Содержание

Введение. 3

1. Понятие, признаки и сущность права. Теоретическое и практическое значение понятия права. 4

2. Нормативистская школа правопонимания: особенности формирования, современное значение. 13

3. Нравственный подход к праву. Роль правосознания в правовом регулировании 19

4. Социологическая школа правопонимания. 25

5. Соотношение права и закона. 31

Заключение. 37

Список литературы.. 39

Введение

Вопросы правопонимания принадлежат к числу «вечных» уже потому, что человек на каждом из витков своего индивидуального и общественного развития открывает в праве новые качества, новые аспекты соотношения его с другими явлениями и сферами жизнедеятельности социума.

В мире существует множество научных идей, течение и точек зрения по поводу того, что есть право. Но лишь в последнее время ученые стали задаваться вопросом, что значит понимать право.

Правопонимание – научная категория, отражающая процесс и результат целенаправлений мыслительной деятельности человека, включающий в себя познание права, его восприятие (оценку) и отношение к нему как к целостному социальному явлению.

При рассмотрении различных теорий и взглядов о праве необходимо учитывать следующие обстоятельства: во-первых, исторические условия функционирования права и рамки культуры, в которых жил и работал «исследователь»; во-вторых, то, что результат правопонимания всегда зависит от философской, нравственной, религиозной, идеологической позиции познающего его субъекта; в-третьих, что берется в качестве основы той или иной концепции (источник правообразования или сущность самого явления), что понимается под источником права и под его сущностью; в-четвертых, устойчивость и долгожительство концепций в одних случаях и их динамичность, способность адаптироваться к развивающимся общественным отношениям – в других.

При написании данной работы использовались монографии таких авторов, как Кудрявцев В. Н., Четвернин В. А., Нерсесянц В. С., Неновски Н., Емельянов С. А., Халфина Р. О.

Итак, цель работы – изучение основных школ правопонимания, раскрыть сущность каждой из них и проследить эволюцию тенденций основных теорий.

1. Понятие, признаки и сущность права. Теоретическое и практическое значение понятия права

Право, как и государство, принадлежит к числу не только наиболее важных, но и наиболее сложных общественных явлений.

К правильному выводу о сущности какого-либо явления можно прийти лишь в случае, когда оно получило достаточное развитие, в основном сформировалось.

Пытаясь понять, что такое право и какова его роль в жизни общества, еще римские юристы обращали внимание на то, что право не исчерпывается одним каким-либо признаком или значением. Право, писал один из них (Павел), употребляется в нескольких смыслах. Во-первых, право означает то, что «всегда является справедливым и добрым», - каково естественное право. В другом смысле право - это то, что «полезно всем и многим в каком-либо государстве, каково цивильное право».

По мере развития общества и государства у людей, естественно, менялось и представление о праве. Появилось множество различных правовых идей, теорий и суждений. Однако изначальные основы, заложенные римскими юристами, особенно в такой отрасли права как гражданское (цивильное), хотя и в «модернизированном» виде, но сохранились. В первую очередь это касается таких правовых институтов, как право собственности, наследования, купли-продажи многих других.

Чтобы убедиться в этом, достаточно сказать, что знаменитый Кодекс Наполеона или гражданский кодекс Франции 1804 года был подготовлен на основе глубокого изучения и широкого использования римского права. В Кодексе Наполеона закреплялись пути и способы приобретения собственности. Устанавливалось, в частности, что «собственность на имущество приобретается и передается путем наследования, путем дарения между живыми или по завещанию и в силу обязательств» (ст. 711).

Следует отметить, что многие институты римского права в качестве своеобразного первоисточника постоянно использовались и используются при разработке гражданских кодексов и иных нормативно-правовых актов и в других странах. Подобное влияние римского права на правовые системы других стран, восприятие последними наиболее важных принципов и институтов римского права, называемое в юридической литературе рецепцией римского права, в значительной мере сказалось на характере и содержании этих систем, а также на определении понятия самого права.

В полной мере сохранили свою значимость и актуальность, например, положения, сформулированные древнеримскими и древнегреческими юристами относительно неразрывной связи права и справедливости, права и добра.

Не утратили своего значения для современной юридической теории и практики, в особенности для глубокого и всестороннего понимания сущности и содержания права, а также его определения, положения, касающиеся естественного права.

Что такое «истинный закон»? - вопрошал Цицерон. И тут же отвечал, соотнося право не только со справедливостью и добром, но с самой природой, естественным бытием человека, что – это «разумное положение, соответствующее природе, распространяющееся на всех людей, постоянное, вечное, которое призывает к исполнению долга…» [1].

Идеи и основные положения естественного права нашли свое отражение в конституционном и текущем законодательстве многих современных государств. Например, в Конституции России прямо указывается на то, что «основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения» (ст. 17, п. 2).

Наряду с названными факторами, оказывающими большое влияние на формирование представления о сущности и содержании права, а также на его определение, важную роль в данном процессе играют и другие факторы. Среди них следует выделить такие, которые связаны со служебной ролью и социальным назначением права в жизни общества и государства.

Общепризнанным является тот факт, что в социальном плане право никогда не бывает абстрактным. Оно всегда выражает и закрепляет волю и интересы господствующих классов, стоящих у власти социальных слоев, групп, прослоек. Нет права «вообще». Оно всегда конкретно и реально [2].

Среди факторов – сторон, которые необходимо учитывать при изучении права и определении его понятия, важное значение, кроме названных, имеют и другие факторы. Их много и они весьма разнообразны. Однако вместе они создают цельную, весьма представительную, хотя порою и довольно противоречивую картину правой жизни, помогают формулировать адекватное представление о различных сторонах жизнедеятельности права и, в первую очередь, о его понятии и содержании.

В юридической литературе, как это видно из вышесказанного, нет единого подхода к определению понятия права, а тем более однозначного о нем представления. Спектр мнений о нем и суждений, также, как и совокупность факторов, оказывающих влияние на процесс формирования нем адекватного представления, весьма широк и разнообразен.

Помимо множества других причин он зачастую обусловливается неодинаковой оценкой различными авторами роли и назначения для динамичного развития современного, в особенности «рыночного», права рецепции римского права, различным представлением о степени влияния традиционных идей естественного права на современные теории права, противоречивыми подходами авторов – исследователей права – к разрешению проблем соотношения в его понятии и содержании «общечеловеческого» и «общенационального», с одной стороны, и «классового», с другой.

Последнее особенно четко просматривается в отечественной литературе. Если сравнивать между собой определения понятия права и подходы к его изучению, характерные для советского периода с определениями понятия права и подходами к его познанию в постсоветский период, то нетрудно заметить, что важнейшей особенностью тех и других является или категоричное признание или столь же решительное отрицание классового характера права.

Право – это, прежде всего совокупность, а точнее – система норм или правил поведения. Это не случайный набор случайных норм, а строго выверенная, упорядоченная совокупность вполне определенных правил поведения, это – система.

Как и любая иная система, она складывается из однопорядковых, взаимосвязанных между собой и взаимодействующих друг с другом элементов. Таковыми являются нормы права или правила поведения. Система должна быть внутренне единой и непротиворечивой [3]. Возникающие между ее отдельными структурными элементами – нормами – связи, как и сами нормы должны быть направлены на выполнение строго определенных – регулятивных и иных функций, на достижение единых целей. Любая правовая система для того, чтобы стать действенной и эффективной, должна сложиться как целостная, органическая система. Это является одним из непременных требований и одновременно одним из признаков реальной, действующей, а не формальной правовой системы.

Право – это не простая система норм, а система норм, установленных или санкционированных государством. В мире существует множество систем различных социальных норм. Но только система правовых норм исходит от государства. Все остальные создаются и развиваются различными негосударственными – общественными, партийными и иными органами и организациями.

Создавая нормы права, государство действует непосредственно через свои, уполномоченные на то органы, или же путем передачи отдельных своих полномочий на издание некоторых нормативно-правовых актов негосударственными органами или организациями.

В последнем случае говорят о «санкционировании» [4], т.е. дачи разрешения государством на осуществление ограниченной правотворческой деятельности этими негосударственными институтами.

Означает ли факт издания или санкционирования государством системы норм их полную зависимость от государства и подчинение государству? Является ли право лишь средством в руках государства, одним из его признаков, атрибутов или же оно выступает по отношению к нему как один из относительно самостоятельных институтов?

В отечественной и зарубежной юридической литературе имеется три группы различных мнений на этот счет, три значительно отличающихся друг от друга суждения.

Суть первого из них состоит в том, как верно подмечает известный российский правовед Г.Шершеневич, что нормы права рассматриваются в виде «требований государства» [5].

Государство при этом, «являясь источником права, очевидно, не может быть само обусловлено правом. Государственная власть оказывается над правом, а не под правом». Государство в свете такого суждения рассматривается как явление первичное, а право – вторичное.

Смысл второй, - противоположной точки зрения заключается в том, что само государство и государственная власть должна носить правовой характер. В основе государственной власти должен лежать «не факт, а право». Государство, хотя он и издает правовые акты, «не может быть источником права», «потому что оно само вытекает из права»[6]. Над государством находится право, а не наоборот. Оно его сдерживает и ограничивает.

Наконец, третий подход к определению характера взаимоотношений государства и права состоит в том, что не следует вообще заострять внимание на данном вопросе. Спор о том, что логически предшествует другому – государство или право, - пишет в связи с этим венгерский государствовед и правовед И.Сабо, «столь же бесплоден, как и спор о том, что исторически появилось раньше – государство или право» [7].

С его точки зрения, тезис, согласно которому «право – это просто лишь государственный приказ, представляет собой такое же одностороннее упрощение», как и суждение о том, что государство является «слугой права».

По мнению автора, государство и право «настолько соответствуют друг другу, настолько едины», что вопрос о том, что из них первично, а что – вторично, «порожден не столько реальной действительностью (и в этом не является вопросом факта), сколько специфически априорным подходом к соотношению этих двух явлений. Этот априорный подход характеризуется либо подчеркиванием государственного волюнтаризма, либо выделением абстрактной идеи права как самоцель» [8].

Вывод, к которому приходит автор, заключается в том, что «обе эти крайние точки зрения игнорируют действительные взаимосвязи», что в действительности «государство и право находятся друг с другом в функциональном единстве: одно предполагает другое, одно является элементом другого» [9].

И.Сабо и другие авторы, разделяющие подобные взгляды, несомненно, правы в том, что в теоретическом, а тем более – в практическом плане в значительной мере бессмысленно вести спор о том, что из двух явлений – государство или право – исторически первично, а что – вторично.

Право всегда выражает государственную волю как основу права, которая в свою очередь, согласно различным, существующим в отечественной и зарубежной юридической науке концепциям, воплощает в себе волю класса, правящей группы, народа, общества или нации.

Мировой опыт существования и функционирования государства и права говорит о том, что в праве выражается, прежде всего, воля властвующих. Вместе с тем неопровержимым фактом является и то, что она, опасаясь социальных взрывов и утраты своего привилегированного положения, зачастую вынуждена считаться с волей и интересами подвластных.

Право представляет собой систему норм или правил поведения, имеющих общеобязательный характер. Общеобязательность означает непременность выполнения всеми членами общества требований, содержащихся в нормах права. Она возникает вместе с нормой права. Вместе с нею развивается и изменяется. И одновременно с отменой акта, содержащего нормы права, прекращается. Подчеркивая неразрывную связь нормы права и общеобязательности, К. Кельзен вполне резонно считал, что норма права представляет собой правило поведения, согласно которому то или иное лицо (группа лиц) должно действовать в каком-то определенном направление, независимо от того, желает ли оно вести себя таким образом или нет.

Общеобязательность как специфическая черта и требование права распространяется не только на рядовых граждан, должностных лиц, различные государственные органы и организации, но и на само государство. Цивилизованное, правовое государство, если оно не на словах, а на деле является таковым, непременно самоограничивает, «связывает» само себя и все свои органы общеобязательностью требований норм права, организует всю свою деятельность строго в рамках требований закона и следует им до тех пор, пока они вместе с содержащими их нормами в установленном порядке не будут изменены или отменены.

Обязательность соблюдения правовых требований государством и его органами, наряду со всеми иными субъектами права, не подвергалась сомнению видными юристами ни в прошлом, ни в настоящем.

Общепризнанным считается тезис, согласно которому право есть обязательное правило поведения для всех. Оно должно быть соблюдаемо и самою властью его устанавливающею, пока оно не будет заменено новым правилом. Если же власть, установившая правило, не считает нужным его соблюдать, а действует в каждом конкретном случае по своему усмотрению, то право сменяется произволом.

Право охраняется и обеспечивается государством, в случае нарушения требований, содержащихся в нормах права, применяется государственное принуждение. Государство не может безразлично относиться к актам, издаваемым им или санкционируемым. Оно прилагает огромные усилия для их реализации, охраняет их от нарушений и гарантирует. Одним из широко используемых методов при этом является государственное принуждение. Оно должно применяться только уполномоченными на то организациями, действующими строго в рамках закона, а также в соответствии с предусмотренными законом процессуальными правилами.

В юридической литературе издавна ведется спор по вопросу о месте и роли государственного принуждения в правовой жизни общества. Высказываются два противоположных мнения.

Согласно мнению одних авторов, «государственное принуждение» не является неотъемлемым признаком права. При этом оно или полностью отрицается или же его прилагается заменить менее жестким и более широким понятием «государственная охрана». «Понятие государственного принуждения, - писали в связи с этим советские правоведы О. С. Иоффе, М. Д. Шаргородский, - заменено нами понятием государственной охраны потому, что речь идет о формулировании общего определения, способного охватить все исторические типы права, между тем как понятие принуждения не предусматривает всех возможных мер охраны правовых норм. Оно не предусматривает, в частности, таких специфических мер, которыми обеспечивается соблюдение норм социалистического права» [10]. Речь при этом шла о том, что социалистическое право обеспечивается не только и даже не столько методами принуждения, сколько методами воспитательного характера, методами убеждения.

В регулировании общественных отношений право взаимодействует с моралью. При уяснении содержания правовых норм необходим не только их всесторонний анализ с учетом требований идей правосознания общества, но и выявление взаимосвязей норм права с принципами и нормами морали, с нравственным сознанием общества.

Применение норм права требует проникновения в нравственную оценку жизненных отношений, обстоятельств по конкретному, юридически значимому делу.

Нравственность, государство и экономика – внешние условия, вызвавшие право к жизни как новое социальное явление. Специфика права состоит в том, что в центре его находятся отдельный человек с его интересами и потребностями, его свобода.

Конечно, свобода человека исторически подготавливается всесторонним развитием общества, важнейших его сфер – духовной, экономической, политической. Однако именно в праве и через право свобода закрепляется и доводится до каждого человека, до каждой организации.

Право имеет общесоциальную сущность, служит интересам всех без исключения людей, обеспечивает организованность, упорядоченность, стабильность и развитие социальных связей. Когда люди вступают в отношения между собой как субъекты права, это значит, что за ними стоит авторитет общества и государства, и они могут действовать свободно, не опасаясь неблагоприятных последствий в социальном плане.

Общесоциальная сущность права конкретизируется в его понимании как меры свободы. В пределах своих прав человек свободен в своих действиях, общество в лице государства стоит на страже этой свободы. Таким образом, право не просто свобода, а свобода, гарантированная от посягательств, защищенная свобода.

В юридической литературе нет единого подхода к определению понятия права, а тем более однозначного о нем представления. Спектр мнений о нем и суждений, как и совокупность факторов, оказывающих влияние на процесс формирования о нем адекватного представления, весьма широк и разнообразен.

Помимо множества других причин он зачастую обуславливается неодинаковой оценкой различными авторами роли и назначения для динамичного развития современного, в особенности «рыночного», права рецепции римского права (Нерсесянц В. С., Емельянов С. А., Лившиц Р. З.), различным представлением о степени влияния традиционных идей естественного права на современные теории права (Неновски Н., Агешин Ю. А., Бро Ю.), противоречивыми подходами авторов – исследователей права – к разрешению проблем соотношения в его понятии и содержании «общечеловеческого» и «общенационального», с одной стороны, и «классового», с другой (Четвернин В. А., Васильев А. М., Шершеневич Г. Ф.).

2. Нормативистская школа правопонимания: особенности формирования, современное значение

Политическое и правовое учение нормативизма своими корнями восходит к формально-догматической юриспруденции XIX века.

Оно сложилось на основе методологии, выработанной в юридическом позитивизме, и представляет собой реакцию на распространение в современном западном правоведении социологических, психологических и новейших этико-философских концепций.

Нормативистское учение, одним словом, является модификацией фомально-догматической теории права, обновленной с учетом полемики между последователями юридического позитивизма и сторонниками иных методологических подходов.

Родоначальником и крупнейшим представителем нормативистской школы был австрийский юрист Ганс Кельзен (1881 – 1973).

Его теоретические взгляды окончательно сформировались в период, последовавший за распадом австро-венгерской монархии.

В то время Кельзен преподавал в Венском университете и занимался активной политической деятельностью, выступая в роли советника по юридическим вопросам республиканского правительства.

По поручению К. Реннера, главы кабинета, Кельзен возглавил подготовку проекта Конституции 1920 г., юридически оформившей образование Австрийской республики (с некоторыми изменениями эта Конституция действует в настоящее время).

После присоединения Австрии к нацистской Германии ученый иммигрировал в США.

Кельзену принадлежит большое число работ по общей теории права и государства, по конституционному и международному праву, а также несколько сочинений, посвященных опровержению марксизма.

Самая известная его работа – «Чистая теория права» (в заголовок вынесено авторское название нормативизма)[11].

Под чистой теорией права Кельзен понимал доктрину, из которой устранены все элементы, чуждые юридической науке. Современные юристы, писал он, обращаются к проблемам социологии и психологии, этики и политической теории, пренебрегая изучением своего собственного предмета.

Кельзен был убежден, что юридическая наука призвана заниматься не социальными предпосылками или нравственными основаниями правовых установлений, как доказывают приверженцы соответствующих концепций, а специфически юридическим (нормативным) содержанием права.

При обосновании этой позиции Кельзен опирался на философию неокантианства, сторонники которой разграничили две области теоретических знаний – науки о сущем и науки о должном.

К первой группе наук, согласно взглядам Кельзена, относятся естественные науки, история, социология и другие дисциплины, изучающие явления природы и общественной жизни с точки зрения причинно-следственных связей.

Вторую группу – науки о должном – образуют этика и юриспруденция, которые исследуют нормативно обусловленные отношения в обществе, механизмы и способы социальной регламентации поведения людей.

В науках о сущем главным постулатом выступает принцип объективной причинности, в науках о должном - принцип вменения.

В соответствии с этим учением нормативисты призывали освободить юриспруденцию от исследовательских приемов, заимствованных из других областей познания.

Как подчеркивал Кельзен, чистая теория «не отрицает того, что содержание любого позитивного юридического порядка, будь то право международное или национальное, обусловлено историческими, экономическими, моральными и политическими факторами, однако она стремится познать право с внутренней стороны, в его специфически нормативном значении»[12].

Чистота теории права предполагает также исключение из нее идеологических оценок.

Кельзен одним из первых поставил задачу деидеологизации правоведения, создания строго объективной науки о праве и государстве. Согласно его воззрениям, подлинная наука носит релятивистский характер, так как признает возможность существования в обществе множества систем идеологии и отрицает превосходство какой-либо одной из них над другими. «Чистая теория стремится преодолеть идеологические тенденции и описать право таким, каково оно есть, не занимаясь его оправданием или критикой»[13].

Кельзен определяет право как совокупность норм, осуществляемых в принудительном порядке (данное определение в концепции используется для дифференциации права от других нормативных систем, таких как религия и мораль).

По учению Кельзена, право старше государства. Оно возникло еще в первобытную эпоху, когда общество, разрешив индивидам совершать акты принуждения (например, акты мести) в одних случаях и запретив - в других, установило монополию на применение силы в целях обеспечения коллективной безопасности.

Впоследствии правовое сообщество перерастает в государство, где функции принуждения осуществляются централизованным путем, то есть специально созданными органами власти.

С образованием таких органов децентрализованные способы принуждения сохраняются лишь за рамками государства – в области международных отношений.

Современное право Кельзен рассматривает как совокупность государственных правопорядков и децентрализованного международного права.

В национальных правовых системах нормы согласованы между собой и располагаются по ступеням, образуя строгую иерархию в виде пирамиды (среди последователей теоретика такое описание получило название ступенчатой концепции права).

На вершине этой пирамиды находятся нормы конституции.

Далее следуют «общие нормы», установленные в законодательном порядке или путем обычая.

И, наконец, последнюю ступень составляют так называемые индивидуальные нормы, создаваемые судебными и административными органами при решении конкретных дел.

В изображении Кельзена и его учеников внутригосударственное право выступает замкнутой регулятивной системой, где каждая норма приобретает обязательность благодаря тому, что она соответствует норме более высокой ступени.

Источником единства правовой системы Кельзен называет основную норму – трансцендентально–логическое понятие («мысленное допущение»), которое постулируется нашим сознанием с целью обоснования всего государственного правопорядка в целом.

Основная норма непосредственно связана с конституцией, принятой в государстве, и может быть представлена в виде следующего высказывания: «Должно вести себя так, как предписывает конституция»[14].

Такое высказывание не содержит нормативных предписаний в собственном смысле слова. Его назначение в том, чтобы предать нашим представлениям о легитимности существующего правопорядка логически завершенную форму. «Согласно основной норме государственного правопорядка эффективное правительство, которое на основании действенной конституции создает действенные общие и индивидуальные нормы, есть легитимное правительство этого государства», - писал Кельзен[15].

Нормативистское учение существенно отличалось от предшествующих концепций формально-догматической юриспруденции. Кельзен модифицировал юридический позитивизм, включив в него теоретические

конструкции, выдвинутые представителями социологического правоведения и философии неокантианства.

С теоретиками социологической ориентации нормативистов сближает трактовка права как эффективно действующего, динамичного правопорядка.

В теории Кельзена понятие права охватывает не только общеобязательные нормы, установленные государственной властью, но и процесс их реализации на практике.

Весьма показательно, что применение общих норм судебными и административными органами было истолковано им как продолжение правотворческой деятельности государства, как создание индивидуальных нормативных предписаний. «Применение права есть также и создание права», - указывал Кельзен.

В этой части его доктрины методы юридического позитивизма сочетаются с принципами функционального подхода к исследованию нормативных систем.

Политическое учение Кельзена построено на отождествлении государства и права. Как организация принуждения государство идентично правопорядку, считал родоначальник нормативизма.

Аргументируя свою позицию, Кельзен пришел к выводу, что любое государство, включая авторитарное, является государством правовым. Этот вывод резко контрастировал с доктринами либеральной демократии середины XX века, в которых правовое государство рассматривалось как альтернатива тоталитарным политическим режимам.

В противовес этим доктринам Кельзен делил государства на демократические и недемократические.

Согласно его учению, демократия не сводится к утверждению законов большинством голосов и формально-юридическим способам разрешения социальных конфликтов.

По своей сути демократия есть поиск компромисса: она предполагает уважение к чужим взглядам и требует защиты интересов меньшинства. «Движущим принципом всякой демократии и действительности служит не экономическая свобода либерализма, как иногда утверждали (ибо демократия может быть как либеральной, так и социалистической), а, скорее, духовная свобода – свобода высказывать свое мнение, свобода совести и убеждений принцип терпимости и, особенно, свобода науки»[16]. В признании идеи социалистической демократии сказалась его близость к теоретикам австромарксизма.

В своих работах по международному праву Кельзен выдвинул проект установления мирового правопорядка на основе добровольного подчинения суверенных государств органам международной юрисдикции.

Применяя общую схему своих рассуждений, Кельзен различал предписания международного права и его основную норму. В концепции проводилась мысль о том, что основные нормы и конституции государств необходимо привести в соответствие с демократическими принципами (основной нормой) международного правопорядка.

Учение Кельзена оказало глубокое воздействие на теоретические представления и юридическую практику в странах Запада.

Под влиянием нормативизма правоведы стали больше уделять внимания противоречиям в праве, формированию стройной системы законодательства.

С концепциями нормативизма связано также широкое распространение в современном мире идей верховенства международного права над законодательством государств, институтов конституционного контроля (создание специального органа конституционной юстиции впервые было предусмотрено в Конституции Австрии 1920 года, которую отредактировал Кельзен).

Нормативизм шел навстречу запросам современной юридической науки, отвечал потребности в формализации права, вызванной развитием автоматизированных способов обработки нормативного материала.

3. Нравственный подход к праву. Роль правосознания в правовом регулировании

Естественно-правовые взгляды берут свое начало еще в Древней Греции и Древнем Риме. Они связаны с именами Демокрита, Сократа, Платона и отражают попытки выявления нравственных, справедливых начал в праве, заложенных самой природой человека.

«Закон, - подчеркивал Демокрит, - стремится помочь жизни людей. Но он может этого достигнуть только тогда, когда сами граждане желают жить счастливо: для повинующихся закону закон – только свидетельство их собственной добродетели» [17].

Естественно-правовая теория прошла сложный путь развития, ее популярность, всплески расцвета всегда были связаны со стремлениями людей изменить свою жизнь к лучшему – это и эпоха Возрождения, и эпоха буржуазных революций и современная эпоха перехода к правовому государству.

Среди политико-правовых концепций XX века особое место занимают учения о естественном праве. Они продолжают традиции философского осмысления права и опираются на различные доктрины, сложившиеся в современной западноевропейской и американской философии, - томизм, неокантианство, неогегельянство, экзистенциализм, феноменологию, персонализм.

Подобно классическим учениям XVII-XVIII веков, современные естественно-правовые теории признают существование наряду с позитивным правом (законами и обычаями) идеального порядка отношений между людьми. Этот высший нормативный порядок и называют естественным правом.

Согласно таким взглядам, законы государства являются действительными и легитимными лишь в том случае, если они соответствуют идеальному праву [18].

Современное понимание естественного права вместе с тем существенно отличается от предшествующих трактовок.

По сравнению с эпохой антифеодальных революций коренным образом изменились, прежде всего, взгляды на человека как носителя естественных прав.

В противоположность доктринам прошлого, основанным на представлениях об изолированном, обособленном индивиде, философия и правоведение XX века рассматривают человека с точки зрения его социальных определений, как участника многообразных общественных связей.

В перечень естественных прав соответственно включают не только неотъемлемые права личности, призванные гарантировать ее независимость от государственной власти, но и социально-экономические права человека, свободу объединения в политические партии и общественные союзы, права социальных общностей (например, право наций на самоопределение, право народа устанавливать конституцию государства и т. п.).

Новейшие естественно-правовые учения смыкаются с теориями социального государства и плюралистической демократии.

С этим связана и другая особенность современных концепций. Естественное право в них не рассматривается больше как совокупность незыблемых, раз и навсегда установленных разумом предписаний. Метафизическим и априорным доктринам эпохи Просвещения противопоставляют идеи «естественного права с изменяющимся содержанием» (термин введен в оборот немецким юристом Р. Штаммлером)[19], принципы исторически развивающегося правосознания, нравственные и духовные ценности конкретного общества или народа.

Естественно-правовые воззрения и современной юриспруденции, иначе говоря, сочетаются с историческим и социологическим изучением правовых идеалов.

В литературе начала XX века такой подход именовали «возрожденным естественным правом»[20], понимая под ним возрождение на новой методологической основе традиций рационалистического обоснования права, которые были прерваны во второй половине прошлого столетия развитием юридического позитивизма и формально-догматической юриспруденции.

К настоящему времени этот термин вышел из употребления.

Неотомисты (Ж. Маритен, В. Катрайн, И. Месснер) возводят свое понимание естественного закона к философии Фомы Аквинского, чье учение получило в 1879 году одобрение и поддержку со стороны католической церкви. Официальное толкование доктрины было дано в энциклике папы Льва XIII «Rerum novarum» (1891 г.), в последующих энцикликах римских первосвященников[21].

Виднейший представитель современного томизма – французский философ и общественный деятель Жак Маритен (1882 – 1973).

Известность пришла к нему в 30-е годы, когда он преподавал в США и Канаде и преложил немало усилий к тому, чтобы укрепить позиции католицизма на американском континенте.

В 1945 – 1948 годах Маритен был послом Франции в Ватикане, участвовал в подготовке проектов Всеобщей декларации прав человека. Главные его сочинения по проблемам социально-политической теории – «Интегральный гуманизм», «Права человека и естественный закон», «Человек и государство».

Концепция Маритена, как и других последователей неотомизма, построена на соединении традиционных для религиозной философии представлений о божественном происхождении государства и права с положениями современной науки: принципами историзма, идеями развития культуры и социальной обусловленности политики.

Философ стремился выработать «интегральную» доктрину, открытую для гуманистических и демократических воззрений современной эпохи. В своих трудах Маритен проводил различие между первопричиной социальных институтов (усматривая таковую в Боге) и реальной детерминацией происходящих в обществе событий.

«Проистекая всецело от народа, власть изначально происходит от Бога», - писал он. Учение Маритена представляло собой не что иное, как один из вариантов модернизации социальной теории католицизма применительно к условиям высокоразвитого индустриального общества [22].

Источником естественного закона, согласно концепции, является Бог, который обладает абсолютным суверенитетом над своими созданиями и не несет перед ними моральных обязанностей.

Маритен определял естественный закон как установленные божественным разумом «универсальные нормы права и долга». Бог – первый принцип естественного права.

Человек же имеет естественные права и способен осознать их в силу своей сопричастности (коннатуральности) божественному разуму. «Личность обладает абсолютным достоинством, поскольку она состоит в прямых отношениях с Абсолютом» [23].

Как ревностный католик Маритен был убежден, что верующие полнее и глубже ощущают веления естественного закона, чем атеисты. В его сочинениях подчеркивалась также роль католической церкви как хранительницы естественного права.

Признавая существование вечного и неизменного закона, Маритен считал, что естественное право раскрывается людям постепенно, по мере развития культуры и приближения человека к Богу.

Каждая эпоха, полагал он, имеет свой «исторический конкретный идеал». В связи с этим Маритен оценивал как бесплодные попытки составить полный каталог естественных прав индивида на все времена.

«Декларация прав человека никогда не будет исчерпывающей и окончательной. Она всегда будет зависеть от уровня морального сознания и от уровня цивилизации в данный период истории»[24]. Современная эпоха характеризуется, по мнению философа, стремлением расширить и обновить понимание естественного права, сложившееся в XVIII столетии.

Маритен предложил собственную классификацию прав человека, разделив их на три вида.

Фундаментальные права личности (человека как такового) включают в себя: право на жизнь и личную свободу, право вступать в брак, право частной собственности, право на стремление к счастью и другие. Эти права являются естественными в строгом значении слова, ибо коренятся в самой природе человека как свободного и духовного существа.

Человеческая личность, писал Маритен, принадлежит миру высших ценностей, трансцендентных государству.

Политические права (или права гражданина) определяются законодательством страны, однако косвенно они зависят от естественного права и образуют его продолжение, так как установления государственной власти становятся законом лишь в силу их соответствия естественному праву.

К политическим правам относятся: право народа устанавливать конституцию государства и определять форму правления, право граждан на активное участие в политической жизни, в том числе в равных выборах, право объединения в политические партии, свобода высказываний и дискуссий, равенство граждан перед законом и судом.

Согласно взглядам Маритена, реализация этих прав с помощью церкви приведет к установлению христианской демократии, т. е. «по-христиански устроенного светского государства».

Наконец, социальные права человека (права трудящегося) охватывают: право на труд, право объединения в профсоюзы, право на справедливую заработную плату, на социальное обеспечение в случае безработицы или болезни, по старости и т. п.

Трудящиеся вправе участвовать, при наличии соответствующих условий, в управлении предприятием, стать его совладельцами. Признание социальных прав личности наряду с правом честной собственности позволяет, считал Маритен, избежать пороков, как капитализма, так и социализма. Философ отстаивал идеи «третьего пути» развития общества.

Учение Маритена явилось одной из концепций, идейно подготовивших разработку Всеобщей декларации прав человека, принятой ООН в 1948 году.

Современные теории естественного права получили наибольшее распространение в середине столетия. Интерес к ним во многом был обусловлен стремлением демократических кругов покончить с практикой авторитарных режимов на европейском континенте.

Естественно-правовые концепции того времени сыграли видную роль в дескридитации фашизма, в утверждении общечеловеческих ценностей и норм международного права как основы современной демократии.

С принятием Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 года, Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 года и других конвенций, имеющих обязательную силу для присоединившихся к ним государств, влияние естественно-правовых учений пошло на убыль.

Политики и юристы, аргументируя свои позиции по правам, предпочитали ссылаться на международные пакты как нормативные документы и во многих странах утратили интерес к теории естественных прав личности.

«Эта индивидуалистическая философия естественного права повсюду изжила себя и не встречает больше сочувствия у законодателей и влиятельных мыслителей», - отмечал в 1972 году французский социолог Р. Арон [25].

Примерно в то же время В. Майхофер и А. Кауфман, крупнейшие представители естественно-правовой школы в немецкой юриспруденции, выступили с заявлениями о бесперспективности дальнейших теоретических исследований естественного права.

В 80-е годы идеи естественного права продолжали разрабатывать католические философы (Дж. Финнис), последователи религиозного персонализма.

4. Социологическая школа правопонимания

Формирование социологического направления в современной теории права и государства началось на исходе XIX века, когда социология выделилась в самостоятельную отрасль знаний, и ее методы получили широкое распространение в общественных дисциплинах.

По сравнению с ранее существовавшими формами познания общества социологические доктрины обладают рядом особенностей.

Главная из них заключается в том, что социология рассматривает общество как целостный организм, все части которого взаимосвязаны и подчиняются единым законам. В основе социологического подхода, иначе говоря, лежат представления о взаимозависимости социальных процессов, идеи системного и структурно-функционального анализа общественных явлений.

Социология как научная дисциплина стремится раскрыть специфику закономерностей, действующих в обществе.

Социологические теории права складывались двумя путями:

- с одной стороны, путем формирования правовых концепций в рамках общей социологии;

- с другой – путем распространения социологических методов познания в юриспруденции.

В состав социологии права включают поэтому учения, выдвинутые как социологами, так и юристами. К родоначальникам социологической юриспруденции относятся: Р. фон Иеринг – в Германии, Л. Дюги и Ф. Жени – во Франции, Е. Эрлих – в Австро-Венгрии.

Первые теоретики права социологической ориентации в своих трудах отводили много места опровержению предшествующих политико-правовых учений.

Особенно резкой критике они подвергли положения формально-догматической юриспруденции (или «юриспруденции понятий», как окрестил ее Иеринг), представители которой ограничивали задачи юридической науки изучением норм действующего права.

Сторонники социологического направления подчеркивали недостаточность нормативного подхода к праву. Согласно их взглядам, право охватывает не только нормы, установленные государством, но и всю совокупность фактически сложившихся правоотношений.

Последователи социологической юриспруденции разрабатывали понятие права как «живого»[26], динамического правопорядка.

Значительную роль в развитии социологического правоведения сыграл американский юрист Роско Паунд (1870-1964).

Он преподавал в крупнейших университетах США и на протяжении многих лет был деканом Гарвардской школы права.

В 1950-1956 годах Паунд – президент Международной академии сравнительного правоведения.

Свои теоретические взгляды он изложил в ряде небольших монографий, содержание которых впоследствии обобщил в пятитомный « Юриспруденции».

Мировоззренческой основой учения Паунда послужили идеи прагматизма – ведущего направления в философии США начала XX века.

Краеугольный постулат философии прагматизма гласит: любые теоретические построения необходимо оценивать с точки зрения их практического знания, или пользы (отсюда и название доктрины).

Следуя этому принципу, Паунд призывал юристов не ограничиваться изучением «права в книгах» (т. е. права в законе, в нормативных актах) и обратиться к анализу «права в действии»[27].

Юридическая наука, считал он, призвана показать, как право реально функционирует и влияет на поведение людей.

Противопоставление «права в книгах» и «права в действии» со временем стало лозунгом всей прагматистской юриспруденции в США.

Социологическая направленность концепции Паунда наиболее ярко проявилась в трактовке права как формы социального контроля.

Согласно взглядам ученого, право является одним из способов контроля за поведением людей наряду с религией, моралью, обычаями, домашним воспитанием и другими.

Такой подход ориентировал юридическую науку на изучение права в контексте социальных отношений, требовал учитывать взаимодействие правовых норм с иными регуляторами общественной жизни.

Первоначально, в древности, механизмы социального контроля находились в нерасчлененном состоянии, и право не отделялось от религии и морали. Значение правовых способов воздействия на поведение индивидов, по мнению Паунда, возрастает вместе с развитием государств – начиная с XVI века.

В современную эпоху, когда государство берет на себя бремя разрешения конфликтов индустриального общества, право становится важнейшим средством осуществления социального контроля. «Все остальные виды социального контроля сегодня действуют под надзором в соответствии с требованиями права»[28].

Паунд выделяет в современном праве три аспекта.

Во-первых, право – это правовой порядок или режим регулирования социальных отношений посредством систематического и упорядоченного применения силы органами государства.

Во-вторых, правом называют официальные источники, которые служат руководством при вынесении судебных и административных решений (в этом смысле говорят, например, о праве штата Индиана).

И, наконец, в-третьих, право есть судебный и административный процесс.

Если свести эти определения воедино, то, по словам Паунда, мы придем к пониманию права как «высоко специализированной формы социального контроля, осуществляемого на основе властных предписаний в рамках судебного и административного процесса»[29].

В этих рассуждениях американского теоретика следует обратить внимание на ряд моментов.

Прежде всего, отметим, что приведенные формулировки не содержат определения сущности права. Сторонники прагматической юриспруденции в своих концепциях стремились раскрыть не сущность права, а совокупность его значений, которые приняты среди юристов, и в особенности среди юристов-практиков.

Именно поэтому трехчленное определение Паунда было построено как сумма (синтез) социологических, нормативных и практико-процессуальных представлений о праве.

Взгляды Паунда развивались в русле идей, получивших название многоаспектного подхода к исследованию права.

Согласовать различные определения в концепции предлагалось с помощью понятия цели. В одной из своих ранних работ Паунд противопоставил это понятие категории сущности, заявив, что «дискуссии о природе права сегодня уступают место рассмотрению его цели или назначения».

Принцип целесообразности права является средоточием его доктрины. Вслед за Иерингом он считал, что обоснование цели правопорядка способно обеспечить концептуально-понятийное единство юридической доктрины, поскольку позволяет не только согласовать различные определения права, но и связать общезначимые социальные идеалы с интересами и субъективными устремлениями участников общественных отношений.

Рассматривая право как средство (инструмент) реализации социально значимых целей, Паунд придал своим теоретическим построениям инструменталистский характер.

Среди американских юристов Паунд пользуется репутацией одного из зачинателей современного инструментализма[30].

Цель права, согласно концепции, состоит в улаживании социальных конфликтов и достижения цивилизованных отношений между людьми.

Паунд не уставал повторять, что право должно служить не разъединению членов общества, а, наоборот, укреплению согласия и кооперации между ними (подобного рода воззрения называют интегративной моделью права; в противовес ей выделяют конфликтные модели, к числу которых относят марксистское понимание права как средства подавления классовых противников).

В настоящее время, писал он, «наметилась тенденция к тому, чтобы осознанно направить правовые и политические институты на утверждение общечеловеческих целей». Деятельность по установлению рационального порядка в обществе представлялась ему «социальной инженерией».

«О работе инженера судят по ее соответствию поставленным целям, а не по тому, соответствует ли она идеальной форме определенного традиционного плана. В отличие от прошлого мы так же подходим к деятельности юристов, судей, законодателей. Мы хотим изучать правопорядок, вместо того, чтобы вести споры о природе права»[31], - разъяснял свою позицию Паунд.

Вместе с тем Паунд специально подчеркивал, что социальная инженерия посредством права исключает активное вмешательство государства в сферу частных интересов.

Его учение было направлено одновременно как против социалистических идеалов плановой экономики, так и против неолиберализма.

Достаточно сказать, что он не поддержал «Новый курс», проводимый администрацией президента Ф. Рузвельта. Сторонник республиканской партии, Паунд выступал с умеренно-консервативных позиций, предполагавших достижение социального равновесия путем поиска компромиссов и политически сбалансированных государственных решений. Ключевая роль в этом процессе отводилась судам.

Паунд создал наиболее последовательный вариант прагматистской теории права. Несмотря на то, что прагматизм за последние годы потеснен другими доктринами, концепция Паунда продолжает оказывать весьма существенное влияние на развитие политико-правовой мысли.

5. Соотношение права и закона

Проблема соотношения права и закона существовала практически всегда, с древнейших времен, с тех пор, как появилось право. Рассматривалась эта проблема множество раз как в рамках зарубежного, так и отечественного права. Последние, весьма острые и в такой же мере бесплодные по своим результатам споры в нашей стране приходились на 60-е - 80-е годы. Каждая из спорящих сторон приводила свои собственные, на ее взгляд самые убедительные аргументы, стремилась склонить на свои позиции как можно большее число последователей, однако, в практическом плане все оставалось без изменений.

Актуальность проблемы соотношения права и закона сохраняется и поныне.

Более того, она не только сохраняется, но периодически, особенно в переходные, сопровождаемые усилением социальной напряженности в обществе, периоды, значительно обостряется. Причина этого усиления внимания заключается в том, что эта, на первый взгляд сугубо «кабинетная», академическая проблема имеет не только и даже не столько теоретическое, сколько прикладное, практическое значение.

Разумеется, эта значимость обусловлена, прежде всего, характером и особенностями самой проблемы, суть которой кратко сводится к тому, что не все нормативные акты – законы исходят (издаются или санкционируются) от государства и являются правовыми законами.

Существуют законы, соответствующие правовым критериям, которые следует, с точки зрения автора – сторонников данных суждений - считать правовыми.

Здесь право и закон совпадают. Но есть и также законы, которые не отвечают правовым критериям, и, следовательно, с правом не совпадают.

Нетрудно заметить, что в данном случае, в разрешении проблемы соотношения права и закона, как и в случаях решения вопроса о соотношении государства и права, сталкиваются два различных взгляда и подхода.

Один из них сориентировал на то, что государство является единственным и исключительным источником права, что все то, о чем говорит государство через свои законы – это и есть право.

Другой же взгляд или подход к разрешению проблемы соотношения государства и права, а вместе с тем - права и закона основывается совершенно на других постулатах.

А именно, на том, что право как регулятор общественных отношений считается « по меньшей мере, относительно независимым от государства и закона или даже предшествующим закону, например, в качестве надысторичного естественного права или в качестве права общественного, социально-исторически обусловленного, распадающегося в объективных общественных отношениях» [32].

В данном случае, как нетрудно понять, мы имеем дело с совершенно иным правопониманием и с иным представлением о соотношении государства и права, а также - права и закона.

Государство и право признаются не только относительно самостоятельными друг по отношению к другу институтами, но и в равной мере производными от объективных отношений и условий, складывающихся в пределах гражданского общества.

Право при этом определяется не иначе, как «форма выражения свободы в общественных отношениях, как мера этой свободы, форма бытия свободы, формальная свобода» [33].

В развернутом виде оно представляется как «претендующий на всеобщность и общеобязательность социальный институт нормативного регулирования общественных отношений в целях разумного устройства человеческого общежития путем определения меры свободы, прав и обязанностей и представляющий собой воплощение в обычаях, традициях, прецедентах, решениях референдумов, канонических, корпоративных, государственных и международных нормах правового идеала, основанного на принципах добра, справедливости и гуманизма и сохранения окружающей природной среды» [34].

Что же касается государства, то оно при таком правопонимании не только не рассматривается в качестве творца или источника права, но, наоборот, само представляется повсеместно связанным, или, по крайне мере, значительно ограниченным в своих действиях правом. Оно представляется в качестве института, который не столько устанавливает, сколько формулирует или выводит право, благодаря законотворческой деятельности, из объективно существующей экономической, социально-политической и иной действительности.

Государство представляется исключительным творцом и источником законов, но, отнюдь, не права. Оно монополизирует законотворческую, но вовсе не правотворческую деятельность, ибо законотворчество и правотворчество, а вместе с тем, закон как результат процесса законотворчества и право как продукт процесса правотворчества, согласно развиваемым при таком подходе воззрениям, отнюдь не всегда совпадают.

Каков же критерий «правовых законов»? Какие законы можно рассматривать как совпадающие с правом, а какие нельзя? Наконец, какие существуют объективные основания для отнесения одних законов к разряду правовых, а других - к разряду неправовых? Что делает одни законы правовыми, а другие - неправовыми?

Эти и другие им подобные вопросы издавна занимали внимание отечественных и зарубежных юристов и философов. Однако удовлетворительного ответа на них до сих пор не было найдено. Учеными-юристами и философами предлагались различные основания - критерии для разграничения права и закона, правовых законов и неправовых, но все они вызывали и вызывают лишь дальнейшие вопросы и дискуссии.

Еще в конце XIX - начале XX веков в отечественной и зарубежной литературе в качестве такого критерия предлагалось, например, считать «общую волю», то есть волю всего общества, нации народа. По логике подобных предложений следовало считать правовыми лишь такие законы или иные нормативные акты, которые адекватно отражают эту волю. Все же остальные законодательные акты следовало причислить к разряду неправовых.

Подобная постановка вопроса, как и сам предложенный критерий разграничения правовых и неправовых законов в зависимости от содержания или, наоборот, отсутствия в них «общей воли» несомненно, заслуживают полного одобрения и внимания. Но, вместе с тем, они вызывают и ряд других, ставящих порою под сомнение целесообразность, а, главное - обоснованность и эффективность использования такого критерия. Среди них, в частности, такие вопросы, как: кто и каким образом может определить, содержится ли в том или ином законе « общая воля» или ее там нет? Почему парламент как высший законодательный и представительный орган, призванный выражать волю и интересы всех слоев общества, в одних случаях издает законы, отражающие «общую волю», а в других - не отражающие ее?

Возникают и иные, им подобные вопросы, на которые не всегда можно найти убедительные ответы. Один из них, очевидно, может заключаться в том, как писал французский государствовед и правовед Леон Дюги, что «закон есть выражение не общей воли, которой не существует, и не воли государства, которой также нет, а воли несколько голосующих человек. Во Франции закон есть воля 350 депутатов и 200 сенаторов, образующих обычное большинство в палате депутатов и в сенате. Вот факт. Вне этого имеются лишь фикции и пустые формулы. Мы не желаем их» [35].

И дальше: «Если закон есть выражение индивидуальной воли депутатов и сенаторов, то он не может быть обязательным для других воль. Он может быть обязательным только как формулирование нормы права или как применение ее и лишь в этих пределах. В действительности все законы делятся на две большие категории: на законы, формулирующие норму права, и на законы, принимающие меры к ее исполнению. Я называю первые нормативными законами, а вторые - конструктивными законами»[36].

Подобные рассуждения и государственно-правовые идеи Л. Дюги всегда вызывали живой интерес у его современников и у юристов последующих поколений. Однако они не дают ответ на вопрос о том, что есть правовой закон, а что не является таковым, каково соотношение права и закона.

Не дают удовлетворительного ответа на поставленный вопрос и другие, выдвигающиеся в более поздний период, вплоть до настоящего времени, критерии и подходы. Пытаясь решить эту проблему и хотя бы в приближенном виде обозначить грань между правом и законом, авторы нередко обращаются, в частности, к различным моральным категориям - справедливости, добру, гуманности, злу и др. Право при этом определяется не иначе, как «нормативно закрепленная справедливость».

В этих же целях - решения проблемы соотношения права и закона - иногда используется такая категория, как правовой идеал. В научной литературе он определяется как «порождение индивидуального, общественного, научного сознания о разумном устройстве общежития на принципах добра, справедливости, гуманизма и сохранения природной среды».

Со ссылкой на известное высказывание римлян о том, что «справедливость и благо есть закон законов», делается вывод относительно того, что правовой идеал как раз и составляет содержание правовых законов, что это и есть не что иное, как «закон законов» [37]. Следовательно, все другие законы, которые не содержат в себе правового идеала, сообразующегося с принципами добра, справедливости и иными им подобными принципами, не являются правовыми.

Стремление подвести моральную основу под законодательство в целом и отдельные законы, несомненно, является весьма благородным делом. Человечество может только мечтать о том, чтобы под каждым, издаваемым в той или иной стране законом, имелась солидная моральная база. К сожалению, это не всегда и не в каждой стране случается. Ярким подтверждением этому может служить законодательство фашистской Германии, фашистской Италии и ряда других тоталитарных государств.

Однако нельзя не заметить, что, стремясь подвести моральную базу под закон и таким образом отделить его, назвав правовым, от всех иных, неправовых законов, авторы невольно допускают смешение моральных категорий с правовыми. В отечественной и юридической литературе правильно отмечалось в связи с попытками определения права как «нормативно закрепленной справедливости», что ссылки при этом на моральные категории справедливости, добра и зла важны при определении понятия и характеристики морали, но не самого права [38].

Таким образом, использование этих категорий при определении права, а тем самым - и правового закона отнюдь не способствует решению проблемы соотношения права и закона. Более того, оно непроизвольно усложняет проблему, ведет к смешению категорий права и морали.

Проблема остается не только не решенной, но и еще более усугубленной.

Очевидно, ее удовлетворительное решение возможно лишь на принципиально новой методологической и мировоззренческой основе и является делом отдаленного будущего.

Заключение

Естественно-правовые взгляды берут свое начало еще в Древней Греции и Древнем Риме.

Позитивное значение естественно-правовой теории состоит в следующем: во-первых, она утверждает идею естественных, неотъемлемых прав человека; во-вторых, благодаря этой доктрине стали различать право и закон; в-третьих, она концептуально соединяет право и нравственность. Критическое замечание в адрес данной теории может состоять в том, что не всегда представление о праве как справедливом или несправедливом можно объективировать в правовой действительности.

Нормативистская доктрина основана на представлении о том, что право – это совокупность норм, внешне выраженных в законах и иных нормативных актах. Современное понимание права в рамках данной школы можно выразить следующей схемой: 1. право – это система взаимосвязанных и взаимодействующих норм, изложенных в нормативных актах; 2. нормы права издаются государством, в них выражается государственная воля, возведенная в закон; 3. нормы права регулируют наиболее важные общественные отношения; 4. само право и его реализация обеспечиваются в необходимых случаях принудительной силой государства; 5. от норм зависят возникновение правоотношений, формирование правосознания, правовое поведение.

Социологическая школа рассматривает право как эмпирическое явление. Основной постулат состоит в том, что «право следует искать не в норме или психике, а в реальной жизни».

В основу понятия права положено общественное отношение, защищенное государством. Нормы закона, правосознание не отрицаются, но и не признаются правом. Они являются признаками права, а само право – это порядок в общественных отношениях, в действиях людей.

Выявить суть такого порядка, разрешить спор в той или иной конкретной ситуации призваны судебные или административные органы.

Каждая из названных теорий имеет свои преимущества и недостатки, их появление и развитие обусловлены естественным развитием человеческого общества и свидетельствуют о необходимости и социальной ценности права в жизни людей.

Список литературы

1. Агешин Ю. А. Политика. Право. Мораль. - М.: Норма , 1982. – 390 с.

2. Аграновская Е. В. Правовая культура и обеспечение прав личности. - М.: Приор, 1988. – 468 с.

3. Алексеев С. С. Теория права. - М.: Юнити, 2002. – 450 с.

4. Васильев А. М. Правовые категории. - М.: Экзамен, 1976. – 560 с.

5. Дюги Л. Общество, личность и государство. - СПб.: Питер, 1901. – 440 с.

6. Емельянов С. А. Право: определение понятия. - М.: ВИА, 1992. – 368 с.

7. Иоффе О. С., Шаргородский Мю. Д. Вопросы теории и права. - М.: Вузиздат, 1961. – 674 с.

8. Козлихин И. Ю. Позитивизм и естественное право // Государство и право. 2000. № 3.

9. Кудрявцев В. Н. Право и поведение. - М.: РАС, 1999. – 198 с.

10. Кудрявцев В. Н. Правовое поведение: норма и патология. - М.: РАС , 1982. – 430 с.

11. Кудрявцев В. Н. О правопонимании и законности // Государство и право. 1994. № 3.

12. Лейст О. Э. Сущность права. - М.: Юридическая литература, 2002. – 490 с.

13. Лейст О. Э. Три концепции права // Советское государство и право. 1991. № 2.

14. Лившиц Р. З. Теория права. - М.: Зерцало, 1994. – 490 с.

15. Лурье С. Я. Демокрит. - Л.: Юрлитиздат, 1970. – 320 с.

16. Неновски Н. Право и ценности. - М.: Зерцало, 1987. – 386 с.

17. Нерсесянц В. С. Право и закон. - М.: Юнити, 1983. – 540 с.

18. Сабо И. Основы теории права. - М.: Норма, 1974. – 600 с.

19. Саммерс Р. Господствующая правовая теория в США // Советское государство и право. 1989. № 7.

20. Халфина Р. О. Право как средство социального управления. - Л.: Садко, 1985. – 386 с.

21. Четвернин В. А. Демократическое конституционное государство: введение в теорию. - М.: ЛДВ, 1933. – 302 с.

22. Чистое учение о праве Ганса Кельзена: Сб. переводов. Вып. 1 -2. - М.: Сад, 1987. – 496 с.

23. Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. Вып. 1. - М.: Сад, 1910. – 509 с.

[1] Кудрявцев В. Н. Право и поведение. - М.: РАС, 1999. С. 121.

[2] Четвернин В. А. Демократическое конституционное государство: введение в теорию. - М.: ЛДВ, 1933. С. 156.

[3] Лившиц Р. З. Теория права. - М.: Зерцало, 1994. С. 129.

[4] Там же. С. 130.

[5] Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. Вып. 1. - М.: Сад, 1910. С. 300.

[6] Там же. С. 302.

[7] Сабо И. Основные теории права. - М.: Норма, 1974. С. 169.

[8] Там же. С. 176.

[9] Там же. С. 176 – 177.

[10] Иоффе О. С., Шаргородский Мю. Д. Вопросы теории и права. - М.: Вузиздат, 1961. С. 60.

[11] Чистое учение о праве Ганса Кельзена: Сб. переводов. Вып. 1 -2. М., 1987. С. 128.

[12] Там же. С. 138.

[13] Там же. С. 142.

[14] Там же. С. 145.

[15] Там же. С. 153.

[16] Там же. С. 165.

[17] Цит. по Лурье С. Я. Демокрит. Л., 1970. С. 361.

[18] Алексеев С. С. Теория права. М., 2002. С. 122.

[19] Там же. С. 256.

[20] Там же. С. 278.

[21] Энциклика – послание папы римского христианам. В соответствии с установившейся традицией энциклики называют по первым словам латинского текста, заголовок обычно не переводят.

[22] Сабо И. Основы теории права. М., 1974. С. 309.

[23] Там же. С. 312.

[24] Там же. С. 313.

[25] Халфина Р. О. Право как средство социального управления. Л., 1985. С. 118.

[26] Неновски Н. Право и ценности. М., 1987. С. 145.

[27] Там же. С. 152.

[28] Там же. С. 155.

[29] Там же. С. 156.

[30] Саммерс Р. Господствующая правовая теория в США // Советское государство и право. 1989. № 7. С. 11.

[31] Там же. С. 12.

[32] Четвернин В. А. Демократическое конституционное государство: введение в теорию. М. , 1933. С. 13.

[33] Нерсесянц В. С. Право и закон. М., 1983. С. 342.

[34] Емельянов С. А. Право: определение понятия. М., 1992. С. 3-4.

[35] Дюги Л. Общество, личность и государство. СПб., 1901. С. 22.

[36] Там же.

[37] Емельянов С. А. Указ. соч. С. 6.

[38] Четвернин В. А. Указ. соч. С. 24.