О Г Л А В Л Е Н И Е

Введение                                                                                                           3


Глава 1.  Проблемы неполноценности в психологии

1.1. Исторические предпосылки формирования теории комплекса неполноценности                                                                                                                   5

1.2. Комплекс неполноценности в концепции Адлера                                   7


Глава 2. Формирование комплекса неполноценности и его влияние на развитие личности

2.1. Формирование комплекса неполноценности                                           9

2.2. Влияние чувства неполноценности на развитие личности                    12

2.3. Влияние телесных недостатков на развитие комплекса неполноценности. Коммуникативная дисфункциональность                                                     14


Глава 3. Отдельные формы проявления  комплекса неполноценности

3. 1. Культурная неполноценность личности                                                18

3.2. Культивирование неполноценности                                                                 20

3.3. Культурные механизмы снятия дефицитарного сознания                    23

Заключение                                                                                                     31

Список использованной литературы                                                             33

Введение



  Тема представляемой курсовой работы: «Комплекс неполноценности: его формирование и роль в развитии личности».

Актуальность выбранной темы курсовой работы обусловлено тем, что несмотря на активное развитие современной отечественной и зарубежной  психологии, количество научных трудов, посвященных проблемам комплекса неполноценности, следует признать явно недостаточным. Среди исследований, используемых в данной работе можно выделить такие, как  А. Адлер А. «Практика и теория индивидуальной психологии»,  г. Зиммель «Социальная дифференциация», З.М. Какабадзе «Человек как философская проблема», И.С. Кон «В поисках себя: Личность и ее самосознание», Д.А. Леви «Семейная  психотерапия.   История,   теория   и практика» и ряд других.

Идею неполноценности как динамической основы содержательного развития человека продолжил психоанализ. В 1907 году венский глазной врач Альфред Адлер обнародовал в брошюре «Учение о неполноценности органов" результаты наблюдения большого количества своих пациентов. Им была установлена явная статистическая корреляция ослабления визуально-оптической перцептивной сферы и последующего усиления другого (других) органа восприятия — как правило, слуха. В соответствии с гипотезой, выдвинутой Адлером, организм как единая психосоматическая система таким образом восполняет функциональную недостаточность и компенсирует ее, усиливая другой орган восприятия. Данный феномен был назван им компенсацией органической недостаточности. Но будущий создатель индивидуальной психологии с большим, удивлением обнаружил также, что нередко имеет место не простая компенсация, а значительно превышающая параметры первичной функциональной потери — сверхкомпенсация.

Альфред Адлер, утверждал, что человек, не имеющий комплекса неполноценности, неполноценен.  Более того, он считал, что этот комплекс даже полезен, потому что человек, решая свои проблемы, вынужден совершенствоваться.

Цель данной работы  -  обобщить и систематизировать проблемы комплекса неполноценности, а также условия и факторы его формирования.

В соответствии с целью были поставлены следующие задачи:

1)                     проанализировать исторические предпосылки формирования теории комплекса неполноценности,

2)                     рассмотреть теорию комплекса неполноценности Адлера,

3)                     определить условия и причины формирование комплекса неполноценности,

4)                     проанализировать влияние чувства неполноценности на развитие личности

Объектом исследования в работе выступил комплекс неполноценности; предметом исследования – его формирование и роль в развитии личности.

Гипотеза исследования – комплекс неполноценности является скрытым проявлением (обратной стороной) комплекса превосходства и наоборот; другими словами, комплекс превосходства и комплекс неполноценности являются двумя сторонами одного и того же явления, значит, в процессе развития личности необходимо преодолеть парадокс между этими двумя противоположными процессами в психике.

В соответствии со спецификой выбранной темы, определена структура работы, которая состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.



















Глава 1.  Проблемы неполноценности в психологии


1.1. Исторические предпосылки  формирования теории комплекса неполноценности

                                                                                                         

Очень давно, по крайней мере еще в Древней Греции, было замечено, что многие выдающиеся личности — деятели культуры, философы, политики и военачальники, несмотря на великую славу, в своей личной жизни сталкивались с очень серьезными проблемами, связанными с врожденными физическими недостатками, уродством, болезнью и т.д. Лишь близкие люди знали, какой ценой им удалось добиться успеха — страдать, стыдиться недостатков собственного тела, бояться их публичного обсуждения, осмеяния и по этой причине вести ненормативный, обычно изолированный, образ жизни. Но именно эта "инаковость" (в некоторых случаях даже следует употребить термин "маргинальность") нередко создавала личностную специфику, заставляя действовать и созидать активнее других, использовать весь потенциал, чтобы доказать свою способность быть такими же. Ряд античных мыслителей так или иначе высказывались на эту тему. [1, c. 97]

Христианская эпоха в целом обошла своим вниманием эту проблему, замыкаясь в рамках социально-культурной нормативности. Все формы "инаковости" здесь либо игнорировались и отвергались, не будучи признанными, либо речь шла о целенаправленном, часто принудительном возвращении к норме, а также благородной заботе и унижающей человеческое достоинство жалости по  отношению к подобным, не способным к полноценной социальной жизнедеятельности, индивидам. С другой стороны, сегодня, используя современные интеллектуальные технологии, мы можем совершенно иначе прочитать многие святоотеческие тексты и обнаружить источник индивидуального развития, приведшего к религиозному аскетическому подвижничеству, в том числе и в тех страданиях и личностных проблемах, которые в большом количестве описываются в житиях святых и западных книгах исповеднического жанра (вспомним хотя бы Августина и Лютера). [3, c. 45]

В конце девятнадцатого столетия ослабление влияния христианства, а также общий кризис европейской цивилизации привели к появлению концепций, придававших существенное значение феномену человеческой недостаточности. Артур Шопенгауэр, Фридрих Ницше и вообще "философия жизни" в своей обычной метафорической и парадоксально острой манере объясняли социальные качества человека, и прежде всего коллективный способ его существования, ущербностью и "хилостью" отдельного человеческого индивида. Например, неспособность человеческого младенца, в отличие от детенышей большинства животных, существовать без помощи родителей длительное время рассматривалась ими как доказательство полной эволюционной ущербности человеческого рода и абсолютной невозможности существовать в естественной природной среде. Но угроза исчезновения заставила доисторического человека искать механизмы защиты и способы выживания. Именно так возникла, по мысли Ницше, идея коллективности — как стратегия спасения и выживания слабых (к которым может быть отнесен не только первобытный человек, но и ребенок, женщина, больной, социально незащищенные группы населения). Афоризм Ницше гласит: "Помогай себе сам: тогда поможет тебе и каждый. Принцип любви к ближнему" [9. c.18].

Но идеология коллективности и массовая психология действительно опасны, ибо способны спровоцировать в обществе желание быть слабым, с чем связан угрожающе возрастающий сегодня социальный паразитизм, в то время как подлинное будущее в действительности может возникнуть только благодаря деятельности сильного человека. Позднее Эрих Фромм добавил: подчинение для слабого — один из способов избавиться от одиночества и тревоги. [17, c. 34]

В этом смысле "философия жизни" ставила задачу не "культивирования" и придания нормативного статуса "проблемному" индивиду, а, напротив, его возвращения по мере возможности посредством волевого усилия к активной полноценной деятельности. С другой стороны, "философы жизни" хорошо знали, что в действительности "...человек никогда не является чисто коллективистским,  так же, как он никогда не является существом чисто индивидуальным". [3, c.74]


1.2. Комплекс неполноценности в концепции Адлера

Адлер не был бы одним из основоположников психоаналитического движения, если бы ограничил рамки исследования узкой клинической сферой, не распространил полученные результаты на более широкую предметную область и не придал своим выводам глобального общекультурного значения.

Осуществленный им пересмотр идей классического психоанализа — прежде всего на основе критики существенно переоцененной его учителем Фрейдом роли сексуальности в жизнедеятельности человека — положил фактическое начало постклассическому психоанализу. Неслучайно сам Адлер избегал употреблять по отношению к своей концепции название "психоанализ", и даже роль бессознательного в его концепции по крайней мере существенно отграничивается, выступая скорее в качестве сферы сокрытия при помощи различных уловок от самого себя, от своего "сознания" личностных значений, понимание внутреннего содержания, которых по какой-либо причине нежелательно. В определенном смысле можно сказать, что он предпринял попытку  десакрализировать бессознательное.[1, c. 34]

Адлер также отказывался строить масштабные гносеологические конструкции, предпочитая космическому и океаническом) масштабу осязаемые человеческие рамки, теоретические идеи, которые легко проверить. Вероятно, поэтому многие критики обвиняли его в создании учения, находящегося на уровне здравого смысла.

Несмотря на первоначально заявленную цель — исследование индивидуальности и создание "индивидуальной психологии", - целый ряд принципиальных концептуальных положений его теории фактически приобрел общефилософское, общепсихологическое, теоретико-социологическое и культурологическое значение. Тезис об универсалистском изучении конкретной человеческой личности в сущности выводит адлеровское учение за рамки теории, предметом которой является лишь индивидуальный опыт индивидуума. [1, c. 37]

Интеллектуальные амбиции и логика саморазвития базовой идея заставили Адлера создать собственные социологическую, педагогическую и культурологическую концепции.

Кроме того, личное "социальное чувство", сформированное на почве юношеских левых политических взглядов, убеждало его в том, что современная социальная ситуация нуждается в осуществлении серьезных преобразований общества на началах гуманистической культуры.




















Глава 2. Формирование комплекса неполноценности и его влияние на развитие личности


2.1. Формирование комплекса неполноценности

Адлер, испытавший влияние немецкой "философии жизни", полагал, что любой человек испытывает стремление достижения превосходства над другими людьми — в этом, в сущности, он видел социальный и биологический смысл человеческой жизни. Таким образом индивид самоутверждается; но так же формируется содержательная сущность его личности — в качестве активной и конкурентной. Маленький ребенок предоставляет заинтересованному наблюдателю богатый материал — несмотря на свои чрезвычайно скромные функциональные возможности, он употребляет все доступное ему понимание ситуации, любовь родителей, свое детское обаяние для влияния на семейную ситуацию. Естественным образом он видит мир эгоцентрически и желает, чтобы жизнь взрослых в максимальной степени вращалась вокруг него. Это обеспечит младенцу защиту и позволит удовлетворить другие первичные потребности.

Адлер, вопреки привычной патриархальной схеме семьи, где главой является отец, переворачивает иерархическую вертикаль и декларирует: "Ребенок — отец мужчины", ставя ребенка в центр. Дело в том, что с рождением в семье ребенка жизнь мужчины изменяется, он лишается своих привилегированных, доминирующих позиций в семейной иерархии. Младенец в то же время испытывает мощное чувство неполноценности, видя перед собой сильного и большого отца. Ему кажется, что он никогда не станет таким. Неизбежно развивается чувство детской неполноценности. Поэтому для достижения влияния на ситуацию с целью извлечения психологического преимущества и реальных материальных выгод дитя использует как обычные, основанные на позитивной рациональной жизнедеятельности способы, так и в глобальной перспективе ведущие к "оранжировке невроза" — уловки и маленькие детские хитрости, ложь, слезы и каприз. Он играет также на противоречиях между взрослыми членами семьи, прежде всего основанных на желании вернуть утраченное чувство востребованности и "показать всем", не признающим былого авторитета, способность вновь стать любимыми и нужными. Серьезные усилия воспитателя требуются здесь для недопущения появления деформированной, педагогически запущенной личности — капризного и избалованного ребенка.

Совсем по-другому, но такая же принципиальная схема стратегии достижения превосходства обнаруживается также и в выстраивании своего жизненного мира взрослым. В случае, если невозможно или чрезвычайно, с точки зрения данного индивида, затруднено личностное самоутверждение и признание другими людьми, им может быть избран путь негативного реагирования (самоутверждения): уход в болезнь, лень, ложь, нарциссическое хвастовство и т.п. Например, болезнь, реальную остроту которой подобный человек склонен преувеличивать, сопровождать публичными очень эффектными и внешне выглядящими искренними демонстрациями, в действительности используется для доказательства своего превосходства: во-первых, он всячески стремится показать и убедить окружающих, что его заболевание настолько серьезно, что никто другой вообще не смог бы его с таким достоинством вынести — и это должно служить доказательством его мужества; во-вторых, демонстрация заболевания служит основанием для признания своей неспособности добиться успеха в какой-то позитивной сфере. Адлер показал, что первоначально невинный соранжированный симптом в рамках невротического реагирования постепенно приобретает реальный клинический характер. Лень служит другим широко распространенным способом самооправдания человека ("в действительности я талантлив и многого бы добился, если бы не был так ленив") и доказательства его превосходства над другими ("даже при моей лени я добился чего-то в жизни...").[11, c. 21]

Дитя не может правильно понимать объективных значений жизни и социальной деятельности взрослых людей, поскольку его знание крайне ограничено, но оно при этом чрезвычайно интересуется этим миром. В результате к 4—5 годам у ребенка формируется первичная система ценностей, построенная на внешнем восприятии образа активности и системы ценностей взрослых, прежде всего родителей. Конечно, впоследствии взрослый человек на основе более универсального личного опыта существенно ее корректирует, но базовые ценности и детские представления в некотором модернизированном виде остаются в сознании и играют в его жизни фактически центральную роль, задавая общее направление и ценностное обоснование человеческой деятельности. [1, c. 47]

Для общества желаемым является самоутверждение и "достижение превосходства" индивидом в основных сферах базовой социальной жизнедеятельности — в труде, семье, творчестве и т.д. Но объективные достижения различных субъектов не могут быть одинаково успешными. Поэтому конкуренция в борьбе за доминирование в каждой конкретной области приводит одних индивидов к победе и самоутверждению, а других — к разочарованию и пониманию необходимости поиска других возможностей самореализации и оказания влияния на других людей.

Альтернативные способы, позволяющие удовлетворить естественное стремление к достижению преобладания над другими людьми, легко обнаружить в компенсаторной активности человека в других позитивных сферах социальной и культурной жизни, когда, например, человек, не сумевший добиться желаемой любви от членов своей семьи, полностью сосредоточивается на какой-либо творческой деятельности и добивается в ней прекрасных результатов, признания и превосходства над другими специалистами в этой области — и таким образом вообще самоутверждается как личность.

Фактически в индивидуальной психологии Адлера речь идет о существовании еще одного типа человеческой деятельности — компенсаторного, который проявляется прежде всего в избегании нежелательного, невыгодного для конкретного индивида варианта развития событий, поиске уловок и внешне правдоподобных объяснений случившегося. Такой человек нередко развивает весьма бурную активность в какой-либо сфере, вряд ли заслужившей бы его серьезного внимания в обычной ситуации. При этом часто декларируется большая значимость данного действия, прежде всего общественная, поскольку данная уловка должна быть серьезно аргументирована.

Например, ребенок, ранее категорически отказывавшийся обедать, при призыве родителей отправляться спать, вдруг демонстрирует желание сесть за обеденный стол и готовность съесть все, что будет предложено, на что родители с радостью соглашаются. Однако для ребенка в таком жесте важна возможность как  раз добиться своего и доказать свое влияние на родителей.

Зачастую такого типа уловки и фантазии адресованы не только другим людям, социальным группам и институтам, но и самому себе. Примером здесь может быть процесс подготовки студента к экзамену, когда вроде бы уже давно следовало сесть за книги, но откладывание сначала происходит по формуле «ну, еще столько-то", а потом вдруг находится достойное самооправдание — человек вспоминает о необходимости написать действительно важные письма, сделать телефонные звонки, даже помыть пол и с невероятной энергией, достойной лучшего применения — в ее основе лежит компенсаторный механизм,  в самом деле приступает к выполнению задуманного.


2.2. Влияние чувства неполноценности на развитие личности

С  точки зрения Адлера, каждый человек формируется и живет под влиянием индивидуальных проявлений объективной недостаточности, которая в той или иной форме присутствует у любого человека,  а также их субъективного отражения. Для него очевидно, что "...с точки зрения природы... человек — неполноценное существо. Но эта неполноценность, которая проникает в сознание в  качестве  укороченного бытия и небезопасности, действует как непрерывное возбуждение..." Собственно в этом индивидуальная психология видит основной источник психического и социального развития человека: "Чувство неполноценности и создает душевный орган человека, душу". Заболевание или объективно существующей функциональное расстройство, которое воспринимается данным индивидом как помеха на пути достижения его персональной "финальной цели", создаёт мощные компенсаторные (и, если так можно выразиться, "сверхкомпенсаторные") механизмы, формирующие всю его психическую жизнь и социальную деятельность. [11, c. 26]

Именно таким образом формируется структура личности и совокупность ценностей. При этом важно заметить, что далеко не во всех случаях, когда имеется объективная например органическо-телесная проблема, возникает и субъективное образование, называемое Адлером чувством неполноценности. Напротив, нередко оно формируется фактически вне влияния объективного субстрата, без реально существующей проблемы, которая как будто должна была бы служить источником подобных чувств. Дело, однако, в том, что значимые для конкретного человека идеи складываются под воздействием проекции его индивидуальной глобальной цели, направленной на горизонт финальной человеческой перспективы — в соответствии с личным пониманием фундаментальных ценностей бытия. Если десятилетняя девочка мечтает стать музыкантом, то сигналы, свидетельствующие о будущих трудностях на этом пути (плохой музыкальный слух и т.д.), могут привести к формированию чувства личностной неполноценности. Вся внутренняя активность человеческого сознания в таком случае оказывается сосредоточена на производстве смыслов, обосновывающих и оправдывающих динамику развития данного индивидуума в будущем. Индивидуальная психология рассматривает финальную цель человека в качестве по существу фиктивной идеи, сформировавшейся в детстве под влиянием доминантных ценностей семьи, динамических стереотипов поведения и культурной среды, то есть в ситуации весьма ограниченного знания мира и поэтому естественного преувеличения значения и роли наличного фрагмента сущего, того, что Шелер называл "Случайным — Так — Бытием". Но объективно фиктивная цель в действительности нередко даже способствует динамичной деятельности индивида. Не вполне адекватные — идеалистические и даже утопические представления о мире, целях и перспективах общественного развития вообще характерны для активно действующих людей — великих политиков, революционеров, религиозных деятелей, гениев искусства, успешных предпринимателей.


2.3. Влияние телесных недостатков на развитие комплекса неполноценности. Коммуникативная дисфункциональность

Наряду с хорошо изученной совокупностью позитивных ценностей индивидуума (моральные, религиозные, эстетические и т.д.) важнейшей подсистемой такого рода является чувство (сознание) неполноценности, относимое человеком обычно к каким-либо локальным аспектам его жизнедеятельности, но при определенном стечении обстоятельств может идти речь о формировании универсального сознания неполноценности личности и доминировании негативного типа самоутверждения. Развитая личность обязательно должна сохранять критичность по отношению к себе, помнить об ограниченности своих способностей и возможностей, несовершенстве физической конституции организма и неидеальном состоянии здоровья, знать и понимать свои слабые места. Можно выделить три основных уровня объективной недостаточности, на основе которой складывается данный аксиологический феномен — преимущественно в детском возрасте, но локальные ценностные трансформации могут происходить и у взрослого человека. Классический психоанализ обычно связывает его возникновение, а также дальнейшее видоизменение с детскими травматическими ситуациями и посттравматическим синдромом.              

На первом уровне речь идет о реально существующей органическо-телесной недостаточности, проявляющейся в форме очевидного полного или частичного отсутствия органа или части тела, стойкой наблюдаемой функциональной неспособности самостоятельно удовлетворять свои естественные потребности, контролировать состояние собственного организма и ориентироваться в пространстве, наличия хронического заболевания высокой интенсивности. В общем, здесь речь идет об устойчивых нарушениях определенных аспектов физиологической стороны жизнедеятельности человеческого организма, на основе чего формируется специфический тип мировосприятия — личностное чувство (сознание) неполноценности, ощущение неспособности быть нормальным членом общества. Индивидуум,   характер   социальной   коммуникации   которого чрезвычайно изменяется вследствие болезни, резко сужается среда общения и  контакты, получает много свободного времени не только для морально-психологического страдания, но и     для переосмысления своей жизненной ситуации, переоценки всех ценностей.  Нередко можно наблюдать у него развитие депрессивных состояний и различных форм соматической патологии, которые приводят к изолированности.  Нередко в этом состоянии тяжело больные люди усилием воли заставляют себя тренировать телесные органы, учить иностранные языки — иногда чтобы просто чем-то заполнить возникшую пустоту и не истязать себя тяжелыми мыслями, но часто — как бы желая начать жизнь вновь. [11, c. 54]

При этом указанные объективно существующие факторы далеко не во всех случаях воспринимаются индивидом в качестве субъективной, личностно значимой проблемы, индивидуального чувства и сознания неполноценности, — и тогда он действует и живет "как ни в чем не бывало". И наоборот, часто индивид переживает серьезный конфликт со своей телесностью и физическим обликом, в то время как явных объективных оснований для этого как будто не существует. Всем известно о страданиях, переживаемых курносыми или веснушчатыми девушками, или юношами с большими ушами, хотя с медицинской точки зрения объективных поводов для расстройства нет. Можно привести много примеров, когда человек действовал под влиянием сильного чувства своей неполноценности, вследствие чего сложилась совершенно особенная личность со своим жизненным миром, и страдал из-за того, что какой-либо телесный орган, конечность или часть тела казались ему уродливыми, — тогда как они не только объективно функционировали совершенно нормально, но и в эстетическом отношении воспринимались окружающими как вполне нормальные, хотя и не слишком красивые. Кроме того, у данного человека обычно складывался целый "роман" с этим "предметом", имевший свою судьбу, тайны, свой особый характер — в общем, внутри человеческой личности вырастала еще одна (микро-) личность.                     

Например, нос для некоторых героев мировой литературы, а также самих писателей был не просто фактом личной биографии телесной истории, но автономным метафизическим объектом, способным мыслить, эмоционально реагировать, даже разгуливать по городу. В творчестве Николая Гоголя этот обычный орган, расположенный на лице, лейтмотивом проходит через множество произведений как вполне самостоятельный персонаж со своей особой жизнью, а рассказ "Нос" стал настоящим гимном этому органу Русский и украинский фольклор в этом случае выступил в качестве источника, богатого конкретным материалом. Фантастический мир, порожденный игрой болезненного воображения русского писателя, имел свои причины, помимо особенностей его организма  специфике непростой семейной ситуации, прежде всего в его отношений с матерью,  неадекватно  оценивавшей "свершения, творческие способности, поступки  истинные  своего сына.

Здесь важно заметить, что конкретный телесный недостаток становится субъективным проблемным центром личности лишь в том случае, если он воспринимается в качестве фактора, способного помешать осуществлению финальной цели и жизненного плана данного человека. Например, детские мечты о балетной карьере, трансформировавшиеся в реальную цель молодого человека, заставляют его воспринимать как серьезную проблему травму ноги, посредственный музыкальный слух или недостаточную гибкость, в то время как для индивидуума, имеющего целью, скажем, писательскую или журналистскую карьеру, подобные физические дефекты обычно не становятся поводом для серьезных переживаний, реально отражающихся на содержании и характере личности, здесь существенны талант рассказчика, память, усидчивость и т.д.

Второй уровень объективно существующей недостаточности, на основе которой впоследствии может сложиться чувство и личностное сознание неполноценности, связан с затруднениями в общении. Коммуникативная дисфункциональность практически всегда воспринимается индивидом как чрезвычайно значимый недостаток, поскольку социальный мир дан человеку лишь благодаря его способности к коммуникации, при этом последняя выступает в качестве базы социальной жизнедеятельности субъекта вообще.

Понятно поэтому, что ряд органических поражений мозга и центральной нервной системы, устойчивые нарушения речи, дефекты слухового аппарата, которые можно было бы отнести к первому уровню объективной недостаточности индивида, создают также почву для проблематизации коммуникативного контакта, а следовательно, всей социальной жизни и утраты веры в значимость своей личности для общества. При этом ситуация нередко дополнительно осложняется психологическими затруднениями. Объективная социальная и психологическая составляющая коммуникативной неполноценности обычно заключается в робости во время общения, знакомства, скованном самочувствии в новой среде, неспособности публично выступать, рассказывать анекдоты. Особенно это важно и приводит к серьезным негативным практическим следствиям в том случае, когда для субъекта данные формы поведения являются весьма желаемыми, так как связаны с глобальной жизненной целью.                         


Глава 3. Отдельные формы проявления  комплекса неполноценности


3. 1. Культурная неполноценность личности

Можно говорить о существовании элементов и форм "культурной" неполноценности человека. Каждый человек стакивается с реальными ограничениями в процессе деятельности, связанными с объективными либо субъективными причинами культурного характера. Например, многие образованные культурнее люди, любящие и ценящие искусство, не могут принять и понять определенный его вид, жанр или направление, хотя сознают его абстрактное значение и демонстрируют внешнее уважение к нему. В этом случае возникает неприятное чувство, когда такой человек вынужден признать неуниверсальный характер своего художественного сознания. Любой профессионал, занятый в сфере культурного творчества, время от времени чувствует свою неспособность справиться с какой-либо специальной проблемой — и тогда его также посещают тягостные мысли по поводу состоятельности собственного культурного мышления. Квалифицированный врач, обычно легко разрешающий сложные клинические проблемы, время от времени сталкивается с тупиковой ситуацией, когда он не может помочь больному. И, конечно, выпускник университета, в соответствии с формальным статусом своего диплома как будто овладевший всеми премудростями собственной профессии, в глубине души крайне не уверен в своей профессиональной состоятельности.                    Таким образом, легко прийти к выводу, что "культурная неполноценность" наряду с телесной и коммуникативной формами как элемент сознания, существенным образом влияющий на все содержание жизнедеятельности, является универсальной антропологической характеристикой человека.      

Разумеется, локальная "культурная" неполноценность индивиду Не только негативным образом воздействует на внутренний мир личности, угнетая и заставляя страдать, но также побуждает к позитивной деятельности. Естественное для человека нежелание мириться со своей культурной ограниченностью порождает стремление исправить сложившееся положение вещей, и тогда действительно  желающий быть культурным, просвещенным, человек начинает расширять свой кругозор и совершенствовать профессиональную подготовку.                            

Когда человек, рожденный и выросший, получивший образование  в провинции, приезжает в столицу и оказывается в ситуации конкурентного сосуществования, борьбы со столичными жителями, в течение длительного времени он, как правило, испытывает чувство собственной острой культурной неполноценности. Выпускник провинциальной школы, поступивший в университет, видит перед собой эрудированных, блестящих, владеющих всеми необходимыми культурными навыками людей. Ему кажется, что культурное отставание неустранимо, что он даже недостоин быть рядом. Но дефицитарное сознание активизирует стремление признания; посредством тяжелого труда провинциал постепенно догоняет столичных сверстников. Более того, с течением времени оказывается, что значительная часть провинциалов добивается в жизни больших социальных результатов, хотя блестящие сокурсники все так же талантливы, как и на первом курсе университета.            

Талантливому, творческому человеку обычно чужд догматизм; он, как правило, относится к себе с большой долей самоиронии и критики, в глубине души не будучи уверен в собственных силах.

Также он внутренне сомневается в содержании и результатах своего творчества, часто переходя от чувства удовлетворения сделанным к негативной оценке. Но и так называемый "обычный" человек, занятый репродуктивной деятельностью, также переживает свою культурную дефицитарность и ограниченность, поэтому в результате он не может не действовать (своим индивидуальным способом), реагируя компенсаторно. И подобная деятельность не носит случайного, "разового" характера, — она закономерна, универсальна, продолжительна и воздействует на индивида формирующим структуру и содержание личности образом.   

Когда у конкретного индивида складываются все три уровня чувства-сознания неполноценности, то они, будучи "энергетическими" — аффективными по своему психологическому содержанию подсистемами, стремятся к интегративному тотальному взаимопроникновению. В результате складывается единое сознание дефицитарности (Адлер использовал для его обозначения всем известный термин "комплекс неполноценности") как важный структурный элемент системы, называемой личностью; причем дефицитарное сознание находится в сложных амбивалентных отношениях с уровнем позитивных ценностей человеческого самосознания.


3.2. Культивирование неполноценности

Индивидуум, переживающий сознание своей недостаточности в каком-либо субъективно значимом для него аспекте жизнедеятельности, как показал Адлер, в случае невозможности устранить проблему легко переходит к негативному психологическому реагированию, и у него может складываться ярко выраженная невротическая симптоматика. Специфика личности здесь а, во-первых, с тем, что финальная цель невротика, в отличие от  системы целеполагания здорового человека, является фантазия, неосуществимая на практике, при этом "...всегда находится на  бесполезной стороне жизни", поскольку адресована сознанию неполноценности, и, во-вторых, "его мышление и поведение пронизывает грандиозная защитная система", огромную роль в которой играет невротический страх, проявляющийся в различных формах — фобиях, страшных сновидениях и т. д. В результате такой индивид утрачивает способность объективно воспринимать рациональные аргументы и адекватно оценивать собственный субъективный мир, активно продуцируя неадекватные объективной ситуации представления и идеи защитного характера. [11, c. 143]

Человек, стремясь к достижению самотождественности и осознавая свои сущностные доминантные характеристики, рано или поздно не только понимает фундирующее значение для своей личности совокупности негативных ценностей, но по существу начинай их символически, точнее, на уровне символических структур личности, поддерживать и психологически подпитывать. Такой процесс можно было бы назвать культивированием дефицитарного сознания и чувства неполноценности.          

Индивид, ставящий перед собой более или менее значительные цели, одновременно понимает их отличие от целей другого.

Поэтому он обычно отчетливо осознает природу своей инаковости и формы неполноценности и, более того, культивирует их, придавая им развитые культурные формы и специфический личностный образ, приемлемые в рамках данной социально-культурной общности: он культивирует дефицитарное самосознание. О культивировании дефицитарного сознания мы говорим как о необходимом этапе  процесса самопознания, когда личность создает мифологические рационализации как важный элемент самосознания и одновременно как защитный механизм, в символических структурах. [18, c.74]

Понятие  рационализации  как защитного  механизма  было  впервые введено Анной Фрейд.   Современное  общепсихологическое  понимание которых концентрируется огромная энергия сверхкомпенсации. В это понятие мы включаем рефлексию собственных недостаточности и инаковости, а также сознательное, целенаправленное стимулирование их развития. В него также входит некоторый элемент мазохизма, в определенной степени характерный для творческой личности. Можно сделать вывод, что культивирование дефицитарного сознания имеет вполне культурный облик и становится имманентным культурным механизмом, функционируя в качестве средства радикального усиления человеческой инаковости и, следовательно, способствуя динамичному содержательному, в том числе и позитивному, развитию человека.         

Христианская религиозность в истории ориентировала верующего на противостояние гордыне, считая большим грехом сознание собственной праведности, моральной чистоты и знание истины.

Ницше обратил внимание на роль, которую играла европейская (христианская) культура: с его точки зрения, фактически она была ориентирована на поддержку человеческой греховности и слабости, тем самым культивируя и конституируя ее в качестве культурной нормы. В традиционной культуре женщина также охотно принимает на себя роль слабого и беззащитного существа, нуждающегося в присутствии и доминировании мужчины.

Можно привести много примеров людей, которые совершенно осознанно строили жизненный план на основе культивирования своего сознания неполноценности и действовали в дальнейшем в соответствии с этим сознанием. Они говорят: "я неталантливый", «я неактивный", "я ленивый" и т.д., но при этом  по-своему гордятся такой жизненной позицией, находя все  "доказательства" этому, вместо того чтобы действовать. Но не только уклоняются от деятельности, иногда такие заявления позволяют им получить прикрытие для спонтанной активности и оправдание в случае неудачи.               

Медико-психологическая практика также дает большой материал, который подтверждает действие подобного феномена и в клинической сфере. Многие больные, страдающие тем или иным заболеванием, вследствие работы защитных механизмов постепенно идентифицируются с ним, находят в переживании субъективно значимый смысл, своеобразное  удовольствие полностью сосредоточиваются на болезненных ощущениях, малейших нюансах в изменении самочувствия, с явным удовольствием обсуждают со всеми близкими и вообще знакомыми проблему  здоровья, лекарств, врачей и т.п. Под его влиянием фактически изменяется сама личность; сознание неполноценности (болезненности) в данном случае уже не воспринимается негативно, а приобретает самодостаточный и, следовательно, вполне положительный — для данного индивидуума — смысл. Личность отождествляется с болезнью.                      

Современная психология и антропология обращают внимание на серьезное влияние, на практике усиливающее проблемные ситуации и культивирующее дефицитарное сознание, исходящее от социальной среды, прежде всего от членов семьи. Врачам-наркологам хорошо известно, что лечение алкоголиков иногда становится весьма затруднительным или даже невозможным из-за противоречивой роли, которую играют их жены. Они проклинают пьянство своих мужей и демонстрируют активное желание помочь им, но, как сегодня считает большинство специалистов в области семейной психотерапии, во многих случаях "...непьющая супруга может бессознательно поощрять пьянство или имеющуюся у алкоголика потребность для того, — по мнению современного американского врача, специалиста в области семейной психотерапии Дэвида Леви, — чтобы чувствовать свое превосходство над ним". [6, c.51]

На вопрос: "Почему же Вы не разведетесь?" такие жены обычно отвечают вопросом: "А как же он без меня?", что может быть истолковано психотерапевтом как свидетельство существования неких выгод, как правило, психологического свойства, которые извлекаются супругами в подобных ситуациях. Следовательно, социальная среда и близкие люди могут способствовать, прямо или косвенно, процессу усиления и подпитки, то есть культивирования, форм недостаточности и дефицитарного сознания индивида, оказавшегося в серьезной психофизиологической зависимости от алкоголя.  


3.3. Культурные механизмы снятия дефицитарного сознания

Адлеровский тезис о биологической неполноценности человека содержательно близок аналогичной позиции крупнейшего представителя философско-антропологической мысли Арнольда Гелена, хотя многие исследователи ее истории, обходя полным молчанием Адлера, предпочитали в данном случае в качестве первоисточника, содержащего "гениальные интуиции" и впервые поставившего проблему в антропологическом ракурсе, называть статью  Канта "Идеи о всеобщей истории в космополитическом  замысле".                                            

На первый взгляд ситуация выглядит весьма странно: об Адлере нет речи в канонической истории философской антропологии, а имя лишь упоминается среди множества малозначительных авторов, отношение к которым явно отрицательное или скептическое. Дело, однако, в том, что две как будто содержательно близкие концепции — философская антропология и психоанализ — в действительности ориентированы на совершенно разные теоретические и социальные цели, что не может не создавать эффект концептуально-идейного отчуждения.                       

Несмотря на глубинные расхождения в принципиальных концептуальных целях, методологии гуманитарного познания и практических выводах, представители философии жизни, философской антропологии, психоанализа и других направлений мысли, изучающей человека, демонстрируют единство в констатации: человеческое общество в целом и отдельный индивид на всех этапах своего существования испытывали сильное воздействие различных форм жизни и культуры отрицательного характера. Более того, способы негативной детерминации (через универсальное влияние родовой травмы, неполноценности человека как рода, воздействие болезни и т.д.) реально выступали в качестве фундаментального источника человеческой деятельности наряду с позитивным обусловливанием — благодаря духу, морали, культуре, социальной среде, национальному самосознанию. Таким образом, во многих случаях признается позитивная роль негативных форм, весьма специфическим способом стимулирующих положительную человеческую активность.                                  

В этой связи мы не можем пройти мимо некоторых известных истории форм социального контроля и регуляции поведения, возникших в рамках социально-культурных систем, и направленных на ликвидацию либо нейтрализацию форм негативности.     

Любая культурная система стремится обрести максимальную стабильность. Основой ее стабильности является культурная и социальная норма, задающая массе индивидов образец деятельности и границы предельно возможного отклонения. В этом смысле каждый выход за рамки нормативности воспринимается системой как угроза своему существованию. Именно этим можно объяснить преимущественно враждебное отношение известных форм культуры к попыткам легализовать ненормативную лексику, сознание психопатологического типа, маргинальную телесность и отклоняющееся поведение.                            

Культура имеет лишь один универсальный способ устранения угроз и защиты — давление на всю массу индивидов, с тем чтобы заставить их признавать общие нормативные правила и действовать в соответствии с ними.                                

Но в то же самое время человек всегда стремится к более вариативному, разнообразному, основанному на индивидуальных желаниях, и, по возможности, к автономному существованию, пытается в  результате извлечь из него какие-либо выгоды. Онтологический принцип разнообразия сущего облегчает ему эту задачу.

Вместе с тем любой индивид стремится не только к более индивидуальному существованию, но и к тому, чтобы в определенной ;в идеале большой — степени соответствовать нормативному образцу, с тем чтобы также получить некоторые преимущества от коллективного существования и отсутствия противостояния с системой.                                         Важнейшим способом архаичных культур привести индивида к социальной норме, ввести все исходное многообразие индивидуальных особенностей мышления, поведения и организма в приемлемые для данной социальной системы рамки было директивное требование проведения испытания молодого человека на предмет Реальной готовности к самостоятельной деятельности как взрослого мужчины — мужа, отца, кормильца, гаранта безопасности семьи и поселения. Поэтому оно проводилось в период достижения половой,  а следовательно, для архаичных обществ и социальной, зрелости. Лишь в случае положительного результата испытания, основанного на мифологических представлениях и ритуальной практике данного сообщества, индивид формально признавался и реально становился полноценным членом сообщества. Обряд инициации сомнения по поводу объективной способности юноши быть мужем, охотником и т.д., проверяя его здоровье, силу, телесную полноценность, волю, инструментальный интеллект. Таким нам представляется антропологическое содержание данного ритуального испытания, хотя с религиозной точки зрения суть этого процесса воспринималась иначе: "Смысл этих обрядов, — пишет Джеймс Дж. Фрэзер, — сводится к "умерщвлению" посвящаемого и его "воскрешению" в виде животного, которому с этих пор предстоит стать духом-хранителем этого человека или, во всяком случае, быть с ним связанным неразрывными узами".       

Процедура, которой подвергается юноша, носит крайне суровый характер, потому что испытание должно быть признано всеми членами данного сообщества в качестве бесспорного. Господствующая мотивация испытуемого связана в данном случае с необходимостью доказать свое право быть полноправным членом социума, "быть таким же", как взрослые мужчины, и стать взрослым мужчиной.                                

Юноша, еще не проходивший испытания, чувствует в себе большой потенциал. Он уже многое умеет и знает. Ему кажется, что он не хуже некоторых взрослых мужчин способен охотиться, воевать, что он не слабее и не глупее. Но в то же время у него нет настоящей уверенности в своих силах. Сила, не признанная всем сообществом — публично и на основе серьезного испытания, ослаблена сомнением. Поэтому мальчик и юноша не могут не иметь чувства собственной неполноценности, не могут не переходить от решительности к неуверенности. Они точно знают, что взрослые скрывают значительную часть важной информации эзотерического характера (лишь успешно выдержавшие обряд инициации получают к ней доступ). Именно дефицитарное чувство и сознание своей непризнанности становятся основой поведения молодого человека.                                           

В соответствии со своим ценностным горизонтом (совокупностью глобальных целей и смыслов) на этом этапе своего существования — в преддверии обряда инициации юноша выбирает форму и способ компенсаторного преодоления ситуации, вызывающей негативное аффективное реагирование. В одном случае это может быть позитивная (нормативная для данной общности) деятельность по закреплению разнообразных практических навыков, накоплению физической силы и тренировке воли, направленная в конечном счете на успешное прохождение испытания. В другом — странные выбросы агрессивности, обращенные прежде всего на сверстников (с целью доказать свое преимущество, после этого обычно происходит дистанцирование от них, попытка приблизиться к взрослым и локальная психологическая идентификация), а на мужчин, что следует воспринимать как вызов, имеющий, однако, целью демонстрацию своей готовности пройти испытание да право быть взрослым.           

Взрослый индивид может выполнять социальную роль несмотря на некоторые объективные недостатки — многие болезненные состояния, физическую слабость, даже слабоволие, которые возбуждали бы в молодом человеке в случае наличия аналогичных дисфункций и отклонений сомнения по поводу его перспективной состоятельности и могли бы спровоцировать чувство личной неполноценности. Он может позволить себе, например, быть относительно ленивым и вести праздный образ жизни. Но это тем не менее обычно не приводит к признанию обществом его принципиальной недееспособности и лишению статуса полноправного члена, по крайней мере до тех пор, пока индивид способен активно включиться в совместную деятельность в той или иной критической ситуации.

Хотя в патриархальных социумах основная функциональная  нагрузка и ответственность лежат на мужчине, соответственно существует необходимость очень серьезной проверки всех его способностей и волевых качеств; в период полового созревания девушки также подвергаются тяжелым испытаниям, изолируясь от общества. В соответствии с мифологическими представлениями считалось, что девушка и остальные члены общества представляют собой взаимную опасность, поэтому она помещалась на срок от нескольких дней до нескольких лет (у разных народов) в специальное помещение, причем ей запрещалось касаться земли босыми ногами и видеть солнце. Род также должен был иметь гарантию ее здоровья, так как этим определяется репродуктивная функция организма. От женщины также требовалось владеть бытовыми и хозяйственными навыками, необходимыми для коллективного благополучия (выживания), а также умением воспитывать детей, соблюдать родовые традиции, передавать культурные формы следующим поколениям и выстраивать отношения с мужчинами.

Индивид становится частью общества в полном объеме. Он приобретает солидность и уверенность в своих силах, характерные для взрослого человека. Но одновременно обнаруживается, что оборотной стороной потери мощного дефицитарного сознания во многих случаях оказывается утрата или ослабление социальной и культурной динамики, творческого содержания в человеческой деятельности. Такова цена, которую вынуждено заплатить общество за признание индивидуальных форм и проявлений неполноценности  человека в качестве нормативных или приемлемых. "Чтобы подвести черту под созиданием, достаточно ликвидировать эту недостаточность", — справедливо констатирует исследователь. [13, c. 86]

Таким образом, фактически исчезает основной источник ускоренного  развития, поскольку человек активно действует под влиянием неудовлетворенной потребности — прежде всего в общественном признании. Легитимизация посредством признания фундаментальным образом изменяет весь характер его существования — оно становится устойчивым, равновесным и лишается юношеской агрессивной эксцентричности, а также и присущей молодости креативности. На смену радикальному, "революционному" отношению к сущему — социальным институтам и старшему поколению приходит консервативная система ценностей и идеология.

Теперь человек "может спокойно жить и работать" — вне влияния негативного аффективного комплекса чувств, заставляющего индивида компенсировать свою неполноценность. Современное общество также выработало собственную систему испытаний, проверяющих индивида и дающих санкцию на самостоятельную жизнь и трудовую деятельность: состязания детей и подростков, экзамены в университете, армейские испытания, проверки новичков, приходящих в сложившийся коллективу т.д.              Схема снятия неполноценности нормативностью, на мой взгляд, вполне соответствует современной социальной ситуации в мире, когда в целом, хотя часто и декларативно, доминирует стремление связать социальную нормативность и либеральные ценности. Если раньше инвалид, женщина или афроамериканец, ставившие перед собой сколько-нибудь серьезные жизненные цели, были обречены на формирование сознания собственной беспомощности, слабости и неполноценности (следствием чего часто были как квиетизм одних социальных групп, так и социальная агрессивность других), поскольку абсолютно доминировала авторитарная монокультура — неопатриархального или идеологического типа, то сегодняшняя действительность выглядит совершенно иначе во всех развитых странах.                  Инвалид перестал быть изгоем, страдающим бездеятельным субъектом,  изолированным от окружающих.  Его желание быть личностью сегодня может быть удовлетворено, так как сложились социальные и экономические условия, способные обеспечить для него независимое существование. Современное общество создало понятную и "прозрачную" систему социальных фильтров и препятствий. [14, c. 64]

Индивид, выдержавший испытание (прежде всего жизненными трудностями) — благодаря упорному труду, независимо от состояния организма, пола и расы, добивается успеха и становится полноценным членом общества. Если инвалид, занимаясь каким-то конкретным делом — а сегодня существует множество профессиональных занятий, требующих прежде всего интеллектуальных, а не только физических усилий, — работает не хуже, чем здоровый человек, то у него нет основания конструировать негативную аффективную систему реагирования.

Женщина сегодня также претендует на профессиональные занятия, которыми прежде занимались исключительно мужчины, и устранение социальной дискриминации по половому признаку привело к выравниванию исходных прав представителей обоих полов в сфере занятости. Критерием отбора стали прежде всего профессиональная квалификация и трудовая дисциплина. То же самое можно сказать и в отношении малочисленных этнических групп, не имевших ранее возможности реализовать свои потенции и осуществить желания.                                              

В современном, гораздо более сложном, чем традиционное,      обществе на смену социальным группам, испытывавшим ранее давление социального организма, а также культуры и освободившимся от него, пришли другие группы и множество отдельных индивидов, отчужденных от социального целого и остро чувствующих свою невостребованность, "ненужность". Возникли новые субъекты и социальные группы, могущие самоутверждаться  Почти исключительно негативным способом, прежде всего посредством социальной деструкции, и обладающие интенсивным дефицитарным самосознанием. Их общественная и культурная активность, в значительной степени компенсаторного происхождения, придала современности новый смысловой и деятельностный оттенок.                                                            





Заключение


Таким образом, можно сказать, что комплекс неполноценности — теоретическое понятие в индивидуальной психологии А. Адлера, обозначающее энергетический потенциал психической активности, вызванный переживанием каждым человек в раннем детстве ощущения собственной недостаточности. Происходит вытеснение этого чувства в бессознательное и придание ему за счет этого характера постоянной ненасыщаемости, а стремление к позитивному переживания чувства компетентности стимулирует различные виды деятельности, в которых возможен реальный или мнимый успех.

Каждый симптом в жизни человека проявляется в динамике, то есть в развитии. Поэтому можно сказать, что у него есть прошлое и будущее. Будущее неразрывно связано с нашими стремлениями и целью, тогда как прошлое указывает на характер неполноценности или неадекватности, которую мы стараемся преодолеть. Вот почему комплекс неполноценности нас больше интересует в начале, в то время как комплекс превосходства нас интересует в его динамике, развитии. Более того, эти два комплекса естественным образом связаны. Нас не должно удивлять, если в случае, в котором мы рассматриваем комплекс неполноценности, мы обнаруживаем более или менее скрытым комплекс превосходства. С другой стороны, если исследуем комплекс превосходства в динамике, мы всякий раз находим более или менее скрытый комплекс неполноценности.

В ходе исследования была подтверждена гипотеза исследования,  а именно, установлено следующее. Необходимо уяснить, что слово «комплекс», которое мы употребляем в отношении неполноценности и превосходства, отражает прежде всего преувеличенные чувство неполноценности и стремление к превосходству. Если мы посмотрим на вещи таким образом, это снимет кажущийся парадокс о двух противоположных тенденциях, существующих в одном индивиде, так как очевидно, что в норме стремление к превосходству и чувство неполноценности дополняют друг друга. Если мы удовлетворены нынешним положением дел, в нас не должно быть места для стремления превосходить и добиваться успеха. Поэтому, ввиду того, что так называемые комплексы развиваются из естественных чувств, они не более противоречивы, чем обычные чувства.

Стремление к превосходству никогда не исчезает, и фактически, именно оно формирует разум и психику человека.

Чувство неполноценности есть у каждого человека. Оно не является психическим расстройством, но, напротив, стимулирует нормальные стремления и здоровое развитие. Патологическим же это чувство становится только тогда, когда в человеке побеждает чувство неадекватности, и это тормозит его полезную активность, делает его депрессивным и неспособным к развитию. В такой ситуации комплекс превосходства может стать одним из методов избежать своих трудностей. Человек с комплексом неполноценности притворяется лучшим, чем он есть на самом деле, и этот фальшивый успех компенсирует чувство неполноценности, ставшее для него невыносимым. У нормального человека нет ни тени комплекса превосходства. Конечно же, он стремится превосходить других в том смысле, что всем нам не чужды амбиции и желание добиться успеха, но пока это стремление выражается в работе, оно не ведет к ложным оценкам, лежащим в основе душевных расстройств.







Список использованной литературы



  1. Адлер А. Практика и теория индивидуальной психологии / Пер. с нем., вступ. ст. А.М. Боковикова. — М.: Фонд "За экономи­ческую грамотность", 1995.
  2.  Башляр Г. Философское отрицание. Опыт философии ново­го научного духа: Пер. с франц. — Харьков: Фолио, 1995.
  3. Зиммель Г. Социальная дифференциация. — М., 1909. С. 74.
  4. Какабадзе З.М. Человек как философская проблема.  — Тбилиси: Мецниереба, 1970.
  5. Кон И. С. В поисках себя: Личность и ее самосознание. — М.: Политиздат, 1984.
  6. Леви Д.А.   Семейная  психотерапия.   История,   теория   и практика: Пер. с англ. — СПб.: Анима, 1993.
  7. Лихачев Д. С. Смех как мировоззрение // Смех в Древней Руси. — Л.: Наука, 1984.
  8. Лурия Р.А. Внутренняя картина болезни и патогенные за­болевания. — М., 1994.
  9. Ницше Ф. Сумерки идолов, или Как философствуют молотом. — СПб., 1999.
  10. Обухова Л.Ф. Детская психология: теории, факты, пробле­мы. — М.: Тривола, 1996.
  11. Роджерс К.Р. Взгляд на психотерапию. Становление чело­века: Пер. с англ. / Под ред. Е.И. Исениной. — М.: Прогресс — Универс, 1994.
  12. Сидоренко Е.В. Экспериментальная групповая психология. Комплекс "неполноценности" и анализ ранних воспоминаний в концепции Альфреда Адлера: Учебное пособие. — СПб.: Издатель­ство СПбГУ, 1993.
  13. Смирнов И. Бытие и творчество. — СПб., 1996. С. 86.
  14. Сорокин ПА. Социальная и культурная мобильность // Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. — М., 1992. С. 405—424.
  15. Франкл В. Человек в поисках смысла: Пер. с англ. и нем. / Под ред. Л.Я. Гозмана и Д.А. Леонтьева; вступ. ст. Д.А. Леонтьева. — М.: Прогресс, 1990.
  16. Фрейд 3. Введение в психоанализ: Лекции. — М., 1989.
  17. Фромм Э. Бегство от свободы / Пер. с англ. Г.Ф. Швейни­ка; общ. ред. и послесл. П.С. Гуревича. — М.: Прогресс, 1990.
  18. Шибутани Т. Социальная психология. — М., 1969. С. 74.