Так  дни идут своим чередом и река потихоньку течет. Там много рыбы, и жизнь на острове вполне легка. Но она медленна и скучна. Необходимо небольшое изменение в жизни. Я думаю, пойду-ка я и обнаружу какое-нибудь происшествие. Джим говорит, что это хорошая идея, но я должен идти по темноте и быть осторожным. Затем он подумал об этом еще и говорит: «Как быть с этой старой одеждой? Ты  мог бы одеть что-нибудь из этих вещей, нарядиться девочкой, не так ли?»

Это хорошая идея, поэтому мы укорачиваем одну из хлопковых вещей и я поднимаю мои штанины выше колен и натягиваю их. Джим пристегивает их за крючок, и это хорошо на мне сидит. Я одеваю панаму, и вам трудно разглядеть мое лицо через нее.

Я практикуюсь в этих вещах весь день и чувствую себя достаточно хорошо. Но Джим говорит, чтобы я не гулял наряженным в девочку, и я должен одеть вместо моей юбки мои брюки.  Я слушаю его и делаю как лучше.

Как только темнеет, я гребу вдоль берега Иллинойс, пока не подъезжаю к месту высадки. Отсюда я начинаю переплывать реку, и течение заносит мою лодку к югу города. Я привязываю ее там и начинаю двигаться  по берегу реки. В маленьком домике, где никто не жил долгое время горит свет. Я желаю знать, кто там живет, и я заглядываю в окно. Там находится женщина лет сорока она шьет при свете свечи. Она не знакома мне, хотя я знаю каждого в городе. «Сейчас это удача» - я говорю себе, потому что я начинаю бояться, что люди могли узнать мой голос.

Она незнакомка, но если бы она была в городе в течение двух дней, она  может рассказать мне все, что я хочу знать. Так, я стучу в дверь и говорю себе, что нельзя забывать, что я  девочка.

- Входи, -  говорит женщина – садись.

Я сажусь, и она смотрит на меня светлыми маленькими глазами и говорит:

- Как тебя зовут?

- Сара Вильямс.

- Ты живешь недалеко?

- Нет, мэм. В Хакервиле, примерно в одиннадцати километрах вниз по реке. Я шла пешком всю дорогу, и я очень устала.

- И проголодалась тоже, я полагаю. Я поищу что-нибудь для тебя.

- Нет, спасибо, мэм. Я не голодна сейчас. Я была голодной, пока не остановилась на ферме примерно на три километра раньше. Вот почему я так поздно. Моя мама больна, и у нас нет никаких денег,  и я иду рассказать об этом дяде, Эйнеру Муру. Он живет выше, на конце города, мама говорит, я никогда не была там раньше. Вы знаете его?

- Нет, - отвечает она, - но я не знаю никого. Я здесь нахожусь только десять дней. Это длинный путь – вверх, в конец города. Тебе лучше остаться на ночь здесь.

- Нет,  - говорю я, - я передохну немного и потом пойду. Я не боюсь темноты.

Хорошо,  она говорит, что не хочет позволять мне уйти, но ее муж придет в течение часа, и он может пойти со мной.

Когда она начинает говорить  ее муже, я интересуюсь, как они могли сделать такую ошибку, приехав в город. И она пускается в переживания, пока я ни думаю, что может быть, я совершаю ошибку, придя к ней узнать, что произошло. Но в этот момент она говорит что-то об отце и об убийстве, и я говорю:

- Кто сделал это? Мы слышали об этих вещах в Хакервиле, но мы не знаем, кто убил Гека Финна.

- Хорошо, - говорит она, - некоторые думают, что сам старый Финн сделал это. Но другие говорят, что это было сделано сбежавшим негром по имени Джим.

- Но он…

Я остановился. Я думаю, я лучше ничего не буду говорить. Она продолжает и не замечает, что я сказал. Она говорит:

- Негр сбежал в ночь, когда Гек Финн был убит. Так они предлагают вознаграждение за него – три сотни долларов. А также есть вознаграждение за старого Финна тоже – две сотни долларов. Смотри,  он пришел в город наутро после убийства и сказал об этом, и его не было на пароме. Затем он идет к судье Тэтчер получить деньги, чтобы поймать негра в Иллинойс. Судья дает ему некоторые деньги, и тем вечером он напивается и они видят его до полуночи с двумя очень неприятного вида незнакомцами. Потом он уходит с ними. люди думают теперь, что он убил его мальчика и сделал это похожим на убийство разбойниками. Затем он вернется домой через некоторое время и получит деньги без прохождения суда для получения их. Никто не может это доказать, так что если он будет отсутствовать в течение года, с ним все будет в порядке.

- Я полагаю, это верно, - я говорю, - никто не перестал думать, что это негр сделал это?

- Перестали, но не все.  Но так или иначе, они получат негра довольно скоро.

- Почему? Они еще ищут его?

- Назначили еще триста долларов вознаграждения. Я сама думаю, что он на острове Джексона, потому что я видела немного дыма там. Мой муж пошел за другом, у которого есть винтовка, и затем они оба отправятся на остров и посмотрят.

Это заставляет меня сильно беспокоиться. Я должен сделать что-нибудь с моими руками, поэтому я беру иголку со стола и начинаю вдевать в нее нитку. Мои руки трясутся, и я не могу сделать это. Я вижу, женщина смотрит на меня и улыбается. Она говорит:

- Как, ты сказала, твое имя, дорогая?

- Мэри Вильямс.

- О, - она говорит, - я думала, ты сказала Сара, когда пришла.

Я быстро соображаю и говорю:

- Да, мэм. Сара Мэри Вильямс. Некоторые люди зовут меня Сара, некоторые –Мэри. 

Она кажется довольной и начинает рассказывать о ее маленьком доме и о том, как много там крыс. Она говорит, что она обычно бросает тяжелый кусок железа в них, но она  повредила руку  и не может бросать.

 - Здесь кусок железа, - она говорит, - ты попробуй.

И она бросает железный брусок  на мои колени. Я быстро сдвигаю мои колени вместе и ловлю его. Затем, когда  вижу крысу, я бросаю брусок. Если бы крыса не успела отскочить, ее бы могли серьезно поранить.

- Теперь скажи мне твое настоящее имя, - она говорит.

- Что, мэм?

- Как твое настоящее имя – Билл, Том – или как?

Я не знаю, что сказать. Она говорит:

- Ты мог быть мужчиной, думая, что похож  на девочку, но ты никогда не обманешь женщину. Послушай. Когда ты хотел вдеть нитку в иголку, ты держал нитку и надевал на нее иголку. Девочка держит иголку и вдевает  в нее нитку. И когда девочка хочет поймать что-нибудь в ее юбку, она раздвигает их в разные стороны, а не сдвигает вместе. Ты не бросил брусок железа туда, куда бросила бы девочка.  Так все-таки, Сара Мэри Джордж Вильямс – или как там тебя – уходи. Я не хочу ни с кем разговаривать.

Я благодарю ее и ухожу прочь от ее дома.  Я бегу так быстро, как только могу к моей лодке и гребу через речку к острову.

Джим спит, я поднимаю ее.

- Вставай, Джим! Быстро! Они идут за нами!

Джим не задает никаких вопросов. Мы  работаем упорно, чтобы продвинуться вперед на плоте и спрятать признаки того, что мы проживали на острове.  Затем я беру лодку и  вижу, что река чиста. Еще никто не идет, так что мы вытаскиваем плот и начинаем спускаться по реке. Когда первые признаки дня появляются, мы привязываем плот к пристани со стороны Иллинойс, обрезаем ветки и накрываем плот ими. Пристань оказывается песочным берегом с густорастущими тополями. Там  горы со стороны Миссури и густой лес – со стороны Иллинойс. Глубокая вода бежит вниз берегов Миссури, так что мы не боимся быть замеченными.  Мы лежим там весь день и видим большие плоты и  пароходы плывут с потоком вниз по течению Миссури, а пароходы, которые плывут против течения, борются с большой рекой на середине. Когда начинает становиться темно и ничего не видно, Джим берет некоторые верхние доски плота и делает убежище из них – вигвам. Он делает возвышающуюся часть над вигвамом,  чтобы держать наше одеяло и вещи развешенными подальше от волн парохода. И он делает камин с землей в нем, около пятнадцать сантиметров глубиной, так что мы могли готовить на плоту в дождливую погоду.

Вторую ночь мы плывем вниз по течению в течение  семи или восьми часов с поток, который несет нас со скоростью выше  шести километров в час. Мы ловим рыбу и разговариваем, и мы купаемся время от времени, чтобы сбросить сонливость. Это  мрачно плыть вниз по большой реке, лежа на спинах и смотря вверх на звезды. Погода очень хорошая большее время, и ничего не происходит с нами ни этой ночью, ни следующей ночью, ни ночью после следующей.