчитаны им исходя из ставок демереджа, предусмотренных соответствующими нормативными актами. Они подлежат взысканию с объединения на основании ГК РФ.

Решите спор.

Решение

В соответствии со ст. 12 Конвенции  О морской перевозки грузов Грузоотправитель не  отвечает за  ущерб, понесенный  перевозчиком или фактическим перевозчиком, или за повреждение, полученное  судном, если  только  такой  ущерб  или  повреждение  не  произошли  по  вине грузоотправителя,  его  служащих  или  агентов.  Служащий  или  агент грузоотправителя также  не несет  ответственности за  такой ущерб или повреждение, если только ущерб или повреждение не были вызваны  виной с его стороны. Ответственность за простой судна  грузоотправителя не предусмотрена, тем самым  пароходство  поступило неправомерно, списав в безакцептном порядке штраф за простой.

Список использованной литературы