Теория стратификации

В социологии термин “стратификация” обычно применяется для изучения структурированного социального неравенства; т.е. в исследованиях любых систематических форм неравенства групп людей, возникающих в качестве непроизвольных последствий социальных процессов и отношений. Когда мы задаем вопрос, почему существует бедность, почему в США чернокожие люди или женщины находятся в менее выгодной позиции по сравнению с белыми и мужчинами соответственно, какие шансы имеет человек, родившийся в среде рабочего класса, достигнуть позиции в среднем классе, то мы задаем вопросы, касающиеся социальной стратификации.

Таким образом, социальная стратификация представляет собой сердцевину макросоциологии, изучающей общества как нечто целое, сравнивающей их, пытающейся понять процессы социальной стабилизации и изменения. Социальная стратификация начинается с веберовского разграничения более традиционных обществ, основывающихся на статусах (например, обществ, имеющих в своем основании такие предписанные категории, как сословия и касты, рабство, вследствие чего неравенство санкционируется законом) и поляризированных, но более размытых обществ, имеющих в своей основе классы (что типично для современного Запада), где большую роль играют личные достижения, где экономическая дифференциация имеет первостепенное значение и носит более безличностный характер. Таким образом, образование статусов и образование классов представляют собой два полюса социальной интеграции, т.е. два способа, при помощи которых люди в обществе вступают в отношения друг с другом.

Исследования социальной стратификации имеют три цели. Первая цель состоит в том, чтобы установить, в какой мере классовые или статусные системы доминируют на уровне общества, утверждая способы социального действия. Вторая задача состоит в анализе классовых и статусных структур и факторов, определяющих процесс формирования классов и статусов: например, вопрос, почему в США нет социализма или почему британский рабочий класс не осуществляет коммунистическую революцию, означает выяснение того, в какой степени в обществе сформировались классы. И последнее, социальная стратификация документально подтверждает неравенство условий, возможностей и доходов, а также способов, с помощью которых группы поддерживают классовые или статусные границы. Иначе говоря, она ставит вопрос о социальной замкнутости (clousure) и изучает стратегии, посредством которых одни группы поддерживают свои привилегии, а другие стремятся получить доступ к ним. Часто класс и статус взаимодействуют весьма интересным образом.

На более общем уровне социальная стратификация тем или иным образом рассматривает вопросы формирования классов и статусных групп как ключ к пониманию социальной интеграции: в какой мере социальные отношения интегрируют или дезинтегрируют и какие последствия это имеет для социального порядка. Именно по этой причине мы можем утверждать, что класс и статус являются прежде всего социологическими понятиями.[1]

Социальное неравенство

Неравное вознаграждение или возможности различных индивидов в группе или групп в обществе. Если рассматривать равенство как юридическое равенство, равенство возможностей или доходов, тогда неравенство выступает как обязательный признак общества. Вопрос, является ли неравенство неизбежной чертой общества, уводит нас к ряду длительных споров между либералами, марксистами, функционалистами и т.п.

Власть проявляется через материальное вознаграждение, дифференцируя жизненные шансы посредством рынка, статусной позиции, доступа к политическому влиянию. Исходя из этого, такие либералы, как Фридрих Хайек считают неравенство ценой, которая платится за динамичный экономический рост, характерный для капитализма.

Социальная мобильность

Движение - обычно индивидов, но иногда и целых групп - между различными позициями в системе социальной стратификации любого общества. Принято различать восходящую и нисходящую мобильность (т.е. движение вверх и вниз в иерархии привилегий) между поколениям и внутри одного поколения - карьерная мобильность (первая - это мобильность между семьей, из которой происходит индивид, и собственной классовой или статусной позицией; вторая - это мобильность на протяжении личной карьеры, когда первое рабочее место респондента сравнивается с его нынешней работой).

Больше всего социологи концентрируют внимание на мобильности между поколениями, и особенно на роли полученного образования, сравниваемого с тем, которое имелось в исходной социальной среде, или таких предписанных характеристиках, как раса, с целью объяснения профессионального продвижения. Хотя и было проведено много монографических исследований (case-studies) пополнения элит, все же наиболее популярный метод - крупномасштабные опросы, а сравнение чаще всего ведется по роду занятий. Некоторые социологи изучали социальную мобильность в доиндустриальном контексте, некоторые - в таких современных развивающихся странах, как Индия, однако большинство исследований посвящены современному индустриализированному Западу и в меньшей мере - бывшим коммунистическим государствам Восточной Европы.[2]

Статусная программа рассматривает как основную задачу исследований мобильности попытку уточнить характеристики индивидов, которые поднялись с менее желательной к более желательной работе. Характерно, что эти исследования изучают, скорее, то, в какой мере настоящий статус индивидов связан со статусом семьи их родителей, чем такие индивидуальные достижения, как уровень образования. Достоинством этого подхода в сравнении с более ранними работами, сводившими в таблицы род занятий отца и сына, было то, что он разделял по крайней мере некоторые процессы, связующие поколения.

Традиция классового анализа исходит из совсем иной посылки, согласно которой индивиды рождаются в разных социальных классах, принадлежность к которым имеет тенденцию быть пожизненной и явно воздействует на жизненные шансы, ценности, нормы, стиль жизни и формы объединения. Представители этой традиции утверждают, что шкалы социально-экономического статуса в статусной традиции обнаруживают много непреодоленных методологических слабостей. Наиболее важная состоит в том, что шкалы рассматриваются как измерение популярных суждений об относительном престиже или социальном положении различных видов занятий и ранжируются относительно друг друга как имеющие схожие уровни социально-экономического статуса, в то время как они имеют различные позиции в структуре. Например, квалифицированный рабочий может иметь тот же ранг престижа, что и клерк или лавочник, а супервайзор учреждения может оказаться на одном уровне с фермерами и школьными учителями. Иначе говоря, синтетические категории шкалы обычно содержат профессиональные группировки, осуществляющиеся под действием разных структурных сил: из-за отраслевых и других изменений в профессиональной структуре некоторые виды занятий будут на подъеме, некоторые - в упадке, а некоторые - в неизменном положении. Такая разнородность просто мутит воду мобильности: невозможно адекватно отличить различные структурные влияния на мобильность от влияний, обусловленных другими факторами; также невозможно изолировать иерархический эффект (родительская семья, уровень образования и др.) от иных воздействий неиерархического характера (таких, как изменения в профессиональном разделении труда, промышленный или отраслевой рост и спад, протекционистская политика правительства и т.д.).[3]

Классовые аналитики утверждали, что математические методы линейно-логарифмического моделирования лучше подходят для анализа данных по мобильности, поскольку они не требуют порядковых данных о статусной иерархии, а также потому, что они позволяют исследователям при анализе стандартной матрицы мобильности различать уровень абсолютной мобильности (включающий изменения в мобильности, порожденные сдвигом в профессиональной структуре) и изменения в социальной подвижности или открытости в пределах структуры как таковой (относительный уровень). Классовый анализ и методика линейно-логарифмического моделирования, будучи примененными к тем же крупным комплексам данных, которые были использованы в статусной программе, показали, что либеральные посылки предыдущих исследований были неоправданно оптимистичны. В большинстве индустриализированных обществ уровень абсолютной мобильности действительно за три четверти века значительно вырос вследствие роста численности рабочих мест, предполагающих квалифицированный умственный труд. Однако уровень относительной мобильности оставался в основном неизменным на протяжение этого периода. Больше пространства наверху не обеспечило больших возможностей попасть туда, поскольку пропорционально больше рабочих мест нового среднего класса были заняты детьми тех, кто уже был в привилегированных классовых позициях. В результате связь между классовым происхождением индивида и достигнутым в конечном счете положением осталась удивительно стабильной для всей когорты, несмотря на экономический рост, реформу образования и перераспределительную социальную политику.

Однако большинство дискуссий в этой области носят сильно специализированный и технический, а не теоретический характер. Наиболее длительные разногласия связаны с возможностью разграничения структурных и неструктурных источников мобильности.

Статус, социальный статус

В социологии имеется два подхода к понятию статуса. В своей слабой форме он означает просто позицию, которую человек занимает в социальной структуре, например, позицию учителя или священника. Он часто сочетается с понятием социальной роли, результатом чего является идея статуса-роли.

В своем более сильном значении он означает форму социальной стратификации, в которой статусные группы или страты ранжируются и организуются по правовым, политическим и культурным критериям. Имеется много вариантов такого подхода к статусу. Например, теоретик права Генри Мэн (Maine) доказывал, что мы можем концептуализировать историю западного общества в терминах перехода от статуса к контракту, т.е. от феодальной организации иерархически организованных страт к рыночным отношениям между индивидами, связанными между собой контрактами. Макс Вебер воспринял подобный исторический подход к отношениям между классами, статусными группами и политическими партиями, осуществив свою знаменитую категоризацию власти через различия между классом, статусом и партией. В работе “Экономика и общество” (1922) Вебер определил статусную позицию как “эффективное требование социальной оценки” (esteem). Эти статусные позиции формируются как негативными, так и позитивными привилегиями, статус обычно основывается на специфическом стиле жизни и формальной подготовке. Статус выражается и поддерживается через такую практику исключения, как брак, условности и обычаи, общие условия жизни. Совокупность людей, имеющих общую статусную позицию, пользуется общей оценкой (esteem) и определенными статусными монополиями на ресурсы группы. Статусные группы конкурируют между собой, поскольку они стремятся сохранить свои привилегии посредством исключения своих соперников из круга пользующихся этими ресурсами. В конечном счете, исходя из господствующих видов социальной стратификации, Вебер проводит различие между статусным и классовым обществом.

Критики отмечают, что понятие статуса как центрального понятия социологии, особенно в США, оказалось размытым, поскольку оно стало означать немного больше, чем субъективную оценку человеком его позиции в статусной иерархии (“престиж”).

Достигаемый статус

Любая социальная позиция, занимаемая индивидом в результате его личных достижений в открытой формальной или рыночной конкуренции с другими. Позиция, например, университетского профессора, врача или автомеханика обычно занимается в результате конкурсного экзамена, после успешного выхода на рынок труда. Часто достигаемый статус противопоставляется приписываемому статусу.[4]