1. Рыночные реформы в бывших социалистических странах

За годы рыночной трансформации национальные экономики бывших социалистических стран существенно изменили свой облик. Преодолена их изолированность от остального мира, полностью демонтированы механизмы командной экономики, исчезли всеобщие дефициты товаров и услуг, значительно расширен их ассортимент. Повсюду раскрепощена ранее скованная личная инициатива людей, происходит быстрое становление предпринимательского класса. Население посткоммунистического мира стремительно изживает приобретенные в условиях реального социализма иждивенческие комплексы и быстро усваивает рыночный образ мысли и действия. Серьезно подорвана типичная для прежнего строя уравнительность в личных доходах. Налицо ощутимый прогресс в дисциплине и этике труда в связи с восстановлением полной товарной обратимости национальных валют.

В этот период созданы и начали функционировать формальные институты рыночной экономики – коммерческие банки, товарные и фондовые рынки, валютные биржи, качественно новые налоговые механизмы, правила антимонопольного регулирования и т.д. Значительное достижение подавляющего большинства рассматриваемых стран – обуздание галопирующей инфляции и резкое сокращение бюджетных дефицитов. (2, 76)

Издержки рыночных реформ оказались существенно выше, чем предполагали инициаторы. В странах резко снизился средний уровень реальных доходов населения и одновременно увеличилось неравенство в их распределении. В то время как только пятая часть населения бывшего социалистического лагеря улучшила жизненный стандарт, почти треть превратилась в слой «новых бедных». При этом расширение зоны бедности в значительной мере происходило за счет размывания сложившегося в прошлом среднего класса (квалифицированные рабочие, инженерно-техническая интеллигенция, ученые, работники культуры, просвещения, здравоохранения). За годы реформ во всех странах бывшего социализма заметно увеличилась безработица, составляя ныне 10-20% трудоспособного населения (1,5-2% в 1998 г.).

Заметно сокращается государственная поддержка здравоохранения, науки, культуры и образования. И это сокращение не компенсируется частным сектором национальной экономики. Иллюзией оказалось бытовавшее в начальной стадии рыночных реформ представление о том, что они сохранят все преимущества социалистического патернализма и добавят к ним материальные блага, которые обещает экономическая свобода. Логика поражения социализма как цивилизации оказалась безжалостной в отношении как мнимых, так и реальных его преимуществ.

Конкретная ситуация и вектор развития в странах, переживающих системную трансформацию, выглядят по-разному. Польше удалось быстро преодолеть трансформационную рецессию, в результате чего здесь уже с середины 90-х годов наблюдается хозяйственный рост, позволивший к концу десятилетия превзойти предреформенный уровень ВВП. (2, 77)

2. Роль государства в проведении реформ и приоритеты социальной политики Польши

Широко бытующее представление о том, что есть устойчивая причинно-следственная связь между сокращением участия государства в перераспределении национального дохода и увеличением темпов экономического роста, практика не подтверждает. Это легко обнаружить сравнив удельный вес государственных расходов в ВВП в странах с положительной (Польша, Венгрия, Словения) и отрицательной (Болгария, Румыния) хозяйственной динамикой. В первой группе стран этот показатель равен 45-50%, во второй он составляет 25-35%.

В Польше удельный вес государственных расходов в ВВП оставался практически неизменным на протяжении всего периода реформ на уровне 50%.

Значительную роль государства в становлении здоровой рыночной экономики иллюстрирует не только факт сохранения высоких бюджетных расходов в странах, где после короткой трансформационной рецессии начался экономический рост. Принципиальное значение имеет структура расходов. И здесь межстрановые сопоставления указывают, по-видимому, на неслучайное совпадение положительной хозяйственной динамики в той или иной стране с относительно крупными государственными расходами на образование и науку.

В Польше удалось сохранить прежнее соотношение ассигнований на образование к ВВП на протяжении всех 90-х годов, в то время как в Болгарии, Румынии и странах СНГ оно сократилось вдвое. Что же касается расходов на науку и научно-технические разработки, то и в этой сфере просматривается зависимость между их объемом и направленностью хозяйственной динамики.

Сравнительный анализ хода реформ и социально-экономического развития Польши указывает на уязвимость представления о пользе неравенства для повышения хозяйственной активности при переходе от командной экономики к рыночной. Имеющиеся оценки динамики и уровня дифференциации доходов в постсоциалистических государствах свидетельствуют об иной закономерности. Скорее, оправдывается гипотеза, в соответствии с которой за определенными пределами поляризация доходов не только не стимулирует экономический рост, но и начинает препятствовать ему. В настоящее время в Польше среднедушевые доходы 10% самых богатых семей превышают соответствующие доходы самых бедных в 4,5–5,5 раза. (1, 32)

Опыт системных преобразований в посткоммунистическом мире опять-таки отрицает представление об односторонней причинно-следственной связи между экономическим ростом (причина) и развитием социальной сферы (следствие). Можно лишь утверждать, что налицо тенденция к взаимодействию обоих процессов, когда причина и следствие, постоянно меняясь, усиливают друг друга. Несостоятелен также взгляд, что бюджетные расходы вообще и особенно на социальные цели – непродуктивная трата ограниченных общественных средств и будто бы без их сокращения невозможен устойчивый экономический рост. Скорее, оправдывается тезис противоположного характера: верно выстроенные приоритеты и институты социальной политики не только не препятствуют экономической активности, а наоборот, стимулируют ее, обеспечивая к тому же необходимую политическую поддержку хозяйственным реформам.

Либерализация экономической деятельности – необходимое, но недостаточное условие формирования эффективного рыночного механизма. Анализ практики реформ демонстрирует ключевую роль институциональных преобразований, включая обеспечение прав собственности, действенное антимонопольное законодательство и контроль над его осуществлением, строгий банковский надзор, страхование банковских вкладов и т.д. При их отсутствии неизбежно возникает системный вакуум, прямо ведущий к процветанию клановой и теневой экономики, криминализации хозяйственной сферы, росту и консервации неплатежей. (3, 16)

В относительно успешных постсоциалистических странах либерализация быстро проводилась применительно к обороту товаров и услуг. В то же время весьма осторожный подход наблюдался в отношении снятия ограничений с оплаты труда и особенно внешнеторговых и валютных операций, экспорта и импорта капитала. Создание открытой экономики было важным элементом системных преобразований в Польше. Но движение к открытости сочетается с постепенностью в отмене ограничений, строгим контролем над разворачивающимися процессами и действиями субъектов хозяйствования, что позволяет избегать многих известных в российской практике негативных явлений.

Полностью оправдывает себя обозначившаяся здесь с самого начала реформ ориентация на привлечение прямых иностранных инвестиций. Обнаруживается прямая связь между накопленными  их объемами и темпами экономического роста, а также между накоплением критической массы прямых иностранных инвестиций и началом преодоления тенденции примитивизации структуры экономики Польши.

В то же время исключительно большое значение имеет создание благоприятных условий для развития частного сектора на собственной основе. Из практики успешной в этом отношении страны – Польши – следует,  что эта задача решается с помощью целенаправленной государственной поддержки малого предпринимательства. (4, 129)

Прямой зависимости между масштабами частного сектора и темпами экономического роста нет. В большинстве стран наибольший эффект был достигнут уже на этапе коммерциализации деятельности государственных предприятий. Опыт Польши в этом отношении особенно примечателен. Приватизация экономики может оказать позитивное воздействие на деятельность субъектов хозяйствования лишь в том случае, если сопровождается необходимой институциональной трансформацией и особенно формированием эффективной конкурентной среды. Душа рынка – конкуренция, а не собственность. В результате относительно высокие темпы экономического роста демонстрируют столь разные по реализованным моделям приватизации и масштабам созданного частного сектора страны, как Польша (приступила к массовой приватизации «с большим опозданием» в конце 1996 г.). (1, 33)

Результативность и необратимость макроэкономической стабилизации в Польше не могут быть связаны с использованием рецептуры ортодоксального монетаризма, ограничивающегося только регулированием денежного обращения. Реформаторы в этих странах отдавали себе отчет в том, что динамика цен в переходных экономиках определяется не только спросом на товары и услуги, но и разнообразными причинами на стороне их предложения. Они понимали, что инфляция зависит не только от динамики денежной эмиссии, но и от так называемых немонетарных факторов. Именно поэтому им удалось вычленить две наиболее действенные порочные спирали в обесценении денег: «цены – доходы – цены» и «инфляция – девальвация – инфляция». А точный диагноз предопределил в свою очередь и правильность лечения, содержание которого с самого начала реформ сводилось к использованию пакета взаимодополняемых мер по регулированию денежного обращения, части цен, личных доходов и валютного курса.

Траекторию экономических преобразований не следует рассматривать как прямую улицу с односторонним движением, ведущую из коммунистического ада через чистилище трансформаций в капиталистический рай. Подобный подход был саркастически прокомментирован Дж.К. Гэлбрэйтом. Говоря о событиях конца 80-х – начала 90-х годов в Восточной Европе, он отметил, что некоторые из них были почти на грани безумия. (3, 18)

Социализм столкнулся с мятежом, поскольку не смог приспособиться к либеральным условиям развития, и сейчас страны с переходной экономикой вынуждены адаптироваться к этим условиям, чтобы не спуститься к примитивному капитализму. Это непроторенная дорога; ее нельзя преодолеть за счет приверженности строгим правилам. Увы, она требует мучительного процесса обдумывания. Иной альтернативы нет.

3. Противоречия экономических реформ в Польше

В документе ОЭСР содержится следующая оценка польского опыта: “Спустя 10 лет после начала осуществления амбициозной программы экономической перестройки Польша утвердила себя в качестве самой успешной страны с переходной экономикой. Усилия по стабилизации экономики, приведение в порядок государственных финансов, проведение здоровой денежной политики, освобождение рыночных сил и претворение в жизнь структурных реформ были хорошо вознаграждены. Пережив экономический спад в фарватере кризиса в России, главной проблемой для руководства в настоящее время является преобразование зарождающегося восстановления экономики в долгосрочный рост. Это потребует проведения осторожной денежной политики по снижению инфляции, дальнейших усилий по консолидации государственных финансов и роста внутренних сбережений, гибкости валютного курса для облегчения приспособления к шоку извне и быстрого прогресса в приватизации принадлежащих государству предприятий с целью максимизации экономических выгод повышения эффективности. Все эти факторы вместе с дальнейшими структурными реформами по стимулированию конкуренции на рынках товаров, снижению напряженности на рынках рабочей силы и улучшению функционирования рынков капитала – все это наилучший путь гарантирования того, что Польша может оставаться на быстрой беговой дорожке присоединения к Европейскому союзу, укрепляя одновременно рыночную уверенность в польские основы” (7, 112).

Пространное размышление об экономических преобразованиях в последнем десятилетии XX в. можно найти в докладе В. Орловски (5, 76). Всего 10 лет назад, пишет он, польская экономика была полузакрытой, технически отсталой, застойной системой, затронутой всеми возможными напастями – высокой инфляцией (Польша фактически находилась на грани гиперинфляции), сокращающимися инвестициями и ВНП, невыносимым бременем внешней задолженности, процветающим черным рынком, нехваткой основных потребительских товаров, инвестиций и т.д. Когда в 1980 г. в Польше случился дефолт по основной задолженности, с миром практически не существовало никаких финансовых связей. В то же самое время, всего лишь прибавив процент к непогашенному внешнему долгу эта цифра к концу 80-х годов возросла до суммы, эквивалентной 80% ВНП (или 400% экспортных поступлений).

Несомненно, в 90-е годы Польша осуществила глубокие реформы, направленные на создание функционирующей рыночной экономики и демократической политической системы. Начиная с 1992 г. стал стремительно расти ВНП, созданы основные рыночные институты, хотя еще несовершенные. Быстрому экономическому росту и укреплению национальной валюты, несомненно, способствовало частичное “списание” внешнего долга западным кредиторам. С 1992 г. Польша поддерживает связи с ЕС, а в 1998 г., получив согласие Комиссии европейских сообществ, ведет переговоры о вступлении в члены этой организации. Польша все еще бедное государство: ВНП на душу населения составляет всего 40% от среднего показателя ЕС (скорректированного с учетом паритета покупательной способности). Но в стране зафиксирован заметный экономический подъем, что создает реальные предпосылки для укрепления функционирующей рыночной системы. По оценке аналитиков из Мирового банка, лишь несколько стран в Центральной и Восточной Европе смогли добиться таких показателей за столь короткий период. (3, 19)

Говоря о блеске экономических преобразований в Польше, необходимо отметить следующие моменты:

1.   Политическая храбрость первого правительства Polonia Restituta, возглавлявшегося Т. Мазовецким и Л. Балцеровичем, разработавшего и претворившего в жизнь “бигбэновскую” реформу цен и либерализации торговли, которые открыли новую главу в истории рыночной экономики Польши. Шоковая терапия была правильным историческим шагом. Следование же философии “постепенных” реформ истощил бы неустойчивое терпение польского общества.

2.   Извержение вулкана частного предпринимательства. Возникновение вибрирующего сектора небольших и средних предприятий, жизнь которым дала более чем 2-миллионная армия предпринимателей, создав наиболее динамичный элемент польского экономического ландшафта.

3.   Включение Польши в атлантические и европейские структуры (членство в НАТО, переговоры о вступлении в ЕС) и быстрый рост прямых иностранных инвестиций. Совокупный размер этих вложений в 1990-2000 гг. превысил порог 40 млрд долл. США.

4.   Поворот на 180 градусов миграционных тенденций в Польше. В 80-е годы примерно 2 млн поляков иммигрировали из Польши. За последние пять лет более 500 тыс. эмигрантов вернулись на родину.

5.   Высокий рост польской экономики с 1992 г., что видно из графика, воспроизводимого из документа ОЭСР.

«Нищету» процесса преобразований можно обозначить в следующих основных тезисах:

1.   Создать правовые рамки и юридическую систему, обеспечивающую благоприятную устойчивую среду для динамичного развития капиталистической экономики способно лишь сильное, эффективное, небольшое и либеральное государство. К сожалению, необходимость такого государственного устройства не было достаточно хорошо усвоено политической элитой.

2.   В стране сформировалась и длительное время сохраняется структурная безработица, вызванная трансформацией промышленности и торговой политики.

3.   Проводится медленная реструктуризация главных элементов польской экономики, особенно сельского хозяйства и горнодобывающей промышленности.

4.   На польских предприятиях ограничено влияние конкуренции и инноваций, что продемонстрировал быстро растущий дефицит баланса внешней торговли, который в 1998 г. достиг уровня, равного почти 15 млрд долл. США.

5.   Хроническая слабость научно- технической политики и низкий уровень финансовых отчислений в эту область. В 1981-1998 гг. в списке “Philadelphia List of Scientific Output” Польша передвинулась с 15 на 21 место.

Естественно, противоречия преобразований могут быть документированы, проанализированы и представлены в различных подходах и ценностных суждениях. Однако мы должны избегать ловушки апологетических или нигилистических подходов, рассматривающих только одну сторону медали. (1, 34)

4.     «Правильное» и «неправильное» управление преобразованиями в Польше

Экономические трансформации – это более или менее успешная интеграция процессов спонтанных и направляемых изменений (перемен). В данном контексте начинает возникать проблема правильного и неправильного управления преобразованиями. Трудно сказать, какой тип управления доминировал в опыте стран Центральной и Восточной Европы в последнем десятилетии XX в. Полностью признавая успех правильно управляемых экономических преобразований, мы должны однако очень тщательно проверять гипотезу неправильно управляемых преобразований.

Следует указать два типа неправильного управления:

·      внутреннее неправильное управление, вызванное слабостью политической элиты в области долгосрочного стратегического мышления, устанавливающего истинные приоритеты развития государства, общества и экономики;

·      внешнее неправильное управление, вызванное исторической неудачей, когда советская империя развалилась как раз на самой вершине неолиберальной идеологии, способствующей обожествлению рыночных сил и парализующей долгосрочное стратегическое мышление глобальных – политических, экономических, финансовых и военных – структур (учреждений). Если бы это произошло 15 годами раньше или 15 годами позже, то климат для формулирования неоплана Маршалла для стран Центральной и Восточной Европы был бы гораздо лучше и можно было бы избежать великих исторических ошибок, совершенных в последнее десятилетие XX в. Нет никакого сомнения, что в огромном макроисторическом анализе затрат и выгод подобный вариант был бы гораздо эффективнее, чем перебирание различных стратегий, разработанных в странах и для стран Центральной и Восточной Европы. (3, 19)

5. Прогноз развития Польши в начале XXI века

Оптимистичный вариант развития Польши в 2004-2010 гг. предполагает, что экономический рост станет ведущей тенденцией. В пользу такого заключения говорят следующие факты.

·        Польша будет представлять собой сильное, либеральное, эффективное и небольшое государство, способное внутренне и внешне содействовать продвижению долгосрочных стратегических интересов общества и экономики.

·        Государство будет ведущей силой в успешном завершении второго этапа преобразований в Польше, создав тем самым благоприятные условия для экономического развития.

·        Сама польская экономика превратится в экономику, базирующуюся на знаниях, присоединившись, по сути, к исключительной группе стран, лидирующих в этой области.

·        Польскую экономику будут двигать высокие и устойчивые темпы роста, сокращая разрыв, отделяющий Польшу от других стран ЕС.

·        Польша будет членом не только ЕС, но и Европейского валютного союза. Причем членство это будет активным и конструктивным, в соответствии с динамичной схемой, выработанной такими странами, как Финляндия, Ирландия и Испания.

·        Польша сможет воспользоваться возможностями, созданными Европейским союзом, чтобы успешно решать проблемы глобализации.

Опыт первого десятилетия XXI в. даст ответ на основной вопрос – является ли данный вариант утопией или это реальная возможность продвинуть Польшу с периферии в центр Европы. (1, 35)

Пессимистичный вариант, напротив, показывает, что дорога нищеты может оказаться сильнее дороги блеска и славы. Слабость польского общества, экономики и государства отбросят Польшу в серую зону периферийного зависимого капитализма.

 Данные суждения могут быть полезны при разработке прагматически ориентированной программы научных поисков по выявлению реальной эмпирической схемы экономических преобразований, воплощенных в опыте Польши в 1990-2010 гг. На мой взгляд, такая программа может формироваться вокруг трех интеллектуально и прагматически стимулирующих элементов – исторического анализа и перспективного обсуждения; дороги славы (блеска) и нищеты; оптимистического и пессимистического вариантов.

С другой стороны, анализ нетрадиционного и противоречивого мышления в области экономической реформы в Польше может оказаться полезным при сопоставлении этого опыта с методами, формами и результатами трансформаций в других странах. Такое международное сравнение и заинтересованное обсуждение в научных и общественных кругах может дать глобальное представление об опыте таких перемен в мировой экономике. В этой связи будет нетрудно доказать, что Польшу 1990-2010 гг. следует рассматривать как своего рода лабораторию экономических преобразований. Исследования, проведенные в этой “лаборатории” могли бы стать серьезным вкладом и в польско-российский диалог. (1, 36)