1.  Участие адвоката  в уголовном судопроизводстве по  Уставу уголовного судопроизводства  1864 года

1.1.  Общие положения

Большое значение для независимости суда и упрочения принципа законности в уголовном и гражданском процессах дореволюционной России имело создание  института адвокатуры. С первых же дней существования адвокатура заявила о себе решительно и смело. В адвокатуру потянулись видные юристы-профессора, прокуроры, обер-прокуроры Сената и лучшие юристы, состоявшие при коммерческих судах. На страницах газет и журналов все чаще стали встречаться имена адвокатов, игравших огромную роль в общественной и политической жизни Росси: А.М.Унковский, Ф.Н.Плевако, В.Д.Спагович, К.К.Арсеньев, Н.П.Карабчевский, А.И.Урусов, С.А.Андреевский, П.А.Александров, В.М.Пржевальский, А.Я.Пассовер и другие.

Адвокатура по судебным уставам подразделялась на две категории. Адвокатами высшей категории являлись присяжные поверенные, которые объединялись в корпорации по округам судебных палат. Присяжные поверенные избирали Совет, который ведал приемом новых членов и надзором за деятельностью отдельных адвокатов. Они принимали участие как в уголовных, так и в политических делах[1].

Вторую, низшую категорию адвокатуры составляли частные поверенные. Они занимались малозначительными делами и могли выступать в тех судах, при которых состояли.

Введение института адвокатуры и состязательного принципа судебного процесса повысило качественный уровень подготовки юристов и юриспруденции в целом.

Учреждение адвокатуры было серьезной уступкой царизма общественному движению, приведшему к первой революцион­ной ситуации. Правительство вплоть до отмены крепостного права, как уже отмечалось, отрицательно относилось к идее учреждения в России адвокатуры по западноевропейскому образцу. «Кто, кто погубил Францию, как не адвокаты,— восклицал Николай  I, — кто были  Мирабо,  Марат,  Робеспьер?!    Нет...    пока буду    царствовать,    России    не  нужны адвокаты, без них проживем»[2] .

Подготовка судебной реформы, в ходе которой царское самодержавие вынуждено было допустить состязательное и гласное судопроизводство, провоз­гласить право на защиту, потребовала изменения отношения к адвокатуре. В 1862 году в Государственном совете было решено «... ввести у нас учреждение присяжных поверенных,: без которых решительно невозможно будет ведение состязания в гражданском и судебных прений в уголовном судопроизводстве с целью раскрытия истины и предоставления полной защиты тяжущимся и обвиняемым перед судом»[3]. Институт присяжных поверенных создавался в качестве особой корпорации, состоящей при судебных палатах, но не входящей в состав суда, и пользующейся самоуправлением под контролем судеб­ной власти. Закон жестко регламентирует условия, которые предъявляются к присяжным поверенным. Они фактически совпадают с требованиями, предъявляющимися к судьям.

Для лиц нехристианских вероисповеданий поступление в адвокатуру обставлено рядом дополнительных условий, значительно ограничивающих эти возможности.[4]

Уставом Уголовного  судопроизводства называются формы корпоративной организации присяж­ных поверенных — общее собрание присяжных поверенных округа судебной палаты и совет присяжных поверенных. В общем собрании участвуют все адвокаты округа (помощники присяжного поверенного участвовали в работе собрания только с разрешения последнего и только с правом совещательного голоса). В период разработки проектов судебного преобразова­ния в Государственном совете указывалось, что для правильно­го и успешного надзора за всеми присяжными поверенными в каждом округе судебной палаты необходимо учредить особый при палате совет во главе с председателем, имеющим товарища, замещающего его в случае болезни или отсутствия. Учреж­дение судебных установлений приняло все эти указания без существенных изменений. Комментируемые, а также следую­щие далее статьи детально регламентируют деятельность собрания присяжных поверенных и порядок создания их совета.

Подробно определяется правовая природа совета присяж­ных поверенных. Этот орган совмещал обязанности адми­нистративного и судебного характера. Действуя под контролем судебной палаты, совет присяжных поверенных осуществлял наблюдение за точным исполнением присяжными поверенными своих обязанностей, исполнением ими законов, установленных правил и всего прочего в интересах доверителей .

В соответствии  со ст. 367 Устава уголовного  судопроизводства  « к обязанностям и правам совета присяжных   поверен­ных принадлежат:

1)   рассмотрение   прошений  лиц,   желающих  приписаться к числу присяжных поверенных или выйти из этого звания, и   сообщение  судебной   палате  о  приписке  их  или  отказ  им в этом;

2) рассмотрение жалоб на действия присяжных поверенных и   наблюдение   за   точным   исполнением   ими   законов,   уста­новленных правил и всех принимаемых ими на себя обязаннос­тей сообразно с пользою их доверителей;

3)  выдача присяжным поверенным свидетельств в том, что они не подвергались осуждению совета;

4)  назначение поверенных по очереди для безвозмездного хождения   по   делам   лиц,    пользующихся   на   суде    правом бедности;

5)  назначение по очереди поверенных для ходатайства по делам лиц, обратившихся в совет с просьбою о назначении им таковых (ст. 392);

6)  определение количества вознаграждения поверенному по таксе   в   случае   несогласия   по   сему   предмету   между   ним и тяжущимся и когда не заключено между ними письменного условия;

7)  распределение  между  присяжными  поверенными  про­центного  сбора,   установленного  398-ю   статьею  сего  Учреж­дения;

8)    определение    взысканий   с   сих   поверенных   как   по собственному усмотрению совета, так и по жалобам, поступаю­щим в совет.

Совет   присяжных   поверенных   имеет   право   своею властию подвергать их за нарушение принятых ими  на  себя обязанностей:

1)  предостережениям,

2)  выговорам,

3)  запрещению отправлять обязанности поверенного в про­должение   определенного   советом   срока,   впрочем,   не   долее одного года;

4)  исключению из числа присяжных поверенных и

5)  преданию уголовному суду в случаях, особенно важных»[5].

Общее отрицательное отношение царизма к адвокатуре сказалось и на судьбе советов присяжных поверенных. Уже в 1875 году в процессе создания новых судебных органов было приостановлено учреждение советов присяжных поверенных там, где они еще не были образованы. Таким образом, советов присяжных поверенных не знали прибалтийские губернии, Польша,   Казахстан   и   Средняя   Азия,   Белоруссия,   Кавказ, Архангельская и Астраханская губернии, Сибирь, т. е. боль­шая часть страны. В 1889 году в рамках судебной контррефор­мы было приостановлено создание отделений присяжных поверенных. В местностях, где не было советов присяжных поверенных, контроль за деятельностью последних возлагался на судебные органы. «Шаг этот — весьма прискорбный, — писал И. Я. Фойницкий, — ибо для суда, своими занятиями обремененного, надзор за присяжными поверенными и охране­ние достоинства этого института гораздо труднее, чем для членов совета из среды самих присяжных... он в корне нарушает независимость адвокатуры и задерживает ее естес­твенное развитие».

«Желающий поступить в число присяжных поверенных должен подать о том прошение в совет сих поверенных, объяснив в прошении: в каком именно городе избирает он себе место жительства, а также что для поступления его в звание присяжного поверенного нет ни одного из тех препятствий, которые означены в 355-й статье сего Учреждения, с тем, что ежели в последствии откроется противное, то он подлежит не только исключению, из числа присяжных поверенных, но и преданию суду. К прошению прилагаются все документы, необходимые для установления в том, что проситель удовлетворяет   условиям,   требуемым   для   поступления   в   присяжные поверенные»[6].

Совет присяжных поверенных, рассмотрев документы, означенные в, и приняв в соображе­ние все сведения, которые признает нужными, постановляет или о принятии просителя в число присяжных поверенных, о  чем  выдается   ему  надлежащее  свидетельство,   или  же   об отказе в принятии.

Присяжными поверенными могли  быть лица, имеющие аттестаты университетов или других высших учебных заведе­ний об окончании курса юридических наук или о выдержании экзамена в юридических  науках,  если они сверх того прослужили не менее пяти лет по судебному ведомству в таких должностях, при   исправлении   которых   могли   приобрести   практические сведения в производстве  судебных дел,  или также не менее пяти лет состояли кандидатами на должности по судебному ведомству (ст. 407), или же занимались судебною практикою под    руководством   присяжных   поверенных   в   качестве    их помощников.

Присяжными поверенными не могут быть:

 1 ) не достигшие двадцатипятилетнего возраста;

2)  иностранцы;

3)  объявленные несостоятельными должниками;

4)  состоящие на службе от правительства или по выборам, за исключением лиц, занимающих почетные или общественные должности без жалованья;

5)  подвергшиеся  по судебным приговорам лишению или ограничению   прав   состояния,   а  также   священнослужители, лишенные духовного сана по приговорам духовного суда;

6) состоящие под следствием за преступления и проступки, влекущие за собою лишение или ограничение прав состояния, и   те,   которые,   быв   под   судом  за  такие  преступления  или проступки, не оправданы судебными приговорами;

7)  исключенные  из  службы  по  суду,  или  из духовного ведомства за пороки, или же из среды обществ и дворянских собраний по приговорам тех сословий,  к  которым они  при­надлежат;

8) те, коим по суду воспрещено хождение по чужим делам, а также исключенные из числа присяжных поверенных.

По представлении принятым в присяжные поверенные означенного в  свидетельства  в  то судебное место, при коем состоит совет или отделение совета присяжных поверенных, место сие делает распоряжение о при­воде его к присяге по прилагаемой у сего форме Каждый присягает по правилам своего вероисповедания.

Присягающий  на должность  присяжного поверенного произносил  следующий текст: ««Обещаюсь и клянусь всемогущим богом, пред святым его Евангелием   и   животворящим   крестом   господним,   хранить верность его императорскому величеству государю императору самодержцу   всероссийскому,    исполнять   в   точности   и  по крайнему моему разумению законы империи, не писать и  не говорить на суде ничего, что могло бы клониться к ослаблению православной церкви, государства, общества, семейства и доброй   нравственности,   но   честно   и  добросовестно   исполнять обязанности принимаемого мною на себя звания, не нарушать уважения   к   судам   и   властям   и  охранять   интересы   моих доверителей или лиц, дела которых будут на меня возложены, памятуя, что я во всем этом должен буду дать ответ пред законом и пред богом на страшном суде его. В удостоверение сего целую слова и крест спасителя моего. Аминь»[7],

По приводе к присяге принятый в число присяжных поверенных вносится в список  поверенных, о чем делается надлежащая надпись на свидетельстве, выданном ему советом, и   о  принятии  его  в  присяжные  поверенные  публикуется  от судебного места во всеобщее сведение.

Устав Уголовного судопроизводства  четко определял права, обязанности и ответственность  присяжных поверенных   в процессе участия в уголовном судопроизводстве[8].

Уставом прежде всего определяется порядок поступления в адвока­туру, приводится текст присяги на звание присяжного пове­ренного. Далее закрепляются его права и обязанности. При­сяжные поверенные не считались государственными служащи­ми, поэтому на них не распространялось чинопроизводство, они не имели права на служебные знаки отличия. Присяжные поверенные — это установленная в государственных интересах свободная профессия. Они были независимы от суда в своих действиях по ведению уголовных и гражданских дел и подчи­нялись только для них предусмотренному особому дисципли­нарному порядку .

Ответственность присяжных поверенных, как и других лиц; судебного ведомства,  могла быть уголовной,  дисциплинарной и гражданской. Первая наступала при умышленных действиях во   вред   своим   доверителям.    К   числу   таких   преступлений Уложение о наказаниях относило: 

1) злонамеренное превыше­ние пределов полномочий и злонамеренное вступление в сноше­ния или сделки с противниками своего доверителя во вред ему (ст. 1709);

2) злонамеренную передачу или сообщение против­нику своего доверителя документов (ст. 1710);

3) злонамерен­ное   истребление   или   повреждение,   присвоение,   утайку   или растрату  документов  или  имущества   доверителей   (ст. 1711).

Кроме   того,   присяжные   поверенные   подлежали   уголовному наказанию за оскорбление суда или участвующих в деле лиц   в  судебных  речах  или  бумагах.   Дисциплинарная  ответственность   имела   место   при   нарушениях   профессиональных  обя­занностей,  не  дающих основания  для  уголовного  преследова­ния, а также при несоблюдении адвокатской этики. Гражданс­кая ответственность наступала при совершении таких преступлений (ст. ст. 1709—1711 Уложения о наказаниях), которые сопряжены с нанесением материального ущерба доверителю, а также небрежным исполнением присяжным поверенным своих обязанностей (пропуск процессуальных сроков, наруше­ние правил и форм судопроизводства и проч.).

«Присяжные   поверенные   могли  принимать   на   себя хождение по делам во всех судебных местах округа судебной палаты, к которой они приписаны.

Присяжный поверенный, принявший на себя хождение  по делу, начавшемуся в округе, в котором он приписан, имеет право  по   желанию   тяжущегося   продолжать   ходатайство   по оному во всех судах до окончательного решения дела, хотя бы это было и вне того округа, подчиняясь в таком случае совету поверенных того места, где производится дело.

Присяжный поверенный, который для продолжения ходатайства по делу должен будет переехать в другой город, обязан сперва прочие, находящиеся у него дела, подлежащие производству в его отсутствие,   передать   с   согласия  своих  доверителей  другому присяжному поверенному»[9].

Введение в действие судебных уставов сразу обнаружило явно недостаточное количество присяжных поверенных. Вслед­ствие этого образовалась своеобразная, не упорядоченная законом частная адвокатура в лице всевозможных ходатаев по делам, как правило, гражданским. Возникла настоятельная потребность в законодательной регламентации деятельности последней. 6 июня 1874 г. был издан закон, учредивший, наряду с присяжной адвокатурой, институт частных поверен­ных "'. Для того чтобы стать частным поверенным и получить право на участие в производстве гражданских дел, как в мировых, так и в общих судебных установлениях, необходимо было получить особое свидетельство, выдававшееся теми судами, в округе которых частный поверенный осуществлял ходатайство по делам. Подробно правовое положение частных поверенных было регламентировано позже (ст. ст. 406 —406 данного Учреждения в Своде законов  1892 года).

1.2.  Порядок назначения  присяжного поверенного на ведение  уголовного  дела. Участие  поверенного  на предварительном следствии и в суде.

В делах уголовных присяжные поверенные принимали  на себя защиту подсудимых или по соглашению с ними, или по назначению председателя судебного места.

Присяжный поверенный, назначенный для производ­ства дела советом или председателем судебного места (ст. 367, п. 4 и 5, 290, 392, 393), не мог отказаться от исполнения данного ему поручения, не представив достаточных для сего причин.

После осуществления защиты присяжному поверенному  выплачивалось вознаграждение по соглашению между ним и  доверителем. Положение  о  вознаграждении  должно было содержаться в письменном виде.

«По   делам    лиц,    пользующихся    на    суде    правом бедности,    означенное    в    п. 1-м    предшедшей    396-й    статьи взыскание   за   наем   поверенного   обращается   в   пользу   того присяжного   поверенного,    который    был    назначен    советом поверенных для хождения по делу со стороны бедного лица (ст. 367, п. 4)»[10].

Присяжным  поверенным запрещалось покупать  или иным   образом  приобретать  права  своих  доверителей   по   их тяжбам как на свое имя, так и под видом приобретения для других лиц. Все сделки такого рода признаются недействитель­ными и подвергают поверенных ответственности по постановле­нию их совета.

Присяжный поверенный не мог действовать в суде в качестве поверенного против своих родителей, жены, детей, родных братьев, сестер, дядей и двоюродных братьев и сестер. Так же не мог   не  только  быть в одно и то же время поверенным обеих спорящих сторон, но и переходить по одному  и тому же делу последовательно от одной стороны к другой.

В соответствии со ст. 44 Устава уголовного судопроизводства в отношении поверенных  соблюдаются  правила ст. 44-50й Устава гражданского судопроизводства.  В ст. 44—50 Устава гражданского судопроизводства содер­жались положения о поверенных. Ими могли быть как присяжные поверенные, так и посторонние лица.

Присяжными поверенными не могли быть:

- несовершеннолетние;

- монахи (кроме дел о монастырях и обителях по поручению монастырского начальства);

- свя­щеннослужители из белого духовенства (кроме дел, в которых они ходатайствуют за духовное ведомство, жен и детей своих, питомцев, находящихся у них на попечении);

- признанные несостоятельными; состоящие под опекой; ученики, воспи­танники, студенты, слушатели (за исключением дел, когда они приняли на себя ходатайство вместо родителей, братьев и сестер);

- мировые судьи того мирового округа, где дело рассматривается, а также товарищ прокурора местного мирово­го съезда;

- отлученные от церкви по приговору духовного суда;

- лишенные всех прав состояния или всех особенных, лично и по состоянию присвоенных, прав и преимуществ, а также осво­божденные от таких наказаний по всемилостивейшему мани­фесту;

- лица, преданные суду за преступления, влекущие за собой вышеперечисленные наказания и не оправданные судеб­ным приговором;

- исключенные из службы по суду, из духовного ведомства за пороки, из среды обществ и дворянских собраний по приговорам тех сословий, к которым они принад­лежат; лица, которым ходатайства по делам запрещены судебным приговором[11].

Тяжущиеся заявляли об избранных ими поверенных письменно или устно. Они могли дать своему поверенному доверенность на ведение дела, оформленную в установленном порядке. Поверенный мог окончить дело миром, даже если об этом не было упомянуто в доверенности. Он мог отказаться от ведения дела, но не имел права в таком случае стать поверенным противной стороны. При отказе вести дело поверенный должен был заблаговременно предупредить доверителя, чтобы он мог сам явиться в суд или прислать другого поверенного. Поверенный мог отказаться вести дело, известив об этом мирового судью письменно или устно, и судья не мог приостановить производство по делу по этой причине в ожидании явки нового поверенного. Все действия, законно совершенные поверенным до отказа вести дело, оставались в силе.

В соответствии со ст. 565 Устава Уголовного  судопроизводства    подсудимые имели право избирать защитников как из присяжных поверенных, так и из других лиц, коим закон не воспрещает ходатайства по чужим делам.

По просьбе подсудимого председатель суда назначал ему защитника из состоящих при суде присяжных поверенных, а   за   недостатком   сих   лиц — из   кандидатов   на   судебные должности, известных председателю по своей благонадежности.

Для двух или более подсудимых по одному и тому же делу мог быть назначен один общий защитник только тогда, когда существо защиты одного из них не противоречит защите другого; в противном случае, для каждого подсудимого должен быть назначен особый защитник.

Подсудимым  предоставлялось право  переменить  защитника, предварительно уведомив об этом  суд. 

«Вместе   с   распоряжением  о  допущении  защитников к исполнению их обязанностей, председатель суда разрешал им объясняться наедине с подсудимыми, содержащимися под стражей»[12].

Подсудимый и его защитник, а равно частный обвини­тель и гражданский истец или их поверенные имеют право во всякое время рассматривать в канцелярии суда подлинное дело и выписывать из него все нужные им сведения в присутствии и под наблюдением секретаря или его помощника.

Присяжный поверенный  участвовал на протяжении  предварительного следствия и на судебном следствии.

Судебное следствие завершалось прениями по существу рассмотренных и поверенных доказательств.

Заключительные прения состоят:

1)    из    обвинительной    речи    прокурора    или    частного обвинителя;

2)  из объяснений гражданского по делу истца и

3)  из защитительной речи защитника или из объяснений самого подсудимого.

  Задача защитительной речи адвоката состояла в опроверже­нии или ослаблении обвинения, предъявленного подсудимому. А Ф. Кони, комментируя ст. 745, подчеркивал, что Устав уголовного судопроизводства не устанавливает по отношению к ней требований, аналогичных тем, которые он предъявляет прокурору в ст. 739, ибо в опровержении выводов обвинителя защита не может быть стеснена ничем иным, кроме условий, изложенных в ст. 745. Цели защиты обусловливают и то, что защитник, даже будучи убежден в виновности подсудимо­го, вследствие неопровержимости доказательств обвинения или собственного признания последнего, обязан говорить о снис­хождении и возражать прокурору. Поэтому недопустимо, отмечал А Ф. Кони, «ограничение речи защитника властным вмешательством председателя», за исключением обстоятельств, предусмотренных законом. Если даже защитник и «преувеличил страдания подсудимого и его достоинства», председа­тель, не прерывая речь защитника, может в руководящем напутствии присяжным заседателям указать на преувеличения в оценке неблагоприятно сложившихся для подсудимого обсто­ятельств[13].

Кроме содержания речи защитника регламентируется и ха­рактер его поведения. Если первое определяется существом обстоятельств, оправдывающих подсудимого или ослабляющих его вину, то поведение защитника, по духу ст. 745, касается приемов и форм защитительной речи, границ ее, т. е. внешней стороны. Отсюда устанавливается, когда председательствую­щий вправе, а когда не вправе прервать защитительную речь

Защитник  подсудимого  объясняет  в защитительной речи все те обстоятельства и доводы, которыми опровергается или ослабляется выведенное против  подсудимого  обвинение.

Защитник подсудимого не должен ни распространять­ся о предметах, не имеющих никакого отношения к делу, ни позволять себе нарушать должное уважение к религии, .чакону и установленным властям, ни употреблять выражений, оскор­бительных для чьей бы то ни было личности.

По делам, решаемым с участием присяжных заседате­лей,    защитник    подсудимого    в    прениях,    предшествующих постановлению ими решения, должен ограничиться применени­ем к делу только тех законов,  коими  определяется свойство рассматриваемого преступления или по  которым  подсудимый в случае его осуждения может быть признан заслуживающим снисхождения.

Сами подсудимые обязаны соблюдать в своей защите те же правила, какие постановлены для их защитников.

По изложении защиты подсудимым или его защитни­ком как прокурор или частный обвинитель, так и гражданский истец   могут   представать   свои   возражения,   но,   во   всяком случае, право последнего слова принадлежит подсудимому или ею защитнику.

После окончательных объяснений защитника предсе­датель суда спрашивает самого подсудимого, не может ли он представить   еще   что-либо   в   свое   оправдание,   и   в   случае отрицательного    ответа    объявляет    прения    сторон    прекра­щенными.

Присяжный поверенный участвовал  на стадии обжалования  решений  суда. Он  подавал  протесты на приговоры  неокончательные.

2.  Обобщение практики  участия присяжных поверенных в уголовном судопроизводстве по  Уставу уголовного  судопроизводства  1864 года.

2.1. В.Д. СПАСОВИЧ (1829-1908 гг.) ДЕЛО ДЕМЕНТЬЕВА

Дело, которое рассматривал Санкт-Петербургский военно-окружной суд, заключалось в следующем: в доме по Малой Дворянской в бельэтаже жила некая Данилова, имевшая большую собаку, и другие состоятельные жильцы. В мезонине же проживал солдат Дементьев с семьей. По показаниям сви­детелей было известно, что собака Даниловой часто бросалась на людей, особенно на детей, и однажды она накинулась на дочь Дементьева, очень сильно испугав ее. Дементьев бросился в квартиру Даниловой и пригрозил ей подачей жалобы мировому судье. Данилова же, оскорбившись, пожаловалась семье поручика Дагаева и ему самому на непозволительное поведение простолюдина. Поручик потребовал позвать Демен­тьева в квартиру Даниловой. Последний не явился, когда его звала кухарка Даниловой, затем двое городовых и, наконец, дворник. Следует иметь в виду, что Дагаев и Дементьев слу­жили не вместе.

Дементьев вышел из своей квартиры, тут и завязалась на­стоящая склока, а затем и драка. В итоге офицер якобы ки­нулся на солдата со шпагой, а тот сорвал с поручика погоны. В дальнейшем следствие установило, что у солдата Дементье­ва были ссадины на предплечье, на веке, на подбородке, вы­рван ус, а у поручика сорваны погоны. Последовательность действий противников установить представлялось затрудни­тельным. Нападение на старшего по чину или начальника, согласно военному судопроизводству того времени, строго каралось, но следовало учитывать, что Дагаев и Дементьев служили не вместе, и столкновение произошло на бытовой почве, но, тем не менее, Дементьев был обвинен в неиспол­нении приказания начальника[14].

Адвокаты действовали в соответствии  с  Уставом  уголовного  судопроизводства, и их  речи  на суде начинались как  правило с громких  фраз.

«Господа судьи! Хотя судьба, а может быть и жизнь, трех людей висит на конце пера, которым суд подпишет свой при­говор, защита не станет обращаться к чувству судей, играть на нервах, как на струнах. Она считает себя не вправе при­бегнуть к такого рода приему, потому что настоящее дело похоже на палку, которая имеет два конца. Один только ко­нец рассматривается теперь, Другой еще впереди. В этом де­ле так слились два элемента: то, что сделал солдат, и то, что сделал офицер, что разделить их можно только мысленно, а в действительности оно и неразделимо: насколько смягчится участь солдата, настолько отягчится участь офицера, насколь­ко палка опустится для одного, настолько она поднимется для другого. Подсудимый находится в очень трудном положении, вследствие особенностей военного судопроизводства, вслед­ствие примечания к статье 769, в силу которого ввиду сооб­ражений  высшего   порядка  поручик  Дагаев   не  может  быть вызван в суд. Его отсутствие чрезвычайно затрудняет рабо­ту разоблачения истины, разбирания, кто говорит правду, кто говорит неправду. Если бы Дагаев был на суде, если бы он мог живым словом передать подробности происшествия, то как человек молодой, образованный, может быть, он и из­менил бы отчасти показания, данные им на предварительном следствии, и, может быть, участь подсудимого была бы смягчена. Но если даже он и не изменил своих показаний, то из слов его, из образа действий на суде сквозила бы та истина, до которой приходится теперь добираться путем весьма труд­ным, окольным путем соображений, сопоставлений, сравне­ний, заключений. Путь этот требует большого хладнокровия, нужно приступить к делу со скальпелем в руках, с весами, как для химического анализа, и только таким образом, сказав сердцу, чтобы оно молчало, обуздав чувство, установить факт Раз установив факт, молено будет дать чувству разыграться против того, кто окажется виновным, дать место состраданию к тому и другому, потому, что обе стороны одинаково нуждаются в нем, потому что офицер, если не оклеветал, то ввел в искушение своим образом действий солдата, и виновен в том, что ему грозит теперь тяжкое наказание. Тогда можно будет руководиться соображениями, почерпнутыми из сферы воен­ного быта, из сознания глубокой необходимости строгой дис­циплины, но до установления самого факта нельзя руковод­ствоваться этими соображениями; до установления факта для суда не существует офицера и нижнего чина, а существуют только Дагаев и Дементьев.

Приступая к установлению факта, защита не может дер­жаться того порядка, которого держалась обвинительная власть, которая начала с конца. Все дело развивалось весьма логически с первого шага; с первого шага события, логически развивавшиеся, довели до последнего результата.

Свою речь  защитник  основывал на доказательствах. Знания и умения защиты способствовали оправданию подсудимого  которого  защищал В.И. Спсович.

2.2. П.А. АЛЕКСАНДРОВ (1838-1993). ДНЛО В.И. ЗАСУЛИЧ.

Дело В.И. Засулич, обвинявшейся в умышленном, с зара­нее обдуманным намерением покушении на убийство Петер­бургского градоначальника генерала Трепова, рассматривалось Петербургским окружным судом с участием присяжных засе­дателей 31 марта 1878 г.

24 января 1878 г. В.И. Засулич выстрелила из пистолета в генерала Трепова в знак протеста против применения телес­ных наказаний, а именно против распоряжения Трепова вы­сечь розгами политического подследственного Боголюбова, находившегося в доме предварительного заключения.

Действия Засулич были восприняты прогрессивной обще­ственностью того времени как протест против применения телесных наказаний, или, говоря современным языком, как действия в защиту прав человека.

К сожалению, только теперь, в XX веке, мы можем отдать себе отчет в том, что права человека нельзя защитить путем терроризма, то есть путем самого грубого и ужасного нару­шения прав личности другого человека[15].

П.А. Александров как  и другие  защитники  начинал свою речь  в суде со вступления: «Господа присяжные заседатели! Я выслушал благородную, сдержанную речь товарища прокурора, и со многим из того, что сказано им, я совершенно согласен; мы расходимся лишь в весьма немногом, но, тем не менее, задача моя после речи господина прокурора не оказалась облегченной. Не в фактах настоящего дела, не в сложности их лежит его трудность; де­ло это просто по своим обстоятельствам, до того просто, что если ограничиться одним только событием 24 января, тогда почти и рассуждать не придется. Кто станет отрицать, что самоуправное убийство есть преступление; кто будет отрицать то, что утверждает подсудимая, что тяжело поднимать руку для самоуправной расправы?

Все это истины, против которых нельзя спорить, но дело в том,  что событие 24 января не может быть рассматриваемо отдельно от другого случая: оно так связуется, так переплетается с фактом совершившегося в доме предварительного  заключения  13 июля, что  если непонятным будет смысл покушения,     произведенного    В.    Засулич    на    жизнь    генерал адъютанта Трепова, то  его можно уяснить,  только  сопоставляя  это  покушение с  теми мотивами,  начало  которых положено  было  происшествием  в  доме  предварительного   заключения.   В  самом  сопоставлении,   собственно  говоря,   не  было бы   ничего   трудного;   очень   нередко   разбирается   не   только такое преступление, но и тот факт, который дал мотив этому преступлению. Но в настоящем деле эта связь до некоторой степени усложняется, и разъяснение ее затрудняется. В самом деле,    нет   сомнения,    что    распоряжение   генерал-адъютанта Трепова   было  должностное  распоряжение.   Но  должностное лицо мы теперь не судим, и генерал-адъютант Трепов являет­ся здесь в настоящее время не в качестве подсудимого долж­ностного лица, а в качестве свидетеля, лица, потерпевшего от преступления;  кроме того, чувство приличия,  которое мы не решились бы преступить в защите нашей и которое не может не внушить нам известной сдержанности относительно гене­рал-адъютанта Трепова как лица, потерпевшего от преступле­ния, я очень хорошо понимаю, что не могу касаться действий должностного лица и обсуждать их так, как они обсуждаются, когда   это   должностное   лицо   предстоит   в   качестве   подсу­димого.  

Речь  защитников основывались  на ст. 745  Устава уголовного судопроизводства.  Задача защитительной речи адвоката состояла в опроверже­нии или ослаблении обвинения, предъявленного подсудимому.

В своих речах  П.А. Александров  опровергал  обвинение и на  основе этого  выстраивал  защитительную речь. Это  способствовало  оправданию  его  подзащитных.