По мнению Бентама, в представительной демократии должны быть подконтрольны народу. С этой целью он предполагает ряд коренных демократических преобразований институтов политической власти. Верховная власть вручается однопалатному представительному собранию, которое образуется на основе всеобщих, ежегодных, прямых выборов при тайном голосовании. Верхняя палата упраздняется как источник аристократических притязаний. Все чиновники должны быть подчинены верховной власти, ответственны перед народом и сменяемы в любое время. В этой связи Бентам осуждает теорию обособ­ления  и противопоставления  властей.  Для  первой половины ХIХ  столетия   это  весьма  радикальные  требования,   которые практически не были осуществлены ни в одном буржуазном государстве.

 Бентам призывал к устранению мистифицирующих поня­тий, к упрощению судебных процедур, к либерализации и де­мократизации правовой жизни в целом. Юриспруденция, заяв­лял Бентам, все еще ждет своей Реформации.

В целом теория Бентама была идеологическим обоснованием «левого» либерализма, оказала большое влияние на развитие     буржуазно-демократического движения в Англии и других странах, способствовала дальнейшему упрочению капитализма.

Дж. Милль начав с приверженности бентамовскому утилитаризму,  постепенно отходит от него. В утилитаризме Джеймса Милля  не устраивали жесткость исходных принципов, односторонность подхода к человеку и обществу, убежденность в наличии рецептов законодательной работы, пригодных для всех людей, народов и эпох[7].

Основным постулатом при анализе политики, государства и права  является принцип свободы индивида. Следуя бентамовской традиции, Милль строит политическую систему на сочетании демократии и бюрократии. Он полагает, что бюрократия в интеллектуальном плане выше демократии, но ее губит  рутина.

Конституционные взгляды Милля развивают традиции его предшественников-радикалов (утилитаристов) в условиях, когда конечное торжество принципов всеобщего избирательного права представлялось предрешенным. Поэтому безоговорочная защита демократии без  выявления ее возможных отрицательных сторон казалась ему односторонностью «частью истины».

Милль убежден, что всякая неограниченная власть, в том числе и демократия, таит угрозу свободе личности, отсюда его, по удачному выражению Дж. У. Смита, «стратегическая озабоченность соотношением свободы и демократии».

Заботой о свободе личности проникнуты конституционные взгляды Милля. Отдавая себе отчет в том, что «чем меньше народ подвинулся в своем развитии, тем менее... пригодна для него пред­ставительная форма правления», он все же убежден, что демокра­тия больше, чем любая другая форма государства, хорошему управлению и облагораживанию национального характера, воспитанию народа. Милль выступил за предоставление изби­рательного права женщинам, «всем простым рабочим» ради устра­нения несправедливости и повышения их умственной культуры.

Милль предостерегает от опасностей, которыми чревата демократия. Их две: снижение качества власти и тирания большинства. Демократия, как и вся современная цивилизация, склоняется к «коллективной посредственности», «власть отдается в руки людей все более и более низкого уровня развития: правительства посредственности суть посредственные правительства». Угроза господства большинства таится в ложном понимании демократии: «Истинное представление о чистой демократии предполагает всегда управле­ние всего народа всем же народом, равноправно представленным в управлении. Демократия же, как она понимается обыкновенно на практике, это правление всего народа при посредстве простого его большинства, исключительно представленного в управлении». В существующих демократиях равенство нарушено, поддерживается «систематическое неравенство в пользу господствующего класса». В привилегированном положении оказываются разные классы. Всеоб­щее избирательное право может привести к «исключительному правлению рабочих классов», и это также будет «ложная демокра­тия» с «классовым законодательством».

Теоретические усилия Милля направлены на то, чтобы избе­жать или свести к минимуму отмеченные недостатки[8]. Поскольку непосредственная демократия мыслима лишь в небольших населен­ных пунктах, решение возможно только на основе представитель­ных учреждений. «Представительное правление» означает не про­сто наличие выборного парламента, а действительно равное и спра­ведливое, т. с. пропорциональное, представительство. «Никогда не добьются истинного "равенства" в представительстве, пока группа избирателей, достигшая обыкновенной цифры выборной коллегии, не получит возможности соединиться (в каких бы частях страны ни были рассеяны избиратели) для избрания своего представите­ля».  Путем деления числа избира­телей на число мест в палате получают норму представительства. Каждый кандидат, набравший эту норму голосов, должен получить место в парламенте. Голосовать можно за кандидата по любому ок­ругу. Местный характер представительства утрачивается. Чтобы голоса не пропадали, каждый избиратель имеет право назвать в бюллетене несколько имен кандидатов в порядке предпочтения.

Если кандидат, поименованный первым, уже получил необходи­мый минимум голосов, голос переходит кандидату, занимающему в бюллетене второе место, и т. д. То же происходит и в случае, ког­да первый кандидат не проходит, так как он не набрал минимума. Подсчет производится единой избирательной комиссией. Такая система не только надежно обеспечивает права мень­шинства, но и создает условия для нормального функционирования демократии и прогресса, ибо и то и другое невозможно без инако­мыслия и борьбы мнений.

Он был сторон­ником открытого, а не тайного голосования. Кроме того, Милль отстаивал независимость депутата от мнения избирате­лей. При подлинно представительной системе он считал излишней вторую палату парламента[9]. Но, сознавая нереальность уп­разднения палаты лордов, Милль полагал, что ее состав может быть  значительно улучшен за счет включения пожизненных пэров.    

В целом, анализируя результаты деятельности Дж. Милля можно сказать следующее, что идея установления привилегий в избирательном праве не получила признания. Но мысли Милля о необходимости гарантий от «тирании большинства», о пропорциональном представительстве, о защите прав меньшинст­ва и личности являются неоспоримым вкладом не только в теорию буржуазного либерализма XIX в., но и в развитие демократии.

3. Французский либерализм

Падение Наполеона и возвращение Бурбонов не остановило идей­ной борьбы. Дворянская аристократия, отстаивая феодальные начала, все же признала основные политико-юридические завоевания революции. Буржуазия упорно боролась против реставрации сословных привиле­гий, защищала право частной собственности, хотя и признала откат от республиканских завоеваний. Идеологию последней в первой половине XIX в. выражали Б. Констан и А. Токвиль.

В идеологическом обосновании власти буржуазии важную роль сыг­рал Бенджамин Констан. В его лекциях и выступлениях 1767-1830 гг., объединенных в «Курс конституционной политики», изложены основ­ные положения его либерального учения о государстве.

В центре внимания Констана — проблема соотношения лич­ности и государства. Эту проблему он решает в либеральном ключе, на основе положения о праве как реализации свободы. Констан полагал, что человеку свойственна свобода, из кото­рой,   в   свою   очередь,   проистекают   фундаментальные   права гражданина. Свобода как основа человеческого общежития не­совместима с произволом,  откуда  бы  он  ни исходил.  Права гражданина существуют независимо от государственной власти и являются для нее неприкосновенными. Констан различает свободу гражданскую (личную) и свобо­ду политическую.

Древние народы (имеются в виду республики Древней Гре­ции   и   Древнего  Рима),   но   мнению   Констана,   знали   только политическую свободу, которая заключалась в праве активно и непосредственно участвовать в коллективном осуществлении политической власти. Фактически это была поли­тическая   свобода   коллектива   как   целого.   Для  древних   весь смысл свободы заключался в публичной политической жизни, в осуществлении государственной власти. Однако, обладая по­литической свободой, человек в таких условиях не знал личной, гражданской свободы и был полностью подчинен власти   всего общества.

Напротив, у новых народов на первое место выдвигается гражданская свобода. Она состоит в известной независимости частной жизни индивида от политической власти и включает в себя целый ряд личных прав, необходимых для беспрепятст­венного развития капиталистических отношений: неприкосно­венность личности, свободу совести, свободу слова, собраний и печати, свободу местожительства, свободу занятий, свободу промышленности (невмешательство государства в экономику, свободная конкуренция), свободу частной собственности («собственность священна и неприкосновенна», возможность «распоряжаться своей собственностью и даже злоупотреблять ею») и т. д.

В различении Констаном гражданской и политической сво­боды, по сути дела, отразился процесс, которого не было в древнем мире и который свойствен капиталистическому разви­тию, а именно: становление буржуазного индивидуализма, а также выделение гражданского общества и государства как самостоятельных сфер социальной жизни[10].

Движение   за   гражданскую   свободу,    отмечает   Констан, наполняет собой современную историю. В личных правах реа­лизуется "творческая" энергия  новых народов.

Констан называет три основные причины перехода от сво­боды древних народов к свободе новых.  Во-первых,  коммер­ческий   и   миролюбивый   дух   новых   народов   в   отличие   от воинственного характера древних. Во-вторых, исчезновение рабства  и  изменение  отношения  к  труду. В-третьих,   небольшие   размеры   древних   госу­дарств-городов, немногочисленность их свободного населения позволяли осуществлять непосредственную демократию;  фак­тически верховная власть творилась на площадях. Все это по­вышало значение и роль каждого гражданина. Напротив, боль­шая   территория  новых  государств   и   громадная   численность их   населения   делают   непосредственную   демократию   невоз­можной, вызывают необходимость представительного  правле­ния и,  следовательно,  уменьшают политический вес рядовых граждан. Таким образом, ядро свободы у новых народов составляют личные права. Политическая же свобода и, следовательно, го­сударство, по мнению Констана, в целом служат лишь средс­твом,   необходимым   для   обеспечения   гражданской   свободы. Власть,   нарушающая   гражданскую   свободу,   превращается   в тиранию и уничтожает правомерные основы своего собствен­ного существования. Отсюда вытекает весьма важный вывод: политическая власть, кому бы она ни принадлежала — монар­ху или народу, — не должна быть абсолютной. Границей для нее служат права индивида. Гарантиями против злоупотреблений власти, на взгляд Констана   являются, во-первых, сила общественного мнения, сосредоточенная в парламенте, и, во-вторых, разделение и равнове­сие властей.

Констан выделяет следующую систему властей: 1) королевская власть, 2) исполнительная власть, 3)  власть наследственной палаты пэров, или «представительная власть постоянная; 4) власть выборной нижней палаты («власть, представляющая общественное мнение»), 5) судебная власть. В качестве особой власти Констан выделяет также муниципальную власть.

Таким образом, для получения личностью политической свободы Констан признавал конституционную монархию наиболее подходящей формой правления.

Концепция соотечественника Констана и его младшего современни­ка - Алексиса де Токвиля (1805-1859) сложилась под влиянием идей фран­цузов Б. Констана, П. Руайе-Коллара, Ф. Гизо. Наиболее известны работы Токвиля «О демократии в Америке» и «Старый режим и революция».

Основные положения работ Токвиля

Концепция демократии. В демократии он усматривал самое знамена­тельное явление эпохи. Демократия широко трактуется им как общест­венный строй, противоположный феодальному и не знающий сословных ограничений, устанавливающий баланс свободы и равенства.

Равенство как основа демократии. Демократия основана на стремле­нии к свободе и равенству, но сама должна контролировать это стрем­ление, избегая социальных взрывов. «Постепенное установление равен­ства есть предначертанная свыше неизбежность. Благоразумно ли считать, что столь далеко зашедший социальный процесс может быть приостановлен усилиями одного поколения? Неужели кто-то полагает, что, победив королей, демократия остановится перед буржуазией и бога­чами?».

Перспективы демократии и равенства понимались Токвилем, как ра­венство общественного положения разных индивидов, равенство их стар­товых возможностей в сферах экономической, социальной, политичес­кой жизнедеятельности[11].

Соотношение индивидуальной свободы и равенства. Люди предпочи­тают равенство свободе. Но порознь они не самодостаточны как условия подлинно человеческого бытия. Демократия возможна при тесном сою­зе равенства и свободы. Чрезмерная любовь к равенству подавляет сво­боду, приводит к деспотии. Деспотия, в свою очередь, обессмысливает равенство. Но вне равенства свобода недолговечна.

Необходим разумный баланс равенства и свободы, приемлемый для современной демократии.

Свобода как ценность. Жизнь в условиях свободы вызывает необхо­димость делать всякий раз собственный выбор, отвечать за свои дейст­вия. Высокое удовлетворение, которое приносит она, испытывает не столь широкий круг людей, какой охватывает сторонников равенства. Поэтому демократические народы с большим пылом и постоянством любят равенство, нежели свободу. Помимо всего прочего это оттого, что «нет ничего труднее, чем учиться жить свободным».

Критика вульгарно-утилитаристских иллюзий. Нельзя ожидать от свободы каких-то чудес, уподоблять ее некоему рогу изобилия, способ­ному в одночасье обеспечить всех и каждого массой благ. «Кто ищет в свободе чего-либо другого, а не ее самой, тот создан для рабства».

Стремление к равенству и политика. Демократические народы испы­тывают естественное стремление к свободе, но страсть к равенству в них сильнее. «Они жаждут равенств в свободе, и, если она им недоступна, они хотят равенства, хотя бы в рабстве. Они вынесут бедность, порабо­щение, разгул варварства, но не потерпят аристократии». Аристократия  для них — синоним неравенства. С такой тягой народа к равенству по­литик обязан считаться как с объективным фактом.

Сравнительный анализ демократии. Токвиль сравнивал историчес­кий опыт Франции и США. Серьезнейшая помеха свободе и демокра­тии в целом - чрезмерная централизация власти. Во Франции такая централизация произошла задолго до революционных потрясений, что обусловило жесткую опеку государства. В США такой централизации не произошло, установились федерализм и местное самоуправление, которые по тем временам были невозможны во Франции.

Политические основы демократии: 1. Разделение властей. 2. Местное (общинное) самоуправление как исток народного суверенитета (этот су­веренитет не беспределен, необходим правительственный контроль за волей большинства во избежание его тирании). 3. Свобода печати. 4. Ре­лигиозная веротерпимость. 5. Суд присяжных. 6. Независимость судей. 7. Представительное правление (независимо от того, монархия это или республика).

Местное самоуправление как начальная школа демократии. Местное самоуправление открывает дорогу к свободе и учит пользоваться ею. Именно на местном уровне формируется соответствующий дух и психо­логия, политическое и правовое сознание, культура участия в делах ме­стного сообщества.

Политическая культура граждан проявляется при движении к демо­кратии[12]. Усиление индивидуализма, самоизоляция индивидов в рамках личной жизни, отход от общественных дел нужны тем, кто предпочитает деспотические порядки, тяготится свободой. Противоядие — предостав­ление реальных возможностей «жить своей собственной политической жизнью, чтобы граждане получили неограниченное количество стимулов действовать сообща»; развивать гражданственность через общественные ассоциации; направить индивидуализм в конструктивное русло.

4. Немецкий либерализм

Либеральное движение на немецкой земле, начавшееся в первые де­сятилетия XIX в., достигло в преддверии революции 1848-1849 гг. зна­чительной силы по масштабности, организованности и теоретической зрелости. Ранний немецкий либерализм был, по преимуществу умерен­ным «конституционным движением», разрабатывающим различные мо­дели политико-юридических порядков. Такие модели содержали раз­ные комбинации уже известных тогда в Западной Европе либеральных принципов и норм. Подобно английским и французским либералам, их немецкие единомышленники искали социальную опору в буржуазных средних слоях. Но рассчитывали они и на здравый смысл «просвещенных монархов», которые способны выражать партикулярные интересы и радеть за общее благо. Взгляды немецких либералов значительно раз­личались, поскольку отражали социальные изменения и интересы раз­ных слоев.

Вильгельм фон Гумбольдт (1767-1835) — государственный деятель, философ и дипломат, свое политическое сочинение «Опыт установле­ния границ деятельности государства» написал в 1792 г., но оно было опубликовано лишь в 1851 г. Его отличает:

Позиция гуманистического индивидуализма по отношению к госу­дарству. Основная задача исследования - «найти наиболее благоприят­ное для человека положение в государстве», включить самобытнейшее «я» в разнообразные и тесные связи между людьми.

Дифференциация общества и государства. Гранями этой дифферен­циации выступают различия между: 1) системой организаций, союзов, других объединений, организуемых «снизу» самими индивидами и го­сударственными институтами; 2) естественным, общим и позитивным правом; 3) «человеком» и «гражданином».

Признание принципиально большей значимости общества по срав­нению с государством, т.к. общество и государство не равноценные ве­личины. Естественное и общее право должно быть единственной осно­вой права позитивного, руководящим началом при разработке и принятии государственных законов.

Анализ противоречия «общество — государство». Социальный союз людей формирует человека, обладающего достоинством и внутренней свободой. Государство олицетворяет верховную власть, не терпящую противоречий. Оно плохо переносит пестроту интересов, воль, мнений, поступков.

Определение функций государства. Истинный объем деятельности государства —то, что оно в состоянии сделать для блага общества и от­дельного человека.

«Государственный строй не есть самоцель, он лишь средство для раз­вития человека». Цель государства — обеспечить безопасность граждан, создать предпосылки к вызреванию свободы нации.

Концепция «минимального государства». Типичная для раннебуржу-азного либерализма непримиримость к идее государственного попече­ния о позитивном благе граждан, их хозяйственном преуспевании, нравственности, физическом здоровье, личном счастье и т.д.

Осуждение государственного регулирования. Чем значительнее пол­номочия государственной власти, тем меньшей свободой располагают индивиды, их объединения. Государственное вмешательство «работает» против многообразия общества. «Дух правительства» приводит к одно­образию и навязывает нации чуждый ей образ действий».

Обоснование опасности государственного патернализма. Государст­во становится опасным, когда начинает по-отечески опекать людей. Постоянное ожидание помощи от государства оборачивается бездея­тельностью человека и, как следствие, нищетой[13]. При этом страдает нравственность индивида (тот, кем часто и интенсивно руководят, жертвует своей самостоятельностью и впадает в апатию) и его граждан­ское самосознание.

Идея законопослушания граждан. Некоторые охранительные функ­ции государства необходимы. Граждане должны уважать законные пра­ва самого государства. Понимание необходимости государства отличает либерализм Гумбольдта от многих анархистских учений, от политичес­кого нигилизма разного толка.

Лоренц Штейн (1815-1890) отразил изменения в сознании немцев в трудах «История социального движения во Франции с 1789 г. до наших дней», «Учение об управлении», «Настоящее и будущее науки о госу­дарстве и праве Германии». Объекты анализа Штейна

Права индивида. Главный мотив, движущий индивидом, — стремле­ние к самореализации, суть которой - добывание, изготовление и при­умножение благ.

Произведенное личностью благо принадлежит ей, отождествляется с нею и становится столь же неприкосновенным, как она сама. Непри­косновенность такого блага и есть право.

Необходимость сотрудничества. Самореализовываться, заниматься производственной деятельностью в одиночку невозможно. Человек за­висит от других людей и должен сотрудничать с ними.

Фундаментальное противоречие общества. Неодолимое стремление к полному господству над внешним миром противоречит скромным возможностям конкретного индивида.

Разделение труда, и собственность. В разделении труда и имущества законом жизни является постоянная зависимость тех, кто не владеет, от тех, кто владеет.

Существование такого разделения нельзя устранить. Значение принципа несвободы. Общество — самостоятельное персони­фицированное социальное явление. Множество индивидов объединяется в общество, благодаря всесторонней зависимости людей, хотя каждый дви­жим лишь собственной волей. В основе общества — несвобода.

Государство и свобода. Высшая форма общества — государство — обеспечивает органическое единство различных индивидуальных дей­ствий, являет собой персонифицированный организм всеобщей воли, служащий всеобщему благу.

Организация и предназначение государства обеспечивает свободу — принцип, на котором зиждется государство.

Противодействие общества и государства, постоянно друг на друга воздействующих выражается в том, что общество стремится сконструи­ровать государство по своему подобию, а государство — создать угодный ему общественный строй, где взяты под контроль спонтанные элемен­ты общества[14].

Верховенство законодательной власти. Исполнительная власть должна служить законодательной, что гарантирует существование пра­вового государства. «Право управления опирается на конституцию, и имеются правовые разграничения между законом и распоряжениями».

Форма правового государства. Оптимальная форма правового госу­дарства — конституционная монархия. Центральная фигура — монарх, который не допускает преобладания в обществе партикулярных интере­сов, обеспечивает доминирование общих для всех людей интересов.

Местное самоуправление. Местное самоуправление рассматривается как одна из форм организации государственного управления на мест­ном уровне. Оно осуществляется местным сообществом и избранными этим сообществом органами и должностными лицами в рамках тех пол­номочий, которые делегированы государством. Данная трактовка наря­ду с разработками других представителей германской юридической школы заложила основы государственной теории местного самоуправ­ления, получившей широкое развитие в этот период.

Социальное государство. Монарх и чиновники самостоятельно вы­ступают против естественных тенденций господствующих классов, за возвышение низшего, прежде социально и политически подчиненного класса. Конституционной монархии надлежит стать государством соци­альных реформ «в интересах подъема образования и статуса низших слоев населения, достижения более высокого уровня производительно­сти труда, потребления и более высоких жизненных возможностей».

Влияние теории Штейна на буржуазную политическую идеоло­гию XIX в. было значительным. Конституционная монархия, спо­собная балансировать между буржуазией и дворянством, с одной стороны, и между пролетариатом и имущими классами — с дру­гой, длительное время оставалась знаменем умеренной либераль­ной буржуазии. К идеям «надклассовой» и «социальной» монар­хии, способной примирить противоречия между капиталом и тру­дом, обращались политические лидеры кайзеровской Германии (О. Бисмарк и др.). Социал-реформистов привлекает стратегиче­ский замысел Штейна: с помощью искусного социал-политического маневрирования отвлечь пролетариат от постулатов социализма и коммунизма и переключить его на добровольную поддержку суще­ствующей системы. Теоретические положения Штейна о связи по­литической власти и государства с обществом, классами, собствен­ностью были для своего времени наряду с соответствующими кон­цепциями английских экономистов и французских историков пери­ода Реставрации заметным явлением в познании социально-поли­тической жизни и прокладывали путь к социологической теории политики и государства. Историки политической мысли отмечают также определенное влияние теории Штейна на становление кон­цепции К. Маркса о классовой сущности государства.