Содержание



Введение. 3

1. Понятия «социального изменения», «социального развития», «социального прогресса», «модернизации». 4

2. Концепция эволюционного и революционного развития общества. 8

3. Теория культурно-исторических типов. 12

Заключение. 16

Используемая литература: 17

Введение

Несмотря на широкое использование этого понятия в со­циальной практике в научный обиход оно было введено срав­нительно недавно. Термин "социальные изменения" в основ­ном использовался при освещении проблем культуры, социа­лизации, социальных групп и общностей, повторяющихся со­циальных явлений. Такой подход к социальным изменениям представлен в работах М.Вебера, П.Сорокина, Г.Тарда, Л. фон Визе, Ч.Х. Кули, Р. Парка и др.

Что же такое социальные изменения? Представим себе, что старое рутинное производство мы решили оборудовать новой техникой, ввести новые технологии. Вполне понятно, что та­кие технико-технологические перемены должны сопровождать­ся переучиванием кадров, которые будут обслуживать новые станки и механизмы, изменением культуры производства и культуры отношений, что повлечет изменение ценностных ори­ентации и установок людей, работающих в новых более ком­фортабельных условиях. Таким образом, технологические но­вовведения изменят социальные отношения, а следовательно, социальную структуру производства. Это можно рассматри­вать как социальные изменения.

Итак, социальные изменения - это важнейшие измене­ния социальных структур (моделей социального действия и социальной интеракции), включая последствия и проявле­ния этих изменений в нормах, ценностях, культурных эле­ментах и символах.

Данное определение можно признать чрезвычайно широ­ким, так как оно включает в себя социальные изменения, относящиеся к человеческому поведению, культуре и социаль­но-значимым символам человеческой деятельности.

Целью данной работы является изучения  социальных изменений.

1. Понятия «социального изменения», «социального развития», «социального прогресса», «модернизации»



Одной из важнейших проблем социологии является проблема соци­альных изменений, их механизмов, их основных форм и направлен­ности. Понятие «социальные изменения» носит самый общий харак­тер. Социальное изменение — это переход социальных систем, общ­ностей, институтов и организаций из одного состояния в другое. Изменения присущи всем элементам социальной структуры обще­ства и проявляются на всех этапах его существования. Взаимодейст­вуя друг с другом, они как бы детерминируют друг друга: одни изме­нения вызывают другие, их накопление ведет сначала к незамет­ным, а затем более существенным преобразованиям. На основе изменений осуществляется процесс социального развития.

Понятие «социальное развитие» конкретизирует понятие «со­циальное изменение». Социальное развитие — необратимое, на­правленное изменение социальных систем, общностей, институтов и организаций. Развитие предполагает переход от простого к слож­ному, от низшего к высшему и т.д. В свою очередь, понятие «социаль­ное развитие» уточняется в социологии такими качественными ха­рактеристиками, как «социальный прогресс» и «социальный рег­ресс». Социальный прогресс — это особый тип развития общества, при котором общество в целом или отдельные его элементы пере­ходят на более высокую ступень, стадию зрелости в соответствии с объективными критериями. Соответственно, социальный регресс означает движение социальных систем по нисходящей линии от бо­лее развитых к менее развитым.[1]

Социологами в понятия «социальный прогресс» и «социальный регресс» вкладывается различное содержание. Нередко этими поня­тиями характеризуется поступательное или нисходящее движение общества. Прогресс рассматривается как синоним развития. Если сумма позитивных последствий крупномасштабных изменений в обществе превышает сумму негативных, то говорят о прогрессе обще­ства. Если же сумма негативных изменений превышает сумму пози­тивных, то считают, что имеет место регресс.

Однако понятие «социальный прогресс» чаще всего применя­ется для оценки направленности общественного развития. Соци­альным прогрессом в этом смысле называется глобальный, всемир­но-исторический процесс восхождения человеческого общества от низших ступеней к высшим (от состояния дикости к вершинам ци­вилизации при цивилизационном подходе и от первобытно-общин­ной формации к коммунистической при формационном подходе). Объективные показатели социального прогресса связываются с со­вершенствованием орудий труда — других средств производства, постоянно повышающих производительную мощь человека как ро­дового существа[2].

В этом случае понятие «социальный регресс» не может рас­сматриваться как полностью соотносительное понятию «социаль­ный прогресс». Дело в том, что большинство социологов полагает, что регресс может быть присущ лишь отдельным сферам общественной жизни. Он может охватить отдельные сферы общественной жизни: производственную, политическую и т.д., поразить отдельные госу­дарства, целые цивилизации и формации. Но охватывая отдельные социальные структуры общества, регресс не может распространить­ся на общество в целом, так как общество в целом, человечество в своем движении, несмотря на все зигзаги, упадки и разрушительные моменты, продолжает развиваться по восходящей линии. Иначе го­воря, у общества есть всегда возможности для совершенствования и никакое его идеальное состояние не может рассматриваться в каче­стве его финальной цели.

Различают постепенный и скачкообразный виды социального прогресса. Первый называется реформистским, второй революци­онным.[3]

Реформы и революции различаются масштабом, субъектом реализации и своей исторической значимостью. Реформы — частич­ные усовершенствования каких-либо сфер общественной жизни, ряд постепенных преобразований, не затрагивающих основ сущест­вующего социального строя.

Субъектом социальных реформ выступают правящие слои то­го или иного общества.

Революция — это комплексное изменение всех сторон обще­ственной жизни, преобразующее основы существующего строя. Ре­формы называются социальными, если они касаются преобразова­ний в тех сферах общественной жизни, которые непосредственно связаны с людьми, отражаются на их уровне и образе жизни, досту­пе к социальным благам. Примером экономических реформ являет­ся знаменитая столыпинская реформа сельского хозяйства (1905-1910 гг.), направленная на существенное ограничение общинного и феодального землевладения и развитие рыночных отношений в сельском хозяйстве. Субъектами социальных революций являются широкие народные массы. Революции носят скачкообразный харак­тер и представляют собой форму перехода общества из одного каче­ственного состояния в другое. Реформы и революции — это различ­ные инструменты общественных преобразований, однако между ними нет непроходимой пропасти. Реформы, как правило, задумы­ваются правящей элитой как одиночный акт или серия последова­тельных действий, вносящих какое-либо нововведение в общест­венную жизнь[4]. Они начинаются каким-то законодательным актом и предусматривают проведение серии организационных мероприя­тий исполнительными органами власти. Но если эти нововведения носят серьезный характер, то в процесс реформ вовлекается все об­щество. На какой-то стадии правящая элита, и правительство в ча­стности, может потерять контроль над социальным процессом, и ре­формы постепенно превращаются в революции. Первоначальные частичные изменения приобретают повсеместный характер, захва­тывают все сферы общественной жизни и превращаются в револю­цию. Именно таким образом развивалась «перестройка» Горбачева в СССР в 1985-1991 гг. Она началась с мероприятий по «ускорению» и «гласности», направленных на реформирование советского социа­листического общества за счет внедрения в него элементов рыноч­ных отношений и западной демократии, а закончилась в 1993 году ликвидацией советской власти, установлением капиталистических производственных отношений. Иначе говоря, капиталистической революцией, изменившей основы существующего строя в СССР, в том числе и распадом самого СССР.

Одним из инструментов движения общества по пути социаль­ного прогресса на основе сочетания реформ и революции в современ­ной западной социологии признается модернизация. Термин «мо­дернизация» относится не ко всему периоду социального прогресса, а только к одному его этапу — современному. В переводе с англий­ского «модернизация» означает осовременивание. Поскольку совре­менный период «Новое время» в человеческой истории датируется с момента зарождения и расцвета капитализма, то суть модернизации связывается с распространением по всему земному шару общест­венных отношений и ценностей капитализма. Модернизация — это революционный переход от доиндустриального к индустриальному или капиталистическому обществу, осуществляемый путем ком­плексных реформ, он подразумевает кардинальное изменение соци­альных институтов и образа жизни людей, охватывающее все сферы общества. Теория модернизации призвана объяснить то, каким обра­зом запоздавшие в своем развитии страны могут достичь современ­ной стадии и решить внутренние проблемы, не нарушая очередности этапов[5].

Социологи различают два вида модернизации: органическую и неорганическую. Органическая модернизация является моментом собственного развития страны и подготовлена всем ходом предше­ствующего развития. Она происходит как естественный процесс по­ступательного развития общественной жизни при переходе от феодализма к капитализму. Такая модернизация начинается не с эконо­мики, а с культуры, и с изменения общественного сознания. Процесс естественной модернизации прошли ныне развитые капиталистиче­ские страны: Англия, Франция, США и др.

Неорганическая модернизация происходит как ответ на внешний вызов со стороны более развитых стран. Она представляет собой способ «догоняющего» развития, предпринимаемый правящи­ми кругами той или иной страны, с целью преодолеть историческую отсталость и избежать иностранной зависимости. Неорганическая модернизация начинается не с культуры, а с экономики и политики. Неорганическая модернизация совершается путем заимствования зарубежного опыта, приобретения передовой техники и технологии, приглашения специалистов, обучения за рубежом, перестройки форм государственного управления и норм культурной жизни по об­разцу передовых («продвинутых») стран.

Примером политики модернизации является деятельность правящих элит России, Германии, Японии и др. на различных этапах исторического развития. Как яркое проявление политики модерни­зации можно расценить петровские реформы XVIII в., отмену крепо­стного права и последовавшие за ним процессы во второй половине

XIX — начале XX века, сталинскую индустриализацию 30-х годов

XX века, горбачевскую перестройку 1985-1991 гг., экономические реформы 90-х годов XX столетия[6].

Органическая модернизация идет естественным путем, «сни­зу». Поэтому она, как правило, всегда дает положительный резуль­тат. Неорганическая модернизация начинается «сверху». Чтобы эта политика привела к положительным результатам, она должна полу­чить поддержку широких слоев населения. В Японии после второй мировой войны эта политика была благоприятно воспринята населе­нием. В результате за 20 лет на основе зарубежных инвестиций и за­имствования передовой технологии Японии сумела догнать и пере­гнать передовые капиталистические страны. Главное условие «япон­ского чуда» состоит в том, что ее правящей элите и народу удалось органично увязать традиционную культуру народа с ценностями со­временной цивилизации, на основе этой увязки за короткий срок не­органическая модернизация сменилась органической.

В России такой увязки на протяжении 200 лет не удается осу­ществить. Поэтому политики модернизации никогда не имели проч­ной социальной поддержки.

 

2. Концепция эволюционного и революционного развития общества


Социологи всех школ и направлений рассматривают общество как из­меняющуюся систему. Однако при трактовке общественных измене­ний у представителей различных школ и направлений проявляются существенные различия. Абсолютизация того или иного типа измене­ний социальных систем породила два методологически различных те­чения в социологии: социальный эволюционизм и революционизм.

Социальный эволюционизм представляет собой попытку гло­бального осмысления исторического процесса, как части общего, бес­конечно разнообразного и активного процесса эволюции Космоса, планетарной системы, Земли, культуры. Наиболее ярко социальный эволюционизм представлен в системе английского социолога Г. Спен­сера. Он разработал наиболее полную схему эволюционного процес­са, которая включает в себя несколько принципиальных моментов. Ядро этой схемы составляет дифференциация, которая неизбежна, поскольку всякие конечные однородные системы неустойчивы в си­лу разных условий для их отдельных частей и неодинакового воз­действия разнообразных внешних сил на их различные элементы. По мере возрастания сложности и разнородности в системах ускоря­ется темп дифференциации, так как каждая дифференцированная часть является не только результатом дифференциации, но и даль­нейшим ее источником. Дифференциация, по Спенсеру, предполага­ет специализацию, разделение функций между частями и отбор на­иболее устойчивых структурных соотношений. Эволюционные из­менения происходят в направлении повышения гармонизации, структурного и функционального соответствия всех составляющих целого. Следовательно, дифференциация всегда сопровождается ин­теграцией. Естественным пределом всех эволюционных процессов в этом случае оказывается состояние динамического равновесия, об­ладающего инерцией самосохранения и способностью адаптации к новым условиям. Эволюция любой системы состоит в повышении и усложнении ее организации. Однако накопление несоответствий и дисгармоний в ходе эволюции может привести к распаду ее собст­венных произведений[7].

Социальная эволюция, по мнению Спенсера, составляет часть универсальной эволюции. Она состоит в усложнении форм общест­венной жизни, их дифференциации и интеграции на ином уровне организации. В социологии Г. Спенсера реализована основная идея социального эволюционизма XIX в. — идея существования истори­ческих стадий человеческого общества, развивающихся от простого к дифференцированному, от традиционного к рациональному, от не­просвещенного к просвещенному, от общества с ручной технологией к обществу с машинной технологией, использующего искусственно созданную силу, от нечетко интегрированного общества к строго ин­тегрированному.

Значительный вклад в развитие идей социального эволюцио­низма внес французский социолог Э. Дюркгейм. Именно Э. Дюркгейм впервые развернуто обосновал положение, что разделение труда яв­ляется причиной и следствием растущего усложнения общества.

Э. Дюркгейм противопоставил два типа общества. На одном по­люсе социальной эволюции находятся простые общества с развитым разделением труда и сегментарной структурой, состоящие из однородных и подобных между собой сегментов, на другом — высоко сложные общества, представляющие собой систему различных органов, из которых каждый имеет свою специальную роль и которые сами состоят из дифференцированных частей.

Переход из одного общества к другому происходит длительным эволюционным путем, основные пункты которого выглядя следующим образом: 1) в сегментарном обществе растет население 2) это увеличивает «моральную плотность», многократно умножает общественные отношения, в которые включен каждый человек, и, следовательно, усиливается конкуренция; 3) отсюда возникает угроза сплоченности общества; 4) разделение труда призвано устранить эту угрозу, так как оно сопровождается дифференциацие); (функциональной, групповой, ранговой и т. д.) и требует взаимоза­висимости специализированных индивидов и групп.[8]

В рамках социального эволюционизма возник ряд теорий, по­ставивших перед собой цель отразить поступательное развитие об­щества на основе сравнения его прошлого и нынешнего состояния Первую попытку создания такой теории предпринял немецкий со­циолог Ф. Теннис (1855-1936) в своей знаменитой книге «Община и общество». Ф. Теннис использует немецкие термины «гемейншафт» и «гезельшафт», чтобы провести разграничение между традицион­ным и современным обществом на основе пяти основных типов соци­альной взаимосвязи. Понятие «Гемейншафт» применяется к кресть­янской деревенской общине, а понятие «Гезельшафт» —к индустри­альному городскому обществу. Основные различия между ними состоят в следующем: 1) Гемейншафт предполагает, что люди живут в соответствии с общинным принципом и мирскими ценностями, а общество типа «Гезельшафт» основано на стремлении к личной вы­годе; 2) Гемейншафт придает основное значение обычаям, в то вре­мя, как Гезельшафт основано на формальных законах; 3) Гемейн­шафт предполагает ограниченную и неразвитую специализацию, в то время, как в Гезельшафт проявляются специализированные про­фессиональные роли; 4) Гемейншафт опирается на религиозные, Ге­зельшафт — на светские ценности; 5) в основе Гемейншафт лежит семья и община, в основе Гезельшафт — крупные корпоративные и ассоциативные формы объединения людей[9].

В русле социального эволюционизма на основе противопостав­ления традиционного и современного общества сформировалась тео­рия стадий роста. Теория «стадий роста» У. Ростоу описывает посту­пательное развитие общества как переход от аграрного «традицион­ного » общества к современному «индустриальному», как прохождение 5 важнейших ступеней — стадий.

Первая стадия — традиционное общество, основу которого со­ставляет примитивное сельскохозяйственное производство. Накоп­ления здесь незначительны и расходуются непроизводительно.

Вторая стадия — «переходное общество» — на этой стадии создаются предпосылки для «сдвига»: рост производительности сельскохозяйственного труда, увеличение капиталовложений в расчете на душу населения, возникновение централизованного государства и т.д.

Третья стадия — период «промышленной революции», характеризующийся мобилизацией внутренних накоплений и инвестиро­вания более 10% национального продукта в производство, быстрым ростом основных отраслей промышленности и радикальным изме­нением методов производства.

Четвертая стадия — «путь к зрелости»- формирование индус­триального общества. Этот процесс отличается бурным развитием промышленности, возникновением новых отраслей производства, повышением уровня капиталовложений до 20%, бурным ростом го­родов.

Для индустриального общества характерны: 1) развитая и сложная система разделения труда в обществе в целом, при сильной его специализации в конкретных сферах производства и управле­ния; 2) массовое производство товаров на широкий рынок; 3) меха­низация и автоматизация производства и управления; 4) научно-техническая революция. Следствием этих процессов является вы­сокая развитость средств транспорта и коммуникаций, высокая степень мобильности и урбанизации, качественные сдвиги в струк­турах национального потребления. С точки зрения данной теории, основные характеристики крупной промышленности — индустрии обусловливают форму поведения не только в сфере организации и управления производством, но во всех других сферах общественной жизни.

Популярная в 60-х годах XX в. теория индустриального обще­ства в 70-х годах получает свое развитие в теории.«постиндустриального общества». Наиболее видные ее представители — американские социологи и политологи Д. Белл, 3. Бжезинский, А. Тоффлер и фран­цузские социологи и политологи А. Турэн и Ж. Фурастье. Согласно данной теории, общество в своем поступательном развитии проходит три основные стадии: 1) доиндустриальную (аграрную), 2) индустри­альную и 3) постиндустриальную. Бжезинский третью стадию назы­вает технотронной, а А. Тоффлер — сверхиндустриальной. На первой стадии преобладает первичная сфера экономической деятельности — сельское хозяйство, на второй — вторичная сфера — промышлен­ность, на третьей стадии — третичная — сфера услуг. Основная зада­ча этой стадии — индивидуализация производства и потребления. В доиндустриальном обществе главная цель — власть. В индустри­альном — деньги, в постиндустриальном — знание, обладание кото­рым является главным, престижным фактором. Каждой из этих трех стадий присущи специфические формы социальной организации: в аграрном обществе — это церковь и армия, в индустриальном — кор­порация, в постиндустриальном — университеты. В соответствии с этим находится и социальная структура: в аграрном обществе гос­подствующую роль играют священники и феодалы, в индустриаль­ном — бизнесмены, в постиндустриальном — ученые и менеджеры-консультанты. Теории индустриального и постиндустриального общества на­ходятся в рамках социального эволюционизма, поскольку они пред­полагают прохождение обществом определенных стадий на основе технических и технологических нововведений в сочетании с различ­ными психологическими мотивами деятельности: национализмом, духом предпринимательства, конкуренции, протестантской этикой, личными амбициями предпринимателей и политических деятелей и т. д. Технологические перевороты влекут за собой перевороты в дру­гих сферах общественной жизни, однако они не сопровождаются со­циальными конфликтами, социальными революциями.

Концепция социального эволюционизма занимает доминиру­ющее положение в социологии при истолковании социальных изме­нений. Однако наряду с ней довольно широкое распространение име­ла теория революционного преобразования общества, основополож­ником которой были К. Маркс и Ф. Энгельс. Марксистская концепция общественного развития базируется на формационном подходе в ин­терпретации истории. Согласно этому подходу человечество в своем развитии проходит пять основных стадий: первобытнообщинную, рабовладельческую, феодальную, капиталистическую и коммунис­тическую. Переход от одной общественно-политической формации к другой осуществляется на основе социальной революции. Социаль­ная революция — это коренной качественный переворот по всей си­стеме общественной жизни. Экономической основой социальной ре­волюции является углубляющийся конфликт между ростом произ­водительных сил общества и устаревшей, консервативной системой производственных отношений, который проявляется в усилении со­циальных антагонизмов и обострении классовой борьбы между гос­подствующим классом, заинтересованным в сохранении существу­ющего строя, и угнетенными классами. Первым актом социальной революции является завоевание политической власти. На основе ин­струментов власти победивший класс осуществляет преобразова­ния во всех других сферах общественной жизни и таким образом со­здаются предпосылки для формирования новой системы социально-экономических и духовных отношений. С точки зрения марксизма, великая и стратегическая роль революций состоит в том, что они ус­траняют преграды с пути общественного развития, служат мощным стимулом для всего общественного развития. К. Маркс называл ре­волюции «локомотивами истории»[10].

Эволюционистские и революционистские теории общества ос­новываются на идее общественного прогресса. Они утверждают воз­можность направленного развития общества, характеризующегося переходом от низшего к высшему, от менее совершенного к более со­вершенному. В одном случае критерием прогресса объявляется ус­ложнение социальной организации общества (Г. Спенсер), в другом — изменения в системе социальных связей и типе регуляции обще­ственных отношений (Э. Теннис), в третьем — изменения в характе­ре производства и потребления (У. Ростоу и Д. Белл), в четвертом — степень овладения общества стихийными силами природы, выра-жающаяся в росте производительности труда, и степень освобож­дения людей из-под гнета стихийных сил общественного развития (К. Маркс)[11].

 

3. Теория культурно-исторических типов


Наряду с эволюционистскими и революционистскими теориями об­щества, базирующимися на идее прогресса, существуют теории, отрицающие возможность прогрессивного развития. Одной из рас­пространенных и пользующихся широким влиянием в социологии является концепция культурно-исторических типов развития об­щества. В этой концепции делается акцент на многолинейности раз­вития общества и культуры, вычленяются определенные типы со­циальной и культурной систем, подчеркивается их своеобразие, а в некоторых случаях и выдвигается идея замкнутости, локальности культур и цивилизаций. Теория культурно-исторических типов сформировалась как антитеза линейной европоцентристской тео­рии общественного развития, согласно которой все историческое развитие осуществляется в рамках единой и неделимой цивилиза­ции и представляет однонаправленный, закономерный процесс прогрессивного развития, перехода от низших ступеней к высшим. Моделью исторического развития в этой концепции выступало раз­витие Западной Европы, которая якобы после длительного периода становления и борьбы достигла, наконец, своего предназначения — мирового господства.                  

Линейная, европоцентристская концепция исторического раз­вития не давала удовлетворительного объяснения развитию Востока, России и других регионов, находившихся в стороне от развитой запад­ноевропейской цивилизации. Теория культурно-исторических типов пытается дать на эти проблемы удовлетворительный ответ. Основопо­ложником теории культурно-исторических типов является русский социолог Н. Я. Данилевский. Н. Я. Данилевский подразделял все народы на «исторические» и «неисторические». «Неисторические народы» — это этнографический материал, тупиковые ветви в развитии общества. Они не в состоянии решать свою судьбу, выработать формы своей госу­дарственности и т. д. Поэтому они не в состоянии выработать свои свое­образные культурно-исторические типы. Право выработки своеобраз­ных культурно-исторических типов принадлежит «историческим» на­родам. Н. Я. Данилевский насчитывает 13 «типов», или «самобытных цивилизаций»: египетский, китайский, ассиро-вавилонский (древне-семитский), индийский, иранский, еврейский, греческий, римский, но­восемитический (аравийский), романо-германский, перуанский. «Культурно-исторические типы», по Н. Я. Данилевскому, различаются по своеобразным сочетаниям четырех основополагающих элементов: религиозного, культурного, политического и общественно-экономиче­ского.

С точки зрения Н. Я. Данилевского, каждый культурно-исто­рический тип, если он не погибает насильственной смертью, прохо­дит четыре основные фазы своего развития: первый период — «бес­сознательный», когда народы еще не вышли на историческую арену и пребывают на уровне «этнографического материала». Второй пе­риод — период государственного становления, формирования ос­новных социальных институтов и социальных регуляторов. Эти два периода занимают самый длительный промежуток в истории дан­ных народов. Третий — период расцвета цивилизации, и четвертый — период упадка. Это относительно краткие периоды. Их продолжи­тельность исчисляется двумя-тремя столетиями.[12]

В западной социологии сторонниками теорий культурно-ис­торических типов являются немецкий ученый О. Шпенглер и анг­лийский историк А. Тойнби. О. Шпенглер выделял восемь культур­но-исторических типов: египетский, индийский, вавилонский, ки­тайский, греко-римский, византийско-аравийский, культура майя, а также пробуждающаяся русско-сибирская культура. Каждый из этих типов, по О. Шпенглеру, вырастает на основе своего собствен­ного уникального «прафеномена» —т. е. способа переживания жиз­ни, подчиняется жесткому биологическому ритму и проходит ос­новные фазы развития: рождение и детство, молодость и зрелость, старость и «закат».

Для того, чтобы более резко подчеркнуть основные фазы в развитии культурно-исторических типов, О. Шпенглер вводит резкое противопоставление между культурой и цивилизацией. Первый этап в развитии культурно-исторического типа он назы­вает культурой. Культура — это восходящая ступень в развитии того или иного культурно-исторического типа. Она характеризу­ется «органическим» типом эволюции во всех сферах обществен­ной жизни — социальной и политической, религиозной и этничес­кой, художественной и научной. Второй этап — цивилизация, ха­рактеризуется «механическим типом эволюции, представляющим собой «окостенение» творческих начал культуры и ее распад. Свое концентрированное выражение этот переход находит в мировых войнах, цель которых, по О. Шпенглеру, глобальное господство над миром государства-победителя. Европа, по мнению О. Шпенглера, переживает стадию цивилизации. Отсюда вывод о неизбежном скором «закате» Европы.

Продолжателем и защитником идей Н. Я. Данилевского и О. Шпенглера является английский историк, социолог и философ А. Тойнби. С точки зрения А. Тойнби, объектом изучения науки могут быть человечество в целом или какие-либо конкретные, националь­но-государственные образования, или определенные культурно-ис­торические типы, которые он называет цивилизациями. Цивилиза­ции, по А. Тойнби, представляют собой некоторые умопостигаемые единицы истории, целостные системы, в которых элементы соответ­ствуют друг другу и влияют друг на друга. Цивилизации сопостави­мы, сравнимы между собой, а также с примитивными обществами, которые еще не достигли стадии цивилизации. Это позволяет иссле­дователю использовать сравнительно-исторический метод. На осно­ве определенных критериев исследователь может определить, как далеко те или иные цивилизации продвинулись вперед, насколько они отстали от наиболее высокого уровня, и на этой основе можно бу­дет говорить о значении каждой отдельной цивилизации[13].

В качестве важнейшего интегрального критерия развития циви­лизации А. Тойнби называет реализацию ими конечной целевой уста­новки — то есть определенного им, по-видимому, Богом (хотя А. Тойн­би избегает такого выражения), предназначения в истории. По сути де­ла, концепция Тойнби представляет собой провиденциализм -— учение о предопределении общественного развития. А. Тойнби выделяет шесть основных культурно-исторических типов: 1) первичные, обо­собленные цивилизации (египетская, андская); 2) первичные, необо­собленные цивилизации (шумерская, минойская, индская, шаньская, майя); 3) вторичные, дочерние цивилизации (вавилонская от шумер­ской, хеттская от шумерской, эллинистическая от минойской, сирий­ская от минойской, древнеиндийская от индской, древнекитайская от шаньской, юкатанская от майя, мексиканская от майя; 4) третичные, дочерние цивилизации (православно-христианская, русская, запад­ная, арабо-мусульманская, дальневосточно-японская); 5) застывшие цивилизации (эскимосская, кочевая, османская, спартанская); 6) не-развившиеся цивилизации (дальневосточно-христианская, дальне-западно-христианская)[14].


Заключение

Социологическая традиция еще с О.Конта выделяла два крупных раздела социологии, исследующих строение социальных систем и явлений (социальная статика, аналитика) и их изменение и развитие (социальная динамика, социальная генетика).

 Социальные изменения происходят, по существу, в каждый данный момент в каждой точке человеческого общежития. Актуальность и значимость этого раздела социологии в настоящее время обусловливается теми реальными социальными изменениями, которыми охвачен весь мир.

Радикальные, фундаментальные изменения произошли за короткий период в России. Поистине Россия середины 90-х гг.- иная страна, по сравнению с серединой 80-х. Самое же парадоксальное заключается в том, что ни одна социологическая теория еще 10 лет назад не предсказывала, не прогнозировала таких коренных изменений в мире, в бывшем социалистическом лагере и в бывшем Советском Союзе. Были предчувствия и ожидания перемен, но, чтобы эти перемены пошли так глубоко и охватили такое количество стран, не предполагал никто. Все это тем более требует от социологии внимательного исследования проблематики, относящейся к социальным изменениям, их видам, источникам, движущим силам, тенденциям, этапам, путям, а также к их человеческим, гуманистическим последствиям.

Используемая литература:



Кравченко  А. Введение в социологию. – М., 1995.

Основы государства и права. Под редакцией проф. Кошарова В.В. Харьков 1994 г.

Радугин А.,  Радугин К.  Социология. – М., 1995

 Осипова Г. Социология.  Основы общей теории. – М., 2002

Харчева В. Основы социологии. – М.,  1999



 


[1] Радугин А.,  Радугин К.  Социология. – М., 1995 – С. 72


[2] Осипова Г. Социология.  Основы общей теории. – М., 2002 – С. 154

[3] Харчева В. Основы социологии. – М.,  1999 – С. 202

[4] Радугин А.,  Радугин К.  Социология. – М., 1995 – С. 75

[5] Осипова Г. Социология.  Основы общей теории. – М., 2002 – С. 158

[6] Радугин А.,  Радугин К.  Социология. – М., 1995 – С. 78

[7] Осипова Г. Социология.  Основы общей теории. – М., 2002 – С. 163

[8] Радугин А.,  Радугин К.  Социология. – М., 1995 – С. 79

[9] Харчева В. Основы социологии. – М.,  1999 – С. 203

[10] Радугин А.,  Радугин К.  Социология. – М., 1995 – С. 81

[11] Осипова Г. Социология.  Основы общей теории. – М., 2002 – С. 169

[12] Осипова Г. Социология.  Основы общей теории. – М., 2002 – С. 171

[13] Осипова Г. Социология.  Основы общей теории. – М., 2002 – С. 172

[14] Харчева В. Основы социологии. – М.,  1999 – С. 221