The distinguishing of terms <образ> and <image> in Russian context is discussed.

Образ (О) - одна из основополагающих категорий человеческого бытия. Поэтому рассмотрение некоторых аспектов этого понятия и причин разделения его с понятием <image> делает необходимым привлечение знаний из различных отраслей лингвистики и смежных наук: лингвистики текста, семасиологии и семантики, семиотики и прагматики, литературоведения и искусствоведения, психо- и социолингвистики, философии и эстетики.

В философии О - это <результат и идеальная форма отражения объекта в сознании человека, возникающая в условиях общественно-исторической практики, на основе и в форме знаковых систем> [1]. Свое начало теория О получила в учении Аристотеля о мимесисе - подражании художника жизни в способности воссоздавать формы и факты реального мира. В дальнейшем она нашла развитие в новоевропейском (немецком) классицизме, когда фокус видения распространился на три объекта - народ, общество, личность; вследствие этой <многоракурсности> О, как считает Г. Д. Гачев [2], стал многообъемным. Особой формой О является художественный образ (XO) - категория эстетики, характериэующая присущий искусству особый способ освоения и преобразования действительности. ХО соединяет в себе объективно-познавательное и субъективно-креативное начала.

Как отражение действительности, О наделен <чувственной достоверностью, пространственно-временной протяженностью,предметной законченностью и самодостаточностью>, будучи в то же время условно-иллюзорным, <выключенным из эмпирического пространства и времени> [3, с. 252]. Являясь <идеальным> объектом, О обобщает действительность, <раскрывает в единичном, преходящем... сущностное, вечное> [там же]. Сущность О - в циклических переходах от действительности к идеалу (в процессе познания) и от вымысла к реальности (в процессе творчества). Цель О, следовательно, - <пре-образ-ить вещь> в нечто иное, раскрывая тем самым взаимопересечение и взаимосвязь разных пластов человеческого бытия.

Особой спецификой обладает словесный О, который, имея своим материалом не вещественные субстанции, а язык как систему знаков, должен придать словам ту <бытийную полновесность, цельность и самозначимость, какой обладают вещи>. Сюда же относится временная организация О, <стяженность вещей в пространстве и их развернутость во времени> [3. с. 253].

Художественная ценность О, пожалуй, не требует доказательств. Она очень экспрессивно отмечена в одном высказывании Луи Арагона: <Каждый образ одним ударом заставляет вас пересмотреть целую вселенную>. По отношению друг к другу образы вэаимопроникновенны и вместе с тем самостоятельны. Эта <незакрепленность>, подвижность и отличает систему образов от иных систем, имеющих, как правило. иерархическую структуру.

Вопрос о классификации О является открытым и решается в достаточной степени субъективно. Поскольку в О вычленяются два основных компонента - предметный и смысловой, сказанное и подразумеваемое, - к которым прибавляется их взаимоотношение, наиболее рационально, на наш взгляд, строить такую классификацию (опираясь на материалы <Литературного энциклопедического словаря>) на основе трех планов О: предметного, обобщенно-смыслового и структурного. 1. В предметности О выделяется ряд слоев, проступающих один в другом. Из статичных О-деталей, которые масштабно могут быть как однословными определениями, так и развернутыми описаниями (портрет, пейзаж и т. п.), вырастает фабульный слой - динамичный, развернутый во времени. Третий слой - это О-характеры и обстоятельства, <обнаруживающие себя во всей совокупности фабульных действий: ... коллизиях, конфликтах и т. п.> [3. с. 253]. В результате взаимодействия О - характеров и обстоятельств складываются целостные О судьбы и мира, бытия вообще. 2. По смысловой обобщенности О делятся на индивидуальные, характерные, типические, О-мотивы, топосы, архетипы. В индивидуальных О отображаются самобытные черты их создателя -конкретного автора. Характерные О отражают нравы и обычаи среды и эпохи. Высшая степень смысловой обобщенности - типические, т. наз. вечные О (Гамлет, Дон-Кихот, Обломов). Индивидуальные, характерные и типические О создаются, как правило, каким-либо автором в рамках одного произведения. Что же касается О-мотивов, топосов и архетипов, то они являются <обобщенными уже не по... реально-историческому содержанию, а по условной, культурно выработанной и закрепленной форме; поэтому они характеризуются устойчивостью своего собственного употребления, выходящего за рамки одного произведения> [3, с. 254]. Мотив - это О, повторяющийся в разных произведениях одного автора или в произведениях разных авторов (море и горы у романтиков, ветер и метель у Блока и т. п.). Топос - О, характерный для целой культуры конкретного периода или конкретой нации (<мир-театр>, <мир-книга> для европейцев средневековья и Возрождения, топос дороги для русской литературы и т. п.). Архетипы - <наиболее устойчивые и вездесущие> <схемы>, или <формулы>, или сюжеты, составляющие некий исходный фонд языка, проявляющие себя в искусстве на всех стадиях его развития, начиная с мифологии (отношения отцов и детей, Эдипов комплекс, комплекс Электры и др.). 3. По структуре, т. е. по соотношению двух основных своих планов, О можно условно разделить на: а) автологические, <самозначимые>, в которых оба плана совпадают; б) металогические, в которых <явленное отличается от подразумеваемого, как часть от целого, вещественное от духовного, большее от меньшего и т. п.> [3, с. 254] - все О-тропы и в) аллегорические и символические, <суперлогические>, когда подразумеваемое превосходит предметный план степенью всеобщности, отвлеченности.

В ходе исторического развития в разных эпохах и культурах соотношение всех этих компонентов О менялось. Если для античности характерны равновесие и ясность смысла, то Древний Восток тяготел к аллегории и условности, в Hовом времени (классицизм, Ренессанс, романтизм, реализм) О мечется от гармонии и идеала к гротеску, диспропорции, от <глубины субъективного самовыражения> к правдивости объективизма. В XX в., на исходе тысячелетия, все эти тенденции смешиваются, борются, сосуществуют, выходят за рамки чистого искусства, сливаясь с наукой, документализмом. Это проявилось и в многочисленных художественных течениях (футуризм, имажинизм, акмеизм, символизм и пр.), а также в соединении притчевости и хроникальности, мифотворчества и протокольности и т. д.

Пользуясь этим вседоступным общим стилем как дитя своего времени, заметим, что <досье> самого понятия О представляется весьма интересным. Очевидно, что в сравнении с западной наукой понятие О в русском языке, любящем подтекстовость и как бы наслаждающемся полисемичностью, является более <образным>, насыщенным лексическими оттенками и этимологическими соответствиями, имея вместе с тем менее дифференцированную сферу употребления.

Например, в англо-американской эстетике термин <image> (образ) имеет гораздо более узкий и специальный смысл. Это не О мира или человека, а О - предметная деталь, изобразительная подробность,О-троп. Вся полнота значений русского понятия <образ> покрывается целым рядом англо-американских терминов>: <symbol> (шире русского <символ>, в значении О вообще, с подчеркнутостью художественной условности), <fiction>(вымышленный О), <figure> (О в фигуральном значении), <icon> (иконический изобразительный знак) и др. Заслуживает внимания и тот факт, что в сравнении с ранними англо-русскими словарями более поздние издания не ставят первым в словарной статье слова <image> значение <образ>; т. о., это значение, вероятно, перемещается из структурного ядра на периферию, уступая доминанту другим дефинициям.

Впрочем, нас интересует не столько смысловое смещение слова <image> в английском языке, сколько появление и бытование понятия <имидж> в современном (конца столетия-тысячелетия) русском языке. Попытаемся разобраться, справедливо ли различение понятий <образ> и <имидж>, не таится ли причина подобного <карточного> употребления этих слов в современной неизбежной билингвальности русского языка и правомочно ли кажущееся тавтологическим их параллельное употребление.

Утверждая если не справедливость, то необходимость разделения упомянутых понятий, мы исходим из простой формулы: зачем языку понадобилось вводить в обиход слово <имидж> и его дериваты, если не потому, что слово <образ> не является его абсолютным эквивалентом. Иными словами, прагматика слова <имидж> несет в себе нечто не выявляемое через слово <образ>.

Толковые словари английского языка как одно из значений слова <image> приводят следущие: <The impression that a person, company, etc. gives to others> (Mass Media Dictionary), или <The opinion which others have of one> (Active Study Dictionary of English), или <Someone's appearance (good or bad) as seen by other people> (Eg: It is important for a new company to develop a good public image from the start. / The government will have to improve its image if it wants to win the election>. Еще пример из Mass Media Dictionary: <Image Advertising - Advertising designed to enhance the prestige of a company, product, service or individual as opposed to advertising that explains the virtues of the company, product, service or individual>.

Эквивалента этому значениию нет в большинстве доступных изданий русскоязычных толковых словарей. До недавнего времени отсутствовало оно и в словарях иностранных слов. Это приводит нас к выводу, что на определенном этапе одно из значений понятия <образ>, уже существовавшее в менталитете русского человека, заполнилось заимствованным словом <имидж> за отсутствием тождественного в родном языке. Необходимо отметить и некоторую <смоделированность> понятия <имидж> и его зависимость от ДВУХ взаимонаправленних векторов, а именно:

PERSON = адресант - IMAGE = сообщение-PUBLIC = адресат

  (himself or with an image-maker)    (their idea of the image)

Почему же именно на современном этапе русский язык ощутил потребность в подобном слове? Да потому, что появилась новая для нас реалия, которую необходимо выразить словесно. В условиях рыночных отношений, чтобы товар продавался, он должен не только соответствовать определенным стандартам, но и обладать неким покупательским клише. Иными словами, надо создать ему имидж. Следует отметить, что это слово, употребляемое, в общем, с благими намерениями, тем не менее несет в себе если не ярко выраженную негативную коннотацию, то оттенок эначения чего-то поддельного, фальшивого (в смысле упорно бытующей пословицы <Не обманешь - не продашь>). <Имидж>, подобно гоголевскому <Носу>, персонифицировался и как бы оттянул на себя с <образа> некие отрицательные ассоциации.

Интересно, что это слово уже проникало в русский язык (может, не так полномасштабно) в начале века, когда вслед за <имажистами> европейской и американской литературы в отечественном художественном творчестве появилось течение <имажинизм>. Но тогда <image> переводился именно как <образ>, и круг замыкался. Почти столетие спустя слово возникло вновь, но с иным оттенком своего значения. Не исключено, что возможен и следующий виток.

ЛИТЕРАТУРА

1. Большая советская энциклопедия, т. 18. М., 1970.
2. Гачев Г. Д. Жизнь художественного сознания: Очерки по истории образа. Ч. I. М., 1975.
3. Литературный энциклопедический словарь. М., 1987.