1. Какие существуют ответы на вопрос: «что есть философия?»

Ясперс показывает, что связь человека с Богом, экзистенции с трансценденцией осуществляется также и посредством философии или философской веры, как он ее называет, существующей в мышлении отдельного индивида и опирающейся на предание.

Философская вера – это вера в общение людей друг с другом, вера в коммуникацию. Ведь людей соединяет истина, а не ложь, именно в общении, в коммуникации следует искать все истоки истины.

Свою работу «Философская вера» Ясперс предваряет вопросом: «Из чего нам исходить и к чему идти в нашей жизни?» Формулируя ответ, он подчеркивает, что в философии существует два противоречивых подхода к решению этой проблемы. Один предусматривает веру в откровение, другой – в человеческий разум, науку, познание.  Однако оба эти подхода не соответствуют реалиям сегодняшнего дня, «они противоречат серьезности, с которой мы философствуем сегодня, когда философия перестала быть служанкой науки, как в конце Х1Х века, и не вернулась к положению служанки теологии»[1].  Названные альтернативы, считает Ясперс, используются скорее как средство для запугивания людей, дабы лишить их дарованной им Богом ответственности за себя, подчинить слепой власти случая, что в конце концов приведет к исчезновению собственного бытия человека. Как новый путь в интеллектуальном поиске смысла бытия Ясперс рассматривает философию, философствование «открытости нашей человеческой сущности; от философии не следует отрекаться, особенно сегодня»[2].

Таким образом, философия по Ясперсу «есть вера человека в свои возможности, в ней дышит его свобода». Философская вера всегда остается в границах разума; ее важнейшее качество - скептицизм, т.е. признание того, что на некоторые вопросы не может быть дан рациональный ответ.

2. Когда и где возникла философия?

Появление философии по Ясперсу – это переломный момент в истории человечества, который он назвал осевым временем истории. Временную «ось мировой истории» он относит к середине первого тысячелетия до нашей эры (между 800 и 200 гг. до н.э.) когда произошел самый резкий поворот в истории – появился тип человека нашего времени.[3] В это время в Китае жили Конфуций и Лао-Цзы, в Индии возникли Упанишады, жил Будда, в Иране Заратустра учил о мире, где идет борьба добра со злом; в Палестине выступали пророки – Исаия, Иеремия; в Греции – это время Гомера, Гераклита, Платона и Архимеда. Их учения, их проповеди, их деятельность «высветили» тяжеловесные массы безличной «доосевой» культуры и создали идею личностной, экзистенциальной ответственности перед лицом анонимного бытия в мире, именно тогда зародилась истинная философия, как синтез знания и веры. Оно (осевое время) послужило общим истоком для культур Востока и Запада, в силу чего противоположность между этими культурами сказывается заранее лишенной абсолютного смысла. Именно в это время были разработаны основные категории, которыми мы мыслим по сей день, заложены основы мировых религий, и сегодня определяющих жизнь людей.

Сегодня понимание философии, очевидно, противоречат ее содержанию так, как оно сложилось на протяжении трех тыся­челетий в Китае, Индии и Западной Европе. Они противоречат серьезности, с которой мы философствуем сегодня, когда фило­софия перестала быть служанкой науки, как в конце XIX века, и не вернулась к положению служанки теологии.

3. Зачем нужна философия современному человеку

Центральное понятие в концепции Ясперса, позволяющее уяснить смысл его философствования – коммуникация. Способность к философствования присуща каждому человеку, она позволяет установить истинную коммуникацию, то есть создать возможность общения и в этом заключается главный смысл философии для человека. Необходимость философии, по Ясперсу заключается в том, что есть общая судьба, «общая ситуация», делающая возможным взаимопонимание двух, трех, нескольких людей. Условием же общечеловеческой коммуникации он считает общедуховный исток всего человечества – «осевую эпоху» как корень и почву общеисторического бытия. И только философия способна объединить эти корни. Ясперс уверен: если человечество отречется от своей общности в судьбе и вере, от общности высших духовных ценностей, спасающих человека в самых трудных, пограничных ситуациях, то возможность человеческого общения и взаимопонимания оборвется, а это может, по мнению философа, закончится мировой катастрофой или экологическим катаклизмом.

Поэтому решение проблемы общечеловеческих ценностей, поиск путей достижения взаимопонимания, открытости друг другу различных типов обществ, народов, религий для Ясперса является насущной задачей философии. «Перед лицом грозящих уничтожением опасностей мы должны, философствуя, быть готовы ко всему, чтобы мысля, способствовать  сохранению человечества в своих высших возможностях»[4]. Этим и определяется особая роль философии в современном мире и для конкретного человека.

4. Вера и знание. Как они соотносятся? Проблема истины.

Вера отличается от знания. Джордано Бруно верил, Галилей знал. Оба они были в одинаковом положении. Суд инквизиции требовал от них под угрозой смерти отречения от своих убежде­ний. Бруно был готов отречься от нескольких, не имевших для него решающего значения положений своего учения; он умер смертью мученика. Галилей отрекся от утверждения, что Земля вращается вокруг Солнца, и возникла меткая острота, будто он впоследствии сказал — и все-таки она движется. В этом отличие: истина, страдающая от отречения, и истина, которую отречение не затрагивает. Оба совершили нечто, соответствующее провоз­глашаемой ими истине. Истина, которой я живу, существует лишь благодаря тому, что я становлюсь тождественным ей; в своем явлении она исторична, в своем объективном высказывании она не общезначима, но безусловна. Истина, верность которой я могу доказать, существует без меня; она общезначима, вне ис­тории и вне времени, но не безусловна, напротив, соотнесена с предпосылками и методами познания в рамках конечного. Уме­реть за правильность, которая может быть доказана, неоправдан­но. Но если мыслитель, полагающий, что он проник в основу вещей, неспособен отказаться от своего учения, не нанося этим вред истине,— это его тайна. Не существует общего мнения, ко­торое могло бы потребовать от него, чтобы он принял мученичес­кий венец. Только то, что он его принимает, причем, как Бруно, не из мечтательного энтузиазма, не из упорства, порожденного моментом, а после длительного преодоления своего сопротив­ления,— признак подлинной веры, уверенности в истине, кото­рую я не могу доказать так, как при научном познании конечных вещей.

 «…вера всегда есть вера во что-то. Но я не могу сказать ни то, что вера — объективная истина, которая не определяется верой, а, напротив, определяет ее, ни что она — субъективная ис­тина, которая не определяется предметом, а, напротив, опреде­ляет его. Вера едина в том, что мы разделяем  на субъект и объект, как вера, исходя из которой мы верим, и как вера, в которую мы верим. Следовательно, говоря о вере, мы будем иметь в виду то, что она объемлет субъект и объект. В этом заключена вся трудность, с которой мы сталкиваемся, желая говорить о вере».[5]

В каждом модусе объемлющего, которое есть мы, коренится своеобразный смысл, присущий бытию истины.

В наличном бытии заключена истина как непосредственность чувственно наличного, как витальная польза, как инстинкт, как практическое и благоприятствующее.

В сознании вообще истина заключена как непротиворечивость предметно мыслимого в общих категориях.

В духе истина заключена как убежденность в идеях.

В экзистенции — как подлинная вера. Верой называется созна­ние экзистенции в соотнесении с трансценденцией.

Всякая истинность высказывается в среде сознания вообще, которое, однако, дает при этом лишь формы правильности, тогда как источник истины происходит из других модусов объемлющего.

Что касается истины, то ее узнать возможно лишь с помощью откровенной философской веры, которая объединяет в себе как веру, так и знание. Но на пути только абсолютной веры или абсолютного знания человек не способен познать истину.

5. Рациональное и иррациональное. Знание и вера.

Убежденности, что человек может во всем основываться на своем рассудке — не будь глупости и злой воли, все было бы в по­рядке,— этому якобы само собой разумеющемуся заблуждению рассудка противостоит на почве рассудка и другое, с чем мы так­же связаны, а именно иррациональное. Его признают неохотно или рассматривают как не имеющую значения игру чувств, как необходимую для душевной организации иллюзию, как развлече­ние на досуге. Или видят в нем силы, апеллируют к ним как к ир­рациональным страстям души и духа, чтобы с их помощью дости­гнуть своих целей. И наконец, видят в них истинное и бросаются в иррациональное, в дурман, как в подлинную жизнь.

Веру никоим образом не следует воспринимать как нечто ир­рациональное. Более того, полярность рационального и иррацио­нального привносит затуманивание экзистенции. В обращении то к науке, то к своей неоспоримой якобы последней точке зрения — в этом призыве то к пониманию, то вновь к чувствам — возник­ло некоммуникационное поверхностное высказывание мнений. Эта игра была возможна, пока путь еще освещало все более слабею­щее содержание великой традиции. То, что дух сознательно ос­тановился на иррациональном, было его концом. В дешевых на­падках на все, в упорном отстаивании желаемого и признавае­мого правильным содержания, в расточительном разбазаривании традиции, в несерьезной, кажущейся чем-то высшим свободе и в патетике ненадежного дух сгорал как фейерверк. Все эти мнения не могут быть побеждены, ибо противника нет, а есть только смутное, подобное Протею, многообразие, которое в его тотальной забывчивости вообще не может быть постигнуто — оно может быть только преодолено ясностью.

Нашей верой не может быть, по существу, лишь негативное, иррациональное, погружение во мрак того, что противоречит рас­судку и лишено закона.

«Признаком философской веры, веры мыслящего человека, слу­жит всегда то, что она существует лишь в союзе со знанием. Она хочет знать то, что доступно знанию, и понять самое себя. Безграничное познание, наука — основной элемент философст­вования. Не должно быть ничего, не допускающего вопроса, не должно быть тайны, закрытой исследованию, ничто не должно маскироваться, отстраняясь. Критика ведет к чистоте, пониманию смысла и границ познания».[6]

6. Что значит «философская вера, есть вера мыслящего человека?»

Путь мыслящего человека — это жизнь в философствовании. Поэтому философствование присуще человеку как таковому. Че­ловек — единственное существо в мире, которому в его наличном бытии открывается бытие. Он не может выразить себя в наличном бытии как таковом, не может удовлетвориться наслаждением на­личным бытием. Он прорывает всю как будто завершенную в мире действительность наличного бытия. Он действительно знает себя как человека только тогда, когда, будучи открыт для бытия в це­лом, живет внутри мира в присутствии трансценденции. Принимая свое наличное бытие, он все же настойчиво стремится к бытию. Ибо он не может понять себя в мире просто как результат мирово­го процесса. Поэтому он преступает пределы своего наличного бы­тия и мира, достигая их основ, стремясь туда, где он становится уверенным в своих истоках, как бы соучаствуя в творении. Он не защищен в истоках и не достигает цели. Он ищет в своей жизни вечное между истоками и целью. такой путь – это удел работы веры и знания, которые синтезируются в философской вере. Таким образом, любой истинно мыслящий человек выберет на жизненном пути одну веру – философскую веру.

Неверие приводит человека к тому, что он теряет силы, пребы­вая в каких-либо условиях жизни среди других, к подчинению поз­наваемой необходимости и неизбежности, к пессимизму, вызван­ному приближением конца, слабеющим сознанием. Человек зады­хается в мнимом качественно определенном бытии.

Философская вера есть вера человека в свои возможности, в ней дышит его свобода.

7. Что же такое вера? Основные черты веры.

Философское содержание веры можно высказать в таких положе­ниях, как: Бог есть; Существует безусловное требование; Мир обладает исчезающим наличным бытием между Богом и экзистенцией.

1) Бог есть. Трансценденция над всем миром или до всего мира называется Богом. Величайшее различие веры заключается в том, считаю ли я мир в его целостности бытием самим по себе, природу — Богом или рассматриваю мир в его целостности как лишенный в себе основы и ищу основу мира и самого себя в том, что находится вне мира.

2) Существует   безусловное   требование:  Основой для поставленных перед нами  требований служат обычно цели в наличном бытии  (польза)  или не вызывающий сомнения авто­ритет.   Подобные   требования   обусловлены   целью   или   слепым послушанием.

Истоки безусловного требования — во мне, поскольку оно несет меня. Постигнуть это безусловное нельзя ни исходя из цели, ни исходя из авторитета. Что существует безусловное в качестве основы действий, есть не дело познания, а содержание веры. Наше конечное мышление находит лишь цепь уходящих в бесконечность условий и поэтому может так или иначе оправдать все. Схваты­вание безусловного в историчности нашего «здесь и теперь» бес­конечно по своему характеру и поэтому, хотя оно и уясняется в общих положениях, не может быть достаточно определено всеоб­щим или выведено из него.

3)   Реальность   мира   обладает   исчезающим   на­личным    бытием    между    Богом    и    экзистенцией: шаткость всех способов познания реальности, толкование как чер­та   всякого  познания,  данность  всякого  бытия  для  нас  в   рас­щеплении на субъект и объект, все эти основные черты возмож­ного для  нас знания означают:  все  предметы — лишь явления, познанное бытие никогда не есть бытие само по себе и в целом.

Для основоположений веры по Ясперсу значимо:

Ни одно из этих положений не может быть доказано, как дока­зывается конечное знание. Их истина может быть открыта только вниманием, пояснена определенным ходом мыслей, напомнить о ней можно только призывом. Они сохраняют неустойчивость неузнанного. Слишком гладкое высказывание этих положений вы­зывает опасение. Ими слишком быстро начинают оперировать как знанием, и тогда они теряют свой смысл. Они совращают к лож­ному притязанию того, кто их высказывает. Я принужден к прямо­му высказыванию в философствовании, когда меня решительно спрашивают: Есть ли Бог? Существует ли безусловное требование в наличном бытии? Есть ли мир последнее, или бытие мира — нечто неустойчивое и исчезающее?[7]

8. Что значит трансцендировать мышление?

Трансценденция — это бытие, которое никогда не станет миром, но которое как бы говорит через бытие в мире. Трансценденция есть только тогда, когда мир состоит не из себя, не основан на самом себе, а указывает за свои пределы. Если мир все, то трансценденции нет. Если трансценденция есть, то в бытии мира содержится возможное указание на нее.

Для того чтобы обрести понятие веры, нужно высветить объем­лющее. Постоянно опосредствуемая, всегда новая непосредст­венность объемлющего, это последнее присутствие имеет много способов выражения. Для того чтобы обрести понимание этого всеобъемлющего бытия необходимо перенести сознание с  нашей обыденности в мир трансцендентный. Для того, чтобы говорить о вере, требуется проведение основ­ной философской операции — удостовериться в объемлющем посредством выхода за пределы всего предметного в неизбежно остающемся всегда предметном мышлении, а это значит: находясь в темнице нашего бытия, являющегося нам в расщеплении на субъект и объект, сломать эту темницу, не обладая возможностью действительно вступить в пространство вне ее. Этот процесс обозначается как трансцендация мышления.

«В нас есть нечто, противящееся этой основной операции, а тем самым и философскому мышлению. Мы всегда хотим иметь нечто осязаемое. Поэтому мы ошибочно воспринимаем философскую мысль как предметное познание. Мы все вновь и вновь па­даем, как кошка на четыре лапы, в предметную постигаемость. Мы противимся состоянию головокружения, которое охватывает нас в философствовании, противимся требованию стоять на го­лове. Держась за наши объекты, мы хотим, так сказать, остать­ся «здоровыми» и стремимся уклониться от возрождения нашей сущности в трансцендировании, которое необходимо для обретения философской веры человека».[8]

9. Что значит всеобъемлющее бытие?

Бытие, которое не есть ни только субъект, ни только объект, которое в расщеплении на субъект и объект присутствует и в том, и в другом, мы называем объемлющим. Хотя оно и не может стать адекватным предмету, мы в философствовании говорим, отправ­ляясь от него и приближаясь к нему.

Объемлющее есть либо бытие само по себе, которое нас объемлет, либо оно бытие, которое есть мы. Бытие, объемлющее нас, называется миром и трансценденцией. Бытие, которое есть мы, называется существованием, созна­нием вообще, духом или же называется экзистенцией.

Бытие, которое нас объемлет. Это бытие, которое есть и без того, чтобы мы были, и которое объемлет нас без того, чтобы мы были объяты. Это бытие двойственно: оно есть мир, т. е. бытие, мельчайшая часть которого составляет сторону и нашего сущест­ва, в то время как мир в целом объемлет нас как не-мы-бытие; оно есть трансценденция, т. е. бытие, которое для нас нечто совершен­но другое, в которое мы не входим, но на котором мы основаны и к которому относимся.

Бытие, которое есть мы или всеобъемлюще бытие включат в себя:

а) Мы — наличное бытие: Мы живем в некоей среде, как и все живое. Объемлющее этого бытия живым становится пред­метом исследования в своих проявлениях, в возникновении жизни, в образе телесности, в физиологических функциях, в наследствен­но обоснованном создании форм и их связи, в психологических переживаниях, в манере поведения, в структурах среды.

б) Мы — сознание вообще в расщеплении на субъект и объект. Только то, что входит в это сознание, есть для нас бытие. Мы — объемлющее сознание, к которому все то, что есть, может быть предположено, познано, узнано в формах предметности.

в) Мы — дух: Духовная жизнь — это жизнь идей. Идеи — например, практические идеи о профессиях и задачах нашего осу­ществления, теоретические идеи о мире, душе, жизни и т. д.— ве­дут нас как импульс, внутри нас, как черты лежащей в вещи то­тальности смысла, как систематический метод проникновения, присвоения и осуществления. Они — не предметы, но проявляют­ся в схемах и образах. Они воздействуют в настоящем и представ­ляют собой одновременно бесконечную задачу. Эти три способа объемлющего — наличное бытие, сознание вообще, дух — суть способы, посредством которых мы есть мир, т. е. в объективации этого объемлющего в предметное мы проявляемся адекватно как эмпирическое, как предмет биологического и психологического, социологического исследования и исследования в области науки о духе. Однако этим наше бытие не исчерпывается.

10. Двойственность объемлющего бытия: бытие как мир и бытие как не – мы – бытие, трансценденция?

Бытие по своей природе двойственно: объемлющее бытие само по себе, которое нас объемлет, либо оно бытие, которое есть мы. Бытие, объемлющее нас, называется миром и трансценденцией.

Бытие, которое нас объемлет. Это бытие, которое есть и без того, чтобы мы были, и которое объемлет нас без того, чтобы мы были объяты. Это бытие двойственно: оно есть мир, т. е. бытие, мельчайшая часть которого составляет сторону и нашего сущест­ва, в то время как мир в целом объемлет нас как не-мы-бытие; оно есть трансценденция, т. е. бытие, которое для нас нечто совершен­но другое, в которое мы не входим, но на котором мы основаны и к которому относимся.

Трансценденция — это бытие, которое никогда не станет миром, но которое как бы говорит через бытие в мире. Трансценденция есть только тогда, когда мир состоит не из себя, не основан на самом себе, а указывает за свои пределы. Если мир все, то трансценденции нет. Если трансценденция есть, то в бытии мира содержится возможное указание на нее.

11. Что значит «бытие, которое есть мы»? Способы осознания человеческого бытия.

Бытие, которое есть мы, называется существованием, созна­нием вообще, духом или же называется экзистенцией.

Бытие, которое есть мы. Способы, посредством которых мы сознаем наше бытие, следующие:

а) Мы — наличное бытие: Мы живем в некоей среде, как и все живое. Объемлющее этого бытия живым становится пред­метом исследования в своих проявлениях, в возникновении жизни, в образе телесности, в физиологических функциях, в наследствен­но обоснованном создании форм и их связи, в психологических переживаниях, в манере поведения, в структурах среды.

б) Мы — сознание вообще в расщеплении на субъект и объект. Только то, что входит в это сознание, есть для нас бытие. Мы — объемлющее сознание, к которому все то, что есть, может быть предположено, познано, узнано в формах предметности.

в) Мы — дух: Духовная жизнь — это жизнь идей. Идеи — например, практические идеи о профессиях и задачах нашего осу­ществления, теоретические идеи о мире, душе, жизни и т. д.— ве­дут нас как импульс, внутри нас, как черты лежащей в вещи то­тальности смысла, как систематический метод проникновения, присвоения и осуществления.

г) Мы — возможная экзистенция: Мы живем из истоков, которые находятся за пределами становящегося эмпирически объективным наличного бытия, за пределами сознания вообще и духа. Эта наша сущность проявляется:

1) в неудовлетворенности, которую ощущает человек, ибо в нем постоянно присутствует ощу­щение некоего несоответствия своему наличному бытию, своему знанию, своему духовному миру;

2) в безусловном, которому как своему подлинному самобытию или как тому, что ему понятно и значимо сказано, подчиняется его наличное бытие;

3) в беспрес­танном стремлении к единому, ибо человек не удовлетворяется ни одним из способов воздействия объемлющего на себя, ни всеми вместе, а стремится к единству в основании, которое только и есть бытие и вечность;

4) в сознании непостижимого воспоми­нания, будто он также ведает о творении (Шеллинг) или будто может вспомнить то, что он созерцал до бытия мира (Платон);

5) в сознании бессмертия, не как продолжения жизни в другом образе, а как уничтожающей время укрытости в вечности, пред­ставляющейся ему как путь беспрерывного действия во времени.

12. Что такое мир?

Бытие, объемлющее нас, называется миром и трансценденцией. Бытие, которое нас объемлет двойственно и оно есть мир, т. е. бытие, мельчайшая часть которого составляет сторону и нашего сущест­ва, в то время как мир в целом объемлет нас как не-мы-бытие; оно есть трансценденция, т. е. бытие, которое для нас нечто совершен­но другое, в которое мы не входим, но на котором мы основаны и к которому относимся.

Мир в целом не предмет, а идея. То, что мы познаем, есть в мире, но никогда не есть мир. Там, где исчезают идеи, мир распадается на бесконечность рассеянных предметов.

13. Что такое трансценденция?

«Трансценденция — это бытие, которое никогда не станет миром, но которое как бы говорит через бытие в мире. Трансценденция есть только тогда, когда мир состоит не из себя, не основан на самом себе, а указывает за свои пределы. Если мир все, то трансценденции нет. Если трансценденция есть, то в бытии мира содержится возможное указание на нее»[9].

Таким образом, объективное бытие, в которое человеческое бытие входит как составная часть есть истинный мир, а та его часть которая не включает нас есть трансценденция, т. е. бытие, которое для нас нечто совершен­но другое, в которое мы не входим, но на котором мы основаны и к которому относимся.