Введение

Под методом любой науки понимают свойственный ей способ проникновения в содержание своего предмета, то есть способ его познания. Метод представляет собой совокупность мыслительных или физических операций, осуществляемых в ходе научного исследования; в нем заключены процедуры, необходимые для получения нового знания. Научный инструментарий (аппарат) – это способы, приемы и средства, которые в разных комбинациях используются для достижения поставленных целей исследования.

В настоящей работе речь пойдет о методах в философии Френсиса Бэкона и Рене Декарта.

Здесь следует сделать два замечания. Во-первых, речь пойдет о методах философского познания, которые по ширине охвата и глубине исследования заведомо шире методов любой другой науки; во-вторых, философские учения Бэкона и Декарта нельзя рассматривать в отрыве от более широкого контекста философских идей Нового времени.

Из этих соображений строилась структура настоящей работы: сначала кратко рассматриваются основные проблемы, идеи и методы философских исследований Нового времени, оказавшие существенное влияние на философские учения Бэкона и Декарта; затем рассматриваются учения о методах в философии Бэкона и Декарта, их суть, сходства и различия между собой.

1. Философские идеи Нового времени как основа учений Бэкона и Декарта

Коренные социально-экономические сдвиги, совершавшиеся в период перехода от феодального к капиталистическому обществу, связанные с ними изменениями в духовной жизни и прежде всего великие открытия в области естествознания в XVII-XVIII в. обусловили возникновение новой философии. В связи с разложением феодальных отношений, свершением буржуазной революции, развитием капитализма складывался в европейской жизни новый тип человека с новыми духовными запросами и идеалами. Представители новой идеологии и культуры начали беспощадную войну со схоластикой, царившей в философии и науке со времен средневековья.

«Великие географические открытия конца XV – начала XVI вв., новые данные астрономии, геологии, ботаники оказали революционное влияние на научную жизнь вообще и на философию в частности»[1].

Важнейшая отличительная черта философии Нового времени по сравнению со схоластикой – это новаторство. Но следует особо подчеркнуть, что первые философы Нового времени были учениками неосхоластов. Однако они со всей силой своего ума, и души стремились пересмотреть, проверить на истинность и прочность унаследованные знания. Критика “идолов” у Ф. Бэкона и метод сомнения Р. Декарта в этом смысле не просто интеллектуальные изобретения, а особенности эпох: пересматривалось старое знание, для нового звания отыскивались прочные рациональные основания. Поиск рационально обосновываемых и доказуемых истин философии, сравнимых с истинами науки, – другая черта философии Нового времени.

Одно из главных направлений в философии Нового времени – эмпиризм. Эмпиризм – концепция в гносеологии науки, согласно которой главным основанием и источником научного знания является эмпирия (методически организованная чувственность), чувственный опыт. Эмпиризм  близок сенсуализму – концепции в общей гносеологии, по которой главным источником знания является ощущение.

Еще одним направлением развития философской мысли в эпоху Нового времени – рационализм. Рационализм – концепция в гносеологии науки, согласно которой главным основанием и источником научного знания является рацио (методически организованные умозаключения), т.е. работа мысли.

Как материалистическое, так и идеалистическое направления эмпиризма и рационализма внесли огромный вклад в развитие как мировой философской мысли вообще, так и психологической мысли в частности. Мы обращаемся к эмпирической и рационалистической теориям познания, так как проблемы теории познания занимали важнейшее место в психологии Нового времени.

         2. Методы философского исследования по Декарту

Рене Декарт (1596 – 1650) родился в знатной семье. Окончив престижную иезуитскую школу, Декарт поступил на военную службу. Именно там проявилось его увлечение математикой. В 1629 году философ переезжает в Голландию, где занимается научными трудами. В 1649 году принимает приглашение шведской королевы Христины и едет в Швецию, где помогает в основании Академии Наук. Декарт разработал теорию метода, внёс неоценимый вклад в математику, геометрию[2].

Основной метод исследования, по Декарту, – метод сомнения. Истоки и задачи методического сомнения, обоснованного Декартом, состоят в следующем. Все знания, в том числе и те, относительно истинности которых имеется давнее и прочное согласие (что в особенности относится к математическим истинам) подлежат проверке сомнением. Причём теологические суждения о Боге и религии не составляют исключения. Согласно Декарту, надо – по крайней мере, временно – оставить в стороне суждения о тех предметах и целокупностях, в существовании которых хотя бы кто-то на земле может сомневаться, прибегая к тем или иным рациональным доводам и основаниям. В момент, когда мы отвергаем всё то, в чём можем усомниться, не можем в равной мере предположить, что мы сами, сомневающиеся в истинности всего этого, не существуем: следовательно, заключение “я мыслю, следовательно, я существую” (cogito ergo sum) истинно, и это – первое и самое надежное, что предстает перед организованной мыслью.

Истоки и задачи методического сомнения, обоснованного Декартом, состоят в следующем. Все знания, в том числе и те, относительно истинности которых имеется давнее и прочное согласие (что в особенности относится к математическим истинам) подлежат проверке сомнением. Причём теологические суждения о Боге и религии не составляют исключения. Согласно Декарту, надо – по крайней мере, временно – оставить в стороне суждения о тех предметах и целокупностях, в существовании которых хотя бы кто-то на земле может сомневаться, прибегая к тем или иным рациональным доводам и основаниям. В момент, когда мы отвергаем всё то, в чём можем усомниться, не можем в равной мере предположить, что мы сами, сомневающиеся в истинности всего этого, не существуем: следовательно, заключение “я мыслю, следовательно, я существую” (cogito ergo sum) истинно, и это – первое и самое надежное, что предстает перед организованной мыслью.

Метафизическая система Декарта представляет собой учение о мире, как единстве двух субстанции: протяжённой и мыслящей, что является основой дуализма. Основание картезианского дуализма заключается в том, что метафизическая картина состоит из мира духовного (res cogitans) и материального мира (res extensa). Они равноправны, независимы и между res cogitans и res extensa не существует промежуточных ступеней.

Антропологии или учению о человеке Декарт уделял особое место в своей философской системе. В отличие от всех существ человек объединяет в себе две субстанции, res cogitans и res extensa, являясь местом встречи двух миров или, в традиционных терминах, души и тела. Душа и тело – две реальности, не имеющие ничего общего. Душа – это мысль, а не жизнь, и отделение её от тела не означает смерть, которая обусловлена причинами физиологического порядка. Душа непротяженна. Душа и тело – две реальности, не имеющие ничего общего.

Смысл картезианской этики – да и всего учения Декарта о методах философского исследования – медленное и методичное подчинение воли разуму. Идентифицируя добродетель с разумом, Декарт предлагает “выполнять подсказываемое разумом, даже если чувства говорят об обратном”.

Декартова связь с предшествующей философией обнаруживается  уже в самом его исходном пункте.  Декарт убежден,  что создание нового метода мышления требует прочного и  незыблемого основания.  Такое основание должно быть найдено в самом разуме, точнее, в его внутреннем первоисточнике - в самосознании. "Мыслю, следовательно, существую" – вот самое достоверное из всех суждений. Но, выдвигая это суждение как самое очевидное, Декарт, в сущности, идет за Августином, в полемике с античным скептицизмом указавшим на невозможность  усомниться  по крайней мере в существовании самого сомневающегося.  И это не просто случайное совпадение:  тут  сказывается общность  в понимании онтологической значимости "внутреннего человека",  которое получает свое выражение в  самосознании.

Не  случайно  категория  самосознания,  играющая центральную роль в новой философии, в сущности, была незнакома античности:  значимость сознания - продукт христианской цивилизации. И действительно,  чтобы суждение "мыслю,  следовательно, существую"  приобрело  значение исходного положения философии, необходимы,  по крайней мере, два допущения. Во-первых, восходящее к античности (прежде всего к платонизму) убеждение в онтологическом превосходстве умопостигаемого мира над  чувственным,  ибо  сомнению  у Декарта подвергается прежде всего мир чувственный, включая небо, землю и даже наше собственное тело.  Во-вторых, чуждое в такой мере античности и рожденное христианством сознание высокой ценности "внутреннего человека",  человеческой личности,  отлившееся позднее в категорию "Я". 

В основу философии нового времени,  таким образом, Декарт  положил  не  просто  принцип мышления как объективного процесса, каким был античный Логос, а именно субъективно переживаемый и сознаваемый процесс мышления, такой, от которого невозможно отделить  мыслящего.  "...Нелепо,-  пишет  Декарт, – полагать несуществующим то,  что мыслит,  в то время, пока оно мыслит..." [3]

Однако есть  и серьезное различие между картезианской и августинианской трактовками самосознания.  Декарт исходит из самосознания как некоторой чисто субъективной достоверности, рассматривая при этом субъект гносеологически,  то есть  как то,  что противостоит объекту. Расщепление всей действительности на субъект и объект - вот то принципиально новое, чего в таком аспекте не знала ни античная, ни средневековая философия.  Противопоставление субъекта  объекту  характерно  не только для рационализма,  но и для эмпиризма XVII века. Благодаря этому противопоставлению гносеология,  то есть учение о знании,  выдвигается на первый план в XVII веке, хотя, как мы отмечали,  связь со старой онтологией не  была  полностью утрачена.

С противопоставлением субъекта объекту связаны у Декарта поиски достоверности знания в самом субъекте, в его самосознании.  И тут мы видим еще один пункт, отличающий Декарта от  Августина.  Французский  мыслитель  считает самосознание ("мыслю,  следовательно, существую") той точкой, отправляясь от  которой  и  основываясь на которой можно воздвигнуть все остальное знание.  "Я мыслю",  таким образом, есть как бы та абсолютно достоверная аксиома, из которой должно вырасти все здание науки подобно тому как из небольшого числа аксиом и постулатов вы водятся все положения евклидовой геометрии.

Именно в XVII веке формируется  та  механистическая  картина мира,  которая  составляла основу естествознания и философии вплоть до начала XIX века.

Декартовское учение о дуализм субстанций  позволяет ему создать материалистическую физику как учение  о  протяженной субстанции  и  идеалистическую психологию как учение о субстанции мыслящей.  Связующим звеном между ними оказывается  у Декарта Бог, который вносит в природу движение и обеспечивает инвариантность всех ее законов[4].

3. Методы философии по Френсису Бэкону

Если Декарт является представителем рационализма в новой философии и выдвигает в качестве наиболее достоверного познание с помощью разума, то английский философ Фрэнсис Бэкон (1561 - 1626) - родоначальник другого направления, а именно эмпиризма, требующего исходить из опыта. Чтобы получить истинное знание о природе, необходимо, по мнению Бэкона, в корне изменить научные методы исследования.

Уже в эпоху Возрождения средневековая схоластическая образованность была одним из предметов постоянной критики. Эта критика схоластической отвлеченности от реальных явлений окружающего мира еще более остро ведется во времена Бэкона. Для формирования науки Нового времени, в частности естествознания, характерна ориентация на познание реальности, опирающейся на чувство. Поворот к чувственному познанию действительности,  который начался в эпоху Ренессанса, приносит с собой небывалый рост фактических данных в различных областях как формирующейся науки, так и производственной и социальной практики. Формирование естествознания в этот период связано с тенденцией познания не единичных, изолированных фактов, но определенных систем, целостностей. Одновременно с этим перед философами и учеными встал вопрос о сущности и характере самого познания, что и привело к повышенной значимости гносеологической ориентации новой философии. В связи с этим, хотя и в новой форме, продолжилась старая, идущая еще от средних веков полемика между двумя направлениями в философии: номиналистическим, опирающимся на опыт, и рационалистическим, выдвигающим в качестве наиболее достоверного познание с помощью разума. Эти два направления в Новое время предстают как эмпиризм и рационализм.[5]

Родоначальником эмпиризма, всегда имевшего своих приверженцев в Англии, и был Ф.Бэкон. Как и большинство мыслителей его эпохи, Бэкон, считая задачей философии создание нового метода научного познания, переосмысливает предмет и задачи науки, как ее понимали в средние века. Цель научного знания – в принесении пользы человеческому роду; в отличие от тех, кто видел в науке самоцель. Он подчеркивал, что наука служит жизни и практике и только в этом находит свое оправдание. Общая задача всех наук – увеличение власти человека над природой. Те, кто относились к природе созерцательно, склонны были, как правило, видеть в науке путь к более углубленному и просветленному разумом созерцанию природы. Такой подход был характерен для античности. Бэкон не приемлет такое понимание науки. Наука для него – средство, а не цель сама по себе; ее миссия в том, чтобы познать причинную связь природных явлений ради использования этих явлений для блага людей. “…Речь идет, - говорил Бэкон, имея в виду назначение науки, - не только о созерцательном благе, но поистине о достоянии и счастье человеческом и о всяческом могуществе в практике. Ибо человек, слуга и истолкователь природы, столько совершает и понимает, сколько охватил в порядке природы делом и размышлением; и свыше этого он не знает и не может. Никакие силы не могут разорвать или раздробить цепь причин; и природа побеждается только подчинением ей. Итак, два человеческих стремления – к знанию и могуществу – поистине совпадают в одном и том же…”[6] Бэкону принадлежит знаменитый афоризм: “Знание – сила”, в котором отразилась практическая направленность новой науки.

Основную группу работ Бэкона, относящихся к формированию науки и научного познания, составляют труды ”Великое Восстановление Наук” и              “Новый Органон “, посвященный новому индуктивному методу. Философия Бэкона  исходит из объективных потребностей общества и выражает интересы передовых сил того времени. Своей позицией  он, собственно, выражает новую исходную точку и новое основание для всякого познания. Бэкон был приверженцем концепции “двойственности истины”, т.е. истины “откровения”, истины о Боге (теологической) и истины философии, т.е. истины познанной, созерцаемой. В его эпоху ограничение “истины теологии”                             “истиной философии” имело позитивный характер. Это позволило Гегелю говорить: “Философией Бэкона в общем называется философствование, которое основывается на наблюдении внешней природы и духовной жизни человека в его склонностях, устремлениях, в его рациональных и правовых определениях”.[7]  

Смысл, призвание и задач науки Бэкон характеризует весьма четко во введении к “Великому Восстановлению  Наук”: “И наконец, я хотел бы призвать всех людей к тому, чтобы они помнили истинные цели науки, чтобы они не занимались ею ни ради своего духа, ни ради неких ученых споров, ни ради того, чтобы пренебрегать  остальными, ни ради корысти и славы, ни для того, чтобы достичь власти, ни для неких иных низких умыслов, но ради того, чтобы имела от нее пользу и успех сама жизнь.”[8] Этому призванию науки подчиняется и ее направленность, и рабочие методы. Бэкон Ф. отвергает спекулятивные, схоластические диспуты и ориентируется на познание действительного, реально существующего мира. Основным орудием этого познания являются, согласно Бэкону, чувства, опыт, эксперимент и то, что из них вытекает. В своем  произведении “Великое Восстановление Наук”  он указывает, “что человеческий разум сам себе затрудняет работу и что  он  не использует должным образом  необходимых  вспомогательных средств ( которыми располагают люди), отчего и происходят многие и разнообразные незнания вещей, а из этого  незнания и вытекают неисчислимые потери.” Исходя  из этого, он заключил, что “следует изо всех сил стремится к тому, чтобы обновилось или по крайней мере улучшилось соединение  между мыслями и вещами.”[9]

Основной метод, который должен был обеспечить выполнение этой задачи, изложен в  “Новом Органоне”, являющемся важным произведением с точки зрения дальнейшего развития философского мышления.    

В данной работе английский философ разработал знаменитый индуктивный метод научного познания, которым и обогатил теоретическую мысль Западной Европы. В средние века, да и в античности, наука, говорит Бэкон, пользовалась главным образом дедуктивным методом, образцом которого является силлогистика Аристотеля. С помощью дедуктивного метода мысль движется от очевидных положений (аксиом) к частным выводам. Такой метод, по Бэкону, не является результативным, он мало подходит для познания природы. Всякое познание и всякое изобретение должны опираться на опыт, т. е. должны двигаться от изучения единичных фактов к общим положениям. А такой метод носит название индуктивного. Индукция (что в переводе значит “наведение”) была описана Аристотелем, но последний не придавал ей такого универсального значения, как Бэкон.[10]

Новый метод познания предполагает и новую концепцию реальности. Так как этот метод опирается прежде всего на чувства, вытекает, что предметом философии является постигаемая чувствами объективная реальность. Эту эмпирическую тенденцию, содержащуюся в бэконовской позиции, отметил и Гегель: “Бэкон полностью отверг схоластический способ рассуждения на основе совсем отвлеченных абстракций, слепоту по отношению ко всему, что мы имеем перед глазами. Чувственно воспринимаемое явление в том виде, как с ним сталкивается образованный человек и о нем размышляет, является сущностью позиции Бэкона. Это же находится в согласии с принципом принятия конечного и мирского как такового”[11].  

 Определяя основным рабочим методом своей логики индукцию, Бэкон видит в этом гарантию от недостатков не только в логике, но и во всем познании вообще. Он сам характеризует ее так: “Под индукцией я понимаю форму доказательства, которая присматривается к чувствам, стремится постичь естественный характер вещей, стремится к делам и почти с ними сливается”. Бэкон, однако, останавливается на данном состоянии разработки и существующем способе использования индуктивного подхода. Он отвергает ту индукцию, которая, как он говорит, осуществляется простым перечислением. Такая индукция “ведет к неопределенному заключению, она подвержена опасностям, которые ей угрожают со стороны противоположных случаев, если она обращает внимание лишь на то, что ей привычно, и не приходит ни к какому выводу”.[12] Поэтому он подчеркивает необходимость переработки или, точнее говоря, разработки индуктивного метода: “Наукам нужны, однако, такие формы индукции, которые проведут анализ опыта и отличат друг от друга отдельные элементы и только потом, когда ответственно исключат и отвергнут, придут к убедительному выводу”.[13]

 Простейшим случаем индуктивного метода является так называемая полная индукция, когда перечисляются все предметы данного класса и обнаруживается присущее им свойство. Однако в науке роль полной индукции не очень велика. Гораздо чаще приходится прибегать к неполной индукции, когда на основе наблюдения конечного числа фактов делается общий вывод относительно всего класса данных явлений. В основе неполной индукции лежит заключение по аналогии; а оно всегда носит лишь вероятный характер, но не обладает строгой необходимостью. Пытаясь сделать метод неполной индукции по возможности более строгим и тем самым создать “истинную индукцию”, Бэкон считает необходимым искать не только факты, подтверждающие определенный вывод, но и факты, опровергающие его. Таким образом, естествознание должно пользоваться двумя средствами: перечислением и исключением, причем главное значение имеют именно исключения. Должны быть собраны по возможности все случаи, где присутствует данное явление, а затем все, где оно отсутствует. Если удастся найти какой-либо признак, который всегда сопровождает данное явление и который отсутствует, когда этого явления нет, то этот признак можно считать “формой”, или “природой”, данного явления.

Подход Бэкона к чувственному познанию, однако, не является абсолютизацией чувственного познания по отношению к остальным формам познания. Он направлен прежде всего против схоластических спекуляций предшествующего философского мышления. И хотя он выступает как определенная односторонность, эта односторонность не абсолютна. Бэкон сам говорит по этому поводу: “ Я не переоцениваю слишком непосредственное и собственно чувственное восприятие, но поступаю так, что чувства оценивают только эксперимент, а эксперимент сам говорит о вещах…ведь тонкость опыта далеко превосходит тонкость самих чувств, пожалуй и вооруженных исключительными приборами”.[14]               

Чувственное познание в узком смысле слова Бэкон, таким образом, включает в общий контекст опыта и эксперимента. Эмпирия – опыт, опирающийся на эксперимент (а не изолированное чувственное восприятие), - является для него исходным пунктом нового научного метода, который он характеризует как “науку о лучшем и более совершенном употреблении разума при исследовании вещей и об истинных пособиях разума, который их познает для того, чтобы познающий разум возвысился (насколько это позволяют человеку существующие условия и его смертность) и чтобы ему хватило способности преодолеть то, что в природе является тяжелодоступным и темным”. [15]

Затем он говорит, что это искусство является разновидностью логики. Саму логику он понимает как орудие познания – органон. Однако его “логика” представляет собой иной вид логики, резко отличающийся от предшествующей (аристотелевской) дедуктивной логики, опирающейся на теорию силлогизма. Именно эту силлогистическую логику он решительно и основательно отвергает из-за ее неспособности помочь в развитии подлинного знания и “открывания” истины: “Если речь идет обо мне, я отвергаю доказательство силлогизмом потому, что оно создает лишь неразбериху, а природа уходит из-под рук. Хотя никто не может сомневаться в том, что два термина, которые совпадают в среднем термине, совпадают также и взаимно (что представляет определенный вид математической достоверности), здесь же есть возможность ошибки, ибо силлогизм состоит из суждений, суждения – из слов, а слова являются лишь знаками понятий”. Уже в его критике силлогистики с современной точки зрения есть ряд интересных моментов (в частности, это касается понимания слов как обозначений и знаков понятий). Целью силлогистики, однако, был способ, согласно которому дедуктивная (силлогистическая) логика использовалась в схоластических спекулятивных дискуссиях. Против этого Ф. Бэкон выставляет новую логику: ”Моя логика, однако, существенно отличается от традиционной логики тремя вещами: самой своей целью, способом доказательства и тем, где она начинает свое исследование. Целью моей науки не является изобретение аргументов, но различные искусства; не вещи, что согласны с принципами, но сами принципы; не некоторые правдоподобные отношения и упорядочения, но прямое изображение и описание тел”.[16] 

Новая логика является для Бэкона средством, не только обеспечивающим истинность познания, но и способствующим собственно построению теоретических основ науки. О значении этой новой логики для науки и научного познания он говорит: “Я пришел к убеждению, что подлинная логика должна проникнуть в отдельные области науки, вооруженные во многом большим авторитетом, чем положено принципам самих этих наук, и что сами эти принципы должны быть принуждены дать отчет в том, в какой мере они являются незаменимыми”.[17] Значение, которое Бэкон придает новой логике, обусловлено не только быстрым развитием тогдашних естественнонаучных исследований, но также определенным предвосхищением качественных изменений, которые в развитии науки и философии непосредственно определяют ее последующее развитие. Как видно, свою логику он подчиняет той же цели, что и философию. Это и приведет его к созданию своей оригинальной “теории призраков или идолов”, которая будет изложена все в том же “Новом Органоне”.

Заключение

Итак, в этой работе философские учения Бэкона и Декарта о методах рассматривались в контексте философских идей Нового времени.

Важнейшая отличительная черта философии Нового времени по сравнению со схоластикой – это новаторство. Но следует особо подчеркнуть, что первые философы Нового времени были учениками неосхоластов. Однако они со всей силой своего ума, и души стремились пересмотреть, проверить на истинность и прочность унаследованные знания. Критика “идолов” у Ф. Бэкона и метод сомнения Р. Декарта в этом смысле не просто интеллектуальные изобретения, а особенности эпох: пересматривалось старое знание, для нового звания отыскивались прочные рациональные основания. Поиск рационально обосновываемых и доказуемых истин философии, сравнимых с истинами науки, – другая черта философии Нового времени.

Смысл всего учения Декарта о методах философского исследования – медленное и методичное подчинение воли разуму. Идентифицируя добродетель с разумом, Декарт предлагает “выполнять подсказываемое разумом, даже если чувства говорят об обратном” – в этом краеугольный камень Декартовского рационализма как философского метода.

В буквальном переводе с греческого языка слово «метод» означает «путь к чему-либо». Говоря современным языком, метод – это способ достижения цели, определенным образом упорядоченная деятельность. Человек давно осознал несомненную пользу научного метода. Так и Бэкон, разрабатывая свое философское учение, претендовал на создание некоего универсального метода исследования и познания. Ф.Бэкон, сравнивая метод со светильником, освещающим путнику дорогу в темноте, писал: «Даже хромой, медленно идущий по дороге, опережает того, кто бежит без дороги» («Новый органон»).

Список цитируемой литературы

1.            Алексеев П.В., Панин А.В. Хрестоматия по философии. – М.: «Прогресс», 1997.  – 480 с.

2.            Антология мировой философии: В 4-х т. т2. Европейская философия от эпохи Возрождения по эпоху просвещения. /АН СССР: Ин-т философии; Редкол. В.В.Соколов, Е.Ф.Асмус, В.В.Болотов и др. – М.: мысль, 1970. – 776 с.

3.            Бэкон Ф. Великое Восстановление Наук. – М.: «Наука» 1971. –  214 с.

4.            Бэкон Ф. Естественное и экспериментальное описание к основанию философии. – М.: «Наука», 1971. – 241 с.

5.            Бэкон Ф. Новый Органон. – М.: «Наука», 1971. – 377 с.

6.            Краткая философская энциклопедия. – М., Издательская группа «Прогресс», 1996.

7.            Радугин А.А. Философия. Курс лекций. – М., Издательский центр "Академия", 1996.

8.            Рассел Б. История Западной философии. Том 2. – Новосибирск, НГУ, 1999.

[1] Антология мировой философии: В 4-х т. т2. Европейская философия от эпохи Возрождения по эпоху просвещения. // АН СССР: Инт философии; Редкол. В.В.Соколов, Е.Ф.Асмус, В.В.Болотов и др. – М.: мысль, 1970. – Стр 165.

[2] Краткая философская энциклопедия. – М., Издательская группа «Прогресс», 1996. – Стр. 128.

[3] Рассел Б. История Западной философии. Том 2. – Новосибирск, НГУ, 1999. – Стр. 60.

[4] Радугин А.А. Философия. Курс лекций. – М., Издательский центр "Академия", 1996. – Стр. 166.

[5] Алексеев П.В., Панин А.В. Хрестоматия по философии. Изд. ''Проспект'': М., «Прогресс», 1997. Стр. 350.

[6] Бэкон Ф. Естественное и экспериментальное описание к основанию философии М: 1971. Стр. 83.

[7] Антология мировой философии в 4-х томах. Т.3. – М.: Наука, 1970. Стр. 215. 

[8] Бэкон Ф. Великое Восстановление Наук М: 1971г с. 4.

[9] Там же. c 4

[10] Алексеев П.В., Панин А.В. Хрестоматия по философии. Изд. ''Проспект'': М., «Прогресс», 1997. Стр. 135.

[11] Антология мировой философии в 4-х томах. Т.3. – М.: Наука, 1970. Стр. 215-216.

[12] Бэкон Ф. Новый Органон. М:1971г. с. 63.

[13] Там же. с. 64.

[14] Бэкон Ф. Новый Органон. М: 1971г. с. 65.

[15] Там же. с. 61.

[16] Бэкон Ф. Новый Органон. М: 1971г. с. 61-62

[17] Там же. с. 64.