СОДЕРЖАНИЕ

                                                                                                                               стр

   ВВЕДЕНИЕ                                                                                                   3

1. А.Смит - «человек Экономический»                                          5

2. Политика естественной свободы А.Мита. Принцип

    Laissez faire                                                                                         11

3. «Богатство народов»  - дело жизни А.Смита                      15

4. Место А. Смита в классической экономии. Значение

    экономических работ А. Смита                                                20

    Заключение                                                                                          24

    Список  литературы                                                                         26

ВВЕДЕНИЕ

Уолтер Бэджгот, английский экономист и публицист вик­торианской эпохи, писал еще в 1876 г.: «О политической эко­номии Адама Смита было сказано почти бесконечно много, о самом же Адаме Смите — очень мало. А между тем дело не только в том, что он был одним из самых своеобразных людей, но и в том, что его книги едва ли можно понять, если не иметь представления о нем как о человеке».

После Бэджгота смитоведение, конечно, продвинулось впе­ред. Тем не менее в 1948 г. английский ученый Александр Грей говорит: «Адам Смит был столь явно одним из вы­дающихся умов XVIII в. и имел такое огромное влияние в XIX в. в своей собственной стране и во всем мире, что ка­жется несколько странной наша плохая осведомленность о подробностях его жизни. Его биограф почти поневоле вы­нужден восполнять недостаток материала тем, что он пишет не столько биографию Адама Смита, сколько историю его вре­мени».

Потребности эпохи рождают нужного человека. Будучи обусловлена развитием самого капиталистического хозяйст­ва, политическая экономия в Англии достигла такой стадии, когда возникла необходимость создания системы, необходи­мость упорядочения и обобщения экономических знаний. Смит был человеком и ученым, которому такая задача ока­залась по плечу. Этот шотландец счастливо сочетал в себе способности абстрактного мышления с умением живо рас­сказывать о конкретных вещах. Энциклопедическую уче­ность — с исключительной добросовестностью и научной чест­ностью. Умение использовать идеи других ученых — с боль­шой самостоятельностью и критичностью мысли. Известную научную и гражданскую смелость — с профессорской урав­новешенностью и систематичностью.

Прелесть экономической науки заключается в том, что она позволяет понять или, но крайней мере, стремится истолко­вать смысл внешне простых и повседневных, но жизненно важных для человека явлений. Какая, казалось бы, простая вещь деньги. Нет человека, который не держал бы их в ру­ках и не знал бы, что это такое. Но в деньгах заключено много тайн. Для экономистов эта проблема неисчерпаемо сложна, и нет сомнения, что она еще долго будет занимать их умы.

Смит удивительно чувствовал романтику обыденных хозяй­ственных явлений. Под его пером все эти акты купли и про­дажи, аренды земли и найма рабочих, уплаты налогов и уче­та векселей приобретали совсем особый смысл и интерес. Оказывалось, что без них не поймешь и того, что происходит в «благородной» высшей сфере политики, управления госу­дарством. Тем, что политическая экономия казалась во вре­мена Байрона и Пушкина такой интересной, она обязана Смиту.

Но самое главное состоит в том, что Смит, выражал интересы растущей промышленной буржуазии, ни в коем слу­чае не был ее безусловным апологетом. Он не только субъ­ективно стремился к научному беспристрастию и независи­мости суждений, но в большой мере добился этого. Такие качества позволили ему создать систему научной политиче­ской экономии. По выражению Маркса, «это была попытка проникнуть во внутреннюю физиологию буржуазного общест­ва». Книга Смита — значительный памятник человеческой культуры, вершина экономической мысли XVIII в.

Цель данной работы – рассмотрение Адама Смита как основателя экономической науки.

1. А.Смит - «человек Экономический»

Смит провел в Париже около года — с декабря 1765 по ок­тябрь 1766 г. Но он не занимал в парижских салонах такого места, которое в течение трех предыдущих лет занимал его другом, а через 10 лет — Франклин. Смит не был создан, чтобы блистать в обществе, и хорошо сознавал это.

Особое значение для него имело знакомство с Гельвецием, человеком большого личного обаяния и замечательного ума. В своей философии Гельвеции, стремясь освободить этику от церковно-феодальных оков, объявил эгоизм естественным свойством человека и фактором прогресса общества. Новая, в сущности буржуазная, этика строилась на своекорыстном ин­тересе, на естественном стремлении каждого к своей выгоде, ограничиваемом только таким же стремлением других людей. Гельвеции сравнивал роль своекорыстного интересa в обще­стве с ролью всемирного тяготения в природе. С этим связа­на идея природного равенства людей: каждому человеку, не­зависимо от рождения и положения, должно быть предостав­лено равное право преследовать свою выгоду, и от этого вы­играет все общество.

Смит развил эти идеи и применил их к политической эко­номии. Созданное Смитом представление о природе человека и соотношении человека и общества легло в основу взглядов классической школы. Понятие «homo oeconomicus» («эконо­мический человек») возникло несколько позже, но его изо­бретатели опирались на Смита. Знаменитая формулировка о «невидимой руке», может быть, является чаще всего цитируемым местом из «Богатства народов».[1]

Ход мыслей Смита можно представить себе так. Главным мотивом хозяйственной деятельности человека является свое­корыстный интерес. Но преследовать свой интерес человек может, только оказывая услуги другим людям, предлагая в обмен свой труд и продукты труда. Так развивается разделе­ние труда. Люди помогают друг другу и одновременно спо­собствуют развитию общества, хотя каждый из них — эгоист и печется только о своих интересах. Естественное стремление людей улучшать свое материальное положение — это такой мощный стимул, что, если ему предоставить действовать без помехи, он сам собой способен привести общество к благосо­стоянию. Более того, как говорится, гони природу в дверь — она войдет в окно: этот стимул даже способен «преодолеть сотни досадных препятствий, которыми безумие человече­ских законов так часто затрудняет его деятельность...». Здесь Смит резко выступает против меркантилизма, огра­ничивающего «естественную свободу» человека — свободу продавать и покупать, нанимать и наниматься, производить и потреблять.

Каждый отдельный человек стремится использовать свой капитал (как видим, речь, в сущности, идет не просто о человеке, а о капиталисте) так, чтобы продукт его обла­дал наибольшей стоимостью. Обычно он и не думает при этом об общественной пользе и не сознает, насколько со­действует ей. Он имеет в виду лишь собственный интерес, но «в этом случае, как и во многих других, он невидимой рукой направляется к цели, ко­торая совсем и не входила в его намерения... Преследуя свои собственные интересы, он часто более действительным обра­зом служит интересам общества, чем тогда, когда созна­тельно стремится делать это».

«Невидимая рука» это стихийное действие объективных экономических законов. Эти законы действуют помимо воли людей и часто против их воли. Введя в такой форме в науку понятие об экономическом законе, Смит сделал важный шаг вперед. Этим он, по существу, поставил политическую эконо­мию на научную основу. Условия, при которых наиболее эффективно осуществляется благотворное действие своеко­рыстного интереса и стихийных законов экономического развития. Смит называл естественным порядком. У Смита и у последующих поколений политико-экономов это понятие имеет как бы двойной смысл. С одной стороны, это принцип и цель экономической политики, т. е. политики laissez faire, с другой — это теоретическая конструкция, «мо­дель» для изучения экономической действительности.

В физике как полезнейшие орудия познания природы при­меняются абстракции идеального газа и идеальной жидко­сти. Реальные газы и жидкости не ведут себя «идеально» или ведут себя так лишь при некоторых определенных условиях. Однако имеет большой смысл абстрагироваться от этих нару­шений, чтобы изучать явления «в чистом виде». Нечто по­добное представляет собой в политической экономии абстрак­ция «экономического человека» и свободной (совершенной) конкуренции. Реальный человек не может быть сведен к свое­корыстному интересу. Точно также при капитализме никогда не было и не может быть абсолютно свободной конкуренции. Однако наука не смогла бы изучать массовидные экономиче­ские явления и процессы, если бы она не делала извест­ных допущений, которые упрощают, моделируют бесконечно сложную и разнообразную действительность, выделяют в ней важнейшие черты. С этой точки зрения абстракция «эко­номического человека» и свободной конкуренции была впол­не оправданной и сыграла важнейшую роль в экономической науке. В особенности соответствовала она реальности капи­тализма XVIII и XIX столетий.[2]

Приведем два примера из марксистской экономической теории.

Закон стоимости действует в товарном хозяйстве, осно­ванном на частной собственности, как стихийный регулятор и двигатель производства. Ксли, например, данный товаро­производитель уменьшает благодаря каким-то техническим нововведениям рабочее время, которое он затрачивает на выпуск единицы товара, то снижается индивидуальная стои­мость этого товара. Но общественная стоимость, которая определяется средними общественными затратами рабочего времени, при прочих равных условиях не меняется. Наш искусный товаропроизводитель будет продавать каждую еди­ницу своего товара по прежней цене, определяемой в прин­ципе общественной стоимостью, и получать дополнительный доход, поскольку, скажем, за рабочий день он производит на 25% больше единиц товара, чем остальные. Очевидно, това­ропроизводители-конкуренты постараются перенять новую технику. Таков в своей первооснове механизм «стимулирова­ния технического прогресса». Результатом действия описан­ных стихийных факторов, независимых от воли людей, будет уменьшение общественно необходимых затрат труда на еди­ницу товара и снижение общественной стоимости. Нетрудно видеть, что каждый товаропроизводитель действует здесь как «Экономический человек», стремясь максимизировать свой доход, а условия, в которых происходит действие,— это ус­ловия свободной конкуренции.

Другой пример — образование средней нормы прибыли в условиях капитализма свободной конкуренции. Немыслимо, чтобы в течение сколько-нибудь длительного времени норма прибыли в разных отраслях предпринимательства была суще­ственно различной. Объективной необходимостью является уравнение нормы прибыли. Механизм, который обеспечивает это уравнение, заключается в межотраслевой конкуренции и переливе капитала из отраслей с более низкой нормой при­были в отрасли с более высокой нормой. Опять-таки ясно, что капиталист здесь рассматривается лишь с одной стороны - как воплощение стремления к прибыли. Условие о неограни­ченной возможности перелива капитала равнозначно усло­вию о свободной конкуренции. Разумеется, в действитель­ности всегда были факторы, ограничивающие свободу пере­лива капитала, и Маркс их хорошо знал. Но эти факторы должны быть введены в модель лишь после того, как они рас­смотрены «в идеальном виде».

Капиталист, по выражению Маркса, есть персонифициро­ванный капитал. Иначе говоря, для политической экономии не могут иметь значение личные свойства каждого отдельного капиталиста. Для науки он интересен лишь постольку, по­скольку в нем выражаются общественные отношения капи­тал. Здесь ощутимо некоторое родство с мыслями Смита. Но вывод совершенно иной. У Смита капиталист, преследуя свою выгоду, бессознательно укрепляет капитализм. У Маркса он, действуя, в общем, таким же образом, не только развивает роизводительные силы капитализма, но и объективно гото­вит его закономерный конец. С этим связано и другое прин­ципиальное отличие. Маркс рассматривает человека с пози­ций исторического материализма как продукт длительного общественного развития. Этот человек как объект политиче­ской экономии существует лишь в рамках данного конкрет­ного классового общества и действует в соответствии с его законам. Для Смита же его «экономический человек» — вы­ражение вечной и естественной человеческой природы. Это не продукт развития, а, скорее, его исходный пункт. Такое внеисторическое и потому ложное понятие о человеческой природе Смит разделял со всеми крупными мыслителями эпохи, в частности с Гельвецием.

Концепцией «экономического человека» Смит поставил во­прос колоссальной теоретической и практической важности: о мотивах и стимулах хозяйственной деятельности человека. И он дал плодотворный и глубокий для своего времени ответ на этот вопрос, если иметь в виду, что под его «естествен­ным» человеком скрывался действительный человек буржуаз­ного общества.[3]

С проблемой мотивов и стимулов столкнулся и социализм, став из научной теории социально-экономической действи­тельностью. С крушением капитализма, с полной ликвида­цией эксплуатации человека человеком исчезли и чисто бур­жуазные стимулы хозяйственной деятельности человека.

Но чем может быть заменена страсть людей к обогаще­нию, которая в конечном счете, как говорил еще Адам Смит, толкает вперед капиталистическое производство? Может быть, просто социалистическим сознанием, трудовым энту­зиазмом, патриотизмом? Ведь капиталистов нет, заводы, фаб­рики и поля принадлежат народу, люди работают на себя...

Да, социализм порождает новые и мощные стимулы к тру­ду и деятельности. В этом его величайшее преимущество пе­ред капитализмом. Но полагаться только на эти новые стиму­лы значило бы загубить дело социалистического строитель­ства. Они не появляются как по волшебству, а развиваются в ходе глубокого социалистического преобразования общества и самих людей, их психологии, морали, сознании. В обще­стве, где действует принцип распределении но труду, мате­риальный интерес закономерно остается важнейшим трудо­вым стимулом. Разработанные на основе идей Ленина прин­ципы хозяйственного расчета стали главным методом социа­листического хозяйствования. [4]

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2. Политика естественной свободы А.Мита. Принцип Laissez faire

Политика laissez faire, или, как выражается Смит, естествен­ной свободы, прямо вытекает из его взглядов на человека и общество. Если экономическая деятельность каждого чело­века ведет в конечном счете к благу общества, то ясно, что эту деятельность не надо ничем стеснять.

Смит считал, что при свободе передвижения товаров и де­нег, капитала и труда ресурсы общества будут использовать­ся самым рациональным, оптимальным образом, Свобода кон­куренции была альфой и омегой его экономического учения. Она проходит красной нитью через все «Богатство народов». Этот принцип Смит применял даже к врачам, университет­ским профессорам и... попам. Если, мол, предоставить свя­щенникам всех вероисповеданий и сект свободно конкуриро­вать между собой, не давать ни одной группе привилегий и тем более монополии, то они будут наиболее безвредны (а это, как он намекает, и есть их наивысшая эффектив­ность).

Роль Смита заключается не в том, что он открыл принцип laissez faire, а в том, что он обосновал его с наибольшей ос­новательностью и систематичностью. Хотя родился этот прин­цип во Франции, развить его до логического конца и поло­жить в основу экономической теории должен был британец. Англия, превращавшаяся в самую развитую промышленную страну мира, была уже объективно заинтересована в свободе торговли. Во Франции мода на физиократическую теорию была в большой мере капризом просвещенных и либеральных аристократов и прошла очень скоро. В Англии «мода» на Смита превратилась в символ веры буржуазии и обуржуа­зившегося дворянства. Экономическая политика английского правительства на протяжении следующего столетия была в известном смысле осуществлением смитовой программы.[5]

Первые шаги были сделаны еще при жизни Смита. Со­хранился такой любопытный рассказ. В последние годы жизни Смит был уже знаменит. Будучи в 1787 г. в Лон­доне, Смит приехал в дом одного знатного вельможи. В го­стиной было большое общество, включавшее премьер-министра Уильяма Питта. Когда вошел Смит, все встали. По сво­ей профессорской привычке он поднял руку и сказал: «Прошу садиться, господа». Питт на это ответил: «После вас, доктор, мы все здесь ваши ученики». Возможно, это только легенда. Но она правдоподобна. Питт действительно провел ряд мер в области торговли, по с ноем у духу соответствовав­ших идеям «Богатства народов».

Смит нигде не формулирует свою программу по пунктам. Но это можно сделать без особого труда. Конкретно laissez faire у Смита означает следующее.

Во-первых, он требует отмены всех мер, ограничивающих, выражаясь современным языком, мобильность рабочей силы. Прежде всего, речь идет о таких феодальных пережитках, как обязательное ремесленное ученичество и закон о поселе­нии. Ясно, что объективный смысл этого требования заклю­чается в обеспечении свободы действий для капиталистов. Но надо помнить об эпохе, когда писал Смит: британский рабо­чий класс в то время страдал еще не столько от капитализма, сколько от недостаточности его развития. Поэтому требова­ние Смита было прогрессивным и даже гуманным.

Во-вторых, Смит выступил за полную свободу торговли землей. Он был противником крупного землевладения и предлагал отменить законы, препятствующие дроблению на­следственных земель. Смит был за то, чтобы земли переходи­ли в руки собственников, способных использовать их более экономично или склонных пускать землю в оборот, Все это направлено на развитие капитализма в сельском хозяйстве. В-третьих, Смит предлагал отменить остатки правительст­венной регламентации промышленности и внутренней тор­говли. Акцизы (косвенные налоги), которыми облагается про­дажа некоторых товаров на внутреннем рынке, должны вво­диться только ради бюджетных доходов, а не для воздействия на хозяйство. В Англии уже не было пошлин, взимаемых при перевозке товаров внутри страны. Но тем острее и актуаль­нее звучала эта критика Смита для Франции.

В-четвертых, Смит подверг детальной критике всю внешне­торговую политику Англии и разработал программу свободы внешней торговли. Это — важнейшее его требование, и оно наиболее непосредственным образом направлено против мер­кантилизма. Так родилось фритредерство, ставшее в XIX в. знаменем английской промышленной буржуазия.

Под огонь Смита попадает весь арсенал меркантилистской политики: стремление к обязательной активности платежного баланса, запрещение ввоза и вывоза определенных товаров, высокие импортные пошлины, премии за экспорт, монополь­ные торговые компании. Особенно резко он выступил про­тив английской колониальной политики, прямо заявляя, что она диктуется не интересами нации, а интересами ручки тор­гашей. Смит считал близорукой и нелепой политику удуше­ния промышленности и ограничения торговли, которую Анг­лия проводила в Ирландии и особенно в североамериканских колониях. Он писал: «Запрещение целому народу выделы­вать из продукта своего труда все то, что он может, или за­трачивать свой капитал и промышленный труд, таким обра­зом, как он считает для себя наиболее выгодным, представ­ляет собою явное нарушение самых священных прав челове­чества».

Это опубликовано в 1776 г., когда Англия уже вела войну против восставших колонистов. Смит относился к американ­скому республиканизму с симпатией, хотя, оставаясь добрым британцем, выступал не за отделение колоний, а за создание полностью равноправного союза между Англией и колония­ми. Не менее смело высказывался он о политике грабежа и угнетения, которую проводила Ост-Индская компания в Ин­дии. Следует также учесть, что Смит в своей книге написал немало язвительных и суровых слов о церкви и системе уни­верситетского образования. Правда, в Англии он не рисковал ни головой, ни свободой и мог особенно не опасаться тюрь­мы, где в разное время побывали иные из его французских друзей: Вольтер, Дидро, Морелле, даже Мирабо. Но он знал, как чувствительны могут быть ненависть и нападки англикан­ских попов, университетских властей и газетных писак. Он боялся всего этого и не скрывал, что боится.[6]

Привлекательность личности Смита состоит в том, что он, человек от природы осторожный, и опасливый, все же написал и напечатал свою смелую книгу.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3. «Богатство народов»  - дело жизни А.Смита 

Весной 1767 г.  Смит уединился  в  Керколди и прожил там почти безвыездно шесть лет, которые целиком посвятил работе над книгой. В одном из писем он жалуется,   что однообразие жизни и чрезмерная   концентрация сил и вни­мания на одном предмете подрывают его   здо­ровье. Уезжая в 1773 г. в Лондон, Смит чувствовал себя на­столько плохо, что на случай смерти счел нужным формально передать Юму права на свое литературное наследство. Смит думал,  что   едет  с  готовой рукописью. На самом деле ему понадобилось еще около трех лет, чтобы закончить   работу. «Богатство пародов» отделено от первых экономических опы­тов в эдинбургских лекциях четвертью века. Поистине эта книга была делом всей его жизни.

«Исследование о природе и причинах богатства народов» вышло в свет в Лондоне в марте 1776 г. Издателем был Уильям Стрэхен, либеральный член парламента и друг Бен­джамина Франклина. Не сразу выяснилось, какое большое будущее суждено этой книге. Вначале лишь немногие могли оценить труд Смита. Но вскоре острота поставленных в нем социальных и политических проблем привлекла внимание широкого читателя.

Сочинение Смита состоит из пяти книг. Основы его теоре­тической системы, в которой завершены и обобщены многие идеи английских и французских экономистов предыдущего столетия, изложены в двух первых книгах. В первой содер­жится, но существу, анализ стоимости и прибавочной стоимо­сти, которую Смит рассматривает в конкретных формах при-Оыли и земельной ренты. Вторая книга носит заглавие «О при­роде капитала, его накоплении и применении». Остальные три книги представляют собой приложение теории Смита отчасти к истории, а в основном к экономической политике. В неболь­шой третьей книге речь идет о развитии экономики Европы в эпоху феодализма и становления капитализма. Обширная четвертая книга — история и критика политической эконо­мии; восемь глав посвящены меркантилизму, одна — физио­кратам. Самая большая по объему, пятая книга посвящена финансам — расходам и доходам государства. Однако именно в этих трех книгах в Туше конкретного материала запря­таны некоторые самые характерные высказывания Смита по коренным экономическим проблемам.[7]

«Богатство народов», безусловно, одна из самых занимательных книг в истории политической экономии. Как заме­тил Уолтер Бэджгот, это не только экономический трактат, но и «очень любопытная книга о старых временах». Она за­метно отличается от суховатых аналитических эскизов Кенэ, теорем Тюрго и от «Принципов» Рикардо с их разреженной атмосферой глубокой абстракции.

Смит вложил в свое сочинение огромную эрудицию, тон­кую наблюдательность и оригинальный юмор. Из «Богат­ства народов» можно вычитать тьму любопытных вещей о колониях и университетах, военном деле и банках, сереб­ряных рудниках и контрабанде... и о многом другом. С со­временной точки зрения, многое из этого едва ли имеет пря­мое отношение к экономической теории. Но для Смита поли­тическая экономия и была именно такой почти всеобъемлю­щей наукой об обществе.

Основной метод исследования в политической экономии — метод логической абстракции. Выделив в экономике ряд ос­новных исходных категорий и связав их принципиальными зависимостями, можно далее анализировать все более слож­ные и конкретные общественные явления. Адам Смит разви­вал этот научный метод. Он попытался построить свою си­стему, положив в основу такие категории, как разделение труда, обмен, меновая стоимость, и идя далее к доходам ос­новных классов. Его многочисленные отступления и описа­ния можно в этом смысле рассматривать как фактические иллюстрации, имеющие определенную доказательность и цен­ность! Но Смит не смог удержаться на этом высоком уровне научного исследования. Описательство, поверхностные пред­ставления часто захватывали его, и он оставлял свой более глубокий аналитический подход. Эта двойственность была объективно обусловлена эпохой и местом Смита в науке, субъективно — особенностями его интеллекта.

Маркс  в  связи   с  этим   писал:   «Сам Смит с большой на­ивностью   движется   в  постоянном    противоречии.   С  одной стороны, он прослеживает ни утреннюю связь экономических категорий,  или  скрытую  структуру  буржуазной   экономиче­ской системы. С другой стороны, он ставит   рядом   с   этим связь, как она дана видимым образом в явлениях конкурен­ции и как она, стало быть, представляется чуждому науке на­блюдателю, а равно и человеку, который практически захва­чен процессом буржуазного производства и практически за­интересован в нем. Оба эти способа понимания, из которых один проникает во внутреннюю связь буржуазной системы, так сказать в ее физиологию, а другой только описывает, каталогизирует, рассказывает и подводит под схематизирующие определения понятий то, что внешне проявляется в жизнен­ном процессе, в том виде, в каком оно проявляется и высту­пает наружу,— оба эти способа понимания у Смита не толь­ко преспокойно уживаются один подле другого, но и перепле­таются друг с другом и постоянно друг другу противоречат». Далее Маркс говорит, что двойственность Смита имеет свое оправдание, так как его задача действительно была двоякой. Стремясь привести экономические знания в систему, он дол­жен был не только абстрактно анализировать внутренние свя­зи, но и описать буржуазное общество, подобрать номенкла­туру определений и понятий. Эта двойственность Смита, его непоследовательность в проведении основных научных прин­ципов имела  большое  значение для дальнейшего развития политической экономии. Давид Рикардо был, вероятно, пер­вым, кто критиковал шотландца, защищая Смита-аналитика от Смита-описателя. Вместе с тем па «Богатство народов» могли опираться и те авторы, которые, в отличие от Рикардо, развивали поверхностные, вульгарные представления Смита. Смит имел глубокое представление о предмете политиче­ской экономии как науки, сохраняющее свое значение до на­стоящего времени. Политическая экономия имеет две стороны. Прежде всего, это наука, изучающая объективные, суще­ствующие независимо от воли людей, законы производства, обмена, распределения и потребления материальных благ в данном обществе. Формулируя во введении тематику двух первых книг своего исследования, Смит, по существу, изла­гает это понимание политической экономии. Он будет рас­сматривать в них причины роста производительности обще­ственного труда, естественный порядок распределения про­дукта между различными классами и группами людей в обществе, природу капитала и способы его постепенного накопления.

Это позитивный, аналитический подход к экономической структуре общества. Изучается то, что есть в действительно­сти, как и почему эта действительность развивается. Важно, что Смит видит в политической экономии прежде всего ана­лиз социальных проблем, отношений между классами обще­ства.

Но есть и другая сторона. По мнению Смита, политическая экономия должна на основе объективного анализа решать практические задачи: обосновывать и рекомендовать такую экономическую политику, которая могла бы «обеспечить на­роду обильный доход или средства существования, а точнее, обеспечить ему возможность добывать себе их...». Полити­ческая экономия должна, следовательно, вести дело к тому, чтобы в обществе действовал порядок, создающий максималь­но благоприятные условия для роста производительных сил.

Это — нормативный, практический подход. Экономист при таком подходе дытается ответить на вопрос, что и как делать для «роста богатства».

Как правило, оба метода тесно взаимосвязаны и в любой Экономической концепции один дополняет другой. Однако, как мы увидим ниже, для многих крупных ученых было в дальнейшем характерно преобладание либо первого, либо второго подхода: если «школа Сэя» кичилась своим «позити­визмом», декларативно отказывалась от нормативных реко­мендаций, то Сисмонди, напротив, видел в политической эко­номии прежде всего науку о том, как преобразовать обще­ство в желанном с его точки зрения направлении. Смит же, со свойственной ему многогранностью, очень органично со­единял оба подхода.[8]

4. Место А. Смита в классической экономии. Значение экономических работ А. Смита

С возникновением классической политической экономии экономи­ка получила признание в качестве науки. Это значит, что экономиче­ская мысль перестала довольствоваться знаниями на уровне здраво­го смысла, попыталась увидеть то, что недоступно обыденному взгля­ду. Одновременно формирование классической политэкономии было частью еще одного, более масштабного процесса. В XVIII в. речь шла не только о новой науке, но и о новой идеологии, переоценке самого места экономических ценностей в жизни общества. Купцы, ферме­ры, промышленники — социальные слои, взращенные рыночной эко­номикой, — уже вышли на авансцену истории, но в общественном сознании все еще оставались «третьим сословием», людьми сомни­тельного происхождения и малопочтенных профессий.

Масштабность задачи привлекала к себе лучшие умы своего вре­мени. Философы Джон Локк и Дэвид Юм, финансисты Ричард Кантильон и Давид Рикардо, медики Уильям Петти и Франсуа Кенэ, по­литические деятели Бенджамин Франклин и Жак Тюрго - никакая другая эпоха не знает такой концентрации интеллекта на проблемах экономики.

Особое место в истории экономической мысли по праву принад­лежит Адаму Смиту (1723—1790). Именно его знаменитая книга «Ис­следование о природе и причинах богатства народов», вышедшая в свет в 1776 г., принесла новой науке широкое общественное признание. Шотландский профессор моральной философии стал первым класси­ком экономической науки. В фигуре А.Смита символически пересек­лись две линии в развитии экономической мысли: как философ-мо­ралист он вобрал в себя многовековую аристотелевскую традицию этического осмысления хозяйственных явлений; как экономист удачно обобщил идеи своих предшественников и современников и стал основоположником новой традиции экономической мысли, на­званной впоследствии классической школой политической экономии. Всемирное признание Смита-ученого было во многом обусловлено успехом Смита-моралиста, чьи идеи примиряли сознание эпохи с реальностями жизни.[9]

«Классическая политическая экономия» — термин общеприня­тый, но это не исключает разночтений в его толковании. В западной литературе стандартный подход относит «клас­сическую школу» ко второй половине XVIII в. и первой половине XIX в.: от А. Смита до Дж.Ст. Милля.

Построение основного труда Смита отличается от манеры изложе­ния и организации работ других первоисследователей, уделявших ос­новное внимание советам, рекомендациям относительно того, как вести расходы, устанавливать налоги, организовывать торговлю, а не теоретическим изысканиям и систематизации научных категорий.

Работа А. Смита «Богатство народов» (полное название «Исследо­вание о природе и причинах богатства народов») — это не сборник рекомендаций, а труд, излагающий в систематизированном виде оп­ределенную концепцию. Он насыщен примерами, историческими аналогиями, ссылками на хозяйственную практику.

Влияние Смита сказалось не на одной школе, практически оно коснулось нескольких направлений: и рикардианской школы (трудовая теория стоимости); и тех школ и отдельных экономистов, которые разрабатывали проблемы цены и ценообразования на основе соотно­шения спроса и предложения (школа Маршалла) или на основе потребительной ценности товаров (австрийская школа); и тех, кто исследовал влияние и взаимодействие факторов производства (Сэй). Концепция свободы торговли нашла свое теоретическое обоснование и теории сравнительных издержек, согласно которой разделение труда и сфере международного обмена служит важнейшей предпосылкой повышения производительности и получения экономической выгоды. «Богатство народов» находилось в центре внимания и противников классической школы, выступивших против чрезмерной формализа­ции экономической науки (историческая школа, институционализм).

В процессе изучения основного вопроса данной работы мной было просмотрено несколько, на мой взгляд, наиболее подходящих источников. Существует много часто совершенно противоречивых мнений о роли и месте учений Смита в экономической науке.

К. Маркс, например, следующим образом характеризовал А. Смита: "С одной стороны, он прослеживает внутреннюю связь экономических категорий, или скрытую структуру буржуазной экономической системы. С другой стороны, он ставит рядом с этим связь, как она дана видимым образом в явлениях конкуренции…". По мнению Маркса, двойственность методологии Смита (на которую первым и указал К.Маркс) привела к тому, что в его учении могли находить подтверждение своих взглядов не только "прогрессивные экономисты, стремившиеся открыть объективные законы движения капитализма, но и экономисты-апологеты, пытавшиеся оправдать буржуазный строй, анализируя внешнюю видимость явлений и процессов".[10]

Примечательна оценка трудов Смита, которую дают Ш.Жид и Ш.Рист. Она заключается в следующем. Смит заимствовал у своих предшественников все важные идеи, чтобы "перелить" их в "более общую систему". Опередив их, он сделал их бесполезными, так как на место их отрывочных взглядов Смит поставил истинную социальную и экономическую философию. Таким образом, эти взгляды получают в его книге совершенно новую ценность. Вместо того чтобы оставаться изолированными, они служат иллюстрацией общей концепции. От нее они, в свою очередь, заимствуют больше света. Как почти все великие "писатели", А.Смит, не утрачивая своей оригинальности, мог многое заимствовать у своих предшественников…[11]

А наиболее интересное мнение о работах Смита, на мой взгляд, опубликовал Блауг М.: "Не надо изображать Адама Смита основателем политической экономии. Этой чести с гораздо большим основанием могут быть удостоены Кантильон, Кенэ и Тюрго. Однако "Эссе" Кантильона, статьи Кенэ, "Размышления" Тюрго – это в лучшем случае пространные брошюры, генеральные репетиции науки, но еще не сама наука. "Исследование о природе и причинах богатства народов" – это первый в экономической науке полноценный труд, излагающий общую основу науки – теорию производства и распределения, затем анализ действия этих абстрактных принципов на историческом материале и, наконец, ряд примеров их применения в экономической политике, причем весь этот труд проникнут высокой идеей "очевидной и простой системы естественной свободы", к которой, как казалось Адаму Смиту, идет вест мир".[12]

 

 

Заключение

Воздавая должное Адаму Смиту или любому другому экономисту, мы всегда должны понимать, что умение блестяще справляться с чисто аналитическими задачами - это совсем не то, что твердо следовать глубинной логике экономических связей. Прекрасная техника далеко не всегда подразумевает прекрасное же понимание экономической сущности явлений, и наоборот. Если судить Смита по стандартам аналитических приемов, он не самый великий экономист XVIII в. Но Смиту нет равных ни в XVIII, ни даже в XIX в. по глубокому и тонному проникновению в сущность экономического процесса, по экономической мудрости, а не по теоретической элегантности.

Адам Смит  достоин высокого звания основателя экономической науки и заслуженно   носит звание великого ученого, о котором даже поэты упоминали в своих произведениях.

Дело в том, что именно А. Смит, систематик, кабинетный ученый и энциклопедически образованный исследователь, разработал и представил экономическую картину об­щества как систему, а не как сборник рекомендаций по вопросам хо­зяйственной деятельности. В этом его заслуга и отличие от других ав­торов экономических трактатов, которые также немало сделали, зало­жили камни в фундамент, но не сумели возвести само здание новой науки.

Он первым обнаружил в экономической системе рынка определенный порядок, не являющийся итогом каких-либо мероприятий, а представляющий собой непредвиденный результат действий многих людей, каждый из которых стремится к своим собственным целям.

Смит внес в разработку экономических законов "углубление научных абстракций" при анализе общественного производства. Углубление и расширение метода научной абстракции позволило А.Смиту увидеть и исследовать целый ряд существенных связей общественного производства. Это весомый вклад великого ученого в разработку экономических законов. Своеобразное трактование и рассмотрение различных экономических законов Смитом в определенной степени способствовало их дальнейшему развитию в экономической науке.

Адам Смит выполнил в науке большую историческую задачу, определив и очертив границы политической экономии и приведя в систему накопленную к тому времени сумму экономических знаний. Его труды представляют собой одну из вершин общественной мысли XVIII в. Они послужили основой для возникновения и развития новых экономических теорий.

Список использованной литературы

1.                       Аникин А.В. Юность науки. Жизнь и идеи мыслителей-экономистов до Маркса. – М.: Политиздат , 1975. – 384 с.

2.                       Пирогов А.В. Адам Смит – основатель системы. – М.: Знание, 1991. – 566 с.

3.                       Бартенев С.А. История экономических учений. - М.: «Юристъ», 2000. – 235 с.

4.                       Жид Ш., Рист Ш. История экономических учений. - М.: СВОБОДА, 1998. – 356 с.

5.                       История экономических учений /Под ред. Рындина М.Н., Василевского Е.Г., Голосова В.В. – М.: Высшая школа, 1983. – 559 с.

6.                       Левита Р.Я. История экономических учений. – М.: «Catallaxy» 1995. – 563 с.

7.                       Сурин А.И. История экономики и экономических учений. – М.: «Финансы и статистика», 2000. – 425 с.

---

[1] Левита Р.Я. История экономических учений. – М.: «Catallaxy» 1995. – с. 188.

[2] Аникин А.В. Юность науки. Жизнь и идеи мыслителей-экономистов до Маркса. – М.: Политиздат , 1975. –  с. 183.

[3] Пирогов А.В. Адам Смит – основатель системы. – М.: Знание, 1991. –с. 265.

[4] Аникин А.В. Юность науки. Жизнь и идеи мыслителей-экономистов до Маркса. – М.: Политиздат , 1975. –  с. 195.

[5] Аникин А.В. Юность науки. Жизнь и идеи мыслителей-экономистов до Маркса. – М.: Политиздат , 1975. –  с. 200.

[6] Жид Ш., Рист Ш. История экономических учений. - М.: СВОБОДА, 1998. – с. 284.

[7] Сурин А.И. История экономики и экономических учений. – М.: «Финансы и статистика», 2000. –с. 95.

[8] Аникин А.В. Юность науки. Жизнь и идеи мыслителей-экономистов до Маркса. – М.: Политиздат , 1975. –с. 203.

[9] Левита Р.Я. История экономических учений. – М.: «Catallaxy» 1995. –с.6.

[10] История экономических учений /Под ред. Рындина М.Н., Василевского Е.Г., Голосова В.В. – М.: Высшая школа, 1983. –с.44.

[11] Жид Ш., Рист Ш. История экономических учений. - М.: СВОБОДА, 1998. –с. 282.

[12] Пирогов А.В. Адам Смит – основатель системы. – М.: Знание, 1991. – с. 36.