Романтизм – движение разноликое и подчас остро противоречивое. Его теория разрабатывалась во всех странах. Рассмотрим его особенности в Германии. (1,          118)                                                Как  самостоятельная  культурфилософская  система романтизм возник в конце XVIII столетия. Германия  в это время была разбита более чем на триста шестьдесят  государств. В стране имелось мало места для практических дел, поэтому силы нации уходят в область философско-эстетических исканий и художественной литературы.

Иенский романтизм носит, в основном, теоретический характер, уходит в прошлое, не видя в настоящем просвета. Возникают поиски эстетической, а не   социальной   свободы.   Как   нигде   сильна   связь   с   Просвещением,   так как живы основные просветители (это романтики создали культ Гете). Дальнейшие общественные потрясения сблизили романтизм (поздний) с действительностью. (4, 215)

Общие черты романтизма:

·                   Существовали эстетические предпосылки: предромантизм и кризис Просвещения;

·                   Общественно-политические предпосылки для возникновения романтизма:   в  каждой  стране  свои  и  общие,  например   такие         как    реакция   на   Великую   Французскую революцию; антипросветительские,  антибуржуазные  настроения.  Одни верят, что идеалы революции осуществлятся в будущем, другие ищут внебуржуазные формы, часто обращение к средневековью (Новалис, Саути, Виньи);

·                   Глубокие философские искания. Прорыв к бесконечному против скептицизма и рационализма Просвещения. Мир находится в движении, динамике. Отсюда возникает историография, понятие историзма, принцип исторического мышления;

·                   Широко распространяется стремление к охвату во всех взаимосвязях – универсализм и противоположность этому – принцип фрагмента;

·                   Отрицание логической стройности классицистов;

·                   Индивидуализм. Человек не объект внешних сил, а субъект. Вера в безграничные возможности человеческой личности. Но это вступает в противоречие с жизнью. Следовательно, возникает теория романтической иронии. Формы индивидуализма: одиночество (Гофман), эгоизм (Тик), активное бунтарство, разочарованный человек;

·                   Преобразующая роль искусства, а не просто подражание природе;

·                   Психологизм. Новые жанры: психологическая повесть, лирическое стихотворение (субъективизм);

·                   Иенские романтики отрицали типизацию;

·                   Колорит времени и места. Тщательное описание эпохи и места действия;

·                   Гротеск (Гофман). Смешение страшного и смешного – теория контрастов – ступенька к отражению действительности во всех ее противоречиях. Заострение образа – яркие характеры. (2, 13)

Едва ли не весь ранний романтизм сводится к делам и дням Иенской школы (группы, кружка), сложившейся в Германии на самом исходе 18 столетия. Она же, Иенская школа, была и высшим расцветом романтики. Историю немецкой романтики давно принято делить на два периода: расцвет и упадок. Расцвет приходится на Иенскую пору.  За иенским романтизмом стоит некая коллективная личность школы и биография школы, и с них нужно начинать. Ее появление связано с именами братьев  Шлегелей,  Новалиса,  Шеллинга,  Шлейермахера,  а  несколько  позднее – Гофмана    и   Гельдерлина.  (1, 120)

Выделяют три периода развития немецкого романтизма в Иенской группе:               1) 1796-1806 – период, когда складывается эстетическая платформа в рамках   деятельности   Иенской   школы. Происходит соединение разных видов искусства, например, таких как литература, живопись, философия, музыка.              2) 1806-1815 – эти годы  характеризуются зрелостью немецкого романтизма,  годы    зрелости   и   появления    противоречий.   Деятельность   гейдельбергских  и  берлинских  романтиков  (Клайст,  Шамиссо,  Гофман и другие).              3) 1815-1830 - признаки кризиса романтического мироощущения.

             Выделяют несколько признаков, характерных для всех 3 периодов.

Во-первых,     в   центре   внимания   становится   индивид   и   высшие формы развития индивида. Во-вторых, для этих периодов характерна творческая  одаренность.   В   третьем   моменте   можно   отметить    выявление понятия   "романтическая   ирония",   которое   было   введено теоретиком и замечательным   поэтом  –  Фридрихом   Шлегелем.     Далее стоит отметить, что приобретают  важное значение и становятся популярными некоторые жанры,  такие    как  новеллы,  рассказы,   повести,   литературной             сказки. (5, 66)                     Литература 19 века унаследовала от романтиков их черные миры. Наследовались не одни и те же миры, но и весь путь романтиков, по которому они пришли к этим мирам. На путях романтического историзма антиисторизм черных жанров был не больше, чем частностью, временным явлением. В историзме же лежали силы, которые, по-новому обращенные, способны были преодолеть натуралистичность и метафизику литературы ужасов и мрака.

Говоря о романтических авторах, мы убедились в том, что свобода воли – центральная  проблема всего романтизма, поэтому романтизм всегда был восстанием личности против внешнего мира.

Новалис писал: "Поэт постигает природу лучше, чем разум ученого." (3, 79)        Эстетическая платформа романтиков Иенской группы представлена в следующих тезисах: 1)   Субъективное видение мира;   2) Стремление уйти от изображения реальной конкретной исторической          действительности; 3) Субъективный психологизм, который позволил углубиться в проблемы внутреннего мира человека, что подготовило почву для будущей реалистической          разработки         характера; 4)   Философская модель абсолютного "я" и его созидающей роли в мироздании. Первостепенная роль искусства в бытии человека; 5) Романтики задают вопрос "я и мироздание"; 6)        Шлегель ставит центральной фигурой всего сущего личность художника.


На  долю  поэта   выпадает    созидающая   философия,  которая показывает, что   человеческий   дух   диктует   законы   всему   сущему   и   что   мир является   произведением   его   искусства.   Философские   корни   абсолютного "я"   стремятся  к   бесконечной   реализации   себя   в   экономическом   идеале свободы  и  никогда  не  приходит  к  завершению  этого         процесса.              Романтическая  ирония  показывает  личность художника,  стремиться раскрыть  себя   в   идеале,   сознавая   в   то   же   время   невозможность   этой полноты,   сознание   этого   неразрешимого   противоречия   и   порождает   так называемый   иронический   акт,   влекущий   за   собой  шутовство,  как сознание своего        бессилия.              Шлегель – теоретик  романтического  направления  мировой литературы.  Иронический  акт  демонстрирует  силу художника, заключающуюся  в   полном   проявлении  свободы  его  личности.   Подняться над   всем   "обусловленным",   т.е.   объективным,   реальным   миром.   Сама ирония     трактуется   Шлегелем  как   категория   философско-эстетическая,   как     своего     рода    игра     духа,     свободная     от     выражения     каких-либо   общественных     гражданских    функций     литературы.     Это   антитеза   между искусством   и   реальным  миром.   Идеал – путь  познания,   через    который должен пройти герой.                        Романтики    верили,   что   они   могут   не   только   измениться,   но   и изменить мир вокруг себя. Новалис воспроизводит реальное положение Клепгсора, который много странствовал по немецким землям в городе Аусбурге, как определенный уровень культуры. У Новалиса мировое пространство, понимается как события, вокруг которых располагаются все персонажи. (2, 17)

                   Романтизм    складывался    как    целая   культура,    многообразно  разработанная,  и  именно  в  этом  был  подобен  своим предшественникам – Ренессансу,  классицизму,  просвещению.  Он появился как  единый  стиль,  как   единая  школа,   но   во  всех искусствах и заодно в делах культуры, выйдя из литературы и проникая в каждое   из   искусств,   одно   за   другим,   в   исполнительную   практику   певцов,   актеров,   музыкальных   виртуозов,   в   философскую науку, в прикладные знания; он держался в Германии, в Европе  полвека, а то и больше, благодаря этой широте своего распространения.

Профессиональная   пестрота  в среде романтиков нисколько не вела к низкой оценке искусства и людей искусства, хотя и те порой составляли меньшинство. Напротив, авторитет поэзии и художества были чрезмерным, все хотели быть поэтами, мыслить как поэты, писать как поэты. Свидетельство этому философская проза Шеллинга и Шлейермахера, которым несомненно вредило рьяное их  соревнование в поэтическом стиле, как правило, не слишком им дававшееся. В романтической среде не все были артистами, но артистический принцип царил.

Иенская группа была примером коллективной жизни в искусстве и духовном творчестве. Иенские романтики и размышляли и творили совместно. На своих собраниях романтики устраивали некоторое подобие философским симпосиям Платона под предводительством Лоренцо Медичи.

Тут присутствовал еще особый, чисто современный смысл. Человечество идет и приходит к братству,  к жизни и к работе сообща, и так во всем, до дела культуры включительно. Идеал романтического симпосия отразился в больших композициях романтиков, в сборниках, ими сочиненных. Такие сборники, как «Фантазус» Людвига Тика, «Зимний сад» Арнима, «Серапионовы братья» Гофмана, по общему замыслу своему были как бы записанными симпосиями. Творит каждый раз кто-то один, но за ним стоит со своими вкусами и запросами целое сообщество. Кто сегодня – публика, тот завтра становится автором, и наоборот. (5, 214)

То обстоятельство, что романтизм сложился сперва во многих умах и душах, друг другу неведомых, указывают на силу и неслучайность его возникновения.

Романтики стояли у ворот нового общества, получившего права и жизнь через Французскую революцию. Они еще полны были ее иллюзий, гипербол, ее ожиданий и сверхожиданий, когда сама революция уже, собственно, кончалась, и буржуазное общество, ею созданное, приобретало твердость очертаний, всему утопическому враждебных. Был, однако, какой-то особый, по-особому воспринятый час, когда иллюзии могли разгореться с новой силой, и это был час романтиков, продленный за свои законные пределы.

Весь ранний романтизм проникнут чувственностью. Романтики возвращают чувственности ее права и делают это иной раз торжественно, как Новалис. И на самом деле, оправдание это было событием, без него не состоялся бы романтизм, который не мог обходиться без любви к цвету и звуку, даже к запахам.

Однако, чувственность романтиков особенная, не та густая и агрессивная, что у английских реалистов 18 века. Но была она прозрачная и летучая, только временами закрепленная то здесь, то там. Чувственность всего лишь тонкая оболочка творимой внутри ее жизни, которая светится сквозь нее, будучи главным, то, для чего существует искусство. (4, 215)

Романтика несла духовную болезнь, и она же несла средства лечения от нее. Романтизм на поздних своих стадиях то в одном, то в другом часто попадал в застой. Но застой не мог возникать из существа романтизма. Поэтому сила обновления для боровшихся с романтическим застоем часто лежала в самом же романтизме. Романтизм помогал уйти от временного, «провизорного» и соединялся с той его энергией, которая нужна была всем направлениям, сменявшим его в истории художественной культуры.

Отдельные вещи в отдельности своей и самодостаточности почти истаяли, ставши органами и орудиями великой единой жизни. Творимая жизнь – это и есть поэзия, сама по себе взятая, поэзия в своей эссенции.

Романтики понизили значение категории вещи. Есть движение творимой жизни, в нем суть всякой  сути. Вещи – весьма относительные точки покоя, временные узлы постоянного движения, пауза ради отдыха и нового собирания сил.

Через романтиков традиция эстетики жизни побеждает традицию эстетики вещей, прочно еще державшуюся в 18 веке в практике искусства и у теоретиков искусства. Тайно и непрестанно льющаяся жизнь – в этом первооснова эстетики романтиков. Они любят само течение жизни уподоблять стиху.

Поэзия жизни и движения жизни, независимые от тех или иных предметов, форм и тем, должна была приобрести и приобрела огромнейшую широту. Фридрих Шлегель декларировал романтическую поэзию в качестве прогрессивной и универсальной.

Литературная речь у романтиков должна была передавать это непрестанное струение жизни, поэзия речи должна была вобрать в себя поэзию вне речи. Это лучше всего давалось стихотворению, с относительностью всех делений и перерывов хода в нем, которые в конце концов преодолеваются  и стих изливается как некоторая жизнь, единая и цельная.

Очень важна роль тропов. Тропы, в частности метафоры, снижают изоляцию образов, понятий, слов внутри фразы. Слова и представления, за ними следующие, как бы отворяются на встречу другим словам, другим представлениям. Словами фраза делится, но через метафоры она снова идет к поэтической слитности.

Романтики любили описывать превращения, разрушающие вещи и обнажающие жизнь. Метаморфоза не столько сюжет, сколько явление стилистики. Собственно, все тропы, и более всего метафора, являются сутью метаморфозы, расставанием с отдельными вещами и выходом в течение единой жизни. (1, 124)

И действительно, весь спектр   духовно-нравственных  и  эстетических  воззрений  романтиков  и  особая эмоциональная   тональность   и   полемическая  окрашенность  их  теоретических, историко-религиозных,   художественных   и   поэтических  произведений  являются образцом    плодотворного    освоения   и   развития   культурфилософских   идей предшествующих   эпох. 

 В   трудах  романтиков,  трактовавших  культурный  опыт человечества  как  Время  и  Пространство  "реализации  идеального и идеализации реального",   находят   отражение  многие  достижения  античной,  средневековой, ренессансной  мысли, а также философско-художественной практики Нового времени.

При  этом  особый  акцент  делался  самими  романтиками на   "антипросветительском пафосе"   их   концепции   содержания   и   форм  историко-культурного  движения человечества  к  идеалу  Истины,  Добра  и  Красоты.  По  сути, именно романтики последовательно  развертывали  и обосновывали критику присущей эпохе Просвещения апологии  разума  и  науки. 

В значительной мере их антипросветительская позиция формировалась   под   влиянием   идей  таких  выдающихся  деятелей  "Веймарского классицизма",   как   Гете   и  Шиллер,  в  чьих  философских  и  художественных произведениях   зримо   прослеживалось   сомнение   по   поводу   безоговорочной уверенности  просветителей  в  возможностях  и праве человеческого интеллекта на неограниченное  "отвоевывание"  у  природы ее тайн и ресурсов любыми средствами.

     Еще  в  большей  мере  Гете  и  Шиллер,  а  вслед за ними романтики не принимали характерное  для просветителей противопоставление веры и знания. Кроме того, ряд культурфилософских   идей   романтиков   питался  и  критической  оценкой  Руссо цивилизационных  процессов  и  их  нравственно-  психологических последствий для    людей. 

Подобно  "мудрому  чудаку"  из  Женевы, многие из романтиков выдвигали в противовес  просветительской  идее  научно-технического прогресса, приближающего человека   к   подлинному  "владычеству"  над  окружающим  миром,  область  того идеального  и  "чудесного",  которое  не  дано  разгадать  и  освоить  до конца. (5, 70)

Сами  же  романтики,  как  писал Ф. Шлегель, видели свое назначение в том, чтобы   выявить,  раскрыть  и  воспеть  в  каждой  из  сфер культуры смысловую емкость и символическое   многообразие   Бесконечного.   Именно   через  призму  категории бесконечного  были  разработаны  романтиками  картина мира, концепция человека и модели    культуры.  

 В   противовес   просветительской   традиции   объяснения мироустройства  и логике историко-культурного развития романтиками был предложен качественно   иной   подход,   получивший   у  Новалиса  название  "мистического идеализма",  а  у  исследователей  романтизма  -  "эстетического  гуманизма".  В основании   романтической   картины   мира   лежит   идея   его   бесконечности, незавершенности и творческой неиссякаемости.

Несмотря  на то, что в пору юношества они воспитывались в духе просветительского мировоззрения,   члены  иенского  философско-  поэтического  содружества  заняли позицию  мистико-символического  пантеизма,  а  отнюдь  не научно-атеистическую. Согласно  мистико-  символическому  подходу  к  проблемам природы, ее сущность и происходящие  в  ней  перемены  могут  быть поняты и объяснены с помощью понятий  "хаос",  "творчество",  "бесконечность"  и "разнообразие".

Трактуя понятие хаоса  как  "всеобщее  нестроение"  и  "запутанность, из которой может возникнуть мир", романтики  (в  частности, Шеллинг) утверждали позитивность и наличие творческого потенциала  у хаоса, "готовящего новый порядок вещей".

А Ф. Шлегель писал о том, что  "для  многосторонности  необходима  не  только  система  с широким охватом,   необходимо   еще   чутье   к   хаосу,  что  остался  за  ее  пределами...".  Для романтического  взгляда  на  жизнь  в целом и культуру, вписанную в ее сложное и изменчивое  содержание  в  частности,  неопределенность  и  беспорядок по-своему   стимулируют  познавательные  возможности  человека  и его творческую активность.

Романтики Иенской школы создали эстетическую базу романтизма. Они провозгласили необходимость и возможность изменения мира к лучшему через прямое и косвенное, посредством романтической иронии, указание на идеал.

Пафос романтизма состоял в потусторонности идеала. Высшей жизни хотели на земле и сейчас, хотели ее во всем и повсюду. Поэтому нельзя было пренебрегать земными интересами, необходимо было в них войти, жить ими, вникнуть в них, необходимо было приуготовить материальное тело для духа и смысла романтики, тело, в которое она могла бы вернуться и повести тогда более полное существование, чем в томившей ее отрешенности. (4, 218)

Список литературы



1.     Зарубежная литература. Романтизм. Хрестоматия. Авт.-сост. Т. А. Петрова. — М.: Дрофа, 1997

2.     Литературный манифест Западно-Европейских романтиков. – М.: Просвещение, 1989.

3.     Новалис, Л.Тик, Ф.Шлегель. Атенейские фрагменты.  – М.: Слово, 1998

4.     Соловьев В. История зарубежной литературы 19 века. – М.: Просвещение, 1987.

5.     Шибаева М. М. Введение в философию культуры (западноевропейская мысль о культуре). – М.: Правда, 1993.