1.1. Теории соотношения международного и внутрегосударственного права

Международное право по своей природе является как бы «ничейным»: оно не может быть отнесено ни к одной из национальных правовых систем и занимает «наднациональное» положение. Вместе с тем очевидно, что формируется стойкая тенденция к внедрению общепризнанных принципов и норм международного права во внутригосударственные правовые системы. Так, в Конституции Российской Федерации (ч. 4 ст. 15) записано: «Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то плане защиты прав и свобод человека. Конституции ряда стран, в том числе и России (ч. 3 ст. 46), содержат норму, предоставляющую каждому право обратиться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты. При этом, как отмечается в литературе, интенсивно развиваются нормы, регламентирующие порядок реализации международно-правовых санкций, - нормы международно-процессуального права применяются правила международного договора». Таким образом, данные нормы международного права не только признаются частью системы права России, но и имеют приоритет над ее внутренним законодательством.

Декларация прав и свобод человека и гражданина, принятая Верховным Советом Российской Федерации 22 ноября 1991 года, провозглашает гарантию судебной защиты прав и свобод каждого. Аналогичная норма закреплена в ст. 46 Конституции Российской Федерации. Кроме того, в ней закреплено равенство всех перед законом и судом, в том числе независимо и от должностного положения[1].

Однако, ряд проектов международных договоров Российской Федерации ставит под сомнение возможность реализации этого права. В своей практике, при осуществлении правовой экспертизы законопроектов о ратификации международных договоров Российской Федерации, мы столкнулись с тем, что в них предлагается наделить должностных лиц международных организаций, независимо от гражданства, имеющих место пребывания Российскую Федерацию, иммунитетом от юрисдикции государства пребывания. То есть, граждане Российской Федерации, являясь должностными лицами международной организации, находящейся в Российской Федерации, пользуются абсолютным иммунитетом своего государства. В частности, такая ситуация сложилась в отношении Межгосударственного экономического союза, а также Межпарламентской Ассамблеи государств - участников Содружества Независимых Государств. Причем, иммунитет от уголовной, гражданской и административной ответственности распространяется на все действия должностных лиц, совершенные ими при исполнении своих обязанностей. Такое положение вызывает серьезные возражения. Даже дипломатические и консульские должностные лица пользуются иммунитетом от гражданской и административной юрисдикции государства пребывания, с определенными исключениями. Кроме того, общепризнанным считается, что привилегии и иммунитеты должностных лиц международных организаций значительно уже по объему в сравнении с дипломатическими. В основе привилегий и иммунитетов должностных лиц лежит теория функциональной необходимости. Конвенция о привилегиях и иммунитетах Объединенных Наций устанавливает, в частности, что должностные лица Организации Объединенных Наций не подлежат судебной ответственности именно за сказанное или написанное ими и за все действия, совершенные ими в качестве должностных лиц[2].

Конституция Российской Федерации предусматривает, что некоторые граждане Российской Федерации обладают неприкосновенностью - это, согласно ст. 91 Конституции Российской Федерации, - Президент Российской Федерации, согласно ст. 98 Конституции Российской Федерации - члены Совета Федерации и депутаты Государственной Думы и согласно ст. 122 Конституции Российской Федерации - судьи.

Предположим такую ситуацию. Должностное лицо - гражданин Российской Федерации нарушает правила дорожного движения, в результате которого потерпевшему причиняются телесные повреждения и наносится материальный ущерб. Следовательно, согласно вышеупомянутым договорам Российской Федерации должностное лицо освобождается от какой-либо ответственности, а потерпевший лишается права на судебную защиту. Считаем, что такое положение противоречит не только законодательству Российской Федерации, но и общепризнанным нормам международного права. В 1996 году Российская Федерация вступила в Совет Европы. Являясь участником Устава Совета Европы, Российская Федерация обязалась признать принцип верховенства Права и принцип, в соответствии с которым все лица, находящиеся под юрисдикцией Члена Совета Европы, должны пользоваться правами человека и основными свободами, Одним из базовых документов, посвященных правам человека, является Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод. Российская Федерация ратифицировала эту Конвенцию. Построение правового государства, как известно, невозможно без наличия независимого, самостоятельного и эффективного суда. Необходимо, чтобы провозглашенные права и свободы являлись не только декларацией, но и были реально гарантированы. Суд и есть тот орган государственной власти, который призван обеспечить защиту прав и свобод каждого. Поэтому в ст. 6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод установлено, что каждый имеет право при определении его гражданских прав на справедливое публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. Кроме того, в этой Конвенции особо подчеркивается, что средства правовой защиты должны быть эффективными и в том случае, когда нарушение прав и свобод человека было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве (ст. 13).

Поэтому, не подвергая сомнению необходимость заключения договоров с Межпарламентской Ассамблеей государств - участников Содружества Независимых Государств и с Межгосударственным экономическим комитетом Экономического Союза, мы исходим из того понимания, что должностным лицам международных организаций - гражданам государства пребывания должны предоставляться ограниченные иммунитеты и привилегии, необходимые для выполнения своих функций. При разработке международных договоров необходимо учитывать стандарты Совета Европы и положения Конституции Российской Федерации[3].

Если исходить из дуалистической теории соотношения международного и внутригосударственного права, то соответствующие права и свободы предоставляются государствами отдельным лицам и их группам (коллективам) посредством внутреннего права. Иными словами, прямо от международного сообщества индивиды и их группы никаких прав не получают.

Принцип уважения прав человека утвердился в качестве одного из основных принципов международного права в 1945 году с принятием Устава ООН. В Уставе он не назван среди принципов международного права. Однако считается, что, поскольку в ст. 1 (п. 3) Устава указывается, что одной из целей ООН является осуществление международного сотрудничества «в поощрении уважения к правам человека и основным свободам для всех, без различия расы, пола, языка и религии», Устав косвенно закрепил этот принцип. Это подтверждается ст. 55 Устава, где говорится о том, что ООН содействует «всеобщему уважению и соблюдению прав человека и основных свобод для всех, без различия расы, пола, языка и религии». В Заключительном акте Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ) 1975 года уже прямо говорится о принципе уважения прав человека.

Для того чтобы содержание любого принципа международного права воплощалось в жизнь, необходима его конкретизация в договорных и обычных нормах международного права. Международно-правовые обязательства, развивающие и конкретизирующие принцип уважения прав человека, часто называют международными стандартами в области прав человека. Это обязательства государств не только предоставлять лицам, находящимся под их юрисдикцией, какие-либо определенные права и свободы, но и не посягать на такие права и свободы (например, не допускать расовой, национальной и другой дискриминации, применения пыток и т. п.). Стандарты могут быть универсальными, то есть признанными во всем мире, и региональными. Региональные стандарты, имея особенности, вытекающие из традиций, уровня развития какой-либо группы стран, могут идти дальше универсальных, быть более широкими, конкретными (например, стандарты, принятые в рамках общеевропейского процесса).    

В некоторых случаях допускаются те или иные ограничения прав и свобод, о которых идет речь в отдельных стандартах. Так, в ряде положений Международного пакта о гражданских и политических правах предусматривается, что соответствующие права и свободы могут быть подвергнуты только таким ограничениям, которые установлены  

Выводы:

Международное право представляет собой систему юридических принципов и норм, выражающих согласованную волю участников международных отношений и регулирующих их взаимное общение. Институты международного права возникли уже в древности, и уже тогда сложился основной принцип их формирования - путем согласования воль участников межгосударственного общения. Поэтому основным источником международного права является нормативно-правовой договор.

1.2. Международное право и компетенция органов государства

Ст. 212 АПК РФ определяет компетенцию арбитражных судов в Российской Федерации по делам с участием иностранных лиц. Арбитражные суды в Российской Федерации рассматривают дела с участием иностранных лиц, если ответчик находится, а гражданин имеет место жительства на территории Российской Федерации.

Помимо этого арбитражные суды в Российской Федерации вправе рассматривать дела с участием иностранных лиц:

·        если филиал или представительство иностранного лица находится на территории Российской Федерации;

·        если ответчик имеет имущество на территории Российской Федерации; если иск вытекает из договора, по которому исполнение должно иметь место или имело место на территории Российской Федерации; если по делу о возмещении вреда, причиненного имуществу, действие или иное обстоятельство, послужившее основанием для предъявления требования о возмещении вреда, имело место на территории Российской Федерации;

·        если иск вытекает из неосновательного обогащения, имевшего место на территории Российской Федерации;

·        если по делу о защите чести, достоинства и деловой репутации истец находится в Российской Федерации.

Международное право специально не устанавливает правил, разграничивающих компетенцию судебных органов различных государств. Это внутреннее дело каждого государства. В каждом государстве используются свои критерии определения компетенции учреждений юстиции.

Поскольку международное право не содержит каких-либо положений, разграничивающих компетенцию судебных органов различных государств, каждое государство самостоятельно, используя те или иные критерии, определяет пределы компетенции своих учреждений юстиции. В Законодательстве РФ устанавливается компетенция российских судов по делам, в которых участвуют иностранные граждане и юридические лица, лица без гражданства, а также по спорам, в которых хотя бы одна из сторон, независимо от гражданства, проживает за границей.

Международная подсудность определяется прежде всего российским законодательством. В случаях, когда в законодательстве вопросы международной подсудности не получают разрешения, должны применяться общие правила о подсудности.

Так, Законодательство РФ устанавливает общее правило международной подсудности: российские суды рассматривают дела по искам, предъявляемым к лицам (независимо от их гражданства), которые имеют место жительства на территории РФ. Российским судам также подсудны дела по искам к юридическим лицам, имеющим в России место нахождения или имущество.

Отметим, что в соответствии с ч. 1 ст. 20 ГК РФ местом жительства гражданина (физического лица) признается место, где он постоянно или преимущественно проживает.

Согласно ч. 2 ст. 54 ГК РФ, место нахождения юридического лица определяется местом его государственной регистрации, если в соответствии с законодательством в его учредительных документах не установлено иное. Другие нормы главы 11, устанавливающие общие правила о подсудности, также применяются к решению вопросов подсудности международной. Так, на основе ч. 2 ст. 118 ГК РФ следует сделать вывод о том, что российские суды компетентны рассматривать иски к ответчику, который имеет место жительства за пределами России, если он имеет на территории России имущество или ранее проживал в РФ - иск в данном случае будет рассматриваться российским судом по месту нахождения имущества или по последнему известному месту жительства ответчика в России.

Согласно ст. 119 ГК РФ, исключительно российским судам подсудны дела по искам о праве на строение, об освобождении имущества от ареста, об установлении порядка пользования земельным участком, если строения, имущество, земельные участки находятся на территории России.

Изменение международной подсудности соглашением сторон возможно в случаях, когда это предусмотрено законом (например, ст. 16 Кодекса торгового мореплавания), либо когда спор вытекает из внешнеторговой сделки, что позволяет применять принцип «автономии воли сторон» при определении подсудности.

Различия в подходах к определению международной подсудности, содержащиеся в процессуальном законодательстве разных государств, легко могут привести к «конфликтам юрисдикции».

Наиболее эффективным способом их предотвращения является разграничение компетенции органов, рассматривающих споры в различных государствах, в международных договорах.

Так, например, согласно Договору о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, заключенному между Российской Федерацией и Республикой Кыргызстан (ст. 21), если самим Договором не установлено иное, суды каждой из Договаривающихся Сторон компетентны рассматривать гражданские и семейные дела, если ответчик имеет на ее территории место жительства. По искам к юридическим лицам они компетентны, если на территории данной Стороны находится орган управления, представительство либо филиал юридического лица. Кроме того, суды Договаривающихся Сторон рассматривают дела и в других случаях, если об этом имеется письменное соглашение Сторон.

При этом в случае наличия такого соглашения суд прекращает производство по делу по заявлению ответчика, если такое заявление сделано до представления возражений по существу иска.

Вместе с тем отмечается, что исключительная компетенция судов (то есть исключительная подсудность) не может быть изменена соглашением Сторон.

Важным является вопрос о том, влечет ли за собой последствия для российского гражданского судопроизводства рассмотрение судом иностранного государства дела по тождественному иску.

В арбитражном процессуальном законодательстве РФ указанный вопрос получил свое разрешение.

Согласно ст. 214 АПК РФ, арбитражный суд должен оставить иск без рассмотрения или прекратить производство по делу, если компетентный суд иностранного государства, принявший дело к рассмотрению до предъявления иска в суд в РФ, рассматривает дело по спору между теми же лицами, о том же предмете и по тем же основаниям или принял по этому делу решение, вступившее в законную силу.

Однако такие последствия не должны наступать, если будущее или принятое судом иностранного государства решение не подлежит признанию или исполнению на территории РФ либо соответствующее дело относится к исключительной компетенции арбитражного суда РФ.

ГПК аналогичной нормы не содержит.

Но это не означает, что ведение процесса за границей не должно учитываться в российском гражданском судопроизводстве.

Суд в РФ должен учитывать факт ведения процесса за границей (и соответственно прекращать производство по делу либо оставлять иск без рассмотрения), когда речь идет о судах государств, в отношениях с которыми взаимно признаются и исполняются судебные решения, в частности, на основе заключенных договоров о правовой помощи.

Некоторые договоры о правовой помощи прямо разрешают указанный выше вопрос.

Так, уже упомянутый Договор между Российской Федерацией и Республикой Кыргызстан о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам устанавливает (ст. 21), что в случае возбуждения производства по делу между теми же Сторонами, о том же предмете и по тому же основанию в судах обеих Договаривающихся Сторон, компетентных в соответствии с настоящим Договором, суд, который возбудил дело позднее, прекращает производство.

Международное право не содержит каких-либо норм, разграничивающих компетенцию судебных органов различных государств, по разрешению дел с участием иностранных юридических лиц.

Поэтому каждое государство самостоятельно, используя те или иные критерии, определяет пределы компетенции своих судебных органов[4].

Выводы:

Поскольку международное право не содержит каких-либо положений, разграничивающих компетенцию судебных органов различных государств, каждое государство самостоятельно, используя те или иные критерии, определяет пределы компетенции своих юридических учреждений.

1.3. Конституция России и международной право

В связи с десятилетним юбилеем Конституции Российской Федерации заметно оживились дискуссии по поводу тех ее положений, которые явно нуждаются в совершенствовании.

Существенные изменения в обозримом будущем представляются нереальными, поскольку поправки и особенно пересмотр определенных глав обусловлены вряд ли поддающимися процедурами.

Однако не только по этой причине, но и по принципиальным соображениям постановка вопроса о пересмотре представляется конъюнктурной и бесперспективной. Противоборство разнополярных сил не обеспечит необходимого консенсуса, породит больше вопросов, чем согласованных решений.

Более конструктивны сегодня поиски методов взаимоприемлемого толкования существующего текста Конституции - от доктринального до официального, в том числе в виде правовых позиций Конституционного Суда РФ.

В перечне основных проблем заметное место занимают нетрадиционные вопросы соотношения норм Конституции и норм международного права.

Не вполне согласованные формулировки можно обнаружить в самом тексте Конституции РФ.

Составной частью правовой системы Российской Федерации провозглашаются общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ (ч. 4 ст. 15 Конституции РФ).

Однако норма о признании и гарантировании прав и свобод человека и гражданина включает ссылку только на общепризнанные принципы и нормы международного права (ч. 1 ст. 17 Конституции РФ).

При этом не учтены международные договоры РФ, в которых могут закрепляться как универсальные, так и региональные нормы, а именно они занимают существенное место в регламентации прав и свобод.

Так, в Конвенции о защите прав человека и основных свобод, принятой в рамках Совета Европы, общепризнанные принципы и нормы дополнены европейскими стандартами и особыми механизмами правовой защиты, не имеющими пока универсального характера.

Преодоление несогласованности двух конституционных формулировок достижимо лишь посредством устранения отмеченного пробела.

Вполне действенным средством кажется внутриконституционное сопоставление, подразумевающее интерпретацию нормы ч. 1 ст. 17 Конституции РФ в контексте нормы ч. 4 ст. 15 Конституции РФ.

В условиях, когда текст однозначных по предмету регулирования норм Конституции РФ и норм международно-правовых актов не вполне адекватны, решение возникающих проблем целесообразно искать в согласованном толковании и совмещенном применении таких норм.

Пример, который вошел в учебники международного права и другие публикации, касается понимания ч. 2 ст. 37 Конституции РФ, где сказано:

«Принудительный труд запрещен»

Здесь нет пояснений, уточняющих смысл этого запрета.

Между тем, международно-правовые акты, начиная с Конвенции Международной организации труда, включая Международный пакт о гражданских и политических правах, Европейскую Конвенцию о защите прав человека и основных свобод и Конвенцию СНГ о правах и основных свободах человека, содержат перечень видов работы или службы, не включаемых в категорию принудительного труда.

Можно считать очевидным, что конституционное предписание должно применяться только в комплексе с положениями названных международных договоров.

Сегодня эта задача облегчается, поскольку в новый Трудовой кодекс РФ, принципы которого основаны на международном праве, включена ст. 4 «Запрещение принудительного труда», дополняющая запрет характеристиками, воспроизводящими либо конкретизирующими международные оговорки.

В несколько иных комментариях нуждается предписание ч. 1 ст. 50 Конституции РФ:

«Никто не может быть повторно осужден за одно и то же преступление»

Толкование этой нормы не может не учитывать положения Международного пакта о гражданских и политических правах (п. 7 ст. 14) и Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод (ст. 4 Протокола № 7).

Таким образом, при согласованном толковании и применении указанных норм следует исходить из невозможности не только повторного осуждения, но и привлечения к судебной ответственности, причем и в ситуациях первоначального оправдания.

Заслуживает внимания практика Конституционного Суда РФ, около 200 постановлений и определений которого включают ссылки на общепризнанные принципы и нормы международного права, на международные договоры РФ и иные международно-правовые акты.

При этом могут возникать трудности в совмещении положений, содержащихся в Конституции и международных договорах.

Такая проблема возникла при выработке правовой позиции в деле о проверке конституционности статей 1 и 21 Закона РФ «О государственной тайне».

Конституция РФ гарантирует каждому право на получение квалифицированной юридической помощи, включая право каждого задержанного, заключенного под стражу, обвиняемого в совершении преступления пользоваться помощью адвоката (защитника), не оговаривая, однако, свободу выбора (ч. 1 и 2 ст. 48 Конституции РФ).

Традиционным для международно-правовой регламентации является право каждого обвиняемого в совершении уголовного преступления пользоваться помощью «выбранного им самим защитника» (п. 3 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, п. 3 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод). В постановлении от 27 марта 1996 г. Конституционный Суд РФ квалифицировал указанные предписания в комплексе, обосновав свою правовую позицию ссылками одновременно на ст. 48 Конституции РФ и на ст. 14 Международного пакта (в то время Российская Федерация еще не участвовала в Европейской конвенции). Такой метод совмещения конституционной и договорной регламентации представляется юридически обоснованным, соответствующим формулировке ч. 4 ст. 15 Конституции РФ о составных частях российской правовой системы.

Можно, однако, отметить и такие случаи, когда подобное совмещение кажется сомнительным.

Вот один из новейших примеров - постановление Суда от 30 октября 2003 г. по делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации». Здесь Суд также прибег к комплексному использованию Конституции РФ и двух международных актов.

Фрагмент постановления: «Исходя из того, что пользование свободой массовой информации - по смыслу ст. 29 Конституции Российской Федерации, п. 2 ст. 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и п. 3 ст. 19 Международного пакта о гражданских и политических правах - налагает на организации, осуществляющие выпуск средств массовой информации, особые обязанности и особую ответственность…»[5].

Конституция обеспечивает открытость внутригосударственной правовой системы РФ по отношению к международному праву. Более того, международное право, действующее в России непосредственно и имеющее приоритет перед внутренними законами, признается ориентиром внутреннего правового развития. Следует уделить несколько слов правовому статусу самой нормы ч. 4 ст. 15 Конституции РФ в иерархии норм правовой системы РФ. Дело в том, что ст. 15 Конституции РФ входит в «основы конституционного строя» и принадлежит, таким образом, к особым положениям конституционного права РФ, которые не могут быть пересмотрены Федеральным собранием РФ. Это означает, что норма ч. 4 ст. 15 Конституции РФ обладает высшей юридической силой и ни одно положение российского права, даже положения самой Конституции РФ, не могут противоречить ей как одной из основ конституционного строя (ч. 2 ст. 16 Конституции РФ).

Выводы:

В перечне проблем совершенствования Основного закона России заметное место занимают нетрадиционные вопросы соотношения норм Конституции и норм международного права.

В условиях, когда текст однозначных по предмету регулирования норм Конституции РФ и норм международно-правовых актов не вполне адекватны, решение возникающих проблем целесообразно искать в согласованном толковании и совмещенном применении таких норм.