Содержание:

Введение…………………………………………………………………………………………3

I.                   Правление Сталина в послевоенный период…………………………...…………......5

1.      Противоречия общественно-политической жизни советского общества после завершения Великой Отечественной войны. Рост патриотического самосознания народа………………………………………………………………..5

2.      Возобновление репрессий………………………………………………………...10

3.      Смерть Сталина……………………………………………………………………22

Вывод…………………………………………………………………………………...23

II.                Понятие «политическая оттепель» и ее проявление в общественно-политической и культурной жизни страны…………………………………………………………….24

1.      Борьба в Президиуме ЦК КПСС за руководство партией и страной после смерти И.В. Сталина………………………………………………………………24

2.      Начало разоблачения культа личности И.В. Сталина. Решения XX съезда КПСС. ……………………………………………………………………………...28

3.      Политика Н.С. Хрущева…………………………………………………………...34

Вывод…………………………………………………………………………………...46

Заключение……………………………………………………………………………………..47

Список литературы…………………………………………………………………………….49

Введение

Актуальность исследования. После победы в Великой Отечественной войне и капитуляции Японии 3 сентября 1945 г. начался совершенно новый период в жизни советского государства. В 1945 г. Для того, чтобы выиграть величайшую в истории войну, пришлось понести потери, которые превышали потери врага и вообще потери любой нации в любой войне. Победа в Великой Отечественной войне не была дарована народу великой личностью, не явилась она и результатом счастливого случая. Она была добыта ценой огромных жертв советских людей. Люди ждали перемен к лучшему, надеялись на послабление, на то, что власть с большим доверием станет относиться к заслужившему такое доверие народу. Подобный оптимизм порождал желание и решимость как можно скорее преодолеть последствия войны, не жалея для этого ни сил, ни здоровья. Только усилиями миллионов можно было поднять из руин разрушенные города, заводы, восстановить инфраструктуру.

Этот период не может не волновать нас – граждан сегодняшней России, т.к. поколение наших бабушек и дедушек являются детьми тех трудных лет, потому данную тему можно считать актуальной.

Таким образом, мы поставили перед собой цель – рассмотреть более подробно общественно-политическую и культурную жизнь в нашей стране сразу после войны и на протяжении последующих двух десятилетий, начиная со второй половины 40-х и до начала 60-х годов.

В число наших основных задач входит необходимость разобраться, когда и какие происходили изменения в общественном сознании, как происходила смена партийного руководства, как со смертью Сталина закончилась целая эпоха, в период которой была построена сталинская модель государственного социализма, как протекало крушение «культа личности», что нового внесла «политическая оттепель» в жизнь целой страны и каждого человека в отдельности.

Объектом исследования явились процессы общественно-политической и культурной жизни СССР в послевоенный период и до 60-х гг. XX века.

Предметом исследования стала история противоречий общественно-политической жизни советского народа в период сталинизма и значение «политической оттепели» и ее проявление в общественно-политической и культурной жизни страны.

Хронологические рамки обусловлены периодом послевоенного правления И.В. Сталина и сменившего его на посту первого секретаря ЦК КПСС Н.С. Хрущева. Дата смерти Сталина (5 марта 1953 г.) является одним из поворотных моментов в истории русского народа в данный временной период. Началось развенчание культа Сталина. Были сделаны первые шаги по пути политической реабилитации жертв репрессий, обнародованы и осуждены факты массовых репрессий. С этого момента в советском государстве начался период, получивший в дальнейшем название «оттепель».

Территориальные рамки исследования включают территорию СССР (по данным на 1 октября 1945 г. его территория составляла 22,4 млн. кв. км.).

Степень изученности темы (историография). Послевоенный период в истории нашей страны оказался своеобразным “белым пятном” в советской историографии, по-настоящему еще не осмысленным. На протяжении нескольких десятилетий тема послевоенных лет исследовалась поверхностно, шла разработка по отдельным “разрешенным” направлениям: восстановление разрушенного войной народного хозяйства, борьба с внешне- и  внутриполитическими врагами.

Не трудно выделить и этапы развития историографии по данной теме.

1.     Первый этап хронологически охватывает период 1945-1953 гг. Работы, написанные в это время, имеют скорее пропагандистский характер, чем научный. Перед историками того времени ставилась задача не анализировать истинные процессы в области национальных отношений, а восхвалять политику партии и товарища Сталина.

2.     Второй этап – середина 50-х гг. и до середины 80-х гг. Этот период можно назвать переломным. С одной стороны, разоблачается политика депортаций Сталина. Появляется первая монография по теме, и, в то же время, за три десятилетия из работы в работу кочуют одни и те же штампы, даже фразы и выражения, а также фактические данные.

3.     Третий этап развития историографии является своеобразным переходом к проблемным произведениям по нашей теме (середина 80-х гг. – начало 90-х гг.). Это время жарких дискуссий, проведения “круглых столов”, публикации исследований западных историков.

4.     Последний этап развития историографии темы охватывает 90-е гг. – 2000г. Открытие архивов. Публикация источников, политические реалии постсоветского развития России и стран ближнего зарубежья, - все это дает толчок к более полному и глубокому исследованию советского периода истории в целом.

I. Правление Сталина в послевоенный период

Закат эпохи сталинизма

1. Противоречия общественно-политической жизни советского общества после завершения Великой Отечественной войны

Рост патриотического самосознания народа

Война ясно показала, что у человечества впереди общая судьба — общая борьба с угрозой уничтожения и угрозой порабощения. В одиночку, противопоставляя себя,  свой   «государственный  остров»,  всему  остальному миру, на какой бы идеологической основе ни предпринималась попытка возродить идеологию авторитарности и изоляционизма, ни один народ не смог бы в перспективе решить задачи выживания и процветания, поставленные ходом истории во главу угла во второй половине XX в. Можно было расхо­диться по множеству самых серьезных пунктов, но что­бы выжить, чтобы жить достойно, нужно было все рас­хождения и разногласия все же «вместить» в идею целостности человечества, его общности, его единства. Это сознание единства человечества потребовало ка­чественного углубления понимания и качественного повышения действенности не декларативного, не номи­нального, а подлинного интернационализма.

Делать из интернационализма прикрытие гегемо­низма (на чем в той или иной форме основывается вся­кий «культ») после войны 1941—1945 гг. было все труднее, а в конце концов и вовсе стало невозможно. К идее интернационализма должно было вернуться ее прежнее, истинно коллективистское содержание. Урок истории поворачивал человечество к подлинному ин­тернационализму (и поворот этот с огромным трудом, со срывами, преодолевал ожесточенное сопротивление, шел, идет, длится до сих пор), тогда как «культ» ос­новывается всегда фактически на идее исключительно­сти — судьбы, расы, нации, народа, культуры, госу­дарства, исторической миссии, то есть на идее гегемо­низма.

Война, с другой стороны, ясно и отчетливо показа­ла  меру  высокой  значимости для истории  каждого индивидуального усилия, свободной воли и осознанно­го поступка каждой отдельной личности. Идея бессло­весного и беззаветного исполнения — «винтика»,— ко­торому разрешались только возглас «Ура! За....!» и нескончаемые бурные овации, причем толь­ко стоя, была радикально подорвана (если не вовсе разрушена) войной, сопротивлением оккупантам, твор­ческим трудом в тылу. Войну не могли бы выиграть слепые исполнители воли вождя (они-то как раз ее в меру своих усилий проигрывали). Победу в войне могли одержать только те, кто считал, что они сами лично и самостоятельно отвечают за всю войну, всю историю, всю планету. Литература и кино всех стран показали — документально и в художественных обра­зах — целую плеяду таких героев гуманистического подвига.

Такой индивид должен был все сам знать, во всем сам разобраться. Формула «...вождь указывает путь!..» ему больше не годилась. Она не только уже не была нужна, но и мешала. Свой маневр и свой путь он уже мог осмыслить сам. Однако «культ» основывался имен­но на этой формуле — на добровольно принятой каж­дым роли «винтика», бессловесного «ведомого»...

«Советский человек, принеся неисчислимые жертвы, выиграл войну. Даже И. В. Сталин вынужден был публично это признать. Советский человек был, возможно, согласен простить своим руководителям их ошибки, но при этом он утверждался в своем: созна­нии и чувстве «хозяина» страны, общества, своей истории. Он был готов трудиться, восстанавливая разру­шенное столь же героически, как и воевал, готов был на жертвы, но помыкать и командовать собой он уже не мог позволить кому бы то ни было. И трескотня чи­сто словесных демагогических комплиментов уже не в состоянии была затемнить ему разум...»[1]

Итак, СССР после войны не получил и часа передышки. Надо было восстанавливать разрушенное на принципи­ально ином техническом уровне, укреплять оборону страны, решать новые проблемы обеспечения человеческого существования, развития образования, здраво­охранения, культуры...

Условия труда в послевоенные годы немногим отличались от экстремальных военных. Были сняты лишь некоторые ограничения военного времени: восстановлен 8-ми часовой рабочий день, отменены обязательные сверхурочные, восстановлены ежегодные отпуска. По-прежнему многие виды продукции выпускались под открытым небом, значительная часть оборудования и станков находилась в аварийном состоянии, цеха и учреждения не отапливались.

Советские люди глубоко ощущали, что их мирный труд противостоит разрушению войны. Характерным было обращение воинов-гвардейцев, бывших защитников Сталинградского завода «Красный Октябрь» к строителям, восстанавливающим его: «Во имя светлой памяти погибших боевых друзей, во имя дальнейшего расцвета нашей страны мы призываем вас, товарищи строители, отдать всю свою энергию, все свои знания для скорейшего восстановления и ввода в число действующих листоотделочного цеха».

В сентябре 1945 г. отменили чрезвычайное положение и упразднили неконституционный орган власти - ГКО. Прошли перевыборы Советов всех уровней. К началу 50-х возросла коллегиальность в их работе за счет большей регулярности созыва сессий, увеличения постоянных комиссий.

В соответствии с Конституцией были впервые проведены прямые и тайные выборы народных судей и заседателей. Возобновили работу съезды общественных и политических организаций СССР. В 1946 г. СНК был преобразован в Совет Министров, а наркоматы - в министерства.

В 1946-1948 гг. по поручению Сталина началась работа над проектом новой Конституции СССР. Сталин выступил с докладом: «...Я должен признать, что проект новой Конституции действительно оставляет в силе режим диктатуры рабоче­го класса, равно как сохраняет без изменения нынешнее руководящее положение Коммунистической партии СССР (бурные аплодисменты)... В СССР нет почвы для существования нескольких партий, а значит, и для свобо­ды этих партий... В СССР может существовать лишь одна партия — партия коммунистов...»[2]

Главной задачей послевоенного периода стало восстановление разрушенной экономики. Решающей здесь стала позиция Сталина – все попытки перемен наталкивались на его имперские амбиции. В результате советская экономика возвращалась к милитаристической модели со всеми присущими ей недостатками.

В марте 1946 г. Верховным Советом СССР был принят план реконструкции, в котором наметили основные направления и показатели. Восстановление разрушенных заводов и фабрик началось еще в 1943 г. по мере изгнания оккупантов. Демилитаризация экономики закончилась в основном к 1947 г., сопровождаясь одновременно модернизацией военно-промышленного комплекса. Прямые военные расходы поглощали в начале 50-х годов около 25 % бюджета государства.

Другой приоритетной отраслью оказалась тяжелая промышленность главным образом машиностроение, металлургия, топливно-энергетический комплекс. «В ключевых точках народного хозяйства СССР (правда, тогда еще только в них) возобладал индустриальный технологическим способ труда, индус­триальный тип производства. Соответственно на первый план постепенно стали выдвигаться процессы следующей ступени технико-технологи­ческого и социально-культурного прогресса - процессы развертывания современной научно-технической революции и зарождения того, что можно назвать научно-индустриальным, научно-техническим технологическим способом производства.»[3]

В целом за годы 4-й пятилетки (1946- 1950) промышленное производство в стране выросло и в 1950 г. превзошло довоенные показатели на 73 % при плане 48 %. Рост производства основывался на следующем:

- высоких мобилизационных способностях директивной экономики, сохранявшихся в условиях экстенсивного развития (за счет нового строительства, дополнительных источников сырья, топлива и т. д.);

- репарациях с Германии (4,3 млрд. долларов);

- бесплатном труде заключенных ГУЛАГа (8-9 млн. чел.) и военнопленных (1,5 млн. немцев и 0,5 млн. японцев);

- перераспределении средств из легкой промышленности и социальной сферы в пользу индустриальных отраслей;

- перекачке средств из аграрного сектора экономики в промышленный.

Сельское хозяйство после войны было очень ослаблено. В 1945 г. его валовая продукция составляла 60 % от довоенной. После засухи 1946 г. государство начинает сокращать приусадебные участки и вводит в действие ряд указов, карающих за “посягательство на государственную или колхозную собственность”. В 1947 г. был подтвержден обязательный минимум трудодней, за невыполнение которого грозила ссылка. В 1948 г. колхозникам рекомендуют продавать государству мелкий домашний скот (в результате было забито более 2 млн. голов скота) и повышают налоги с продаж на свободном рынке. Ухудшение положения в сельском хозяйстве побуждает правительство укрупнить колхозы и ужесточить политический контроль за ними. Это сопровождается новым и значительным сокращением индивидуальных наделов крестьян, уменьшением натуральной оплаты колхозникам. Тем не менее реформа не улучшила положение в сельском хозяйстве, которое в начале 50-х гг., с трудом поднявшись на довоенный уровень, вступило в полосу стагнации. Чтобы обеспечить продовольственное снабжение городов и армии, пришлось использовать госрезервы.  

На этом фоне нарастающих экономических сложностей и трудностей и развертывалась ожесточен­ная борьба «культа» против нового общественного са­мосознания.

2. Возобновление репрессий

Сам И. В. Сталин был уже стар, нездоров. Силь­нейший склероз делал его очередные «начинания» со­вершенно непредсказуемыми и зачастую лишал по­следних остатков логики. Склероз усугублял все его и без того страшные негативные личностные качества. В этой обстановке все более чудовищными, жестокими и отчаянными выступали «начинания» его помощников. То это была очередная «инициатива» А. А. Жда­нова, то Г. М. Маленкова, то Л. П. Берии, то M. А. Сус­лова...  Каждый из них: по-своему, на свай лад (и каждый обязательно к своей персональной выгоде) пы­тался «подпереть» нараставшую неустойчивость, найти каких-то конкретных виновников идейных «шатаний», найти какую-то пана­цею, которая бы разом исцелила неотвратимо разру­шавшийся абсолютизм. Во всех этих «кампаниях» можно, конечно, найти и известную систему, но явст­венно проступала еще и простая суетливость, беспорядочность, при обязательной жестокости...

Особенно важное (может быть, центральное) зна­чение имел поход против интернационализма под са­мым различным прикрытием: борьбы с «низкопоклон­ством перед Западом», борьбы с космополитизмом, репрессий против «плохих» народов, разоблачением «врачей-убийц» и т.д. Направление всех этих доходов было однозначным: подмена интернационализма национа­лизмом и шовинизмом.

«Угроза репрессий, со­стояние постоянного страха превращали народ в молча­щий, притихший. Широко распространялась защитная ми­микрия, рождались массовая подозрительность и нетерпи­мость к тем, кто «назначался» на роль очередного врага: троцкисты или бухаринцы, шпионы или вредители, космо­политы или «отравители».»[4]

Укрепление братского содружества советских народов было одной из ведущих тем пропаганды. Вместе с тем на практике сталинским режимом были совершены чудовищные преступления, оставившие роковой след в сознании народов и губительно отразившиеся на судьбе самого СССР.

«В начале и в конце войны осуществляются репрессии против целых народов: корей­цев, немцев Поволжья, чеченцев, ингушей, кабардинцев, крымских татар, калмыков и других.»[5]

Первой жертвой массовых репрессий против народа в целом стали в августе 1941 г. советские немцы, которые проживали на территории Поволжья. Все они были выселены в Сибирь и Казахстан, а трудоспособные мужчины отправлены в концлагеря. Их обвиняли в том, что они - немцы (!), а значит, потенциальные шпионы и диверсанты.

С осени 1943 г. в Сибирь, Казахстан и Среднюю Азию были выселены калмыки, карачаевцы, чеченцы, ингуши. Из Крыма выселялись поголовно крымские татары, греки, армяне, с Кавказа - турки и курды. Всего насильственно было перемещено свыше 1 млн. человек. Руководил этой акцией Л. Берия.

В 1947-1952 гг. на восток были выселены тысячи латышей, эстонцев, западных украинцев, в 1953 г. предстояло выселение евреев и абхазов. Переселение народов производилось навечно, без права возврата к прежним местам жительства.

Одновременно правительство все активнее вмешивается в развитие науки: проводят «дискуссии» по биологии (разгром генетики), проблемам языкознания, истории, философии (в связи с книгой Г. Ф. Александрова и работами Е. С. Варги). Жестокому разгрому подвергают волновую механику, кибернетику, психоанализ и т. д.

Летом 1946 г. начинают кампанию борьбы с «мелкобуржуазным индивидуализмом» и «заграничным влиянием». Руководство ею осуществлял Жданов, но и после его смерти кампания продолжалась до 1953 г. 1 августа 1946 г. было принято решение об издании журнала «Партийная жизнь», призванного осуществлять идеологический контроль за интеллигенцией.

Под флагом этой борьбы были разгромлены многие научные школы в Московском, Ленинградском, Киевском университе­тах... Бесплодные карьеристы от науки использовали эту кампанию, чтобы занять место изгнанных крупных ученых. Обвинения были настолько невнятны, неопределенны и расплывчаты, что позволяли преследовать любого неугодного, неза­висимо от его пола, возраста и даже национальности. Наблюдался поход агрессивной сталинской серости против выдающихся ученых на экономическом факультете МГУ: изгнание профессора Л. А. Мендельсона и члена-корреспонден­та АН СССР К. А. Пажитнова, профессора Е. Л.. Грановского и доцента А. А. Пальцева... Возглавляли этот поход люди, от которых след остался не столько в науке, сколько в скандальной политической, а то и полукриминальной хронике: доцент И. И. Козодоев, доцент И. И. Захаров, доцент А. В. Санина и другие. Очень активны были некоторые аспиранты, на волне борьбы «с чужими влияниями» нахватавшие ученые звания и солидные портфели.

В кампании против ученых Академии наук приняли участие профессора из МГУ. Университетские профессора Н.С. Акулов, Н.Н. Кобозев, А.В. Фрост и другие (многие из них, в общем-то, - неплохие ученые, но не имевшие академических званий) присоединились к кампании, преследуя свои личные цели. Они ходили в ЦК КПСС с доносами на ученых Академии наук. А.В. Фрост и П.Д. Данков опубликовали в «Известиях АН СССР» серию статей с критикой различных (мнимых) идеологических и научных ошибок С.З. Рогинского. Группа ученых из МГУ отнесла в ЦК "Письмо двадцати" против академических ученых.

Идеологические кампании «по искоренению» сыпались как из рога изобилия. В августе 1946 г. выходит постановление ЦК партии о журналах «Ленинград» (выговор) и «Звезда» (закрыт), которые критиковали за проведение идеологии, чуждой духу партии, а точнее, за публикацию сочинений А. Ахматовой и М. Зощенко. Первым секретарем правления Союза писателей был назначен А. А. Фадеев, которому поручили навести порядок в этой организации.

В сентябре этого же года выходит постановление ЦК партии о «безыдейных» фильмах, где критикуют фильмы «Большая жизнь», «Адмирал Нахимов» и вторую серию «Ивана Грозного» Эйзенштейна. Одновременно подвергают критике репертуар театров, снимают с постановки пьесы зарубежных авторов. Одним из главных инициаторов этой борьбы стал еженедельник «Культурная жизнь».

Следующим объектом преследований стали композиторы. Поводом послужило исполнение в декабре 1947 г. трех произведений, заказанных к трид-цатилетию Октябрьской революции (Шестая симфония Прокофьева, «Поэма» Хачатуряна и опера Мурадели «Великая дружба»). В феврале 1948 г. вышло постановление ЦК «О декадентских тенденциях в советской музыке», осуждавшее Мурадели. Позже начинается кампания против «композиторов-формалистов» - Прокофьева, Хачатуряна, Шостаковича, Мясковского и др. Кампания велась в течение 1948 г. и вылилась в массовые исключения из Союза композиторов и других творческих ассоциаций.

Затем появилась статья в «Правде» от 13 января 1953 г. Ф. Константинова «Схоластика вме­сто науки» об автореферате докторской диссертации С. Б. Церетели «К марксистско-ленинскому понима­нию логического», статья в «Правде» от 16 января 1953 г. Ю. А. Жданова «Против субъективистских извращений в естествознании», направленная против физиологов Л. А. Орбели, И. С. Беритова, П. К. Анохина и ряда советские и зарубежных физиков, хими­ков, и др.

Начатая Ждановым борьба «против низкопоклонства и раболепия перед иностранщиной» в исполнении его и Маленкова стала быстро трансформироваться в кампанию против космополитизма. Первой антикосмополитической мерой стал запрет на контакты и вступление в брак советских граждан с иностранцами. Критика космополитизма быстро приобрела откровенно антисемитский характер.

Первые аресты, положившее начало уголовно-политическому преследованию еврейских организаций после Отечественной войны, приходятся на конец 1947 г. Когда, в декабре 1947 г. были арестованы Гольдштейн и Гринберг, от которых из-под пыток были получены обвинительные показания против руководства Еврейского антифашистского комитета.

На заседании Секретариата ЦК 3 февраля 1948 г., происходившего под председательством Маленкова было принято постановление «О роспуске объединений еврейских писателей и о закрытии альманахов на еврейском языке».

По личному указанию Сталина было подготовлено убийство руководителя еврейского антифашистского комитета СССР, великого актера С.М.Михоэлса.

В начале 1948 г. Сталин «дал срочное указание министру госбезопасности СССР Абакумову организовать ликвидацию Михоэлса. За актером уже давно существовала слежка. Сталин знал, что Михоэлс должен был выехать в Минск.»[6] Именно в этом городе, по словам Абакумова, Сталин приказал организовать инсценировку несчастного случая. Непосредственное осуществление операции по уничтожению Михоэлса было возложено на заместителя министра госбезопасности С.И.Огольцова, начальника 2 управления МГБ Ф.Г.Шубнякова и министра госбезопасности Белоруссии Л.Ф.Цанаву. Попытки подстроить дорожную катастрофу, предпринимавшиеся несколько раз, оказались неудачными. Тогда был разработан план, включавший приглашение Михоэлса поздно вечером в гости. Машина, на которой он должен был ехать, подставлялась госбезопасностью. Михоэлса и сопровождавшего его агента МГБ Голубова около 10 вечера доставили на дачу Цанавы на окраине Минска. Там Михоэлс и Голубов были убиты, их трупы бросили под грузовую машину. Двумя часами позже, в полночь, изуродованные останки Михоэлса и Голубова были выброшены на одной из глухих улиц Минска. Участникам этой операции по выполнению задания Сталина были вручены правительственные награды.

В конце 1948 г. был распущен Еврейский антифашистский комитет, его участники в были обвинены в том, что они «проводят антисоветскую националистическую деятельность, поддерживают связь с реакционными еврейскими кругами за границей и занимаются шпионажем».

24 декабря 1948 г. был арестован секретарь Еврейского антифашистского комитета поэт Фефер, от него были получены показания о якобы преступной деятельности его самого, Михоэлса, С.А.Лозовского - тогда - члена ЦК ВКП(б), бывшего начальника СовИнформБюро и ряда других лиц, сотрудничавших с Еврейским антифашистским комитетом. 13 января 1949 г. к Маленкову был вызван Лозовский. При разговоре-допросе, который Маленков вел вместе со Шкирятовым, Лозовскому было вменено в вину то, что он вместе с Фефером и Михоэлсом направлял в 1944 г. письмо Сталину с предложением создать в Крыму Еврейскую социалистическую республику, что среди американских корреспондентов, с которыми он встречался, были американские разведчики.

18 января 1949 г. Лозовский был исключен из партии, а 26 января - арестован. Тогда же, в январе 1949 г. были арестованы поэты Квитко и Маркиш, главный врач Боткинской больницы Шимелиович, художественный руководитель Еврейского театра Зускин, академик Л.Штерн.

Антисемитский характер дела набирал обороты. Эта кампания прошлась по Еврейской автономной области, где были репрессированы ее руководители. Далее последовали решения секретариата ЦК «О заявлениях, поступивших в ЦК ВКП(б) о деятельности антипатриотической группы театральных критиков», которые «охаивали» «лучшие произведения советской драматургии», к которым ЦК относил творения Б.Ромашова, Н.Вирты, А.Софронова.

Антисемитская кампания стала причиной еще одного постановления – «О буржуазно-эстетских извращениях в театральной критике» и редакционной статьи в «Правде» с людоедским названием – «До конца разоблачить космополитов – антипатриотов». Дальше шло систематическое преследование «космополитов» - в издательстве «Советский писатель», (его преступление состояло в публикации книг И.Ильфа и Е.Петрова «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок», в которых, по словам А.Фадеева, «содержатся издевки и зубоскальства по отношению к историческому материализму, к учителям марксизма, известным советским деятелям, советским учреждениям»), в Институте мировой экономики АН СССР, в ГосПолитИздате... Эта кампания коснулась ВСЕХ учреждений страны - от школ и фабрик игрушек до научных учреждений и обкомов. Исследовавший этот вопрос Ю.С.Аксенов справедливо отмечает, что «антисемитская направленность ряда репрессивных мер, несомненно, отражала точку зрения и настроения самого Сталина»[7].

К делу о Еврейском антифашистском комитете была привлечена и обвинена жена В.М.Молотова - Жемчужина. Кроме очевидного антисемитизма, ставшего частью политики ЦК ВКП(б), полагаем, это имело отношение и к преследованию того народа, который, проживая на территории СССР, имел свою государственность, отдельную и независимую от «вождя всего прогрессивного человечества». Напомним, что уже во второй половине 30-х гг. преследованию подверглись корейцы, эстонцы, проживавшие на территории СССР, в годы войны и ПОСЛЕ войны - немцы и финны.

Антисемитизм Сталина становился фактором борьбы за власть в Кремле, исключал возможность активного в ней участия Л.Кагановича. Л.М.Каганович, ревностный участник всех акций Сталина-Ежова-Берии - от проведения насильственной коллективизации и создания голода на Украине до решения Политбюро ЦК ВКП(б) 4 марта 1940 г. о расстреле более 20 т. поляков в Катыни и других лагерях и тюрьмах - непрерывно укреплял свое положение среди «власть предержащих» в Кремле и на Старой площади. В Великую Отечественную войну он стал членом Государственного Комитета Обороны (ГКО), в 1942-1943 гг. - заместителем председателя ГКО, являясь при этом наркомом путей сообщения. После войны его положение пошатнулось. Формально его статус сохранялся, он был с 1946 г. назначен заместителем председателя Совмина СССР, но реально его удалили от политически важных должностей. Каганович стал министром промышленности строительных материалов (1946 - 1947 гг.). С марта по декабрь 1947 г. Л.Каганович был первым секретарь ЦК КП(б) Украины. Вернувшись в Москву, он занял важный, но отнюдь не ключевой пост председателя Госснаба СССР (1947-1952 гг.).

Росло подозрение Сталина к женатым на еврейках Ворошилову и Молотову. Жена Молотова - Жемчужина - была арестована в связи с делом о Еврейском антифашистском комитете. Тлело подозрение о их причастности к западным разведкам. Сталин говорил в своем узком кругу 1 декабря 1952 г., что «любой еврей-националист - это агент американской разведки. Евреи-националисты считают, что их нацию спасли США (там можно стать богачом, буржуа и т.д.) Они считают себя обязанными американцам».

Вернемся, однако, к делу о Еврейском антифашистском комитете. Формальная сторона обвинений оказывалась недостаточной. Карательная же сторона процесса охватила весьма широкие круги московской культурной и политической элиты. МГБ свою задачу не выполнил - не выполнил так, как от него требовалось. Несмотря на постоянно применявшиеся «незаконные методы следствия», а попросту, систематические избиения, сделать из арестованных преступников, которые бы могли предстать даже перед не слишком щепетильным советским судом, не удавалось. Формально следствие должно было завершиться в марте 1950 г., но, по словам С.Д.Игнатьева, «просмотром материалов следствия по обвинению Лозовского С.А., Фефера И.С., и их сообщников установлено, что это дело находится в запущенном состоянии, и почти совершенно отсутствуют документы, подтверждающие показания арестованных о проводившейся ими шпионской и националистической деятельности под прикрытием Еврейского антифашистского комитета».

В январе 1953 г. был «раскрыт» «заговор убийц в белых халатах». Событийная сторона этого «дела» элементарно проста. По прямому требованию И. В. Сталина и по доносу то ли провокатора, то ли психически неурав­новешенного человека—врача 4-го управления Мин­здрава СССР Л. Ф. Тимашук — была арестована большая группа ученых-медиков по обвинению в неправильных методах лечения руководящих работни­ков государства. В составе этой группы (тех, кто быт назван в официальном сообщении в январе 1953 г.) было несколько лиц еврейской национальности (фак­тически меньше половины), а остальные—русские и украинцы. Было состряпано (под руководством на­чальника следственной части по особо важным делам МГБ СССР М. Д. Рюмина, получавшего инструкции непосредственно от И. В. Сталина) насквозь фаль­сифицированное дело по обвинению арестованных во вредительской, террористической и шпионской дея­тельности. Медицинско-экспертная комиссия, поддавшись давлению) следствия и обстановке всеобщего страха, располагая лишь тенденциозно подобранной информацией, подтвердила фальсифицированное об­винение, данные которого были получены опять же «путем применения недопустимых и строжайше запрещенных советскими законами приемов следствия».

Хотя основным фронтом борьбы «культа» за свое существование вынужденно стал фронт идей, в тес­ной связи  с   идеологическим   наступлением полным ходом продолжал работать прежний репрессивный аппарат, в послевоенный период опять резко усилили политические репрессии.  В итоге вернули в 1949 г. в лагеря и ссылку почти всех тех, кто в 1937—1938 гг. был репрессирован и либо отбыл свой срок, либо был освобожден в связи с участием в войне и т.п. Крупнейшим стало «ленинградское дело», сфабрикованное Г. М. Маленковым и Л. П. Берией в 1949 г, в результате которого погибло много партийных, советских, хозяйственных и комсомольских руководителей.

Только в Ленинградской области было репрессировано 2 тысячи коммунистов. Согласно имеющимся приговорам Военной Коллегии и постановлениям Особого Совещания, 23 человека осуждены Военной Коллегией к ВМН (расстрелу), 85 человек осуждены на различные сроки содержания в лагерях и тюрьмах на срок от 5 до 25 лет, один человек помещен в психиатрическую больницу для принудительного лечения и 105 человек постановлениями Особого Совещания МГБ направлены в отдаленные районы страны в ссылку на различные сроки, в основном от 5 до 8 лет.

Из общего числа осужденных 36 человек работали в Ленинградском обкоме и горкоме КПСС, а также в областном и городском исполкомах, 11 человек – на руководящей работе в других обкомах КПСС и облисполкомах и 9 человек – в райкомах и райисполкомах Ленинградской области.

Особое Совещание МГБ без законных оснований, только по родственным признакам, в том числе и дальним, осудило на различные сроки содержания в тюрьмах и лагерях, а также в ссылку большую группу лиц. Так, например, осуждены в ссылку отец бывшего секретаря Ленинградского Горисполкома Бубнова в возрасте 72 лет, мать 66 лет, два брата и две сестры. Осуждены на 5 лет ссылки мать бывшего секретаря Ленинградского обкома партии Бадаева в возрасте 67 лет и две его сестры, проживавшие самостоятельно. У бывшей заведующей отделом комсомольских и профсоюзных органов Ленинградского обкома Закржевской осуждены Особым Совещанием в ссылку три сестры и дочь одной из сестер – Балашова Таисия в возрасте 20 лет. У бывшего секретаря Ленинградского горкома Левина осуждены на разные сроки лагерей и ссылки: мать, жена и три брата. Причем все три брата значительно старше Левина, а одному из них 60 лет. У бывшего заместителя председателя Ленгорисполкома Галкина, кроме его жены, осуждены брат с женой и сестра на 5 лет ссылки каждый и дочь брата на 3 года ссылки.

Сталин готовил уничтожение своих ближайших соратников. Так невинно погибли  Вознесенский Н.А., Кузнецов А.А., Родионов М.И. и другие – в октябре 1950 г. Верховный суд СССР приговорил к расстрелу члена Политбюро Н.А. Вознесенского, секретаря ЦК партии А.А. Кузнецова, Председателя Совета Министров РСФСР Родионова, секретарей Ленинградского обкома партии Попкова, Капустина и др.

Известно, что Вознесенский Н.А. и Кузнецов А.А. были видные и способные работники. В свое время они были близки к Сталину. Достаточно сказать, что Сталин выдвинул Вознесенского первым заместителем Председателя Совета Министров, а Кузнецов был избран секретарем Центрального Комитета. Уже одно то, что Сталин поручил Кузнецову наблюдение за органами госбезопасности, говорит о том, каким доверием он пользовался.

Литература об этом деле невелика по объему и чрезмерно запутывает не искушенного в истории позднего сталинизма читателя. Наиболее четко прослеживается три версии этого дела. Первая версия - официальная, здесь главными создателями "ленинградского дела" стали Берия и Маленков, которые боялись усиления позиций Н. А. Вознесенского и А.А. Кузнецова и раздули до масштабов государственного преступления следующие факты: 1) в январе 1949 г. в Ленинграде провели всероссийскую оптовую ярмарку с участием торговых организаций союзных республик, придав ей тем самым союзный статус и не поставив при этом в известность Москву; 2) первый секретарь ленинградского обкома и горкома Попков скрыл факты голосования против партийного руководства Ленинграда на партконференциях города и области в декабре 1948 г.; 3) тот же Попков в 1948 г. предложил Вознесенскому взять "шефство" над Ленинградом. Берия и Маленков обвинили Вознесенского, Кузнецова, Попкова и др. в стремлении организовать в Ленинграде враждебную антипартийную группу, ставящую своей целью оторвать партийную организацию Ленинграда от Москвы и СССР, сделать Ленинград столицей РСФСР.

Вторая версия исходит от уцелевших обвиняемых по «ленинградскому делу». По мнению бывшего порученца Кузнецова Воинова, глубинные мотивы организаторов этого дела заключались в том, чтобы скрыть от народа «истинных виновников нашего военного поражения 1941 года», а также виновников «перегибов в сельском хозяйстве» и общего «беззакония и произвола». Воинов видит в Вознесенском и Кузнецове чуть ли не открытых противников сталинизма, представителей фронтового поколения, предопределившего, по сути, «феномен ХХ съезда».

Наконец, третью версию выдвинули некоторые историки национал-патриотического направления, считающие Вознесенского и Кузнецова лидерами «русской партии» в сталинском окружении. Историк Олег Платонов полагает, что на самом деле «ленинградское дело» было «русским делом», поскольку «посредством его была разгромлена большая часть новых русских кадров, пришедших после войны на замену старым еврейско-космополитическим функционерам».

«Все три версии имеют определенную идеологическую подоплеку. Официальная версия, исходящая от лидеров КПСС, подправлялась в зависимости от расстановки сил в высших эшелонах власти. А две неофициальные версии построены исключительно на умозрительных предположениях, догадках, голословных утверждениях.»[8] Между тем «ленинградское дело» до конца никогда не будет распутано не только потому, что Маленков в 1957 г. лично уничтожил большую часть материалов по этому делу, но и потому, что в самих этих документах правда и ложь часто просто неразличимы.

Как же случилось, что эти люди были объявлены врагами народа и уничтожены? Факты показывают, что и «ленинградское дело» – это результат произвола, который допускал Сталин по отношению к кадрам партии. До невероятных размеров увеличилась его подозрительность  и мания преследования. Многие работники становились в его глазах врагами. После войны Сталин еще больше отгородился от коллектива, действовал исключительно единолично, не считаясь ни с кем и ни с чем. Следует заметить, что такой же разгром готовился и в московской партийной организации.

Если бы в Центральном Комитете партии, в Политбюро ЦК существовала нормальная обстановка, при которой подобные вопросы обсуждались бы, как это положено в партии, и взвешивались бы все факты, то этого дела не возникло бы, как не возникли бы и другие подобные дела.

3. Смерть Сталина

В разгар подготовки новых процессов диктатор неожиданно умирает (5 марта 1953 г.). Его смерть до сих пор остается исторической загадкой. Однако, нет и не может быть действий без неожиданных последствий. В числе многих репрессирован­ных оказался и крупный терапевт, личный врач И. В. Сталина профессор Владимир Никитич Виног­радов. Для больного со столь индивидуально протека­ющей болезнью, как тяжелая форма гипертонии и очень тяжелый атеросклероз, даже простая смена ле­чащего врача смертельно опасна. По имеющимся сви­детельствам (С. И. Аллилуевой), после ареста про­фессора В. Н. Виноградова И. В. Сталин в основном практиковал самолечение. Н. С. Хрущев рассказывал, что его в основном пользовал майор охраны — бывший ветеринарный фельдшер... Ни к чему хорошему для И. В. Сталина это привести не могло... Очень бы­стро— 2 марта 1953 г.— последовало тяжелое кровоизлияние в левое полушарие головного мозга. 5 мар­та 1953 г. И. В. Сталин скончался.

В дни смерти И. В. Сталина поэт М. В. Исаковский писал:

   

    И горько нам, и нет нигде предела,

    Нет скорби человеческой конца,     Что умер он,— земля осиротела,—

 Народ лишился друга и отца.

                                Все, что в народе счастьем называлось,

                                Его руками было нам дано.

                                И сколько б слез о нем ни проливалось,

                                Его нельзя оплакать все равно.

Эта реакция на смерть И. В. Сталина отнюдь не была исключительной. Наоборот, она типична для то­го времени. В этом же ключе писали все, такого рода идеями были полны многочисленные публикации га­зет и журналов. Это была типичная реакция массового сознания на событие, от которого фактически потом придется отсчитывать начало реального конца самого феномена «культ личности».... «Король умер!» — но попытки снова возвестить: «Да здравствует король!» — были уже, как это показала история, обречены.

Была, однако, хотя и не очень в то время замет­ная, но реакция прямо противоположного свойства: миллионы людей в нашей стране вздохнули с облегче­нием. «Они не могли избавиться тогда от чувства тре­воги: будущее было еще весьма и весьма туманным, но преобладало все же чувство освобождения от гнетущей тяжести, пригнувшей страну и народ к самому долу.»[9] Отнюдь не единицы и даже не тысячи, а много-много больше к 1953 г. уже отдавали себе (пусть порой в самом общем виде) отчет, каково было истин­ное политическое лицо И. В. Сталина, природа «культа личности».

Вывод: Изменения в общественном сознании в итоге войны были сложны и многоплановы. Кратко их можно было бы обозначить как кризис «культа личности», кризис «культового» сознания. Внешне, казалось бы, «культ личности» чрезвычайно укрепился: со всех углов и стен смотрел после 1945 г. мужественный облик не  только  «величайшего   гения   всех  времен и народов», но и «величайшего полководца» этих же времен и тех же народов — генералиссимуса Иосифа Сталина. «Но на самом деле «культ личности» оказался в ситуации жестокого кризиса, поскольку логикой развития общества, логикой развития социального самосознания советских людей оказался в антагонистическом противоречии с отчетливо проявившейся в войну коллективистской природой нашего общественного строя, оказался в состоянии конфликта с общественным бытием и общественным сознанием всего человечества.»[10] В этот период начались массовые репрессии и переселения целых народов, компании против космополитов и интеллигенции, а также уничтожение товарищей по партии.

И только после смерти Сталина закончилась эпоха, в период которой была построена сталинская модель государственного социализма, основу которой составляла высокоцентрализованная административно-командная система управления, опиравшаяся на господствующую коммунистическую идеологию и могущественный репрессивный аппарат.

II. Понятие «политическая оттепель» и ее проявление в общественно-политической и культурной жизни страны

1. Борьба в Президиуме ЦК КПСС за руководство партией и страной после смерти И.В. Сталина

После смерти Сталина перед партийно-государственной бюрократией возник вопрос о дальнейших путях развития страны и о том, кто встанет во главе государства, которое потеряло своего главного правителя и идеолога.

К 1953 г. в партийном руководстве сформировались три группировки, стремившиеся обрести всю полноту власти: первая – под руководством Н. С. Хрущева, вторая Г. М. Маленкова, третья – Л. П. Берия. Первое перераспределение руководящих постов состоялось накануне похорон Сталина на совещании в Кремле, на котором были далеко не все члены Президиума ЦК. Ключевые руководящие посты были распределены следующим образом: Председателем Совета Министров стал Г. М. Маленков, Л. П. Берия возглавил МВД СССР, объединившее МВД и МГБ, К. Е. Ворошилов был назначен на пост председателя Президиума Верховного Совета. Н. С. Хрущев оставался единственным секретарем ЦК партии, входившим в Президиум ЦК и фактически взявшим под контроль кадры партийного аппарата.

После смерти вождя все три борющихся группировки выбрали курс, сопровождающийся некоторым смягчением сталинского режима. Наиболее радикальный вариант предложил Л. П. Берия, игравший главную роль в работе репрессивного аппарата. Он стоял за ликвидацию системы принудительного труда, проявлял инициативу в проведении всеобщей амнистии для заключенных на срок до пяти лет, признал ошибочными последние политические дела, в том числе и знаменитое дело «врачей-вредителей». Взгляды Берия в области внешней политики также были радикальными для того времени: он выступал за прекращение холодной войны, восстановление отношений с Югославией, объединение Германии. В отличие от Берия Маленков имел более умеренные планы. В экономической сфере он пытался проводить политику развития легкой промышленности и снижения цен на товары широкого потребления. Хрущев пока еще не обладал программой действий и четким законченным представлением о политике десталинизации. Однако победу во внутриполитической борьбе одержал именно он.

Несмотря на свою кажущуюся простоту, Хрущев оказался хитрым и расчетливым политиком. Направив основной удар на Л. П. Берия, самого сильного своего противника, Никита Сергеевич понимал, что политическая элита выступит против Берия, опасаясь, что он, получив всю полноту власти, истребит конкурентов и ужесточит прежний режим. С большим трудом и риском для себя Хрущев привлек на свою сторону Маленкова, после чего большинство политических руководителей (Молотов, Каганович, Ворошилов) объединились против Л. П. Берия. Главной опорой Хрущева в борьбе с Берия стало Министерство обороны, возглавляемое министром Н. А. Булганиным и его заместителем Г. К. Жуковым.

Л. П. Берия был арестован 26 июня 1953 года, а 18 декабря того же года над ним и его ближайшими подчиненными начался суд. Берия обвинили в подготовке захвата власти в стране, связях с английской разведкой, дестабилизации обстановки и главное - в грубейших нарушениях законности в ходе репрессий 1939- 1952 гг. Л. П. Берия был приговорен к высшей мере наказания и расстрелян 23 декабря 1953 г.

Вот уж разоблачение и расстрел Л. П. Берии вся страна (кроме, может быть, его близких сподвижни­ков) встретила с удовлетворением, со вздохом облег­чения. Именно разоблачение Л. П. Берии было явным и однозначным сигналом того, что «сталинская эпоха» закончилась.

«Разоблачение Л. П. Берии и его присных имело ог­ромное значение в освобождении от гнета «культовых» порядков и «культовой» идеологии. Появилось убеж­дение, что с «культом» будет покончено, что страна и общество находятся на пороге прогрессивного обнов­ления.»[11]

Поворотное значение в  цепи  коренных экономических и политических преобразований (сыграл "сентябрьский Пленум ЦК КПСС (с 3 по 7 сентября 1953 г.). Пленум ознаменовал решительный поворот в сельскохозяйственной политике, наметил изменения в организации производства в сельском хозяйстве, ме­ры всесторонней экономической и организационной помощи колхозам. Был радикально изменен порядок взимания сельскохозяйственного налога с личного хо­зяйства колхозников, изменен порядок обязательных поставок сельхозпродуктов, изменены заготовительные и закупочные цены, предприняты меры по коренному улучшению кадровой политики в деревне. Правда, рас­чет на быстрый подъем сельского хозяйства в резуль­тате этих мер не лишен был элементов утопизма: уста­новка была на то, чтобы «в ближайшие 2—3 года в до­статке удовлетворить растущие потребности населения нашей страны в продовольственных продуктах и обес­печить сырьем легкую и пищевую промышленность»[12]. Трудно было бы, оглядываясь на 1953 г. с высоты на­шего времени, назвать реальными эти сроки, однако, во всяком случае, начало сдвигу в сельском хозяйстве было положено.

Пленум принял и еще одно, политически очень важ­ное решение: Н.С. Хрущев был официально избран первым секретарем ЦК КПСС. Роль, которую сыграл Н. С. Хрущев по устранению Л. П. Берия, повысила его авторитет среди высшего партийного руководства. Изменилась официально не только иерархия в аппарате партии, но тем са­мым статус первого секретаря приближался вновь к главенствующему значению в системе власти в целом. Это был важный шаг в перегруппировке сил и влияний в руководстве партией и страной. А перегруппировка эта была неизбежна хотя бы уже потому, что пред­стояло коренным образом менять политическую линию и внутри страны, и в международных (в том числе и экономических) отношениях. А утверждать новый курс, не подвергнув самой решительной критике преж­ний, было невозможно: старое руководство в боль­шинстве своем было неспособно на такую самокритику.

...Все, что последовало непосредственно после 5 марта 1953 г., было сначала направлено на то, что­бы сохранить от «культа» все, что возможно и как можно больше. Вместе с тем, осоз­нание неизбежности больших перемен проявилось од­новременно уже в самых первых действиях преемни­ков И. В. Сталина, направленные на срочное укрепле­ние своего положения.

Уже в 1953 и в особенности с весны 1954 г. были сделаны первые шаги по пути политической реабилитации жертв репрессий. Эта реабилитация коснулась сравнительно узкого круга политических деятелей - в основном лиц, арестованных и расстрелянных по "ленинградскому делу". Между оправданием А. А. Кузнецова, Н. А. Вознесенского, М. И. Родионова и тех, кто был осужден вместе с ними и обвинениями в адрес В. С. Абакумова и ряда сотрудников бывшего МГБ была несомненная связь. Оправдать одних - значит доказать обвинения в адрес других. Но в делах по реабилитации все явственнее просматривался еще один аспект. Для людей искушенных не было тайной, что все члены тогдашнего политического руководства были сами участниками репрессий. Начавшиеся реабилитации, массовая поддержка этого процесса в самых разных слоях советского общества позволяла использовать обвинения в подготовке репрессий как оружие в борьбе за власть.

4 апреля 1953 г. было опубликовано сообщение МВД СССР о прекращении «дела врачей» и полной реабилитации привлеченных по этому делу ряда вид­ных деятелей медицинской науки. Непосредственная вина за эту фальсификацию была возложена на бывшего заместителя министра и начальника следствен­ной части МГБ СССР М. Д. Рюмина. О бывшем ми­нистре госбезопасности (а в апреле 1953 г., когда пуб­ликовались эти материалы, уже секретаре ЦК КПСС) С. Д. Игнатьеве было сказано в передовой «Правды», что он «проявил политическую слепоту и ротозейство, оказался на поводу у... преступных авантюристов...».[13] Впервые правомерность деятельности органов бе­зопасности была поставлена под сомнение на офици­альном уровне. (Одновременно — в этой же передовой статье «Правды» было сообщение о полной реабили­тации убитого при весьма темных обстоятельствах 13 января 1948 г. народного артиста СССР С. М. Михоэлса.) С. Д. Игнатьев был в связи с этим осво­божден от должности секретаря ЦК.

2. Начало разоблачения культа личности И.В. Сталина. Решения XX съезда КПСС

Само понятие «культ личности» во вполне опре­деленном негативном контексте прозвучало уже в 1953 г. в связи с «делом Берии». В передовой статье газеты «Правда» от 10 июля 1953 г., посвященной итогам Пленума ЦК КПСС 2—7 июля, на котором Л. П. Берия  был   исключен   из  партии,  говорилось: «Сила нашего   руководства — в   его   коллективности, сплоченности и  монолитности.  Коллективность руко­водства— высший принцип руководства в нашей партии. Этот принцип полностью отвечает известным положениям Маркса о вреде и  недопустимости культа личности».[14] Следующее резкое осуждение «культа личности» в средствах массовой пропаганды было связано со сня­тием со всех руководящих постов М. Д. Багирова (пер­ового секретаря  ЦК КП   Азербайджана,  кандидата   в члены Президиума ЦК КПСС, впоследствии расстрелянного   за   злоупотребление   властью).  4 августа 1953 г.  была опубликована статья    В.   С.    Кружкова «Против догматизма и начетничества в пропаганде». В статье были такие слова: «Культ личности противо­речит принципу коллективности руководства, ведет к принижению роли партии, ее  руководящего центра, к снижению творческой  активности   партийных   масс и советского народа».[15]

Потихоньку на страницах периодики снижался на­кал восхвалений в адрес покойного «величайшего гения всех времен и народов». Однако формула «Маркс — Энгельс — Ленин — Сталин» была повсеме­стно в ходу вплоть до XX съезда КПСС.  Становилось все более очевидным, что одной толь­ко «тени Сталина», простертой над нынешним руко­водством (в его составе все были его ближайшими по­литическими соратниками), явно недостает для обес­печения собственного авторитета этого руководства. Необходимость коренного изменения направленности социально-экономической политики подталкивала к иному варианту обеспечения собственного авторитета: к решительному отмежеванию от существа, методов и характера политики И. В. Сталина. Все более опре­деленно складывалось осознание того, что без реши­тельного отмежевания от И. В. Сталина и связанных с его именем принципов социально-экономической поли­тики продвижение вперед — и в развитии общества в целом, и в повышении собственного политического ав­торитета — невозможно.

Для устойчивости в новой политической иерархии необходим был высокий реальный (не столько долж­ностной, сколько прежде всего собственно личност­ный) авторитет руководителей. Такой авторитет мог возникнуть только в условиях опоры в политической организации общества на демократию и гласность. Только они позволяли гарантировать руководителю высокий личностный статус при преобладании коллек­тивного руководства. Но поколение руководителей, на которое неизбежно падала «тень Сталина», к этому уровню демократии и гласности в принципе не могло быть готовым: оно не на этом пути снискало высокое положение, оно совершенно не было готово к полной гласности по своим деловым качествам, у него было прошлое (участие в репрессиях, участие в славослови­ях И. В. Сталину и т. п.), ставившее под угрозу само сохранение сколько-нибудь высокого политического статуса в условиях полной гласности, наконец, у него не было и быть не могло уверенности, что оно в со­стоянии выиграть конкурсного порядка соревнование по своим деловым способностям. Надо было найти возможность совместить несовмещавшееся: категори­чески отмежеваться от И.В. Сталина, но сохранить ряд главных существенных элементов его политичес­кой системы единовластия, устранить из политический организации постоянно висевший над всеми «фактор устрашения», однако сохранить в качестве решающих политических аргументов факторы силы — армию и ор­ганы безопасности. Политическая обстановка остава­лась очень шаткой, равновесие группировок с разнонаправленными интересами в сфере власти крайне зыбким, и фактор силы мог очень быстро понадобиться в борьбе за власть.

В этих условиях и на этой основе как раз и созре­ла необходимость решительно подвести черту под прошлым. Эта необходимость была реализована в до­кладе Н. С. Хрущева на закрытом заседании XX съез­да КПСС (25 февраля 1956 г.).

Доклад Н. С. Хрущева «О культе личности и его последствиях»[16] был, безусловно, проявлением поли­тической дальновидности и актом большой смелости. Идея разоблачения культа личности возникла у Н. С. Хрущева задолго до ХХ съезда КПСС. Сразу же после начала реабилитации политических заключенных была создана следственная комиссия, расследовавшая факты и причины незаконных репрессий в сталинскую эпоху. Хрущев и его сторонники, активно знакомившиеся с материалами данной комиссии, предлагали рассказать делегатам о злоупотреблениях властью Сталиным и его приближенными в начале съезда в отчетном докладе ЦК. Однако против этого предложения резко выступил ряд партийных деятелей (Молотов, Каганович, Маленков, Ворошилов), прямо или косвенно замешанных в беззакониях сталинского периода. Впрочем, и сам Н. С. Хрущев, также имевший отношение к проведению репрессий, сильно рисковал, собираясь обнародовать материалы, разоблачающие культ личности Сталина.

Съезд открылся 14 февраля 1956 г. В Отчетный доклад ЦК КПСС, представленный Хрущевым на съезде, тема культа личности не вошла, однако разрыв со сталинскими традициями уже явно просматривался. В докладе Хрущев подтвердил изменение политического курса прежде всего в отношении внешней политики. Подчеркнув важность международной разрядки, он заявил о том, что мирное сосуществование должно стать основной идеей внешнеполитических отношений. Кроме того, он подчеркнул необходимость признания многообразия путей достижения социализма. В отношении экономики Хрущев изложил основные направления шестого пятилетнего плана, разработанного по его экономическому проекту. Осторожный в идейно-политическом плане Хрущев в отчетном докладе вновь призывал к упрочнению ленинского принципа коллективного руководства, обличал “врагов народа” из рядов прежней оппозиции (Бухарина, Рыкова, Троцкого, Каменева), осуждал Л. П. Берию. Огромное международное значение имело выдвижение в докладе принципов мирного сосуществования стран с различным общественным строем. В условиях, когда появилось ракетно-ядерное оружие, это было принципиально важно для всей планеты.

Кульминационным в развенчании культа Сталина стал последний день работы ХХ съезда КПСС (25 февраля 1953г.), на котором Никита Сергеевич прочитал свой знаменитый доклад «О культе личности и его последствиях». Этот «секретный доклад» решено было сделать на закрытом заседании съезда, после выборов нового состава ЦК партии, так как многие члены политического руководства опасались, что после доклада они не будут избраны.

В докладе Хрущева «О культе личности и его последствиях» были обнародованы и осуждены факты массовых репрессий, санкционированных И. В. Сталиным, впервые прозвучала правда о гибели многих видных государственных и партийных деятелей. Затронул Хрущев и механизмы фальсификации дел в НКВД, осудил незаконные методы следствия (пытки, доносы, признания, подготовленные самими работниками органов и обрекавшие людей на смерть). Из доклада Хрущева делегаты съезда впервые узнали о содержании работы В. И. Ленина «Письмо к съезду», в которой он еще в начале 20-х гг. дал весьма нелестную характеристику личности Сталина. «Выступая перед участниками съезда, Хрущев впервые подверг сомнению заслуги Сталина в годы Великой Отечественной войны, возложив на него ответственность за сокрушительные поражения 1941–1942 гг. Также в докладе Сталин обвинялся в фабрикации фальшивых заговоров, в конфликте с югославским лидером И. Тито, в депортации кавказских народов.»[17] Но в докладе не затрагивался ключевой вопрос об ответственности партии перед обществом и не раскрывались масштабы репрессий. Всю вину Хрущев сознательно возлагал исключительно на Сталина, Ежова и Берию, выводя из под ответственности соратников Сталина, к которым он и сам принадлежал.

Резонанс в обществе после выступления Хрущева, несмотря на его засекреченность, был огромный, некоторые советские граждане не хотели верить правде о культе личности. Так, 5 марта 1956 г. в Тбилиси состоялась акция протеста студентов против решений ХХ съезда партии. Волнения в городе продолжались пять дней и были прекращены только после введения в город военных. Одновременно последовала реакция в высшем партийном руководстве. Члены президиума ЦК Молотов, Булганин, Маленков, Ворошилов, Каганович и некоторые другие, не согласные с резкой критикой сталинизма в июне 1957 г., потребовали отставки Хрущева. Срочно созванный пленум ЦК не поддержал их позицию. Молотов, Каганович и Маленков, обвиненные в создании «антипартийной группы» лишились всех своих государственных и партийных должностей.

Еще одним значимым съездом в период хрущевской «оттепели» явился ХХI I съезд КПСС, проведенный в 1961 г. На съезде обсуждались социальные и экономические вопросы, самым важным из которых являлся вопрос о программе Коммунистической партии Советского Союза.

Новая программа КПСС определяла пути и способы перехода к коммунистическому обществу. Эта программа была рассчитана на 20 лет, за которые предполагалось создать материально-техническую базу коммунизма, сформировать соответствующие общественные отношения и воспитать нового человека. Заявляя, что «нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме», Хрущев отмечал, что программа реальная и конкретная, в отличие от прошлых. Согласно ей планировалось дальнейшее развитие тяжелой индустрии, на базе которой осуществлялась бы техническая модернизация других отраслей народного хозяйства. Наряду с этим должно было окончательно сформироваться бесклассовое общество с коллективной формой собственности на средства производства, функции же государства должны были передаваться органам самоуправления трудящихся.»[18]

На этом съезде Хрущев продолжил линию на дальнейшее разоблачение культа личности Сталина. В отличие от ХХ съезда, на котором в беззакониях из высшего партийного руководства обвинялись только Сталин, Ежов и Берия, на ХХII съезде Хрущев привел факты причастности к массовым репрессиям присутствующих на съезде Молотова, Кагановича, Маленкова и Ворошилова.

ХХ и ХХII съезды КПСС имели огромное историческое значение. Впервые за долгие годы существования СССР советские люди из официальных источников узнали правду о наиболее вопиющих и чудовищных проявлениях сталинского режима. В массовом сознании тем самым была подорвана вера в непогрешимость «отца народов», а среди части советской интеллигенции началась мучительная переоценка ценностей коммунистической идеологии. Эти съезды положили конец многим принципам, понятиям и нормам сталинской диктатуры, а взятый партией курс на обновление «социалистической демократии» способствовал постепенной либерализации тоталитарного политического режима.

3. Политика Н.С. Хрущева

Начало правления Никиты Сергеевича было ознаменовано радикальной реорганизацией структуры силовых и карательных органов во избежание их концентрации в одних руках. Была ликвидирована система Главного управления лагерей (ГУЛАГ), уничтожены особые совещания, «тройки». Началась реабилитация жертв политических репрессий, в результате которой миллионы невинных людей получили возможность вернуться домой. Силовые министерства, объединенные в 1953 г. под началом Берии в МВД СССР, были вновь разделены на Министерство внутренних дел и Комитет государственной безопасности (КГБ), созданный при Совете Министров СССР. Данный орган стал подконтролен Генеральному прокурору СССР, а фактически Политбюро ЦК КПСС.

Реформы органов государственного управления были направлены на их децентрализацию, то есть передачу части функций и полномочий общесоюзных государственных органов республиканским и местным органам. Первые реформы были проведены в правоохранительной системе. Высшей судебной инстанцией в стране оставался Верховный суд СССР. В 1957 г. Верховным Советом СССР было принято новое Положение о Верховном суде СССР, в котором восстанавливалась самостоятельность союзных республик в сфере правосудия, а Верховный суд СССР был лишен права неограниченного контроля в делах республиканских судов.

Изменения коснулись и политической системы. В частности, это касалось повышения роли Советов как политической основы Советского государства. В 30–40-е годы роль Советов, особенно местных, в общественной и политической жизни была крайне низкой. По сути, их деятельность сводилась к выполнению решений партийных органов. Главной целью реформирования Советов являлась активизация их роли во всех сферах жизни, а в конечном итоге их превращение в органы общественного самоуправления.

Следующим важнейшим направлением реформ Н. С. Хрущева стало совершенствование системы хозяйственного управления. Необходимость коренного реформирования была обусловлена наличием многих негативных явлений. Высокоцентрализованная система управления с ее многочисленными директивами, циркулярами, громоздкостью и бюрократизмом сковывала инициативу предприятий, тормозила развитие промышленности, сельского хозяйства. «Первым шагом реформы было сокращение численности управленческого аппарата, ликвидация ненужных подразделений в министерствах и ведомствах, объединение мелких хозяйственных организаций. Но этих мер было недостаточно, так как чрезмерная централизация органов государственного управления по-прежнему сохранялась. Поэтому было решено заменить отраслевой принцип управления промышленностью и строительством территориальным (совнархозами).»[19]

В 1957 г. Верховным Советом СССР был принят закон «О дальнейшем совершенствовании организации управления промышленностью и строительством». В соответствии с ним в союзных республиках образовали 105 экономических районов. В каждом из них создали Советы народного хозяйства (совнархозы), которые являлись региональными коллегиальными органами. Они подчинялись правительству своей республики и в значительной степени были автономны в руководстве промышленными предприятиями и стройками.

Однако на практике совнархозы стремились обеспечивать необходимым сырьем и продукцией только свои предприятия в ущерб выполнению общегосударственного плана. В результате нарушались межотраслевые пропорции в развитии народного хозяйства. Для исправления существующих недостатков были укрупнены совнархозы и создан Высший совет народного хозяйства СССР, который планировал и координировал деятельность совнархозов.

Для повышения эффективности методов контроля за деятельностью государственных органов по решению ноябрьского (1962 г.) Пленума ЦК КПСС был образован Комитет партийно-государственного контроля ЦК КПСС и Совета Министров СССР. Органы Комитета создавались на всех уровнях территориального управления экономикой. Причем в состав этих органов входили представители партийных, профсоюзных, комсомольских организаций, представители прессы, передовые рабочие, колхозники, служащие.

Реформаторские усилия Н. С. Хрущев направлял на повышение эффективности управления народным хозяйством. Однако сохранение самой административно-командной системы при любых изменениях не могло обеспечить ее эффективности в условиях мирного времени. В этом заключается одна из основных причин неудач реформ Хрущева в области государственного управления.

В 50-е годы экономика страны развивалась неравномерно. Налицо было серьезное несоответствие в развитии промышленности и сельского хозяйства. Достаточно быстрыми темпами шла вперед тяжелая промышленность, но явно отставала легкая и пищевая. «Особенно в тяжелом положении оказалось сельское хозяйство. Так, его валовая продукция к 1953 г. находилась на уровне 1928 г., в то время как в промышленности за этот период она выросла в 16 раз. В связи этим возникла острая необходимость осуществления преобразований в аграрной сфере.»[20]

Аграрная политика Н. С. Хрущева имела несколько направлений. Во-первых, значительно были повышены государственные закупочные цены на продукцию колхозов (в 5,5 раза на мясо, в 2 раза на молоко и масло, на 50% на зерновые). Повышение закупочных цен сопровождалось уменьшением обязательных поставок государству, списанием долгов колхозам, находящимся на грани разорения, снижением налогов с приусадебных участков.

Во-вторых, расширялись посевные площади за счет освоения целинных и залежных земель. С этой целью в 1954 г. февральско-мартовский Пленум ЦК КПСС принял решение освоить в течение двух лет 13 млн. га целинных и залежных земель. Всего за 1954–1956 гг. в Сибири, Казахстане, на Южном Урале освоили 36 млн. га целинной земли, где создали свыше 400 новых совхозов. Эта мера вначале действительно способствовала увеличению сборов зерна, особенно в 1956 г., когда доля целинного хлеба составила по стране 50 %. Однако эти площади, принадлежавшие к зоне рискованного земледелия, быстро истощались, а неустойчивый климат нередко приводил к гибели посевов (как, например, в 1963 г.). «Наряду с этим не особенно удачным оказался эксперимент по выращиванию в нашей стране гибридной кукурузы. Идея эта появилась у Никиты Сергеевича после посещения им в 1959 г. США, где имелся богатый опыт по ее выращиванию.»[21] За два года в СССР кукурузой засеяли 18 млн. га земли, причем часто в районах, которые совсем не подходили из-за климатических условий для этой культуры, в результате чего качество и урожайность ее была низкой.

Еще одна мера по реформированию сельского хозяйства – реорганизация машинно-тракторных станций (МТС), которые были преобразованы в ремонтно-технические станции (РТС), а имевшиеся у них трактора, комбайны и другая техника была продана колхозам. Однако отношение к технике в колхозах ухудшилось, осложнилось их финансовое положение, поскольку теперь колхозы сами покупали дорогостоящую технику. Были потеряны кадры механизаторов и рабочих РТС из-за резкого снижения зарплаты.

Таким образом, реформировать сельское хозяйство оказалось намного сложнее, чем это представлялось ранее советскому руководству. К началу 60-х гг., после непродолжительных успехов середины 50-х гг., сельское хозяйство оказалось на грани кризиса. Увеличение денежных доходов населения в городах начало опережать рост аграрного производства, что вызвало отток сельских жителей в города. Положение сельского населения усугублялось и тем, что в погоне за выполнением новой программы партии, в которой предусматривалось сближение города и деревни, началась кампания по ликвидации приусадебных участков, личного скота, ликвидация так называемых «неперспективных» деревень, реорганизация колхозов в совхозы.

Это не могло не отразиться на продовольственном снабжении городов, где в начале 60-х гг. наблюдается нехватка жизненно важных продуктов. В то же время были повышены цены на мясо-молочные продукты. Все это вызывало недовольство и возмущение широких масс трудящихся. Ярким примером тому явились события в Новочеркасске в 1962 г., где недовольство простых людей вылилось в акции массового протеста. Использование властями вооруженной силы привело к многочисленным жертвам.

В то же время уровень социальной защищенности советских людей по сравнению с довоенным временем вырос. Была повышена заработная плата, прекращен выпуск обязательных государственных займов, приняты действенные меры по обеспечению населения благоустроенным жильем, колхозники получили паспорта, а следовательно, и право свободного передвижения по стране. Все работающие граждане СССР, как рабочие, так и колхозники, стали получать пенсии по старости, болезни и в случае потери трудоспособ-ности. С 1956 г. начали перевод рабочих на семичасовой рабочий день, а на подземных и вредных работах на шестичасовой. Были снижены налоги с низкооплачиваемых категорий рабочих и служащих. Обучение во всех ступенях школы стало бесплатным.

Во внешней политике советское руководство вынуждено было заняться переосмыслением стратегии СССР в отношениях с мировым сообществом. К моменту прихода к власти Н. С. Хрущева отношения СССР с Западом значительно ухудшились. С конца 40-х гг. во взаимоотношениях между СССР и странами Запада начался период так называемой «холодной войны». Созданный в 1949 г. военно-политический блок НАТО, в который вошли США и ряд крупных капиталистических стран Западной Европы, в этот период находился в состоянии «холодной войны» с Советским Союзом. Термин «холодная война» начали применять для обозначения состояния напряженной конфронтации между двумя мировыми системами с различным социально-экономическим и политическим строем. Характерными чертами «холодной войны» являются: угроза применения силы, форсирование гонки вооружений, использование достижений науки и техники в военных целях, сколачивание военных блоков и союзов, насаждение военных баз на чужих территориях, стремление к диктату, усиление враждебной пропаганды, приобретающей характер «психологической войны», разжигание военной истерии. По сути «холодная война» была борьбой между двумя системами за гегемонию в мире. Свою внешнюю политику с социалистическими и дружественными странами СССР строил на принципах так называемого «пролетарского интернационализма», предполагающего взаимопомощь и широкое взаимовыгодное сотрудничество в различных сферах общественной жизни.

Первый этап советской внешней политики (с 1953 по 1955 гг.) характеризовался установлением новых дипломатических отношений с Югославией, Индией и Китаем, стремлением к разрядке напряженности со странами Запада. Советское руководство установило личные контакты с лидерами дружественных стран, предприняло ряд поездок за рубеж. С 1954 г. началось улучшение отношений с Югославией, которую с делегацией посетил Н. С. Хрущев. Установление дружественных отношений с Индией (особенно после визита премьер-министра Индии Д. Неру в Москву) явилось возрождением ориентации внешнеполитического курса на Восток, начатого еще в двадцатые годы. В отношениях с Китаем также сложились партнерские отношения. Так, в 1953 г. с ним заключили соглашение о торговле, согласно которому Советский Союз обязался предоставить Китаю помощь в строительстве 146 крупных объектов.

В 1955 г. под эгидой СССР сформировалась Организация Варшавского Договора (ОВД), объединившая семь восточноевропейских государств. Создание данного союза, главной целью которого было проведение совместной оборонной политики социалистическими странами Восточной Европы, завершило процесс оформления двух противостоящих военных блоков - НАТО и ОВД.

«Оттепель» затронула и отношения нашей страны с Западными странами. В 1954 г. на совещании министров иностранных дел США, Великобритании, Франции и СССР советское правительство выдвинуло предложения о возможном вступлении в НАТО Советского Союза и заключении договора о коллективной безопасности в Европе с участием США. Все эти предложения были отвергнуты западными представителями, но инициатива заключения договора о коллективной безопасности исходила именно от СССР. Наряду с этим в данный период были установлены дипломатические отношения с ФРГ и Австрией, договор о восстановлении независимости которой Советский Союз подписал совместно с другими странами.

На втором этапе внешней политики СССР (с 1956 по 1964 гг.) обостряются отношения с Западом (в частности, с США), а также наблюдается раскол внутри стран «социалистического лагеря». Ухудшаются отношения с компартией Китая во главе с Мао Цзэдуном, который был недоволен критикой культа личности Сталина. Разделяла точку зрения Китая в отношении культа личности Сталина и Албания, где существовал культ личности собственного руководителя - Э. Ходжи. Наряду с этим ухудшились отношения СССР с Югославией, в которой утверждалась модель развития с широким самоуправлением и рыночными отношениями.

В отношении стран Запада Н. С. Хрущев в соответствии с концепцией мирного сосуществования сделал ряд шагов по ослаблению международной напряженности. Он дважды посещает США, причем в первый раз в 1959 г. встречается с президентом Д. Эйзенхауэром и обсуждает проблемы разоружения, германский вопрос, торговые отношения СССР и США. Второй визит состоялся в 1960 г., когда Никита Сергеевич прибыл в Нью-Йорк как глава советской делегации на сессию Генеральной Ассамблеи ООН. В Америке, осматривая заводы, фермы, магазины, Хрущев отметил высокий уровень жизни. При этом он подчеркнул, что СССР способен обеспечить более высокий уровень социальных благ, чем США. Обострение отношений с США началось в 1961 году, когда 12 августа власти ГДР возвели берлинскую стену и установили контрольно-пропускные пункты на границе. В итоге были введены американские танки с западной стороны стены и советские танки с восточной. Танки стояли друг против друга целые сутки по обе стороны берлинской стены и были разведены только после решения Хрущева отвести наши танки первыми.

Кульминационным моментом в обострении советско-американских отношений стал Карибский кризис 1962 г. На Кубе в 1959 г. победил Ф. Кастро, правительство которого признал Советский Союз. Сам кризис произошел осенью 1962 г., когда СССР разместил на Кубе ракеты среднего радиуса действия, способные нанести ядерные удары по США. В ответ США направили военные корабли в направлении Кубы и привели свои вооруженные силы в состояние боевой готовности. Впервые перед миром возникла реальная угроза ядерной войны. Опасная ситуация разрешилась только 27- 28 октября 1962 г. после обмена посланиями между Н. С. Хрущевым и президентом США Д. Кеннеди, в которых СССР согласился убрать с Кубы ракеты, а США обязались гарантировать ее безопасность.

Карибский кризис дал толчок к принятию мер по разоружению стран, владеющих ядерным оружием. В 1963 г. Великобританией, СССР и США был подписан Договор о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, космическом пространстве и под водой.

В развитии культуры и науки в конце 50-х-начале 60-х гг. проявлялись противоречивые тенденции. «С одной стороны, по-прежнему наблюдалось стремление поставить эти сферы жизни на службу командно-администра-тивной системе, господствующей коммунистической идеологии. С другой стороны, страна была уже иной, более открытой для мира.»[22] Участились международные контакты. В 1957 г. в Москве прошел Международный фестиваль молодежи и студентов. Рушилась система страха. Немаловажное значение имело в это время некоторое раскрепощение в исторической науке: постепенный отход от догм краткого курса ВКП(б), пересмотр роли Сталина в истории Советского государства. Общественная атмосфера в стране менялась, в спорах, дискуссиях рождался новый для советской действительности феномен - общественное мнение. Его выразителем по российской традиции стала прежде всего литература.

Именно в это время возникают новые литературно-художественные журналы «Юность», «Новый мир», «Наш современник», «Молодая гвардия», «Москва», возобновляется издание журнала «Иностранная литература», в Москве открывается новый театр с символическим названием «Современник». Уже в 1953- 1956 гг. появляются статья критика В. Померанцева «Об искренности в литературе», роман И. Эренбурга «Оттепель» и роман В. Дудинцева «Не хлебом единым». Авторы рассуждают о прошлом и настоящем, о миссии интеллигенции и о том, каковы ее отношения с партией.

В мае 1957 г. состоялась встреча руководителей партии с писателями. Хрущев, заговорив о Сталине, стал упрекать писателей в том, что они поняли критику культа личности «односторонне». «Сталин займет должное место в истории Советского Союза. У него были большие недостатки, но Сталин был преданным марксистом–ленинцем» - эти слова недвусмысленно обозначили новые принципиальные подходы.

После 1957 г., прошедшего под лозунгом идеологического единомыслия, о свободе слова уже не могло быть и речи. Логичным в этой связи было «дело Пастернака». Роман Б. Пастернака «Доктор Живаго», опубликованный за границей, имел огромный успех, а автор в 1958 г. был удостоен Нобелевской премии по литературе. Однако власти вынудили писателя отказаться от премии. Развернулась кампания бичевания Пастернака, он был исключен из Союза писателей. «Дело Пастернака» породило серьезный кризис в сознании российской интеллигенции, не сумевшей открыто противостоять давлению власти. Для многих этот кризис перерос в чувство вины и стал началом нравственного возрождения. Уже в конце 50-х гг. возник «Самиздат» - машинописные журналы, в которых печатались запрещенные произведения Б. Ахмадулиной, Е. Гинзбурга, Б. Окуджавы, В. Шаламова. «В начале 60-х гг. в печати появляются смелые, проникнутые правдой произведения Е. Евтушенко, А. Твардовского, Э. Казакевича.»[23] Однако контроль партаппарата за деятельностью художественной интеллигенции постоянно усиливался, создавая нервозную обстановку среди творческих работников и рождая недоверие к политике партии в области культуры.

Процесс обновления не мог не коснуться такой важной сферы жизни как образование. По инициативе Н. С. Хрущева 24 декабря 1958 года Верховным Советом СССР был принят Закон «Об укреплении связи школы с жизнью и о дальнейшем развитии народного образования в СССР», согласно которому вместо семилетнего образования было введено всеобщее обязательное восьмилетнее образование. Срок обучения в средней школе был увеличен с 10 до 11 лет, а начиная с 9 класса 2 дня в неделю все учащиеся должны были осваивать на производстве рабочие специальности. При поступлении в вуз преимуществом пользовались абитуриенты, имеющие производственный стаж. Люди умственного труда повсеместно использовались на физических работах (работа на полях, овощных базах и т. п.). Таким образом, реформа, задуманная с целью соединения обучения с производительным трудом, на деле вылилась в абсурдную кампанию, вызвав всеобщее недовольство теми крайностями, избавиться от которых удалось лишь через несколько лет.

Создание широко разветвленной сети научно-исследовательских учреждений, рост научных кадров, огромные государственные ассигнования - все это обеспечило выдающиеся успехи советской науки в решающих областях знания. Началась эпоха научно-технической революции (НТР). Приоритетными были направления, обслуживающие военно-промышленный комплекс. Весь мир впечатляли достижения советских ученых в области ядерной физики (академики И. В. Курчатов, А. И. Алиханов, И. В. Тамм, А. Д. Сахаров и др.), в исследовании проблем теоретической физики (академики Н. Н. Боголюбов, Л. Д. Ландау, В. А. Фок и др.), по физики полупроводников (академик А. Ф. Иоффе). Успешно развивалась и химическая наука. Разработанная академиком Н.Н. Семеновым теория химических цепных реакций была удостоена в 1956 г. Нобелевской премии. Выдающиеся успехи были достигнуты в разработке теории реактивного движения и создании реактивных двигателей. В 1957 г. большой группой ученых-конструкторов под руководством С. П. Королева была создана первая в мире межконтинентальная баллистическая ракета. Началась эра освоения космоса. Триумфальной победой советской науки и техники стали запуск 4 октября 1957 г. первого в мире искусственного спутника Земли и полет 12 апреля 1961 г. в космос гражданина СССР Юрия Гагарина.

Десятилетие правления Хрущева гигантской страной продемонстрировало имевшиеся в этом человеке потен­ции: новатора, ниспровергателя, экспериментатора, во­люнтариста, преобразователя. Хрущев как бы проснулся. Инициативы и начинания первого секретаря в течение де­сяти лет следовали одна за другой. Простое их перечисле­ние поражают воображение: везде у истоков всех этик починов стоял невысокий, коренастый человек с энергичны­ми, порывистыми движениями. Хрущев был подобен фон­тану идей, действий, поступков, инициатив. У него быт поистине «вулканический характер». Интересно его харак­теризует современник, проведший значи­тельную часть своей жизни подле послевоенных «вождей» в ЦК. «Хрущев — властный, вспыльчивый, необузданный, грубый, в том числе и в отношении своих ближайших коллег, самоуве­ренный и падкий на лесть. Одновременно — порывистый, нетерпеливый, увлекающийся, одержимый духом нова­торства, но без серьезной концепции….»[24]

У человека с таким характером оказалось много точек приложения своей энергии в стране, которая начала «от­таивать».

Но, несмотря на все это, с начала 60-х годов ХХ в. Наша промышленность и сельское хозяйство вместо быстрого продвижения вперед стали все более отставать от ведущих стран. Особенно это сказывалось на качестве продукции, вело к замедлению роста производительности труда. Руководство КПСС, правительство стали готовить новые реформы с упором на экономическое стимулирование научно-технического прогресса. Но одиозные действия Н. С. Хрущева к осени 1964 г. сформировали в партийно-советских верхах мощную тайную оппозицию. Неожиданно для большинства советских людей на октябрьском 1964 г. Пленуме ЦК КПСС Н. С. Хрущев лишился всех своих руководящих должностей и стал персональным пенсионером.

Что же собой представляло сопротивление политике Н. С. Хрущева? Каков был характер угроз его поли­тической линии? Каков был по своей, в конце концов, природе переворот 14 октября 1964 г.?

Характер политической линии предопределял направленность сопротивления.

Боровшиеся со сталинизмом не могли быть вра­гами Н. С. Хрущева. Они зачастую были критиками и осуществлявшейся политики, и ее вдохновителя — Н. С. Хрущева, но критиковали его за непоследова­тельность, за рецидивы «культовых» методов, за кампанейщину, за метания, за утопизм и т. д. и т. п. Это было, образно говоря, скорее стремление «подтолк­нуть в спину», заставить двигаться прямее и быстрее, не делая шагов назад и в сторону, чем просто противо­действие.

«Культовая» система, даже если она своей главной политической целью ставит борьбу с «культам лично­сти» как таковым, не может обойтись без механизма насилия, без своего рода практического безразличия к демократическим институтам, без имитации наличия таких институтов, при их фактическом подавлении. Именно поэтому такого рода «культовая система», каковой была система Н. С. Хрущева, очень быстро теряет поддержку «снизу». А потеря поддержки «снизу» неизбежно открывает зеленый свет загово­рам «сверху».

«Культовые» системы характеризуются тем, что смена власти в них осуществляется исключительно через дворцовые перевороты. «Левые» ли, «правые» ли приходят к власти, дорога к власти лежит в такой системе только через дворцовый переворот. При этом круг кандидатов в следующие на очереди «вожди» всегда предельно узок.

14 октября 1964 г. произошел именно такого рода дворцовый переворот. В целом прогрессивную полити­ческую линию Н. С. Хрущева (при всех ее слабых сторонах) сменила консервативная линия Л. И. Брежнева.

Консерватизм «брежневской линии» отнюдь не был случайным: оппозиция политике Н. С. Хрущева в «эшелонах власти» могла быть только консервативной. Этот консерватизм — естественная реакция на ради­кализм начинаний Н. С. Хрущева.

Вывод: Таким образом, после смерти Сталина в советском государстве начался период, получивший название «оттепель». Данное понятие означало некоторую либерализацию тоталитарного режима сталинского образца при сохранении его существенных черт. Были сделаны первые шаги по пути политической реабилитации жертв репрессий. Произошло изменение политического курса в отношении внешней политики, «оттепель» затронула и отношения нашей страны с Западными странами. Кроме того, в этот период были проведены реформы органов государственного управления, реформы, направленные на повышение эффективности управления народным хозяйством, совершенствовалась система хозяйственного управления, а также создана широко разветвленная сеть научно-исследовательских учреждений.

Заключение

Итак, война показала и советскому народу — пусть на примере прежде всего А. Гитлера, Б. Муссолини — всю внутреннюю гнилость, всю органическую безнравст­венность, всю античеловечность режима абсолютной личной диктатуры, режима корыстного ограничения гласности и демократизма. В глазах широкой массы людей вознесение непомерно высоко «вождя» стало признаком лишь неограниченной личной диктатуры с ее внутренней бесчеловечностью, бесплодным субъек­тивизмом, гнилостью нравов, политической несостоятельностью. Сложились предпосылки коренного изменения критериев оценки и системы власти, и личности руководителя... Людям хотелось видеть и слышать истинные, проверяемые доказательства общест­венной природы руководящих намерений, их научной обоснованности, доказательства наличия реальной компетентности, реальной авторитетности... Голая авторитарность больше не могла уже выступать главным критерием истинной авторитетности. Открылась эпоха умирания «живых богов»...

Война очень убедительно показала, что за самими красивыми  и выспренними словесными по­строениями может оказаться   пустота, а то и гниль. Отныне только на уровне Слова нельзя было претендо­вать на истину в последующей инстанции Дела. По­следней инстанцией истины теперь все чаще принима­лось непосредственно  само Дело. Неприятие слов, не подкрепленных делом, стало всеобщим. Критика враж­дебного общественного строя с помощью одной только брани  не выглядела теперь столь  уж  убедительной: нужно было и критиковать делом — показом реальных преимуществ своих общественных отношений.

Конечно, весь этот  поворот сознания — целая эпо­ха, фактически далеко не завершившаяся еще и до сих пор. Конечно, в 1945 гг. этот поворот в умах человече­ства только еще наметился, только обозначился... Но как при всяком необратимом сдвиге, что-то уже соско­чило, что-то хряснуло, что-то стало ползти...

Эпоха послевоенного развития социалистического общества 1945—1953 гг., в течение которой «культ лич­ности» прямо и непосредственно грубо мешал этому развитию, деформировал его, закончилась... Впереди били новые времена, длительная и трудная борьба за уяснение несовместимости «культа личности» с коллективистской   природой    социализма,   борьба за устранение накопившихся деформаций социалистических принципов.

Появилось убеж­дение, что страна и общество находятся на пороге прогрессивного обнов­ления: еще не ясно было, когда и как наступит Лето социальной жизни, но Оттепель была уже на­лицо...

Так шаг за шагом складывались предпосылки духовного пробуждения страны. И возвращаясь к тем годам пробуждения, можно сделать такой вывод: к середине 50-х годов наше общество несомненно стало более зрячим, трезвее смотрело на себя, освободилось от некоторых иллюзий. Люди начинали думать. Многие ждали и надея­лись, конечно, разные люди на разное, но в целом зрело ощущение необходимости и приближения перемен.

Список литературы:

Монографические исследования

1.     Аксенов Ю.С. Послевоенный сталинизм. -  М., с. 84-86

2.     Волкогонов Д.А. Семь вождей: Галерея лидеров СССР в 2-ух кн. - М.: Новости, 1995, Кн.1, С.166

3.     Файнбург З.И.  Не сотвори себе кумира: Социализм и «культ личности» - М.: Политиздат, 1991, С.233

Периодическая печать

1.          Известия  ЦК КПСС. 1989. №3. С.128-170

2.          Константинов С. Несостоявшиеся наследники Сталина. //Независимая газета. 2000. 5 окт.

3.          Кружков В.С. Против догматизма и начетничества в пропаганде //Правда. 1953. 4 авг.

4.          Правда. 1953. 10 июля

5.          Советская социалистическая законность неприкосновенна // Правда. 1953. 6 апр.

Архивные материалы

1.           КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. М., 1985. Т.8. С.308

Статьи

   1.     История и сталинизм/ Сост. А.И. Мерцалов. – М.: Политиздат, 1991. С.58

Опубликованные документальные материалы

1.     Осмыслить культ Сталина. – М.: Прогресс, 1989. С.465

2.     Еврейский антифашистский комитет в СССР. 1941-1945. М., 1996. С.351

---

[1] Файнбург З.И.  Не сотвори себе кумира: Социализм и «культ личности» - М.: Политиздат, 1991, С.234

[2] Волкогонов Д.А. Семь вождей: Галерея лидеров СССР в 2-ух кн. - М.: Новости, 1995, Кн.1, С.166.

[3] Осмыслить культ Сталина. – М.: Прогресс, 1989. С.465

[4] Волкогонов Д.А. Семь вождей: Галерея лидеров СССР в 2-ух кн. - М.: Новости, 1995, Кн.1, С.200

[5] История и сталинизм/ Сост. А.И. Мерцалов. – М.: Политиздат, 1991. С.58.

[6] Еврейский антифашистский комитет в СССР. 1941-1945. М., 1996. С.351.

[7] Аксенов Ю.С. Послевоенный сталинизм. -  М., с. 84-86

[8] Константинов С. Несостоявшиеся наследники Сталина. //Независимая газета. 2000. 5 окт.

[9] Файнбург З.И.  Не сотвори себе кумира: Социализм и «культ личности» - М.: Политиздат, 1991, С.246

[10] Файнбург З.И.  Не сотвори себе кумира: Социализм и «культ личности» - М.: Политиздат, 1991, С.233

[11] Файнбург З.И.  Не сотвори себе кумира: Социализм и «культ личности» - М.: Политиздат, 1991, С.247

[12] КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. М., 1985. Т.8. С.308

[13] Советская социалистическая законность неприкосновенна // Правда. 1953. 6 апр

[14] Правда. 1953. 10 июля

[15] Кружков В.С. Против догматизма и начетничества в пропаганде //Правда. 1953. 4 авг.

[16] См.:Известия  ЦК КПСС. 1989. №3. С.128-170

[17] Арбатов Г.А. Затянувшееся выздоровление. М.: Международные отношения, 1991. С. 29.

[18] Волкогонов Д.А. Семь вождей: Галерея лидеров СССР в 2-ух кн. - М.: Новости, 1995, Кн.1, С.380

[19] Волкогонов Д.А. Семь вождей: Галерея лидеров СССР в 2-ух кн. - М.: Новости, 1995, Кн.1, С.386.

[20] Волкогонов Д.А. Семь вождей: Галерея лидеров СССР в 2-ух кн. - М.: Новости, 1995, Кн.1, С.382

[21] Волкогонов Д.А. Семь вождей: Галерея лидеров СССР в 2-ух кн. - М.: Новости, 1995, Кн.1, С.383

[22] Арбатов Г.А. Затянувшееся выздоровление. М.: Международные отношения, 1991. С. 21.

[23] Арбатов Г.А. Затянувшееся выздоровление. М.: Международные отношения, 1991. С. 22

[24] Волкогонов Д.А. Семь вождей: Галерея лидеров СССР в 2-ух кн. - М.: Новости, 1995, Кн.1, С.381.