Иерархия ценностей

Деятельность человека можно условно разделить на два вида, С одной стороны, это активность по выживанию в узком и широком смыслах слова (добывание пищи, устроение жилища, вынужден­ная работа за плату, обеспечение бытовых каждодневных нужд). С другой — свободная реализация себя, обретение и утверждение смысла за пределами вынужденной работы (игра, творчество, религия), Таковы различия не в предмете деятельности, а в отношении к ней.

Ценности различаются по содержанию: наслаждение польза, слава, власть, безопасность, красота, испита, добро, счастье и т.д. Ценности различаются по знаку - на положительные и отрицательные: наслаждение - страдание, польза — вред, слава - позор, власть - подвластность, безопасность — опас­ность, красота - безобразие, истина - ложь, добро - зло, счас­тье - несчастье и т.д. Одни ценности принято относить к прак­тическим, другие - к духовным. Ценности также принято раз­делять на высшие и низменные. Речь не идет, конечно, о том, что положительные ценности — возвышенны, а отрицательные — низменны. Положительность и отрицательность определяется тем, отвечают ли ценности потребностям и интересам человека или ист. Для деления же ценностей на высшие и низшие необходим иной критерий. Различение возвышенного и низменного, духовного и плотского при кажущейся очевидности этих слов в обычной речи отнюдь не однозначно.

Исходя из того, что разумность является специфическим свойст­вом человека, отличающим его от растений и животных, Аристотель считал, что высшее благо для человека заключается в разумной деятельности души. Все остальное имеет смысл и ценность в отно­шении к этому высшему благу. Высшее благо — безусловно, т.е. абсолютно и универсально. Это утверждение можно смягчить в духе нашего времени: в рамках определенной системы ценностей выс­шая ценность мыслится как бы безусловной, т.е. абсолютной (не зависящей от преходящих обстоятельств) и универсальной (долж­ной быть принятой каждой личностью). В современной аксиоло­гии  и этике высшее благо называют идеалом.

Методологически близкий к аристотелевскому подходу, но со­держательно существенно отличающийся от него подход к понима­нию ценностей предлагается в том направлении современной фило­софской антропологии, которое развивается в русле психоаналити­ческой философии. Рассмотрим его на примере учения Э. Фромма. Фромм исходит не из предполагаемого предназначения человека, а из характера его существования. В отличие от животного, которое не обладает разумом, является частью природы и живет в гармонии с ней, — человек, будучи частью природы, эмансипирован от нее и стоит вне ее, он наделен разумом, понимает свое бессилие, границы своего существования, свою смертность. Но человек — духовное существо, а значит, способен выходить за рамки самого себя, опре­делять себя в ином, т.е. транцендироваться (от лат. transcendes - выходящий за пределы). Человек рождается из единства (единства с природой, другими людьми), но живет в мире внутренне обособ­ленном. Человек рождается из единства не только в том смысле, что

Каждый индивид рождается из единства — утробного и младенчес­кого единства с матерью. Младенческое существование органично, бессознательно и безмятежно — таков изначальный, актуально не­осознаваемый, бессознательный, но существенный опыт каждого индивида. Раннее сознание не знает трагичности, обособленности, безысходности, первые ростки которых пробиваются лишь в отро­честве.

Надо сказать, этот опыт принципиально возможен в той мере, в какой он обеспечен уникальной деятельностью — материнством. К сожалению, реальное материнство может быть и ущербным, и отклоняющимся. Но как социально-культурный (т.е. отраженный в представлениях и нормах) опыт материнство представляет собой отношение абсолютного бескорыстия и самоотверженной заботы. По логике своей роли мать стремится к тому, чтобы стать ненужной: ведь ее любовь и забота имеют целью подготовить ребенка к взрослой жизни и, стало быть, к независимости от этой (такой) заботы. Материнская любовь, несомненно, отличается от любви чувственно-эротической, которая стремится удержать лю­бимого, сохранить его как любимого. Такое отношение матери (или того человека, который, возможно, заменяет реальную мать: отца, няни, приемных родителей и т.д.) воспринимается младен­цем как ожидаемое отношение к нему со стороны любого другого.

Однако взросление ребенка опосредствовано ослаблением и разрывом его связей с матерью, семьей (в смысле избавления от необходимости опекающей заботы). Условно говоря, преодолевая связь дитя — мать, индивид обретает сознание, становится лич­ностью. Становящееся сознание — это сознание не-Я, осознание различности Я и Ты. С обособлением, с индивидуализацией уси­ливается личностное развитие человека. Но обратная сторона автономии — изолированность, которая чревата одиночеством и отчужденностью. В мир взрослости ребенок почти неизбежно входит через врата одиночества. Но одиночеству и обособленности противостоит единение..

Вопрос 47. Категории этики. Идеал единства. Конфликт поколений

«Идеал единства»

Европейская культура начинается с идеала единства. В своих ранних формах он выражен в натурфилософском учении о беско­нечном едином начале Космоса, в гармонии с которым обретается подлинность существования. Древнегреческий философ Гераклит видел причину порока и духовной смерти в отпадении людей  космического закона — Логоса. Античное представление о всемирности наиболее полно воплотилось в философии стоиков. Оно было воспринято христианством. Стоики (с индивидуалистических) и раннехристианские мыслители (с соборных позиций) первыми показали, что в условиях индивидуализированного, автономного и взаимно обособленного существования человека реализация идеала возможна лишь как индивидуальное самосовершенствование, как преодоление собственных пороков — в нравственном возвышении каждого человека и духовном единении людей. Вознося молитву за оставляемых учеников, Христос уповает на единение всего человечества в Боге:

Идеалом единства обусловлено содержание нравственного дол­женствования: любить ближнего, как самого себя.

Вместе с тем в названных «эмпирических» толкованиях нрав­ственного идеала как социальной задачи нашло косвенное отраже­ние понимание того, что терпимость, примиренность, гармония в человеческих отношениях суть одно из возможных условий нрав­ственного совершенствования, что нравственный прогресс истори­чески осуществляется через определенные общественные формы. Мораль как духовный феномен обнаруживается и утверждается в жизни людей, в их личных и социальных отношениях. Игнориро­вание социального измерения морали, ее отраженности в общест­венных нравах, в индивидуальных характерах также представляет собой своего рода утопизм и чревато нигилизмом, а в конечном счете — имморализмом, т.е. пренебрежением благом конкретных людей, попранием их прав, нанесением им ущерба, насилием, и все это — во имя некоего возвышенного идеала.

 «Идеал»

В  специфически этическом смысле идеал предполагает некоторый универсальный, т.е. не изменяющийся в зависимости от обстоятельств, лиц, индивидуальных вкусов стандарт. Идеал - это, первых, наиболее общее, универсальное и, как правило, абсолютно нравственное представление о благом и должном, во-вто­рых, образ совершенства в отношениях между людьми или — в форме общественного идеала - такое устроение общества, которое обеспечивает это совершенство, в-третьих, безусловный высший образец нравственной личности.

Важной философской проблемой является проблема соотношения идеала и реальности. В ее решении можно выделить два основных подхода - натуралистический и трансценденталистский.

При первом из них, натуралистическом, идеал, как и мораль, целом, выводятся из эмпирической  -  природной или социальной - реальности или считаются полностью ею обусловлена.

Во-вторых, идеал может представляться результатом обобщения содержания норм и правил или отвлечения этого содержания  от конкретных задач действия.

В-третьих, идеал может пониматься как вытекающие из социальной  или  индивидуальной  действительности  требование ценность, раскрывающие перед человеком более обширные перспективы. Идеал сохраняет при этом образ совершенства очень важно для миросозерцания человека, поскольку предъявляет ему требование  самосовершенствования. 

«Нравственный идеализм»

Под выражением «нравственный идеализм» понимают веру чело­века в существование в этом мире чего-то святого, непоколебимого, значимого для всех честных людей. Нравственный идеализм про­тивостоит «материализму», или меркантилизму, т.е. воззрению, согласно которому все в нашей жизни подчинено материальным интересам и стремлению людей к собственной выгоде. Но в чем проявляется нравственный идеализм, как он может отражаться на жизни человека и его линии поведения? Идеализм может выра­жаться либо в признании, что существует некий обязательный для всех минимум требований — принципов и норм поведения, при­верженность к которым позволяют человеку сохранить чувство собственного достоинства, в любых обстоятельствах остаться чело­веком; либо в убеждении, что человек должен служить некоторой высокой цели — например, «людям», «обществу», «культуре», — подчиняя ей всю свою жизнь.

Идеал — наиболее отвлеченное и общее нравственное представ­ление. Его императивная и ценностная сила несомненна. Проблема заключается в том, какую роль он играет в жизни индивида. В отличие от большинства других нравственных понятий, в идеале дан завершенный и абсолютный образ добра — абсолютный в том смысле, что его противопоставленность злу только предполагается, но никак (на уровне самого идеала) не раскрывается. Если можно согласиться с циничным суждением о том, что идеалы безжизнен­ны, то только в том смысле, что они провозглашают лишь добро, между тем как действительная жизнь складывается не иначе, как через переплетение добра и зла. Частные принципы и нормы морали отражают эту взаимоопределенность добра и зла.

Вопрос 49. Категории этики (добро и зло). Зло

«Зло. Виды зла»

Зло - это то, что разрушает жизнь и благополучие человека. Зло - всегда уничтоже­ние, подавление, унижение. Зло деструктивно, оно ведет к распаду, к отчуждению людей друг от друга и от жи­вотворящих истоков бытия, к гибели.

Говори об эмпирической жизни человека, мы должны отметить, что зло, существующее в мире, может быть раз­делено, по крайней мере, на три вида.

Первый — физическое, или природное, зло. Это все естественные стихийные силы, которые разрушают наше благополучие: землетрясения и наводнения, ураганы и извержения вулканов, эпидемии и обычные болезни, Ис­торически природное зло не зависит от человеческой воли и сознания, биологические и геологические процессы про­исходят помимо людских желаний и действий. Таким образом, духовный мир людей ока­зывался существенно связанным с якобы чисто природ­ным злом. Подобный взгляд находил выражение и в ре­лигии, которая всегда говорила, что физические несчас­тья, нежданно свалившиеся на людей - это результат Божьего гнева, ибо люди натворили столько безобразий, что последовало наказание.

Вторым видом объективного зла является зло в обще­ственных процессах.

Правда, оно совершается уже с участием человечес­кого сознания, но все-таки во многом помимо него. Так, социальное отчуждение, которое находит выражение в классовой ненависти, насилии, в тяжелых чувствах зависти, презрения, рождается из объективного процесса раз­деления труда, который неизбежно приводит к частной собственности и эксплуатации. Точно так же объектив­ное противостояние интересов — борьба за земли, ис­точники сырья — оборачивается агрессией, войнами, в которые множество людей оказывается, втянуто помимо своей воли. Социальные катаклизмы разражаются так же стихийно и неконтролируемо, как бури, и тяжелое коле­со истории безжалостно проезжает по тысячам и милли­онам судеб, ломая их и калеча. Результирующая, возни­кающая из взаимодействия и столкновения многих воль, обнаруживает себя в исторических событиях как слепая и могучая сила, которую не укротить индивидуальным уси­лием, не отвести от себя. Будучи образцово-нравствен­ным, хорошим, порядочным человеком, можно волею су­деб оказаться в эпицентре социального зла, каковым яв­ляется война, революция, рабство и т. д.

Третий вид зла — зло, субъективное по происхожде­нию, собственно нравственное зло. Разумеется, в реаль­ности оно далеко не всегда существует «в чистом виде», и все же мы обязаны говорить о нем. Нравственным злом мы называем то зло, которое совершается при непосред­ственном участии человеческого внутреннего мира — его сознания и воли. Это зло, происходящее и творимое по решению самого человека, по его выбору.

«Религиозные теории происхождения зла»

Первая религиозная версия - это представление о морально-онтологической двойственности, лежащей в фундаменте мироздания.

Эту версию развивал и отстаивал зороастризм, или маз­деизм — древнее учение персов. Согласно учению про­рока Заратуштры (греческая форма — Зороастр), у исто­ков мироздания стоят два равноправных могучих духа — добрый бог Ахурамазда (Ормузд) и злой — Анхра-Майнью (Ариман). Ахурамазда сотворил все доброе, чистое, разумное, его противник — вес злое, нечистое и вред-нос. Ахурамазда поддерживает жизнь, творит плодород­ные земли, воду, сияющий огонь: его обиталище на небе. Анхра-Майнью создал смерть, пустыню, бесплодие, и живет он под землей. Но самое главное то, что между богами идет непримиримая борьба, в которой добро и зло не просто сражаются, а смешиваются, перепутываются друг с другом, и становится очень трудно отделить одно от другого. Наш мир — смешение и взаимопроник­новение добра и зла. Конечно, в перспективе добро дол­жно победить, но Ахурамазда не господствует над сила­ми зла, он может только неутомимо им противостоять.

Коснувшись взглядов христианства, перешли ко второй религиозной версии происхождения зла, позиции, согласно которой в основании мира лежит добро. Для христианства зло принципиально вторично, потому что мир творится одним-единственным Богом, явленным в трех лицах. Бог есть Благо и Бытие, он сотворяет мир из-за любви, потому зло не может быть при­суще его детищу. Однако откуда же оно тогда взялось? Если Бог — абсолютное добро, безущербное благо, то почему кругом столько страданий? Может быть, Господь все-таки зол? Нет, это исключено. Но тогда, возможно, он не всесилен и не справился с некими злыми начала­ми, возникшими помимо его воли? Это предположение тоже отпадает, ибо Всевышний вездесущ и всемогущ, мир находится под его неусыпным контролем, и ни один во­лос не упадет с головы человека без воли Божьей...

Третья религиозная версия, объясняющая наличие зла в мире — самая древняя. Она восходит к ведическому учению. Согласно ей, зла в мире вообще нет. Но как же так? — возникает резонный вопрос. Мудрецы утвержда­ют, что зла нет, когда кругом кровь, голод, несправедли­вость! Как можно не замечать столь явных вещей? «Все это видится нам, — отвечают восточные мыслители, — потому что мы занимаем в мире частичную, партикуляр­ную позицию. У нас ограниченная точка зрения, и по­тому наш взгляд упирается в те мнимые «несовершен­ства» бытия, которые на самом деле гармонично вписа­ны в целое мироздания. Мир можно уподобить роскош­ному ковру, в затейливом узоре которого присутствуют самые разные нити, в том числе и черные. Без них узор не будет столь красочным. Наша частичная позиция зас­тавляет нас видеть только черноту, переживать негатив­ное так, словно оно не есть элемент гармонии. Чтобы увидеть действительность в ее истинном свете, надо под­няться над человеческой личностной точкой зрения, воз­высить и расширить свое восприятие до божественной позиции, обнимающей все существующее, тогда мы убе­димся, что зла нет, что на самом деле все прекрасно и благостно, замечательно и совершенно».

Вопрос 51. Категории этики (добро и зло). Проблема конструктивности зла

 Способом реализации нравственной свободы является моральный выбор личности. Это выбор не только между вариантами поведения, но, что гораздо важнее, между ценностями, воплощенными в разных вариантах поведения: между честным и бесчестным, добродетелью и пороком, а в конечном итоге – между добром и злом. Однако возможны и сложные варианты выбора между разными нравственными ценностями: долгом и совестью, честью и достоинством. Рассмотрим основные виды ситуаций нравственного выбора.

1) Выбор между нравственным и безнравственным поведением, который в обычной ситуации человек всегда совершает в пользу нравственности. Однако под давлением обстоятельств (при угрозе жизни самого человека, угрозе его близким, при наличии большой материальной заинтересованности) личность может «сломаться» и выбрать зло. Вопрос в том, какое именно давление и какой силы соблазн человек способен преодолеть во имя своей морали.  Если личность уважает свои нравственные принципы, то предел ее прочности бывает удивительно высоким.

2) Выбор между разными видами нравственного поведения.

а) Выбор между долгом и склонностями традиционно толковался этикой в пользу долга, ибо склонности обычно ведут жизнь человека «под уклон». Однако под маской склонности может скрываться некий долг. Например, когда родители хотят, чтобы их сын избрал определенную профессию, а он стремится к другой, то сыновний долг предписывает послушание родителям. Между тем, существует и такой долг личности как не зарывать свои таланты в землю, а реализовать их на пользу обществу.

б) Выбор между своими интересами и чужими интересами в традиционной этике трактовался как выбор между безнравственным эгоизмом и нравственным альтруизмом. Между тем, в число интересов личности входят и нравственные ее интересы, которые не следует игнорировать в угоду чужим корыстным или честолюбивым стремлениям.

в) Выбор между личными убеждениями и общественным мнением более проблематичен. Обычно совесть личности считается самой главной инстанцией в решении моральных коллизий. Однако совесть конкретного индивида может быть ленивой, да и индивид не обладать достаточным личностным развитием. Поэтому корректирующую силу общественного мнения не следует сбрасывать со счетов при определении, насколько нравственным оказался тот или иной выбор.

г) Выбор между различными видами обязанностей личности. Так может сталкиваться долг благодарности по отношению к человеку, сделавшему нам добро, и долг принципиальности, согласно которому необходимо осудить поведение этого человека, если оно отклонилось от нравственных критериев. У женщины ее гражданский долг может входить в противоречие с материнскими обязанностями по защите своего ребенка. Анализ показывает, что совокупность нравственных обязанностей человека не выстроена по логическим критериям «запрета на противоречие».

«Конструктивность зла»

Зло нередко предстает не только как убийство, ложь, глубочай­ший эгоцентризм, выживание за счет всех остальных, война всех против всех по принципу: «Умри ты, но я останусь жить». Со злом связывается и нонконформизм, не дающий окостенеть порядку; а вместе с тем и нетривиальность, новаторство, творчество, пусть даже как поиск нового, нестандартного.

Взгляды о несостоятельности того, что принято считать добром, высказывали уже софисты. О политической целесообразности несправедливости говорил Н. Макиавелли. В социально-экономи­ческом плане, пожалуй, первым позитивную роль того, что с обыденной точки зрения воспринимается как зло, прямо попы­тался объяснить и обосновать Б. Мандевиль. В наиболее яркой форме и с убеждающей силой таланта выразил такое миросозер­цание Ф. Ницше. Для него (как было показано в теме 12) добро всего лишь добропорядочно по причине жизненной слабости его носителей, зло же — энергично, целеустремленно, аристократично. В невдумчивой проповеди добра действительно может скрываться всего лишь поверхностная добропорядочность; такая про­поведь таит в себе возможность как морализаторства, так и апологии здравого смысла, мещанства; но это уже не кар ос о добре и зле, а о живости и глубине ума, силе воли, устремленности к цели, таланте, высокой образованности и т.д. Каждая из этих способностей может служить как добру, так и злу — в зависимости от характера индивида.

Вопрос 53. Категории этики. Совесть

Совесть – категория этики, характеризующая способность личности осуществлять моральный самоконтроль, самостоятельно формулировать для себя нравственные обязанности, требовать от себя их выполнения и производить самооценку совершаемых поступков.

  Совесть – понятие, обозначающее внутреннее переживание личностью морального требования, «инобытие долга». Совесть представляет собой контрольно-императивный механизм морали, т.е.:

-                       оценивает (контролирует) степень соответствия нашего морального поведения нашим же нравственным убеждениям;

-                       побуждает к действиям по реализации своих нравственных действий. Развитая совесть предписывает такие требования (императивы), к выполнению которых никакой долг принудить не может (например, совершить подвиг).

Долг представляет моральное требование как внешнее (хотя и усвоенное личностью), общественное, исторически определенное, дифференцированное (на сыновний долг, патриотический долг, профессиональный долг и.т.п.) рационально мотивированное. Совесть представляет те же моральные требования как внутренние, личные, неизменные и объективные, универсальные и немотивированные.

  Совесть – одно из выражений самосознания личности. Во многих европейских языках «совесть» этимологически значит «совместное знание»; в русском языке оно происходит от снова «ведать» – знать.

  Разнообразие ситуаций, в которых оказывается человек, не позволяет предусмотреть процедуру действий в каждом конкретном случае, дать готовый рецепт морального действия для каждой своеобразной ситуации. Моральным саморегулятором во всех этих случаях выступает совесть. Она нравственный страж поведения личности в самых разнообразных ситуациях, и особенно в тех, где контроль общественного мнения отсутствует или затруднён.

  Совесть представляет собой своеобразный сплав рационального осознания нравственного значения совершаемых действий и чувственного (эмоционального) переживания. Она наиболее остро выражает ощущение моральной удовлетворённости или неудовлетворённости.

В обычной речи мы можем употреблять выражения «спокойная совесть» или «чистая совесть». Под ними понимают факт осо­знания человеком исполненности своих обязательств или реализации всех своих возможностей в данной конкретной ситуации. Строго говоря, в таких случаях речь идет о достоинстве, а слова «чистая совесть» могут выражать только амбицию человека на то, что им достигнуто совершенство, на внутреннюю цельность и гармоничность. Состояние «чистой», «успокоившейся» совести (если принимать это словосочетание в буквальном смысле) есть верный признак бессовестности, т.е. не отсутствия совести, а склонности не обращать внимание на ее суждения. Неспроста принято считать, что «чистая совесть» — это выдумка дьявола.

  В отличие от совести, стыд имеет более внешний характер: человек оценивает здесь свои поступки с той точки зрения, как к ним относятся и могли бы отнестись окружающие. Иногда чувство стыда может не касаться действительно аморальных поступков, а связано с социальными причинами. Человек может стыдиться своей бедности, происхождения из «низкого» сословия. Чаще всего такой стыд – ложный стыд.

  Совесть же – это субъективное осознание личностью своего долга и ответственности перед людьми, обществом. Но форма этого осознания такова, что они выступают как долг и ответственность человека перед самим собой. Руководствуясь личной совестью, человек судит свои поступки от собственного, а не от чужого имени. Эта субъективно – интимная, неповторимо – личностная особенность совести порождала разные интерпретации феномена совести:

  а)   идея независимости феномена совести от общества. Чувство совести признавалось врождённым (А. Шефтсбери) совесть как голос внутреннего «я», независимый от общественного положения людей;     Ж.П. Сартр – совесть как «оазис» внутри личностной добродетельности, призванный противостоять внешним требованиям и запретам, предъявляемым человеку со стороны общества.

б)   Второй подход исходит из того, что совесть как инструмент самопознания и нравственного самоконтроля личности охраняет и выражает то социальное содержание морали, которое является достоянием данной личности.

Совесть рассматривается как признак общественной природы человека, как субъективное выражение определенной социально – исторический императивности. Она настолько внедрена глубоко во внутренний мир личности, что делает её относительно самостоятельным регулятором поведения, самооценки, общего морального самочувствия.

Степень развитости, эффективности совести как саморегулятора нравственного сознания индивида зависит от его воспитания, самовоспитания, общения с другими людьми, его характера и темперамента, всего нравственного опыта.

Совесть как контрольно-императивный  механизм нравственного сознания созвучна повелительной, обязывающей силе нравственности, действующей в обществе. Она охраняет во внутреннем мире личности ту или иную систему нравственных ценностей, объективно закреплённых в общественных, отношениях в культуре, в образе жизни и деятельности социальных общностей.

Вопрос 55. Категории этики. Свобода

На практике моральный человек способен поступать вопреки обстоятельствам, логике, общественному мнению, своим привычкам, вопреки любой причине, т.е. совершенно свободно. Получается, что нравственное поведение вообще не имеет видимых причин и ничем не определено. Мы сами выбираем, что считать за причины своего поведения. Без свободного выбора поступок не будет моральным. Значит, чтобы быть моральным, человек обязан стать свободным. Свобода оказывается не подарком, а скорее бременем, которое надо нести, если хочешь быть человеком. Свобода – это не просто противостояние внешней причине, она сама и есть подлинная причина нравственных поступков. В то же время, чтобы быть свободным, человек должен быть моральным, ведь в морали он свободен: от корысти, от страха, от условностей, от догм. В морали человек зависит только от одного – от морального закона, который является личностным и свободно избранным. По свободной воле человек делает добро, которое личным усилием утверждается как закон этой жизни.

Итак,  свобода выступает как подлинная причина нравственных поступков, мораль суть саморегуляция личности и общества по закону свободы.

Вопрос о свободе – «проклятый вопрос» философской и этической мысли. Несмотря на то, что свобода представляет собой несомненную ценность человеческого существования, ее теоретическое обоснование представляет значительную сложность. Кроме того, для нравственности свобода представляет практическую проблему. Ведь без свободы невозможны нравственные поступки, поскольку они по определению совершаются по свободному выбору личности. Однако если свобода у личности есть, это предполагает возможность свободного выбора зла. Получается, что и наличие, и отсутствие свободы в каком-то смысле губительны для морали. Теоретическая проблема состоит в том, чтобы соединить свободу и мораль.

В философско-этической мысли существует две крайних точки зрения на проблему свободы:

1) Фатализм, согласно которому все в мире имеет однозначные причины и следствия, а потому человеческие поступки предопределены силами, находящимися вне нашей власти (Богом, роком, физическими закономерностями и т. д.). Руководствуясь фаталистическими представлениями, нетрудно прийти к безнравственному поведению: раз от меня ничего не зависит, то можно поступать, как угодно; во всех моих мерзостях виноват не я, они запрограммированы извне моей души.

2) Волюнтаризм (от слова «воля»), согласно которому человек абсолютно свободен в моральных решениях и должен поступать, исходя лишь из своей сущности, своих убеждений и желаний. Руководствуясь подобными убеждениями, человек также закономерно приходит к безнравственному поведению под лозунгом «что хочу, то ворочу».

Этика стремится разрешить извечную антиномию свободы и необходимости, определяя нравственную свободу как диалектическое единство моральной необходимости и субъективной добровольности поступков. Нравственная свобода – это мотивированное личными ценностями исполнение морально должного. Задача этики состоит в том, чтобы показать, что подлинная свобода есть именно внутри морали. Таким образом, выбор добра ведет к нравственной свободе, выбор же зла ведет к безнравственной свободе. В любом случае, выбор зла – результат несвободы человека. Под внешним давлением или давлением собственных страстей человек пренебрегает моральными соображениями ради иных ценностей. Совершая безнравственные деяния (по видимости свободные), человек зачастую оказывается связанным их последствиями. То, что начиналось по собственной воле, продолжается уже по воле обстоятельств. Поэтому этика постоянно предупреждает о том, что выбор зла – это путь к нравственной несвободе, тупиковый путь.

Ступени нравственной свободы

Первая ступень нравственной свободы –  «свобода от…», «негативная» свобода – предполагает освобождение от внешней зависимости. Обычно внешняя моральная зависимость – это зависимость от авторитета родителей, мнения группы сверстников, давления общественных моральных стереотипов. Становящаяся личность (обычно в подростковом возрасте)  обязательно стремится заявить свою свободную волю «делать то, что мне хочется». То, чего нам хочется, расположено в основном в обыденном слое жизни, это объекты, к которым человека влечет. Следование своим склонностям суть реализация пассивной жизненной установки, «плавание по течению» своей психики. Если внимательно рассмотреть, чего нам хочется, то обнаруживается: банальность наших желаний (поесть – поспать), низменность наших желаний («свободная жизнь» сводится к пьянству и разврату), глупость наших желаний (в сказках про «три желания» ни одному герою не удавалось загадать что-либо стоящее). Наконец обнаруживается, что самые главные желания при таком подходе не только не удовлетворяются, но даже не обнаруживаются.

Вторая ступень нравственной свободы – «свобода для…», позитивная свобода – предполагает осознание того, зачем тебе моральная свобода, для чего ты будешь ее использовать. Это наличие свободы делать то, чего, в сущности, я хочу. Такое деяние предполагает активное внедрение в мир своей нравственной установки, а соответственно предполагает наличие таковой установки у человека. Позитивная свобода означает наличие способности личности строить жизнь не вопреки, а благодаря нравственным закономерностям, способности организовать свою жизнь по своей морали, т.е. следовать своей совести, блюсти свое достоинство, стремиться к своему идеалу, выполнять свой долг. Поскольку интерпретации этих понятий многообразны, то данный общий рецепт осуществляется личностно.

Если «свобода от…» – это чаще всего свобода без морали, то «свобода для…» – это свобода внутри морали. При этом мораль переживается индивидом не как догматические оковы, но как сфера личного творчества. Нравственная свобода позволяет ему «здесь-и-сейчас» реализовать себя в конкретном виде добра. Этой свободе препятствует только внутренняя ограниченность, неспособность и нежелание работать над собой, над развитием своего нравственного мира.

«Воля»

Особое ощущение и понимание свободы как отсутствия давления поражается в русском слове, очень близком по смыслу слову свобода» и нередко употребляемом синонимично ему. Это слово: «воля». «Воля» - это свобода от рабства, от крепостного состоя­ния, это данный человеку простор в поступках, это — отсутствие неволи,   насилования,  принуждения;  это   -   сила,  и  власть,  и могущество; но это  —  и простор в желаниях и вожделениях; это -  своеволие, это — произвол. Но не в смысле аристотелевской произвольности как условия преднамеренности: произвол - это разнузданность в самостоятельном волнении.

Вопрос 57. Категории этики. Добродетель и порок

«Этика добродетелей»

Этимология русского слова «добродетель» очевидна. Соответствующее латинское слово — «virtu» — имеет в качестве одного из и тачальных значений «доблесть», «мужество» и восходит к «vir», что значит «мужчина». Соответствующее греческое слово – «arete» -   имеет в  качестве одного  из изначальных значений «совершенство». Не случайно Аристотель, разработавший наибо­лее глубокое в античности (и не только в античности) учение о добродетелях, указывал, что добродетель доводит до совершенства то,  добродетелью чего она является. Надо сказать, что в эпоху Возрождения значение латинского слова «virtu» приближается к греческому аналогу: «виртуоз» — virtuozo — это художник, му­зыкант, а также любой творческий человек, достигший в своем искусстве совершенства.

Слово «добродетель» может иметь и частный смысл морального качества;  соответственно добродетелей  столько,  сколько можно предположить разновидностей человеческой деятельности. Однако если признать существование многих добродетелей, то естествен будет  предположить,  что в  одних отношениях  некто  N  будет добродетельным, а в иных — порочным, например, мужественным, но несправедливым, искренним, но похотливым и т.д.

Противоречие, обнаруживаемое в подобном рассуждении, — лишь кажущееся и, как часто бывает, вытекает из употребления слова «добродетель» в различных значениях. Слово «добродетель» в одном случае употребляется как обозначение личностного качества, а в другом — обобщенный показатель характера. По характеру человек действительно либо морален (добродетелен), либо аморален (порочен). Но человек несовершенен. Это несовершенство проявляется, в частности, и в том, что он никогда не состоит из одних добродетелей.

«Учение Аристотеля о добродетелях»

Аристотель различает разумные и нравственные добродетели, и иными словами, добродетели ума и добродетели характера. Первые развиваются  в человеке благодаря  обучению; таковы  мудрость, сообразительность, рассудительность. Вторые рождаются из привычек-нравов: человек действует, приобретает опыт, и на оси этого формируются черты его характера. Как строителями становятся на основе опыта строительства домов, а музыкантами - практикуясь в игре на инструментах, так и справедливыми люди становятся, поступая справедливо, благоразумными — посту; благоразумно, .мужественными — действуя мужественно. Русское слово «добродетель» также указывает на практические основа нравственных качеств человека, однако одновременно подсказывает, что эти качества утверждаются активно, деятельно: в деянии добра.

Однако не всякие действия сами, но себе ведут к добродетели и удерживают от порока. Добродетель — и в этом заключается ключевой момент учения Аристотеля — представляет собой меру золотую середину между двумя крайностями: избытком и недостатком. Другое важное определение добродетели состоит в том, что она есть «способность поступать наилучшим образом во всем что касается удовольствий и страданий, а порочность — это ее противоположность».

Добродетель и порок у Аристотеля не симметричны. Мера противостоит безмерности; но безмерность «разномерна»: безмерностей много, тогда как мера — только одна. Так и в отношении каждой добродетели Аристотель выявляет два порока, которые в свою очередь внутренне неоднородны.

«Христианская этическая концепция»

Христианство привнесло ощутимые новации в интерпретации нравственной жизни.

1) В противовес античному идеалу мудреца, христианство обращено к простым людям, «нищим духом».

2) Мировая религия провозгласила равенство людей перед Богом, выработала понятие «ближнего».

3) Источником морали считается голос Бога в душе личности (то, что в современной морали называется совестью), что позволяет ей самостоятельно принимать нравственные решения.

4) Главным мотивом нравственного поведения провозглашается любовь (а не разум, как полагала античная этика).

5) В христианстве выдвинут целостный нравственный идеал – Иисус Христос, а не просто набор добродетелей, как это было в древнегреческой этике.

6) Новый нравственный идеал предполагал и новые добродетели: веру, надежду, любовь, а также смирение, кротость, милосердие, всепрощение. Таким образом, впервые были сформулирована идея гуманизма – человечного, сострадательного отношения к конкретному человеку.

«Внутренний конфликт»

Каждая ситуация выбора сопряжена с конфликтом. Приводившееся уже высказывание Овидия — «Благое вижу, хвалю, но к дурному влекусь»  — представляет внутренний конфликт этически тс человек между добром и злом. Однако выбор нередко переживется гораздо мягче — как выбор между разного рода благами. Известное уже в гомеровскую эпоху «Знаю правильное, но выбираю приятное»   указывает на психологические и  нравственные трудности такого выбора. Знать, в чем заключена добродетель ей не значит осуществлять добродетель, еще не значит воспринимать ее как императив, обращенный к самому себе. Долгое время подобного рода сентенции воспринимались моральными мыслите ми как парадокс: как молено, зная добродетель, вести порочную жизнь? И Аристотель вполне разделял убежденность Сократа в том, что человек, обладающий истинным знанием, не будет вести себя противоположным образом: ведь никто не поступает вопреки тому, что представляется наилучшим, иначе как по незнанию. Но вместе с тем Аристотель постарался показать возможность разре­шения этого нравственного затруднения. Слово «знать» употребля­ют в двух смыслах: (а) «знает» говорят и о том, кто только обладает знанием, и (б) о том, кто применяет знание на практике. Арис­тотель далее уточнял, что, строго говоря, обладающим знанием следует считать лишь того, кто может применять его.

«Учение B.C. Соловьева о добродетелях»

В новоевропейской философии роль добродетели как этическая категории существенно снижается, она уступает место категория свободы воли, долга и блага. Ситуация меняется со второй поло­вины XIX в, Один из опытов переосмысления учения о добродетели был предпринят B.C. Соловьевым. Этот опыт тем более интересен, что Соловьев — христианский мыслитель, но он лишает приоритетного этического значения, как кардинальные добродетели анти­чности, так и теологические добродетели христианства.

Соловьев положил в фундамент своей системы нравственной философии, изложенной в обширном труде «Оправдание добра» (1897), три качества или способности человека — стыд, жалость и благоговение. Каждое из них определяет разные стороны нравственного опыта человека. В стыде отражается отношение человека к низшему, к своим естественным влечениям, к материальной приро­де вообще: человек стыдится ее господства и своего подчинения ей. В чувстве жалости отражается отношение человека к другим людям и вообще к живым существам, ему подобным; жалость заключается в том, что человек соответствующим образом переживает чужое страдание и, болезненно отзываясь на него, сострадая, проявляет в большей или меньшей степени свою солидарность с ними. В благо­говении отражается отношение человека к высшему. Высшего чело-пек не может стыдиться, ему не может сострадать; но может преклоняться перед ним, проявляя свое благочестие.

Эти три начала могут быть рассмотрены как чувства, способ­ности, но также и как правила действия, и как условие известного блага. Их можно рассматривать и как добродетели.

Вопрос 59. Категории этики. Счастье. Смысл жизни

Проблема смысла жизни порождена особым характером человеческого бытия – это индивидуальное бытие  к  смерти. Осознание своей конечности побуждает человека задуматься о смысле столь быстротечного существования, во время которого не удается достичь даже материальных целей, не говоря уже о духовных. Утрата смысла в жизни обесценивает всю нравственную деятельность человека, поэтому «борьба за смысл» – одна из главных задач этики.

Решение проблемы смысла жизни начинается с ответа на вопрос: обладает ли земная человеческая жизнь самостоятельной ценностью? В истории этических учений сложились две традиции, отвечающие на поставленный вопрос диаметрально противоположно.

Имманентная традиция предполагает, что земная жизнь обладает ценностью, во всяком случае, некоторые ее стороны весьма привлекательны. Задача личности состоит в том, чтобы активно использовать отпущенный срок для приобщения к этим нравственно ценным аспектам действительности. Имманентная традиция считает, что смысл жизни – в самой жизни, в ее реальных проявлениях. Следует только определить, какие именно проявления жизни придают ей нравственную ценность.

а) гедонистические учения считают, что смысл жизни заключается в удовольствиях, в наслаждении жизнью (школа киренаиков). Подобный оптимистический взгляд на вещи особенно присущ молодости. Однако со временем обнаруживается преходящий характер удовольствий, а также разрушающее воздействие удовольствий на личность, сосредоточившуюся исключительно на них.

б) эвдемонистические учения считают, что смысл жизни состоит в достижении счастья, которое мыслится как реализация важнейших разумных целей человека (Аристотель, Фейербах). Нетрудно, однако, показать, что смысл жизни не сводится к ее целям, сколь угодно значимым. Напротив, это цели, избираемые нами в жизни, должны быть наделены смыслом из некого нравственного источника.

в) утилитаристские учения считают, что смысл жизни состоит в получении пользы (эгоистический вариант) или принесении пользы (альтруистический вариант). Таких воззрений придерживались английские утилитаристы XVIII века (Бентам, Милль). Между тем, при рассмотрении антиномий морали нами была отмечена нетождественность «морального» и «полезного». Даже альтруистическое «служение людям» может оказаться лишенным подлинного смысла.

г) социологические учения считают, что смысл жизни состоит в успешной деятельности в обществе (К.Маркс, «теория разумного эгоизма»). Это может быть как реализация своих нравственных установок в данной общественной системе, так и революционное преобразование социума во имя «лучшей морали». Проблема состоит в том, что мораль не только социальное, но и духовное явление, нравственный смысл жизни не может черпаться лишь из ее социальной составляющей.

Итак, имманентная традиция дает оптимистическую ориентацию повседневной жизни. Однако она возводит в ранг смысложизненных некие частные ценности. При практической реализации такой установки можно прийти к выводу об относительности всех ценностей, и, в конечном счете, о бессмысленности жизни.

Трансцендентная традиция предполагает, что земная жизнь не обладает самостоятельной ценностью, так как она всегда несовершенна, несправедливо устроена, непригодна для реализации истинных ценностей. Для личности земное существование является испытательным или подготовительным периодом к подлинной жизни. Данная традиция считает, что смысл придается жизни некой ценностью, находящейся за пределами этой жизни (трансцендентной ценностью).

а) Религиозные учения базируются на том, что смысл придается жизни Богом. Если Творец всего сущего предусмотрел смысл каждого элемента сотворенного им мира, то задача личности – осознать свое божественное предназначение, что и придаст ее существованию абсолютный смысл. Постижение этого смысла возможно благодаря вере.

б) Философские учения интерпретируют трансцендентный смысл жизни как проистекающий из идеального закона, по которому развивается все бытие. В роли такого закона может выступать карма (в буддизме как этико-философском учении), дао (в даосизме), «идеи» у Платона или «абсолютная идея» у Гегеля. Познать закон, при согласии с которым жизнь становится осмысленной, возможно с помощью разума.

Итак, трансцендентная традиция позволяет придать смысл самому ничтожному существованию. Даже если повседневное существование человека лишено счастья, пользы и значения, оно может получать оправдание «в высшем смысле». Трудности трансцендентного подхода связаны с тем, что утверждение о существовании объективного смысла жизни и абсолютной жизненной ценности плохо согласуется с человеческой свободой. При практической реализации можно разувериться в том, что между трансцендентными ценностями и земным существованием есть связь, и прийти к выводу о бессмысленности жизни.

Природа счастья противоречива, поэтому его практическое достижение наталкивается на существенные препятствия, а размышления о нем образуют ряды антиномий.

1) С одной стороны, счастье является следствием морального образа жизни. Сам создатель этики, Аристотель, считал, что ее цель – научить человека, как стать счастливым благодаря добродетели. Этим полагается, что только хороший человек может быть счастлив. С другой стороны, наблюдения показывают, что счастье не зависит от нравственных заслуг индивида и распределяется по прихоти Фортуны. Известно, что на долю очень хороших людей выпадает и много страданий.

2) С одной стороны, счастье зависит от разума. Поскольку человек – существо разумное, то и человеческое счастье – это следствие разумной жизни, а интеллектуальные достижения являются необходимым компонентом счастья. С другой стороны, счастье – это иррациональное состояние, которому избыток разума только вредит. «Счастливы только дураки» – гласит народная мудрость.

3) С одной стороны, счастье – это приобретение недостающего в жизни, его надо «искать», «добыть» активными усилиями. С другой стороны, счастье – это отсутствие утрат, свобода от страданий, наслаждение тем, что имеешь.

4) С одной стороны, счастье – это итог жизни. Древние греки даже считали, что о том, был ли человек счастливым, можно судить только после его смерти. Счастье есть удовлетворенность жизнью в целом. С другой стороны, счастье – это момент жизни, актуальное переживание счастливого «мига», в быстротечности которого мы убеждаемся на личном опыте. Но без этих мимолетных состояний вряд ли можно оценить в финале жизнь как счастливую.

5) С одной стороны, счастье предполагает некое объективное положение вещей, составляющее наше счастье. С другой стороны, счастье – это субъективное переживание, без которого предпосылки не становятся действительным счастьем. Однако и субъективная эйфория сама по себе вряд ли является признаком настоящего счастья, счастье предполагает наличие некоторых объективных причин его испытывать.

6) С одной стороны, представления о счастье диктуются социальной средой. Общество предлагает индивиду некие наборы ценностей, обретя которые он должен быть счастливым. В традиционной нравственности для счастья нужно построить дом, посадить дерево и вырастить сына, который продолжит традицию. В советской морали для счастья необходимо было принять участие в революционных, боевых и трудовых победах своего народа.  В потребительском обществе счастье ассоциируется со счетом в швейцарском банке, виллой на Канарских островах и белым «Мерседесом» последней модели.

С другой стороны, у каждого человека свое неповторимое счастье, настолько индивидуальное по конфигурации, что его никто не может «дать» или «отнять». Этика обычно акцентирует внимание на этом, сложно организованном аспекте счастья, побуждает человека искать внутренние духовные его источники.

Условия счастья просты, но трудно достижимы в социальной практике.

Во-первых, оптимальное удовлетворение материальных потребностей издавна считалось условием счастливой жизни. Наличие материального благополучия, определенная комфортность существования для большинства людей весьма значимы и представляют предпосылку положительной оценки жизни. Бедность, тяжкий труд по добыче хлеба насущного, ограничивающий духовные запросы и возможности их реализации, чаще всего воспринимаются как детерминанты несчастья.

В истории культуры оформляется и иное отношение к сфере материального бытия, представленное принципом аскетизма. Аскетизм предписывает самоотречение от внешних благ, подавление чувственных потребностей ради достижения более важных, духовных целей.

Осмысление аскетической традиции позволило определить роль материальных благ в жизни человека как средства для достижения благ духовных. Потому-то условием счастья является не максимальное, а оптимальное удовлетворение материальных потребностей, где оптимум, скорее, ближе к аскетизму, чем к роскоши.

Во-вторых, счастье связано с самореализацией личности, раскрытием ее внутренних потенций, духовного богатства. Способом такого самораскрытия является общение, дружба, любовь, творчество. Несмотря на самоочевидную ценность этих проявлений личности, обрести настоящую любовь, подлинную дружбу, конструктивное творчество, содержательное общение не так просто. Достижение этого аспекта счастья предполагает активную работу над собой, зато и качество достигнутого счастья, его прочность несопоставима с чисто материальной удовлетворенностью.

Вопрос 61. Нравственный опыт (справедливость). Понятие справедливости

«Справедливость»

Справедливость является одним из принципов, регулирующих вза­имоотношения между людьми по поводу распределения (перерас­пределения) , в том числе взаимного (в обмене, дарении-отдарива­нии), социальных ценностей. Социальные ценности понимаются в самом широком смысле. Это — свобода, благоприятные возмож­ности, доходы и богатства, знаки престижа и уважения и т.д.

Уже из простого перечисления социальных ценностей видно, кто справедливость — это принцип, регулирующий отношения между людьми как членами сообщества и в качестве таковых имеющими определенный статус, наделенными обязанностями и нравами. Поэтому многие мыслители, начиная с Платона и Аристотеля, рассматривали справедливость как социальную доброде­тель. Современный социальный философ, Дж. Ролз, автор наиболее выдающегося современного труда по этой проблеме — «Теория - справедливости», сравнивает справедливость с истиной; как истина является главной добродетелью мысли, так справедливость — первая добродетель общественных институтов. Поэтому через всю историю философии проходит мысль, что справедливость — это по, что содействует общему благу.

Справедливость распределительная и воздающая

От Аристотеля идет традиция различения двух видов справедли­вости — распределительной (или воздающей, дистрибутивной) и уравнивающей (или направительной, коммутативной). Первая связана с распределением почестей, имущества и других матери­альных благ между гражданами или, шире, членами какого-либо сообщества. Здесь справедливость заключается в том, чтобы огра­ниченное количество благ было распределено по достоинству — пропорционально заслугам. Вторая связана с обменом, и справед­ливость призвана уравнять стороны, участвующие в обмене.

«Справедливость как – равенство»

Справедливость в первую очередь выступает как проблема равен­ства. Самое простое содержание принципа справедливости заклю­чается в требовании соблюдения равенства. Эта связь справедли­вости и равенства нашла отражение в одной из первых известных нам формулировок правила справедливости, фиксирующего отно­шения взаимного воздаяния, закрепленные в институте кровной мести; «Поступай по отношению к другим так, как они посту­пают по отношению к тебе». Это — правило талиона, известное у нас главным образом по ветхозаветной заповеди «Жизнь за жизнь, око за око, зуб за зуб», однако исторически встречающееся у всех народов на стадии их родового развития. Это правило требует возмездия (мести), но при своей непременности оно не должно превышать нанесенного ущерба.

С мотивационной и нормативной точек зрения, талион был довольно простым правилом. Однако как видно из его формули­ровок, он устанавливал суровые ограничения на акции мести. Появление талиона было одним из знаков перехода от дикости к варварству.

Таким образом, соблюдение справедливости в отношении других предполагает исполнение обязанностей. Справедливость же в отношении себя предполагает отстаивание собственных прав. Поэтому данное выше понятие справедливости, основанное на требовании соблюдения обязанностей, содержательно нужно расширить, так чтобы оно заключало в себе, говоря словами Милля, «идею личного права, на основании которого лицо или лица могут предъявлять известные требования по отношению к другим вещам».

Если справедливость заключается в том, чтобы не нарушать чужих прав, так и в том, чтобы не позволять другим нарушать собственные права. Эту проблему поставил Платон устами Сократа в диалоге «Горгий».

Христианская этика дает как будто бы тот же ответ на сократовскую дилемму: чем совершить несправедливость, предпочтительнее самому испытать ее.

Вопрос 63. Нравственные принципы общения

Нравственные принципы - ценностная основа социальных связей и культуры межличностных отношений. Нравственные принципы:

- имеют универсальное значение;

- фиксируют то изначальное и общее, что определяет специфические требования к человеку в каждой из сфер деятельности;

- поддерживают и санкционируют общественные устои, строй жизни и формы общения посредством духовного воздействия через общественное мнение, одобрение или осуждение;

- находят более конкретное выражение в моральных нормах.

Сегодня, осмысливая критически пройденный путь, мы не можем не видеть, какой ущерб морали нанес культ личности, сколько бед натворила коррупция, продажность, преступные дела отдельных руководителей. Не учитывая этого, говорить о нравственности и культуре - значит уходить от реальной жизни, впадать в отвлеченные рассуждения, выдумывать абстрактные схемы. Безусловно, мораль - сложное общественное явление, выполняющее важную функцию регулирования отношений и поведения людей. Здесь можно выделить два аспекта или две структурные части: моральное создание и моральную практику (моральные отношения и моральная деятельность людей). Моральное сознание- совокупность норм и принципов, предъявляемых обществом к поведению его членов. Сюда же относятся нравственный идеал, нравственные чувства и качества людей. Собственно моральные понятия –добро и зло, совесть, ответственность, долг, честь и достоинство, смысл жизни и счастье - обобщают в себе разные стороны отношения человека к окружающей действительности и к другим людям. Моральные нормы, принципы и идеалы, моральные свойства и качества людей реализуются в поступках, поведении и отношениях, что составляет практическую основу морали. Только в практической деятельности и в конкретных отношениях может проявить человек свою нравственную сущность, такие моральные качества, как гуманность, трудолюбие, честность (или нечестность), справедливость (или несправедливость), альтруизм (или эгоизм). Моральное сознание и моральная практика находятся в диалектической взаимосвязи: они взаимообусловливают и дополняют друг друга, хотя и не тождественны по своему содержанию и не всегда органически взаимопереплетены. Моральная оценка применима ко всем сферам деятельности отдельного человека, целого коллектива, общества, государства. Но «только на хорошо ухоженной почве культуры вырастает новый культурный пласт». Нормативное содержание морали составляют и так называемые простые нормы и правила поведения, которые также регулируют общение людей, однако носят более конкретный, локальный характер. К ним относятся и элементарные правила вежливости. Моральные требования не содержат в себе конкретных рекомендаций на все случаи жизни, они предназначены для формирования внутреннего, духовного мира человека. Правила этикета очень конкретны и направлены больше на регулирование внешних форм общения, они дают тактические рекомендации поведения в заранее оговоренных условиях и ситуациях. В отличие от морали, где мотив и выбор составляют основу действия, правила этикета не требуют особых размышлений, их нужно просто знать и выполнять. Общепризнанно, что этикет - своеобразно установленный порядок поведения, обхождения. Из разнообразного наследия прошлого целесообразно выделить те рациональные зерна, те жемчужины, которые сохраняют свою ценность и поныне.

         В культуре взаимоотношений между людьми следует, прежде всего, назвать: обязательность, вежливость, тактичность, скромность, точность, совестливость.

          Обязательность – это точность выполнения порученного, единство слова и дела.

           Вежливость, доброжелательность, тактичность необходимы и в разговоре, и в личных, и служебных отношениях. Это воспитание чувства меры, чтобы нашими словами или действиями не обидеть человека.

          Тактичность требует всестороннего учета всех обстоятельств. Она включает в себя умение не заметить какую - либо оплошность. Бывают обстоятельства, когда указать на нее – значит поставить человека в неловкое положение.

Навязчивость, назойливость, даже если они вызваны самыми лучшими побуждениями, например, оказать услугу, помочь, вызывают отрицательную реакцию. Чувство меры, позволяющие проявить уважение к достоинству другого человека и вместе с тем обнаружить собственное достоинство, - вот в чем выражается тактичность.

Скромность – неотъемлемая черта культуры взаимоотношений. Эта черта характерна в умении человека быть самим собой, не играть какой – либо не свойственной ему роли.

Скромность означает безыскусственность поведения, отсутствие надуманности, позерства. Вместе с тем она не должна быть источником скованности в поведении.

Воспитанный человек всегда уверенно и спокойно чувствует себя в любом обществе, находит правильный тон обращения к людям, естественно, свободно держит себя и в официальной, и в неофициальной обстановке, не испытывает различных комплексов собственной неполноценности и соответственно сам наслаждается всей полнотой положительных сторон человеческого общения.

Вопрос 65. Нравственные ценности. Личные отношения: любовь, семья, дружба

«Любовь, дружба»

Словом «дружба–филия» мы обязаны Пифагору, который называл дружбой единение всего со всем, в том числе человека с человеком. В чем-то аналогично пифагоровской дружбе конфуцианское жэнь (человечность): это то свойство натуры человека, благодаря которому он оказывается связанным со всем – с людьми, животными, природой. В формуле единства небес, земли и человека В.С. Соловьев усматривал всеобъемлющую истину.

В любви каждый находит свое неповторимое другое Я, в соединении с которым обретается гармония. Сократ, озабоченный необходимостью строгого отличения духовной любви от чувственной, указывает: именно при духовной любви «люди взаимно любят друг друга», смотрят «один на другого с удовольствием», разговаривают с благожелательностью, оказывают «доверие друг другу» и заботятся «друг о друге». Сократ последовательно проводит мысль, что особенности любви конкретного влюбленного обнаруживаются не в том, что он чувствует, а в том, как он относится к возлюбленному и какие ответные чувства вызывает.

Известно платоновское определение любви как «жажды целостности и стремления к ней», высказанное им в рамках  мифа об андрогенности перволюдей. В любви человек приобщается к Благу, Космосу, Вечности. Рассуждая об Эросе, Платон выстраивает иерархию красоты, в контексте которой проясняется смысл «платонической любви» как устремленности к возвышенному и прекрасному. Эрос предстает фундаментальной познавательной и творческой силой. В любви к другому человек утверждается, он обновляет себя через другого, перерождается и обретает бессмертие. За платоновским учением о возвышенной любви-эросе просматривается этическая парадигма, с помощью которой отношением к высшему определено и опосредствовано отношение к «ближнему».

Сущностное содержание дружбы, т.е. содержание дружбы в собственном смысле слова, заключается в особенных – добродетельных и нравственно-прекрасных – отношениях. Дружба в узком смысле слова – это, по сути дела, именно те отношения, в которых человек последовательно и до конца проявляет себя как добродетельный. Что это за отношения? В дружбе люди благодетельствуют друг другу; и наоборот, люди благодетельствуют преимущественно друзьям. Друг представляет для друга  ценность сам по себе. Друзья проводят время совместно или живут сообща. Друзья «наслаждаются взаимным общением». Они схожи во всем и делят друг с другом горе и радости. Друзей отличает единомыслие, которое проявляется также в поступках. Поскольку к другу относятся, как к самому себе, то друг – это другое Я, считает Аристотель, неявно развивающий платоновский мотив о том, что в любви каждый стремится найти свою исконную половину. Наиболее важной характеристикой дружбы, по Аристотелю, является та, что в дружбе человек желает другому блага ради него самого, старается по мере сил, не думая о себе, содействовать этому благу и к другу «относится, как к самому себе».

Цицерон указывает на то, что дружба – это естественное и спонтанное отношение, и оно не обусловлено насущными потребностями: к другу стремятся из приязни, а не из желания получить удовольствие или пользу.

В христианском понимании любовь–агапэ, так же как и в платоновском понимании любви–эроса, соединяются отношения к высшему и отношение к ближнему. Однако если «таинство любви» у Платона заключалось в том, что благодаря эросу человек может взойти по иерархии красоты и совершенства от низшего (любовь к единичному прекрасному телу) к высшему (любовь к высшему благу), то в христианстве любовь к Богу предопределяет и, по меньшей мере, опосредует любовь к ближнему.

Отношения товарищества тоже предполагают добро­желательство и благорасположенность между людьми, но они означают, куда большую внутреннюю дистанцию между сторонами-участниками. Если дружба — глубоко лич­ный феномен и близких друзей всегда мало, то товари­щество имеет в виду добрые контакты внутри достаточно широкого круга.

Товарищество возникает благодаря общей истории, связавшей разных людей. Так, можно говорить о школь­ном товариществе, о товарищах по работе, товарищах по оружию и даже о товарищах по несчастью. В этом слу­чае товарищи проходят вместе некие этапы развития, помогают друг другу, сочувствуют, совместно решают воз­никающие проблемы, трудятся и борются. Важнейшая черта товарищества — осознаваемое всеми сторонами ра­венство. Когда говорят, что «гусь свинье не товарищ», то как раз подчеркивают неравенство в отношениях, невоз­можность совместного времяпрепровождения. Товарищи на равных делят тяготы и хлопоты, праздники и торже­ства. Слово «товарищ» недаром стало после революции главной формой обращения в советской России: оно под­черкивало, что среди граждан нет господ и рабов, людей первого и второго сорта.

«Семья»

Семья — та форма человеческого общежития, которая сопровождает человека с древних времен до наших дней. В разных культурах в различные исторические периоды она имеет разную форму, несхожие принципы построе­ния, порой весьма различную мораль, но практически всегда она выступает как психологическая и нравствен­ная ценность. Семья — микрогруппа, ближайшее окру­жение человека, в рамках семьи индивид рождается и вы­растает, мужает и взрослеет, здесь он получает фунда­ментальные основы своего мировоззрения и мировосприя­тия. Став совершеннолетним, взрослым, человек создает свою семью, рождает детей, повторяя социокультурный се­мейный цикл, чтобы в кругу своей семьи — с детьми и внуками — проживать свою зрелую жизнь и старость.

Вопрос 67. Нравственный опыт. Совершенствование

«Совершенствование»

В европейских языках слово «совершенство» (лат. perfectus восходит к perfectio — завершение) содержит в себе представление о завершенности, законченности, исполненности чего-то и родственно словам, в которых эти представления выражаются. Понятие «совершенство» возникает на основе идеи некоторой высшей цели или некоторого стандарта, с которым соотносятся результаты деятельности и как бы указывает на реализованность  цели, помысла, стандарта или образца

В этике речь идет о совершенстве человека и о путях достижения им совершенства. Понятие совершенства получает содержательную определенность через понятие нравственного идеала.

В   истории   этико-философской   и   религиозной   мысли   идея совершенства развивается в противопоставлении гедоническому опыту — как представление об упорядоченности и одухотворенности  склонностей  человека.   На  этом  фоне  можно  выделит несколько контекстов перфекционистского (т.е. сориентированного на совершенство, имеющего в виду совершенство) рассужде­ния.

Если попытаться выделить в этической мысли различные образы совершенства, то один из них будет связан с понятием меры. Мера здесь не должна пониматься как соразмерность, соответствие чему-то внешнему; среде, жизненным ролям личности или обсто­ятельствам. Речь идет о духовном понимании меры. Умеренное п. в потребностях и желаниях уже древними мудрецами и философами мыслилась как условие личной безупречности, самосовер­шенствования, приближения к идеалу. Иными словами, одно дело совершенствование в способностях, навыках и умениях и другое — нравственное совершенствование как духовное возвышение лич­ности.

Такое понимание совершенства содержится, например, в арис­тотелевском учении о добродетели и добродетельной личности: совершенной является добродетельная, а значит, деятельная лич­ность, знающая надлежащую меру всему и во всем стремящаяся к достойной, разумно определенной и прекрасно-благой жизни. Аристотелевский идеал совершенной личности покоится на идее самоограничения и подчинения человеком всех своих поступков разумно избранной цели. Человеку, таким образом, в общей форме задается ориентация на идеал, на высшее благо, в аристотелевской трактовке — на подготовку себя к его практическому осуществле­нию.

«Духовность»

Духовность совершенно справедливо понимается как обращен­ность человека к высшим ценностям — к идеалу, как сознательное стремление человека усовершенствовать себя, приблизить свою жизнь к этому идеалу — одухотвориться.

Не всякие культурные нормы духовны. Многообразие культурного опыта включает в себя и гигиену, и письмо, и гимнастику с атлетикой, и этикет, и наслаждение, и зарабатывание денег, и извлечение прибыли и т.д. Так что культура сама, по себе, без обращенности к идеалу не является духовной.

В противостоянии природному обнаруживается духовность. Но духовность обнаруживается и в противостоянии социальности. В той мере, в какой социальность спонтанна, корыстна, адаптив­на, - она бездуховна. В этом противостоянии таится возможность существенных внутренних противоречий психологического свой­ства. И они могут сказываться на культурном опыте человека. Как было сказано, в сфере духовной культуры человек возвышается над каждодневным, внутренне освобождается от его зависимостей (материальных, социальных, психических). Но не всякие иноположенные (и противопоставленные) каждодневности ценностные представления и нормы непременно духовны. Преодоление при­родного, обыденного действительно может быть выражением ду­ховности, если не принимает формы ухода, бегства от действительности. В продолжительном или последовательном эскапизме чело век не одухотворяется. Более того, он легко утрачивает собствен­ную одухотворенность.

«Путь совершенствования»

Совершенствование начинается с осмысления себя и своего места в мире, со своего отношения к высшим ценностям, с предполо­жения о собственном несоответствии этим ценностям. Но для этого индивид должен быть самосознательным, т.е. каким-то образом, относящимся к себе. Но чтобы посмотреть на себя «свежим взглядом», необходимо освободиться от собственной инерции, быть внутренне свободным. Свободно можно посмотреть на себя только с какой-то определенной точки зрения. Нравствен­ная рефлексия означает анализ самого себя с точки зрения долж­ного. Вот и получается, что для того, чтобы решиться встать на путь совершенствования, надо самому уже нравственно определиться (что иное может значить взгляд на себя с позиций долж­ного?).

Вопрос 69. Прикладная этика. Разумный эгоизм

«Эгоизм». «Альтруизм»

Эгоизм (от лат. Ego - Я) – это жизненная позиция, в соответствии с которой удовлетворение личного интереса рассматривается в качестве высшего блага и, соответственно, каждому следует стремиться только к максимальному удовлетво­рению своего личного интереса, игнорируя интересы других людей или общий интерес, а то и нарушая их.

Эгоизму противостоит альтруизм, такая нравственная позиция или принцип, в соответствии с которыми каждый человек должен совершать бескорыстные действия, направленные на благо (удовле­творение интересов) другого человека (ближнего) и общее благо .

Ценностно-императивный смысл противоположности двух по­зиций понятен: альтруизм и эгоизм противостоят друг другу как добро и зло, добродетель и порок. Однако в то время как зло и порок отвергаются нравственным сознанием однозначно, эгоизм не всегда воспринимается как радикально негативное явление. Моральное сознание как будто бы иногда готово отнестись к нему «с пониманием». Неправильно было бы усматривать в этом непос­ледовательность или компромиссностъ морального сознания. Ско­рее, надо постараться увидеть в такой «терпимости» проблему более широкую — не только нравственную, но и социальную.

«Эгоизмом» нередко называют себялюбие, т.е. естественное чувство самосохранения и благоволения к самому себе. Между тем себялюбие не обязательно предполагает ущемление чужих интере­сов. «Эгоизмом» также называют самомнение, или самодовольст­во, при котором благоволение к себе может в самом деле осущест­вляться за счет других. Но если взять эгоизм в этом втором значении, как самодовольство, под эгоизм могут быть обоснованно подведены и такая позиция, которая выражается словами: «все должны служить моим интересам», и другая, которая выражается словами: «все должны следовать моральным принципам, кроме меня, если это мне не выгодно», и наконец, третья, которая выражается словами: «всем позволительно преследовать собст­венные интересы, как им заблагорассудится».

«Разумный эгоизм»

Установленная нами выше вариативность действительных нравст­венных позиций, которые нередко объединяют одним словом «эгоизм», существенна для понимания самого эгоизма. Было бы неправильно отнестись к этому анализу, как к своего рода интел­лектуальной уловке, с помощью которой универсальная альтруис­тическая мораль, подобно Одиссею и его соратникам в Троянском коне, пробирается в удел эгоизма с тем, чтобы побороть его изнутри. Напротив, в различении формул эгоизма обнаруживается возможность того, что эгоизм не всегда несет в себе зло. Он может быть незлым и добрым в той минимальной степени, которая обеспечивается соблюдением требования «Не вреди».

Критики эгоизма высказывают мнение, что эгоизм является аморальной нравственной доктриной. В самом деле, если для человека главное реализовать личный интерес, то исполнение извне предъявляемых требований не является для него значимым. По логике, согласно которой личный интерес -  исключителен, в крайних ситуациях эгоист может пойти на нарушение наиболее радикальных запретов — на ложь, кражу, донос и убийство.

Но принципиальная возможность эгоизма, ограниченного тре­бованием «Не вреди», свидетельствует о том, что исключительность частного интереса не является непременным свойством эгоизма, Сторонники эгоизма замечают в ответ на критику, что при определении эгоизма некорректно из вопроса о нравственных мотивах поведения (личный интерес или общий интерес) делать вывод о содержательной определенности поступков, из них выте­кающих. Ведь в личный интерес индивида может входить испол­нение нравственных требований и содействие общему благу. Та кола логика так называемого разумного эгоизма.

Согласно этому этическому учению, хотя каждый человек первую очередь и стремится к удовлетворению личных потребностей и интересов, среди личных потребностей и интересов необходимо есть такие, удовлетворение которых не только не противоречит интересам других людей, но и содействует общему благу. Таковы разумные, или правильно понятые (индивидом), интере­сы. Эта концепция высказывалась уже в античности (ее элементы можно найти у Аристотеля и Эпикура), но широкое развитие она получила в Новое время, как составляющая разных социально-нравственных учений XVII—XVIII вв., а также XIX в.

Ограничение эгоизма

Как же обеспечить действенность более широкой точки зрения? Как показывает социально-нравственная практика, у отдельного индивида нет частного интереса (пусть правильно и разумно понятого) содействовать общему благу. Поэтому необходимы специальные усилия сообщества, которые оно осуществляет через руководящие органы и уполномоченные учреждения, по борьбе против социального паразитизма и за осуществление справедли­вости. Справедливость же заключается в том, что каждый член сообщества, безусловно, вносит свой обоснованно посильный вклад в совокупное общее благо.

Иными словами, справедливость основывается на ограничении эгоизма. Такое ограничение во всех случаях оказывается возмож­ным посредством возложения на индивида обязанностей и приня­тия ил; на себя соответствующих обязательств». Однако принятие обязательств как таковое может противоречить эгоизму как поли­ции личности, настаивающей на исключительности частного инте­реса. Обязательства приемлемы эгоистом только в случае, если они отвечают его интересам. Эгоист соглашается держать слово, гово­рить правду, уважать других, не причинять им страданий и помогать им при условии, что таким образом он может реализовать свой личный интерес. Раз речь идет об увеличении личного блага, то добродетель и правильность поступка оказываются поставлен­ными в зависимость от меркантильно понятой рациональности поведения.