2. Нравственное и культурное состояние общества  и преступность.

Причины преступности следует искать в нравственном состоянии общества, в наличии или отсутствии  тех или иных моральных ценностей и установок. Воспитание нравственности. — составная часть воспитательной работы с населением вооб­ще, включающей в себя и получение образования, специально­сти, и привитие культуры, нравственных ценностей и установок, выработанных человечеством за всю историю его развития. Воспитание — это не нудное вдалбливание в голову человека прописных истин от Евангелия до морального Кодекса строите­ля коммунизма, а творческое осмысление и внедрение в по­вседневную жизнь человека всего того, что делает человека Че­ловеком. Ни экономическая жизнь общества, ни его правовые установления, ни многообразие социальной сферы, ни политика не могут быть свободны от нравственности.

Если экономика имеет своей целью нравственную задачу обеспечения материального благополучия людей (в широком смысле слова), то экономика, функционирующая в ущерб лю­дям, служащая делу наживы одних и обнищанию других, без­нравственна, а люди, воспитанные в духе стяжательства, — нравственные уроды, легко становящиеся на преступный путь.

Если в социальной сфере господствует вопиющее нера­венство людей, несоответствие слов делам, в семьях процвета­ет моральная нечистоплотность и жестокость по отношению к детям, средства массовой информации и культуры пропаганди­руют насилие и порнографию, воспитывают людей на идеях вседозволенности на образцах низкопробного искусства при забвении всего того, что составляет золотой фонд человеческой культуры, то это и есть воспитание безнравственности, ведущей прямой дорогой к преступности.

Если политики лицемерно говорят об одном, а делают другое, если политических целей они достигают за спиной, за счет людей, обманывая их, не гнушаясь при этом прибегать к безнравственным средствам, внедряют всеми правдами и не­правдами им выгодную идеологию, — это преступно по отноше­нию к людям в обычном понимании этого слова и путь к пре­ступным деяниям по закону[2].

Если в праве провозглашаются прогрессивные принципы, декларируются права человека, а практика игнорирует эти прин­ципы, что ведет к атмосфере неуважения к праву, закону, по­пранию прав личности при игнорировании сочетания в законо­творческой и правоприменительной практике убеждения и при­нуждения, прав и обязанностей членов общества, при отсут­ствии гарантий со стороны государства, обеспечивающих нор­мальное функционирование общества, такое право и практика его применения — безнравственны. В таких условиях обход права теми, кто его создает, и ответные акты подобного рода состороны членов общества, столь же естественны, сколь и без­нравственны.

Забвение нравственных критериев в каждой из перечис­ленных сфер функционирования общества в отдельности и каж­дого из его членов чревато преступностью. Забвение этих прин­ципов во всех сферах вместе взятых создает абсолютно невы­носимую атмосферу в обществе и наиболее благоприятную по­чву для преступности — корыстной, насильственной, корыстно-насильственной, вплоть до преступности противогосударственной.

Из всех этих проявлений безнравственности можно в то же время выделить наиболее легко (и активно) воспринимаемые чело­веком и наиболее быстро приводящие его к нравственному паде­нию и преступлениям. Речь идет о разложении людей с помощью внедрения антикультуры, антиискусства, психологии вседозволен­ности и моральной свободы, что многими философами обосновы­вается как неотъемлемое право «суверенной личности» быть са­мим собой и не считаться с навязываемыми обществом нравствен­ными правилами, которые, в свою очередь, есть не что иное, как навязывание безнравственности другим. Проявляется это в так на­зываемой сексуальной революции и ее уродливых ликах. В ней по­тому прежде всего, что это — сугубо личностная сфера и в то же время всегда привлекающая людей своей запретностью, интимнос­тью, желанием многих людей при этом заглянуть в чужую замочную скважину или, наоборот, выставить напоказ чужие секреты либо обнажить, оплевать то, что является самым сокровенным для че­ловека. И если ранее подобное приписывалось идеологами лишь странам Запада, а все западные криминологи, в свою очередь, прямо указывали на него как на причину преступности, стреми­тельно распространявшуюся с помощью средств массовой ин­формации, то ныне это как бы внезапно выявившаяся реаль­ность для нашей страны. Примечательно то, что трубадурами вседозволенности, порнографии являются многие представите­ли культуры и искусства, которые ранее проявляли хоть ка­кую-то сдержанность, возможно, внутренне понимая, какую эпи­демию разложения и преступности несут средства, будящие в человеке низменные инстинкты, нравы, привычки. Ныне они во­юют с ханжеством, сея антинравственность, увеличивая тем са­мым преступность. Реально это проявляется в практическом восхвалении проституции как профессии, особенно того ее вида, что выделяет из всех проституток элиту — валютных проститу­ток, и в том, что опросы девочек в школах дают нам немало •оных респонденток, желающих стать проститутками. Проституция же, во многих своих проявлениях, сращивается с преступностью, наиболее жестокими ее видами.[3]

Порнография — стала повседневной и тоже незапрещен-ной как вид коммерческой деятельности, а в порнофильмах же­лают сниматься кинозвезды. Хотя криминологами Запада давно доказана связь распространения порнографии с преступностью. Впрочем — это самостоятельный вид преступности, запрещен­ный международными соглашениями.

Следует иметь в виду, что нравственное разложение ши­ре, чем только морализм в отношениях между полами. Нрав­ственное разложение — это и оплевывание прошлого, истории страны, и воспитание в эгоистическом духе, духе вопиющего индивидуализма (при одновременных нападках на принцип кол­лективизма — социальное, общественное существо), и противо­поставление одних социальных групп населения другим, и раз­жигание национальной розни, и многое другое, что расщепляет общество как единый в достижении конечных результатов орга­низм, где благо каждого есть благо всех, а благо всех есть благо каждого. Разобщение людей и разжигание розни между ними есть антинравственная политика, напрямую ведущая к преступ­лениям.

Утверждение (или разрушение) нравственных устоев об­щества зависит прежде всего от интеллигенции (особенно твор­ческой). Поэтому нравственное состояние общества и господ­ство тех или иных принципов (или антипринципов) — это лицо интеллигенции, что прежде всего говорит о ее огромной ответ­ственности перед людьми, в том числе и ответственности за состояние преступности. Думать о том, что нравственные устои общества укрепят одни правоохранительные органы, — глубо­кое заблуждение либо намеренная спекуляция на сложной со­циально-нравственной проблеме.

3. Признаки организованной преступности.

Как известно, современное уголовное законодательство (ст. 35 УК РФ) применительно к организованной преступности  в целом определяет две основные формы противоправной деятельности: организованная группа (включая отдельные ее разновидности, например, банда) и преступное сообщество (преступная организация). С учетом этого обстоятельства можно выделить следующие формы организованной преступности: а) преступная группа (и как ее разновидность организованная преступная группировка); б) преступная организация; в) преступное сообщество (преступная организация) «воров в законе».

Организованные преступные группы представляют собой устойчивые формирования, численность, как правило, не более 10 человек, заранее объединившихся для совершения преступлений (главным образом грабежей, разбоев, вымогательств).

Устойчивость – это прежде всего стабильность, постоянство преступной группы. В организованной  преступной группе прослеживается четкое распределение ролей между  соучастниками: одни ее члены принимают активное участие в подготовке преступлений, другие совершают их

Организованные преступные группировки отличаются от обычных организованных групп большей численностью (как правило, более 10 человек), наличием выраженной внутренней структуры, а так же осознанной  криминальной направленностью.

Типичными чертами организованных преступных группировок являются: наличие фигуры конкретного организатора, осуществляющего с помощью своего ближайшего окружения управление членами группировки на основах соблюдения дисциплины и конспирации; наличие определенных материальных фондов, формируемых путем поборов с других осужденных и расходуемых на финансирование противоправной деятельности группировки; скрытый характер преступной деятельности.

Взаимоотношения внутри группировки строятся по определенной схеме, обеспечивающей особое положение лидера. Даже при наличии объективной возможности и необходимости рядовой чин группировки не имеет права непосредственно обращаться к лидеру, а обязан действовать через его помощников.

Активные члены группировки, как правило, не привлекаются к непосредственному совершению преступлений (члену группировки, являющемуся хранителем ''общака'', вообще запрещается участвовать в каких-либо правонарушениях). В качестве исполнителей преступлений используются иные, находящиеся в зависимости от группировки лица.

Преступные сообщества объединяют организованных преступников в масштабах территории того или иного субъекта или крупного города Российской Федерации. Следует учитывать, что понятие преступного сообщества имеет два аспекта: уголовно-правовой и криминологический. В действующем законодательстве – преступное сообщество и преступная организация отождествляются.

По сути, законодатель смешал две криминальные структуры: преступную организацию (деятельность которой направлена на совершение конкретных преступлений) и преступное сообщество (деятельность которого, прежде всего, направлена на создание благоприятных условий для развития криминальной деятельности).

В отличие от организованной группы преступное сообщество (преступную организацию) законодатель наделил таким признаком, как сплоченность.  В преступном сообществе существует разделение ''труда'', и четкая система управления.

Характерная особенность сегодняшних лидеров преступных сообществ состоит в том, что непосредственно сами они не совершают насильственных преступлений. В связи с этим можно выделить два типа преступных сообществ. Первый тип – линейный (межрегиональный), объединяет две и более групп. Второй тип – иерархический, где выделяются два уровня управления. В данном типе предполагается наличие двух или более руководителей.

Охарактеризуем понятие ''воры в законе'' как организованное преступное сообщество.

''Воры в законе'' – это явление, которое не имеет аналогов в мировой практике. Есть несколько точек зрения на данное понятие.

Одна из них – это общеуголовный преступник – вор, в дословном понимании. Другая – это хотя и преступник, но ''своеобразный'', ''благородный разбойник'', который способен оказать помощь, например, в борьбе со спонтанным тяжким насилием и иными негативными процессами, происходящими в преступной среде. На самом деле ''вор в законе'' – профессиональный преступник, криминальный лидер, идеолог преступного образа жизни и морали, имеющий навыки противодействия государственным структурам.

Криминологические исследования, практика подразделений по борьбе с организованной преступностью показывают, что если раньше ''воры в законе'' были криминальными лидерами, которые организовали и занимались на свободе общеуголовным промыслом: карманными, другими кражами, доставкой и распространением  наркотиков,  а в исправительных учреждениях – совершением грубых нарушений режима, противодействием администрации, то в последние годы большинство этих лиц активно участвуют в криминально-коммерческой деятельности.

Практика располагает многими примерами, когда ''воры в законе'' создают или берут под влияние преступные формирования, в структурах которых образуются различные коммерческие предприятия и организации, и через них отмываю значительные суммы ''общаковых'' денег, части преступных доходов[4].

В настоящее время ''общак'' активно используется для наращивания криминальных капиталов, их внедрения в экономику и финансы России, стран ближнего и дальнего зарубежья, с целью последующего использования в воспроизводстве преступной деятельности.

Для ''воровского'' мира характерно такое направление деятельности, как ''третейское правосудие''. Если раньше ''воры'' занимались третейским разбирательством внутри своего криминального симбиоза, так сказать, разводили стрелки между ''ворами'' и другими лидерами воровской среды, то в настоящее время к ним обращаются лидеры не только других преступных структур, но и коммерсанты.

Последние наблюдения показали, что даже отдельные хозяйственники просят рассудить их, чего раньше никогда не было.

Обеспечению собственной безопасности ''воры в законе'' всегда уделяли значительное внимание. Система безопасности постоянно развивается в ''воровском'' сообществе, особенно среди наиболее авторитетных ''воров'', которые о ее надежности проявляют особую заботу. Ведь в большинстве своем как лидеры преступного мира они так или иначе попадают, оказываются в кабинете следователя.

Широко используются коррумпированные связи. На службе у этих опасных преступников состоит значительная ''армия'' юристов, экономистов, журналистов, врачей, представителей других, нужных ''ворам'' профессий. Поэтому, как правило, они освобождаются из-под стражи до суда под различными предлогами либо тот или иной суд дает наказание, соответствующее уже прошедшему сроку содержания под стражей

Личность преступника-рецидивиста - целостная совокуп­ность взаимосвязанных социально значимых отрицательных свойств и отношений, которые во взаимодействии с внешними условиями и обстоятельствами обусловливают совершение по­вторного преступления.

Характеристика личности преступника-рецидивиста про­водится применительно к выделенной в криминологической ли­тературе последних лет системе личностных характеристик, объясняющих преступное поведение: 1) потребностно-мотивационная сфера; 2) характеристика нравственного и правового сознания; 3) социальные позиции и связи; 4) социально-зна­чимая деятельность

Потребностно-мотивационная сфера. У преступни­ков-рецидивистов система мотивов беднее и уже, чем система социальной мотивации поведения законопослушных граждан и лиц, совершивших преступление впервые. Доминирующие мо­тивы сдвинуты к эгоистическим, материально-потребительским, эмоционально-сиюминутным. У большинства рецидивистов от­сутствует потребность в систематическом труде. Так, к моменту осуждения одна четверть всех осужденных трудоспособных ре­цидивистов не занималась никакой общественно-полезной дея­тельностью. Особо показательно то, что в 2/3 случаев это были люди в возрасте наибольшей трудоспособности: 25-44 года. Рецидивисты зрелого возраста, длительно ведущие антиобще­ственный образ жизни, обнаруживают стойкие деформации лич­ности, которые проявляются в отрицательном отношении к об­щественно-полезной деятельности, в стремлении к паразитизму. Удельный вес рецидивистов, не занимающихся обществен­но-полезной деятельностью к моменту совершения нового пре­ступления, составляет 26,1%. При этом из них проработавших в течение месяца перед совершением преступления - 41,1%, до 6 месяцев - 26,1%, от 6 месяцев до 1 года — 16%, более одного года-15,1%.[5]

Паразитическое существование неразрывно связано с неоднократным совершением преступлений. Перед последним осуждением 2/3 не работавших рецидивистов совершили два или более преступлений.

С уклонением от общественно-полезного труда связана деформация потребностей, заключающаяся в преобладании материальных интересов над духовными: потребностями в об­щении, творчестве, образовании. Антисоциальным потребнос­тям соответствует антисоциальная система мотивации преступ­лений. Исследования показывают, что наиболее яркими моти­вами совершенных рецидивистами преступлений выступают ко­рысть - 25,1%, хулиганские побуждения - 26%, месть, ревность, зависть - 10,1%, эмоциональные мотивы, такие, как озлобление, аффективная вспышка - 5%, влияние других лиц - 7%, устране­ние препятствия или сокрытие другого преступления - 0,5%.

Несколько иное положение существует при алкогольной деградации личности. В этом случае потребность в алкоголе не только входит в число равнозначных криминогенных мотивов личности, но и становится лидирующей. Под ее влиянием пере­страивается вся система мотивации алкоголика. Мотивы твор­чества, интереса к труду, мотивы духовной деятельности ослаб­ляются и исчезают. Пристрастие к алкоголю становится основ­ной чертой личности рецидивиста.

Нравственное и правовое сознание. Дефекты нравствен­ного сознания рецидивиста выражаются прежде всего в его ин­дивидуализме, в замене нравственных принципов низменными моральными качествами. Таким преступникам присуща алчность, стяжательство, жадность, эгоизм, жестокость, озлобленность, месть, зависть и т. д.

Рецидивисту свойственны несамокритичность, само­оправдание содеянного, вера в безнаказанность, удачливость (вера в свой «фарт»), умение избегать разоблачения, циничное пренебрежение общественными благами в угоду эгоистическим интересам. Многие из них расценивают свои действия справед­ливыми, а свое разоблачение случайностью.

Об устойчивости деформации нравственного сознания ре­цидивистов свидетельствует и тот факт, что многие из них (20%) совершили новое преступление, уже находясь в местах лише­ния свободы.

 Корыстный преступник, характеризующийся эгоистическими взглядами, принимая конкретную нравственную норму, осуждает свое поведение, признает воровство недопустимым, стремится оправдать себя ссылками на сложившуюся ситуацию.

Для рецидивиста, совершающего насильственные пре­ступления, как правило, характерны завышенная оценка своей личности и пренебрежение к жизни, чести и достоинству других лиц. Они, как правило, оправдывают свое противоправное пове­дение, рассматривая его как адекватное действие на поведение потерпевшего. При этом для них свойственна существенная пе­реоценка мотива нарушения уголовного закона и как следствие этого - уверенность в безнаказанности.

Преступления, в том числе и повторные, обусловливаются не только дефектами нравственного сознания, но и пренебрежением к праву, утратой страха перед наказанием. Сравнительное изучение правосознания законопослушных граждан и рецидивистов пока­зывает, что уголовно-правовую конкретику (содержание и номер статей уголовных кодексов) эти преступники знают лучше граж­дан, не нарушающих закон. Однако это знание односторонне и формально: в правосознании преступников существует незнание или непринятие принципов права, его социального значения. Так, лишь немногим более половины всех опрошенных рециди­вистов признались, что понимали уголовно-правовой характер собственных поступков, 43% заявили, что вообще не думали об этом. В числе лиц, судимых пять или более раз, таких лиц ока­залось не менее трети.

Дефектность правосознания часто выражается в его несформированности, противоречивости, в безответственном к не­му отношении, а также в активном непринятии правовых запре­тов. Так, большинство рецидивистов (52%) признали, что до­стичь своей цели сумели бы и правомерным путем. Тех, кто счел единственно возможным способом осуществить задуман­ное посредством преступления, почти в четыре раза меньше.

Важнейшим критерием в аспекте деформации правосо­знания рецидивистов является оценка ими справедливости су­дебного приговора и назначенного им наказания. Не все реци­дивисты признают справедливость назначенного наказания: чем больше у рецидивистов судимостей, тем реже они считают нака­зание справедливым, соразмерным преступлению. Так, среди лиц с одной-двумя судимостями, признавших наказание справед­ливым, - 49%, с тремя-четырьмя судимостями - 47%, с пятью и более - 42%. При этом чаще признают справедливость наказания рецидивисты, осужденные повторно за корыстные преступления, а также за бродяжничество (64%), реже - осужденные за на­сильственные (26%) и корыстно-насильственные (27%).

Социальные позиции рецидивистов. Для рецидивис­тов, как правило, характерно то, что они рано начинали трудиться. Так, 91% рецидивистов приобщились к трудовой деятельности в юношеском возрасте (до 18 лет). Половине из них не исполни­лось к этому моменту и шестнадцати лет. Однако этот положи­тельный факт биографии рецидивистов затем как бы исчезает. Рано начав трудиться, они столь же рано прекращают трудовую деятельность. Нежелание трудиться приводит к тому, что они бросают или меняют работу, ссылаясь при этом на разные объ­ективные причины.

Рецидивисты, как правило, имеют весьма небольшой, прерывающийся общий трудовой стаж, несоразмеримый с их возрастом и не соответствующий трудоспособности. Стаж скла­дывается из нескольких периодов между очередными осужде­ниями. Так, одна треть всех обследованных рецидивистов имела трудовой стаж, не превышающий 5 лет. В многочисленной груп­пе 30-49-летних (которая составляет более половины всехобследованных рецидивистов) такой же стаж имелся у 14,1% лиц. В возрастной группе 25-49-летних 3% лиц имели общий трудовой стаж до года, 12% - от года до трех, 12% - от трех до пяти лет. У лиц с более продолжительным сроком преступной деятельности трудовой стаж еще меньше: 60% рецидивистов, совершивших первое преступление в несовершеннолетнем воз­расте, имеют стаж до 5 лет.

Работавшие рецидивисты до последнего осуждения зани­мались главным образом неквалифицированным трудом.

Культурный и образовательный уровень повторно осуж­денных по сравнению с лицами, не совершившими преступления, не высок, в то же время современный рецидивист - человек не ма­лограмотный, имеет среднее (чаще неполное) образование.

Бездуховность, антисоциальность общения и проведения досуга рецидивистов, как правило, связаны с пьянством и алко­голизмом, порождают склонность к хулиганству, к распущеннос­ти в половых контактах. Для таких преступников характерно про­тивоправное и аморальное поведение, которое является выра­жением предпреступной позиции личности. Количество правонарушений и аморальных актов поведения рецидивистов в два-три раза превышает количество совершенных ими преступ­лений. При этом подавляющее большинство правонарушений непреступного характера и аморальных поступков связано с пьянством и алкоголизмом, наркоманией и токсикоманией. Рас­пространенность противоправных и аморальных актов поведе­ния среди рецидивистов гораздо выше, чем среди всех преступ­ников. Рецидивисты посещают притоны, поддерживают связи с ранее судимыми и иными лицами, характеризующимися анти­общественным поведением, чаще, чем другие преступники, яв­ляются членами криминогенных или преступных групп. Преступ­ное прошлое во многих случаях предопределяет выбор друзей, при этом предпочтение отдается людям со сходной биографией. Так, каждый 10-й из числа опрошенных указал, что новое пре­ступление совершил под влиянием лиц, с которыми близко со­шелся после освобождения из ИТУ.

Существенное искажение социальных позиций отмечается и в сфере семейных отношений. Для рецидивистов характерно отсутствие или разрушение семейных связей, примитивные, уродливые взаимоотношения между членами семьи, вступление в брак с лицами, имеющими аналогичные взгляды и привычки. С увеличением возраста число холостых рецидивистов убывает, увеличивается число женатых и разведенных. Больше всего разведенных приходится на группу 30-59-летних. Распад семьи у рецидивистов происходит интенсивнее, чем у лиц, впер­вые совершивших преступление, и усиливается по мере роста числа осуждений.

Деформация поведения рецидивистов в сфере семейных отношений проявляется и в том, что они игнорируют свои роди­тельские обязанности по оказанию помощи несовершеннолет­ним и престарелым (нетрудоспособным) родственникам. Рециди­висты в семье систематически пьянствуют, хулиганят, избивают членов семьи, вовлекают младших членов семьи в пьянство, в занятие азартными играми, в противоправную и преступную деятельность.

Рассматривая социально демографические признаки лич­ности рецидивиста, следует указать, что доля женщин среди них вдвое ниже, чем среди всех осужденных. Однако большинство женщин-рецидивисток отличается стойкой антиобщественной направленностью, обусловленной деградацией их личности.

Если в 60-е годы криминологи указывали, что рецидивис­ты по сравнению с первичными преступниками характеризуются более старшим возрастом (особенно воровской ориентации), то теперь отмечается их омоложение. При этом наибольшую кри­миногенную группу составили лица в возрасте 19-35 лет (77%). Средний возраст воров-рецидивистов ниже среднего возраста всех выявленных преступников. Даже среди «воров в законе» средний возраст не превысил 35 лет.

В теории различаются три основных типа рецидивистов:

А. Рецидивисты антисоциального типа представля­ют собой группу наиболее опасных, активных, злостных пре­ступников. Для них характерна высокая криминальная актив­ность и наиболее стабильное (последовательное) поведение. Именно в этом типе преобладают особо опасные рецидивисты, «профессионалы», рецидивисты-гастролеры. Они составляют примерно 40% от общего числа рецидивистов.

Б. Рецидивистов ситуативного типа отличает неус­тойчивое отношение к социальным ценностям, отсутствие проч­ных нравственных принципов, преобладание социально отрица­тельных качеств над положительными. Сам характер преступ­лений этих лиц в значительной мере зависит от той криминоген­ной жизненной ситуации, в которой они оказались. Их доля в общей массе рецидивистов составляет примерно 30-35%.

В. Рецидивисты асоциального типа характеризуются фактическим «распадом» личности. К ним относятся лица, нео­днократно судимые, зачастую старшего поколения. Для ре­цидивистов этого типа характерны: ограниченный интеллект, примитивизм мотивов и способов совершения преступления, алкоголизм, наркомания, психопатические отклонения. Наблю­дается почти полная утеря позитивных социальных позиций, связей, круг их общения ограничен такими же деморализован­ными личностями.

Предупреждение рецидива следует осуществлять в двух направлениях: широком (социальном), что означает необходи­мость исполнения практически всех осуществляемых в стране мер по борьбе с негативными явлениями и процессами, и в уз­ком, как предупреждение одной из опасных форм преступности силами правоохранительной системы, что связано с: а) со­вершенствованием законодательной регламентации борьбы с рецидивом (в уголовном, уголовно-процессуальном и уголов­но-исполнительном законодательстве); б) совершенствованием предупредительной деятельности правоохранительных органов (МВД, ИТУ, суды, прокуратура), а также государственных орга­нов и общественных организаций на различных этапах борьбы с рецидивной преступностью.

Исключительно важную роль в предупреждении рецидив­ной преступности играют меры постпенитенциарной адаптации, осуществляемой, по выходу осужденного на свободу[6].

В последнее время в связи с проведением экономической реформы, как уже говорилось выше, в трудовых коллективах развивается устойчивый процесс отторжения лиц, освобожден­ных из мест лишения свободы, тем более рецидивистов, а уси­лия одних правоохранительных органов могут оказаться явно недостаточными. Развитие этих негативных тенденций может отрицательно влиять на борьбу с рецидивом преступлений.

Существует тесная связь рецидивной преступности с алко­голизмом. В ряде случаев потребность к злоупотреблению спир­тными напитками выступает как сомотив, как дополнительный стимул для иной криминогенной мотивации: агрессивность, ко­рысть, насилие. Показательно, что 39% корыстных преступлений и 39% преступлений, совершенных рецидивистами под чьим-либо влиянием, связаны со злоупотреблением алкоголем[7].

4. Задача.

I. H. с 11 лет стал убегать из дома со своим другом. Родители не принимали никаких мер по его поиску. Безнадзорные Н. и его друг со­вершали кражи вещей и продуктов на рынках и в магазинах. В резуль­тате они были поставлены на профилактический учет, с ними была проведена профилактическая беседа. В 14 лет Н. был привлечен к уго­ловной ответственности за кражу имущества из квартиры. Во время от­бывания наказания в виде лишения свободы в воспитательной колонии общего режима Н. познакомился с Р., с которым в первый месяц после освобождения совершил несколько квартирных краж и грабежей. На очередном преступлении Н. был задержан работниками органов внут­ренних дел. Н. повторно был осужден к лишению свободы. После ос­вобождения Н. устроился работать слесарем на ремонтный завод. Н. час­то бывал на рабочем месте в пьяном виде. В один из таких рабочих дней Н. жестоко избил начальника цеха за то, что тот назвал его уркой. За при­чинение умышленного тяжкого вреда здоровью Н. был приговорен судом к 6 годам лишения свободы. Во время отбывания наказания Н. неодно­кратно нарушал режим учреждения исполнения наказания, уклонялся от трудовых обязанностей, препятствовал воспитательной работе, участво­вал в избиениях осужденных, ставших на путь исправления.

В данном  случае последовательно криминогенный тип, особо опасный преступный тип, так как посягает на жизнь человека в конфликтных ситуациях.

II. М., работая на станции технического обслуживания, был за­держан сторожем при попытке унести с территории станции дорого­стоящие запасные части автомобиля. С ним была проведена беседа за­местителя директора станции, после которой он обещал больше нико­гда не совершать подобного. Но впоследствии был вновь пойман на этом же, после чего был уволен. В целом характеризовался положи­тельно, порученную работу выполнял хорошо.

Ситуативно криминогенный тип,  незначительно опасный,  легкомысленный.

III.  Л., мать двоих детей, которых она воспитывает без мужа, по­стоянного заработка долгое время не имела, зарабатывала тем, что хо­рошо умела шить вещи. Знакомая пригласила ее работать в салон по пошиву одежды. Работой Л. все были довольны, и она пользовалась уважением коллег. Во время одной из примерок клиенткой сшитого ей по заказу платья Л. воспользовалась забытым заказчицей кошельком. Свои действия она не считает общественно опасными, так как на эти деньги она хотела купить дорогой материал и сшить своей старшей до­чери красивый костюм, а собственных денежных средств для этого бы­ло недостаточно.

В данном случае случайный тип  по д воздействием ситуации,  незначительно опасный, легкомысленный.

IV.  Н., возвращаясь с соревнований по рукопашному бою, стал свидетелем насилия, применяемого по отношению к девушке группой пьяной молодежи. Будучи воспитанным уважительно по отношению к женщине, Н. попробовал словесно обезопасить ситуацию, но его дейст­вия были встречены нецензурными выражениями и попыткой завязать драку, которая им мгновенно была пресечена, но Н. не рассчитал силу своих ударов, в результате чего один из них оказался смертельным для одного из пьяных молодых людей. Н. возглавлял спортивный клуб, по месту работы характеризовался только положительно, был активным участником спортивных состязаний. Ранее Н. никаких правонарушений не совершал, к административной ответственности не привлекался.

Случайно криминогенный тип под воздействием ситуации.

5. Тест.

Ответьте на ниже указанные вопросы теста, выбрав правильные вариан­ты ответов (на каждый вопрос может быть от одного до четырех правильных ответов):

1. О чем наука криминология?   

1.1.  Наука о тактике и методике раскрытия преступлений.

1.2. Наука о наказаниях за преступления.

1.3. Наука о механизме преступного поведения.

1.4. Наука о криминогенных детерминантах преступности.

2. Представителями какой криминологической школы являются Д. Дриль, Ч. Ломброзо?

2.1. Социологической.

2.2. Антропологической.

2.3. Правовой.

2.4. Экологической.

3. Какие методы используются при расчете динамики преступности?

3.1. Основной.

3.2. Вспомогательный.

3.3. Базисный.

3.4. Дополнительный..

3.5. Цепной.             

3.6. Ударный.

4. Какое объяснение можно дать причинам преступного поведения в зависи­мости от уровней их изучения?

4.1. Психологическое;

4.2. Правовое;

4.3. Социологическое;

4.4. Историческое;

4.5. Политическое;

4.6. Философское.

5. Что включают в себя принудительные меры предупреждения преступно­сти?

5.1. Уголовную репрессию;

5.2. Социальное поощрение;

5.3. Воспитание;

5.4. Меры безопасности и ограничения;

5.5. Образование;

5.6. Меры восстановления и компенсации.

6. Что включает в себя деятельность по предупреждению преступности (в узком смысле)?

6.1. Объекты предупреждения преступности;

6.2. Субъектов предупреждения преступности;

6.3. Основания для применения мер предупреждения преступности;

6.4. Сроки осуществления предупреждения преступности;

6.5. Меры предупреждения преступности;

6.6.  Правовую основу деятельности по предупреждению преступности.