1. Литература начала XIX века

«XIX век начался с осознания личности и народа как двух разных и противоположных, непримиримых начал; личные устремления человека и его природная основа противоречат между собой. В XVIII веке уже возникали противопоставления долга и страсти, чувства и разума, но они не захватывали человека целиком; в начале XIX века человек целиком противостоит миру. Трагическое напряжение между ними, попытки сближения ради обретения “потерянного рая” гармонической цельности человека и мира стали основным содержанием духовной жизни России первых десятилетий XIX века»[1].

Отправной точкой новой исторической эпохи справедливо считается Французская революция 1789-1794 годов. Итоги революции — жестокость, казни, война — были осознаны как закономерные плоды эпохи Просвещения. Идеи разума, разумного построения общества, разумного устройства мира, познавательных возможностей разума были поставлены под сомнение; с этими сомнениями разрушилась вся система философских и эстетических ценностей. Мир вдруг опять оказался хаотичным, тёмным, непонятым и непонятным. Русские дворяне, разочаровавшись в идее разумного порядка, справедливости, оставляют государственную службу и уединяются в своих загородных домах, родовых поместьях. Размышления об итогах эпохи Разума приводят их к проблеме трагического противоречия между личностью, её вольными устремлениями, порывами, мечтами и природной основой человека, реалиями земной жизни, неумолимыми законами исторического процесса. Это противоречие было осмыслено как проблема личности и народности.

Новые умонастроения породили глубокие изменения в строе русской литературы. В центре внимания оказался внутренний мир человека и его сложные взаимоотношения с внешним миром: народом, страной, историей, своей судьбой. Повышенный интерес к душевным переживаниям человека привёл к появлению феномена лирического героя, который коренным образом изменил поэтику классицизма, нарушил устойчивые жанры, смешал стили, деформировал границы между стихами и прозой, литературой и реальностью.

У литературы появились новые задачи. Проблема личности и народности, слияние личности и народа мыслилось, в основном, как культурная, а не социальная задача. Перед литературой встала необходимость выработки поэтических форм, “которые были бы традиционными и национальными, с одной стороны, и способными выразить индивидуальное чувство с другой”. Эта задача сводилась, главным образом, к проблеме нового литературного языка, вокруг которого разгорелись споры. В процессе споров хаотическое существование русской литературы обретало более или менее определённые черты; писатели, определяясь идеологически и эстетически в этих спорах, создавали литературные кружки, общества, журналы, в которых шёл процесс кристаллизации эстетических идей, стилей, поэтических форм. В результате этих сложных разнонаправленных исканий родилась новая литература, давшая нам Пушкина и Гоголя.

Проблема создания нового литературного языка сразу наметилась в двух версиях. Карамзин предложил реформировать язык так, чтобы это был язык и письменной литературы, и устной речи для интеллектуального общения всех людей; такое качество языка объединит людей и вернёт искомое единство личности и народа; реформирование языка предлагалось вести как преодоление двуязычия (русский и французский), как осторожный синтез их, как разумное сочетание национальной самобытности и европейских заимствований, не отрывая, таким образом, русскую литературу и общество от достижений европейской культуры. Другая версия решения проблемы языка основывалась на категорическом отрицании какой бы то ни было пользы европеизации русского языка и литературы. Сторонники этой версии полагали, что разрыв личности и народа произошёл как раз из-за влияния вредных идей развращённой, погрязшей в жестокости Европы, чему доказательством служила Французская революция. Решением проблемы при таких взглядах мог быть только категорический отказ от любых иностранных влияний и развитие самобытного национального языка. Разница двух версий не сводилась лишь к тому, сказать ли приятное на слух и общепонятное слово “путешествие” вместо французского “voyage” и грубого русского “езда”, или использовать не очень “гладкое” и устаревшее, но хорошее, звучное, выразительное русское слово “хождение” — разные решения проблемы языка касались не одной лишь лексики. Карамзинская теория предполагала использовать европейские жанры, а значит идущие из Европы идеи; противники Карамзина отказывались от этих идей и жанров, устанавливали другие приоритеты[2].

2. Классицизм и сентиментализм в XIX веке

Обучающая культура классицизма подчинила себе первоначально поэзию, публицистику и театр, затем утвердилась в системе образования, стиле государственной деятельности (типе служения монарху как персонификации государства) и архитектуре, создаваемой по государственному заказу. Дольше всего каноны классицизма продержались в отечественной скульптуре и архитектуре. В скульптуре - скорее всего, в силу неразвитости представлений о человеческой индивидуальности и потребности идеологических форм сознания того времени в идеализированных образах. В архитектуре - благодаря нужде государства в ансамблях общественного назначения. Архитектура классицизма создавала парадный облик государственной власти. Неудивительно, что тяготение к ней осталось и в отечественной культуре XX в.

Практически постоянно поддерживается государственной властью в России и представление о соотношении интересов личности и государства, созданное классицизмом. Согласно ему государство как носитель общего блага и высшего закона всегда имеет приоритет над личностью. Последняя обязана приносить себя в жертву обществу, подчиняя свои чувства и потребности государственным интересам. Торжественная и подчеркнутая грандиозность государства рядом с упрощенно понимаемой личностью, которая не может существовать вне него, - таков долговременный вклад эпохи классицизма в формирование российского менталитета.

В освоении эстетики классицизма важная роль принадлежала театру, особенно трагедии. Трагедия стала любимым драматическим и литературным жанром крупнейших российских поэтов и писателей последней трети XVIII в. Жанр трагедии, однако, недолго выдерживал в России конкуренцию с комедией. Именно последняя становилась сферой освоения иных законов сценографии и других эстетических канонов.

С культурой классицизма связано становление издательского дела в России и зарождение профессиональной журналистики. Эпоха классицизма профессионализировала изучение родного языка, создав для этого первое специализированное научно-исследовательское учреждение - Российскую Академию. Женщина во главе академии (а президентом Российской Академии стала княгиня Е. Р. Дашкова ) - тоже результат влияния культуры классицизма на русское общество. Классицизм стал в России культурой статского чиновничества и сферой реализации государственной идеи. Эстетика классицизма подчеркнула высокую роль просвещения в жизни общества, направив внимание людей на образование, науки и искусство[3]. Классицизм сделал популярными имена Вольтера и энциклопедистов, а также канонизировал героев римской истории, придав им статус образца для воспитания гражданственности и нравственности, основанных на приоритете идей патриотизма. Он породил особый тип личности, ориентированный на высокую гражданственность и патриотизм. Вместе с тем классицизм театрализовал повседневную жизнь, сделав нормой перенесение в нее демонстративного поведения и аффектных поступков, описанных в литературе или показанных на сцене.

Сентиментализм освоил публицистику и мемуарное творчество, дал направление журналистике, краешком задел художественную литературу, уравняв прозу с поэзией в глазах читающей публики, и выбрал сферой своего господства жанр камерного портрета. Сама эстетизация изобразительных искусств в России началась благодаря сентиментализму. Одним из первых эстетических трактатов, выполненных профессионально, стал труд П. Чекалинского "Рассуждение о свободных художествах" (СПб., 1792). Автор обратился к анализу не только античного, но и современного ему российского искусства, что было существенным новшеством для того времени.

Увлечение сентиментализмом совпало в отечественной культуре с тягой к рациональному осмыслению человеческой натуры и характера. Чрезвычайно популярной становится физиогномика - наука, позволяющая по внешнему виду определять черты характера и склад человеческой психики. "Физиогномические фрагменты", четырехтомный труд швейцарского ученого И.-К. Лафатера, вышедший в 1775-1778 гг., не только читается, но и изучается. Сам Лафатер интересен русской публике, прежде всего, как врач и натуралист. Меньше он интересует ее как исторический писатель, религиозный поэт и философ. В гостиные сентиментализм приносит новое развлечение - кто-либо из гостей рисует профили знакомых, чтобы по их особенностям определять черты характера и темперамент изображенных лиц. В обиходе появляется мода на миниатюры. Портреты родных хранят в медальонах, используют как нагрудные украшения, помещают их в специальные ящики столов или бюро, хранят в альбомах, вешают на стены, берут с собой в поездки и путешествия.

Сентиментализм делает акцент на культуре чувств. Он учит людей конца XVIII-начала XIX в. изображать черты характера, обращать внимание на наружность, понимать, что у души человеческой имеются различные состояния. Нашему времени культура сентиментализма оставила замечательные коллекции камерного портрета и мемуарные произведения, помогавшие литературе осмысливать окружающий мир.

Сентиментализм привнес в российский менталитет понятие естественного человека, сделал популярными разговоры о душе (заодно приучая русскую публику к существованию науки о душе-психее - психологии), а в жизнь образованного сословия ввел новую систему воспитания, в которой появились оздоровительная гимнастика на свежем воздухе и понятие детства.

Олицетворением эстетики сентиментализма в России стали личность Руссо и его произведения. Наиболее заметным влияние Руссо было в сфере общественно-политической мысли и изобразительном искусстве. С сентиментализмом связано творчество наиболее известных портретистов того времени Левицкого и Боровиковского, проявление интереса к крестьянскому быту и творчеству (живописные сцены из крестьянского быта И. Шибанова, интерес участников кружка, сложившегося вокруг семьи петербургского архитектора князя Львова, к народному костюму, обычаям, крестьянским песням). Пейзаж начинает осознавать свою жанровую самостоятельность тоже благодаря эстетике сентиментализма.

Мода на пасторали (идеализированные сцены из деревенской жизни) в России продолжалась недолго. Античная буколика воспринималась как слишком оторванная от жизни, а эстетика сентиментализма призывала изображать натуру. Российская деревня будила не столько любимую сентиментализмом нежную мечтательность, сколько совсем иные чувства. Интерес европейского сентиментализма к естественной жизни на природе в русской культуре последней трети XVIII в. очень быстро трансформировался в потребность осознать специфику положения крепостного крестьянства. В России эстетика сентиментализма была политизирована, как нигде.

«На смену сентиментализму во главе с Н. М. Карамзиным приходит романтизм (В.А.Жуковский, К.Н.Батюшков, ранний А.С.Пушкин, поэты пушкинского круга, поэты-декабристы, М.Ю.Лермонтов), а затем на смену романтизма является реализм, признаки которого заметны в позднем творчестве А.С.Пушкина и у Н.В.Гоголя. Авторы такой версии дают объяснение литературной борьбе начала XIX века: с одной стороны — лагерь устаревшего классицизма, “классики”, объединившиеся в литературное общество “Беседа любителей русского слова”, с другой стороны — “романтики”, представители зарождающегося романтизма, продолжатели реформ Н.М.Карамзина, объединившиеся в литературное общество “Арзамас”. Последние, естественно, победили, так как из “Арзамаса” вышел А.С.Пушкин, за ним на сцене литературной жизни появляется целый круг поэтов, поэты-декабристы, наконец, проза зрелого Пушкина выводит литературу на пути реализма»[4].

В этой схеме литературного процесса всё так стройно, упорядоченно, красиво, что с ней трудно не согласиться. Однако такая схема предполагает огромное количество исключений и допущений. Вот некоторые из них. Г.Р.Державин, преодолевший каноны классицизма, заметивший и одобривший молодого А.С.Пушкина (“Старик Державин нас заметил / И в гроб сходя благословил”) почему-то входил в “Беседу...”, то есть принадлежал числу противников тех самых поэтов, которые организовали “Арзамас”, вырастили романтизм и вместе с ним А.С.Пушкина. “Беседчик” Державин благословил “арзамасца” Пушкина. Или другой пример: “романтик” Батюшков в своей сатире “Видение на берегах Леты” “утопил” в реке забвения всех поэтов, кроме И.А.Крылова, “классика”, участника “Беседы...”. Исключениями являются и упрёки романтиков Жуковскому, обвинявших его в неопределённости, туманности поэзии, в пристрастии к фантастическому, таинственному, к жанру баллады — романтики упрекали Жуковского за то же, за что его упрекали и классики. Подобных “исключений” чрезвычайно много и если с ними знакомиться и дальше, то привычная схема покажется не только противоречивой, но даже бесполезной или вредной, мешающей пониманию литературного процесса.

Однако категорически отвергать привычные версии истории литературы начала XIX века тоже нельзя. Русский сентиментализм действительно существовал и Н.М.Карамзин имеет самое прямое отношение к этому литературному направлению; существовал и русский романтизм — баллады В.А.Жуковского, элегии К.Н.Батюшкова, “южные” поэмы А.С.Пушкина и др. Однако при этом следует учитывать, что Н.М.Карамзин переживал процесс творческой эволюции и мог перерасти собственный сентиментализм, прийти к новым философским идеям и эстетическим взглядам[5]. Следует учитывать и то, что сентиментализм был в русской литературе господствующим направлением, но отнюдь не единственным; кроме того, сам сентиментализм был неоднородным, состоял из разных литературных движений и школ. Не было чёткости в терминологии, многие понятия “были принесены извне и только прилагались к определённым явлениям... Под “романтизмом” разумели иногда немецкое или английское влияние вообще, шедшее на смену французскому, причём “романтическими” были имена Шиллера, Гёте и даже Лессинга”. Наконец, если романтизм появился после сентиментализма, то это ещё не значит из сентиментализма.