Содержание
Введение.............................................................................................................. 3
1. Сознательное и бессознательное................................................................... 4
2. Загадка человеческого «Я»........................................................................... 7
3. "Я" И МОЕ "Я".............................................................................................. 9
4. ОДНА СТУПЕНЬ В ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ
"Я"............................................. 11
Заключение........................................................................................................ 15
Список использованной литературы............................................................... 16
Введение
Человек начал
философствовать задолго до того, как появилась философия в качестве особой
отрасли знания. Самые простые отношения
людей имеют «философский» аспект, а рассуждения
о них насыщены философией. Любопытны названия
книг русских писателей XIX века: Герцен «Кто
виноват?», Решетников «Где лучше?», Чернышевский «Что делать?». За каждым
названием — обращение к человеку, за
каждым обращением — проблема, решение которой
непременно упирается в философское истолкование
человека, общества, взаимоотношения человека
и мира.
Рассматривать отношение
человека к миру в целом — значит философствовать.
Не в том ироническом плане, который связывается с выражением, применяемым к определенного сорта людям: «Ну, опять зафилософствовал...»
А в том плане, который, в конечном счете означает применение термина «философия» к обозначению науки, самые существенные черты которой именно
как науки появились с возникновением
марксизма. Всякий человек философствует. Весь смысл в том, встает ли он при этом на путь истины или заблуждается.
Целью данной работы
является рассказать о формах восприятия мира, раскрыть основные моменты этих
форм, а также осветить загадку человеческого «Я».
Для осуществления
поставленной цели необходимо решить следующие задачи:
1.
Сознательное и
бессознательное
2. Загадка человеческого «Я»
3. "Я" И МОЕ "Я"
4. ОДНА СТУПЕНЬ В ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ "Я"
1.
Сознательное и бессознательное
СОЗНАНИЕ – высшая, свойственная лишь человеку
форма отражения объективной действительности. Сознание представляет собой
совокупность психических процессов, активно участвующих в осмыслении человека
объективного мира и своего собственного бытия. Оно возникает в процессе
трудовой, общественно-производственной деятельности людей и неразрывно связано
с языком, который также древен как и сознание. Человек с самого, рождения
попадает в мир предметов,
созданных руками предшествующих поколений, и формируется как таковой лишь в процессе
обучения целенаправленному их использованию.
Способ его отношения к действительности определен не непосредственно его телесной организацией (как у животных),.а приобретаемыми только через общение с другими людьми навыками предметных действий. Овладение
исторически выработанными способами предметной деятельности, и особенно языком,
делает отношение индивида к внешнему миру опосредствованным знанием объективных
свойств предметов этого мира. Человек постольку выделяет и противопоставляет себя
объективной действительности, поскольку его действия целенаправленны, т. е. его активная жизнедеятельность направляется представлениями или знаниями о реальных
свойствах объектов. Именно
потому, что человек относится к объектам с пониманием, со знанием, способ его
отношения к миру и называется сознанием. Без понимания, без знания, которое
несет с собой общественно-историческая предметная деятельность и человеческая
речь, нет и сознания. Любой чувственный образ
предмета, любое ощущение или представление
постольку являются частью сознания поскольку
они обладают определенным смыслом в системе приобретенных через
общественную деятельность знаний. Знания, значения
и
смысл,
сохраняемые в языке, направляют и дифференцируют чувства человека, волю, внимание и другие психические акты, объединяя их в единое сознание. Знания, накопленные историей, политические
и правовые идеи, достижения искусства, мораль, религия и общественная
психология представляют собой сознание общества в целом. (Общественное бытие и
общественное сознание). Нельзя,
однако, отождествлять сознание только
с знанием, логическим мышлением. Вне
живой, чувственно-волевой, активной
деятельности всей сферы психического мышление вообще не существует. Ecли бы человек только производил одну за другой логические операции, но на практике не ощущал, не чувствовал, не переживал бы постоянного соотнесения значения своих понятии с активными действиями и восприятиями
действительности, то он не понимал бы, и не . осознавал бы ни действительности, ни себя самого, т. е. не обладал
бы ни сознанием, ни самосознанием. С другой стороны, нельзя отождествлять
понятия «психика» и «сознание», т. е. нельзя считать, что все психические
процессы у человека в каждый данный момент включены в сознание. Ряд психических
переживаний может находиться определенное время как бы «за порогом» сознания.
Сознание, впитав в себя исторический опыт, знания и методы мышления,
выработанные предшествующей историей, осваивает действительность идеально,
ставя при этом новые цели, задачи, создавая проекты будущих орудий, направляя
всю практическую деятельность человека. Сознание формируется деятельностью,
чтобы, в свою очередь, влиять на эту деятельность, определяя и регулируя ее.
Практически осуществляя свои творческие замыслы, люди преображают природу,
общество, а тем самым и самих себя. В этом смысле, отмечал Ленин, «сознание
человека не только отражает объективный мир, но и творит его». На всем
протяжении идеологической, мировоззренческой борьбы в науке наиболее острой и
основной проблемой была и остается проблема сознания и его отношения к материи.
Благодаря материалистическому пониманию истории марксизма впервые удалось
научно решить эту проблему и создать тем самым действительно научную философию. [1]
БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ:
1.
Действие, совершаемое автоматически, рефлекторно, когда причина его не успела дойти до сознания (например, реакция защиты и т. п.), а также при естественном или искусственном отключении сознания
(во сне, при гипнозе, в состоянии сильного опьянения, при лунатизме и пр.).
2. Активные
психические процессы, непосредственно
не участвующие в сознательном
отношении субъекта к действительности и поэтому в данный момент не осознаваемые субъектом (Подсознательное).
3. В буржуазной
литературе термин «бессознательное» часто употребляется
как обозначение особой психической области,
где сосредоточиваются вечные и неизменные
влечения, мотивы, стремления, смысл
которых определяется инстинктами и недоступен сознанию.
Наиболее полное развитие идеалистическое учение о бессознательном получило во фрейдизме. Согласно этой концепции, психика образуется из трех слоев: бессознательное,
подсознательное и сознание. Бессознательное — глубинный фундамент психики, определяющий всю сознательную жизнь человека и даже судьбы личностей и целых народов. Бессознательные влечения
к наслаждению и смерти (инстинкт -агрессии) —
смысловой стержень всех эмоций и
переживаний. Подсознательное (или
предсознательное) — это особая пограничная
область между сознанием и
бессознательным. В эту область прорываются бессознательные влечения,
и здесь же особая психическая «инстанция»,
порожденная общественной жизнью
человека, его «сверх-я» (или совесть)
подвергает их строгой цензуре.
Сознание — это поверхностное
проявление психики на стыке с внешним
миром, и зависит оно прежде всего от
мистических бессознательных сил. Бессознательное как мистическая, непознаваемая
основа сознательных актов участвует
в концепциях Герберта,
Шопенгауэра и некоторых других
идеалистов.[2]
2.
Загадка человеческого «Я»
«Я» (в философии) — духовный центр человеческой личности, индивидуальности, относящейся деятельно к миру и к себе самой. Собственным «я»
обладает человек, самостоятельно контролирующий
свои поступки и способный к
всесторонней инициативе. Идеалистические
концепции в истории философии, толкуя «я» в качестве идеального начала, не усматривали конкретно-исторического, деятельного основания человеческого «я». Часто эта проблема ставилась в них как проблема исходного пункта построения философских систем. По Декарту, «я» обнаруживает себя как то, что принадлежит к
мыслящей субстанции, как интуитивное начало
рационального познания и этим утверждает свою самостоятельность. Точка зрения
изолированного индивида и созерцательность в прeделах идеализма приводили к солипсизму,
в пределах метафизического, материализма
— к низведению человека до уровня
пассивного объекта, который подчиняется внешнему ходу истории. Немецкая
классическая философия отказалась от
психологически индивидуалистического толкования «я», свойственного английскому эмпиризму. Но она отделила «я» от живого общественного человека и превратила в
«трансцендентальный субъект». Не понимая изначально предметного характера деятельности,
Фихте считал такое «я»
субстанцией, абсолютным творческим началом, которое полагает не только самого
себя, но и все сущее как свое «не-я». Развивавший диалектику объективный
идеализм истолковал общественную сущность
человеческого «я» как стоящую над
конкретными людьми отчужденную силу
— мировой разум (Гегель) и т. п. Иррационализм
же воспроизвел ощущение; личности
в буржуазном обществе, сталкивающейся
с отрицанием в ней «я». Но иррациональная
точка зрения на индивида лишь увековечивает
ситуацию отчуждения. Фрейдизм
выразил расщепленность личности
в условиях капитализма, биологизацию
побуждений как погруженность «я» в «оно» (царство слепых влечений), а искаженное восприятие индивидом своей собственной общественной
сущности как результат контроля враждебного
ему «сверх-я». В классово-антагонистических формациях расщепление и отчуждение
деятельности действительно ведет к
обезличению индивидов, к утрате ими своего
«я». Поэтому в основе преодоления
ложных концепций «я» лежит реальная борьба за утверждение человеком себя
в качестве творца общественных отношений и
норм жизни общества. Самое полное и свободное проявление в каждом
человеке как активно действующем субъекте
его человеческого «я» становится
возможным при коммунизме, в условиях
всестороннего, целостного
развития личности. [3]
3.
"Я" И МОЕ "Я"
Все увиденное изнутри меня самого есть
"я".
Эта
фраза послужит лишь мостиком к верному пониманию нужной нам сути. Строго
говоря, эта фраза не точна. Когда я чувствую боль, когда я люблю и ненавижу – я
не вижу своей боли, не вижу себя любящим и ненавидящим. Чтобы я увидел мою
боль, нужно, чтобы я прервал состояние боления и
превратился бы в "я" смотрящее. Это "я", которое видит
другого в состоянии боления,
и есть теперь подлинное "я",
настоящее, действующее.
"Я" болящее, если
говорить точно, было, а теперь оно только образ, вещь, объект, находящийся
передо мной.
Так
мы подходим к последней ступеньке анализа:
"я" – это не человек в
противоположность вещи; "я" – не "этот" человек в
противоположность человеку "ты" или человеку "он";
"я", наконец,- не тот "я самый", me ipsum, которого я
стараюсь узнать, когда
следую дельфийскому правилу
"Познай самого себя". Я вижу
восходящим над горизонтом и
поднимающимся, подобно золотой амфоре, над рассветными облаками не солнце, но
лишь образ солнца. Точно так же
"я", которое мне кажется тесно слитым со мной, всецело принадлежащим
мне, есть только образ моего "я".
Здесь не место
объявлять войну первородному
греху современной эпохи, который, как всякий первородный грех, был необходимым
условием немалочисленных достоинств
и побед. Я имею в виду субъективизм, духовную болезнь эпохи,
начавшейся с Возрождения.
Болезнь эта состоит
в предположении, что самое близкое мне
- мое "я", то есть самое близкое для моего познания - это моя
реальность и "я" как реальность. Фихте, который был прежде всего и
более всего человеком преувеличений,
преувеличений на уровне гениальности, довел
до высшего градуса эту субъективистскую лихорадку.
Под
его влиянием прошла целая эпоха,
в утренние часы которой, когда-то, в
германских аудиториях с
такой же легкостью
вытаскивали мир "я", как вытаскивают платок из
кармана. Но после того, как Фихте
начал нисхождение субъективизма, и возможно,
даже в эти
самые минуты замаячили смутные очертания берега, то
есть нового способа
мышления, свободного от этой заботы.
Это "я", которое мои
сограждане именуют имяреком и которое есть я
сам, скрывает на деле столько же секретов от меня, как и от других. И
наоборот, о других людях и о вещах у
меня не менее прямые сведения, чем обо
мне самом. Как луна показывает
мне лишь свое бледное звездное плечо,
так и мое "я" - только
прохожий, который проходит перед моими
глазами, позволяя рассмотреть лишь спину, окутанную тканью плаща.
"Далеко от слова до дела", говорится в народе. И Ницше сказал: "Легко думать,
но трудно быть". Это расстояние от
слова до дела, от мысли о чем-то до бытия чем-то как раз и есть то самое, что разделяет вещь и
"я".[4]
4.
ОДНА СТУПЕНЬ В ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ "Я"
Если рассматривать жизнь отдельного человека нашего
времени, пользуясь дополняющими друг друга описаниями массовой психологии, то
ввиду множества осложнений можно потерять мужество и не решиться на обобщающее
изложение. Каждый отдельный человек является составной частью многих масс, он с
разных сторон связан идентификацией и создал свой "Идеал Я" по
различнейшим образцам. Таким образом, отдельный человек участник многих
массовых душ - своей расы, сословия, церковной общины, государственности и т.
д. и сверх этого может подняться до частицы самостоятельности и оригинальности.
Эти постоянные и прочные массовые формации со своим равномерно длящимся
воздействием меньше бросаются в глаза, чем наскоро образовавшиеся текучие
массы, на примере которых Ле Бон начертал блестящую
психологическую характеристику массовой души, и в этих шумных, эфемерных
массах, которые будто бы наслоились на первых, как раз происходит чудо: только
что признанное нами, как индивидуальное развитие, бесследно, хотя и временно,
исчезает.
Мы
поняли это чудо так, что отдельный человек отказывается от своего "Идеала
Я" и заменяет его массовым идеалом, воплощенным в вожде. Оговоримся, что
это чудо не во всех случаях одинаково велико. Отграничение "Я" от
"Идеала Я" у многих индивидов не зашло слишком далеко, оба еще легко
совпадают, "Я" часто еще сохраняет прежнее нарцистическое
самодовольство. Это обстоятельство весьма облегчает выбор вождя. Нередко ему
всего лишь нужно обладать типичными качествами этих индивидов в особенно остром
и чистом чекане и производить впечатление большей силы и либидинозной свободы,
и сразу на это откликается потребность в сильном властелине и наделяет его
сверхсилой, на которую он и не стал бы претендовать. Другие индивиды, идеал
которых не воплотился бы в нем без дальнейших поправок, вовлекаются
"внушением", т. е. путем идентификации.
То,
что мы смогли добавить для объяснения либидинозой
структуры массы, сводится, как мы видим, к различию между "Я" и
"Идеалом Я" и возможному на этой почве двойному виду связи -
идентификации и замещению "Идеала Я" объектом. Предположение такой
ступени в "Я" в качестве первого шага к анализу "Я" должно
постепенно подтвердить свою обоснованность в различнейших
областях психологии. В моем труде "К введению нарциссизма" я
объединил, в поддержку этого тезиса, прежде всего то, что можно было почерпнуть
из патологического материала. Можно, однако, ожидать, что при дальнейшем
углублении в психологию психозов его значение окажется еще большим. Подумаем о
том, что "Я" становится теперь в положение объекта по отношению к
развившемуся из него "Идеалу Я"; возможно, что все взаимодействия
между внешним объектом и совокупным "Я", о которых мы узнали в учении
о неврозах, снова повторяются на этой новой арене внутри человеческого
"Я"
Здесь
я прослежу лишь один из выводов, возможных, исходя из этой точки зрения, и
продолжу пояснение проблемы, которую в другом месте должен был оставить
неразрешенной.
Вполне
представимо, что и разделение на "Я" и "Идеал Я" не может
выноситься длительно и временами должно проходить обратный процесс. При всех
отречениях и ограничениях, налагаемых на "Я", периодический прорыв
запрещений является правилом, как на это указывает установление праздников,
которые ведь, по сути своей, не что иное, как предложенные законом эксцессы;
это чувство освобождения придает им характер веселья. Сатурналии римлян и
современный карнавал совпадают в этой существенной черте с празднествами
примитивных народов, которые, обычно, завершаются всякого рода распутством при
нарушении священнейших законов. Но "Идеал Я" охватывает сумму всех
ограничений, которым должно подчиняться "Я"; поэтому отмена идеала
должна бы быть грандиозным празднеством для "Я", которое опять могло
бы быть довольным самим собой'.
Если
что-нибудь в "Я" совпадает с "Идеалом Я", всегда будет
присутствовать ощущение триумфа. Чувство виновности (и чувство неполноценности)
может также быть понято как выражение напряженности между "Я" и
идеалом. Как известно, есть люди, у которых общая настроенность периодически
колеблется; чрезмерная депрессия через известное среднее состояние переходит в
повышенное самочувствие, и притом эти колебания проходят в очень различных
больших амплитудах, от еле заметного до тех крайностей, которые в качестве
меланхолии и мании в высшей степени мучительно и вредоносно нарушают жизнь
таких людей. В типичных случаях этого циклического расстройства внешние
причины, по-видимому, не имеют решающего значения; что касается внутренних
мотивов, их мы находим не больше, и они не иные, чем у всех других. Поэтому
образовалась привычка рассматривать эти случаи как не психогенные. О других,
совершенно похожих случаях циклического расстройства, которые, однако, легко
вывести из душевных травм, речь будет ниже.
Обоснование
этих спонтанных колебаний настроения, следовательно, неизвестно; механизм,
сменяющий меланхолию манией, нам непонятен. Это, наверное, как раз те больные,
по отношению к которым могла бы оправдаться наша догадка, что их "Идеал
Я" на время растворяется в "Я", после того, как до того он
властвовал особенно сурово.
Во
избежание неясностей запомним следующее: на основе нашего анализа "Я"
достоверно выяснено, что в случаях мании "Я" и "Идеал Я"
сливаются, так что в настроении триумфа и довольства собой, не нарушаемом
самокритикой, данное лицо может наслаждаться устранением задержек, устранением
учета чужих интересов и упреков самому себе. Менее очевидно, но довольно
вероятно, что несчастье меланхолика есть выражение острого раскола между обеими
инстанциями "Я", при котором чрезмерно чувствительный идеал
беспощадно проявляет свое осуждение "Я" в виде самоунижения и мании
неполноценности. Остается лишь вопрос, следует ли искать причину этих
измененных отношений между "Я" и "Идеалом Я" в вышеустановленных периодических возмущениях против новой
институции или же за это ответственны иные обстоятельства.
Переход
к мании не является необходимой чертой в истории болезни меланхолической
депрессии. Бывают простые, единичные, а также периодически повторяющиеся
меланхолии, никогда такого исхода не имеющие. С другой стороны, существуют
меланхолии, в которых повод, по-видимому, играет этиологическую роль. Таковы
меланхолии после утраты любимого объекта, будь то вследствие его смерти или
вследствие обстоятельств, вынудивших отступление либидо от объекта. Такая
психогенная меланхолия так же может перейти в манию, и цикл этот может многократно
повториться, как и при якобы спонтанной меланхолии. Итак, соотношения здесь
довольно неясны, тем более, что до сих пор лишь немногие формы и случаи
меланхолии подвергались психоаналитическому исследованию. Пока мы понимаем лишь
те случаи, в которых от объекта отказались ввиду того, что он оказался
недостойным любви. Путем идентификации он затем снова в "Я"
утверждается и подвергается строгому суду со стороны "Идеала Я".
Упреки и агрессии против объекта выявляются в виде меланхолических упреков
самому себе'.
И
при такой меланхолии возможен переход к мании; следовательно, эта возможность
является чертой, не зависящей от остальных признаков картины болезни
Я
не вижу затруднений для того, чтобы момент периодического возмущения
"Я" против "Идеала Я" принять во внимание при обоих видах
меланхолии, как психогенной, так и спонтанной При спонтанной можно
предположить, что "Идеал Я" склонен к особой суровости, которая затем
автоматически влечет за собой временное его упразднение. При психогенной меланхолии
"Я" подстрекается к возмущению дурным обращением с ним его идеала,
которому "Я" подвергается в случае идентификации с отвергнутым
объектом.[5]
Заключение
«Будь человеком!» — такой призыв, можно услышать часто. Но каждый вкладывает в него собственные
представления о человеческих достоинствах. А
если эти представления различны, люди перестают понимать друг друга, обижаются и конфликтуют. Существуют ли объективные, не
зависящие от наших ограниченных
пристрастий мерки человеческого в Человеке? Да, существуют. Но они становятся видимыми лишь с такой
вершины, с которой открывается общая
панорама человеческих отношений Если эти отношения строятся оптимально, значит перед нами «Человек». Если идет борьба за их оптимизацию перед нами «Человек становящийся»...
Философия стремится
наметить общие ориентиры для деятельности человека,
становящегося самим собой.
Человек, выходя в космос, становится
организатором вселенной. Основу
мировоззрения закладывает философия. Она дает человеку представление об общей структуре мира, общества и личности, об истине, красоте и добре.
Эти представления необходимы и достаточны, чтобы управлять своей деятельностью,
сделать свое поведение цельным,
системным, хорошо и правильно ориентированным. Если быть Человеком, — а значит, превращать себя и вселенную в мир развивающейся гармоний, — то без передовой научной философии в этом деле не обойтись. Это не означает, конечно, что при
коммунизме все станут
философами-специалистами. Но разбираться в основных принципах
марксистско-ленинской философии, превратить
их в свои глубокие личные убеждения
должен каждый сознательный член нашего общества. Философия, по словам Маркса, «представляет собой живую душу культуры». Без вселенной философа не навести порядок и во вселенной Человека.[6]
Список
использованной литературы
1.
Сагатовский В.Н. Вселенная философа. М., «Молодая гвардия»,
1972
2.
Философское сознание: драматизм обновления/Отв. ред.
Н.И. Лапин; Сост. Е.Н. Шульга. – М.: Политиздат, 1991. – 413с.
3.
З.Фрейд «Массовая психология», гл. Х1
4.
Любутин К.Н., Чупин П.П. Человек
– мир – философия, Свердловск, Средне-Уральское книжное издательство, 1972.
5.
Философский словарь. Под. Ред. М.М. Розенталя. Изд.
3-е. М.: Политиздат, 1972.
[1] Философский словарь. Под.
Ред. М.М. Розенталя. Изд. 3-е. М.: Политиздат, 1972
[2] Философский словарь. Под.
Ред. М.М. Розенталя. Изд. 3-е. М.: Политиздат, 1972
[3] Философское сознание:
драматизм обновления/Отв. ред. Н.И. Лапин; Сост. Е.Н. Шульга. – М.: Политиздат,
1991. – 413с.
[4] Любутин К.Н., Чупин П.П. Человек – мир – философия, Свердловск, Средне-Уральское
книжное издательство, 1972.
[5] З.Фрейд «Массовая
психология», гл. Х1
[6] Сагатовский
В.Н. Вселенная философа. М., «Молодая
гвардия», 1972